Не волнуйся, молоко будет! Часть 1-я

Предлагается как кино-сценарий. Трагикомедия.

                Не  волнуйся,  молоко  будет!

        Сарочка почти бегом возвращалась из райцентра, с базара.Она торопилась обрадовать своих замечательной покупкой.Сарочка вовсе не собиралась покупать  козу, но когда она увидела эту великолепную, обросшую длинной, белой с серым шерстью козочку, у неё в голове мгновенно всплыли строчки из старой детской сказочки:…”Б-е-е!.. Ваша мама пришла, молочка принесла!” – И Сарочка почувствовала вкус тёплого молока с нежной пенкой, и рот её наполнился слюной.
      Она подошла к козе и стала делать круги, заходя то сбоку, то спереди и с  интересом разглядывая потешную рогатую козью мордочку с cерой бородой. Старый сморщенный узбек, широко улыбался ей и приговаривал:
- Хороший, хороший, бери – совсем дешевый, задаром отдам!
Подойдя поближе, Cарочка, девочка городская, впервые видела козу так близко и поэтому с опаской протянула к ней руку.
- Не страшный, не бодает, не надо боишься.
- А молоко будет?
- Будет,будет! – горячо заверил узбек.
- А что она кушает, чем её кормить? – cпохватилась она, про себя твёрдо
решив козу купить.
- Всё кушает – траву, капусту, морковка тоже очень кушает, - загибал коря-
вые, покрытые цыпками пальцы, узбек.
- Нету травы, - растерялась Сарочка, представив каменисто-песчанные ок-
рестности кишлака.
- Жмых есть? – жмых очень даже любит.
- Есть, - сказала Сарочка, вспомнив, что они тоже грызли жмых, когда ничего
  другого не было… 
Не торгуясь, она заплатила за козу, обмотала верёвку вокруг руки и повела
её за собой.
           Коза и в самом деле оказалась смирной. Она бодро перебирала копытцами,
застревая иногда возле жалких пучков придорожной травы.
           Путь домой был неблизкий, но главное, надо было проскочить одно очень
страшное место. Примерно в километре от дороги находился полигон воинской части. Почти каждый день, а то и по ночам там проходили стрельбища, танковые учения с участием пехоты. Грохот стоял жуткий, вызывая страх и беспокойство у взрослого населения и восхищение и любопытство у босоногой пацанвы, которая, казалось, ничего не боясь, лезла в самое пекло в  короткие затишья за“трофеями”и до драки спорила, какими снарядами и пулями стреляют сегодня – холостыми или боевыми? Спеша домой, Сарочка мысленно молила Бога, чтоб ни одного выстрела не прозвучало, пока она будет проходить  мимо полигона.
Она, конечно, знала, что здесь её не убьют. Но звуки стрельбы наверняка вызовут   в памяти ту страшную бомбёжку, под которую попал их поезд. И опять может раз- болеться  голова, потому что после того оглушающего грохота у неё часто стали  случаться приступы головной боли.
          Молитва не помогла, и внезапно прогремевшие высрелы заставили её  вздрогнуть.Она испуганно втянула голову в плечи и кинулась было бежать, забыв о козе, которая тут же потянула её назад.Сарочка, еле удержавшись на ногах, присела на корточки, крепко прижала ладони к ушам и зажмурилась.Страшная картина не замедлила возникнуть в её сознании…
   
