***

                Сашка Корнеев
                Из книги "Вовка Панин на Камчатке"
   
                Череп

Сашка Корнеев из двадцать шестой группы. За четыре года учебы его пути и пути Вовки Панина пересекались редко, да и то лишь во время переходов из аудиторию в аудиторию. И только в конце выпускного курса Вовку каким-то лихолётом занесло в первомайскую компанию  с ним и Ванькой Дьяченко, которого ещё с первого курса за что-то обозвали Джоном. В компании такое же число ростовских хохотушек из пригородной Ливенцовки.
Как хорош Первомай в Ростове, а ещё лучше в его пригородах, одноэтажные домики которых, прибранные и приукрашенные к весне, едва проглядывают через яблоневое буйство и веселье, через взявшие лист и рост ягодные кустарники и ползущие вверх лианы виноградников.
Ещё не наступила летняя жара, ещё толком не проснулась всякая надоедливая мелочь, да и само ощущение того, что кругом расцветает красота жизни, вызывало из глубин души такой восторг, что хотелось или лететь куда-то напропалую или наоборот залечь поглубже в эту красоту и дышать, дышать, дышать…
Сашка чуть ниже среднего роста – возраста, сухощав, но не костляв. Он вместе со своим тёзкой Тодоровым и Борькой Рудским тоже входил в училищную команду гимнастов, а это никак не ниже первого разряда, естественно, взрослого. Но этим он не кичился, как, впрочем, и остальные гимнасты, ведь в мореходке каждый курсант чем-то знаменит, а если кому-то и удавалось чем-то выделиться, то  ненадолго.
Первомайское увольнение было длинно-суточным и Корнеев открылся Вовке, как оголтелый юморист с наклонностями циркового клоуна. Ему ничего не стоило жонглировать сразу четырьмя яблоками прямо со стола, разворачиваться и сворачиваться в шнурки и шпагаты, сохраняя при этом каменное выражение лица, заливисто хохотать под флотские и штатские анекдоты, травить их самому с перерывами только под очередной тост.
Ванька – Джон гимнастом, как и Вовка не был, но юмора и у него доставало на всех окружающих. Так что Вовке среди них ничего не оставалось, как изображать из себя рыцаря печального образа, что ему с его среднерусским характером на фоне весёлых без удержу южан, вполне удавалось. Да и то правда: три курсанта –хохмача на шестерых было бы явным перебором.
После развесёлого Первомая целый месяц госэкзаменов, а за ними военная стажировка. Отношение командования крейсера “Михаил Кутузов” к стажерам было что-то среднее между матросами срочной службы и вольнонаёмными. Поэтому курсантов, чаще, чем других привлекали для разных дел за пределами КПП, чаще направляли на флотские базы за продовольствием, убирать Минную стенку, которая и без того всегда была выскоблена, вымыта и вылизана не хуже вестибюля Большого театра.
На палубе крейсера жаркое июльское лето. Только что отлязгали обеденные ложки, курсанты –стажеры выполняют команду “Проветрить помещения”, иначе говоря, уныло слоняются по верхней палубе от бака до юта. Боцманская команда придумала устроить душ из морской воды. И вот уже повыше задрана труба с перфорацией, где-то в недрах машинного отделения заработал мощный насос. По соседней орудийной башне и палубе заиграли тугие струи…
Курсанты разоблачились до плавок – им можно долго барабаниться под трубой. А потом они валяются под орудийными башнями, вызывая праведное недовольство усатых мичманов из давних сверхсрочников:
-Развалились тут…. Тьфу ты – матросня гражданская!.. Только флот позорят.. – обходили они разбросанных курсантов.
Первым за борт прыгнул Сашка Корнеев. Вода вокруг крейсера и вдоль причала, на котором  стоял “Михаил Кутузов”, не такая уж и грязная, хотя далеко не чистая, как в открытом море, но дурной пример и чувство стадности…
Курсанты горохом посыпались с верхотуры. Только тут всполошились командиры БЧ-5, куда приписаны для прохождения службы все стажеры. Они перегнулись через леера и крепким словом гонят расслабившихся курсантов вдоль борта к юту, где висит коротенький штормтрап. Кто-то из усачей видел, что первым прыгнул Корнеев и не преминул это доложить. Виновника не стали отправлять в гарнизонную гауптвахту, а до позднего вечера продержали в каком-то глухом снарядном погребе.
Третий раз ещё мореходский Сашка Корнеев запомнился Вовке из рассказа Лешки Педченко.
Военная стажировка подходила к концу, ремонт крейсера тоже. А раз так, то курсантам и вовсе становилось нечего делать – всё выскоблено, выкрашено. Не станет же командование из-за оставшихся пары недель обучать стажеров матчасти или еще чему-нибудь военморовскому. Но сорок пять суток надо было отсидеть от звонка до звонка и курсанты маялись, а вместе с ними и командиры, когда им на глаза попадались бездельники стажёры.
-Так, господа – товарищи! - вспугнул как–то раз  командир БЧ-5-капитан третьего ранга отобедавших курсантов, которые  залегли под орудийную башню в тенёк (совсем как в ясельках ! )
-Нужны добровольцы. Работёнка не из приятных – копать могилу для одного из наших флотских ветеранов… Земля у нас, прямо скажем, не земля, а каменный гранит, так что надо человек пятнадцать. Работать будете по переменке…. Ну, а после, как положено…
Вовку на такие мероприятия ничем не заманишь, но пятнадцать человек “на сундук…” всё же нашлось. В группу затесались Сашка Корнеев и Лёшка Педченко.
-Шанцевый инструмент получите на месте, - взял на себя команду мичман – сверхсрочник. –Поскольку только что прошёл обед, то всю бригаду прошу следовать за мной.
И “землекопы” вразнобой потянулись вслед за мичманом на причал, где их погрузили в бортовую машину с брезентовым верхом и с тем бригада исчезла из поля зрения.
Вернулись “могильщики” на той же машине, очень бодро из неё высыпались и разошлись по своим местам службы. Лёшка, от которого заметно потягивало, рассказывал своим котельщикам:
-Кладбище… Одни моряки. Подряд идут Герои Советского Союза, адмиралы, генералы…. А памятники!.. Не кладбище, а настоящий музей. Там полно захоронений и прошлого века – времён Крымской войны…. Наверное, и сподвижники Ушакова есть, только нам что-то не попались…
Лёшка до самого отбоя живописал печальную красоту флотского некрополя, но что больше всего потрясло Вовку из Лешкиного рассказа – это упоминание о Сашке Корнееве:
-Земля и правда не земля, а сплошной плитняк…. Шли в ход только ломы и кирки, выбрасывали руками. И самое страшное – вышли на кости… Гроба то ли вовсе не было, то ли он сгнить совсем успел, но сразу показались кости…. Побежали к мичману – он возле машины у ворот торчал, а тот:  “Копайте дальше, здесь старые кости часто находят…. Только вы их отдельно сложите – местная служба знает, что с ними делать…”
-Легко сказать «складывайте», - продолжал Лешка Педченко. –Я так не только дотронуться, но и глядеть на кости боялся, другие тоже….И тут Сашка Корнеев из двадцать шестой… Он не просто собрал все кости и вытащил их наверх, но взял в руки череп, обтёр его от земли и стал разыгрывать из себя Гамлета: «Бедный Йорик, бедный Йорик… Быть или не быть?.. Вот в чём вопрос…»  Пришлось даже его урезонить, так он другое придумал…. Наша пятёрка отработала свои двадцать минут и мы пошли по кладбищу…. Через полчаса возвращаемся к нашей могилке, смотрим: Сашка пристроил череп на бугорке и мелкими камешками ему в глазницы целит!.. Тут уж мы ему чуть морду не намыли!.. Надо же до такого додуматься!..
Лёшкино возмущение на вечерней  палубе крейсера разделили все котельщики, а Вовка после отбоя долго не мог заснуть:
«Может, это был один из защитников Севастополя? До гробов ли тогда было... Хоть в первую оборону, хоть во вторую…. Да и не важно кто. Пусть француз, немец или турок – мертвецы нации, наверное, не имеют…. Ну, и Сашка…Таким образом смелость свою что ли лишний раз хотел доказать…»
Чуть не до рассвета ворочался Вовка на пробковом матрасе, но свой недосып он с лихвой компенсировал сразу после завтрака в котельной на тёплых плитах с кошмой.
Вот такой это был человек – Сашка Корнеев, первый из ростовских, который  вместе с Толькой Лещенко встретил Вовку Панина на Камчатке за рядами пивных бутылок в бичхолловском буфете. Здесь, на Камчатке, Сашка вёл себя обычным порядком, ничем особенным из остальных ребят не выделялся. Он вместе со всеми отплавал свой ценз, притом с “большим бугром” сверху, одним из первых прошёл аттестацию на судового механика и впереди у него наметилась такая же длинная, широкая и прямая дорога, как и у всех ростовских.
 Однако, пока рано ставить последний штрих  в портрете одного из Вовкиных друзей – товарищей.
               
     Дюймовочка

Камчатка, ставшая на долгие годы, а для некоторых ростовчан и навсегда, родной гаванью, тесно объединила недавних курсантов из разных групп роты. Теперь все они одинаково стукали себя в грудь и говорили: “Мы из Ростовской мореходки…” Тогда-то Вовка и услышал от ребят из бывшей двадцать шестой группы новую для себя кличку Сашки Корнеева –Жуля.
-Откуда это вы ему такую кликуху придумали? – спросил как-то Вовка Тольку Лещенко. – Он у вас что – жулик?..
-Да нет… А вообще-то, мы раньше его собакой называли.
-?.. ?.. ?..
-Это он сейчас такой балагур и весельчак, а на первом курсе был обидчив до невозможности. Всё ему казалось, что над ним потешаются…. Так он в ответ на всех подряд: “Ах ты, собака!..” До сих пор самое страшное его ругательство. По закону бумеранга он и стал “Собакой”…
-А при чём тут Жуля?..
-Он же у нас гимнаст и клоун, а от клоунады недалеко и до фокусов. И где он нахватался этой магии в последние год –полтора, никто не знает, а сам он не признаётся. Целыми днями, бывало, фокусничает со спичками, монетами, другой мелочью…. В большинстве случаев фокусы у него получались, но иногда получался и брак…
-И что же?..
-Тогда все кричали: “Попался, жулик!..”
-Всё ясно. Можешь дальше не продолжать…
Сашка Корнеев, как и все остальные выпускники мореходных училищ, должен был набрать двенадцать месяцев чистого плавания в должности моториста, прежде чем аттестоваться на механика. У Сашки получилось целых четырнадцать с половиной!.. Не надо было ему раньше всех прилетать на Камчатку, раньше всех уходить в море и сделать два полных рейса…. А тут как раз новое положение, по которому вместо двенадцати месяцев нужно всего-то восемь!.. Обидно, но что же делать, если в Камчатском Управлении Океанического рыболовства  БМРТ  рейсами длиной меньше шести месяцев не ходят.
Так что Сашка Корнеев целых шесть лишних месяцев ползал под пайолами, выгребал машинную грязь, полоскался в соляровых ваннах с фильтрами, сепараторами, чистил масляные и топливные танки… да мало ли чего ещё!..
Но зато ведь и полезного опыта больше…. В море каждый день имеет вес, не зря же большие морские начальники установили такой жёсткий ценз – ровно триста шестьдесят пять суток и не меньше. Не хватает суток – иди снова в рейс мотористом на полгода или переводись в другую контору на каботаж…. А потом оттуда попробуй в большой флот – накось выкуси!..
Как бы ни было, а Сашка успешно аттестовался на механика, сходил в рейс четвёртым, а потом сразу третьим на том же “Союзе-4”. В общем, пошла нормальная морская работа, а вместе с ней и жизнь. Между рейсами он обретался или на пароходе или вместе со всеми в бичхолле.
У него, как и у всех,  всегда были девчонки, с которыми он никогда не терялся, тем более когда на зависть всем получил полнометражную комнату в малосемейке – вот так Жуля!…  Со временем просочилось, что комната эта принадлежала одному из его пароходских друзей и, когда тот получил настоящую квартиру, они с помощью больших людей из городской управы, действительно исхитрились переоформить документы.
Пока у Сашки не было своего надёжного угла –причала, у него не было и сколько-нибудь постоянной невесты, как и у всех прочих его ростовских друзей. Но что такое собственное жильё или, как весомо называл Сашка свою комнату – “мой апартамент”!.. Короче, ребята сразу усекли, что в апартаменте появилась постоянная женская рука. И первый признак – вместо тяжёлых штор, похожих на судовые каютные, на единственном окне затрепетали весёленькие тюлевые занавески, а в коридоре под дверью толстый коврик под ноги.
-Вот, знакомьтесь, - представил он однажды свою хозяйку Тольке Лещенко и Вовке Панину вместе с Лёшкой Педченко. - Моя жена по имени Светлана…
-Какая жена, - смутилась светленькая и лёгонькая, как облачко, девушка. – Мы только вчера заявление подали, а он уже торопится…
-Жена, жена… Закорючка в ЗАГСе - не самое главное в семейной жизни…
Лещ сразу загорланил в своей обычной простоватой манере:
-Так что сейчас смотрины будем делать и если что, то заявление забрать будет совсем ещё  не поздно…
Вовка заметил, как, при внешнем спокойствии, все же напружинился Сашка. В нём неистребимо сидел все тот же нахохлившийся первокурсник, готовый в любую секунду вздыбить свои пёрышки и ринуться в бой.
-Ты, Лещ, бросай тут свои домостроевские штучки, - вступился Вовка. –Может, ещё заставишь обоих по одной половице ходить или иголку в стоге сена искать… Ночью…
Лёшка тоже искоса и неодобрительно кинул взгляд на тяжеловесную шутку Леща, и занялся по хозяйству, выгрузив на стол стеклянно – колбасное содержимое из огромной сумки. Он первым взялся помогать юной хозяйке, Вовка также что-то резал чистил и осторожно то и дело взглядывал на избранницу Сашки Корнеева:
“Какая же она всё-таки невесомая – и впрямь лёгкое майское облачко в своём белом коротеньком платьице в голубую полоску… А может и правильно Сашка говорит, что на вырост взял… Другая в шестнадцать – семнадцать такая невеста при всех своих законных прелестях – у тебя аж глаза из орбит вываливаются, а лет через пять-десять глядишь: пень-колода, а то и вовсе шкаф трёхдверный…” - раздумывал Вовка, разделывая селёдку.
Из всех работ по кухне, которые  иногда выпадали на Вовкину долю, он больше всего любил разделывать селедку. Этому ещё на “Узбеке” его научил Кан-Кан. Не какую-нибудь, конечно, мелкоту из сельпо, а настоящую тихоокеанскую, каждая длиной чуть не полметра, а толщиной едва ли не с пожарный шланг.
Вовка аккуратно снимал с рыбины кожу-шкурку, брал её за хвост -  раз-два: и оголенный скелет с внутренностями в одну сторону, а брюшко и спинка без костей в другую. Теперь остаётся только разрезать на кусочки и в селёдочницу с всякими добавками по вкусу. Да… Спору нет: хороша водка под икру, но камчатская селёдка, да если еще её сделал собственноручно Вовка Панин - на втором месте безоговорочно!..
… На перекуры выходили в длинный, гулкий коридор с двумя рядами дверей по сторонам и большим холлом посередине.
-Да кончай ты на меня волком смотреть! – наступал Лещ на Сашку. –Хорошая девчонка – я же вижу…. А смотрины, считай, состоялись и мы единогласно и бесповоротно за…
-Сашк, а где ты её надыбал? – приставал Лёшка. –Что-то раньше мы с ней тебя не видели…. Где ты её прятал?..
-В кармане я её с собой носил, вы же видите какая она у меня Дюймовочка…. А, вообще-то, она здешняя, камчатская. Отец с матерью в какой-то строительной конторе работают, а сама она учится в нашем пединституте на втором курсе. Один из моих пароходских друзей как-то на танцы меня туда затащил, там я с ней и познакомился или надыбал, как вы говорите…
Пышной свадьбы Сашка не закатывал, и была она без Вовки, который к этому времени ушел четвертым на “Горинском”, Лёшка тоже успел уйти. За родственников, свидетелей и гостей со стороны жениха имели честь присутствовать Толька Лещенко, Сашка Назыров, еще трое ростовских и пара друзей с парохода.
После законного медового месяца ушел в море и Сашка Корнеев. Опеку над Дюймовочкой, а звали её только так и не иначе, дружно взяли на себя все те же ростовские. Одни уходили в море, другие приходили и все видели, что Дюймовочка ещё до прихода Сашки станет матерью. Маленькая комнатёнка кругом завалена заморскими фруктами и разными деликатесами, полезными для будущей мамы, а чтобы ей не было скучно в декретном отпуске, то не дожидаясь Сашки с моря, купили в складчину телевизор…
Но не уберегли Дюймовочку…. Когда однажды Гришка Визир и Толька Лещенко поднялись на знакомый этаж, то в комнате обнаружили вдрызг поддатого мужичка-с-ноготка… Он еле ворочал осоловелым языком:
-Утром на скорой ув-везли…. В роддом…
В роддоме сказали, что положение очень серьёзное, и что надо готовиться ко всему….  Всё вышло по прогнозу медицины: ребёнок родился мёртвым. Ещё через сутки, не приходя в сознание, умерла и Дюймовочка…
Сашка Корнеев с места промысла добирался на попутных пароходах целых две недели, но Дюймовочку хоронил сам. Её по просьбе ростовчан берегли медики, теперь уже неживую, и это у них получилось лучше…

