Часть 1 Глава 3

                Глава 3
                По дороге в рабство

  Селение суниты грабить и уничтожать не стали. Все, что им было надо, они уже взяли. А нужно им было немногое – люди.
  Часам к одиннадцати пополудни чернокожие завоеватели отделили мужчин от женщин, построили их в колонну по одному, связали руки и привязали друг к другу. Как только приготовления к дороге были окончены, их всех повели к воротам из селения. Шли пленники медленно, громко звеня цепями на ногах. Сзади плакали женщины и дети. Вот они врядли знали, зачем нужны сунитам и что их ждет в недалеком будущем. Последними в колонне следовали дети. Такое построение было на случай побега пленников. Первыми, обычно, бежать начинают мужчины. Они сталкиваются с женщинами, которые не так быстры и проворны. И заканчивается все на детях. Бегущие скапливаются в кучу, путаются в веревках и цепях. Итог побега очевиден, и что дальше будет – тоже ясно. И Зорах знал об этом. Так же он знал, что суниты не говорят на их языке, но в каждом кочевом племени обязательно есть дюжина человек, знающих зеребийский.
  -И что дальше?- раздался сзади Зораха вопрос.
  Он обернулся и увидел Моруса. Мир сразу посветлел. Этого парня, видимо, сами Великие поставили рядом с ним. Лицо его было прилично изуродовано. Видно, Морус отчаянно сопротивлялся, да что поделаешь, когда против тебя одного целый десяток! Хорошо, что еще жив остался. Уже за это стоило благодарить и приносить жертвы Богам Трезубца!
  -Дальше?- переспросил Зорах,- Ты не знаешь что дальше?
  -Нет. Откуда?
  -Рабство. Нас продадут на рынке, как скот, и мы будем пахать за тряпку, чтоб одеться, и корку хлеба с плесенью. Вот что дальше.- Зорах услышал, как Морус тяжело вздохнул. Он, и, правда, не знал.
  -И что теперь делать?
  -Смириться и ждать,- раздался свист и Зорах на мгновение ослеп. Удар прутом пришелся прямо по затылку. Поборов отчаянное желание сесть, а то и упасть, он все же устоял на ногах и продолжил путь.
  -Не говорить!- раздался крик, адресованный болтливой парочке.
  Зорах осмотрелся. Они уже вышли из селения и шли к дороге, где накануне небольшой отряд перебил воинов - бурладенцев. Снова обернулся, но на этот раз посмотрел на удаляющее селение. Оно уже было пустое. Лишь несколько трупов охранников лежали у ворот. Еще он увидел воронье, быстро слетевшееся на нежданную трапезу свежей мертвечиной. Он понимал: есть огромная вероятность, что никто сюда уже не вернется. Еще велика вероятность, что до тропы рабства четверть из них не дойдут. Умрут по дороге от болезней и побоев. Возможно, само рабство не так жестоко, как путь к нему.
  Зорах повернулся обратно и устремил свой взгляд на затылок впереди идущего. Он даже не задумывался, кто это мог быть. Его мысли ушли в другое русло: где его сын? где Кизарис?

  Все, что удалось поесть, была пресная вода из маленькой, к которой пленники подошли вечером. Охранники - суниты дали команду пить и все, звеня цепями, бросились к реке. Никто даже думать не смел, что это вода с илом, не родниковая, как в лесу – дома. Сейчас для всех это была просто – ВОДА!!!
  Утолив жажду, пленные попадали на берегу, даже не подозревая, что останутся здесь на ночлег. Это была первая остановка за целый день пути.
Зорах сидел на мягкой траве и потирал измученные дорогой и кандалами ноги. Но по-поводу ног он беспокоился меньше всего. Ноги привыкнут. Он наблюдал за действиями сунитов. И прислушивался: не прозвучал ли плач ребенка?
  Лагерь суниты разбили метрах в ста от реки и будущих рабов, оставив у них дюжину сторожей. Именно, сторожей. Товар не охраняют – его сторожат. Бояться за товар им было нечего. Убежать прикованные друг к другу не далеко смогут; переплыть реку – цепи потянут на дно. В живых никого не останется. Поэтому и не боятся. Волновало другое: почему они не кормят? За сильного раба дают больше денег, а если раба не кормить – сильным ему не бывать. Вывод прост!
