Я - убийца

Катя при рождении вытащила не слишком счастливый билет. В жизни ей редко выпадали светлые дни. Ей «повезло» родиться в семье запойных алкоголиков. И, если у матери бывали иногда трезвые дни, то у  отца – почти никогда. Когда у него  выпадали трезвые минуты, то длились они не более получаса. А потом он впадал в ярость и начинал сметать со своего пути и крушить всё, что ему попадалось. Не дай бог, было попасться ему в тот момент, мог зашибить и не заметить. Хорошо это или плохо, но такие случаи бывали редко.  Жена, зная его характер, даже при всей своей горячей любви к зелёному змию, всегда оставляла ему сто граммов, для своевременного усмирения начинавшего бушевать в нём монстра. Ему много и не надо было. Как говорят, на старые дрожжи и десяти капель достаточно, чтобы снова захмелеть.
Вот так они и жили. Детей, кроме Кати у них не было, и это – благо. Хотя с какой стороны посмотреть, конечно. Возможно, если бы их было двое или трое, то Кате доставалось бы меньше тумаков и окриков. Однако тогда бы ей меньше доставалось и всего остального. А это были и редкие обновки, и конфеты, и вкусное, мгновенно тающее во рту мороженное. Такое великолепие иногда случалось в моменты материнского просветления. Оно могло длиться от одного дня до двух недель. И тогда Катя блаженствовала: отец, умиротворённо посапывал на диване, а мать шла к соседке и забирала у неё свою заначку, которую сама же запрещала строго настрого выдавать ей, если она являлась за деньгами в пьяном виде.
С полученными деньгами они чинно шли в центр посёлка и спускали в магазинах почти всё до копейки. «Ничего, дочь, ещё заработаем – говорила девчушке мать. – Пока коровушки совхозные дают молоко, у меня будет работа, а значит и деньги. Выгнать меня – не выгонят. Кто ещё пойдёт коровам хвосты крутить». В такие моменты Кате казалось, что всё наладится, и они заживут, как все нормальные семьи.
Но чем дальше, тем реже выпадали такие дни. Мать всё больше и  чаще прикладывалась к бутылке, постепенно теряя человеческий облик.
Катя мечтала поскорее вырасти, найти себе работу, снять жильё и, наконец-то, зажить такой жизнью, о которой  мечтала. Она добросовестно учила уроки, но у доски отвечала редко и невнятно, стыдясь своего внешнего вида. Ведь невозможно же каждому объяснить, что пока не в состоянии  купить себе красивую одежду и модную обувь. Тех денег, которые она зарабатывала прополкой чужих огородов или ещё какими мелкими подработками едва хватало на то, чтобы купить хлеба, да какой-нибудь крупы. А зимой становилось совсем худо. Иногда не было денег даже на хлеб. Спасибо соседям за то, что подкармливали. Катя стыдилась этого, но от безысходности приходилось мириться с таким положением дел. Правда, сердобольные женщины подкладывали на крыльцо пакеты с продуктами, норовя это сделать перед самым приходом Кати из школы, стараясь делать это как можно незаметнее, чтобы не смущать подростка.
Поначалу Катя боялась брать эти подаяния, но голод – не тётка, и она постепенно привыкла к таким посылкам, мысленно благодарила отправителей. Ведь когда в доме нет даже куска хлеба, всякий стыд отодвигается на задний план. А тут ещё и родителей приходилось подкармливать. Какими бы они не были – всё же живые люди. Катя понимала, что без неё они совсем пропадут, но всё равно с нетерпением ожидала окончания школы. Ей хотелось вступить во взрослую жизнь. Девушка задыхалась в своём ограниченном мирке, ей хотелось свободы, полёта, новых ощущений. А ещё Кате хотелось ласки, тепла, семейного уюта, где нет каждодневных пьянок и вечного, кажется въевшегося в кожу запаха бедности и неустроенности.
Время шло, и вскоре состоялся выпускной вечер, на который Катя так и не пошла, Было просто не в чем. Сколько раз она в мечтах видела себя, кружащейся в танце, в красивом и пышном наряде, с умопомрачительной причёской. Но всего этого не случилось, и девушке до слёз было обидно. Всю ночь, проплакав в подушку, Катя только днём отправилась в школу за аттестатом.
