Фантасмагория

Стены, сочащиеся влагой, выделяемой ими от перенасыщения каждодневно впитываемой енергии боли, безумия и страданий...
Жилы стен, обрётших схожесть с организмом, содрогаются от режущих уши, словно битое стекло, неимоверно терзающих душу воплей младенца. Звуки его громогласного плача отражаются от стел, как от зеркал, но часть поглощается внутрь, чтобы навсегда стать частью этого пространства. Время от времени они будут воспроизводится, застывшие в тяжёлом воздухе и записанные в материи стен, выделяющих непонятной субстанции слизь, сквозь сползающие разлогающиеся обои. Человек пока не в силах обнаружить и расшифровать этот код, которым материя сохраняет события происзошедшие в непосредственной близости с ней. Тем более непонятно, почему в этом месте он имеет столь большую яркость и чёткость, что по нему каким-то невообразимым образом отображается их (событий) повтор - будь то изображение, звуки или всё вместе... Хотя чаще всего, являются отрывки, трудно различимые несвязанные куски. Известно, что енергия не может исчезнуть вникуда или же появится из ниоткуда. Тогда откуда берётся енергия делающая возможным отображения? Ведь даже запись на видеоленте невозможно спроецировать на белое полотно без воздействия сконцентрированых световых лучей, которые появляется лишь от приложения енергии. Пусть эти закодированные записи - некий аналог обрывков видеоленты, но в таком случае нужна какая-то сила, создающая световые лучи. Наиболее вероятный вариант, выделение енергии какими-либо живыми организмами, которые, зачастую, и сами даже не в силах вообразить, какими силами они неосознано манипулируют в пространстве...

Истошные вопли младенца разходятся по всем закоулкам здания, равномерным передвижением красного сияния, текущим без какой-либо системы или же руководствуясь воздействиями мельчайших неуловимых колебаний (подобно тому, как траектории падения отмершего листа с ветки). Со стороны это может показаться несколькими живыми сущностями, находящихся в поиске чего-то... Уж больно скрупулёзно это сияние переливается, не пропуская ни одной комнаты, ни одного угла, ни одного полусгнившего стенного шкафа. Его звуковая сопровождающая истерического плача то затихает то становится столь громкой, что причиняет боль в ушах. Возможно также, это место является какой-то аномальной областью, где привычные человеку (даже индивидуму не ознакомленному с ними) законы физики действуют в искажённом виде. Красное сияние частично разгоняет темноту, которая властвует в этом месте вне зависимости от времени суток. Оно не исчезает временной промежуток несоизмеримо долгий относительно продолжительности издавания самих воплей, вместе со звуком продолжая блуждать по зданию в течении нескольких часов... Когда оно наконец смолкает, в некоторых команатах ещё долго раздаются отголоски. Они постепенно приносят испущенную с криком боль обратно к колыбеле и плач возобновляется с ещё большей силой...

После звука и красного вызывающего боль в глазах, в воздух загустевает, словно его плотность сильно увеличилась и его агрегатное состояние из газообразного преобразуется ближе к жидкому. Он очень тяжёл для вдоха. Пульсирует ощущением невообразимых страданий, описать которые не способен ни один словарный запас. Везде куда проникает крик... Постепенно это странное состояние воздуха проходит, словно занавеса дыма после пожара, разносимая ветром. Плач повторяется вновь и вновь, и вновь (и вновь)... Где-то, запрятанная среди безконечных верениц коридоров, лестниц и комнат, находится колыбель с источником этих звуков, сияния, боли. Но её месторасположение крайне проблематично определить из-за хаотичного характера распространения плача по дому и того, как легко заблудиться в этом здании, хранящем густую темноту в своих нутрах. Единственная возможность найти колыбель - это систематично, постепенно обходить все комнаты, пока не удасться найти детскую - а это значит временно находиться в плену у этого дома, который давно уже стал словно живой. Это значит быть свидетелем отображений прежних событий, которые учащаются от страданий младенца. Быть может они и дают питание тому самому проектору, считывающему код из материи? Постепенно звуки плача пробуждают другие голоса. Часть их также истерично воет, часть в учащающемся темпе нашёптывает нечто непонятное (а может быть столь ужасное что разум в целях своего спасения отказывается это воспринимать) время от времени срываясь на крик, часть голосов смеётся и злорадно пародирует звуки страданий. Постепенно они всё более настойчиво вторгаются в разум. Невозможно заставить их молчать. Они ломают разум...

