Сказка о Самсоне

ЕВРЕЙСКАЯ НАРОДНАЯ СКАЗКА О САМСОНЕ
(вольное переложение)

Высокочтимые мужи из соплеменников, для вас пишутся эти строки, ибо один из вас, хотя и не соплеменник, но такой же болван, как и вы, изрядно претерпел из-за них. Звали этот олуха Самсоном. Был он здоров, как бык, лохмат, как горный баран и наивен, как малый ребенок. К тому же, этот сказочный герой, не смотря на запреты Моисея, имел слабость по отношению к филистимлянкам. И папа с мамой, в отроческие годы, говорили ему тоже самое, что и Моисей, так ведь пока гром не грянет, еврейский мужик не перекрестится. И гром в конце концов грянул, но об этом несколько позже…
Кто такие эти филистимляне, ни ханаанеи, ни амаликитяне, ни моавитяне, ни сами евреи, раньше никогда не слышали, хотя финикийцы поговаривали, будто они приплыли с Крита. А финикийцам, в этом вопросе можно доверять, так как мореплаватели они были отменные, и это вам подтвердил бы любой пацан из тех далеких от нас веков в Сидоне или Тире. Уж где-где, а на острове Крит, финикийцы не раз бывали, и наверняка с этими язычниками встречались. Сначала эти необрезанные высадились на побережье Срединного моря, на самом юге земли ханаанской. Здесь они стали обустраивать себе крепость и назвали ее Газа. Второе, что сделали филистимляне, это обратили евреев в рабство, и держали их в рабах сорок лет. Рабы – евреи, видимо вложили немало своего труда, в строительство этого города, который постепенно превратился в их столицу.
Ну, да вернемся,  к нашему нестриженному барану, Самсону. Почему наш Самсон оказался нестриженным? Дело в том, что в то время, в колене Дановом, жил некий господин Манной, со своей бесплодной супругой. Так бывает в жизни.
И вот Господь Бог, посылает своего ангела,  к жене господина Маноя, с категоричным наказом состряпать ей ребенка. Он и потом посылал своих шустрых вестовых к столетним старухам и бесплодным. (Вспомним хотя бы Иисуса Христа и Иоанна Крестителя), и те успешно справлялись с поставленной перед ними задачей. И на этот раз, чуда не произошло, и госпожа Манной забеременила. Перед отлетом назад, на небеса, божий летчик взял с нее клятву, что она не будет стричь  своего дитятю всю жизнь, а лишь заплетать его шикарные блондинистые космы, в семь косичек, что Маноиха с честью и выполнила.
Малый рос крепким и сильным, и когда чуток подрос, запросто порвал пасть льву, который таскал овец и тельцов из стад его папаши Маноя. Отец был горд за Самсона и за себя, хотя явно преувеличивал свои заслуги, в деле появления малыша на свет.
Но вот период полового созревания у Самсона закончился, он возмужал и решил жениться. Ну да, на филистимлянке, я уже об этом поминал. Во время свадебного пира, он загадал загадку своим новым родственникам из молодых, а в награду за отгадку, назначил тридцать мужских рубашек разного размера. Содержание загадки в книге Судей никак не отражено, поэтому я его тоже не знаю, зато предполагаю, что эта филистимлянская сучка, то бишь его жена, когда уложила Самсона в постель и используя известные в таких случаях женские уловки, начиная от «ты меня не любишь», до более жестких «ты от меня сегодня ничего не получишь», выудила из нашего белокурого красавца, разгадку его загадки. А как выудила, так сразу же и передала своим родичам, шепнув перед этим на ушко Самсону: «Милый, я схожу помоюсь!» На утро родственники Самсона выдали тому правильный ответ.
Уж эти мне родственники жены! Бывает ли что либо хуже? Да к тому же из язычников. Только теща! И хотя она, вроде бы тоже как-то родственница, но это уже особая статья. Здесь и среди христианских-то тещ живи, да оглядывайся, а что творится у язычников? Даже не могу себе вообразить.
И все же, я спешу успокоить читателей этой сказки тем, что у Самсона тещи не было. Она отправилась на небеса, к своему языческому богу Дагону, ровно за год до Самсоновой свадьбы. Ну что, успокоились? А рано. У Самсона был тесть. Такой весь дряхлый, плешивый и весь такой необрезанный филистимлянин. Но с гонором. Как ни как Самсон еврей, а евреи, в те далекие времена, как я поминал, были у них в рабстве. Есть чем гордиться.