                В Центральные Коряки

Со смертью Дюймовочки Сашка сильно изменился. Он весь как-то утух и увял. Ребята из бичхолла рассказывали Вовке по возвращении того из морей, что Корней (никто его теперь не называл ни  Жулей, ни Собакой) стал сильно пить, встречается с ними редко, всё больше торчит в своём апартаменте и глушит белую.
С ним отец Дюймовочки – тот самый мужичок-с-ноготок, его друзья – собутыльники, и прочий бичующий народ. Родители Дюймовочки, как оказалось, нигде не работали, а были обыкновенными семейными алкоголиками. Сашка, конечно, знал про это, но такой факт не остановил его в выборе. Да так оно и должно  быть, если по-настоящему…
Ростовчане не раз разгоняли пьянки – гулянки из апартамента на Океанской, а потом и вовсе отобрали у Сашки ключ и волоком притащили его в бичхолл, где заселили среди своих. Но Сашкино дело на поправку не пошло. Он целыми днями валялся на своей койке, почти ничего не ел, а водки ему не давали. Его деньги реквизировал Лещ, который к этому времени тоже вернулся из рейса, и взял над ним персональную опеку.
Толька заставил Сашку расписаться в заявлении на отпуск, и сам отнёс его Климову, а тот, зная про беду с Дюймовочкой, сразу подписал и отгулы и отпуск. Ехать на материк Корнею было некуда. Воспитывался он  чуть ли не у троюродной тётки, а та еще во время учёбы Корнея в училище заболела и умерла.
В уголь почерневший Сашка, который и без того был темнее остальных ростовских, плохо поддавался всякой опеке и таял буквально на глазах.
-А что, если его положить в больницу? –предлагали некоторые ребята. – Может, там ему вернут интерес к жизни?..
-В больнице?!.. Среди белых и серых халатов?.. Среди больных и немощных и где из окна открывается вид на морг?..
-Н-да… Пока он самолично к себе не подключится, вряд ли ему кто-то или что-то поможет со стороны…
Частенько Сашку тащили в душ прямо при бичхолле, отмывали его до первозданной свежести, давали водки для очищения души, но утром другого дня он снова оставался безучастным ко всему и оживлялся только, когда в номере появлялся гость с бутылкой.
Сашку пару раз чуть не насильно вытаскивали в ресторан, где к нему подсаживали симпатичных девчонок, но он так  ни на кого и не позарился, быстро напивался до сонного спокойствия, и его опять уносили в бичхолл…
А жизнь кругом шла своим чередом. Вовка Панин получил хорошую рекомендацию от стармеха  БМРТ “Борис Горинский”  и решил аттестоваться на третьего, что у него вполне основательно получилось. А скоро Климов поздравил его с направлением на новёхонький  БМРТ  “Кушка”, где он снова встретился с Сашкой Осьмининым, когда-то бывшим напарником по “Узбекистану”. Теперь Сашка собирался пойти в рейс тралмастером, окончив краткосрочные курсы по этому профилю. Как-то он предложил старому пароходскому другу:
-Давай-ка денька на три съездим в Коряки –давно я тебе обещал…. На рыбалку сходим, водочки попьём…Места там  у нас  хорошие…
В Центральных Коряках, а здесь их называют не иначе, как ЦК, у Сашки жила мать - учительница и куча разных родственников.
Вовка третий год на Камчатке, а за пределами Петропавловска был всего только два раза – один раз в Паратунке с Гришкой Визиром, да еще раз его в числе многих других моряков из резерва направили в Начики на помощь селу – убирать картошку. Конечно, он сразу же согласился, но пришлось переговорить с дедом и со вторым, чтобы тот отстоял за него суточную вахту.
Из бичхолла Вовка ещё не снялся, а жил он по соседству с Лещом и Корнеем, и никак не мог не заглянуть. Оба были на месте.
-В Коряки собрался, - доложился Вовка. –Денька на три с одним камчадалом из здешних мест.
Лещ разложил на столе кучу всяких пособий и справочников и тоже готовился к аттестации на третьего.
-Взял бы ты его с собой, - отвалился он от стола. –Эй ты, дохляк, а ну вставай – сто грамм налью…Вовка не удивился такому обращению – иного Корней в своей слабости и не заслуживал, тем более у того не было ни сил, ни желания сопротивляться. Но лёжа пить водку он ещё не научился, медленно приподнялся и даже спустил ноги на прикроватный половичок.
Лещ и в самом деле налил чуть не полный стакан, Сашка выпил, как воду и снова завалился, даже не занюхав.
-А что…. Возьму и поеду… - вдруг снова зашевелился Корней. – Надоел ты мне, как редька. Давай сюда деньги, казначей долбаный…
-Ба!..- удивился и обрадовался Лещ. – Он только что произнёс целую речь! Может, тридцать лет и три года его лежания кончились?..
Конечно, и, прежде всего, на Сашку подействовал гранёный стакан водки. В его глазах появился смысл и блеск, правда, какой-то огарочный. С минуту он сидел в койке, будто собираясь с духом, и с последними силами.
-Вставай, вставай!.. – хором завопили и Вовка и Лещ, боясь, что Корней снова утухнет, так и не поднявшись. – Сам вставай, а то до тебя дотронуться боязно – вдруг рассыплешься…
Вовка не в первый раз был при таких сценах и знал, что Лещ специально раззадоривает Сашку, надеясь  покруче того разозлить, и хорошо бы на самого себя.
Корней между тем вихляясь и дрожа всем телом, стал облачаться.
-Так, так, так… Вот штаники… А вот рубашечка… Вот как хорошо у нас получается… - сюсюкал Лещ, подавая шмотки. –А теперь правой ножкой шажок…  Ну, ну – смелее!.. А ведь пошёл!.. Пошёл!.. – изгалялся Лещ, будто тот и самом деле два месяца лежал пластом – в гальюн-то Сашка ходил самостоятельно, хотя и очень редко…
Сашка на все эти хохмы не реагировал, но было видно, что ему всё-таки трудно даётся переход от горизонтального положения к активно вертикальному.
 –Дай ещё полстакана…
-А со второго этажа сумеешь спуститься?..
-Не твоё собачье дело, - вспомнил Корней своё недавнее детство.
-Дать что ли? – спросил Лещ у Вовки. - А то ведь правда расклеится, потом тебе же придётся с ним маяться.
-Ничего… Я же вижу, что ещё через полстакана он как розовое стёклышко будет. Налей и мне за компашку…
Лещ разлил на троих остатки из бутылки. Они выпили за удачную рыбалку и за предстоящую аттестацию.
В назначенное время Сашка Осьминин стоял со своим “Москвичом” у парадного подъезда.
-Наш, ростовский, - представил Вовка Корнея. Они познакомились.
Вовке показалось, что сам по себе чернявый Сашка – камчадал немного в шоке от чёрного лица своего тёзки, который совсем не похож на негра. В машине он то и дело оглядывался на Сашку, забившегося в уголок.
-Да не бойся ты… Свой он, только после двухмесячного запоя, - продолжил Вовка тактику Леща. - Теперь у него отходняк – ему надо больше свежего воздуха, жратвы, что полегче и баню…
-Баня есть! – вскинулся Сашка. – Можем поставить любой режим. Гошка, который меня в тот раз провожал на “Узбеке”, тоже после долгого загула там отходит, да и у меня бывает…. А насчет жратвы полегче, так это как раз уха и сметана…
…Вовка глядел по сторонам. Справа весь горизонт заслоняли все те же Авачинский и Корякский, а вдоль дороги чуть не подряд посёлочки, а то и просто пяток домиков в кучке. Слева время от времени далеко и широко открывается долина реки Авачи. Она вся изрезана протоками и ручейками, берега которых густо заросли то ли лесом, то ли кустарником, но даже издалека угадывается, что это не те леса и кустарники, что растут стройными стволами вокруг Зеленогорска или южного Ростова. Здешняя зелёная природа прижата к земле, и густо кучерявится…
-Елизово впереди, - выдал информацию Сашка. – Здесь есть отличная пельменная, и я никогда мимо неё не проезжаю…
Пельменная  снаружи похожа на обычный Зеленогорский барак.  Внутри по углам  полутёмный интим, тихо и уютно. А пельмени и в самом деле настоящие домашние. Да, и почему им не быть домашними? Ведь в пельменной всего пять-шесть маленьких столиков и всё делается вручную. Добрые хозяйки успевают не только пельмени налепить, но и других борщей - харчей наварить.
-Вы попробуйте пельмени из лосося, - учил уму-разуму Сашка Осьминин. – Особенно моему тёзке полезно будет…
На правах местного он взялся заправлять. Специально для Корнея заказал побольше сметаны, бульона в большой глиняной кружке.
-Пельмени чем хороши, особенно с похмелья?.. Их жевать не надо – глотай, как баклан, да сметаной запивай, а запас калорий можно создать сразу на пару дней.
Сашка заказал и бутылку водки, а к ней три граненых стакана. Поймал чуть удивлённый Вовкин взгляд.
-Ничего страшного… Дальше “Май нейтив кантри” – моя родная сторонка, а по дороге в это время движение почти нулевое. Скорее медведя увидишь, чем машину… И насчёт своего корешка не переживай – от такой закуски нормальные люди пьяными не бывают.
-А он у нас полных два месяца уже ненормальный, - продолжал угнетать Корнея Вовка, хотя в душе до него доходило, что сегодня с ним надо быть как-то по-другому. – А вообще-то, если идёт, то можно и выпить - всё зависит от настроения, времени и места…
Сашке, конечно, было глубоко начхать на Вовкины соображения – он уже давно держал свой стакан, и  теперь с  любопытством рассматривал простонародное убранство русской пельменной на Камчатке.     Но все же не решался первым закинуть за шиворот.
-Сашк, а ты чего молчишь?.. Дай ему в зубы и выпей за своё здоровье, - явно клеился камчадал к своему тёзке. - Тоже мне воспитатели…
В удобный момент Вовка коротко успел рассказать Сашке о трагедии Корнея, и тот целиком проникся чужой бедой, глядя совсем другими глазами на нового своего товарища.
-Да ну их… Может, потом ещё и врежу как-нибудь… - и Корней снова надолго замолчал, приняв свой стакан.
За ним не задержались и Вовка с Сашкой.
-Ты ешь давай…  Учти, если не съешь свою пайку, которая возле тебя стоит – мы никуда отсюда не двинемся.
Сашка  вплотную придвинулся к Корнею и очень убедительно стал доказывать пользу хорошей закуски, бесхитростно показывая это на своём примере. Благодаря ему, Корней осилил целую порцию хлебосольных пельменей из лосося, правда, Вовка с Сашкой при этом зарубали по две.
-На первый раз при таком тяжёлом случае и это хорошо, - слегка хлопнул больного Сашка. –Теперь бульона из кружки хватани – неплохо, если вырвет…
Корней хватанул, но его не вырвало.
-Раз так, тогда поехали, - разлил Сашка по второй и последней.
-Нет… Я теперь воздержусь, - привстал Корней, - где здесь два ноля?..
-Во дворе… Тебя проводить?..
-Нет – не надо…
Сашка все-таки проводил до задней двери Корнея  и вернулся только, когда убедился, что тот последовал в заданном направлении.
-Да… Не знаю, как бы я себя на его месте вёл?.. Тоже, скорее всего, в водку бы ударился, - задумался Осьминин. – Сразу и жену и ребёнка потерять – это мало кому достаётся…
Корнея не дождались. Вышли во двор – тот полощется изо всех сил под колонкой, сунув голову под сильную струю.
-Изо всех дыр попёрло фонтаном, - поднял Корней совершенно белое лицо. - Как я теперь с вами поеду?..
-Молодец!.. Это и требовалось доказать….   Теперь ты внутри весь пустой и чистый, как кастрюля из магазина! – шаманом закружился Сашка. – Так что обязательно кружку бульона и поехали до самого дома…
Вовка за компанию тоже сунул голову в  ледяную струю из под горных ледников, а Сашка кинулся к раздаточной:
-Тёть Маш!.. Нам полный расчёт и штук двести с собой пельмешек и рыбных и мясных, только крепко замороженных!.. Нам его ещё долго лечить придётся…
Кружку тёплого бульона Корней выпил под напором Сашки, и его разместили на заднем сиденье. Вовка сел впереди.
-Ты шибко не гони, а то еще трахнется на повороте наш Корней.
-Не боись, тут шибко не разгонишься –  дальше асфальта нет, да и не гонщик я из журнала “За рулём”…
Сашка и в самом деле рулил спокойно и уверенно. Давно скрылась долина реки Авачи, с обеих сторон щебёнку закрывала густая смесь из кривых деревьев и кустарниковой поросли. Иногда теперь справа открывалась искрящаяся речка.
-Так это же и есть Авача! – махал туда –сюда руками Сашка. –Мы ее в Елизово по мосту проехали, а ты и не заметил…. Как там тёзка?..
-То ли спит, то ли мучается….  Но особо не дергается.
-Щас мы ему опять пельменей натолкаем, дадим поспать, а к вечеру в баньку – сам его в жизнь приводить буду…
-А вдруг он сердце надорвал?.. Видел, какое у него лицо белое было…
-Всё будет по науке. У меня двоюродная сестра фельдшер - смерим давление, пульс да и в парилку только слегка…
От Елизова до Центральных Коряк спокойной езды на “Москвиче” оказалось не более полчаса, которых Корнею вполне хватило проморгаться и чуть-чуть придти в себя.
-Добрались? –выставился он в открытое окно. – Это и есть “Центральный комитет”?..
-А что?.. Не похоже?..
-Да как сказать?.. Вроде похоже, а в чём-то и нет… А вообще-то я в том ЦК тоже пока не был, -начал слегка юморить доходяга Корней. –А вместо Брежнева здесь кто?..
-Вместо Брежнева всегда и везде человек найдётся! – твёрдо заявил Сашка, заруливая в проулок. –У нас это Парамоныч – один из моих многочисленных дядек. Если хочешь, познакомлю… Мужик хороший.
-Это так запросто?!..
-Здесь и есть главная разница между тем Брежневым и нашим Парамонычем. До того за всю жизнь не доберешься, а к нашему в любое время дня и ночи, особенно, если с бутылкой…
-А что?.. Тоже пьёт, как и тот?..
-А кто щас не пьёт?..
-Вот это правильно, - сразу согласился Сашка Корней.
Вовка в диспут о власть предержащих не встревал, а с интересом вертел головой по сторонам.
“Вот вам и Центральные Коряки…. И никаких чумов или яранг. Медведей с оленями тоже не видать… Кругом обыкновенные избы из среднерусской полосы с такими же сараюшками и заборами. Даже огороды сзади изб – хотелось бы  только знать, что там растет?”
-Приехали! – чуть не воткнулся в кривой заборчик Сашка Осьминин. –Интересно, кто в этот час у нас дома?.. Шарик – молчать!..
Выскочивший из какой-то заборной дырки пёсик бело–чёрной масти с пушистым хвостом в колечко тут же от заливистого лая перешёл к радостным повизгиваниям, запрыгал на Сашку выше пояса, норовя лизнуть того и в нос, и в ухо.
-Ну, хватит,  хватит…. Распрыгался.  Докладывай, кто дома…
Около гостей пёсик прыгать не стал, а первым раскрыл скрипучую калитку, приглашая всех заходить. С крылечка уже спустилась совсем ещё не старая женщина, перевязанная крест-накрест оренбургской шалью.
-А Гошка ещё вчера приехал!.. Вы что, не могли вместе приехать?.. Он сейчас пошёл баню топить, чисто по-русски затараторила  Сашкина мать, хотя лицо её было совсем камчатским. – А это кто с тобой?..
Сашка не торопясь представил своих друзей, а тут и Георгий Осьминин вывернул по чистой дощатой дорожке из-за сарая. Сейчас в нём  совсем не угадывался тот роскошный капитан, провожавший когда-то “Узбекистан”. Огромный, обнаженный торс слегка нависает над ногами, обтянутыми какими-то яркими заграничными рейтузами, на босых ногах домашние тапки, прямо-таки великанского размера.
-Здорово, здорово… А про друзей я слышал, тем более этого на лицо чуть помню, - слегка помял ладони ростовским Осьминин  - старший. -  Давайте живее до дома, до хаты – будем составлять план действий…
С этой минуты Осьминин старший – бывалый капитан, прочно взял в свои руки верховенство в одном из обычных домиков на обыкновенной улочке камчатского селения Центральные Коряки – сокращенно  ЦК.
-Значит так, через полчаса банька будет готова.  Предлагаю до того лёгкий ленч с принятием для лучшего потоотделения…
-Принять-то мы примем, а вот насчёт ленча, так мы в Елизово только что пельменями натрамбовались, но зато с Корнеем у нас дело несколько  похуже…
Сашка не перечил своему старшему брату, но одновременно и действовал по своему плану, принятому ещё в Елизово. Кто-то из великих сказал, что молоко – самая гуманная пища и это правильно, но малокалорийно. А вот пельмени - лучшее, что придумал человек после изобретения колеса!..
Персонально для Корнея он тут же закидал небольшую кастрюльку, а тот с полным безучастием уставился в окно. Георгий с Вовкой вышли “покурить”, где Вовка в полуха доложился о Корнее с тем, чтобы  капитан взял верный курс в отношении трудного гостя.
-Ничего, дело привычное, правда, весовые категории у нас разные, но коэффициент разницы мы учтём…

