Сказка о Руфь

ЕВРЕЙСКАЯ НАРОДНАЯ СКАЗКА
ПРО РУФЬ
Сказка про Руфь, хотя и народная, но не совсем еврейская. Во всяком случае, совсем не израильская, так как Моав, праотец моавитян, как народа, родился от праведника Лота, племянника Авраама. Мама у него была старшая дочь Лота, которая переспала с ним в пещере близь Сигора, опоив его вином. Вот такая вот заморочка, произошла в родословной Руфь. Да и само имя ее, видимо не совсем еврейское, а скорее моавитянское, хотя народа и родственного. Ясно, что ни к Исааку, ни к Иакову, Моав отношения не имеет.
Ты читатель, что-нибудь понял из того, что сейчас прочитал? Я тоже. Тогда читаем дальше.
«В те дни, когда народом израильским управляли Судьи, случился голод на их земле». В те далекие времена, в Палестине, голод был делом довольно обычным, и почему именно там Господь приготовил для евреев землю обетованную, не очень понятно. Может быть, как утверждают ветхозаветные билетристы, что именно там текут молочные реки, в кисельных берегах? Ну, допустим пшеница с ячменем не уродились. Засуха была. Ну, крупный и мелкий скот передох от бескормицы, трава от жары выгорела. Но молочные реки-то не пересохли же! Сиди себе на берегу, черпай кружкой молоко из речки, наковыряй себе в миску, слегка подсохшего от жары киселя из ближайшего обыва и все дела. С голоду не умрешь. Это все же лучше, чем манна небесная. В крайнем случае, натрес с ближайшего дерева смокв. И пахать не надо, и скотину пасти, по такой жаре, не надо.
Но библейские пророки написали, что голод был, а им нашептывал на ухо Дух Святой, а он, как известно, такая божественная ипостась, которая никогда не ошибается.
И пришел некий человек, по имени Евемилех, из Вифлеема Иудейского, с женой и двумя сыновьями в Моав. Жену звали Ноеминь, а сыновей Михлон и Хилеон. И умер Елимелех и состалась она одна с сыновьями, и взяли они себе жен из маовитянок. Одну звали Орфа, а другую Руфь. Лет через десять, мужья Орфы и Руфь, умерли. И остались три женщины без мужиков. И встала свекровь со снохами своими, и пошла назад в Вифлеем Иудейский, ибо услышали, что Господь дал иудеям хлеб.
Но когда они прошли часть пути, Ноеминь, свекровь их, сказала: «Возвращайтесь назад, в дома матерей своих, к своим богам. Может обретете там своих мужей и поцеловала их». Но они подняли вопль и плакали, и не хотели.
Но Ноеминь, убеждала их: я стара, разве есть еще сыновья в моем чреве? Если бы даже я родила вам завтра же еще двух сыновей, разве не долго ли пришлось вам ждать, покуда они вырастут? Но они снова подняли вопль.  Потом Орфа согласилась, а Руфь со свекровью пошли дальше. И шли они, пока не пришли в Вифлеем. Было это в начале жатвы ячменя.
И сказал Руфь свекрови: «Что ж мы будем сидеть голодом. Пойду я на поле и буду подбирать за жнецами колоски, пока меня не прогонят». И Ноеминь сказала: «Пойди –дочь моя». Тогда Руфь ходила позади жнецов и собирала ячменные колосья. Когда на поле пришел хозяин, по имени Вооз, она очень испугалась. Слуга же сказал, что эта молодая женщина маовитянка, сноха Ноеминь. Вооз же был с мужем Ноеминь одного племени. И сказал Вооз Руфи: «Послушай, дочь моя, не ходи подбирать на другом поле, и не переходи  отсюда, но будь здесь с моими служанками. Пусть в глазах твоих будет то поле, где они жнут, и ходи за ними. Вот я приказал слугам моим не трогать тебя. Когда захочешь пить, иди к сосудам и пей, откуда черпают слуги мои. Она пала на лице свое и поклонилась до земли, и сказала ему: чем снискала я в глазах твоих милость, что ты принимаешь меня, хотя я чужеземка?»
- Это Господь благоволит тебе, за то что ты сделала свекрови своей, моей родственнице. Что не бросила ее в старости ее, а пошла с ней к народу и к богам, которых ты не знала ни вчера, ни третьего дня.
И сказал ей Вооз: «Время обеда, приди сюда и ешь хлеб, и обмакивай кусок твой в уксус». И села она возле жнецов. Он подал ей хлеба, она ела, наелась, и еще осталось. И встала, что бы подбирать. Вооз дал приказ слугам своим, сказав: «Пусть подбирает она и между снопами, и не обижайте ее… Да и от снопов откидывайте ей и оставляйте, пусть она подбирает, и не браните ее…» Так подбирала она на поле до вечера, и вымолотила собранное, и вышло около ефы ячменя. Взяв это, она пошла в город, и свекровь ее увидела, что она набрала. И вынула Руфь из пазухи своей и дала ей то, что оставила, наевшись сама. И ходила Руфь со служанками Воза. Пока те не закончили жать и ячмень и пшеницу…
И сказала ей Ноеминь, свекровь ее: вот эту ночь он веет на гумне ячмень. Умойся, помажься, надень на себя нарядные одежды свои, пойди на гумно, но не показывайся ему, доколе он не кончит есть и пить. Когда же он ляжет спать, придешь, откроешь у ног его и ляжешь. В общем эта старая Вифлеемская ворона растолковала снохе, что и как надо делать и Руфь так и поступила. Вот в полночь он содрогнулся, приподнялся и увидел у ног своих, молодую женщину. И сказал ей Вооз: кто ты? Я Руфь, раба твоя. Простри свое крыло на рабу свою ибо ты родственник. И Вооз простер свое крыло на Руфь и они замечательно переночевали под скирдой. Утром, он отмерил шесть мер ячменя и отсыпал в ее верхнюю одежду. Руфь пошла с ячменем в Вифлеем к своей свекрови и подробно рассказала, что и как произошло, а старая еврейская карга растолковала ей, как действовать дальше. Но дело осложнилось  тем, что в городе, у Ноеминь, оказался родственник, ближе чем Вооз, и тому  пришлось при свидетелях обменяться сапогами, согласно старинной иудейской заморочки. Таким образом, ближайший родственник, от притязаний на Руфь, отказался. «И взял ее Вооз, и она сделалась его женой и вошел он к ней.»
Язычница Руфь, попала в еврейское придание, и угодила и иудеям и их Богу, и вышла замуж за Вооза, да еще успела родить ему и сына до того, когда этот старый греховодник, не отправился к праотцам. А Ноеминь взяла младенца в объятья свои и нянькалась  с ним. И стали они жить – поживать, да добро наживать.