Помещении, судя по дырам в полу бывшее ранее уборной. В свете красного сияния отображается силуэт ползающий среди ошмётков обоев частично осыпавшегося потолка. Судя по тому, что фигура не стала менее видимой после исчезновения света - это не явь, а очередное отображение картинки в пространство. Существо непонятного пола ползает среди грязи и что-то ищет, время от времени содрагаясь от входящих звуков плача младенца. Оно реагирует на какие-то внешние сигналы. Возможно ли такое, что в виде кода записался целый людской разум?! В таком случае наделён ли этот разум душой или чудовищная сущность дома пытается проигрывать целую программу человеческой сущности с целью её изучить? (или какой-то другой менее понятной) Есть ли какая-то система у того, что происходит среди этих стен или всё происходит нескоординированно, под властью случайности и никакого разума боли нет?... Тело кажется пытается что-то найти среди куч мусора на полу. Оно рыщет руками и когда на мгновение поднимает голову, то оказывается что лицо этого существо полностью уничтоженно разрастающимся чёрным гноем, капающим  на пол. У него (неё) в результате гниения выпали глазные яблоки и оно отчаянно рыщет руками среди грязи, стараясь в надежде их найти и вставить на место. Вдруг этот процесс прерывается тем, что существо издав слабый стон резко и полностью вытягивается на полу, так словно что-то заставило вмиг выпрямится каждому мускулу оного тела. Оно дёргается и коверкается, и орёт так жутко, что на секунду кажется будто это не младенец, а оно издаёт ужасные звуки мучающие (или делающие приятно) дому. Тело дёргается и бъётся об пол, оставляя следы гноя и крови. Постепенно успокаивается. Издаёт визг подобно несчастной избитой и брошенной собаки. Оно передёргивается от вновь влившегося в помещение красного света и плача. Загустение воздуха вызывает временное оцепинение существа. Медленно оно возвращается к сознанию и возобновляет поиски. Изувеченные руки, покрытые язвами, ищут по полу, получая жуткую боль от соприкосновения полуразрушенной плиткой и мусором... Получая неописуемую боль от захвата чего-либо скрюченными пальцами. Они чрезмерно костлявые, чтобы быть здоровыми с полупрозрачной бледной кожей, наверняка тонкой и слишком чувствительной. Похожие нервы в ней травмированны какой-то болезнью и постепенно разрушаются. Руки шарят совсем близко с лежащими в лужах гноя глазницами, даже задевая их, но не находя. Вены топорщаться, распухшие. Каждое движение причиняет этому существу боль. Когда левая рука вдруг всётаки захватывает глазное яблоко, то безразлично отбрасывает в сторону. Оно оказалось абсолютно безразлично к находке, оно ищет что-то другое. Это оказывается какая-то стеклянная капсула вяло светящаяся ядовито зелёным. Существо быстро подхватывает её и корчась от боли отворачивает пластмасовую крышку. Слишком неловко или функциональность медленно отмирающих рук достигло той низкой стадии, на которой они, извращённо каверкуя сигналы мозга, могут делать резкие неправильные движения... Капсула падает на пол и разбивается, рассыпая своё содержимое - зелёный порошок. Тело в ужасе начинает лихорадочно собирать его горстями, получая многочисленные порезы от осколков. Оно направляет щипотка смеси из зелёного светящегося порошка, мелких стёклышек и грязи себе в рот. Распухшие вены постепенно яркозеленеют и существо умиротворённо осядает, лишаясь осознания происходящего. По ним содержимое капсулы расходиться по телу (разрушая его) и попадает в мозг. Оно улягается среди мусора и теряет сознание. Из под него расползается лужа, которая становиться всё больше, по мере того, как тело опадает внутрь. Постепенно тело полностью преобразуется в мерзкопахнующую булькающую чёрную жижу, которая впитывается полом и стенами, пока не пропадает всякий след. Единственным свидетельством былого существования этого тела - остаётся разбитая капсула и остатки не полностью поглощённого зелёного порошка...

Всхлипы этого существа присутствует в тысячиголосом хоре боли, пробуждаемого младенцем время от времени...

