Педагогическая трагедия

      
Директор Зверевской средней школы Ленстал Интернационалович Утюжин вставал вместе с первыми сельскими петухами. На данный момент это были недавно освободившиеся зверевцы Антон, Василий и Ншан Мирзоян, приехавший в поселок  Зверево  еще до Перестройки, здесь провинившийся перед законом, да так и прикипевший к этим, ставшими  родными, местам. А места в поселке Зверево  были чудо как  хороши! Совершенно заброшенные сады, поля, где когда-то по-нормальному выращивали помидоры, потом вдруг распидорасенные под рисовые чеки, а теперь превратившиеся в сплошную свалку, невысоким пока валом окружавшую  поселок Зверево  от остального мира.
По дороге в школу Ленстал Интернационалович поздоровался с петухами, каждое утро убегавшими в заброшенные сады и проводившими там весь световой день, чтобы не слышать насмешек в свой адрес. Чем они там занимались – никто не знал.
Открыв школу, Ленстал Интернационалович прошел в свой кабинет, где, по привычке закрывшись на ключ, помолился, преклонив колени  перед бюстиками Ленина и Сталина – его небесными покровителями, в честь которых и был наречен
«Святые Ленин и Сталин, молите Маркса и Энгельса за нас!» - воззвал Ленстал Интернационалович в последний раз, поднялся с колен  и, выйдя из кабинета, направился ко входу – встречать учеников.
Этот процесс необычайно нравился директору  не  только тем, что сотни раз выслушивал свое имя-отчество в сочетании со «здрассте», но и  своей архаичной патриархальностью.
На лица учеников Ленстал Интернационалович при этом никогда не смотрел. Ведь среди ребят и девочек есть и симпатичные мордашки, и поистине красивые лица хорошей славянской лепки, и откровенно страшненькие физиономии, так и просящиеся в фильмы ужасов, которые Ленстал Интернационалович, к стыду своему, очень любил. Так вот, он не смотрел на лица своих питомцев принципиально, чтобы не иметь любимчиков и нелюбимчиков. «Они все – наши дети», - строго повторял он учителям своей школы, призывая тех  к беспристрастности.
Но в этот день, может  потому, что солнце било в глаза  и невольно приходилось опускать их  вниз от горизонта, где высились пирамидальные тополя на главной аллее  поселка, он начал всматриваться в лица ребят. Его вдруг  потрясло уже первое лицо – мальчика из начальных классов. Это было лицо откровенного безумца.
«Может быть, утро неудачное у мальчишки, - подумал директор, - родители поругались между собой, либо его ругали за плохие оценки или шалости…»
Но лицо шедшей за мальчиком девочки, примерно на год постарше, тоже было безумным. Странные гримасы чередовались на вообщем-то миловидном личике, а в глазах стоял странный озорной ужас.
Отчаяние охватило Ленстала Интернационаловича, когда он остался один в дверях школы, пропустив мимо себя  всех ребят. Вот-вот должен был прозвучать звонок, и ему надо было торопиться на урок математики в 8-а класс…
Завершив свои обязанности учителя, коими он никогда не манкировал даже будучи нездоровым, директор  бросился к себе домой, расчехлил свою «семерку» и порулил в райцентр к  хорошему знакомому и почти другу Виктору Ивановичу Сафрыгину – психиатру-невропатологу.
Врач  вначале наотрез отказался  освидетельствовать нормальность директора школы.
«Я тебя тридцать лет знаю. Сколько мы с тобой рыбы выловили, водки выпили, сколько партий в шахматы сыграли – и вдруг я тебя буду обследовать!» - кричал, выходя из себя, Виктор Иванович.
«Есть очень веские основания для этого, Витя», - твердил  Ленстал Интернационалович..
Никогда еще друзья не были в положении врач-больной, но продолжалось это недолго – всего полчаса.
«Ты абсолютно здоров, все реакции в норме, все тесты положительны! - торжественно заявил психиатр, - давай-ка по этому поводу по стопарику!»
«Нет, Витя, это в другой раз, - дружелюбно улыбнулся Ленстал Интернационалович, - мне срочно в областной центр надо…»
Ехать директор зверевской школы решил сразу к министру науки и образования – Олегу Владимировичу Прохватилову – своему бывшему сокурснику по пединституту.