… Ад кромешный! Одна за другой бомбы вываливаются с низко шмыгающих   самолётов со зловещей чёрной свастикой и сыпятся вниз на беззащитных людей.  Рёв моторов, цепочка неотвратимо надвигающихся взрывов... “А-а-а!” – беззвучный крик разрывает рты прыгающих, падающих из вагонов людей.  Страшный взрыв сотрясает землю – одна из бомб из той самой цепочки попадает   в последний вагон. Воздух рассекают горящие обломки, покарёженные куски  железа, шпалы, разорванные, скрученные страшной силой рельсы,- всё это падает  на прильнувших к земле людей, продолжая калечить и убивать…    
       Тишина. Лишь доносится приглушённый шум удаляющихся самолётов.То   здесь, то там начинает оживать земля – подымаются, отряхиваются вдавленные в  неё страхом и ужасом уцелевшие, полуоглохшие люди, кидаются к раненым,  разыскивают детей,– крики и плач, уже хорошо слышные, разносятся по округе...      
        Люба подняла голову и стала лихорадочно ощупывать землю возле себя. Детей не было.Она вылезла из канавы, в которую успела столкнуть и их, когда  началась бомбёжка. Рядом отряхивался Моисей.
- Ищи детей! Господи, куда они пропали? – она растерянно оглядывалась по сторонам, всё время натыкаясь взглядом на разбросанные вокруг тела.
“Те, что живы, уже поднялись, а эти,что лежат и не шевелятся даже, это…Но моих  среди них не может быть, они ж были со мной, внизу!”- уговаривала она сама себя.  И точно, она вдруг увидела бегущих к ним Сарочку и Яника.
       -   Мама, наших засыпало, а от Надьки торчали только ноги, её по туфлям 
узнали! – спешила рассказать дочка. В больших серых глазах её застыл ужас, а недавние слёзы оставили на выпачканных щеках извилистые борозды. 
- Как ноги? – испуганно спросила Люба, - ничего не осталось, только…
- Всё есть, просто на ней была целая гора земли, и все её откапывали, и
  она не успела задохнуться! И мы тоже помогали…
- Слава Богу, все живы, - она быстро ощупала детей, на мгновенье прижала к  себе, а затем, глянув на мужа, сказала:               
- Бежим, может, там надо помочь!
     Они миновали разбитый вагон, стараясь не смотреть в его сторону. Родичи,  пришибленные происшедшим, жались друг к другу. Дети, правда, уже не плакали,  только в широко распахнутых глазах  застыл испуг. Люба наклонилась над Надей.  Она лежала бледная, с мокрой тряпкой  на  голове. Сарочка стала звать её по имени и тормошить. Но Надя не отзывалась. 
- Не трогай её, она всё равно ничего не слышит,-  Моисей прощупал её руки и ноги, медленно  и осторожно провёл пальцами по худым рёбрам девочки. 
- Всё цело, она только контужена, нужно время, - со знанием дела сказал он
 так как сам был контужен в первую мировую.
      …Людей долго не впускали в вагоны, говорили, что проверяют пути.Они были  разбиты только с одной стороны, значит, в другую сторону можно будет, Бог даст, двигаться  дальше. На приехавшую полуторку осторожно перенесли тяжело ране-  ных. Потом появилась дрезина с рабочими, которые ломами и крючьями стали  растаскивать догорающий вагон. Когда совсем стемнело, раздался, наконец, паро- возный гудок. Люди повскакивали с мест и придвинулись поближе к вагонам.  Вдоль них прошёл человек в казённой фуражке, выкрикивая в рупор долгождан- ные слова:
- Граждане! Просим без паники и давки садиться в вагоны!.. - Граждане,без паники, соблюдая порядок… - неслось вдоль путей…
    Но когда двери вагонов открылись, толпа хлынула на штурм… Одни карабкались по ступенькам вагонов, сверху, по ним лезли другие - нетерпеливые, объятые   паникой люди. Некоторые подсаживали детей в окна вагонов.Люба, испугавшись за их узлы и чемоданы, крикнула Моисею:
     - Давай, пусть Яник тоже лезет!
Отец подхватил пятилетнего сына и пропихнул его в открытое на треть окно.
     - Садись на  вещи и смотри, никуда не уходи,а то стащут! - кричала мать, разглядев маячившее за мутным стеклом лицо сына. Когда, наконец, они влезли в вагон, поезд медленно, будто щупая  дорогу, потащился дальше, на восток...