Различные неизвестного происхождения шумы, обрывки разговоров, шёпот, плач, ругань и шаги... Отовсюду!... Звуки, накладываясь друг на друга всё более плотно, образуют жуткую какофонию неразоборчивого шума. Пульсирует. То постепенно смолкает, то также само звучит вновь. Этот невыносимый непередаваемый шум причиняет боль и даёт рождения чуждым чудовищным мыслям и образам, вороятно имеющим какое-то отношение к прошлому этого место. Каждая комната на пути имеет свою тайну. Красный плач младенца возвращает события из прошлого... Быть может это не отображение записи, а искожение хода времени? В одной комнате какой-то мужчина наносит удары другому металической трубкой. Получивший удар человек падает и второй его избивает ногами, судя по его лицу пребывая в состоянии неконтролируемого возбуждения, в котором люди делают то, что их самих ужасает при возвращении здравомыслия. Когда он пытается сделать очередной удар, то изображение вдруг моментально ичезает, но какое-то время ещё остаётся звук. Тот второй умолял его прекратить... Один из коридоров на пути имеет вид резко отличающий его от обстановки всего остального здания. Он совершенно не выглядит заброшенным: совершенно не повреждённый временем свежеотбеленный потолок на котором висят горящие лампочки, чистый без дефектов пол и нормально держащиеся на своих местах новые обои. Источника тока для лампочек быть не может, потому что подача электричества в этом здании уже более десяти лет отключенна. Вдруг всё это на глазах ветшает и приобретает внешний вид типичный для всего остального здания. Это оказывается очередным отображением информации. Слышатся и смолкают шаги раздававшиеся в коридоре когда-то давно. Частично повторяются. Затихают. Чей-то голос... Снова шаги... Полная тишина и за ней вновь вернувшийся плач... Красное сияние... Загустение воздуха от боли...

Жидкость капающая с потолка. Но вопреки этому, абсолютно сухой пол, покрытый толстенным слоем пыли. Вода словно разтворяется, едва касаясь его. Или её вовсе нету... Склизистые противные стены медленно вздуваются и сужаются, словно грудь при вдохах. Странное параноидальное ощущение, будто из них могут выглядывать чьи-то глаза. Нескольких сотен существ незаметно наблюдают... Кажется, словно эти стены постепенно начинают сближаются между собой по мере возвышения и удлиняются ввысь. Изначально, потолок был на высоте около двух с половиной метров. Теперь же не менее десяти и продолжает уплывать вдаль... Снова прежний вид с нормальными пропорциями. Искажается вновь...  Но одновременно с этим, словно двадцать пятый кадр, на едва уловимые моменты иногда просматриваются чистые хорошо убранные комнаты, бывшие раньше. Какое-то тело, отображённое лишь до пояса, проплывает мимо. Раздаются звуки пианино. Чей-то разговор. За одной из дверей стоит человек держась за голову. Застывшая гримаса смеси ужаса и боли. Пальцы впиваются в кожу едва ли не до крови, так словно хотят разорвать собственное лицо. Широко распахнутые глаза с расширенными зрачками. Он смотрит куда-то вперёд. Там отсутствует стена с окном. Вместо этого с ускоряющимися темпами вращается нечто непонятное, имеющие сходство пожалуй лишь с гигантским вентилятором, размером с целую стену. За ним не виднелось какого-либо прохода, а скорее пропость схожая с чёрной дырой поглощающей свет. Быть может этот прибор уничтожающий солнечные лучи попадающие в дом... Хотя врядли что-то подобное возможно... Глаза человека начинают краснеть, в них лопаются сосуды. Он выговаривает какие-то стона сквозь стон переростающий в жуткие вопли. Темп его голоса увеличивается в такт убыстрения вращения. Проходит одна секунда... Кажется вечность. От человека начинают отрыватся куски материи. По началу он этого не замечает. Проходит вторая секунда. Вращение. Сильный ветер. Из стен отовсюду прорезаются глаза. Тысячи глаз. Они полностью состаят из наблюдающих очей. Человек, видя, что от него отрываются куски плоти и уносятся к центру вращения, чтобы пропасть - в панике старается их хватать на лету и приставлять обратно, будто бы оторванные куски кожи и мяса так легко можно приделать... Видно, что он от этого ощущает жуткую боль, но гораздо более мучительно то, что происходит в его голове. Скорее всего там повышается давление. Из ноздрей и ушей обильно хлещет кровь. Глаза налиты кровью... Одежду давно унесло и он отчаянно метается с оголёнными костями от которых каждый миг отрываются остатки мяса... Прошла третья секунда. Эта непонятная крутящаяся вещь его поглощает. Он из последний сил что-то кричит и его голова взрывается словно лопающий воздушный шар. Само тело улетает завлечённое потоками воздуха... Ещё не долетев разваливается на отдельные кости и внутренние органы... Перемалывается... Ветер сравнимый лишь с сильнейшим ураганом бушует по комнате. Зрачки из стены смотрели за происходящим и продолжают наблюдать. Проходит четвёртая секунда... Вид обычной комнаты заброшенного дома...

