Интертекстуальность от общего к частному

               
               
   Термин «интертекстуальность» был введен в 1967 году теоретиком постструктурализма Ю. Кристевой на основе переосмысления работы М. Бахтина  «Проблема содержания, материала и формы в словесном художественном творчестве» (1924). Автор отмечал, что помимо данной художнику действительности, существует и иная действительность( предшествующая и современная литература), с которой он находится в непрерывном диалоге. Ю.Кристева оценила эту проблему формально, рассматривая диалоги между текстами как таковыми. Каждый текст начал рассматриваться как мозаика цитат. Однако понятие «интертекст» оказалось в значительной степени размытым, и проблема интертекстуальности приобрела особую значимость. Она начала разрабатываться сравнительно недавно. Как видно, вопрос цитации обнаруживал себя в различных работах и до 1960-х годов, хотя не становился темой специального исследования и затрагивался лишь косвенно. Ученые предпочитали говорить о заимствованиях, перекличках, намеках, не облекая их в иную терминологическую форму. В 1960-е годы в активный читательский оборот вводится поэзия рубежа веков, в особенности лирика акмеистов, которых с символистами единила одна очень важная черта, резко отграничивающая их от футуристов: любовь к культуре прошлого. Упоение историей культуры  характерно, прежде всего, для Н. Гумилева, Г. Иванова и О. Мандельштама. Ранние стихи А.Ахматовой неоднократно воспевали «золотой век» русской духовности (пушкинское время). Стихи других акмеистов были наполнены культурно- историческими стилизациями. В распоряжении исследователей, таким образом, оказался материал, работа с которым привела к иному взгляду на явление цитации. На примере творчества поэтов «серебряного» века», а затем и целого ряда других художников было прослежено, что литературная перекличка- прежде всего- основа авторского замысла. Через некоторое время под влиянием теоретиков структурализма и постструктурализма А. Греймаса, Р. Барта, Ж. Лакана, М. Фуко, М. Деррида сознание человека начало отождествляться с письменным текстом, в котором оно якобы получает свое выражение. Как текст стали рассматриваться и такие абстрактные понятия, как литература вообще, история, материализованный человек, совокупность людей и т.д., так как все они могут быть прочитаны в контексте культуры, которая представляет собой единый интертекст, дающий все необходимо для создания нового текста. Теоретики в этой области рассматривали тексты, уже обладающие сознанием, поэтому автор каждого из них не брался во внимание, превращаясь в пустое пространство проекции интертекстуальной игры, которая всегда носит бессознательный характер: текст создается сам по себе, без участия сознательной волевой деятельности. На основании этого места у Поль де Мана заняла идея об автономном существовании текста, способного прочитывать историю. Широкое распространение получила теория «смерти субъекта» Мишеля Фуко, поддержанная Роланом Баотом, утверждающим о «смерти автора», индивидуального текста и «смерти читателя»: текст растворяется в цитатах, а человек в собственном сознании. Л. Перрон Муаз сформулировала данную проблему следующим образом: в процессе чтения все трое (автор, текст и читатель) превращаются в единое «бесконечное поле для игры письма». Так была сформулирована картина «универсума текстов», где один ссылается на другой и на все сразу, так как вместе составляют общий и единый текст- первоисточник. Концепция Ю. Кристевой получила широкое распространение, вызвав дальнейший интерес к изучаемому явлению. Однако данная теория продолжает видоизменяться в зависимости от теоретических и философских предпосылок, которыми руководствуется ученый, но каждый сходится в одном- всякий текст является реакцией на предшествующие тексты.
 Рассматривать ли сам мир как огромный текст? Представители нарратологии считают, что данное толкование слишком широкое и может способствовать порождению бессмысленности, так как любое абстрактное понятие, размытое в своих границах, лишается восприятия и на уровне интуиции. По их мнению, сердцевиной любой концепции должна быть конкретность.