                Банька под вулканами

В оздоровительный процесс Вовка решил  не вмешиваться. Да и не приходилось ему никогда раньше ни принимать участие, ни наблюдать за таким действом. Теперь он, в сильной надежде на лучшее, ожидал результаты.
Куда было деваться Корнею под ненавязчивым, но убедительным напором двух братьев?.. Это ведь не мореходский друг-Лещ в бичхолле, которого можно было запросто послать куда подальше и отвернуться к стенке мордой – тут никого никуда не пошлёшь…
И Сашка под сто пятьдесят вполне самостоятельно управился с порцией, рассчитанной до грамма Осьмининым – младшим.
-А теперь все в баню!.. Каждому всё заготовлено, вплоть до нижнего белья из моих запасов. Гошкино нам всем явно не по росту…
Сколько гимнов уже спето русской бане!.. Сколько явных и скрытых недугов выпарено и смыто в тысячах и тысячах святилищах культа воды и пара!.. От самых неказистых, порой и топящихся-то по черному, до суперсовременных саун с всякими прибамбасами – в них понимающий народ моется, парится, и просто отдыхает иногда с пивом, водкой, и конечно же, лечится.
Снаружи банька Осьмининых ничем не отличалась от обычной среднерусской, если бы не два вулкана чуть правее островерхой крыши, что очень оправдано для многоснежной камчатской зимы. Эти вездесущие вулканы сопровождали Вовку и других петропавловцев, стоило им только выйти из дверей родного дома.
Но внутри скромного строения отовсюду выпирала печать самой последней цивилизации. Когда мать объявила вновь прибывшим гостям, что Гошка пошёл топить баню, то это было, мягко говоря, большим преувеличением. Георгий просто нажал на большую чёрную кнопку – вот и вся растопка. Баня была на электрической тяге и кругом тоже электроника. В парилке, рассчитанной на троих и даже четверых обычных людей, или на двоих, как Георгий, заданная температура поддерживается автоматически, вода в душе тоже, а сразу в раздевалке пульт с приборами, в которых Вовка тут же узнал судовые электроконтактные термометры и манометры.
-Да, здесь славно потрудились многие судовые спецы, но чуткое руководство всегда было за мной – отсюда и вся эта красота – лепота… - слегка самодовольничал Осьминин – старший.
-Ладно уж… Техническая часть сто процентов за мной стояла, а ты только доставала и спецы, правда, твои, -перебил старшего младший. – Так что это наше совместное творение.
Что делали братья – камчадалы с Сашкой Корнеевым – ни в сказке сказать, ни пером описать. На все про все ушло без малого три часа. Сначала они с ним обращались, как с принцессой на горошине, а в конце нахлестывали его почти также, как и самих себя. Но надо отдать должное и Сашке. Он стоически терпел  и, может, даже не потому, что уж очень хотел снова на свет народиться, а просто понимал, что ему волей-неволей придётся пройти через все круги воды и пара.
Вовка тоже несколько раз заскакивал в парную, хлопался, как умел ещё с тех давних времён, когда на улице Овражной, возле укрепрайона, стояло  несколько банек, в том числе Иванчиных и Венедиктовых.  Но разок и его достал Георгий, отхлопав сверху донизу профессионально – по камчадальски.
-Давай - давай!.. Ты у нас не болящий и не ледащий, так что получай по полной программе! –веселился он, поддавая парку и нахлестывая веником из камчатской каменной берёзы – хорошо, что листья у этой берёзы не каменные.
Само – собой были и передыхи, для чего прямо к баньке притащили кухонный стол и все, что положено…
Камчатское лето вполне нормальное, если отъехать от Петропавловска, а значит и от океана, километров на сорок-пятьдесят в глубь полуострова. Морской климат – он всегда сыроватый, если рядом не Ялта и не Сочи, но до Коряк от океана по прямой как раз не меньше этих самых пятидесяти километров. Да ещё вулканы ветродуям путь - дорогу загораживают, так что августовский климат за избой Осьмининых по теплу и ласке не уступал тому самому ялтинскому или сочинскому.
А большой огород Осьмининых круто обрывался прямо на берегу Авачи, куда и прыгали братья и ростовские со всего маху, ошпарено выскочив очередной раз из парной. Да-да!.. И Сашка Корнеев плевать хотел на свою немощь и худобу!.. Конечно, берег Авачи – это не борт крейсера “Михаил Кутузов”, но зато журчащая  вода чисто горная и холодная до посинения.
-Ну что, брат Корней, как тебе здешний климат?.. – чуть шлёпнул  Осьминин – старший Сашку по выпирающим позвонкам. – Тебе бы ещё в Паратунку сейчас…
-Всё хорошее тоже должно быть в меру –дальше уже разврат…
-Да ты, никак, философ?..
-Станешь тут… С такой жизнью…
-Радоваться надо… радоваться каждому дню, брат Корней, а во сто крат таким, как сегодняшний, - медленно и задумчиво проговорил капитан Осьминин. – Радуйся тому, что у тебя две руки, две ноги, и всё остальное… И беречь надо всё это, а не гробить себя, какие бы ни были печальные обстоятельства. Бог дал нам всем жизнь не для того, чтобы вот так взять и уморить себя на корню, да ещё на глазах своих друзей – товарищей…
Корней молчал. Молчали и Вовка с Осьмининым – младшим. Да и что тут говорить – прав, абсолютно прав Оьминин - старший. Не зря он чуть ли не с ранней юности капитан, а в свои тридцать давно уже орденский кавалер.
Но разве можно долго молчать среди такого приволья, да если ещё тело и душа раскалены изнутри и снаружи!..
-Сегодня в нашем Дворце съездов танцы должны быть, - вспомнил вдруг Осьминин - младщий. – Может сходим?.. Наших корякских девчонок посмотрите…
Вовка сразу согласился, а Корней на этот раз попросил оставить его в покое и в согласии с природой, как он сам выразился.
-Это верно, - поддержал Георгий. – После такой бани ему надо хорошо отлежаться, а ещё лучше поспать…