Через полтора часа директор уже заходил в кабинет областного министра.
«Беда у нас, Олег, - без ненужных вступлений выложил Ленстал Интернационалович, поздоровавшись с министром образования и науки, - надо проверить психику всех учащихся моей школы. Я уже проверился, - объяснил директор, заметив удивление на лице министра, - вердикт – здоров…»
Через неделю министр входил в кабинет директора зверевской школы.
«Олег! - вскочил со своего места Ленстал Интернационалович, -  А я как раз к тебе хотел ехать. Медкомиссия у нас прошла. А результатов никаких… Я волнуюсь… Я ведь никому по поводу истинной причины этой заботы о здоровье всей школы не говорил…»
«Я по этому вопросу и приехал, Ленстал, - министр устало опустился в кресло для почетных посетителей, - дети у тебя действительно все больны. Диагноз один на всех и очень неутешительный – шизофрения на разных уровнях и в различных интрепретациях… Школу надо срочно перепрофилировать в спецшколу… Учителя, кстати, от этого выиграют, ты – тоже… Спецшкола – это другой статус…»
«Что ты говоришь! – всплеснул руками директор. – Всех детей одним махом объявить дураками?! Сломать им всем жизнь?! Закрыть путь в мир нормальных людей?! Это немыслимо! Я к тебе обратился не для этого. Я всю  неделю размышлял, анализировал. Я пришел к страшному выводу, Олег, - директор молча прошелся по кабинету, встал у окна  и продолжил, не глядя на начальство, - все гораздо хуже. Безумны почти все учителя… Иначе, впрочем, и не могло быть, иначе они бы давно забили тревогу. Безумны дети и в других школах, кроме, может быть, элитных и  профильных школ – там контингент покрепче… Я думал о том, почему не свихнулся сам… Я не гнулся, не ломался. Помнишь, я перешел с истфака на  физмат? Это было после разоблачения Хрущевым культа личности  Иосифа Виссарионовича Сталина. Тогда я понял, что не смогу постоянно  лгать детям. Я оказался прав: учителям-историкам не позавидуешь. Хвалили Хрущева – оказался волюнтаристом… Хвалили Брежнева – оказался выжившим из ума дебилом, больше всего любившим роскошные иномарки… Хвалили Горбачева – он развалил страну… Хвалили коммунизм… Хвалили Ельцина…»
«Ну, а я почему не сошел с ума?» – улыбнулся министр.
«А ты проверялся?»
«Да»
«Потому что ты, Олег, тоже цельная личность. Ты веришь только в себя. Ты всю жизнь рвался вверх…»
«Что ты предлагаешь?» - посерьёзнел министр.
«Идти прямо, а не бросаться из стороны в сторону. Если у нас капитализм, то надо ориентироваться только на Россию дореволюционную, продолжательницей которой и должна являться Россия сегодняшняя. Если нет, то надо вернуться назад, национализировать все предприятия, установить фиксированную оплату труда, регулировать цены и тарифы в соответствии с этой зарплатой…»
«Ты сам, Ленстал, понимаешь, что к этому возврата нет», - вальяжно проговорил министр.
«Но зачем тогда вся эта свистопляска с Великой Отечественной войной?! Не было такой войны! Была только  Вторая мировая война, которую СССР начал  в союзе с фашистской Германией, а закончил на стороне антигитлеровской коалиции! Я понимаю, что Россия позиционирует себя правоприемницей СССР, но почему тогда у нас  дикий капитализм, а не развитой социализм?!»
«Что ты предлагаешь?» - устало поинтересовался министр.
«Я не могу вершить государственную политику, - тоже устало и удивительно спокойно объяснил Ленстал Интернационалович, - но в школе, доверенной мне я больше не допущу лжи…»
Они расстались холодно.
Через пару дней Ленстал Интернационалович окался в психлечебнице. Поводом послужили многочисленные заявления соседей и коллег о неадекватном поведении и диких выходках сошедшего с ума Ленстала.
Вскоре в школе появился  новый директор. Зверевская школа так и осталась на Доске почета областного министерства образования.