 Опираясь на толкование интертекстуальности известных теоретиков, предложим свою систему, раскрывающую данное понятие. Под интертекстуальностью мы будем понимать непосредственно диалог двух текстов. Нет сомнения в том, что помимо данной действительности художественного произведения всегда существует иная, которая и дает жизнь данной( подразумевается изучаемый текст, трактуемый М. Бахтиным как «созданный». Этой действительностью может быть другой текст (собственно текст) или язык, переживаемое чувство и т.п., что тоже являет собой текст, но не зафиксированный на письме. Одинаковые тексты- явление неправдоподобное. Каждый- неповторимость, нечто никогда не бывшее, абсолютно новое, преображенное силой мысли. Он интересен не только тем, что в нем можно обнаружить элементы совпадения с другими, существующими и до него, но и тем, каким он стал посредством вмешательства чужой воли. Первоисточник значим по-своему. Он рассматривается отдельно. Если это другой текст( в прямом смысле слова), то в нем отыскивается то, что послужило основой к его реализации. Если это язык, чувство, то они изучаются как соответствующие явления лингвистикой, психологией и другими науками. Важно осознать (познающему) мотив обращения к той или иной реалии автора. Видеть графическое оформление, прослеживать последовательность букв и слов- не значит- вникнуть в суть изучаемого явления. Понять текст в отрыве от источника, способствующего его созданию- значит не понять текст. Таким образом, мы берем во внимание два текста и диалог между ними, перекличку. Оба текста могут быть представлены в наглядной графической форме, иметь план содержания и план выражения, либо один текст будет наделен этими качествами, а другой заключит в себе абстракцию. В первом случае диалог осуществляется неосознанно.  Понимающий становится третьим в диалоге(между текстами как таковыми). Самая малая номинативная единица,- слово,- по логике, тоже должна вступать в диалог со словом. Вне контекста возникает некая трудность в этом отношении. Если понимающий не видит за ним ничего, кроме него самого, то диалог теряет всякий смысл. Между понимающим и словом диалог существует всегда: услышанность- уже диалог. Под диалогом подразумевается контакт: слово «говорит», понимающий «слышит». Самый первый для человека текс возникает в результате диалога двух текстов: жизни и человека. Этот текст может остаться незафиксированным и передаваться изустно от одного к другому (обмен эмоциями), реализоваться в вербальной форме в ходе беседы как таковой, то есть из данного текста формируется новый через определенный промежуток времени; либо выразить себя в письменной форме. Таким образом, возникает текст как текст, имеющий за собой определенного автора(творца!). На следующем этапе текст прочитывается снова- происходит диалог между текстом как таковым и человеком как текстом. Наблюдаются те же процессы, что и в первом случае- появляется новый текст на основе данного, но обретающий индивидуальность. Перекличка двух текстов- именно этот уровень и признается всеми учеными, занимающимися проблемой интертекстуальности. Далее созданный текст становится объектом изучения познающего субъекта. Диалог не имеет конца, но для того или иного участника может быть физически оборван. Таким образом, источником всех текстов является жизнь, то есть сверхтекст. В зависимости от отсутствия или наличия  Творца текста «жизнь» слово человека может рассматриваться как собственное , либо изначально чужое. Древнейшая лингвистическая идея, восходящая к мифологическим источникам и религиозным учениям, связывает со Словом становление мира и человека. На заре развития цивилизации утверждалось, что в основе зарождения мира лежит духовное начало, которое именовалось по-разному: Бог, Логос, Слово и др. В традиции многих религий Слово существует до появления человека, непосредственно  управляет инертной материей, находящейся в хаотическом состоянии и упорядочивает ее формы, создавая в конечном итоге человека. В египетском Мемфисском богословском трактате за много веков до христианства проводилась мысль о Логосе-Слове, созидающем мир. В священных книгах Тота (Тот- египетский бог мудрости и письма) утверждается, что мысль есть Бог- отец, Слово- его сын; они неразрывны и связаны в вечности, и их единение есть жизнь. Мысль и Слово создают действие всемогущества. Аборигены Маршалловых островов считают, что в акте творения основную роль играют магические заклинания бога Лоа- небо, земля, люди порождаются его словом. Космологические представления африканского племени дагонов основаны на том, что мир создан богом Амма, не просто словом, а из его имени, из которого возник зародыш- «мировое яйцо», расщепление его и привело к рождению Вселенной. При внимательном анализе космологических сюжетов многих народов, отдаленных друг от друга во времени и пространстве, обнаруживается их удивительное сходство. Хотя имена Богов, детали возникновения Вселенной и отличаются, но сами космологические идеи оказываются очень близкими. Это не может не наводить на мысль о едином или родственном источнике их происхождения.  Для всех религиозных учений характерно признание первичности духовного и реальность духовного мира. Слово как самостоятельная духовная сущность или как атрибут Бога может быть не только творящим, но и разрушительным началом. В ведической литературе описывается, как  посредством словесной формулы приводится в действие грозное оружие- брахмастра, превосходящее по мощи ядерное и приводящее к распаду материи. Преимущество брахмастры состоит также в том, что она не действует слепо, подобно ядерному оружию, а  избирательно поражает свою цель и ничто другое. Брахмастра- плод более тонкой науки, продукт тонкого звука, словесной формулы- мантры. Этим искусством владели только Боги и Герои, равные Богам. В первой песне Шримад- Бхагаватам описывается, как Герои сражаются при помощи этого оружия, которое при неумелом использовании способно разрушить все космическое мироздание. Сама же формула давно потеряна и не сохранилась в памяти человечества. Этот феномен в поэтической форме отразил русский  поэт Н. Гумилев в своем стихотворении «Слово»:

В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо свое, тогда
Солнце останавливали Словом,
Словом разрушали города.