             Тоня из Коряк

После крепкого ужина с елизовскими пельменями, Вовка с Сашкой намылились в сторону Дворца съездов. А как же?.. Раз  ЦК, значит непременно Дворец съездов, а не абы как Дом культуры. Корякский Дом сразу напомнил Вовке новососнинский клуб, в котором он однажды чуть не влюбился с первого взгляда в свою же двоюродную сестру Валечку Панину, но тогдашнее недоразумение быстро прояснилось, и брат так и остался братом для своей сестры.
В Коряках такой факт был на грани фантастики.  Ведь отсюда до его родной деревни не меньше десяти тысяч вёрст с гаком и только по прямой. Здесь уж не могло быть никаких родственников – ни двоюродных, ни даже троюродных.
-Вовка, тут мой одноклассник в скверик зовёт, - потянул Сашка, - У него фурик с собой – отказаться неудобно…
Откровенно говоря, Вовка и так уже был в хорошей кондиции после бани и ужина, но тоже постеснялся отказаться и, как потом оказалось, не зря. Сашкин однокашник назвался Сергеем и являл он собой почти точную копию Сашки Осьминина, но братом или даже родственником он ему не был – так уж похожи между собой некоторые народности, по крайней мере, на первый взгляд европейца. Присели на полутемную скамеечку.
-У меня как раз вчера  был день рождения, а тут я узнал, что ты приехал, кинулся к вам, а Гошка сказал, что вы сюда ушли, - скороговоркой объяснялся Сашкин друг, ловко нарезая лососину и варганя бутерброды с красной икрой размером с лапоть.
-Ага!.. Вот вы где!.. - прозвенел из темноты певучий голосок.
К лавочке приблизилась маленькая девочка в джинсовом костюмчике. Лица в полумраке не разглядеть.
-Тонька!.. Ну что ты всё за мной бегаешь?.. Покоя от тебя нет…  Это сестрёнка моя, - повернулся Сергей к Вовке. – Она в Петропавловске в медицинском  учится…  На третьем курсе.
-Чего это ты всем мою биографию рассказываешь? Если кому надо, то я и сама о себе могу рассказать…
“Боевая, - снисходительно подумал Вовка, чуть отпив из глиняного стаканчика, - но какая махонькая, совсем, как Дюймовочка…”
Вспомнив о Дюймовочке, Вовка немного потускнел, но в темноте никто этого не заметил, только Серега попенял, что Вовка мало выпил.
“Как она смело выпила, а вообще-то ей не меньше восемнадцати, если она на третьем курсе учится, - прикидывал Вовка, пытаясь хоть чуточку разглядеть будущую медичку Тоню. -А голосок-то и впрямь, как у пятилетней…”
На ум снова пришло грустное сравнение с Дюймовочкой:
“Мне эта студентка  и до плеча на своих каблуках не дотянется…”
Но к тому времени, когда с бутылками было покончено, Вовка вовсю разговорился с Тоней, тоже рассказал ей часть своей бурной биографии и почти влюбился. Выйдя из тьмы к свету, Вовка, наконец, чётко и полностью рассмотрел свою новую знакомую, что привело его в великое изумление, граничащее с восторгом.
В каких-то журналах он видел фотографии японских или китайских кукол. Тоня вместо свободного кимоно была затянута в плотный джинсовый костюмчик, но личико её было точной копией из мраморных изображений!.. Всё: и угольно черные длинные глаза с углами вверх и крохотный носик чуть кверху и такие же капризно припухлые губки – и всё это будто нарисовано тонкой кистью на нежном бледно-розовом фарфоре…
При всём при этом маленькая Тоня не была воздушным созданием или небесным облачком. У неё были крепкие ручки и ножки, крепкая, упрямо торчащая грудь и гибкая русалочья талия.
-Пошли танцевать! –сразу затянула она Вовку в центр большого зала, а то здесь не скоро раскачаются…
Свои коронные номера Вовка выдал сразу. А Тоня!.. Что выдавала чертёнок Тонька!.. Вовка не то, чтобы уморился, но он никак не мог угадать, что в следующую секунду выкинет из себя  эта маленькая, туго заведенная пружинка – то ли выпад в стену, то ли в потолок, то ли через голову и ноги…
“И правда молодец… ведь шейк это не просто тряска, а полная и свободная импровизация… Только как же за ней успеть?..”
Вовка признался Тоне, что устал, когда та крутила его в пятом или шестом танце подряд. Это поняли и Сашка с Серёгой.
-Я домой сбегал, ещё принёс…. Но от неё просто так теперь не отвяжешься…
-А я и не хочу от неё никуда отвязываться. Она что –помешает нам что ли?..
И снова на ту же скамеечку. Как и когда исчезли корякские друзья – однокашники ни Вовка, ни Тоня не заметили. Около них осталось что-то недопитое, но не пропадать же добру!..
-Пойдем на берег Авачи – там такие полянки… Я люблю сидеть на берегу и смотреть на текущую  воду…
-А это брать?..
Тоня деликатно промолчала, Вовка понял это, как знак согласия и вот он – невысокий берег одной из самых известных рек в мире. Ведь Авачинскую бухту знают все.
-Жалко, что лето такое короткое – в сентябре уже может быть снег, в мае нет-нет да буран завернёт, а если чуть повыше в сопки, то снег круглый год лежит, -ни с того, ни с сего загрустила Тоня. –А где-то все время лето… Я ещё ни разу на материке не бывала…
-Нет уж… Когда много лета – это тоже через край. Лучше нет, когда и лето, и зима, и весна, и осень ровно по три месяца бывают - как раз так, как у нас в Зеленогорске, на средней Волге. Правда, от Зеленогорска до Волги больше трёхсот километров, но все равно наши края считаются Поволжьем.
-Везде хорошо, где нас нет, - брякнула вдруг Тоня, как старуха из-за печки. –Что-то стало холодать…
От дома культуры уже давно перестала доноситься музыка, вместо неё теперь в разных углах селения перегавкивались собаки. Авача рядом что-то бормотала на сон грядущий, но воды под ночным облачным небом без луны и звёзд, видно не было. Она только угадывалась своей свежей прохладой и неясным журчанием…
Давно замечено, многократно осуждено и воспето тоже, воздействие вина на души и страсти человеческие. На берегу Авачи была водка и вместе с ней огромное взаимное притяжение, которое тоже воспевается, а порой и проклинается вот уже несколько тысячелетий подряд…. Обошлось без напора и приступа…
-А вы возьмёте меня с собой на рыбалку? –проводила Вовку к дому Осьмининых совсем было притихшая Тоня. - Я тебя научу, как у нас на реке рыбу ловят…
В доме Вовку ждали.
-Ну, ты даешь!.. Искать уже хотели пойти.
-Сашка, ты же знаешь, что я не один был.
-Знаю-знаю…. Поэтому и еле удержал твоего Корнея и своего Гошку…. Весь ЦК на уши хотели поставить…
В Коряках утреннюю зорьку вдрызг проспали, тем более Вовка, который после неожиданного приключения долго не мог заснуть, зато утром ему очень хотелось спать и спать…
-Да у нас, если хотите знать, рыбалка и утром, и в обед, и в ужин,  - посмеивался Сашка. –Это в ваших краях она по расписанию…
К началу позднего завтрака подоспел Серега,  с ним ещё вечером договорился Сашка.
-А я опять не один….  Никакого с ней сладу.
-Так чего же она не заходит! – встрепенулся Сашка, глядя на Вовку.
Вовка молчал, упершись в окно.
-Да не зайдет она! – махнул Серёга, - Уперлась, как коза-дереза.
-Вовка!.. Иди сам зови, - в открытую продал Сашка своего пароходского корешка – товарища.
Куда деваться?.. Вовка вышел на чуть поскрипывающее крыльцо. Тоня –Тонечка  даже во двор не зашла, а сидела на прикалитной скамеечке и негромко забавлялась с Шариком, который так и эдак кувыркался вокруг своей, видимо, давнишней подружки. На ней был вчерашний джинсовый костюмчик, только вместо туфелек мягкие кеды, а на голове до смешного маленький, почти игрушечный, беретик.
Вовка присел рядом, поприветствовал в ушко и щечку.
-Там ждут…
-Да не хочу я – мы тоже недавно завтракали.
Тоня… Бедная Тоня. Вместо бледно-розового фарфора сегодня на её лице вспыхивает то густая краснота, то молочная белизна. Такие удивительно нерусские глаза почти совсем закрыты и смотрят то далеко в сторону, то глубоко в землю…
-Сегодня ты, по сравнению со вчерашней, прямо небо и земля.
-Конечно, -повернулась она, наконец, к Вовке. - С этим днём рождения… Да еще столько водки всякой…
-И что?.. Теперь до смерти каяться будешь, а может, даже головой об стенку?..
-Да ладно уж….  И… И понравился ты мне очень…
-А ты мне, думаешь, нет?… Я до сих пор на седьмом небе, честно тебе говорю…. И вообще ты молодец!..
-Это ты сейчас так говоришь, а вот уедешь и сразу забудешь…
-Такое не забывается…
В чёрной темноте тихо скрипнула дверь, а потом и крыльцо.
-Эй вы!.. Хватит там  рассиживаться! – заблажил с крыльца Сашка. – Совсем совесть потеряли – без вас ведь не начинаем…
За столом Тоня всё также краснела и бледнела. Вовка ещё подумал, что Тоня и дышать перестала. Даже мать Осьмининых заметила:
-Ты что это сегодня как об угол пристукнутая?.. Не ешь ничего, не пьёшь… Тише воды, ниже травы…
-Ладно, мать, - заступился Сашка, - она деньгами возьмёт…
Тоня все-таки что-то клюнула, как воробышек и даже выпила полстопки.
-Слушать мою команду! –поднялся из-за стола Осьминин – старший. –Всем выйти во двор: полчаса на личные нужды и туалет, а потом всеобщее построение…
Снасти в доме Осьмининых нашлись и для непланового рыбака Корнея, который после вчерашнего  комплексного оздоровительного процесса, а главное – бани, почти совсем оклемался от своей хандры. Теперь ему набирать и набирать свой прежний вес, своё прежнее настроение…
“То-то ребята обрадуются за Корнея, – искоса поглядывал  Вовка на увлечённо и деловито занятого сборами ещё вчерашнего доходягу. – Хорошо, что Лещ  придумал ему со мной  поехать…
         
