Мечта моя московская. Часть первая

         Сразу после войны пенсии за погибших отцов выдавали только на троих детей, независимо сколько их в семье народилось. Никому и дела не было до того как справится вдова со своими сиротами. Жили мы. Выжили. Школу закончили. А теперь куда?

         А мне в Москву белокаменную захотелось, Кремлю-красавцу поклониться.

         Как мама меня ни отговаривала, как ни убеждала "не делать глупость", не послушалась я матушку мою мудрую и добрую и помчалась на крыльях мечты семнадцатилетней в ту далекую Москву. Помчалась... Не то чтобы помчалась... Поехала на поезде со старенькими вагонами. Да и билет еле достала. А людей в поезде - тьма тьмущая. И все туда - в Москву белокаменную. А в поезде и шумно, и грязно, и дым из окна черный с угаром прямо в купе валит. А я - счастливая. Да что мне дым, что грязь? В Москву еду. Учиться еду на инженера.

          Доехала. Сошла с поезда и аж страшно стало. Вокзал-то Курский какой громадный. А площадь привокзальная - глазом трудно окинуть. И улицы, и дома, и площади - все такое большое и непонятное. Растерялась я. Да напугалась немного...

          Но пошла. Иду вместе с остальными пассажирами к какому-то большому зданию. Смотрю - все идут. И я иду. Все спешат к его подъезду, а над подъездом буква "М" красуется... Это - метро, раз все там исчезают... И вправду, видно, мама говорит, что вся жизнь москвичей под землей проходит...

          "А мне-то зачем в метро? - Подумала я. - Еще затеряюсь... До института без метро доберусь". И пробую выбраться из толпы, которая тянет меня за собой в метро.

          - Куда вы, девушка? - обращается ко мне один дяденька и с удивлением смотрит на меня и на мой старенький довоенный чемоданчик.
          - В институт я, - говорю, пробираясь назад.
          - Ну что же назад-то? Давай прямо в метро, - успокаивает дядя.
          - А зачем мне в метро? Не хочу я под землю...
          - Да все дороги через метро ведут, - удивленно говорит дяденька и добавляет, - давай не задерживай, "пробку" создаешь. Там объясню, как до твоего института добраться.

          И я подчиняюсь его строгому голосу, иду за ним...
 
          В метро прохладно и ужасно интересно. Но все куда-то бегут, как угорелые. Дяденька ведет меня к большущему длинному залу с высоким потолком да с люстрами. А я иду и озираюсь по сторонам. Все такое большое и красивое. Скамейки мраморные у стен стоят. Люди на них то сядут, то как вскочат с них и кто куда: одни в одну сторону бегут, другие - в другую. И поезда там зеленые со стеклами во все тело.

          Мы с дяденькой дошли до одной скамейки, он и говорит:
          - А сейчас давай сядем, отдохнем и поговорим: что, как и куда.
          - Да в институт мне. Я же сказала.
          - Ну, милая, ты знаешь, сколько институтов в Москве? Не знаешь. По глазам вижу. Так что, объясни толком, куда тебе надо. Я и помогу советом.
          Я смотрю, дядя, вроде, серьезный, ну и объяснила ему все "толком".

          Что-то о Москве, конечно, я еще из школы знала. Но то, что он рассказал и об институтах разных, и о магазинах в несколько этажей, и о метро, и о музеях. И о чем только ни рассказывал этот дяденька - такого я и во сне-то не видела. Да откуда мне было знать обо всем этом? Москва для меня тогда была вроде с другой планеты. Ну я и совсем растерялась. Сижу и молчу и только глазами хлопаю... А дяденька, вдруг, ни с того, ни с сего:
           - А ведь ты, дочка, голодная небось, а я - балагур такой, совсем разболтался... Это меня жинка моя так кличет.
           - Да, нет, не голодная я, отчего мне быть голодной? Мне мама много чего в дорогу положила в сумку.
           - Так и не голодная? - Улыбнулся он.
           - Нет, - гордо ответила я. А у самой под ложечкой сосет.
           - Ну это ты брось. Я проголодался, значит и ты голодная. Сейчас мы с тобой несколько остановок проедем и прямо к Красной площади выйдем. А там рядом пельменная есть. Ты ведь на Красную площадь хочешь посмотреть. Вот и посмотришь. А оттуда уж езжай в твой институт. До метро я тебя обратно провожу. Выйдешь, как я сказал на "Красно-пресненской". Поняла?

            - Понять-то поняла, да вот не пойму, что вы так обо мне заботитесь. Мама сказала, чтобы я тут по-осторожней, чтобы "не поползти с первого же дня по наклонной плоскости".
            - Это мама тебе правильно сказала, но меня ты не бойся, я тебе в отцы гожусь, а то и в деды. Мне уже за пятьдесят, я ты - девчоночка  "зелененькая". У меня, детка, в войну сына и дочку убило. Сын связистом был, дочка в медсанбате служила. И оба в начале войны погибли.
            - Ой, вы уж извините меня. - Я помолчала и добавила. - А у нас папку под самым Берлином убили.

            Дяденька поднял свой старенький чемодан, корзину, обшитую сверху синей тканью, ласково посмотрел на меня и мы пошли с поезду. Как он и говорил, вышли совсем близко до Красной площади. Чемодан мой не очень меня мучил, но все же я чувствовала, что начинаю уставать. Очень уж шумной мне показалась Москва. "Где моему южному городу до Москвы. У нас и тише и народу меньше", - думала я, плетясь за дядей. А дяденька, хоть и на много старше меня был, шагал, как молодой. Я еле успевала за ним.               

             - Устала, дочка?
             - Нет, - не сдавалась я.
             - Я же вижу, что устала, - остановился он, поставил чемодан и корзину на тротуар, - отдохнем маленько. Тут недалеко. А ты на чемодан присядь. - А сам устроился на своем чемодане. - Я в пехоте служил. До самого Берлина пешком топал. Вот и научился шагать... Ну это - прошлое. Я в колхозе под Москвой трактористом работаю. А ты, значит, на инженера учиться будешь?
              - Да, - задумчиво ответила я...

              После мы ели пельмени. Прошлись по Красной площади. Хотели и там на чемоданах посидеть. Только присели, милиционер молоденький такой, но строгий подошел:
              - Не положено, - говорит.
              Ну не положено, так не положено. Мы е ушли.

              После мы с дядей Ваней - так звали моего попутчика, снова вошли в метро. Распрощались там. Он посадил меня на поезд, сказал, где сойти. Сам пошел на переход. Перед расставанием сказал:
              - Будет время и желание, приезжай погостить к нам с моей старушкой. Будем рады. Мы недалеко от Москвы живем. Я тебе адресок оставлю. - На кусочке бумаги, оторванной от газеты "Правда", он написал адрес и подал мне. Я убрала его в сумочку... Он тепло пожал мою руку своей рабочей, широкой, трудовой ладонью. И, казалось, отдал мне частицу своей силы, своего тепла. Мне вдруг стало радостно, светло и легко на душе.
              - Спасибо вам, дядя Ваня, за все спасибо, - чуть не заплакала я.
              - Ну что ты, дочка, будь здорова, береги себя.