  В лагере сунитов загорелись костры. Послышался смех и пение. Вскоре к пленным ветерок донес запах мяса, зажаренного на костре. Жирного с хрустящей корочкой. Говядина? Окорок? Свинина?
  -Как ты?- спросил Зорах лежащего рядом Моруса. Тот до вопроса, молча смотрел на садящееся солнце.
  -Есть хочу,- он отвел взгляд на Зораха и увидел, что его попутчик устремил свой взгляд не на него, а на лагерь,- О Кизарисе думаешь?
  -Да. Они не могли его там оставить.
  -Почему ты так думаешь?
  -Я знаю. Младенцы у них для других целей.
  -Для каких?- Морус поднялся и сел плечо к плечу с Зорахом.
  -Для других.
  Морус понял, что у собеседника нет никакого желания отвечать на его вопрос. И так было ясно: наступит время – расскажет.
  -Откуда ты про них столько знаешь?
  -Какое племя вы видели вчера утром?- но, не дождавшись ответа, задал другой вопрос,- Это точно были они?
  Морус задумался.
  -Там были еще белые люди. Черных почти не было. И у них были большие поклажи, запряженные лошади,- пауза,- Это были...
  -Не они,- закончил мысль Зорах,- Да, это не они,- мило улыбнулся,- Беда не приходит одна. Если повезет и кто-то вернется домой, то не найдет там и дохлой крысы. Эти украли нас, а те – унесут все остальное! Вовремя Дорос уехал. Всевидящая там его приголубит, накормит, спать уложит! Чем не мед?!
  -Ты его обвиняешь что ли?
  -Нет! Ты что! Просто повезло парнише!
  Морус тоже улыбнулся и лег.
  Солнце уже село и в лагере начали смолкать голоса – мир начал засыпать. Почему-то этот огромный коллектив и обрел для Зораха рамки мира. Сейчас надо жить здесь, а не там где-нибудь в мечтах о доме. “Выживает сильнейший” - гласит древняя мудрость. С ней Зорах не спорил никогда. Она верна. Только добавить не помешало бы древним сюда - “и умный”. Смерть может застать в любой момент, да только сильный выживет от нанесенных ему ран, а умный их не допустит.
  Зорах прилег рядом с Морусом и шепотом начал рассказывать:
  -Я хочу, чтобы ты это знал, и тогда, возможно, станешься в живых. Мне однажды довелось столкнуться с сунитами. Я уже был у них в плену. Подростком. Я был не из сильных – и выжил только чудом. Мне и еще двум парням удалось бежать. Одного из них, правда, убили отравленным дротиком, а второй утонул в Маленькой. Они за нами тогда уже не гнались. Он просто сильно ослаб. Я плыл впереди и мог его спасти, но все мысли были о береге и я не услышал зов о помощи. Если он тогда еще кричал. Я в этом не уверен. Но все равно, мог обернуться. Я этого не сделал... Это был первый серьезный урок в моей жизни – не живи мечтами в опасных ситуациях. Мечты губят. Если не тебя, то твоих друзей. И как не странно, произошло это где-то в этих местах. У них, видать, постоянный маршрут.  Интересно только, как мы их раньше не замечали?! Так бы их похождения уже давно закончились.
  Ладно, дело в другом. Если у них все осталось по-прежнему, тогда нас ждут небольшие испытания. Суниты любят отбирать сильнейших. Устраивают бои. Проигравший – умирает. Раз в три дня приносят жертвы своим Богам. Отбор прост – это ребенок, незапятнанный женщиной. И чем моложе, тем лучше. Вот почему я так переживаю за Кизариса. Не сегодня, так завтра он станет жертвой. И еще: нам нельзя открыто общаться между собой и враждовать тоже – сразу же на бой отправимся. Это их любимая забава. А дальше выживай, как хочешь!
  -А как вы тогда бежали?
  -Они решили позабавиться – устроили бой троих. Во время боя они снимают кандалы. Такие бои интереснее. Вот нам и удалось бежать. Чудо. По-другому не назовешь!- Зорах на мгновение замолчал.- Ладно, Морус, давай спать. Завтра день тяжелее, чем сегодня. Надо набраться сил,- он посмотрел на парня – тот уже спал. Возможно, он и не слышал последних слов. “Ну и к лучшему. Завтра очень тяжелый день”. Зорах закрыл глаза и сразу же улетел в бессмертную и вечно цветущую страну сновидений. Только сны ему этой ночью не снились. Вокруг была одна пустота...