Но я читатель, несколько отвлекся, и не дорассказал историю с загадкой. На утро, родственниками новобрачной, был дан на нее правильный ответ и они потребовали расчет за проигрыш, что было вполне справедливо. А Самсон еще долго потом ломал свою нестриженную голову, как эти тупые филистимляне, могли отгадать правильный ответ.
Делать было нечего и вот наш Самсон, как настоящий еврейский мужик, не обиженный здоровьем, пошел в город Аскалон, затеял там с филистимлянами драку, убил тридцать из них, снял рубахи, и честно рассчитался с долгом. После чего, он видимо крепко обмыл свою победу, вместе с аскалонскими девками из блудниц, а на седьмой день свадебного пира, явился в дом тестя вместе с белым и пушистым козленком, которого намеривался подарить своей жене, в качестве свадебного подарка. Хотя и не понятно по какой статье, толи на жаркое, толи вместо живой игрушки. Но презентация не состоялась. Тесть не пустил зятя в комнату новобрачной. А я вам что говорил про тестя? Тощий, плешивый, необрезанный язычник! А вы все теща, да теща. Хорошо что она вовремя убралась в Царствие Небесное,  а то бы они, вдвоем с таким тестем, устроили Самсону райскую жизнь на оккупированной еврейской территории. К тому же, этот тесть – язычник выдал зятю вот такую вот тираду: «Я подумал, что ты возненавидел ее, и я отдал ее другу твоему, вот меньшая сестра красивее ее, пусть она будет тебе вместо ее».
-Ах, так! – воскликнул Самсон, швырнув козленка, в плешивую морду тестя. – Ну, теперь держитесь косоглазые! Я вам устрою божье знамение на ваших полях… А что касается моей бывшей жены, то подавитесь вы ей. Я в Аскалоне познакомился с такими прелестными девушками… Не то что ваша жирная телка! Теперь я буду прав, если причиню вам зло. – И хлопнул дверью своего бывшего тестя так, что она вывалилась из стены, вместе с косяками. Походив по ближайшему мелкосопочнику, он наловил триста лисиц, связал им хвосты, привязал к хвостам факелы, поджег их и выпустил лисиц на филистимлянские поля и выжег и копна и несжатый хлеб, и виноградные сады и масленичные. Соседи же тестя, поля которых поджег Самсон, решили что вина за сожженные поля лежит на тесте, подперли дверь его дома снаружи и спалили его заживо вместе с дочкой.
Но Самсон только начал мстить. Прогуливаясь как-то по окрестностям, вокруг пепелища от дома тестя, он встретил группу филистимской  молодежи, возвращавшейся с вечерних посиделок из соседней деревни, и поломал им всем голени и бедра. Филистимляне теперь уже обиделись на всех евреев, бывших у них в рабстве и начали гнобить их. Самсон же, с двумя аскалонскими барышнями, которые очень любили, когда он им чешет животики изнутри, забрался на скалы и отлеживался там в прохладной пещере, ни о чем не подозревая. Филистимляне же начали доставать своих рабов-евреев мелочными придирками, типа: «Ты опять Абхам не налил воды в колоду из колодца и скотина снова не напоена».
-Успею еще…День только начинается, - лениво отвечал Абхам, уплетая хозяйские смоквы.
- Если ты Абхам не возмешься за ум, я продам тебя моавитянам подешевке!
-Ну, это ты зря горячишься хозяин, - отвечал Абхам, привязывая бурдюк к веревке и опуская в колодец. – Мой народ не позволит.
- Да чтоб вы пропали, все двенадцать колен, враз… Связались мы с вами на свою голову.
И вот, когда евреям надоели хозяйские придирки, три тысячи евреев из колена Иуды, пришли к скалам, в которых отлеживался Самсон с барышнями, говоря: «Самсон, ты не прав. Филистимляне, из-за твоих хулиганских поступков, ополчились на весь израильский народ… Они просто дыхнуть нам не дают, а ты вон отлеживаешься с грязными аскалонскими девицами и ничего не предпринимаешь.
- А что я должен сделать для народа? – спросил Самсон.
- Ну, мы не знаем… Сам придумай что-нибудь.
- Ну что ж, - согласился Самсон, отодвигая одну из девок в сторону. – Свяжите меня крепко и отдайте нашим врагам. Тогда они от вас отстанут.
