Судьба и годы - мединститут

                19. ГОРОД   КРАСНОДАР

 Стояла холодная осень.  Я стала думать о продолжении  учёбы в городе Ставрополе, где уже функционировало  несколько институтов. Но как скоро я выяснила,  приём студентов был там уже закончен.
И, вдруг, я прочла в газете, что в городе  Краснодаре объявлен набор студентов на первый курс Медицинского института.  За эти годы войны я часто думала  о профессии врача, тем более, что и Миша хотел раньше стать врачом. Мои родители  очень хотели, чтобы я продолжала учиться и стала врачом, как тётя  Саша. Снабдив меня небольшой суммой денег и взяв с собой  маленькую сумку с вещами, я поехала в город  Краснодар.
 Прямо  с вокзала я пошла, по имеющемуся у меня адресу, в Медицинский институт, который находился  на улице Красной дом  №1.  В прошлом  это было здание  Медицинского техникума, где теперь разместился Медицинский  институт, т. к. основное  здание института было разрушено и превращено  в  руины, как я выяснила уже позже. В приёмной института  у меня приняли мои документы и сказали прийти на следующий день.  Как оказалось, институт не предоставлял  абитуриентам  общежития, и мне нужно было срочно найти какое-то жильё, чтобы переночевать. В городе у меня не было ни знакомых, ни близких людей, кто мог бы мне помочь.  Проходя мимо рынка,  я решила зайти и купить себе что - ни будь  поесть. Рынок уже закрывался,  стало темнеть. Я подошла  к одной женщине, которая продавала варённый в «мундире» картофель и, купив у неё пару еще теплых картошек, которые она завернула  мне в небольшой листок газеты, спросила  её:
 -  А не подскажите Вы мне,  как  пройти   к «Дому  Колхозника»? Вот приехала поступать  в институт, а общежития нет у них.   
 - А откуда ты приехала?  -  спросила она.
-  Я из Ставропольского края приехала сегодня, сдала все документы в  Медицинский институт,  а в городе  я первый раз,  никого не знаю.
 Мы разговорились - и я ей  немного рассказала о себе. Она внимательно слушала меня  и,  посмотрев на меня с улыбкой,  сказала:
-  Даст  Б-г - поступишь в институт.  А знаешь, давай, ко мне пошли. Я здесь недалеко живу, поживёшь у меня.
  Так началась моя жизнь в доме   Надежды Сусаниной. Это была жена  фронтовика  по фамилии – Сусанин, который был законным потомком Ивана Сусанина – прославленного прадеда. Но об это я уже потом узнала со всеми подробностями, живя  в этой квартире. Н.С. занимала отдельную двухкомнатную квартиру на первом этаже. Мне тетя Надя, как я её  стала называть, предоставила чудесную комнату, куда я вскоре пригласила жить со мной  еще одну студентку из нашей группы – Лидочку.
  Когда я на следующий день явилась  в институт, то выяснилось, что  все поступающие  студенты  должны принести в институт  два стула и  какое-то количество заготовить дров. Только после этого будет решаться   вопрос о зачислении нас в  институт. Для этого  мы должны были  поехать за город,   в лес на заготовку дров. Нас собралась небольшая группа  «смельчаков», и когда мы приехали на какую - то  станцию  заготавливать дрова для отопления  института, нас встретил  моросящий дождик и бригадир, который,  увидев  наш  «девичий отряд  лесорубов», тут - же  предложил вполне реальную сделку: - Мы ему деньги -  он нам – дрова, вернее, бумажку, подтверждающую, что мы заготовили нужное количество дров для института.
 Мне пришлось продать единственную приличную  юбку, чтобы расплатиться за дрова и получить  нужную справку для поступления в институт. Для всех  поступающих студентов  необходимо было личное знакомство с директором  Института, чтобы получить его согласие на зачисление в Мединститут. Когда подошла моя очередь, я зашла в кабинет директора.  Он пригласил меня сесть, и пока он читал мои  документы, я с волнением рассматривала его  кабинет. Просмотрев мое «дело», где в папке были собраны все нужные документы и аттестат за десятый класс, он поднял голову и довольно доброжелательно сказал:
  - Ну, что? Аттестат  отличный – есть,  дрова  есть,  а вот стульев я  - не вижу.
Я покраснела и  тихо сказала:
- А где же я их возьму?   Мы дважды эвакуировались, еле живые остались. Нет у меня стульев и денег - тоже нет, чтобы их купить. 
Слёзы выступили у меня на глазах, и  я  замолчала.  Он растерялся и взволновано сказал:
- Бог с ними со стульями. Идите, учитесь. Нам  нужны такие студенты.
Я, от счастья, поблагодарила его и выскочила в коридор.  Домой, вернее, на квартиру к тете Наде,  я летела уже « на крыльях».   
  Занятия в институте начались в помещении бывшего медицинского техникума и в полуразрушенном здании медицинского института, где сохранилась  только «Анатомичка».  Начались дожди, которые сразу  стали заливать нашу аудиторию в «Анатомичке», где читались  некоторые лекции. Картина представлялась довольно плачевная, т. к. у большинства  студентов не было ни зонта, ни плаща, чтобы уберечь себя от «капанья» воды, которая легко проникала через поврежденную крышу здания прямо на нас.
 Кроме учёбы,   мы должны были ежедневно работать  2 часа в разрушенном главном здании института, по  очистке его от камней, мусора и разбитых предметов. Когда попадался целый кирпич, мы его очищали и складывали  отдельно  в специальное место, чтобы  можно было еще воспользоваться  этим при восстановлении    нашего здания. Работа была очень грязная и пыльная. Мне мама прислала  накидку – «халат», сшитый из мешковины, в котором я работала почти все годы учёбы в институте на такой работе, так и не увидев восстановленного здания института. Время было трудное, и мы были поставлены в такие условия, что любая   бесплатная  работа,   была естественной помощью для страны, когда шла война, и кому–то надо было восстанавливать город после оккупации немцами его.
 Я пригласила свою новую подругу из моей группы  Лидию  поселиться к тете Нади вместе со мной. Она была из города Сочи. Я с ней очень была близка по духу и интересам. Кроме учёбы нас связывала любовь к музыке и пению. Она  умела играть на фортепиано.  Мы с ней  записались в студенческий хор,  посещали по возможности театр оперетты, который начал функционировать в городе.
Шла тяжёлая война, уносившая миллионы жертв во всей Европе и на других континентах планеты.  Как только была освобождена  часть Украины  и город Киев, я послала письмо в город  Сквира с запросом о родителях Миши  в  Горисполком.  В глубине души я не теряла  надежду  вскоре   получить  информацию о Мишиной семье. 
Наконец  пришёл самый долгожданный день – День Победы над фашисткой Германией. Этот незабываемый, самый счастливый и долгожданный  день для всех разумных людей планеты  - 9 МАЯ  1945  года.  Трудно описать тот день словами. Это не только «радость со слезами на глазах», как поётся в песне, это - крик  Души  всего Человечества, пережившего страшную трагедию на планете Земля, унесшую миллионы человеческих жизней,  разрушившая города и  всё на своём пути, оставившая незалеченные раны  у оставшихся  в живых людей.  Я помню, как в этот день, узнав о прекращении войны, я с Лидой и тетей  Надей выскочили на улицу и до хрипоты кричали: - Ура - а - а. Конец войне!  Победа -а -а   Победа!   Слава победителям!  Сталину Слава!  Ура - а –а!
 Мы  обнимались и целовались   друг с другом, с совсем незнакомыми людьми прямо на улице, а солдаты стреляли  вверх, салютуя  из винтовок.
Этот день стал началом  не легкой, мирной жизни.  Время шло, и  в душе зарождалась надежда, что я дождусь счастливого дня, когда узнаю, что – ни будь о  Мише.
 Два года учёбы промчались очень быстро. Я довольно успешно училась, принимала активное участие в общественной жизни института. Учась на третьем  курсе  мединститута, я  стала уже посещать  клиники, где  мы курировали тяжелых больных.  Каждый день учёбы стал для меня  тяжёлым испытанием.  Я не могла смотреть на  искалеченных войной  солдат, многие из которых были тяжело больными не только физически, но и душевно. Я не могла больше посещать занятия, у меня началась депрессия. Мои мысли были только об одном – скорее покинуть этот «кромешный Ад». Меня стали мучить страшные сны, в которых я переносилась  опять в годы нашей тяжёлой эвакуации и всех  страшных  моментов за годы войны. Я в это время жила уже в  студенческом общежитии   мединститута - вместе с двумя  Машами из моей группы. Я прекратила посещать занятия.  Мои подруги – коллеги стали меня уговаривать продолжить занятия в институте. Но я решила перейти  в  Педагогический институт  на факультет - иностранных языков, который функционировал в городе. Но для меня это оказалось  очень  тяжелым моментом в моей жизни. 
 Время, говорят – лечит, или девочки помогли.  Я осталась продолжать учёбу на старом месте.
В этом году мой отец познакомил меня  со своими  друзьями по прежней работе, которые приехали  после эвакуации в город  Краснодар. Это была еврейская семья.  У них была дочь – моя  ровесница, звали её  Клава. Она  училась в Педагогическом институте на 3 курсе физмата. Мы очень подружились, и я часто стала посещать их гостеприимный дом, в котором  жили две  родные сестры с семьями. Я  вскоре стала «родным» человеком в их доме. У Клавы были еще два брата - ( один   родной – Миша, а второй двоюродный –Эммануил), которых с нетерпением все ждали  домой после войны  в  надежде, что одного из них  я  смогу   осчастливить, или он меня. Особенно много внимания  мне уделяла   Л.С. - тетя  Клавы и её муж, которые откровенно заявляли мне, что они мечтают иметь в их семье  такую дочку, как я.
Я  рассказала Клаве о своей первой любви, о том,  что я  послала запрос  в разные  инстанции, чтобы найти Михаила.
 Как только была освобождена  часть Украины, я  написала письмо  в город Сквира  в горисполком с просьбой сообщить сведения о родителях  Миши и его родственниках, которые до войны жили в этом городе.
 Время шло, я продолжала  серьезно заниматься учёбой. Меня выбрали  в Профком  института, где  я отвечала «за культурно – массовую»  работу института. Я организовала  к имеющемуся хоровому  кружку - вокальный кружок и « малый»  симфонический оркестр из студентов и преподавателей института.  Руководителем оркестра был преподаватель нашего института.  Для руководства хором и вокального кружка  я пригласила  педагога по вокалу из музыкального училища.
 Все годы учёбы в институте были у меня всегда связаны с разными общественными   делами.  После Дня Победы особенно хотелось быть полезным в восстановлении нормальной жизни города. Мы часто выступали  со студенческим хором и оркестром  на сцене городского театра,  где проводились студенческие выступления   нескольких  коллективов   ВУЗов.
 Однажды, на одном из торжественных мероприятий в  городе, я присутствовала  в театре вместе со студентами моего института, где на сцене сидели представители областного и городского руководства  Краснодарского края. Вручались награды людям разных профессий, которые принимали участие  в победе над фашизмом.  На сцену выходили, для получения награды люди, которых приглашал   ответственный представитель Обкома  КПСС. Вдруг я услышала, что приглашается  Гринберг Сарра  Савельевна для получения награды. Я не среагировала даже, что это относиться ко мне и продолжала сидеть. Через мгновение я получила «толчок» в бок и соседка  мне  сказала:  - Сарра, это тебя, иди скорей на сцену.       
 Я поднялась на сцену, и с волнением подошла к представителю, выдававшему  награды, который вручил мне  « Медаль за доблестный труд  в  Великой отечественной Войне 1941- 1945 года». Из нашего института получили только  два или три  человека такую награду. Я долго не могла успокоиться.
В этом – же году получил государственную награду и мой отец – Гринберг Савелий Иосифович  за свою безупречную работу – орден « Знак почета», которым он очень гордился.