  Первое, что почувствовал Зорах – был толчок в бок. Превозмогая боль во всем теле и огромное нежелание подниматься, все же открыл глаза. Сразу же взору его предстала зеленая, немного выгоревшая с позолотой, трава. Он спал на животе – первый признак сильной усталости. Так было всегда. И так останется до конца жизни. “Дурные мысли”.
Как бы больно не было, но Зорах поднялся. Проснулся и Морус. Стража подняла всех.
Тут Зорах посмотрел на другой берег Маленькой, куда им сейчас, скорее всего, придется перебираться, и увидел там еще один лагерь сунитов, которого накануне вечером еще не было. Там тоже уже никто не спал. Да и спали ли они вообще? Неизвестно во сколько они туда прибыли. Может, только что.
  Стража, не теряя времени, построила пленников пинками в колонну лицом к воде, и с противоположного берега чернокожий мужчина кинул в их сторону камень с привязанной к нему веревкой. Зорах сразу понял, как их будут переправлять через реку. Кто не утонул – тот и молодец! Но веревку привязали не к ним, а к корзине, которую держал один из стражей. И тут все стало ясно. В корзине был маленький Кизарис. Сердце Зораха сжалось в комок. Хоть он и знал, что суниты ни за что не допустят преждевременной гибели столь прекрасной жертвы для их диких богов, но переживал за него, как настоящий любящий отец.
  Корзина была сплетена таким образом, что ее не могло перевернуть даже сильное течение, а борта были высокими, чтобы ребенок не выпал из нее во время переправы.
  Бережно, будто боясь уронить, ее опустили на воду, и мужчина на противоположном берегу потянул веревку. Течения в этом месте почти не было и корзину лишь немного снесло в сторону, покуда она достигала другого берега. там ее достали из воды и понесли к крытому обозу.
  Вскоре вновь привязанная к камню веревка долетела к будущим рабам, но перед тем, как привязать ее к первому стоящему, у всех сняли с ног кандалы и привязали друг к другу.
  Зорах еще при первом броске удивился, какая нужна сила, чтобы перекинуть через шестидесятиметровую реку нелегкий камень, да и с привязанной к нему веревкой. А получалось это у того мужчины довольно таки легко. В случае чего, было ясно, что справиться с ним будет непросто.
  Веревка натянулась и потянула за собой колонну.
  -Морус,- тихо позвал парня Зорах,- Будь осторожен. Не запутайся в ней. Потянешь ко дну рядом с тобой стоящих.
  Морус кивнул и медленно, но уверенно пошел вперед.
  Им всем повезло, что берег в этом месте оказался пологим. Плыть пришлось только с середины реки. И давалось это не просто. Руки были связанными и держаться на поверхности можно было только положившись на работу ног. Позади послышался плач детей. И понятно почему. Многие из них не умели плавать, и для некоторых эта переправа стала последней. В конце колонны какой-то паренек не смог удержаться на воде и потянул за собой еще двоих. Если на смерть взрослого человека можно еще как-то смотреть, смирившись с этим, то к детям это никак не относилось. И хуже всего, когда ты не можешь помочь. Раздирающее душу чувство безысходности посещает всех, каким бы каменным не казалось его сердце.
  Наконец-то первый мужчина достиг, на этот раз, крутого берега. Там ему помогли взобраться на него, и он принялся помогать тянуть веревку остальным.
  Позади Зораха послышалось тяжелое дыхание Моруса и его плевки без конца попадавшей в рот воды. Теперь, когда на берегу веревку тянули уже несколько человек, плыть стало легче и быстрей. Вскоре Зорах схватился за траву на берегу и через мгновение оказался на земле. Теперь и он потянул эту проклятую рабскую нить.
  Длилось это недолго. Уже через пятнадцать минут все пленники, в том числе и утонувшие, были на берегу. Женщины, все без исключения, веревку не тянули, а попав на берег, падали лицом к зеленой и вечно живой траве. Дети, добравшись до заветной цели, плакали. Таким образом, здесь образовалась “куча” плачущего народа, который сейчас ничем не мог себе помочь.
