Пронесло

- Послушай, Илья, уайт спирит - хорошо горит? – спросил я, вытирая кисточку (я только что закончил красить вытяжную трубу на крыше и теперь промывал кисти и закрывал банки с краской).
- Горит он отлично, - буркнул из-под машины сын. Весь свой заканчивающийся отпуск  он пролежал под машиной, ненаглядным Фольксвагеном, приобретённым полгода назад. Сначала душа его пела – сбылась мечта, вот она, «иномарочка». Хоть и старенькая (чуть старше четверти века), а всё ж не «Жигули» позорные. Но радость его поубавилась, когда он ознакомился с машиной поглубже. Под свежей краской в иных местах продавец скрыл насквозь проржавевшее железо. Вот и занимается сын реставрацией.  Вырезает куски железа из старого (на помойке подобранного) холодильника и вваривает их в самые критические места автомобиля. Потом зачистит, закрасит. Будет машинка как новенькая. Сын - малый рукастый.
- Бензин горит лучше? – продолжаю я спрашивать.
- Бензин не горит. Бензин взрывается, - отвечает сын.

Уложив кисти в коробку, я направляюсь к дому. И тут слышу возню за спиной и отчаянный выкрик сына: «У, чёрт!»

Я оборачиваюсь. Моему взору предстаёт немыслимая картина. Языки пламени лижут машину, а в ней сидит, спиной к лобовому стеклу, мой сын и, судорожно размахивая руками, пытается сбить огонь.

Я подскакиваю к нему. Кричу: «Тащи огнетушитель!» 
Сын откуда-то выхватывает красный баллончик. Щёлкнул рычаг запуска пены.  Огнетушитель пшикнул, но не выплюнул ни капли! Что они продают в магазинах, суки?!

Я бегу в дом. Распахнув дверь кухни, кричу жене: «Горим! Скорей во двор!»

Она выскакивает за мной.
- Хватай вёдра! – командую я (Вёдра у нас хранятся на стеллаже возле крыльца). -  Бежим к колонке!

Колонка наша, слава Богу, метрах в семи-восьми от дома. Я наполняю ведро (ах как медленно течёт вода!) Не дожидаясь наполнения второго, бегу к машине. Наш двор большой. Надо бежать метров тридцать. Передаю ведро сыну, который выливает его куда-то в машину. Я мчусь обратно к колонке, хватаю второе ведро, уже наполненное женой.  Снова бросаюсь к машине.
 
Мне под ноги кидается с лаем наша собака Рада.   

- Пошла вон! - ору я. В сутолоке нечаянно попадаю ей ведром по морде. Рада взвизгивает и отбегает прочь.
 
Я опять бегу с ведром к машине. Вижу, что пламя стало ещё больше. Мелькает мысль – не справимся! Быть беде! 

-Дайте мокрую тряпку! – кричит сын из машины.

Где и какую тряпку я буду искать? Скидываю с себя куртку, бросаю в ведро с водой. И тут же сыну протягиваю.
- Держи!

Раздалось шипение. Исчезли языки пламени. Из машины пошёл сизый дым. 

Неужели загасили?
……………..

Сын выкидывает из машины куски дымящейся обивки, обгоревшее заднее сиденье, изготовленное из латекса. Хорошо горит латекс.

- Слушай, Илья, а у тебя бак заправленный?
- Да.
- И насколько?
- Почти полностью…

Я чувствую, как у меня подкашиваются ноги…  О, силы небесные!!! Всё это время мы были на волоске от неописуемого кошмара. Ещё секунда-другая, и рвануло бы, как в Хиросиме... Шестьдесят литров бензина – это вам не кот наплакал. Разнесло бы на куски и Фольксваген, и его владельца. Сын недавно женился…

Как отблагодарить Провидение, поставившее меня рядом с сыном в это время и в это место?
Я ведь собирался проведать отца. А жена хотела уйти к подруге. Но задержалась. Уйди мы, и сын в полной безнадёге тушил бы пожар, до самого последнего пытаясь спасти свою машину, фактически представлявшую собой мину…

…….

Мы сидим в кухне. У сына обожжены, но не сильно, пальцы на левой руке. У меня разбита правая голень (стукнулся о домкрат). Больно, но не смертельно. Собака Рада облизывает раненую губу. Ей тоже досталось. Только жена не пострадала. Сидит она за столом совершенно неподвижно, уставившись в одну точку на стене. Наконец, она обращает свой взгляд на меня. Влажные глаза - абсолютно угасшие.

- Я как подумаю, чем это могло кончиться, так у меня рассудок мутнеет, - произносит она.

- А ты не думай, - говорю я. – Пронесло, слава тебе, Господи!
Я хотел, было, добавить "на этот раз", но промолчал, чтоб не накаркать.