                ***********

Весной 1946 года   я  закончила сдавать экзамены за третий курс  института, и собиралась поехать на каникулы к родителям в Ставропольский край. Вдруг я получила письмо из города Сквиры от  двоюродной   Мишиной сестры. Это была первая весточка  из далёкого прошлого, от которой я пришла в волнение, и радости моей не было предела. Нина мне сообщила подробно о своей семье. Ее родной брат Б., с которым я училась в одном классе,  к сожалению, погиб во время войны, сражаясь с немцами на фронте. О Мише она не имела пока никаких сведений.  Она с родителями была в эвакуации, и недавно  они вернулись домой в город - Сквира. Отец Нины работал в горисполкоме, и когда пришло моё письмо на фамилию  М…., ему вручили мое письмо – родному брату отца Миши. Нина сообщила мне о трагической гибели  родителей Миши, которые не успели эвакуироваться, т. к. в первые  дни войны немцы разбомбили железнодорожный узел узкоколейки и поезда прекратили  функционировать. Нина обещала меня держать в курсе всех семейных дел.  У меня  с Ниной  завязалась дружеская переписка.

                **********

Была весна 1946 года. После сдачи всех экзаменов за 3 – й  курс, я поехала на летние каникулы домой  к  моим родителям в село Петровское, где они проживали после реэвакуации из города Кустаная.  Я  любила делиться с моей мамой всеми моими делами, и она была  в курсе моей переписки с Ниной из города Сквира. Мои  родители с интересом следили за моей дружбой с Мишей и часто успокаивали меня, когда я бывала в отчаяние.    Через неделю  после моего приезда к родителям, пришла телеграмма  от Нины.  Мама  первая прочла телеграмму, и с волнением в голосе  сказала:
 - Всё хорошо, не волнуйся. Это  телеграмма  от  Нины. Саррочка,  Миша жив!
 – Мишка  ж -и -и -в? ! ! - вскрикнула я, схватив  телеграмму  и, не веря своим глазам, прочла: «Миша жив, адрес: Полевая почта № …. Нина».
Это всё, что было напечатано на телеграфном бланке. Весь день я не могла успокоиться и поверить   в свершившееся  чудо,  которое я ждала  шесть лет. Да – это были   5 лет войны и год довоенной  его службы в армии.
Этот день был днём не только  счастливым и радостным, но и больших  переживаний. Я не могла никак поверить,  в то, что, наконец, я узнала, что Миша  жив и служит в армии,  и я могу послать ему письмо на Полевую почту  №. такой- то. До самого вечера я была в «трансе» и никак не могла  сесть за стол, чтобы  написать такое долгожданное  ему письмо. Я целый день повторяла одну и ту же фразу:
 - Мишка жив,  здоров, он  служит в армии! У  него есть  адрес  Полевой  почты! Всё  хорошо!  Я нашла его!
 Когда я села за стол, чтобы написать ему письмо, я поняла, что прошло слишком много времени  после нашей разлуки. Я трезво начала рассуждать и мне стало  ясно, что надо немного умерить свой пыл после получения телеграммы. Я подумала, что, не зная ничего о Мише, мне нужно написать письмо, как старому другу прошлых лет.  В голове звучали слова любви и преданности нашей  дружбе. Я  с волнением думала,  что писать? Помнит ли он вообще меня, нашу почти детскую любовь и клятвы, которые мы дали друг другу в счастливое довоенное время:  - «Ждать и любить!»   
Как я ни старалась унять свои чувства, письмо получилось  искренним, дышащим любовью и счастьем от возможности поделиться с другом детства  своими переживаниями за такие долгие годы разлуки.  Я просила ответить мне  по моему Краснодарскому адресу, где я проживала в общежитии.  Как только кончились каникулы, я вернулась на занятия в институт. Моим подругам я рассказала, что  получила  телеграмму  от  Нины, где она  сообщила мне,  что Миша жив и его адрес.  Мы все вместе с  нетерпением теперь ждали весточку от него. 
 И вот пришло долгожданное письмо. Это была, как свалившаяся с неба, «библейская манна» для изголодавшей Души.  Это было первое, долгожданное  письмо после шестилетней разлуки.  Я с дрожью в руках открыла конверт и начала читать, узнав родной почерк. Миша писал, что мое письмо было первым с Родины за пять лет войны, что ему до сих пор не верится в такой подарок судьбы,  - что я нашла его, и он теперь пишет мне письмо, о чём он мечтал все годы нашей разлуки. Миша написал  мне подробное, на десяти страницах письмо так, как будто  мы не  расставались. Он писал самому родному и любимому человеку  на свете, от которого  получил первую весточку с Родины, не зная ничего о своих родителях и  близких ему людей.  Все эти годы он жил надеждой выжить и найти меня.
А судьба его не баловала. Он подробно написал мне обо всём, что пережил  за все годы войны - за долгие  годы нашей разлуки. Он служил перед началом войны на острове Даго и, когда началась война,  немцы высадились на остров, где получили отпор от наших войск. Очень долго остров мужественно защищали Советские войска, и немцам пришлось  запросить помощь, после чего только им удалось захватить остров большим преимуществом  военной техники.
Потом был плен. Ему удалось скрыть свою национальность – еврея, благодаря чему его не расстреляли, а взяли в плен. Потом  был  концлагерь на территории  Эстонии. Он, с небольшой группой солдат, совершили побег из концлагеря.  С  большим трудом  они  передвигались по ночам  к  границе Советского Союза, изнемогая от голода и слабости. Однажды они   решили попросить еду у одного эстонского жителя  небольшого хутора. Хозяин разрешил им отдохнуть в сарае,  накормил, но под утро  их  обнаружили немецкие солдаты и угнали  в  оккупированную немцами  -  Францию. Там он около 3,5 лет работал в шахте  - глубоко под землёй, где в конце войны  тяжело заболел. Его поместили  в больницу при концлагере.
В это время англичане и американцы открыли «Второй фронт» и стали освобождать от немцев Францию. Миша был спасён,  его  зачислили  во  франко - американские войска, которые вели войну с немецкими оккупантами. Он стал солдатом  армии  «Второго Фронта», воевал  вместе  с   союзными  войсками, и   встретил День Победы  в их  рядах.  Потом происходил обмен  солдатами,  и Миша был зачислен в ряды Советской Армии.