  На этом берегу сразу после переправы, их никто не беспокоил. Всем дали возможность отдохнуть и, что самое главное, поесть. Доброй едой это назвать было нельзя, но ржаная лепешка, вяленая рыбина и кружка теплой воды всем по вкусу показалась, как подчевства с королевского стола. Как и следовало ожидать, вокруг послышался безумный кашель, давившихся плохой стряпней, людей. Странно было то, что никто не скончался от своей голодной жадности.
  Еда закончилась быстро, и тут рабов уже никто не жалел. Каждый – и стар, и мал получили по сильному пинку или подзатыльнику, заставляющего их подниматься и идти дальше. Пятнадцать минут отдыха – и так сильно много. Зорах это прекрасно понимал. Будь он на их месте, поступал так же. Это верный способ вселить в их души страх и лишить сил для побега.
  Но шли они здесь уже не одни. Теперь их было две колонны. Вторая состояла почти из одних мужчин. Три женщины еле плелись в хвосте колонны, а детей не было вообще. Было видно, что в пути они уже не одну неделю. Измученные, грязные и лишенные всякой надежды на спасение. Теперь рабы двигались в два ряда.
  Рядом с Зорахом плелся необыкновенно крупный мужчина. Борода его превратилась в куски соломы, выпаленной солнцем, а длинные, некогда ухоженные волосы, клочьями торчали из головы. Он заговорил первым:
  -И давно они вас ведут?
  Зорах повернул голову и будто без доверия посмотрел на нового спутника. Немного помолчал, измеряя время шагами, а потом ответил:
  -Второй день.
  Теперь три шага промолчал незнакомец.
  -Хорошо вам. Мы уже больше двух недель идем. Меня зовут Мерендир.
  -Зорах. Ты из Зеребии?
  -Ага. С западной границы.
  -А куда подевались ваши женщины?- встрял в разговор Морус.
  Мерендир обернулся и оценивающе посмотрел на парня.
  -Женщины? Они там же, где и мужчины. Мертвы. Там же, где и дети... Там, где те, кто не смог пройти этот путь.- Мерендир склонил голову. Его волосы спрятали лицо от отрешенного и уже постороннего для него мира. И шел он так очень долго. Шел, молча до тех пор, пока солнце не начало клониться к закату. Было видно – ему очень тяжело говорить. Так тяжело бывает только тогда, когда от тебя отворачивается судьба, и ты остаешься один без защиты даже от самого себя. Зорах такого не стал желать даже самому заклятому врагу.
  К вечеру ноги болели так, что разум иногда отказывался воспринимать эту боль. Стоило удивиться, как это ни он, ни Морус еще, ни разу не упали. А стража так и стремилась ударить своими палицами каждого, кто хоть раз сделал, как им казалось, подозрительный шаг не туда. И удары были не милостивы. Зорах, даже если бы представилась ему такая возможность, ни за что не посмотрел на свой затылок и спину. Он и так знал, что они из себя представляют.

  Как только солнце коснулось горизонта, суниты объявили привал. Не каждый может представить насколько может быть жутким стон сотни обессилевших человек. Хорошо, что не было эха, иначе кто-то из пленных мог сойти с ума, услышав отражение своей боли.
Всю дорогу, не сказавший больше ни слова Мерендир, шел рядом с Зорахом. И на траву они сели тоже вместе. Только здесь он, звеня цепями, поднял руки и убрал с лица волосы. И как бы странно это не было, попутчики увидели на его лице улыбку.
  -Знаете,- сказал он,- А все ни так плохо. Мы пока еще живы, и мы пока еще не рабы! А палки сунитов когда-нибудь нанесут удар по ним самим. И мы должны это увидеть!
  После полученной порции рыбы и куска хлеба, лагерь быстро уснул. Не спали только трое. Зорах смотрел на горящий невдалеке костер сунитов и на них самих, собравшихся возле огня. Он напрягал слух, чтобы услышать о чем они говорят. И делал он это сам не понимая зачем. Он не знал языка племени, живущих за счет торговли рабами. Но не покидало чувство надежды, что он услышит и поймет, когда речь пойдет о его сынишке. Кизариса, которого уже завтра должны принести в жертву кровожадным Богам. Но надежда так и оставалась надеждой.