Нигде в этом доме нет покоя. Отовсюду раздаются звуки вечных страданий. Быть может его бы следовало сжечь, чтобы всё это прекратить? Но прекратиться ли это после уничтожения дома? И возможно ли его уничтожить столь простым образом? Боль отовсюду. Ощущается буквально физически. Даже без вопроизведения прошлых событий ощущается неладное. В одной комнате на полу засохшая кровь. В другой все стены исписанны какими-то чудовищными надписями, автором которых мог быть лишь безумец. По кривоте подчерка было видно, что писавший страдал от дрожи в руках или сильной боли. Звуки пианино невольно приводят в другую комнату. Там упражняется маленькая девочка. В начале даже кажется, что она действительно там, только непонятно откуда взялась. Исчезает. Раздолбанное пианино и куча поломанных фарфоровых кукл разложенных в неприличных позах отображающих однополую оргию - очевидно творчество кого-то, кто побывал здесь уже тогда когда дом стал заброшенным объектом. В одном месте стена пробита, открывая доступ к чулану из которого до сих пор доносится плач избитого запертого ребёнка в такт плачу музыки пианино. Следующая комната. Какой-то парень метается туда сюда. Похоже с ним происходит истерика. Он бъётся руками о стены в дизориентации. Что-то шепчет всхлипывая и шморкая носом. Падает на пол. Крича рвёт себя за волосы. Потом прекращает, отползя сворачивается в комок, забившись угол. Держится за лицо. Стремиться закрыть глаза. Сквозь открытую дверь видно как убегая от кого-то, по коридору пробегает та самая девочка, что играла на пианино. Звуки поспешных шагов. Крики... Очередная дверь. Отовсюду звуки. Концентрация невыносимо большая. Неужели дом решил разом воспроизвести абсолютно всё сказанное в его пределах? Теперь становиться ясно от чего так сильно повысилось давления у того парня в одной из предыдущих помещений... Это слишком много. Слишком много отображений разом. Это сводит с ума! Невыносимо! Слишком много всего разом!!!... Вдруг прекращается. Абсолютно всё. Становится тихо. Картины былого пропадают. Лишь заброшенные ободранные стены наполненные пустотой. Темнота. За дверью ступеньки наверх. В вакуууме тишины прорезается чистый плач младенца, уже ясно, что совсем близко. К нему ведёт эта лестница...

За дверью оказывается большой зал занимающий пространство, которое по идее было больше размера этажа. Колонны тянуться к высоченному потолку. В середине зала лежит закутанный в бинты вопиющий младенец, который оказывается размером не менее чем взорслый человек. Дистрофичное тело с кожей чрез которую прорезаются кости. Чётко ведны даже скозь бинты рёбра. Руки и ноги атрофированны, ссохшиеся и малы непропорционально остального тела. Они прижаты стискивающими младенца многочисленными слоями медецинского бинта, из под которого выглядывает только лицо и окровавленная пуповивна, которую так и не отрезали... Как может, он дёргается корпусом тела и громогласно верещит. Уаааааааааааааааааа! УААААААААААА! Он зовёт маму....

После исчезновения исполинской иллюзии, зал превращается обычную детскую заброшенного дома. Открывается дверь и на плач выходит молодая девушка. Она мертвенно бледна. Губи покрыты лёгкой синевой. Глаза застывшие и блестят, так словно ничего не видят. Она подходит к младенцу и задирает юбку. "Сейчас милый, сейчас..." - пытается успокоить она своего неистового ребёнка. Лицо младенца ещё не сформированно, очевидно он пал жертвой аборта. Девушка задирает юбку и расшнуровывает один из высоких сапогов. Оголяет правую руку и перетягивает её шнурком так сильно, что на бледной коже сильно выпирают вены со множеством порезом. Похоже её бледность вызвана почти полной потерей крови, вследствии которой наступила смерть. Сейчас милый... Она, достаёт опасную бритву, и повторяя движения проделанные уже сотни раз, вспарывает вены правой руки. Младенец причмокивая сосёт её кровь. Наевшись, умиротворённо засыпает. Покормив ребёнка, девушка одёт ложится обратно в тёплую ванну. Полностью погружается и засыпает там...























 <a href=http://file-loads.ru/ >опера мини скачать бесплатно</a>