Наконец  пришло долгожданное возвращение на Родину. Он писал, что когда они пересекли границу  Советского Союза, и остановился  поезд, они выскочили  из вагонов, и начали  целовать землю. Да, он так написал.
Это письмо пришло с Урала, где он продолжал служить в армии.  Я и мои  подруги читали Мишино письмо и плакали. Мне не верилось в такое  счастье  - «Чудо из чудес». Ведь  я нашла Мишу! Он меня любит, и мы  можем  снова переписываться, и надеяться на встречу в  ближайшее время! 
Почти каждые два  - три дня, я стала получать от Миши письма. В одном из писем, он  попросил  у меня и моих родителей -  «моей руки и сердца » - стать моим мужем.  Это было принято с большой радостью.   
Вскоре я получила письмо, где  Миша сообщил мне, что их часть переводится   в Подмосковье -  город  Кунцово.  Прошёл  почти год нашей счастливой и долгожданной  переписки.  Письма из Подмосковья меня, порой,   стали тревожить. Миша писал о своём   впечатлении,  которое произвела на него  Москва.  В одном из писем, он сообщил, что возмущен поведением девушек, которые ведут себя  очень развязно и «вешаются  прямо на шею».  В общем, вышел человек в свет. Я с шуточками отвечала  ему на его письма, Я так верила в его порядочность и любовь ко мне, что не придавала большого значения его критике столичнойжизни. Мне не верилось, что Миша может мне изменить и перечеркнуть всё, что нас связывало  за эти, не простые, годы разлуки. Я жила, переполненная счастьем и любовью к  нему, и не испытывала никакой тревоги за нашу Любовь. Я не могла даже думать, что – ни будь плохое о Мише, тем более сейчас, когда мы  нашли друг друга и он попросил моей руки у моих родителях.
 Моя вера  была  настолько  сильна, что меня никогда не мучила   ревность, и жила я не только надеждой на всё хорошее, но  и была уверена, что так и будет.  Мои подруги – две Маши, с которыми я жила в одной комнате,  за  последнее время слишком часто стали вслух  обсуждать один и тот же  вопрос: « Стоит ли верить   в наше время, вообще, мужчинам?
Они даже приводили пример из жизни одной их знакомой, которая ждала всю войну своего парня, а он  женился на другой. Я уже стала тревожиться из-за отсутствия писем от Миши, и на «фоне»  их рассказа стала  что–то недоброе подозревать. 
– Девчонки, скажите мне правду: - Вы что–то мне не договариваете??   Было письмо от Миши? Что–то случилось с ним?   
- Ничего мы не прячем. Что ты волнуешься, живи спокойно, сдавай экзамены. Напишет тебе  еще  Мишенька – куда денется?
Я  так «закрутилась» за время экзаменов, что не очень  расстроилась, когда  от Миши не получила, более десяти или чуть более дней, писем. Как только я закончила сдачу экзаменов за  четвёртый курс  учёбы в институте, я поехала на   каникулы к родителям в село Петровское, мечтая, что смогу  съездить в  Москву,  чтобы встретиться, наконец, с ним.
 Когда я приехала домой, первым моим вопросом был маме о Мише:
 -  Мамуля, случайно не получали  ли Вы писем от Миши?  Что-то давно не было писем от него. Я уже волнуюсь. Ходят разные слухи. Говорят, что те, кто был в немецком плену, сажают  в тюрьму, обвиняя их в измене Родины. 
– Что тебе всякие глупости в голову приходят?  Давай отдохни с дороги. Всё  будет  хорошо.
Я рассказала маме, что почти  две недели как нет от Миши писем, и что я хочу на время моих каникул съездить в Москву, чтобы встретиться с ним. Мама посмотрела на меня - и я увидела  такое грустное выражение её лица, как будто  она  сдерживала слёзы.
- Мама что случилось? Миша жив? С ним всё в порядке? Ты что-то знаешь? Мама, что я должна сделать?  Скажи, с ним всё  хорошо?  Я всё равно поеду в Москву, закажу завтра же «визу» - пропуск на въезд в Москву!  Скажи мне правду, что с ним? – слезы заливали моё лицо.
-Всё,  хватит!  Саррочка, успокойся!  Никуда не надо ехать!  Вот письмо от него.
- Письмо от Миши  Вам?
- Нет, это письмо тебе от него. Твои подружки нам переслали.  На конверте обратный адрес им не понравился. Вот они решили вскрыть письмо и прочесть. 
- Зачем они это сделали? Дай мне! Что за бред?
Я схватила письмо и стала разглядывать конверт. Там был новый для меня адрес.
-  Что?  Письмо  с Москвы?
На конверте был Московский адрес отправителя:  Л….. Мария, улица Т…..№ … город Москва – для  М….. Михаила.
Я не верила своим глазам,  плохо  соображая,  открыла конверт и стала читать письмо.
 Я с большим  трудом прочла  письмо и, как в тумане,  запрыгали перед глазами слова. Я с окаменевшим лицом  смотрела на листок, наполовину страницы, заполненный  таким знакомым почерком.   Откуда у него  взялся такой сухой, канцелярский язык, чтобы сообщить  мне,  что он встретил в Москве  другую женщину, полюбил её и остаётся с ней.
В конце письма была просьба сообщить ему о получении его письма  и обратный адрес – тот же, что и на конверте. Ни единого слова о своей демобилизации, ничего! Это всё, что я прочла. Имя и фамилия: Л……Мария  - звучали, как  приговор: – К расстрелу!
Да, это был настоящий шок. Я все каникулы сидела дома, редко выходя на улицу. Я нашла свое незаконченное рукоделие, и  сидя за  ним без конца размышляла обо  всём,  что случилось. Мысли блуждали в голове так, как  будто  это всё  произошло совсем не со мной. Я машинально двигала пальцами, составляя узор за узором, а сердце просто окаменело и не реагировало на всё происходящее вокруг. Ни слезинки, ни гнева, ни вздоха я не проявляла.  Я потеряла всякий  интерес  ко всему, что  меня окружало.  Окаменела  моя душа, и остался один автомат, который двигался, ел, иногда что-то говорил и делал.
Каникулы заканчивались, и я стала собираться в дорогу, в – институт. Душа моя, вдруг, затеплилась, стала оживать. Не знаю, откуда у меня взялись силы и желание жить, учиться и возвратиться скорее в Краснодар. Шок мой, кажется, отступил, и Всевышний  дал мне не только духовные силы, но и физические, чтобы начать новую жизнь. Я не испытывала  к Михаилу никакой злобы и ненависти, а вместо  души образовалась - пустота, чёрная 
 «дыра»  - НИЧТО.
                *************