  -Тихая ночь,- раздался рядом голос Мерендира. Говорил он шепотом. Не надо, чтобы стража слышала ночью разговоры пленных. Пусть все думают, что они спят.
Зорах отвел взгляд от костра и бросил взор на звездное небо. Луна еще не взошла и вокруг было темно, да так, что голос Мерендира прозвучал, будто из пустоты.
  -Ага,- согласился Зорах, не отводя глаз от вечно сияющих звезд,- Тишина, будто перед бурей. Они у вас проводили поединки?
  -Да, пару раз было,- после короткой паузы ответил Мерендир,- Погибшего зажаривали на костре и съедали. Откуда ты знаешь о поединках?- удивился он.
  Но Зорах удивился еще больше. О таком удивлении говорят “до ужаса”.
  -Съедали???- переспросил он, повернув голову к горящему костру,- С каких пор они стали людоедами?
  -Не знаю. Ты с ними уже встречался?
  -Зорах был у них в плену,- ответил за друга Морус.
  Теперь черед удивляться был Мерендира.
  -Как ты выбрался? Бежал?
  -Да. Они посреди дня разводили костер и зажаривали их сразу после боя?
  -Сразу. Но только драку устраивали вечером после привала.
  -Странно.
  -Чего тут странного?- спросил Морус.
  -Суниты, насколько я знаю, очень правильный и принципиальный народ. Они постоянны во всем. И никогда не нарушают свои традиции. Интересно, что на них так повлияло? И людоедами они не были. Погибшего бросали воронам на милость, но сами... Никогда не видел, чтобы они ели людей.
  -Значит вороны сдохли!- по интонации можно было увидеть, как загорелись глаза у Мерендира. Еще бы! Перед ним сидит человек, которому удалось, как казалось, невозможное. А разорвать цепи, как не крути, было НЕВОЗМОЖНО!
  -Я не рвал цепи,- Зорах будто прочитал мысли Мерендира,- Я участвовал в бою. Они же до сих пор перед ним снимают цепи?
  -Ну да. Это, видно, у них не изменилось.
  -Это к лучшему. Может еще раз повезет?
  -Хорошо бы,- тише тихого ответил Морус,- К нам идут.
  Зорах и Мерендир вместе посмотрели в сторону костра. На самом деле, к ним приближался сторож. На фоне костра было видно, как его темный лик крутил любимую палку.
Говорящая троица затихла. И уже меньше чем через минуту, сторож прошел рядом с ними.
  У Зораха возникла безумная мысль схватить сунита за ноги, повалить на землю и задушить его их цепями. Он уже ясно услышал звук падающего на траву тела и хрип вылетающей из него души. Но сделать это было чистой воды самоубийство. Кто же тогда позаботится о Кизарисе? В таком случае, сынишка точно умрет. По глупости погибшего отца.
  Да и уверенный в своей безнаказанности сунит поступал до безумия глупо. Если бы еще кто-то не спал, он именно так бы и погиб.

  К полудню солнце пекло невыносимо. У Зораха возникало неприодалимое желание снять с себя кожу и окунуться в оставшуюся позади Маленькую.
  В тот момент, когда изменилась ситуация и спасла жизнь одного маленького человека, солнце стояло в зените. Неожиданно стих ветер, вечно гуляющий в этих лугах, следом за ним исчезли все птицы. Наступила такая тишина, что только что рожденный, если бы мог мыслить, скорее всего подумал бы, что появился на этот свет глухим. Колонна, не смотря на это, не остановилась, но в душу каждого, царапаясь когтями, забралась необъяснимая тревога. Вдруг суниты резко остановились. Один из них указал пальцем на небо и неожиданно для пленников, упал на колени. Зорах переглянулся с друзьями и посмотрел туда, где что-то так перепугало сунита. Увиденное заставило его содрогнуться и породило неприодалимое желание тоже упасть на колени. Солнце начало исчезать. Точнее, превращаться в месяц. И край его уже покрылся чем-то темным. Сзади послышался суеверный безумный крик женщин и плач детей. То, что происходило с солнцем, могло обозначать только одно – Боги Трезубца рассердились на людей и в наказание, решили лишить их дарящего жизнь светила. И каждый осознавал, что все замерзнут и умрут.
  Колонна больше не двигалась. Все суниты попадали наземь и, уткнув голову в траву, хором судорожно молились.