Директриса, добрая пожилая женщина посоветовала Кате идти учиться на повара, сказав, что так она хоть сыта будет, а стипендия пригодится на что-либо другое.
Девушка так и поступила, зная, что в высшие учебные заведения ей путь закрыт: знания не те, да и денег на обучение нет.
Время учёбы промелькнуло незаметно, как миг. Катя жила в общежитии и домой ездила только на выходные. Это давало ей хоть какую-то передышку от унылой обстановки дома. Она даже умудрялась из своей более чем скромной стипендии выгадать немного денег на гостинцы родителям. Не смотря ни на что, она их любила. Не перестала любить даже после того, как мать однажды сказала ей, что лучше бы она привезла бутылку водки или, на худой конец, пива, чем колбасу. Теперь к чувству, которое она испытывала к родителям, добавилась жалость. Катя считала их больными людьми, не способных вылечиться, несущих выпавший на их долю крест. Ведь сколько раз их пытались лечить, ничего не помогало. Они всё больше тонули в болоте пьянства, барахтаясь и погружаясь, всё глубже. Катя страдала, но не в её силах было что-то изменить.
Только сколько верёвочке не виться, всё равно конец будет. И он наступил. Нет, родители Кати не излечились от пагубной страсти, они умерли, отравившись палёной водкой. Такое происходило довольно часто. Как это не печально, но затуманенный алкоголем мозг не воспринимал предупреждения, которые звучали по радио, телевидению, передавались из уст в уста. Тревожный звоночек не был услышан.
Похоронив родителей, Катя осталась одна в этой жизни. Её поддерживали соседи и просто знакомые, но всё это было не то. Раньше она знала, что у неё есть, хоть и пьющие, но родные люди. Сейчас же вокруг неё была пустота.
Закончив учёбу, девушка вернулась домой и устроилась работать в местную столовую. Материально ей стало немного легче, но одиночество не отступило, а всё так же угнетало её. Даже, кажется, стало ещё сильнее, ощутимей. В душе и в глазах Кати поселилась какая-то безысходность, покорность такой своей неудачной судьбе. Наверное, от этой тоски и безрадостной жизни, Катя стала встречаться с Валеркой, который поселился на их улице совсем недавно.
О Валерке, или как он сам себя называл, господине Валерии Александровиче, никто ничего не знал. Он появился, как бы из ниоткуда, ни с кем особо не общался и не  делился событиями из своей прошлой жизни. Снимал комнату у одинокой старушки, которая, кстати, о своём жильце мало что знала. Не единожды ей говорили, о том, как она не боится пускать такого жильца. А вдруг он какой-нибудь беглый преступник, да ещё и убийца? На что старушка отвечала, что бояться ей нечего, богатства у неё нет, а так больше убивать её не за что. А коль чему случиться, так она уже и так долго на этом свете задержалась.
Работать Валерка устроился на частную пилораму, где особо документов не спрашивали. Паспорт показал и ладно. Он ничем особым не отличался от остальных жителей посёлка, так же понемногу выпивал по вечерам и праздникам, но был каким-то нелюдимым, что ли.
Уж, какими путями, но судьба однажды вечером решила, что дорожки Валерки и Кати должны пересечься. Вот так и стали они женихом и невестой. Кате, уставшей от одиночества, он казался, чуть ли не Богом. Обрушив на неё столько внимания и заботы, сколько она не видела за всю свою жизнь, Валерка мгновенно завоевал её любовь. Глупая, много невзгод пережившая Катя, целиком и полностью доверилась ему. Она не замечала его недостатков и накатывающей на него временами угрюмости, а иногда даже неконтролируемой злости, граничащей с безумной жестокостью. Вернее, она всё замечала, но предпочитала закрывать глаза на эти странности. Страх снова остаться одной застилал её разум.
Повстречавшись всего месяц, Катя дала согласие на совместную жизнь. Поначалу всё шло хорошо. Валерка, почувствовав себя хозяином в доме девушки, в порыве работоспособности подремонтировал кое-что в доме, навесил двери в сараюшках и застеклил давно выбитое окно в летней кухне. Катя не могла нарадоваться, глядя на такую хозяйственность. Она думала о том, что вот и она заживёт, как все нормальные люди. Ведь у неё в доме появился хозяин.