Как всегда я ехала поездом, с пересадкой на большой узловой станции, где нужно было компенсировать билет на поезд, едущий до Краснодара. Я вспоминаю эту пересадку, т. к. здесь произошла  необычная  встреча с моим «двойником». Это запомнилось мне на всю жизнь. До отправления моего поезда было много времени, и я решила пойти  в  сквер, который был недалеко от вокзала. Вдруг ко мне навстречу шагнула молодая, симпатичная девушка и, увидев меня, остановилась и спросила:
- Вы  куда  едете?
- В Краснодар, жду, когда   откроют кассу, чтобы билет  компенсировать.
-  А  я  в Ставрополь.
Мы разговорились, глядя друг на друга, и мне показалось, что я эту девушку знаю,  уже где-то видела. Она была  студенткой  ВУЗА, и возвращалась на учёбу  в город Ставрополь.  Прошло более  двух  часов, и мы пошли  в кассу вокзала, чтобы  занять очередь. Не прошло и пяти минут, как одна женщина,  пристально глядя на  меня  и мою новую знакомую,  сказала:
-  Девушки, Вы  сестры? Близнецы? 
- Что?.? - В один голос закричали  мы, глядя друг на друга и не веря своим глазам. 
 -  А я всё думаю, что за знакомое лицо,- сказала я.
- И я  никак не могла  понять, почему я,  глядя на тебя,  всё хотела спросить - где я раньше тебя видела?
Так, впервые в жизни, я увидела свою копию –  двойника.  Мы, конечно, побежали в туалет вокзала и, глядя в зеркало, долго не могли прийти в себя.  Потом мы  подробно расспрашивали друг друга о  наших родителях, но не нашли общих корней. Так и расстались мы навсегда,  оставив только след в памяти о чудесах  Матушки Природы. 
               