  Скоро наступила ожидаемая всеми тьма. Бешено заржали лошади и начали рваться прочь из упряжек. Да только вырваться ни у одной не удалось.
  Ночь держалась несколько минут. Потом небольшой луч солнца вырвался на свободу и осветил до смерти перепуганных людей. И пока не стало светло, никто не думал подниматься на ноги.
  Не испугался как остальные, пожалуй, только Зорах. Его отец, повидавший многое за свою жизнь, однажды рассказал сыну, что солнце иногда, исчезает за колесом колесницы Богов, когда те, осматривая свои творения, поднимаются выше обычного по небосводу. Но только тогда двенадцатилетний парень и подумать не мог, что воочию увидит эту колесницу и вроде бы потухшее солнце за ней.
  Когда черное колесо колесницы исчезло с неба, Зорах увидел, что у сунитов происходит что-то странное. Все собрались в круг, и присели на теплую траву. В центре образовавшегося круга метался старик, видимо, их мудрец. Он что-то рассказывал, суетливо во все стороны, размахивая руками: возносил их к небу, опускал к земле, часто падал на колени. Длилось это минут двадцать, пока один из сторожей не подошел к обозу и не достал оттуда корзину. При ее виде, сердце Зораха на мгновение остановилось – он знал: в корзине был его сын. Сторож с явным принебрижением быстро нес корзину к пленникам. Следом за ним плелся старец, только что рассказавший им, как понял Зорах, о произошедшем.
  -Чей это ребенок?- спросил на чистом зеребийском старик, когда они вплотную приблизились к “товару”.
  -Мой!- без замедления ответил Зорах.- Что вы с ним собираетесь делать?
  -Он проклят. Забери его себе. Убивать мы его не станем. Убив проклятого, назовешь на себя беду и проклятие его перейдет на тебя. Делай раб с ним все, что хочешь. Богам он не нужен,- старик достал малыша и почти кидая, отдал в закованные руки Зораха. Потом обернулся и пошел к своим. Второй сунит еще немного постоял, глядя на небольшую семейку, потом показательно сплюнул и пошел следом.
  -Я не знал, что у тебя есть ребенок.- тихо сказал Мерендир. Он говорил так, будто только что узнал от девственницы, что у нее пятеро ею рожденных детей.
  Зорах не видел, как Морус положил руку на плечо Мерендира и прошептал: “Тихо. Ты еще многого не знаешь”. Он просто стоял и смотрел на Кизариса, а на лице его играла счастливая улыбка. Улыбка, дарующая жизнь.
  -Ты будешь жить, сынок,- сказал он тихо,- Знаю, будешь!
  -А - ну, пошли, твари!!!- раздался крик стражника и колонна, звеня цепями, двинулась дальше.
  Уже недалеко был Трезубец Богов.

  Зорах не переставал удивляться Кизарису. Этот малыш, за неимением молока, в своем возрасте, как бы странно это не было, ел ржаную лепешку. Ясное дело, что разжевать он ее никак не мог. За него делал это отец. Да и интересно было наблюдать за тем, с каким умным и довольным лицом он ее употреблял. Эта пища ему определенно нравилась. Не смогли сдержать улыбки и Мерендир с Морусом. Такого им тоже не приходилось видеть!

  По тракту, ведущему вокруг Трезубца Богов, не ходила нога человеческая, пожалуй, лет сто. Трава, растущая некогда только на обочине дороги, не спеша, но уверено отвоевывала у нее все больше и больше площади, давая жизнь новым корням и искореняя покорность от везде ступающих человеческих ног.
  Чем ближе подходили путники к Трезубцу, тем меньше становилось вокруг живности. Исчезали с неба даже вездесущие орлы, вечно ищущие себе в этих равнинах легкую жертву в виде маленькой мышки, которая оказалась не в то время не в том месте. Как и путники – не в то время...
  Глядя на нетоптаную дорогу, Зорах понял, почему они не замечали сунитов раньше. Они просто не ходили здесь много лет. Может даже с тех пор, когда он с друзьями совершил побег из их плена. Эта была старая дорога, ведущая в Бурладен. Ранее очень популярная у купцов и мелких торговцев, везущих товар из Зеребии. Почему забросили эту дорогу, ответа не искал никто. Наверное, сами Великие давно забыли думать об этом. Но одно было известно точно – по этой дороге пошел искать гибель со своим войском Гнилой. Может быть поэтому...