                Рыбалка на Аваче

Обошлось без строя. Все шли вразброд и как хотели. Тоня приклеилась намертво к Серёге и на Вовку не смотрела, а тот говорил с Корнеем, Георгием и Сашкой о всяких делах.
-Можно расслабиться! – продолжал во всем командовать Осьминин – старший. –Тут ходу осталось десять минут, а можно было бы и прямо с огорода закинуть удочки. Я и там иногда на хорошую уху минут за десять надёргивал.
-Ловить с огорода – это все равно, что нюхать розу через стекло, а где же природа?.. – заспорил Сашка Осьминин. – А костёр, а свежая травка?.. А птички – невелички концы в концах!..
Вышли на открытый галечный берег. То тут, то там  вдоль берега и в прозрачной воде валялись тушки рыб длиной полметра и больше….  А там кем-то наполовину обглоданный скелет чуть ли не в метр!.. Некоторые рыбы шевелили по мелководью плавниками, дергаясь взад-вперед, другие колесили кругами.
Вовке при дележе рыбацкой амуниции достались сапоги – болотники и он зашел в воду. Ногами и руками трогал странно сонных рыб, лежащих на боку и беспомощно раздвигающих свои слабеющие жабры…
-Что это?.. Отравили их что ли?
-Ты что?.. Не слыхал что ли, что лососи после нереста погибают?..
-Слыхал, конечно…. Так это оно и есть…. А неужто нельзя всё-таки на пользу это пускать, раз все равно погибают. Хотя бы на муку рыбную.
-А черт его знает, - почесался Осьминин –младший. –Может,  когда-нибудь и собирать будут, а пока её только птицы клюют да зверьё всякое…
-Да… Тут что-то не так. Одно дело – добро пропадает, а другое – река ведь загрязняется.
-Насчёт этого не беспокойся, -вступил в разговор Осьминин – старший. – Лососи тысячелетиями заходят на нерест в эти речки, но никакой экологической катастрофы в наших краях пока не наблюдается…А вот , если всё это  будут собирать и перерабатывать, то наоборот равновесие может нарушится. За счёт этой благородно павшей рыбы живёт и процветает множество всякой Божьей твари, от которых как раз и зависит это самое биологическое равновесие…
Вовка вполне удовлетворился немудрёной лекцией и вспомнил известную аксиому: “В природе все разумно”. Значит, и в том, что лососи миллионами погибают после нереста, есть свой тысячелетний смысл.
-Впереди широкий  брод – будем проходить протоку, так что приготовиться! – опять дал команду Георгий. –Кто в сапогах – на своём горбу перетаскивает бессапожных.
Без сапог были только Тоня и Корней. Вовке очень хотелось взять на руки игрушечную Тоню, но та ни на шаг не отступала от своего брата.
-Нет уж!.. Пусть тебя Вовка тащит, а я рюкзаки с провизией!.. – шумно и очень кстати воспротивился Сергей. -Если он тебя уронит, то ничего страшного не случится – выплывешь. А вот если рюкзаки без привычки утопит, то, считай, что вся наша рыбалка пропала…
 Все наличные рюкзаки нацепили на себя Серёга и Осьминин – младший, Георгий, словно пушинку, взял на себя Корнея, а Вовка принял на руки Тоню, крепко обнявшую его за шею.
«Ну и Тоня!.. Это сколько же в ней веса при такой миниатюрной фигурке?.. – попытался прикинуть Вовка. – Никак не меньше полста килограмм…Плотность большая…» - догадался Вовка.
Все бы ничего, если бы не течение в бурной протоке, да галечное дно, которое то и дел уходило из-под ног, лишая Вовку точки опоры.
-Ты сначала ногой расшвыряй гальку, чтобы нога прочно встала, а потом шагай, -поучала маленькая, но совсем не воздушная наездница своего перевозчика. –Я эту протоку знаю, здесь только в одном месте  болотники могут зачерпнуть – я скажу в каком…
А Вовка молил всех богов – как бы ему и впрямь не упасть да не опозориться перед всеми, а особенно при этой малявке. Шаг за шагом он двигался, загребая против течения и раскидывая сапогом гальку, как учила Тоня.
-Вот тут самое глубокое место, - затрепыхалась Тоня, но Вовка и без того это видел, ориентируясь на Сашку Осьминина, который шёл впереди с двумя рюкзаками, и тоже безостановочно инструктировал нового человека на Аваче.
Но всё обошлось. И самое глубокое место Вовка прошёл вполне на уровне, и до берега добрался, так и ни разу не упав, и не уронив свою ношу. Но у него ещё долго дрожали руки после того, как он бережно из последних сил опустил Тоню на ровный галечный бережок. А может и не от того, что последние силы, а от того, что крупно переволновался?..
-Вот на этом островке и расположимся, - сложил на берег свои рюкзаки Сашка. –Здесь и дровишек навалом, и полянка есть, и лесок для прочих разных дел…
“Вот паразит, - прислушался Вовка, - всю дорогу намекает…”
Однако промолчал, чтобы не вызвать ещё более открытую реакцию со стороны своего ушлого друга. Он, как это делал всегда ещё в своих детских походах, сразу решил разведать окрестности. К нему присоединился Корней.
-Вы по берегу идите… Через двадцать минут подойдёте сюда, но уже с другой стороны, - напутствовали ростовских камчадалы.
-А я тоже с вами! – вдруг подскочила Тоня. –Кто-то же должен вам рассказывать про то, что увидите на нашей речке…
“Видать, планида у неё такая, - весело подумал Вовка. – Ей обязательно надо кого - то сопровождать или, на худой конец, бежать вприпрыжку за своим братом”
Сейчас она чёртиком крутилась вокруг Корнея, выпытывая у него разные разности, но тот только хмуро помалкивал или отвечал очень односложно.
“Нарочно возле Сашки трётся, - чуть ревновал Вовка. –Все равно скоро Сашкина молчанка ей надоест…”
Остров густо зарос такой же ивой, которой невпроворот и на реке Вовкиного детства Шешме, но здесь между стеной ивняка и рекой прибрежная полоса разной ширины сплошь засыпана галькой. Галька здесь разная –от мелочи величиной с орешек до огромных, гладко облизанных водами Авачи, валунов.
От реки веет летней прохладой. Если шешминская вода целиком и полностью собирается из многочисленных в тех краях родников и родничков, то авачинская вода, кроме подземных источников, подпитывается ещё и в большом количестве талыми водами с горных вершин.
Ничего из ряда вон ростовчане ни на самом острове, ни вокруг него, не увидели. Везде заросли ольшаника, ивняка и других околоводных деревьев и кустов. Самыми интересными оставались все те же вездесущие Корякский и Авачинский вулканы, которые, можно подумать, на Камчатке видны со всех сторон и с любого места.
-Володя, а ты чего такой скучный? –прервала, наконец, Вовкино единение с природой повеселевшая на берегу с утра растерянная Тоня.
Вовка остановился и медленно огляделся.
-Это почему же скучный?.. Разве здесь можно заскучать?.. Ты вон какая грустная всего час назад была, а теперь как Винни - Пух развеселилась. На природе можно размышлять о жизни, о вечности, но никак не скучать! – менторским тоном закончил Вовка свою тираду о природе.
-На природе, какая бы она ни была, и правда, грех скучать, а с тобой и с твоими речами сдохнуть можно, - разродился Корней. – Лучше уж совсем молчать, как я, или песенки петь, как Тоня…
Вовка не успел дать полный отлуп на такой острый выпад Корнея, когда колокольчиком зазвенела Тоня:
-Пришли!.. Пришли!.. А они уже костёр разожгли…
Из-за крайних кустов и в самом деле открылась рыбацкая стоянка. Возле небольшого костерка возился Сашка, двое других торчали по колено в воде с удилищами в руках
-Гошка уже штук пять хороших гольцов поймал, а вы всё по кустам шастаете, - опять с иезуитским подвохом встретил краеведов Сашка. –Я вам удочки уже приготовил… Корней, если хочешь, давай переобуемся – я все равно пока по хозяйству промышлять буду.
Корней быстро напялил болотники, отдав Сашке его же кеды. Расхватали удочки и по местам: “где лучше и глубже”
Рыбачили на обыкновенного дождевого червячка. Того давнишнего и еще детского опыта Вовке вполне хватало, чтобы раз за разом вытаскивать гольцов с локоть величиной. Иногда поклёвка срывалась, но жалеть было лишним – рыбы в реке ещё много!..
-Ну, как?.. Клюёт понемногу?..
Рядом с Вовкой встала Тоня. Она сама себе собирала удочку и немного задержалась у костра. Быстро и умело насадила червяка.
-И тебе их не жалко?..
-Кого это? – удивилась рыбачка Тоня.
-Да червячков… Ты думаешь, они не чувствуют, как сквозь них продевают острое железо?..
-Ты это сам придумал или тебе кто-нибудь  сказал? – вспомнила Тоня Вовкину же фразу.
-Сам, конечно…
Что бы там ни говорили, но ведь явно чувствуется, как напрягается все тельце бедного червячка, как он крутится, стараясь выскользнуть между пальцами, когда его, по сути, “сажают на кол”, то есть на крючок.
Но он не стал делиться с Тоней своими соображениями о гуманизме, тем более, что как раз в этот момент снимал с крючка очередной улов, который был, конечно же, более высокоорганизованным существом, чем дождевой червяк.
Вместо лектория о гуманизме, Вовка переключился на анекдоты, но без всяких сальностей – Вовка сам этого не любил. Он все больше рассказывал про Чапаева, про необитаемый остров, про джунгли с дикарями и про тех же рыбаков с охотниками…
Тоня-Тонечка весело смеялась – у неё оказалось завидное чувство юмора. Между тем, она очень быстро догнала Вовку по количеству улова, а потом и вовсе оставила его с носом.
-Эх ты!.. – заливалась Тонечка. – Тебе бы только трал в море-океане кидать, да тоннами её на палубу вываливать…
-Я судомеханик и тралы нигде, кроме как на Ленинской, не кидаю…. А здесь меньше ловлю потому, что лишней рыбы мне не надо. На хорошую уху для всей нашей команды у меня одного вполне хватает…
Странное дело: на здешней рыбалке у Вовки как-то быстро пропал азарт. Наверное, из-за той легкости и простоты, с которой он выловил полтора десятка гольцов, некоторые из них длиной почти с полметра. В своём Зеленогорске он и не предполагал, то где-то может быть такая рыбалка, а вот, поди ж ты – и самого угораздило
Крошечка-Хаврошечка, как в уме Вовка называл Тоню, все время стояла рядом и наоборот вся была во власти госпожи удачи. Она следила за гусиным поплавком, как кошка, застывшая перед решающим прыжком. И вот поклёвка… Резкий, почти незаметный для глаза рывок – подсечка удилищем, ещё немного и рыбина на поверхности. Тоня стремительно тянет её к берегу, перебирая крепкими ручками по удилищу и одновременно отходя от воды подальше…
«Какая же это Хаврошечка? – любовался Вовка на молодчину Тоню. – Это же настоящая рысь с раскосыми глазищами…»
При ярком дневном свете Вовка не уставал смотреть и смотреть на свою новую знакомую, и не мог сам себе поверить во вчерашнее ночное приключение: “Неужели это было со мной и с ней?..”
Где-то Вовка слышал, что китаянки, японки и другие с ними, счастливы, если у них круглое лицо из-под циркуля, маленький ротик бантиком, длинные и непременно  узкие глаза и маленький плоский носик, а лучше, если бы его совсем не было…
У Тони ротик точно бантиком, но бантик этот  упрямый и может быть очень твёрдым, глаза тоже длинные,  заворачивают к ушам и вверх, но черные зрачки не по-японски широко открыты… А носик, хоть и маленький, но вполне нормальный и стоит он ровно на том месте, где ему и положено быть по европейским канонам женской красоты.
Вовка всегда саркастически улыбался, когда ему приходилось слышать от очередного умника утверждение, придуманное самими же японцами о том, что японки самые красивые в мире, а потом подхваченное идиотами всего мира и пущенное гулять по свету…
А вот от смешения разных рас, в том числе и монголоидной, иногда действительно могут получаться такие чудеса природы, как Тоня из Коряк на Камчатке…
-Чего ты все смотришь и смотришь?.. – вдруг ошарашила Вовку Тоня, на которую он взглядывал (Вовка мог дать зуб) только сзади или сбоку.
“Да ведь с такими глазами она запросто и назад может смотреть, не поворачивая головы, - догадался Вовка. –Значит, я на неё пялюсь, а она на меня смотрит и думает неизвестно что…”
-Нельзя что ли?.. – ничего другого с ходу не мог придумать Вовка. – Оказывается сегодня не то что трогать, но и смотреть на тебя нельзя…
-Ты что, обиделся?..
-Знаешь, Тоня, - подошёл поближе и зашептал ей в ухо Вовка. – Я никогда и ни на кого не обижаюсь. Обижаться предписано девочкам, а я иногда могу обозлиться и даже очень сильно…
Вовку занесло. Он и в самом деле обозлился, но не настолько же, чтобы не схватить Тоню за тонкую талию, чуть приподнять и крепко поцеловать её удивительный бантик.
-Пусти, дурачок, увидят ведь…
-Чихать я хотел… Сашка и так без конца подкалывает. Пошли в лес спрячемся…
-Да ты что?.. Подожди до вечера…
Но Вовка умел быть настойчивым…
-Ба!.. Пропащие заявились!.. А где же ваша рыба?!.. – истошно завопил Осьминин-младший. – Я свою пайку с вами делить не собираюсь!..
Вовка понял свою оплошность и кинулся к месту, где он недавно рыбачил. Но оба кукана были на месте, хотя на быстром течении их могло снести.
-На!.. Подавись… А то напугался за свою пайку, жмот несчастный…
-Молоток,  Вовка, везде успеваешь…
Сашка продолжал весело улыбаться и хохмить. В какой-то момент Вовка  оказался с ним в сторонке:
-Я-то привык к твоим хохмам – мне до лампочки…. Но ты девчонку пожалей, не видишь что ли - она сквозь землю готова провалиться…
-Ладно, ладно… я все понял и согласен, что через край… 
Добряк Сашка возле костра с ухой продолжал весело хохмить и сыпать анекдоты, но в сторону Вовки и Тони никаких больше намеков.
Сашка Корней иногда зажигался и тоже выдавал анекдот за анекдотом или что-нибудь из своих весёлых былей, но все же он продолжал больше молчать о чем-то своём. Вовка, конечно, знал, о чем может думать Сашка, знали и Осьминины. А Тонечка, наверное, думала, что у Сашки такой странный характер, вот и все…
А сам Сашка нашёл много общего с Георгием. Он и рыбачил весь день рядом с ним, и тройную уху они варганили вместе. А теперь под уху они принимали в унисон и тихо переговаривались.
Сашка Осьминин как-то обмолвился Вовке, что у Георгия с первой женой не очень-то сложилось, теперь у него вторая, правда, без регистрации. Скорее всего, этот факт и стал определяющим  в скорой дружбе на первый взгляд совершенно разных людей. Вовка не раз ловил себя на мысли, глядя на них в упор и со стороны:
“Сашка - ну чистый грачонок на фоне вальяжного тетерева, который расправил свое огромное крыло и накрыл им чужого птенца с головой…”
Не скоро, но большое эмалированное ведро ухи в сопровождении водки было заложено за воротник.
-Ну, как? – скоро забасил Георгий. – Какие будут предложения по дальнейшей программе действий?..
С утра братья взяли палатку и резиновую лодку. Насчёт палатки было объявлено, что вопрос ночёвки будет решать общее настроение, а про лодку – Вовка с Сашкой Осьмининым твердо решили обратный путь в любом случае сделать сплавом, так что та ещё ждала своего часа.
-Что касается ночёвки, то я лично категорически настаиваю остаться здесь! – первым выступил Вовка. – Да разрази меня гром, если я вдруг порешаю ночевать в избе!..
Сашка Корней поддержал с ходу:
-Мне Вовка гарантировал, что рыбалка будет с ночевкой, а то бы я не потащился в такую даль…
А Вовка совсем ничего и не гарантировал. Ну и Сашка!..
-Уж если ростовчане в один голос за ночь под луной, то я тогда само - собой, - стихами подхватил Осьминин–младший.
-А как наша Тоня? – проявил чуткость Георгий. –Не захочет среди ночи к мамке?..
-К мамке не захочет, не переживай, - ответил за сестру Серёга. – Будто не знаешь, что наши девчонки с малолетства даже зимой на природе ночевать приспособлены…
-Тогда вперёд - собирать дрова, пока светло!..
На оконечности острова вверх по течению скопилось много больших сучьев и коряг, а то и целых деревьев. Их принесло с весенним паводком, всё давно высохло до пулеметного треска, и скоро рядом с кострищем высилась целая куча добротных дров.
Со своей палаткой умели разбираться только сами братья.
-Хотя она и считается четырехместной, но однажды в ней спокойно разместилось ровно в два раза больше…
Палатку, конечно же, не стали растягивать прямо на прибрежной гальке, но и в лесок на полянку с ней идти не решились – комаров там гораздо больше, чем возле воды. На этот случай все знали, что надо делать. Ивовых веток наломали столько, что ими выстлали перину высотой не меньше полметра, а уж потом сверху растянули и взгромоздили палатку, из которой получилась настоящая буддистская пагода.
Спальных мешков разновсяких расцветок оказалось пять – по одному на каждого, за исключением Георгия. Да и то правда - ну какой спальник сможет натянуть на себя такой гигант?..
-Из двух нормальных мешков вообще-то можно скроить два мешка, – задумался Сашка. - Один большой для Гошки, а из того, что останется – малюсенький для Тоньки…
-А ну-ка давай начнем кроить с твоего мешка! – решительно подступилась к Сашке Тоня. –Давай, давай! – замахала Тоня большим и острым шкерочным ножом перед самым носом смешливого Сашки. –Ага!.. Напугался!..
-Хватит-хватит, - на всякий случай перестал улыбаться Сашка. –Ещё поскользнёшься на гальке.
Довольная состоявшейся местью, о чём, правда, сам объект мести вряд ли догадывался, Тоня подошла к Вовке. Тот сидел на самом бережку и следил за чистыми и быстрыми водами реки Авачи, которая уж тем знаменита, что течёт не где-нибудь под Саратовом или Курском, а на самом краешке русской  земли!..
-Всё сидишь - все мечтаешь…
-Посиди и ты, а то всё в делах и в делах…
-Я на этой речке знаешь сколько… штанов истёрла… Мне бы сейчас на твоей Чишме вот так посидеть, да ваших пескариков половить.
Вовка молчал. Вот они люди – человеки. Спокойно живут только те, кто не знает, что кроме его родной земли есть ещё и другие земли. А тот, кто знает – все реже и реже может усидеть в пределах своего горизонта.  Пусть даже рядом Шешма с Карабашом или Авача с вулканами.
-Какие твои годы?.. Успеешь ещё накувыркаться по долам и весям… Ещё мечтать о своих Коряках будешь, как я иногда во время рейса о своём Зеленогорске.
-Тебе вот только двадцать, а ты уже всю страну из края в край переехал, по морям и океанам мотаешься, а я до сих пор дальше Петропавловска нигде не была.
-Девяносто процентов нашего народа жизни свои просиживают в деревеньках да в городках наподобие моего Зеленогорска и никуда дальше колхозного рынка или райцентра не выезжают, разве что разок - два за всю жизнь в отпуск куда-нибудь в соседнюю область. А тебе уже тем повезло, что ты живешь на Камчатке.
-Правильно ты говоришь – мои дедушка с бабушкой и в Петропавловске никогда не были… Им это и не нужно было, - почти угадала Вовкины мысли Тоня-Тонечка. – И я скоро окончу свое училище, направят меня куда-нибудь в Ачайваям и буду я там роды принимать у корячек в ярангах…
-А что?.. Тоже романтика…
-Да, ладно тебе пересмешничать…
-А зачем пошла в медицинское?.. Надо было в Москву, во ВГИК – у тебя интересные данные…. Куда там Румянцевой до тебя…
Тоня не ответила – видно обиделась и отошла к костру.
“Да за одно то, что она с Камчатки – её уже должны бы принять” – продолжал думать Вовка, поднявшись вслед за Тоней. 