                ************

На вокзале  в  Краснодаре меня встретили мои две   Марии, чего раньше не бывало. 
– Саррочка! Слава  Б-гу приехала,  живая….. – почти хором  выдохнули мои подруги, и бросились меня обнимать и целовать.
- Спасибо, девочки, не волнуйтесь!  Жива!  Пошли домой, всё, всё нормально.
 Слёзы выступили у  всех  на глазах. Еще раз я прижала их  заплаканные лица к себе и,  подхватив  свою корзинку с продуктами, пошли  домой  - в общежитие. Открыв  дверь, и зайдя в комнату, я сразу увидела  на моей тумбочке  у кровати  его фотографию, присланную мне после нашей шестилетней разлуки. Это был он, в военной форме, с ослепительной улыбкой  и весёлым взглядом.  Дрожь охватила меня. Я смотрела на  улыбающегося Мишку, и не могла отвести глаз.  Неужели он мог так поступить со мной?   И вдруг, слёзы хлынули из моих глаз, как будто чья-то рука открыла шлюз, так долго наглухо  закрытый, чтобы освободить мою душу от тяжести  его предательства. Слёзы лились из глаз,  а душа была мертва – молчала, не вздрагивало даже тело,  и  не слышно было  как я плачу.  Девочки вышли тихо из комнаты. Сколько времени это продолжалось – я не знаю. Помню, что я достала большой пакет  с его письмами  из чемодана и  вложила  туда  его  фотографию. И как только я захлопнула  свой чемодан, мне показалось, что я,  как – будто,  похоронила всё свое прошлое, связанное  с  ним.
               

                ***************
 
Начались занятия в институте. Это был последний – пятый курс учёбы, где мы много времени проводили  в клиниках,  курируя больных. Я старалась делать всё, что было положено по программе, нагружая себя  еще и общественной работой в профкоме  института. 
Прошло около трёх месяцев после получения письма от Михаила, на которое я  не ответила.  Что я могла ему писать? У меня не было ни слов, ни духовных  сил, чтобы написать письмо ему  на новый адрес, где он проживал в Москве с женщиной, которую полюбил.  Поздравлять его со счастливым браком, или  предъявлять претензии  в неверности, или в том,  что он поспешил сделать мне предложение  стать его женой?   Кто виноват?  Вечный вопрос – кто?  Может быть годы, долгие годы разлуки? Они расставляют всё на свои места? А может быть судьба, которая ведет нас по совсем другому пути? Не каждому суждено найти свою половинку, чтобы стать счастливым в браке,  в этой короткой жизни на земле? 
 Прошло еще немного времени, и я получила еще одно письмо от Михаила из Москвы,  с тем же Московским  адресом. Открыла.  Теперь  я спокойно, с каким – то чувством отвращения взяла   письмо,  написанное   на одной не полной странице, и прочла. Я удивилась своему спокойствию и внутреннему отчуждению,  как  будто  это меня не касалось.  Что он писал?    
В своём письме он  написал, что  т. к. я скоро стану врачом,  а он  не знает, сколько времени еще пройдет, чтобы соответствовать моему положению в обществе, он  решил не портить мне моё будущее. Он  не знает, когда его демобилизуют из  армии, и что его ждет в будущем?  Он ни слова не написал о том, почему у него Московский адрес и кто такая  Мария Л. Он не попросил даже прощение за первое своё письмо, которое было прямым выстрелом  в любящее сердце, лишившее меня веры в настоящую, преданную любовь и порядочность мужчин. Письмо было сухое,  официальное.  Ни слова о любви, ни прощения за разрыв отношений, за  «убийственные»  слова о любви к другой женщине, чья фамилия  стояла на конверте.   
В конце письма – приписка:
 - Прошу тебя, обязательно,  мне ответить. Беспокоюсь. Миша.
 Наконец, я очнулась, вышла из оцепенения, и готова была ответить ему  на его  смертельный «выстрел» в сердце, убивший мою первую любовь и  веру. Я не    ожидала, что после года нашей переписки, он вычеркнет всё, что мы пережили  в тяжёлое время войны  и разлуки, не говоря уже о первой любви в юные, довоенные годы. 
Мне стало ясно всё.  Я поняла, что он демобилизовался, живёт в Москве у этой женщины и для  своего спокойствия,  и чтобы не мучила его  совесть, хочет убедиться в получении мною его первого письма. А может быть, его совесть замучила,  после своего предательского письма из Москвы? Не знаю, что в действительности произошло, но мне стало ясно, что он предал нашу любовь и обманывает меня.  Ему нужно было  успокоиться, узнав, что письмо я  получила и освободиться от меня навсегда, чтобы не мешать ему  начать новую жизнь в Москве. О какой любви  и жертвах можно было думать  ради меня?    Я почувствовала пропасть, которую  он создал между нами преднамеренно, ради своего  личного благополучия.
О любви так много сказано и написано, что под маской её прячутся, нередко, совсем другие чувства. А жизнь всё расставляет на свои места. Как жаль, что любовь, как призрак, приходит и исчезает, оставляя незаживающие раны в нашей Душе. 
Я отвлеклась от того мига прозрения, которое пришло со вторым письмом. Вулкан моей Души проснулся  и  всколыхнул  чувства,  которые я  раньше   даже не ведала. Я достала из чемодана пакет  с письмами от Михаила и стала бросать  их  в огонь печки «буржуйки», которая обогревала зимой нашу комнату. Открылась дверь, и вошли в комнату мои подруги.
- Что ты делаешь, Сарра?
- Ничего. Девочки, кончились дрова. Я решила подогреть комнату этой ненужной  бумагой. Холодно стало.
Они молчали, поняв всё, что происходит со мной. Я бросала заветные письма в огонь и  говорила,  говорила при этом, сама не зная что, освобождаясь от душевного груза и предательской  любви. Когда я бросила последнее его письмо в огонь, у меня в руках осталась его фотография – единственная, послевоенная. Я положила её в сторону и закрыла дверцу нашей временной печурки.
 - Сарра,  ну, что стало тебе лучше? – спросила одна из девочек.
 Слёзы катились у меня из глаз, а на душе стало так легко и спокойно, что я улыбнулась и сказала:
-  Девочки,  я обрела  свою Душу. Я  ожила! Не волнуйтесь, всё будет хорошо.
Они всё поняли и пригласили меня сесть к столу, где была расставлена посуда для ужина.
 Вскоре я отправила Михаилу письмо с его фотокарточкой. Написала спокойное, как мне казалось, письмо. Эпиграфом были строчки из моей любимой песни о любви, которая не вечна. Поздравила его  со счастливым браком и просила мне больше не писать.
На этом наш роман закончился - с печальным концом для меня, и счастливым – для Михаила. Мы все живы, здоровы и полная ясность в отношениях. Но как теперь жить мне? Кому можно верить?  « И как можно без любви прожить?» Когда тебе уже  двадцать четыре года. Всё потерять в один миг – Веру, Любовь и  Надежду. Почти те же слова, что я написала в телеграмме  Михаилу в первый же день войны, дав клятву, что буду его ждать,  любить. Тогда он служил  в армии на острове Даго. Говорят, что время лучший лекарь и  всё излечивает. Думаю, что рубцы остаются и, порой, напоминают о себе.
               