  У каждой дороги есть своя история. Одни факты занесены в ученые книги, другие – передаются из уст в уста в виде рассказов, былин и небылиц, ну а большинство – помнят сами дороги. А дороги умеют хранить тайны. Только они знают, о чем думали люди, чем они делились с теми, кто был в пути. И только избранные, кто умеет читать камни и трещины на земле, могут познать многое из того, что они скрывают.
  Когда до подножия Трезубца оставались считанные шаги, дорога открыла одну из своих тайн. На горизонте появилась маленькая точка, через пятнадцать минут превратившаяся в пятерых всадников, двигающихся на встречу сунитам. А еще минут через сорок они встретились.
  Разговор их был не долгим. После взаимного рукопожатия, всадники в сопровождении четверых сунитов, подошли к пленным. Один из них, коренастый мужчина в легкой сорочке и тупым лошадиным лицом, не слезая с коня быстро осмотрел товар и спросил на зеребийском:
  -Ну и кто эти двое?
  Один из охранников подбежал к Зораху с Мерендиром и указал на них пальцем:
  -Вот они.
  Всадник сначала внимательно рассмотрел бородатого Мерендира, а потом остановил свой взгляд на Зорахе. Точнее на ребенке, которого тот держал на руках. Потом посмотрел на сунитов и с улыбкой сказал:
  -Ты, верно, издеваешься! Зачем моему хозяину раб с ребенком? Что мне с ним прикажешь делать? Может сиську дать пососать?!!- всадник схватил себя за левый сосок и уж точно рассмеялся как лошадь. Его поддержали остальные седоки. Суниты только заулыбались.- Ладно, нам не нужен этот малой.
  -Так мы четверть цены скинем за него. Ясное дело, раб с ребенком – как ярмо на шее. А работник из него исправный. Ты только посмотри на его тело. На нем песок кучами можно возить! А с ребенком?.. Да разберешься ты с ним сам. Убьешь? Жить оставишь?- зато дешевле отдаю.
  -Что-то ты стал сильно щедрым, друг мой,- всадник с недоверием посмотрел на сунита,- С чего бы это?
  -Все просто. Этот ребенок нам тоже как ярмо. Поэтому со скидкой и отдаю.
  Покупатель скривил рот в улыбке.
  -Ну смотри! Возьму. Только потому что, сколько у тебя отовариваюсь – и ни разу ты меня еще не подвел. Чтоб и дальше так было! Сколько за них просишь?
  -Немного. Для тебя немного. За бородатого - пятнадцать, а за того с ребенком - восемь возьму.
  -Немного?!!- возмутился всадник.- Двадцать три серебряника – немного, по-твоему?
  -А сколько дашь за обоих?
  -Двадцать. Не больше.
  -Двадцать два – и разошлись! Меньше не будет. И так даром отдаю!
  -Ну, друг мой! Такого друга – и врага не надо! В три шкуры дерешь. Может и рубаху отдать?
  -Ладно. Ни тебе, ни мне. Двадцать один серебряник – и договорились!
  -Вот, другое дело! Хоть в трактире будет, за что отдохнуть по дороге домой. Беру! - после этих слов достал из-под рубахи кошель и отсчитал двадцать одну монету.- Держи,- протянул руку и высыпал их на ладонь суниту.
  Зорах все это время стоял уже ни о чем не думая. Вылетели у него из головы все мысли о дорогах, о их тайнах. Да и вообще, все стало таким пустяком. В такие моменты теряешь все надежды, веру и другие ценности, которыми дорожил за время своей воли. Такое происходит, когда у тебя на глазах отбирают твою свободу. Теперь ты – раб. А рабу уже нельзя верить и надеяться на чудо – только на милость хозяина. Теперь ты – пес: подай принеси палку, а вспомнили-покормили – и то уже хорошо!
  Зорах даже не чувствовал, как с его ног сняли кандалы и толкнули к хозяину. Он только обернулся, когда уже шел следом за лошадью и увидел взгляд Моруса, которого повели дальше – на рынок, где его, как и каждого из них, купит какой-то богач. И дайте Боги, чтобы хоть кто-то дожил до старости. И на том уже спасибо будет.