Инструментарий от Федорова

    Так случилось, что Степке еще в роддоме поставили близорукость. В три года он надел первые очки. И единственный в нашем городке детский офтальмолог, Сорокин Сергей Венедиктович, посоветовал отдать Степку в специализированный детский сад для детей с различными дефектами зрения. Он объяснил, что там с такими детьми работают по особой индивидуальной программе, в которую входят и курсы лечения, что сам он и наблюдает этих детей, и лечит. И помимо всего прочего, там - «все в очках», таким образом, ребенок будет психологически защищен от «дразнилок», хотя бы, до школы. Конечно же, мы отдали сына в этот детсад.
   Мы были довольны: все, как в обычном саду, но детей в группе меньше, значит ребенку – больше внимания. Кроме того, отпала необходимость каждые полгода ходить на приемы к окулисту, чтобы получить рекомендации по лечению, а затем ходить в поликлинику, чтобы проводить это лечение. Все проводилось в детсаду, где и медсестра была «специальная».
С трех до шести Степкиных лет все шло, как у всех. Может, даже и лучше.
   Родителям других детей Сергей Венедиктович предлагал делать операцию,
а про Степку на каждом родительском собрании доктор говорил, что  Степке, скорее всего, в обозримом будущем такая операция не потребуется. Сделаете, мол, коррекцию зрения уже взрослому сыну, а сейчас живите себе спокойно. И мы жили.
   До школы оставалось последнее лето и еще один год детского сада. В июле, как обычно, детский сад отправили «на каникулы». Я взяла отпуск, и мы со Степкой отдыхали дома. Собственно, отпуск только начался…
   И тут, позвонила медсестра из садика и попросила меня зайти, отказавшись сообщить что-либо по телефону. Я поспешила к ней. А она мне сообщила, что Сергей Венедиктович решил прооперировать Степку и просит, чтобы я зашла к нему. Больше медсестра ничего мне не сказала, то ли не знала, почему, вдруг врач поменял свое решение, то ли не хотела говорить.
   Я, не стала дожидаться, когда у врача будет очередной прием в детской поликлинике, а побежала к нему прямо в стационар.
   Сергей Венедиктович сразу же пригласил меня в кабинет, и сходу предложил сдать Степке анализы с целью подготовки его к операции. Я ничего не понимала, о чем и сообщила врачу.
--Понимаете, - сказал он, - да, падение зрения у Степана на полдиоптрии в год – это норма при его диагнозе. Но, не забывайте, в следующем году – ему в школу, нагрузка на глаза увеличится, а времени оперироваться не будет, чтоб от школы не отстать.
-- Но вы же все это и прежде знали, - пытаясь выяснить  истинную причину переменившегося курса лечения сына, решила я разговорить врача.
  – Почему же вы все время говорили, что, скорее всего, Степану операция не будет нужна…Что в данный-то момент изменилось?
  - Я вам уже все объяснил, - сухо отрезал врач, давая понять, что вопрос решен и разговор окончен.
   - Дайте, пожалуйста, направление на консультацию в областную клинику, - попросила я без всякой надежды.
  - Не вижу надобности, - ответил Сергей Венедиктович, - там вам скажут то же.
   - Не дадите?
   -Нет.
   Я ушла. Но недалеко. Зашла в детскую поликлинику, к заведующей. Описала ей ситуацию. Та почему-то поняла, что лучше «мирно» выдать мне это вожделенное направление, вместе с медицинской картой сына. Так как понимала, что анамнез Сергей Венедиктович написать, тоже, откажется.
  Только в направлении  написала: «по настоятельной просьбе матери». Это, чтобы и местный окулист не обиделся, что без него все решили, и чтоб в областной клинике, если что не так, «то мать просила, а сами бы мы не направили».
  Мне было все равно.
  На следующий день мы с сыном уже были в областной клинике. Здесь нам повезло. Мы попали к старому опытному врачу, который, тоже, не считал нужным оперировать Степку в этом году. Но, так как он видел пациента впервые, он попросил приехать нас еще раз, через месяц.
  Прошел месяц. Мы вновь съездили в областную клинику к старому доктору. Теперь он дал заключение, в котором значилось: продолжить консервативное лечение.
  Конечно, отпуск был несколько испорчен этой больничной нервотрепкой. Тем не менее, мы с мужем посчитали, что даже и неплохо, что Степку посмотрел еще один офтальмолог, и что первоначальный курс лечения, который проводил Сергей Венедиктович, был верным. И радовало, конечно, что операция не нужна на данном этапе.
  И вот, я вновь пришла к лечащему врачу сына прямо в стационар. Он знал, что мы ездили на консультацию в областную клинику, и, скорее всего, знал, какое заключение нам там дали. Поэтому, увидев меня на пороге своего кабинета, не выказал удивления. Спокойно прочел заключение, сказал:
 - Не хотите и не надо.
 - Что значит, не хотите? Это ведь "область" рекомендует, да и вы раньше сами так говорили… Что же изменило вашу тактику в отношении лечения Степки?
  Твердо глядя мне в глаза, видимо, чтобы увидеть мою реакцию, на свой ответ, врач медленно произнес:
 -Да, ничего, собственно… Просто инструментарий новый из Федоровской клиники прибыл. Я хотел его опробовать… Да, уже, и опробовал…
  Надеюсь, он ничего не прочел в моих глазах. Зубы я стиснула до боли. И, так же, не отводя своих глаз от его, я улыбнувшись, заявила:
  - Ну, видите, как все удачно, и вас, и у нас. До свидания.
  Свиданий, к сожалению, предстояло еще много. До восемнадцати Степкиных лет. Ведь, в нашем городке - всего один детский офтальмолог…