                **********

Хочу  закончить эту страницу из моей жизни. Время расставило всё на свои места. Прошёл не один десяток лет. Я со своей семьей проживала в городе Ленинграде. Выросли мои дети – дочь Вера и сын Моисей, названный в честь отца мужа.   Верочка поступила учиться в  Ленинградский педагогический институт имени Крупской. А мой сын  Мишенька, как мы называли его дома,  был призван в Советскую  Армию
. Я очень часто  рассказывала моим детям о прожитых мною годах, о войне и, конечно, о первой неудачной моей любви тоже. Особенно мне хотелось уберечь мою дочь от  доверчивости по отношению к мужчинам.  Иногда мы вспоминали мои молодые годы и шутили на эту тему. Я никогда не пыталась больше выяснять, как сложилась жизнь у Михаила. Но вероятно  у моей дочери оставил сильный след и обиду  неблагородный поступок  Михаила.
С первого года обучения,  Вера посещала хоровой коллектив  института, который был гордостью ВУЗа. После сдачи экзаменов за первый семестр, их хоровой коллектив был приглашён   в Москву на  студенческий конкурс  хоров. Собираясь  на этот конкурс в Москву, мне дочка, вдруг, заявила:
 - Мама, я хочу в Москве разыскать Михаила - твою первую любовь. Мы  будем  там двое суток. Очень прошу тебя, узнай  в справочном   окне его адрес.
Я была ошеломлена её просьбой и не соглашалась этим заниматься и ворошить старые «раны». Но она меня всё же уговорила, и я в течение одного часа получила  Московский адрес Михаила. Это был тот же «злополучный» адрес, откуда я получила последние  два письма, разлучившие нас навсегда.   
С этим адресом  моя дочь отправилась в Москву на  конкурс  студенческих хоров. Прошло около трёх  дней  и,  не успев перешагнуть порог квартиры, Вера сообщила мне:
- Мам, видела я твоего Мишку. Сейчас всё расскажу.
- Успеешь еще рассказать. Скажи лучше  мне, как Вы выступили?
- Выступили замечательно, заняли первое место. Мамочка, а Москва  какая  красивая я, правда, немного  смогла  посмотреть, времени совсем было мало. 
В семидесятые годы даже в Ленинграде не возможно было установить домашний телефон. Мы стояли на очереди более десяти лет. Поэтому только с приездом Веры я могла  узнать  обо всём, что происходило в Москве у неё. 
Я не успела оглянуться, как Верочка подошла к своему письменному столу, взяла большой лист бумаги и фломастер и, наклонившись над столом,  стала  рисовать.   
Так как моя дочь была студентка художественно – графического факультета и  до этого несколько лет занималась в детской художественной школе, то для неё не составило большого труда изобразить Михаила в том виде, как она его увидела.
Я наклонилась над её работой, и увидела что-то среднее между портретом и карикатурой.
– Мам,   -  смотри. Это он, твой Миша.
Я взяла лист бумаги в руки и  не могла поверить своим глазам.  Я увидела  сгорбившегося, не молодого мужчину  в полосатой пижаме. Лицо было чётко вырисовано и чем-то напоминало того Мишу, которого я знала прежде. Но весь вид его вызвал у меня, вдруг, какой - то нервный, оглушительный смех. Я  смеялась над собой, не над  ним, потому – что в голове прозвучал  вопрос к себе:
  -И  этот человек, тот Мишка? Это его я ждала, верила, любила?  Это он, о котором столько лет мечтала и ждала?
Я смотрела на рисунок, сделанный дочерью, и  мне стало легко и спокойно. Наконец я полностью освободилась от  оков прошлого.
 Когда прошёл весь всплеск  первой волны впечатлений, Верочка рассказала мне подробно, как прошёл  конкурс хоров, как их награждали грамотой и подарками,  и что она пережила  при  встрече  с Михаилом и его семьёй.
Видимо для моей дочери было очень важно узнать правду о человеке, которого  мама любила,  а он предал её.
               
               