                Ночь на Аваче

Возле костра Георгий и Сашка доваривали второе ведро ухи. Корней во всю им помогал. Он с Георгием ловили рыбу на один кукан, но, со слов Георгия, Сашка поймал никак не меньше его, и попадались ему гольцы особо крупные. Однако, все рекорды побили Сергей, а потом и Осьминин –младший. У них двоих рыбы оказалось почти столько же, сколько у остальных вместе взятых.
Рекордсмены из хорошего куска капроновой дели (это сеть такая для изготовления тралов и неводов) смастерили садок.  Теперь в огороженном водоёмчике квадратов на пять  плескалось больше полусотни разной рыбы, но, в основном, гольцов.
Вовка тоже подошел к костру. Уже заметно темнело, а с темнотой усиливался и холодок от реки.
-Гоша, а почему какая-нибудь лососина ни у кого не клюнула? – задал вопрос Вовка, не зная, чем ему заняться. – Может их тут и нет совсем?..
-Есть… Только она ведь на нерест идёт, хотя основные потоки уже прошли, - ответил Георгий, не переставая помешивать в ведре. – Сейчас идут небольшие стайки, а то и вовсе одиночки, а во время нереста она ничего не кушает и поэтому на червяков наших не зарится…
-А как  же её ловят-то?..
-Острогой на перекатах и на мелководье….   Ну и сетями, конечно...
-А разве это не браконьерство?..
-Браконьерство – браконьерство… Мы вот тоже, как стемнеет совсем, сетку пойдем ставить. На закуску малосольной икорки вам сделаю…
-За уши не оттянешь, - добавил Сашка, который тоже, как и Вовка, бездельничал у костра, управившись со скатертью – самобранкокй. – Это тебе не то, что из  консервной банки – самый что ни на есть свежачок.
-Вы так хорошо рассказываете, будто бы лосося уже давно поймали.
-Поймаем, будь спокоен…
Корней уставился на костёр и в разговор не встревал, но и он встрепенулся, отвлекшись от своих,  наверняка, невесёлых, мыслей:
-А меня возьмёте сетку ставить?.. Хочу попробовать.
-Ты что, думаешь, мы куда-то далеко пойдем сетку ставить?.. Тут же, в этой самой протоке… Так что не отходя от кассы…
-Эй вы!.. Родственнички! – крикнул Сашка в сторону палатки, где что-то громко не поделили брат с сестрой. – А ну хватит лаяться – уха давно готова!..
Георгий запустил в ведро, которое ещё продолжало булькать, целую бутылку водки, снова все тихонько размешал.
-Так… - потирал он довольно руки, -пусть чуть приостынет, а там можно будет приниматься и за настоящее дело. –И вот что я, братцы, хотел бы вам сказать об ухе….  В хорошей ухе главное даже не рыба и тем более не картошка с остальными наполнителями….  В ухе главное рыбный бульон, который собственно и называется ухой. Иногда его ещё юшкой называют…
-А разве плохо полголовы лосося в прикуску? – заметил Сашка.
-Неплохо,  но это всё же  прилагательное…
Совсем стемнело. Блики костра зачарованно играют на лицах рыбаков, отсвечивают в глубоких алюминиевых тарелках – тазиках, бегут по блестящей гальке и добираются до захмуревших в темноте кустов и деревьев.
“Совсем, как на Шешме, когда вулканов не видать…” - чудилось Вовке. Но он вдруг ясно ощутил, что  вокруг не хватает чего-то очень значительного.
-Братцы-рыбаки, что-то у вас на Камчатке все равно не так, как у нас по вечерам на рыбалке… Чего-то не хватает…
-Кому не хватает? – сразу отреагировал Георгий. –Пожалуйста хоть сто порций… И водки тоже…
-Да я не про это… Тишина какая-то необычная для наших среднерусских мест. В чем же дело?..
-Лягушек на Камчатке нет….  Вот чего не хватает Вовке для полного счастья, - догадался Корней. - У нас в кубанских плавнях тоже никакая рыбалка и охота без лягушачьих концертов не обходится… Шума от них вокруг столько…
-Какие лягушки? - чуть не подавился Осьминин–младший. –У нас не только лягушек, у нас и прочих земноводных никогда не водилось…  Ещё у нас змей нет, а без них и спокойнее…
-Интересное дело…. То-то комарам у вас раздолье. Лягушки ведь первые враги комаров и их личинок…
-Против комаров у нас одно хорошее средство – побольше водки и спи без просыпа.
-Ха!.. Да с водкой не то что против комара –против самого страшного медведя можно пойти, - засмеялся Вовка. – Оказывается, вы-камчадалы среди медведей и красной рыбы живёте, а обыкновенной лягушки и в глаза не видели!.. То-то страху здесь было бы, если  сюда хотя бы одна лягушка заявилась – обделались бы!..
-А все-таки лучше с красной рыбой жить по - соседству, чем со змеями и лягушками, - не в глаз, а в бровь поставила точку Тоня.
 -Надо сетку ставить, пока ноги держат и глаза видят, - поднялся над костром Георгий. – Корней, может, ты не пойдешь – видишь какая темнища.
Но Корней все же подхватился:
-Да по ночам  я вижу даже лучше, чем днем с огнем…
Братья Осьминины достали из мешка упругую сетку, которая стала, самостоятельно расправляясь, корячиться на гальке, как живая. С примкнувшим к ним Корнеем, размотали сетку при свете костра.
-Сетка японская – путанка называется, пояснил Георгий  Корнею. –Если рыба в неё воткнётся, то уже никак не сможет выпутаться…
Рыбаки медленно потянули сетку вдоль берега вниз по течению, зацепившись за неё гуськом. Сергей тоже пошёл вслед за ними, оставив сестру под охрану Вовки.
-А долго они эту сеть ставить будут? – подвинулся Вовка к Тоне. – Может?..
-Володя, я с тобой и так уже опозорилась – дальше некуда, а тебе все неймётся, как…
-Ладно, молчу…
Но быстро вернувшиеся  рыбаки у костра никого не застали. У них состоялось свое приключение, которое сильно напугало даже непробиваемого (как оказалось, только на первый взгляд) Осьминина – старшего…
 …Георгий еще засветло заприметил хорошую корягу на той стороне, к которой надумал привязаться со своей сеткой, а другой конец с большим поплавком притопить ко дну.
Первым в протоку шагнул Георгий, за ним Корней.
-Сашка! Ты смотри за нашим другом и будь на подстраховке.
-Я  не сразу и заметил, что он под воду ушёл, - рассказывал потом Сашка. –Понял только, когда почувствовал, что сетка сильно натянулась – он же впереди меня за неё держался…. И что характерно –упал и тишина, даже не крикнул…
Георгий:
-Я тоже почувствовал, что сетка сильно натянулась и стал её тянуть к себе и вдруг она совсем ослабла – Сашка выпустил сетку и тут его понесло по течению…
Сашка Корней:
-Пока твоими сапогами за камни цеплялся –вроде нормально шёл, но в каком-то месте подвернулся и с головой в воду…
-Так зачем же ты сетку из рук бросил? –вступил в разборку незаметно вышедший из темноты Вовка.
-Да я и не помню теперь – держался  за сетку или нет…
…Сашка все-таки сумел зацепиться за какую-то корягу и висел на ней, пока его не снял Георгий, да и то только после того, как тот подал голос из преисподней.
-Схватил я его под мышки и на берег, а он кричит: “сапог, сапог!..”
-Чей сапог и кто сапог?!.. – смеялась в голос Тоня.
-Чей –чей?.. Сашкин сапог и утонул… Его с ноги сорвало…
Вот тут-то и напугался Георгий. Лёгкого, как пёрышко Сашку запросто могло утянуть по быстрой протоке или в глубокое место, или под затор из павших деревьев, которых по течению немало. Но Сашка Корнеев оказался не из тех, кто готов потонуть в случайной воде:
-Нет, Гоша, уж если и суждено мне где-то погибнуть, то только не в воде. Я же всю жизнь с водой дружу – на воде родился, на воде вырос, на воде работаю…
-Сашку-то вы спасли, а сетку поставили или со страху все на свете позабыли? –поинтересовался Вовка, решив разрядить обстановку. –А то икра малосольная, икра…
-Какую там сетку, а тем более икру, - махнул Георгий. – Её теперь вряд ли быстро найдешь.  Темно ведь, как у негра… в кармане.
Однако решили вернуться к месту происшествия и поискать злополучную снасть, из-за которой чуть не случилась беда. Но искать ничего не пришлось,  сеть высветили фонариком ровно в том месте, где её и бросил Георгий, кинувшись спасать своего нового друга. В этот раз сеть поставили строго по науке - как надо.
-Кто там бочковой! – с подхода закричал Георгий, довольный тем, что всё обошлось без больших потерь. – А ну ставь остатки на костёр – греться будем…
Тоня и Осьминин – младший быстро   развернули постоянно дежурную самобранку, и, прерванный по рыбацкому делу, ужин был весело продолжен. Первый тост дружно посвятили безвременно почившему в водной пучине сапогу – болотнику, а потом были и другие. Ведь кем-то давно и верно подмечено, что застолье без тоста – это обыкновенная пьянка, а такого на берегу Авачи допустить никак нельзя!..
-Так… - снова первым поднялся Георгий. –Пора бы проверить….  Но никаких  ростовских –только с берега, если хотите что-то увидеть в полной темноте.
Вовка с Корнеем услышали весёлый гомон возвращающихся рыбаков и поспешили навстречу. Здоровенную кетину тащил Георгий, за хвост улов   придерживал его младший брат. При свете  костра в рыбине оказалось гораздо больше метра, а когда Оьминин – старший ловко полоснул шкерочным ножом по ослепительно белому брюху, то все увидели искрящееся рубиновое  чудо, вожделенную мечту многих гурманов старого и нового света…
Георгий священнодействовал. Он слил икру (а кетовая икра считается самой изысканной из всех прочих лососевых) в кастрюльку, выбрал плёнку, которая, как подумал Вовка, является своеобразным детским местом для икры,  и отдельно приготовил крепкий рассол – тузлук.
Икры в одной-единственной рыбине оказалось не меньше трех литров и Георгий, разделив её на два марлевых мешочка, один из них аккуратно  опустил в рассол и засёк время.
-Через пятнадцать минут будет готова малосольная икра –наилучшая закуска для всех народов во все времена…
-Опять пить, - притворно вздохнул Корней. – Это так вы меня из запоя все хором вытаскиваете…
Не было у тебя никакого запоя! – резко ставил диагноз Георгий. – А была у тебя хандра и наплевательское отношение к своей ещё очень молодой жизни…
-А сам-то  ты как себя чувствуешь? –осторожно спросил Вовка своего непредсказуемого корешка. –Чуть не двухмесячное самоистязание вряд ли просто так обходится…
-Вчера хоть немного, но пельмени, сегодня целый день уха, да ещё из красной рыбы, - с духом отвечал Сашка Корней. – А что такое аппетит?.. Это главный показатель нашего с вами здоровья.
-Значит и в самом деле пошло на поправку, - подбил черту Осьминин – младший. - Пора икру пробовать.
Боюсь вызвать праведный гнев читателя, которому на глаза случайно попалась эта страница, да ещё натощак, поэтому не буду останавливаться на многочисленных междометиях разного характера и силы, сопровождавших сначала дегустацию, а потом всеобщий разгул чревоугодия до поздней ночи на берегу реки Авачи…
Хорошо, что спальники были разобраны заранее, а то бы ещё долго путались по палатке и вокруг неё…

                Сплав по Аваче

Проснулись все разом. Вернее, первым проснулся и сразу поднял шум Осьминин–старший, так что другим ничего не оставалось, как в момент выскочить из своих мешков, иначе со стороны Георгия очень наглядно существовала угроза холодного душа из ведра.
С утра быстро разобрали палатку – пагоду, сложили спальники, одеяла и прочую мягкую рухлядь. Осьминин–младший достал лодку, которая долго ждала своего часа, и накачал её.
-Ну, как?  - не передумал ещё на лодке прокатиться?
-Конечно, нет! - воспрял Вовка. – Всю ночь мечтал, и во сне даже снилось…
-Значит, после утреннего рубона.
Вовка видел, что Корней очень хотел бы тоже сплавиться вниз по реке, но лодка была двухместной, а это не палатка, в которой можно и потесниться.
-Сам видишь  - течение какое, - внушал  Сашка Корнею. -Тут всякое может случиться, так что перегрузка никак нежелательна…
-Мы с тобой лучше рыбу на закидушку будем ловить, - прельщал Корнея Осьминин–старший. – На закидушку можно и лосося вытянуть.
Сашка молча согласился с доводами и предложениями старшего товарища.
-Вы там смотрите и в самом деле не утоните! – напутствовала Тоня-Тонечка. –А то нам без вас скучно-прескучно будет…
-Не дождётесь – не утонем! – крикнул уже с лодки Вовка.
От острова до Коряк, по словам Сашки, не более десяти километров, но это по прямой. А по реке могло набраться и все двадцать. Авача со своими протоками вихлялась в невысоких берегах не меньше Шешмы, по которой Вовка прошел на собственноручном плоту целых тридцать километров в одиночку ещё в детстве. Но куда там тихой речушке из среднерусских равнин до, местами даже буйной, Авачи!..
Островок с ещё дымящимся костерком и рыбаками как-то сразу исчез за крутой излучиной. Лодку беспощадно крутило от носа к корме и наоборот. Сашка что-то сосредоточенно делал вёслами, тыкался ими по воде, но Вовка не видел никакого толка от его потуг, или он просто не понимал значение вёсел в крутящейся воде.
-Скоро зайдем в Авачу! – крикнул Сашка. –Протока кончается…. В основном русле  поспокойнее будет…
На реке и в самом деле было гораздо спокойнее, и Сашка доверил вёсла Вовке. Всего то и делов было, что держаться подальше от обоих берегов, чтобы не напороться на острую корягу и не проткнуть тонкую резину.
-Сейчас опять протока! – сориентировался Сашка по известным ему признакам. – Сворачивай налево…
Вовка упросил командора оставить его на вёслах, тем более что эта протока была куда спокойнее первой. Но за очередным поворотом Вовка увидел на поверхности неспокойной воды между берегами что-то сплошное и темное. Вовка пригляделся.
-Сашка!.. – вроде как затор впереди!..
Сашка сидел на резиновой подушечке лицом против течения и на Вовкин крик резко оглянулся.
-Конечно затор!.. Да ещё какой!.. Ты что – раньше не мог предупредить, штурман долбаный!..   Держись теперь!.. Если лодку потянет под коряги, то прыгай и хватайся за дерево побольше, и пробирайся к берегу!..
Но Сашка здесь явно перестраховался. Перед самым затором течение вдруг уменьшилось и лодку вполне спокойно прибило к плотному затору. Сашка первым выпрыгнул на корявый ствол, за ним Вовка. К его удивлению, затор оказался настолько плотно  переплетённым сучьями и ветками, что сплавщики вытянули на него лодку и беспрепятственно вышли, как по мосту, на берег.
После затора вода в протоке и вовсе успокоилась, но за вёсла все-таки взялся Сашка.
-И как я сам не обратил внимания?.. Ведь в этом месте всегда бывают заторы… Хорошо, что в этом году много всего натащило, и затор получился такой прочный…
-Так что зря ты орал насчёт штурмана – я-то как раз в это время был вместо главного двигателя в машинном отделении, а ты…
-Ладно уж… Честно говоря, я и правда малость струхнул. Ты просто не здешний и не знаешь, что это такое - поэтому так спокоен….  А у нас под такими заторами немало народу и до сих пор, наверное, валяется…
-Проинструктировать меня, в таком разе, как следует, надо было…
Скоро снова вышли к основному руслу такой коварной Авачи.
-Осталось еще минут тридцать-сорок и дальше уже ничего страшного не предвидится. Швартоваться будем прямо к огороду…
Вовка смотрел по сторонам. Кое-где поляны вдоль берегов были засеяны какими-то культурами,  тут и там торчали одинокие постройки непонятного назначения. Иногда с берегов сплавщиков приветствовали малочисленные рыбаки. В одной из таких компаний Сашку узнали:
-Эгей!.. Сашка!.. Осьминин!.. Греби сюда!..
Вовка снова сидел на вёслах, вопросительно посмотрел на командора.
-Ещё один мой одноклассник, - пояснил Сашка. - А двое других тоже мои знакомые – придется пристать…
-Сто лет тебя не видели! – быстро захапали Сашку под “белы ручки” - Давай к костру – примем за встречу…
Сашка познакомил Вовку со своими давними друзьями.
Целый час друзья вспоминали минувшие дни. Вовка, было, заскучал.
-Все ребята! –заметил, наконец, Сашка Вовкино нетерпение. - Нам давно пора рулить к своему огороду…
Ну, как не торопиться Вовке!.. Ведь оставшиеся на берегу острова рыбаки долго рыбачить не собирались, а пешком по короткой  дорожке до Коряк чуть не вдвое ближе. Вовка же надеялся прибыть в порт назначения не позже сухопутных – надо же перед отъездом перекинуться кое с кем хоть парой слов!..
Но он все-таки зря беспокоился. После того, как резиновое плавсредство ошвартовалось в небольшой уютной гавани под Осьмининским огородом, от которой наверх вели несколько крепких деревянных ступенек, стало ясно, что в доме пусто. Никаких намеков на возвращение сухопутных рыбаков  не  было  и  вокруг  дома.  Сашка  с Вовкой спокойно разложили по местам рыбацкие пожитки, доставленные на лодке и саму лодку.
-Во сколько тронемся? – икнул слегка захмелевший после береговой встречи Сашка. – Мне надо успеть хорошо поспать…
-А чего загадывать – как выспишься, так и поедем.
-Тогда я пошел на свой диванчик, а ты, я вижу, собираешься ждать…
-Ко сну что-то пока не тянет, - вывернулся Вовка. –Я лучше колёса подкачаю, а то левое переднее совсем спустило.
Вовка успел подкачать все четыре колеса, вытряхнуть чехлы и полики, когда, наконец, завидел четверых, чапающих друг за другом со стороны моста через Авачу. Было заметно, что пешим порядком устаёшь все же больше, чем при сплаве, пусть даже чуточку опасном.
-Вы тут громко не кричите, - предупредил Вовка подошедших. – Сашка высыпается – ближе к вечеру мотанём в Питер.
-А я бы тоже не прочь где-нибудь пристроить свои старые военно-морские кости, - закряхтел Георгий. –Сашка, а ты как?..
-Согласен…
-Спасибо за компанию – хорошая была рыбалка, - Серёга потащил свои полмешка вдоль по улице, за ним  чуть ли не в припрыжку вполне ещё бодрая и совсем живая Тоня -Тонечка.
-Мы подойдём к вашему отъезду, - помахала она маленькой ладошкой.
Скоро все лежачие места в тихом доме Осьмининых были заняты…

