6

Гаврилов М.Н. пенсионер, сосед Павла

- Да, кошка у соседки пропала. Серая такая, полосатенькая. Ну, пропала и пропала, мало ли, кто куда пропадает. Невелика утрата. Тут кошек этих бегает – и с лишаями и с блохами, и вообще, заразу всякую разносят. Крыс они не ловят, цыплят – пожалуйста. Я бы вообще всех животных, кроме съедобных, уничтожил бы. Так вот, пропала кошка у соседки. А соседка-то, Елена Борисовна, одинокая пенсионерка. Ей эта кошечка была, как ребёнок. У всех кошки как кошки – лазят по заборам, да цыплят душат, а эта вся ручная. Ну, вот ищет хозяйка кошку свою – нет нигде. Ходит, расстроенная вся – может собаки загрызли, может соседи отравили, может машина сбила. Мне такие эмоции неведомы. За человека я могу пострадать, а вот за кошкой или за собакой – не болит у меня душа. Я бы их сам передушил. Помню, иду я вечером домой. Темно, у нас тут, в частном секторе, фонари давно уже перебиты, и никому и дела нет. Я уже и к депутату ходил, и в райсовет, и куда я только не писал – никому это не интересно. Ну вот, забыл уже, что хотел рассказать. А! Точно, про кошек, вернее про собак. Иду, значит вдоль забора, слышу звук какой-то странный, еле уловимый, будто кто ключами звенит. Я внимания не обратил – шагаю себе дальше. Уже ближе – дзынь, тихонько так. И какой-то шорох. А луны не было, и как назло, в окнах света нет. Спят все. Оно и не сильно поздно, но погода такая была – осень, слякоть. Все как мухи сонные днём ходят, а вечером раненько поукладывались. Вот, я насторожился слегка, но не понял, может, показалось…. А! Про кошку ту? Ну что, нашли её с оторванной головой. Вернее, сначала голову, а потом всё остальное. Ведь я насколько этих тварей не люблю, а и то жалко стало. Хозяйку на две недели в больницу – с сердцем что-то. Это же надо быть таким зверьём, чтоб живой кошке башку оторвать. Вот я и подумал – а кто у нас на улице способен на такое? Больше некому. Только это полоумный. Не иначе – сатанист. Но доказательств нет, что ты ему скажешь – зачем котейку замордовал? А он тебе скажет, что не виноват, а ночью самого тебя прикончит. Сейчас закона нет совсем, не то, что раньше.

Раньше. Елизаветинская пустынь. Схиигумен Сергий.

Весна пришла рано. Снег сошёл за неделю, обнажив жирный чернозём на монастырском поле. Лес вдалеке посветлел под мартовским робким солнцем, березы зазвенели белизной, трава пробилась на кочках и возбуждённо защебетали синички, радуясь теплу и свету. Схиигумен Сергий вышел на монастырский двор, подставил лицо свежему ветерку, прищурившись посмотрел на слепящие облачка в ярко-синем небе. Весна каждый год возрождала в нём веру в его предзнаменование, но каждый раз наступало лето, переходило в осень, заметало зимой, и ничего не происходило. Утренние молитвы сменялись вечерними, колокола отбивали часы, дни, праздники и службы. И ничего не менялось, жизнь застыла в этих выбеленных монастырских стенах, только иноки в чёрных рясам двигались по двору, словно мухи по картине.
Мимо прошли два монаха, учтиво склонив головы. Один нёс вёдра с водой, другой – охапку поленьев. Сергию не положено по его чину заниматься хозяйством, его забота теперь – молитвы. Молитвы и ожидание. Ожидание томило, иногда невыносимым зудом требовало действия, разминки для занемевших от безделия души и тела.
Вот и сейчас Сергий чувствовал, как мышцы его требуют действия, предчувствие перемен стало ярким и тревожным. Да, понял он, время пришло. Господь соблаговолил даровать ему свою милость.
Словно в подтверждение этому вдалеке в прозрачной тишине раннего утра послышался шум мотора. Сергий скорее почувствовал его, чем услышал. Бросился к лестнице, ведущей на колокольню, задел проходящего мимо монаха, но даже не оглянулся. Прыгая через ступеньку, взлетел в звонарню. Спугнул голубей, которые, недовольно хлопая крыльями, закружились над куполом.
К монастырю вела всего одна дорога, грунтовая, размытая оттепелью, она выползала из леса и петляла вдоль чёрного поля, мимо берёзовой рощицы. На дороге чёрной точкой двигался автомобиль. Он приближался быстро и вот уже стало понятно, что это ГАЗик председателя колхоза “Заря Ильича”, самого ближнего от монастыря поселения. Сергий дрожа от нетерпения бросился вниз, к воротам. Сам не понимая как, но он знал, что весть, которая прибудет с этим ГАЗиком, предназначена ему и будет началом его миссии. Всё теперь станет на свои места, Бог услышал молитвы и воздал за терпение, смирение и аскету. Сколько дней, месяцев и лет всматривался Сергий в ленту дороги в ожидании чуда, и вот это случилось. Иначе и быть не могло. Затворы на воротах поддались легко, створки разошлись без скрипа, приглашая заляпанный грязью “Бобик” в своё чрево.