И орел не взмахивал крылами,
Звезды жались в ужасе к луне,
Если, точно розовое пламя,
Слово проплывало в вышине(6,139)
Следует однако подчеркнуть различия между тремя формами знания, тремя формами истин- мифологической, религиозной и научной. В науке логически устанавливаются причинно- следственные связи между явлениями и объектами, миф безразличен к логическим противоречиям, он образно-эмоционален. Религиозные учения о сотворении мира и человека ориентированы на духовную реальность. Для религии важна вера, а не логическая рассудочность. Религия пробуждает некие глубинные психологические процессы необычайной мощи и глубины, называемые ритмами Вселенной, где интуитивно распознается закономерность и упорядоченность мира, возникают ощущения общего ритма жизни человека и Вселенной, которые подчинены единой воле Творца. Кажущаяся же алогичность, произвольность мифологической фантазии объясняются бесконечным многообразием потоков сознания, пронизывающих Вселенную, которым человек  придает антропоцентричную форму. Как подчеркивает американский исследователь древнейших  шумеровских текстов Н.С. Крамер, мифы древних представляют одно из глубочайших достижений человеческого духа, вдохновенное творение талантливых умов, не испорченных модным научным подходом аналитического мышления и потому открытых для глубоких космических прозрений, скрытых от современного думающего человека с его сковывающими дефинициями и бесплодной безумной логикой(10,5):
Предрассудок- он обломок
Древней правды: храм упал,
А руин его потомок
Языка не разгадал.
                С.А.Баратынский.
Идея Слова как творящего начала сформулирована и в библейской традиции. В Евангелии от Иоанна находим: « В начале было Слово,  и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все через него начало быть и без него ничто не начало быть, что начало быть»(Ин 1,1-3). В христианском учении Слово рассматривается не только как самостоятельная сущность, но и как Слово живого Бога, Бога-личности.
Однако на каждом этапе формирования интертекстуальных отношений происходит переосмысление понятия «чужое слово» из-за сужения рамок.
 Так, на этапе диалога между текстом как таковым и человеком слово будет своим для текста, но чужим для познающего. На другом этапе (диалог между текстами как таковыми) сходные моменты двух текстов будут анализироваться следующим образом: словесно- смысловой компонент возникшего ранее  будет считаться его собственным по сравнению с тем текстом, который возник позже. «Чужое слово» будет составляющим вторичного текста как текста. Слово в тексте может быть своим, если диалог носит регрессивный характер и чужим при прогрессивной интнртекстуальности. Процесс интертекстуальности проявляется на внутритекстовом уровне. В самом тексте обнаруживается взаимодействие себе подобных. Диалог между так называемыми внешним и внутренним человеком характеризует данный тип взаимодействия. Соединенные в одной ипостаси текста «человек» данные тексты противоборственны. Диалог текста как такового и человека порождает новый текст как таковой. Процесс данного взаимодействия бесконечен. На уровне отношений двух книжных текстов диалог не получает своего развития. В первом случае происходит наращивание информации, во втором- сужение, конечным результатом которого и является цитата.
                БИБЛИОГРАФИЯ.
1. Арутюнова Н.Д. Динамическая цитация: К проблеме чужой речи// Вопросы языкознания.-1986.-№1.
2. Библия.-М.,2004.
3. Бобров С. Заимствования стихотворные// Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов.-Т1.-М.,Л.,1925.
4. Васильев Н.Л. «Чужое слово» в русской поэзии: Из заметок филолога// Русская словесность.-1997.-№5.
5. Вербицкая М.В. К обоснованию теории «вторичных текстов»// Филологические науки.-1989.-№1.
6. Гумилев Н. Избранное.-М.-: Просвещение,1990.
7. Краткая литературная энциклопедия/ Под ред. Суркова.-Т.1,Т.6,Т.8.-М.
8. Литературная энциклопедия терминов и понятий/Под ред. А.Н. Николюкина.-М.,2001.
9. Литературный энциклопедический словарь/ Под ред. В.Н.Кожевниковой; П.А. Николаевой.-М.,1987.
10. Мифология древнего мира.-М., 1977.
11. Фоменко И.В. Цитата// Русская словесность.-1998.-№1.