      Домой…

Осьминин–старший опять проснулся первым, но в этот раз он не стал хвататься за вёдра, а тихонько прошмыгнул в кухонку и зашуршал там по плите и полкам. К тому времени, пока поднялись остальные, он заварил пельмени, которых осталось ещё достаточное количество, и наготовил прочей закуски, главной из которых и на первый план выступила опять-таки малосольная рубиново - красная  кетовая икра.
Мать братьев Осьмининых ко времени подошла из школы, где она ещё продолжала работать учительницей в младших классах и теперь со своими коллегами готовила школу к первому сентября. Сразу начала помогать своему “старшенькому”, но тут уже и без неё всё “сварето, разложето, порезато и налито…”
Сашка и ростовские друзья успели до того слегка подогреть электрическую баньку и принять лёгкий пар с водой и мылом, и теперь они блестели, как судовые рынды у хорошего боцмана – такими они и сели за прощальный ужин. Сергей и Тоня успели на первый тост и весёлая рыбацкая компания снова в полном сборе…
Но на этот раз совсем ненадолго.
-Володя, через две недели я тоже буду в городе, - чуть запинаясь, тихо говорила Тоня. – Мои каникулы кончаются… Мы ведь можем где-нибудь встретиться…
-Само собой… Я точно сейчас не знаю, как совпадут мои вахты, но первого или второго сентября я обязательно позвоню в твою общагу.
-Считай, что я тебе поверила…
Георгий тоже засобирался вместе с ребятами:
-Я хоть и в отгулах, но надо глянуть на пароходские дела – старпом там у меня совсем ещё молодой…
Ребята толпились возле машины, а Сашка сдувал с неё последние пылинки, когда на жалобно заскрипевшем крыльце появился Георгий во всей своей капитанской красе. И дело было даже не только в форме. Вовка и Корней тоже были в морской форме, но между скромными третьими механиками и Георгием была целая пропасть дистанций!.. Вовке также всегда к лицу была форма и он умел её носить, но от Георгия веяло такой капитанской статью и мощью, что ребята с трудом даже верили: а этот ли капитан вчера и целый день сегодня рыбачил с ними, сидел возле костра, травил анекдоты и флотские байки, и лихо пил водку под малосольную икру… И все-таки это был он.
-Чего уставились? - заулыбался Георгий. –Капитанов что ли не видели?.. Может, опять будем знакомиться?…
-Ну, “Москвич” - берегись!.. Бедные наши рессоры…
-Хватит хныкать… Я тебе давно ведь говорю, чтобы ты поставил хотя бы от газика – трёхтонки…
На заднем сиденье маленькой  машины Георгию было тесновато и он взгромоздился на переднее, при этом “Москвич” сразу покосился далеко на правый бок. Вовка ещё раз попрощался с Тоней–Тонечкой, потрепал по плечу Серёгу и внедрился рядом с Корнеем. Сашка дёрнул машину и прости - прощай камчатское село Центральные Коряки – сокращенно ЦК.
-Ну что, брат Корней, - повернулся Георгий, - как дальше жить будешь?..
-У меня отпуск за два года и нескоро ещё кончится, но я попрошусь в кадрах, чтобы отозвали пораньше, а там… в море.
-Брось ты эти бармалеи….  Пошли ко мне на пароход – сразу вторым сделаю. Мой как раз на стармеха думает аттестоваться.
-А мы его никуда из Океанрыбфлота не отпустим, - прижал Корнея в угол Вовка. –Так что до стармеха он вместе с нами будет подниматься. А потом уж вольному воля…
-Вы, ростовчане, конечно дружные ребята, но хозяин все-таки барин. Так как, брат Корней? – продолжал на полном серьёзе увещевать Георгий. – Подумай…
-Я подумаю…. А что? –повернулся Корней к Вовке. –Это же не куда-нибудь на другой конец света, а в одном и том же городе….  Даже управы и то в одном здании.
-Ладно, - сдал чуток Вовка. – Вот приедем в бичхолл, там разберёмся за круглым столом.
В Елизово останавливаться не стали, зато сразу за ним выбрали хороший пригорок с ровной полянкой. Осьминин – младший скучал, но особенно над душой не висел, а его друзья и брат тоже не наглели и быстренько управились с вечерним нормативом. И снова в путь-дорогу.
-Вовка, ты на пароход поедешь или в бичхолле останешься?..
-Мне с утра на двое суток, так что останусь в бичхолле – надо поспать.  А сам как?
-Машину поставлю и поеду на пароход…
-Ещё чего?  - врубился Георгий. –У меня переночуешь, а завтра все вместе поедем по своим пароходам…
Георгий жил через дорогу от бичхолла. Никак не могли распрощаться.  Возле гаража Осьминина - старшего еще что-то придумали ради Осьминина – младшего. Георгий звал к себе в гости, но Вовка с Корнеем всё-таки настояли на своем, и дошли до нужного этажа.
Тольку Лещенко пришлось долго будить. Было видно, что он тоже время зря не терял.
-Так аттестацию же обмывали… Назыров с Педченко только что ушли, а я прибрался и на боковую.
Вовка заметил, что Лещ очухался и чуть настороженно поглядывает на Корнея.
-Чего пялишься?.. У меня всё нормально…
Вовка сильно устал за этот бесконечный день, а назавтра надо быть в полной форме и он, пожелав друзьям хороших сновидений, ушёл в свой номер.
На пароход Вовка  уехал рано. Лещ и Корней ещё спали, будить их и спрашивать о планах на ближайшее будущее он не стал. «Кушка» за три дня никуда не делась, а так и стояла на своем месте, рядом с теми же пароходами. Вахту принял у четвертого, который немного поспрошал о корякской рыбалке.
-А у нас тут все нормально, все тихо и спокойно. Как в песне у Высоцкого…
-Когда же в рейс?.. Так и нет пока ясности?..
-Не боись… Позавчера дед сказал, что через недельку с мехзавода  выпиннуть обещали, а там еще неделька и ту-ту…
Вася – четвертый сопроводил Вовку в машину, попутно рассказывая ему, что было сделано за эти дни по хозяйству. Убедившись, что всё нормально, Вовка принял вахту и отпустил четвертого.  Возле одиноко тарахтящего дизель - генератора крутился моторист.
Дизель–генераторы – Вовкино заведование и им особое внимание:
-Как наши лошадки?..
-А что с ними будет?.. Сейчас и у дизелей каникулы – энергию некуда девать…

