Мелихову 69

Только несколько раз в жизни я встречал людей, которые не только оставили во мне, как говорится, глубокий след, но прямо наложили отпечаток на мою личность, — по крайней мере, я хотел бы на это надеяться.

Это в первую очередь Андрей Александрович Сухоруков, Борис Алексеевич Чичибабин (1923-1994), Владимир Львович Гершуни (1930-1994) и Анатолий Арсентьевич Мелихов (1940-2009).

В юности остро нуждаешься в наставниках — не в учителЯх, а в учИтелях. С возрастом, если тебе удаётся справиться с сырым материалом жизни, выплыть в её селевом потоке, — нужда эта затухает: ты сам научаешься жить. Но сколько времени потрачено, сколько ошибок сделано, и как сомнительны результаты — потому что ненадёжны критерии твоего существования!

Вот что даёт тебе встреча с масштабной личностью: ощущение наличия достоверной системы координат — духовных, нравственных, интеллектуальных. Значительная индивидуальность самим своим существованием учит тебя важным вещам — и пониманию того, какие вещи в жизни действительно важны.

Если определять одним-двумя словами, я бы сказал, что Сухоруков преподал мне уроки доброты и сострадания, Чичибабин — самоотверженности и веры, Гершуни — справедливости и скромности, Мелихов — гармоничного сочетания телесного и метафизического, и опять-таки скромности.

О каждом из этих свойств можно говорить отдельно, но скромность — это особое качество, без которого человек становится эгоистичным, безответственным, алчным, тщеславным… — опасным для социума и биосферы.

Человек — существо агрессивное, захватническое. Ему всего мало — комфорта, развлечений, денег. Запросы его экстенсивны и носят все признаки вымогательства. Неудовлетворенность имеющимся в сочетании с ленью — двигатель всего: от географических открытий до войн, от прогресса науки и техники до геноцида и загрязнения окружающей среды.

Когда-то я вычитал у Хаксли (названия романа не помню), как какой-то второстепенный персонаж сказал приблизительно следующее: не лучше ли, вместо того чтобы маниакально претворять в жизнь свои сверхценные идеи, — бить баклуши и оставаться при этом приличным человеком?

Многие ли из нас исповедуют этот идеал гражданина и джентльмена? Многие ли хотя бы осознают его ценность? Не уничижение паче гордости, боже упаси! Просто — осознание своих скромных возможностей, потребностей и хотений.

Анатолий Арсентьевич, когда я узнал его поближе, поразил меня не только тем, что при своих знаниях, биографии, интеллектуальных и моральных критериях и запросах, при его понимании многих тонких материй, которое и не снилось многим нашим присяжным «высоколобым», при непрерывном самосовершенствовании до последнего своего дня — оставался очень простым и скромным человеком. Не только этому он меня учил, но и чему-то, по-моему, даже ещё более важному: я никогда не испытывал, при общении с ним или при мыслях о нём, — ощущения: вот человек, которого обошли, недодали; или: эх, жаль, не реализовался такой потенциал! Почему? Потому что я уверен: пожелай он достичь неких внешних атрибутов успеха в нашем иерархизированном обществе, — были бы и деньги, и звания, и известность. Но за это пришлось бы платить собой, своим «я». А платить — он это понимал — не стоило: валюта в данном случае была дороже товара. Он — за то, что он просто есть, получал, по-моему, самое главное, что может иметь человек в этой жизни: любовь, преданность, восхищение и уважение людей — самых разных: от суперэгоцентрика Лимонова до жены и дочери, от друзей молодости до молодёжи (которой, как правило, все и всё, что относится ко времени до их рождения, — «до лампочки»).

Да, конечно, эмоциональная память со временем слабеет. Пройдёт ещё какое-то время — и я уже не буду так отчётливо, как сейчас, видеть и слышать его жесты, мимику, интонации, — но остаётся общее, главное ощущение, и мелкие чувства соединяются в одно большое — благодарности.

Анатолий Арсентьевич Мелихов самим собой и своей жизнью помог мне разобраться в каких-то очень важных вещах, помог, надеюсь, избавиться от тщеславия, научил ценить подлинное, настоящее — в жизни, в литературе, в людях… в себе самом.

В конце я хочу посвятить его памяти одно из давних моих стихотворений:

всё книги — да скука — да бедность — да стыд
да мелких забот деспотия
вот так бытие превращается в быт
и смысл не утрачен, но просто избыт:
умолкли витии

кому они надобны — эти твои
попытки увёртки резоны
ведь Тот, кто над всем этим молча стоит
ты знаешь — навряд ли на слух отличит
тебя от Назона

и всё-таки в ночь уползает строка
как змий — не мудра, но лукава
и ты продолжаешь валять дурака —
как Тот, кто взирает на нас свысока
(что правильно, право)

как будто не страшен грядущий цейтнот
и жизнь прожита не напрасно
как будто забытое чувство вот-вот
как зимнее солнце без боли взойдёт
над всем что погасло
22 апреля 1999 © В. Яськов

Харьков, 1-2 октября 2009 г.