Эта идея очень понравилась иудеям и филистимлянам, которые тоже пришли с ними. Спровадив аскалонских девушек назад в родной город, они дружно повязали Самсона, и повели на правеж в чистое поле. Но по пути к судилищу, Самсон порвал путы, подобрал с земли ослиную челюсть, и перебил ею тысячу своих охранников.
За этот и другие подвиги, народ Израиля, предложил ему место Верховного Судьи, на котором он и продержался двадцать лет. Но мундир судьи, ни коим образом не изменил образ жизни Самсона. Он по-прежнему шлялся с блудницами по кабакам и ему по-прежнему нравились филистимлянки. Однажды он забрел даже в их столичную Газу. Увидев блудницу, он вошел к ней, и пока чесал ей животик, жители Газы ходили вокруг дома и говорили меж собой: «Самсон пришел к нам. Подождем до утра, а утром подстерегем его у ворот города и убьем его». «А Самсон спал до полуночи, в полночь же встав, схватил двери городских ворот с обоими косяками, поднял их вместе с запором, положил на плечи свои, и отнес их на вершину горы, которая на пути к Хеврону.»
Однажды вечером, прогуливаясь по берегу потока Сорек, он встретил молодую еще незнакомую ему филистимлянку и влюбился в нее. Его враги заприметили такую оказию и предложили барышне хорошие деньги, за то что она выведает у Самсона, в чем тайна его необычайной силы. Она согласилась, на эту подляну, и начала действовать. Но ведь прав же был Моисей, говоря евреям – не путайтесь с язычницами! Папа Самсона Манной и мама Маноиха, начиная с подросткового возраста Самсона, талдычили ему тоже самое, особенно когда он запускал свои еще не окрепшие ручонки в трусики соседок – сверстниц, но все напрасно. Хотя опыт с первой женой научил его не показывать все карты с разу. Сначала он петлял, как заяц, путал следы, пуская по ложному путику, этих филистимских  собак, но на четвертый раз она его все-таки достала.
Вот как это было. Далида, а именно так звали его любимую матрешку, сказала ему: «Как же ты говоришь: «люблю тебя», а сердце твое не со мной? Вот ты трижды обманул меня, и не сказал мне, в чем великая сила твоя». И как она словами своими тяготила его всякий день и мучила его, что на душе его тяжело стало до смерти. И он открыл ей все сердце свое, и сказал ей: бритва не касалась головы моей, ибо я назорей божий от чрева матери моей, если же остричь меня, то отступит от меня сила моя, я сделаюсь слаб и буду, как прочие люди. Далида, видя, что он открыл ей все сердце свое, послала и звала владельцев филистимских, сказав им, идите теперь, он открыл мне все сердце свое. И пришли к ней владельцы филистимские, и принесли серебро в руках своих. И усыпила его Далида на коленях своих, и призвала человека, и велела остричь семь кос головы его. И начал он ослабевать, и отступила от него сила его.
Она сказала: филистимляне идут на тебя, Самсон! Он пробудился от сна своего, и сказал: пойду, как и прежде, и освобожусь. А не знал, что господь отступил от него. Филистимляне взяли его, и выкололи ему глаза, привели его в Газу, и оковали его двумя медными цепями, и он молол в доме узников».
Вот вам, соплеменники, мужи знатные, и Далида! Да что там Далида! В душе все женщины язычницы! И те которые сидят дома и те которые торгуют на рынке. Не верите? Спросите у Самсона.
Время шло, а между тем волосы на его голове, где они были острижены, начали отрастать. И вот однажды, филистимляне надумали устроить праздник, в честь своего бога, Дагона. Они собираются три тысячи человек мужчин и женщин в царском дворце, а в качестве свадебного генерала, приводят из темницы слепого Самсона и сажают его между двух колон, на которых держалась крыша.
И сдвинул Самсон с места два средних столба, на которых утвержден дом, упершись в них, в одну правою рукой своею, а в другую левою. И сказал Самсон: «Умри, душа моя, с филистимлянами». И уперся всею силою, и обрушился дом на владельцев и на весь народ, бывший в нем. И было умерших, которых умертвил Самсон при смерти своей, более, нежели сколько умертвил он в жизни своей.
Ну что, олухи Царя Небесного? Не я ли вам говорил, что доверять язычницам не надо? И Моисей говорил. А вы нам не верили? Не верили. Да у них, еще в те ветхозаветные времена, одна халдейка пела: «Все мы бабы стервы!» Ну, ей-то вы могли бы и поверить, ведь про себя же пела и про своих сестер во Христе.