                20.  ВСТРЕЧА С ПРОШЛЫМ               
 
В последний день пребывания  в Москве, Вера решила навестить Михаила,  поехав по  адресу, полученному мною в  Справочном  Бюро.
Хочу коротко передать рассказ Веры о встрече её с  Михаилом.
Уже вечерело, начала свой рассказ Вера, когда я подъехала к многоэтажному дому, где жил Михаил.  Дверь  открыла  мне женщина средних лет, небольшого роста, которая вежливо спросила:
 - Вы к кому?
-Здравствуйте, извините за поздний визит, я из Ленинграда. Здесь живёт Михаил М….? 
- Да, да. Проходите и раздевайтесь. Миша сейчас ….
 Войдя в прихожую, я сняла  пальто и кроличью  шапочку, и немного растерявшись,  взглянула   на   женщину, стоявшую рядом, которая с улыбкой смотрела на меня.
 - Проходите,  пожалуйста,  в   гостиную - сказала женщина. Миша сейчас зайдет. Извините за беспорядок   (на диване лежала подушка и плед). Миша нездоров, сейчас на «больничном»….Прошу  Вас,  садитесь.
 Я села  и стала  разглядывать современную, довольно красивую, импортную,  со вкусом  расставленную мебель в гостиной.  На окнах, в тон обоям, висели  с красивым рисунком шторы и  тюль. На стенах было несколько картин и фотографий в рамках.
-  Как Вас зовут? - услышала я  негромкий, довольно приятный голос.   
 -Ой, извините меня. Я Вера  Х… из Ленинграда. Учусь в педагогическом институте, приехала  в Москву  со студентами на конкурс песни хоров,  вчера он закончился, а сегодня гуляла по Москве.  Я первый раз  здесь. Извините, что поздно приехала, завтра утром уезжаю домой.
Пока  я увлеклась подробностями в беседе с хозяйкой дома,  я  не заметила,   как  появился на пороге комнаты Михаил.
- Миша, это к тебе девушка  из Ленинграда.
- Ой, прошу прощения за свой вид. Второй день из больницы. Да?  С кем имею честь?
 Он прошёл  к дивану и по стариковски кряхтя, выдохнув воздух, осторожно сел,  в своей полосатой пижаме и домашних тапочках.   
По всему его виду было ясно, что ему не до гостей, тем более, молодой  девушки, которая без предупреждения явилась к ним в такой неурочный час.  Мне кажется  что,  глядя на меня,  у  него  что-то  «ёкнуло»  в душе,  когда он увидел «видение»  из далёкого прошлого, напоминающее  ему ту, с которой   он расстался  много лет назад.
 - Вы кто? – С волнением спросил он.
Он смотрел на меня и, вероятно, не мог понять до конца, что его так встревожило.
- Я  дочь Сарры – Вашего друга из прошлого.
- Сарры?  Вы её дочь? Как Вы меня нашли?
 В его голосе было  сразу выражено столько чувств, что  я смутилась.
-Маша, ты помнишь, я тебе рассказывал о  Сарре, с которой мы в школе дружили до войны?  Это её дочь. Очень приятно познакомиться, - продолжал он, оправившись от неожиданности.
- Да. Да я помню, ты  еще  написал ей  письмо. Вера, прошу к столу, присаживайтесь, будем чай пить.
О, так это его «толстуха» - жена, разлучница – подумала я.  Оказывается,  мама совсем  и не была его невестой, которую он предал?  А шесть лет ожидания и верности, всё это - «коту под хвост»?  Да, надо разобраться хоть немного, что произошло за эти годы с ним и в его семье.
 Небольшой, на колёсиках  стол подкатила Маша к дивану,  заполненный закусками,  и к столу,   где сидела  я за столом.   У  меня от волнения пересохло во рту. Мария  выставила на стол так много  вкусных, давно не виданных, деликатесов, красиво оформленных в бутерброды, что я решила подкрепиться, т. к. прошло много времени, после моего студенческого обеда. Мария быстро положила мне целую гору бутербродов на красивую большую тарелку и придвинула её ко мне.
– Ешьте, ешьте. Вы много времени по Москве гуляли, наверное, проголодались,  попробуйте, прошу Вас.
Я  потихоньку стала жевать, довольно вкусные,  красиво приготовленные бутерброды  с чёрной икрой, колбасой  и другими продуктами и не могла оторвать глаз от Михаила, который  ел, опустив голову. Мне даже не верилось, что  всё  происходит на «яву»,  со мной.  Вдруг я услышала:
 - Вера, расскажите, пожалуйста, о маме.  Столько лет прошло, и такая встреча!  Даже не верится.
 Он действительно был в «шоке» от всего происходящего.  Наверное, он задавал множество себе вопросов:
– Откуда явилась эта  девушка, напомнившая  ему прошлое, его  первую любовь, ту девушку, от которой при одном воспоминании, он терял сознание и приходил в восторг? Какая она сейчас? Кем стала?  Кто её муж?  Любила она его так,  как  меня?
И начался долгий и волнительный  разговор, который затянулся почти до 11 часов ночи.
 Я уже собиралась уходить, как  в комнату вошёл  в  офицерской форме красивый молодой человек. Оказался это был сын Михаила. За время их счастливого брака Мария родила  ему двух сыновей, которые были гордостью  семьи.  Посидев еще немного, я встала, чтобы покинуть этот  гостеприимный, но чужой  для меня дом. Сын  Михаила  быстро встал и помог мне одеться, после чего предложил проводить. А Михаил передал  мне   для  тебя  письмо и свою фотокарточку.       

                ***
 А  дома  Вера мне рассказала довольно интересную историю о жизни   Михаила. 
 Если  коротко  передать всё,  что  узнала моя дочь,  посетив моего  школьного друга  в Москве, то и писать  особенно нечего. 
Приехав  в   Кунцево,  Михаил  с друзьями  в один из свободных дней пошёл на танцы, где и встретил  свою новую подругу,  которая  пригласила его домой, где он   и остался  у неё жить. Вскоре,  он   демобилизовался  из армии, и поступил учиться  в Московский строительный институт на архитектурный факультет,  который успешно закончил.  Из его рассказа Вера узнала, что он принимал участие в создании  знаменитого Московского здания – «Дом  книжка» и многих других  выдающихся  зданий в Москве. За это время  Мария родила ему двух прекрасных сыновей,  с одним  из которых  Вера познакомилась.  Оба сына  стали офицерами  и были, действительно, гордостью родителей.  Вот и всё. Видимо каждый получает  то, что ему предусмотрено судьбой «Свыше».
  А почему ему после стольких лет страданий и лишений, что он испытал во время войны не пожить нормальной человеческой  жизнью?  Жизнь и судьба  расставила всё на свои места. Я бы ему в то время ничего не могла дать, кроме своей любви и преданности, живя  в студенческом общежитии  с еще  двумя  студентками, пользуясь самыми примитивными способами, чтобы  растопить печку-времянку, питаясь в столовой, где я ни разу не поела вкусной и полезной еды. А что меня ждало по окончании института?  В те годы -1948,  я была подневольным  врачом, которому даже не вручали на руки диплом об окончании медицинского института, а по «распределению» направляли в самые отдалённыё места, где  жили  раньше   ссыльные. Конечно, тогда я не могла всё так здраво рассуждать,  мне было  тяжело справиться с потерей любимого человека.  А душа  и сейчас не может мириться с изменой и предательством.  Не первый и не последний раз я ставлю  точку, за кусочек прожитой жизни и говорю себе:  - Спасибо, Господи,  что я смогла   простить и не озлобиться «на всех и вся». 