      …Сарочка подумала, что оглохла, но оказалось, что наступила тишина.Она отняла руки от ушей и прислушалась –  орудия больше не стреляли…Вскочив на ноги, Сарочка рванула от этого страшного места, опять чуть не упав.“Ах, эта коза! Ну, зачем я её купила!”– запричитала она, глядя на козу, которая, растопырившись и упёршись в землю копытами, низко опустила свою рогатую голову и, казалось, собралась-таки бодаться! “У, старый чёрт, обманул меня! Это называется смирная? А, может, она тоже  испугалась?” Сарочка опять попыталась сдвинуть козу с места, но та стояла, как вкопанная.“Ну и стой тут, пусть тебя обстреливают!”– в отчаяние крикнула она, бросила  верёвку и пустилась бежать, опасаясь новой стрельбы. Отбежав несколько метров, она остановилась. “А что я скажу маме, куда я деньги девала?” Оглянувшись, Сарочка рассмеялась, – коза частыми шажочками бежала за ней… Вернувшись назад, она подобрала верёвку, опять обмотала её конец вокруг руки, и теперь они, будто поняв друг друга, дружно заспешили по пыльной дороге.      
      “Так, значит, жмых она любит! Ну, это запросто может выписать председатель колхоза”, – рассуждала про себя Сарочка, бодро пыля по дороге босыми ногами.  Ботинки она берегла, поэтому несла их  в левой руке, а правой тащила свою рогатую покупку.“Нет, к председателю я не пойду”... - при воспоминании о нём, Саро-  чка нахмурилась.Багодыр Махмудович, конечно, очень хороший человек, ведь он спас их от  голодной смерти”…
        После той страшной бомбежки они ещё долго тащились почти через пол-страны. Когда они, наконец, добрались до Намангана, их поселили в какой-то маленькой каморке, сказав, что это временно, что их заберут отсюда,  дадут жильё там, где они получат работу. Но день шёл за днём, а о них никто и не вспоминал... Вскоре у них кончились деньги. Отец каждое утро уходил искать работу, но никого не интересовало его мастерское умение постричь под любой фасон: в городе обходились двумя-тремя местными брадобреями.Наконец, ему удалось устроиться вольнонаёмным в тюрьму - брить головы арестантам. Денег много не обещали, зато каждый вечер Моисей приносил домой полный котелок тюремной похлёбки и пару лепёшек… Они были рады и этой еде, но вскоре так отощали, что их стало шатать от слабости.Спасение пришло от одного из далёких колхозов. Их представители приезжали в город и забирали беженцев. Добрый и гостеприимный народ, узбеки очень жалели людей, согнанных бедой со своих родных мест. Они давали приехавшим людям и хлеб, и кров, да и в работниках была большая нужда: почти все молодые мужчины были мобилизованы в армию.
    Вот и в их город приехали узбеки. Они ходили по домам с представителями  властей и забирали людей. К ним зашли двое.Один из них сказал, что он из райкома, а второй - высокий, плотный человек в коричневом  костюме и в тюбетейке, оказался председателем колхоза. Он окинул их цепким оценивающим взглядом и, как видно, остался недоволен, увидев перед собой двух не очень молодых взрос-  лых, тощего мальчонку и бледненькую глазастую девочку-подростка. Почувство-  вав его колебаниe, райкомовец заволновался:
    -  Ты чо, Багодыр, ты не смотри, что старый и малый! Девочка школу кончил,  семь классов имеет, грамотный, - сказал он, заглянув в папку, - тебе же надо  грамотный?
   -   Надо! Считать умеешь?- Сарочка молча кивнула.- Будешь учётчик. А ты что умеешь? - повернулся он к Моисею:
- Стричь, брить…
- Будешь брить!
     Вот так они и попали в самую глубинку, в узбецкий колхоз, где веяния нового
времени и советских  законов оказались минимальными, зато сохранился весь старый уклад и обычаи – от бытовых до социальных. Кишлак, куда их привезли, представлял собой глинобитные домики, сгрудившиеся  вокруг широкой немощёной  площади, от которой во все стороны тянулись кривые улочки.На площади располагались мелкие лавочки, чайхана, по утрам гудели базары, а в праздники и по осо- бым случаям там собирался народ. Перед самой войной в кишлак дотянули радио-проводку, и на высокий столб “гигинтских шагов” прикрепили репродуктор,  – большой чёрный четырёхгранный раструб. Мальчишки с восторгом разгонялись и  летали по кругу под бравурные марши, бодрые песни и сводки с полей. Но с нача-  лом войны из репродуктора полились тревога, горе и неутешительные сводки из  полей тяжёлых сражений. Под такую“музыку”уже не покатаешься и петли – един-ственную потеху пацанов, сняли, пообещав вернуть на место в День Победы.Так что, к тому времени, когда в кишлаке появились первые беженцы, посреди площади торчал голый столб с чёрным  репродуктором на верхушке.