Через месяц совместной жизни Катя поняла, что беременна, и Валерка решил, что им надо узаконить свои отношения. Катя таяла от счастья. Она теперь станет замужней женщиной, хранительницей очага своей семьи.
В один из дней молодые расписались, пригласив отметить это событие близких соседей. И жизнь потекла дальше.
Но не долго длилось Катино семейное счастье. Валерка всё чаще и чаще стал задерживаться после работы и приходить домой навеселе. На молчаливые взгляды  жены отвечал, что он, мол, господин в семье и волен делать то, что желает. Молодая женщина терпеливо сносила все выкрутасы своего мужа, радуясь уже тому, что он не распускает руки. Ох, как же недолго длилось её женское счастье. Ну, да никто не виноват, сама выбирала ношу, самой и нести.
Несмотря на ставшее теперь безрадостным существование, время не стояло на месте. И вот уж Катя родила мальчика. В заботах и хлопотах проходили дни, месяцы, а затем и годы. Сынишка подрастал, и всё больше становился похожим на свою маму, что злило Валерку. Часто он упрекал её в том, что она не смогла родить мальчишку похожего на него, своего господина и повелителя. Катя, привыкшая за три года к постоянным упрёкам, не обращала на это внимания.
Но однажды Валерка пришёл домой в совсем уж невменяемом состоянии и сразу же налетел на жену, обвиняя её в том, что она родила неизвестно от кого, тем самым, опозорив его на весь мир. Он схватил сынишку за руку и стал выталкивать его на улицу, крича, что ублюдку не место в доме господина. Катя кинулась на защиту сына, за что получила сильный удар по лицу. Она на минуту опешила, ведь муж никогда не поднимал на неё руку. Затем, решительно утерев рукавом кофты тоненькую струйку крови возле носа, с силой оттолкнула пьяного мужа от сынишки. Валерка, не обращая на неё внимания,  снова попытался схватить мальчика, крича, что сейчас самолично убьет гадёныша. Катя, испугавшись за сына, собрала все свои силы и вытолкнула бузотёра на крыльцо. Он поскользнулся и полетел к стенке сарая. Попытки подняться ничего не дали, и он лежал, изрыгая проклятия в адрес жены и сына. Кричал, что не успокоится и зарежет их ночью, когда они будут спать. Он ведь господин и будет вершить казнь.
Катя не на шутку испугалась его угроз. Кто знает, что может сотворить человек в таком состоянии.  Тем более, он уже поднялся на ноги и шёл по направлению к ней. Женщина закаменела от испуга, но ненадолго. Она решила, во что бы то ни стало, остановить пьяного мужа, не пустить в дом, к сыну. Но что она могла сделать с ним, хоть и нетвёрдо державшемся на ногах, но сильным в своём бешенстве, чем защититься. Катя отвела руку назад, пытаясь найти хоть какое-то средство защиты, но рука наткнулась только на брошенную сыном игрушку. Это оказался детский пистолет. Женщина и сама не поняла, как выставила руку с игрушечным пистолетом вперёд и закричала: «Не подходи, убью!»
Валерка резко остановился, отчетливо увидев в свете фонаря направленное на него оружие, и вдруг упал. Катя в недоумении и страхе опустила руку и смотрела на неподвижно лежащего мужа. Прошло десять минут, но он не шевелился, и  она подошла посмотреть, что с ним. Думая, что он уснул на ходу, женщина тихонько наклонилась над ним. Валерка лежал с открытыми глазами. Его рот был тоже открыт, словно он пытался что-то сказать, но не успел. Катя прислушивалась к его дыханию, но не слышала его. Господин Валерий Александрович был мёртв.
Осознав это, женщина медленно осела возле тела своего мужа и тихо, как-то даже недоумённо сказала: «Я его убила».
И уже, когда приехали скорая и милиция, вызванные соседями, она всё так же сидела и повторяла, как заведённая: «Я убила своего господина. Я – убийца».