             И снова Корней…

Вовка добросовестно отстоял две суточные вахты подряд - за себя и за второго – долги надо отдавать. Какой бы ни был новый пароход, но в любом его закоулке всегда найдется переделка – доделка или просто профилактика. Так что в эти дни третьему скучать не пришлось, да и не получается у него с этим. Крутя туда-сюда гайки разного калибра, перебирая форсунки и топливные насосы, Вовка почти все время вспоминал маленькую Тоню из камчатского ЦК.
“Если всё уложится в сроки, о которых говорил стармех, то вряд ли будет возможность с ней встретиться…”
А встретиться Вовка хотел. Ведь приключение в Коряках оставило заметный след в Вовкиной жизни в части взаимоотношений с противоположным полом.
“Кстати, почему противоположный? –  недоумевал Вовка. – Противоположный – это когда что-то расположено напротив, а женщина с мужчиной – одно целое…. Как иголка с ниткой, как болт с гайкой или как… хлеб с маслом…”
Вовка завтракал, сдав  вахту четвёртому. Флотский завтрак – это всегда или чай, или кофе с бутербродом. Сегодня был кофе, бутерброды и всякие прилагательные. В кают-компании никого, никто не мешал разным мыслям лезть в  голову – вот и хлеб с маслом нашли для себя сравнение…
Настало и первое сентября. Да ещё  пятница и он только что отстоял суточную вахту, а это значит - впереди два дня выходных. Вовка позвонил в общежитие. Тоню искали недолго, в трубке зазвенел знакомый детский голосок.
-Если можешь, приходи к пяти часам к общежитию…
«Что за вопрос!.. Конечно, могу!..»
Тоня весело щебетала в стайке подружек. Увидев Вовку, она сразу кинулась к нему.
-Ты пришёл!.. Вот уж не думала…
-Да ведь вроде бы договорились, - хмурился Вовка в ответ на откровенные взгляды знакомых Тони с шепотком и хихиканьем.
Но впереди целый вечер. Вовка решил проехать к друзьям в бичхолл.
На месте были и Лещ, и Корней.
-Пошли в «Космос»! – широко распахнулся Вовка. – Потанцуем…
И понеслось…
Всё было как обычно. Тосты, танцы… Тоня распалилась и мило безобразила за столом и в танцах. Вовка едва за ней успевал…
Что и говорить – в бичхолле для давнишнего старожила нашлось место, да ещё в номере без соседей. Вовка был… где-то там, высоко-высоко….  Двое суток пролетели, как один час!..
Ранним утром в понедельник Вовка домчал Тоню на такси до общежития. Последний поцелуй.
-Звони!..
…В каюту к Вовке зашёл Сашка Осьминин.
-Видели тебя в «Космосе». Значит, с Тоней продолжение следует?..
-А что тут плохого?..
Сашка глубоко вздохнул:
-Знаешь… как бы тебе это сказать…
-Да не мучайся ты – говори прямо…
-Девчонки наши к этому делу относятся, мягко говоря, несколько свободнее, чем следовало бы…
-То есть? – насторожился Вовка.
-Анекдоты про геологов с чукчами слыхал?
-Кто же их не слышал…
-Ну, вот и у нас почти то же самое… В Коряках кто только не числился и до сих пор числится в кавалерах у этой Тонечки… Нет!.. Не все наши девчонки такие, но…
Вот тебе и на!..
-Да ведь ангельское личико! – отвалился Вовка глубоко в кресло.
-Что до ангелов, то ты проследи за собой, – глянул Сашка в иллюминатор. - Если что - сразу к доктору, он у нас по этой части дока…
Так и не состоялось больше у Вовки с Тоней продолжения. Вовка, конечно, понял Сашку и был искренне ему благодарен. Не хватало ещё втюриться по настоящему в эту ангелоподобную  самочку.
Ошарашенный таким поворотом, Вовка целых три дня не выходил с парохода, на котором уже вовсю разгоралась суматоха предстоящего отхода. Тоня знать о себе не давала – оно и слава Богу… Обошлось без томительных объяснений.
А сегодня  он все-таки  придумал  проехаться до бичхолла.
  Чуть трезвый Корней в номере торчал один. Он снова валялся в койке, но уже не  такой чёрный, как перед поездкой в Коряки.
-Лещ направление получил на “Казатин”… Сегодня первый день…. Тоже хвалится, что скоро в рейс…
-А ты что со своим  отпуском?.. Решить вроде бы собирался…
-Да не ходил я ещё в кадры…. Всё думаю про предложение Георгия.
-Ты думаешь, он тебя будет ждать до бесконечности?.. Не слишком ли ценный кадр?.. Это он у себя дома с тобой нянькался: в баньке парил, да водочкой под икру  потчевал.  Думаешь, что он и на пароходе тебя ублажать будет…
-Ничего я не думаю! – взъерепенился вдруг Корней. – И вообще – хватит меня воспитывать!.. Как я сам захочу, так и будет…
Вовка решил в бичхолле не задерживаться, тем более, что Лещ,  со слов Корнея, приехать ночевать не обещался.
“Назыров же со своей “Юностью” на рейде стоит и сегодня должен быть на вахте…. Съездить что ли?..”
Сашка Назыров с морей пришёл недавно. С ремонтом его пароход пока не определился и “Юность” толкалась вроде бы по делам по всей Авачинской бухте – от Моховой до судоверфи, но в основном стояла на якоре.
Решение принято окончательно и бесповоротно. Вовка в меру затарился и спустился через проходную к одному из причалов, откуда  каждый час бегал морской трамвайчик, привязываясь ко всем большим и малым судам, стоящим на рейде.
На “Юности” рабочий день кончился, Сашка валялся в своей каюте в носках и майке с книжкой на чуть близоруком носу.
-Хорош валяться!.. – широко распахнулся Вовка. – Ни дна тебе, ни покоя!.. Мог бы сам вчера ко мне заехать – знал ведь, что я на вахте…Тоже мне Магомет с горой…
-Да с рейда сниматься – канители столько, - закряхтел в своей манере Сашка, присев в койке, - да  еще потом возвращаться на трамвае…
-Хватит  оправдываться – давай по чу-чуть «за встречу на рейде».
-Да я же вроде как на вахте…
-Я и говорю – по чу-чуть…
Друзьям всегда есть, о чем поговорить, но в этот раз всё крутилось вокруг Корнея.
-Может все-таки не надо ему в УТРФ  переходить, - твердо картавил Сашка. –Давай лучше попросим Климова, чтобы он его поскорее в море отправил. Там-то он больно не разопьётся…. Да  за работой и порядок в голове восстановится…
На том и порешили. Вовка только подумал, что можно было не воспитывать столько времени Корнея в бичхолле, а гораздо раньше дойти до Климова и отправить его в море. А теперь Лещ получил пароход, постоянно быть при нём в номере будет некому – того и гляди – чего-нибудь натворит… Вовка как в воду глядел, а пока…
…А пока он засиделся у Назырова. Не собрался он и к последнему катеру,  остался на “Юности” на всю ночь. Пару раз они с Сашкой спускались в машину, смотрели на работающий движок и на вахтенных мотористов – с ними ведь тоже должен быть полный порядок.
-Я пока решил не торопиться с аттестацией на третьего, да и в механико – судовой службе скорее всего не пропустят.
-Это почему же?..
-Сначала Тодоров, потом Корней, теперь вы с Лещом прошли аттестацию после первого же рейса четвёртыми, так что ростовских явно больше не пропустят. Вот схожу ещё разок четвёртым на своей “Юности”, а там будем поглядеть… Лешка тоже пока не хочет списываться с “Казалинска” - там же Сотников капитан.
Про Сотникова знал и Вовка. Один из самых известных капитанов на Камчатке, кавалер многих орденов и Герой, а также депутат всяких советов…   Но свадебным генералом этот капитан не был. Многие мечтали работать рядом с умелым и удачливым промысловиком.
-Ну что же… Может быть, сегодня правда и на вашей стороне…
После завтрака на “Юности” друзья спустились на трамвай и скоро вышли в рыбном порту, откуда, не мешкая, направились в бичхолл. Что-то недоброе чуял Вовка на подходе к парадному подъезду – так оно и получилось…
В номере Леща и Корнея никого не оказалось, что подтвердило плохое ожидание ребят. Дежурная по этажу, заступившая утром, ничего не знала, а больше спрашивать было некого. Но снизу уже поднималась степенная, как и положено, администраторша.
-Корнеева ищете?.. Только что из милиции звонили: в медвытрезвитель он вчера попал, и сейчас выясняют его личность. Документов при нём никаких нет, и его не выпустят, пока точно не установят кто он такой…
“Все ясно. Корней заранее шёл на приключения и поэтому не взял с собой даже удостоверение, которое и места-то в кармане не занимает…”
-У вас ведь есть вторые ключи, - начал действовать Вовка. –Теть Маш, вы же меня знаете… Мы только посмотрим его удостоверение.
-Конечно, посмотрите.
Тётя Маша зашла вместе с ребятами в номер, а тут и Лещ нарисовался. Узнав в чём дело, он быстро вытащил из чемодана Корнея синенькую книжечку, и ростовчане на такси махом возникли возле той самой милиции, где когда-то томился Гришка Визир.
-Где тут Корнеева можно увидеть?!..
-А кто это такой?.. У нас вроде нет таких, - пробурчал дежурный.
-В вытрезвитель он вчера попал, только что ваши звонили…
-А…  это туда. Только не всем сразу.
С удостоверением наперевес Лещ скрылся в сопровождении какого-то сержанта за коридорным углом. Ждали долго. Из дежурки Вовку и Сашку попросили выйти – не мешайте работать!..
Наконец состоялось явление…. Без фуражки (потом выяснилось, что она в номере – Корней предусмотрел и это), галстука нет, форменка без единой пуговицы, один погон висит, другого нет совсем, волосы всклокочены – специально так никогда не сделать!.. Но остальное, в том числе зубы, нос и губы на месте и в полной сохранности.
-Эк тебя… - только и мекнул Вовка.
-Да уж… - добавил Сашка Назыров.
-Это в первый же вечер, когда я его оставил одного! – горячо возмущался Лещ. – Олух ты царя!.. Ребята!.. Я не знаю, что с ним делать дальше!..
Корнея перехватил Сашка Назыров, а Вовка незамедлительно поделился с Лещом соображениями по поводу скорейшей отправки Корнея в море.
-Иначе с ним кранты…
-Да его же опять надо на неделю в Коряки везти… - чуть не стонал Лещ, пока Назыров ловил такси. – Ох, и попил же он моей кровушки пополам с водкой…
Корней чуял, что разговор сзади идёт о нем, и только сверкал молниями в сторону Леща и Вовки, но молчал. До бичхолла с отделом кадров на первом этаже доехали без приключений.
-Сашка, ты веди его в номер, и там ждите нас, а мы все же зайдем к Климову…
В кабинет Климова пришлось потолкаться в очереди  - срочно комплектовалась команда на перегон очередного судна из Николаева. Лещ решил действовать и непостижимым образом проник в кабинет, не отстояв и половины тихо переминающейся с ноги на ногу очереди.
  -Вовка! Заходи! – тут же высунул он голову в приоткрытую дверь.
“Для поддержки штанов” - догадался Вовка, но тут же вильнул в кабинет.
Кроме Лещенко у Климова никого не было. Начальник кадров хмуро смотрел в стол, долго молчал, выслушав разговоры ростовских мореходов.
-Знаю я про дела с вашим Корнеем…. И про жену его, конечно, знаю. И отпуск вы потому для него оформили…. Но вот если бы вы пришли хотя бы… позавчера, то завтра он уже вполне мог бы полететь с командой на Москву, а там до Николаева за очередным траулером…
-Ну, как всегда – опоздали ровно  на один день, - громко вздохнул Толька. –Я давно заметил, что какие-то важные жизненные моменты зависят от опоздания ровно на один день…. Ну ладно, не обязательно третьим – пусть четвертым, он согласится… Лишь бы скорее…
-Да вы что?.. На перегон, а это ведь почти вокруг “шарика”,  деды просятся рядовыми механиками, а механики, бывает, мотористами…. Так что всё забито…. А в коридоре толпятся те, кто хотят пойти матросами…
-А что-нибудь другое?..
Василий Игнатьевич снова надолго углубился в свои бесконечные  сводки.
-Вот что, братцы, сегодня я вам ничего пока сказать не могу – подходите-ка завтра сразу после обеда, я постараюсь что-нибудь придумать для вашего Корнея.
-И на том спасибо!..
            
            В последний рейс

Утром другого дня Вовка принял суточную вахту, но сразу после обеда договорился со вторым о своей отлучке на пару часов. А Корней провел эту ночь под неусыпным надзором Леща и Сашки Назырова.
Все трое торчали в номере. Корней не лежал в койке, а вполне членораздельно рассказывал Назырову про свои корякские похождения. Сашка заинтересованно и в тему задавал вопросы.
-Вот что я тут придумал для вашего Корнеева, - встретил после полудня Леща и Вовку Климов. – Переговорил с третьим механиком “Солигорска”, пообещал его устроить на следующий перегон – так что он согласен и даже рад подмениться с вашим другом…
Ребята знали, что “Солигорск” пришел из Николаева только в прошлом году осенью и днями собирается выйти всего-то во второй рейс!.. Лучшего для Корнея и придумать никто  не смог бы, кроме Климова.
-Пусть спустится, я хоть погляжу на него, - добавил Василий Игнатьевич. - А то я и перед тамошним стармехом успел за него поручиться…
В номере Корнея срочно нарядили в назыровскую форму, и через полчаса он уже снова сидел на своей койке и вертел в руках направление на “Солигорск”
-Ладно, считайте, что уговорили… Климов сказал, чтобы я завтра ехал на пароход, а сегодня мне надо, наконец, побывать в своём апартаменте, да и кое-что из барахлишка оттуда взять.
Воспрявшие ребята теперь были готовы на все условия, и даже прихоти своего товарища.
-Только в твой апартамент мы вместе поедем, а то… сам понимаешь…
Вовкины два часа были на исходе, и он поспешил на пароход, а Лещ с Корнеем и Сашка Назыров покатили дальше, на Океанскую.
Больше Вовка Корнея не видел.
При очередной встрече Сашка рассказал Вовке, что в апартаменте Корней вёл себя вполне нормально – истерик не закатывал и даже водки не просил.
-Лещ сам принес бутылку и мы вместе помянули Дюймовочку и её не родившегося ребёнка…
Вовка представил себе Корнея, который пришел в свою комнатку, где всё и со всех сторон напоминало о той легковесной и любимой Дюймовочке. Где любая ложка, вилка и тарелочки с цветочками на донышках  кричали ему о ней… Её подушечки, одеяльца и коврик, по которому ступали её маленькие ножки…. А теперь всё холодно…
Вовка верил в мистику и не верил, но в последние дни ему всё чаще вспоминался рассказ Лёшки Педченко о черепе из Севастополя:
“Неужели тот мёртвый человек из глубины годов нашёл Сашку и теперь воздаёт ему?..  Неужели это он отобрал у него Дюймовочку, а теперь  не оставляет и его самого?..”
“Солигорск” ушёл в море незаметно. Так уходили в море и другие пароходы. Духовой оркестр чаще всего играет при встрече и только тех, кто громко заявил о себе многими центнерами улова. Проводить Корнея в последний рейс смог только Сашка Назыров.
О Корнее Вовка услышал в рейсе. Из радио-переговоров Лещ, который к тому времени тоже был в море, узнал о гибели Корнея и сообщил Вовке, но без всяких обстоятельств.
…Вовка вернулся в Петропавловск ранней весной, которая, правда, на Камчатке ещё совсем не чувствовалась. Ни Леща, ни Сашки Назырова, ни Педченко на этот час в порту не оказалось – все были в морях.
“Надо бы к Климову зайти – может, он что скажет о Корнее” - стало первой его мыслью на берегу.
Завидев Вовку, Василий Игнатьевич быстро закончил разговор с очередным посетителем и попросил свою секретаршу, чтобы к нему никто не заходил, пока он сам не скажет.
-Оставил предсмертную записку на конторке, - рассказывал Климов. – Можешь прочитать… тем более, она вам и адресована… Отправил мотористов наверх по всяким делам, а сам написал записку и ушёл за борт…
Глухо молчащий Вовка не верил в то, что говорит ему Василий Игнатьевич. Сильно дрожали руки, но он разобрал на листке, вырванном из какого-то машинного формуляра:
“Никогда не будет больше моей Дюймовочки, моей маленькой Светланки. Никогда не будет больше и меня… Ребята, я никогда больше не хочу быть кому-то в обузу, тем более вам – моим друзьям… Я никогда не боялся воды и теперь я туда ухожу навсегда….”
-Мотористы больше часа возились с движком в спасательном боте – придумал туда их отправить…. Когда те вернулись – докладывать было некому. В каком месте он прыгнул – никто и никогда теперь не узнает, - словно сам с собой разговаривал Климов. – В бичхолле чемоданчик его, если что – можешь забрать…
-Скоро наши парни с моря придут – вместе и заберём…
-Ну, смотри сам…
Вовка тихо брёл по главной улице. Начало марта, на тротуарах и дороге снежная каша, но это не признак надвигающейся весны – это обычная камчатская зимняя погода. Вовку обгоняли и шли навстречу люди. И никто из них не знал про Сашку Корнеева.
Вовка был молод. Молоды были его многочисленные родные и двоюродные братья и сёстры, крепки и здоровы отец и мать, дядьки и тётки…
Молоды и все его друзья… Смерть Корнея для Вовки стала первой смертью реального человека, с которым он когда-то вместе учился, вместе веселился в тесных компаниях, ел и пил с одной ложки и стакана…
“Выбрал все-таки свой удел…. Даже не захотел, чтобы возились с его похоронами…. А может, не хотел, чтобы его видели мертвым… Но неужели всё-таки череп из Севастополя?.. ”, - не оставляла Вовку одна и та же мысль даже тогда, когда он думал  совсем о другом…
“Теперь его тело или то, что от него осталось, покоится в каком-то конкретном месте, возле какой-то ямки или наоборот бугорка на океанском дне среди вечного мрака и холода…”
Так и добрел Вовка кругами снова до бичхолла, где всё та же администраторша сказала ему, что никого из ростовских пока нет. Вовка поднялся на свой этаж. Бывший номер Леща и Корнея был открыт. На одной из коек лежал незнакомый парень.
-Плотников Владимир, - суховато представился он, - четвертый механик “Узбекистана”.
Но то, что выпускник Петропавловской мореходки, оказался ещё и с первого Вовкиного парохода, сразу сблизило. О Корнее он слышал.
-Представь себе – вот на этой койке он и жил целых два месяца до отхода на “Солигорске”… Давай-ка вспомним его…
Долго Вовка вспоминал своего друга, тёзка всё больше молчал и только подливал в гранёные стаканы. Водка сделала своё дело – он остался в бичхолле, а утром впервые опоздал на свою вахту…
Через две недели пришёл “Казатин”, а с ним и Толька Лещенко. Чемоданчик Сашки Корнеева открыли в том же номере. Сразу под крышкой лежал фотоальбом из тех, что многие моряки возят с собой по свету.
-Здесь же была большая – на весь лист фотография Дюймовочки!..
Он взял её с собой…