                *** 
                21.ЖИЗНЬ  ПРОДОЛЖАЕТСЯ

А  годы учёбы  в институте продолжались своим чередом. Это было прекрасное время, когда  юность брызжет потоком эмоций, и  надежда еще не умерла от первого предательства и разочарования  людьми. Это был  конец 1947 года, когда  я   встретила  молодого человека, только что вернувшегося  после демобилизации из армии  -  двоюродного брата  моей подруги – Клавы, которого мне  «сватали»  все эти годы  её тетя с дядей. Я  познакомилась  с Эммануилом  уже почти заканчивая пятый курс   Он был  очень красивый молодой человек, повидавший жизнь, женщин, как мне по секрету сообщила его сестричка. Я даже заподозрила, что моя подруга не ровно  « дышит» на своего двоюродного брата, как говорят в народе, когда  - и сам не  «ам»  - и другому не дам. Но, не смотря на его  проявления  внимания  ко мне,  сердце моё он не тронул. Возможно, потому что Клава продолжала мне представлять Эму, как  человека, у которого было  на Дальнем Востоке, где он  воевал,  а потом  служил в армии,  много  «романов», что меня сразу  от  него отдалило.
 Каждый раз, когда я приходила к Клаве,  меня радостно встречал Эммануил  и старался  не отходить от нас. А  в конце моего визита, Эммануил всегда меня провожал домой до общежития, где мы и расставались. Он ни разу не позволял себе никаких вольностей или намёков на что-то  непозволительное для девушки. Мы были почти ровесники, и общаться с ним было мне  интересно. Он не был особенно  многословен, но мне было хорошо  и  спокойно с ним, как с родным братом.  Я  немного рассказала Эмме  о себе, о своей первой неудавшейся любви, и   услышала от него очень умные  слова:
  - Все проходят через такое испытание,  это проверка  временем наших чувств - настоящие они или нет. Пора тебе всё выбросить с головы, и начать всё сначала.
Время подходило к завершению учёбы на пятом курсе  Мединститута. Я с отличием сдала государственные экзамены и ждала получение  «путёвки»  по распределению из Министерства Здравоохранения на работу.
 За полгода до окончания учёбы,  представитель из «Центра» каждому студенту сообщил место работы, куда он обязан  прибыть  на работу по приказу Минздрава  после окончания ВУЗА. Мне была выделена путевка на работу в Ставропольский край, где проживали мои родители. Таких путевок было всего  не более трех-четырех. Видимо, было учтено, что я  много лет была членом Профкома, отвечала за культмассовую работу в нашем институте, за что даже была награждена  медалью.  Таких «дефицитных» путёвок было еще не более десяти - в Краснодарский край. Всех остальных молодых врачей распределили во все концы нашей необъятной   Родины, вплоть до самой Калымы.  После выпускного вечера я вдруг узнала, что некоторым студентам поменяли «путевки», т. е. место назначения на работу.
 В это время меня пригласила семья  моей подруги Клавы  отметить у них  моё «великое» звание врача. Я пришла на праздничный обед, где, действительно, был приготовлен торжественный приём. Дорогие мне люди все эти годы заменяли мне родных,  где я чувствовала  у них себя, как дома.
Когда  вся семья  села за празднично накрытый  стол, а я, как «виновник торжества», была посажена рядом с моей подругой Клавой  с одной стороны, а  с другой -  с  Эммануилом, был произнесён  торжественный тост хозяином дома – отцом Клавы. Держа  в руке  бокал с вином, он не только поздравил меня  с окончанием Медицинского ВУЗА и получением высокого звания врача, но,  вдруг, торжественно заявил, что  их семья  была бы рада, чтобы я  стала родным им человеком, став невестой Эммануила.
Я так растерялась, что в первую минуту потеряла дар речи, зарделась румянцем и смотрела на всех невидящим взглядом,  не в силах даже что-то ответить на столь   внезапное предложение. Для меня всё это было настолько неожиданно, что я  не могла принять их добрые намерения так, как этого они хотели. Я не помню, что я «пролепетала» в ответ на торжественный тост, но, кажется, все поняли, что  я была не готова к такому быстрому ответу при всей честной «компании».
Теперь я понимаю, для чего были нужны «сваты». Хотя сейчас мир обходится  другими способами, чтобы создать семью.
Я  помню, что потом,  когда  я пришла в себя, я поблагодарила моих дорогих и милых друзей за  их любовь и внимание ко мне, сказав,  что  они для меня самые дорогие  люди, умолчав о «сватовстве».  Весь вечер Эммануил был  рядом со мной.  А я баялась лишний раз  посмотреть ему в глаза, как будто в чем-то была виновата, что сразу не ответила положительно на такое предложение.
Отец Эммы  много раз при жизни намекал на  желание  видеть меня  членом их семьи. Но, к сожалению, он ушёл из жизни, так и не повидав единственного сына, вернувшегося с войны.  А теперь его мама и брат её мужа  И. М.  решили  мне  в торжественной обстановке сделать такой «сюрприз», от которого я не знала как прийти в себя. Это была для меня прекрасная партия,  о которой только могла мечтать любая девушка в моём положении, после окончания  института. Но жизненная ситуация или судьба  всё расставила по своему  плану.
  Когда я пришла в институт получать путёвку на  работу, то выяснила, что меня, вместо  Ставропольского Края,   направляют на работу  в    Бурят – Монгольскую С.С.Р.  Я пошла к директору института, чтобы выяснить  причину замены   моей путёвки на работу, которая была мне предоставлена  официально  пол года назад, по распределению   Минздрава.   Он был явно смущён, и как  ни старался мне  объяснить причину,  я поняла, что  нужно  самой ехать в Москву, чтобы решить этот вопрос.
 Только спустя четыре года, после возвращения  из «ссылки», я узнала, что мою путёвку на работу  в Ставропольский Край, директор института был вынужден  отдать    выпускнице  нашего курса,  у которой, якобы, во время выпускного вечера украли дорогое пальто, за которое должен был расплатиться институт или директор лично.  Поэтому была произведена замена – путёвка  в Ставропольский  Край вместо  оплаты за украденное  пальто. 
Такова, видимо, моя судьба - и никуда от неё не уйдёшь. По окончании института в те времена нам не вручали на руки даже диплом  врача, без которого я не могла никуда поступить на работу.  Это был 1948 год. Мы были,  как рабы, которые должны были отработать три года учёбы в институте, согласно направлению Министерства Здравоохранения.  В то врем, кто не являлся на работу по назначению, терял не только право работать врачом и диплом, но мог быть привлечён  к  судебной  ответственности.  Всё случилось так неожиданно, что у меня произошёл нервный срыв, от чего я почти потеряла голос и стала ко всему равнодушной. Мои друзья тоже растерялись, и ни Эммануил, ни его близкие больше не напоминали  мне о своём предложении.
 Вскоре я  со своим новым назначением  поехала домой к родителям в село Петровское.
.