День кита

                День  Кита.

     Пришла осень 1990 года от рождества Христова, сына бога и человека,получившего при появлении на свет  имя Иешуа. Тот год многое изменил в истории человечества,  не меньше давал пищу для осмысления и нынешний. Большой корабль, под названием Советский Союз, прочно сел на мель и при попытках куда то двинутся, начал трещать и разваливаться на куски. Ломались судьбы народов и миллионов людей, потянулись по дорогам беженцы, во многих уголках великой и единой, как казалось  страны, лилась кровь.
     Правда в тихом шахтерском городке, куда Алексей попал после перевода к новому месту службы, это почти не ощущалось . Он как бы отгородился от всего мира конусообразными терриконами из пустой породы, образовавшимися  при разработке открытым способом угольных пластов. Если отойти от дороги и встать между ними, так чтобы не было видно махин шагающих экскаваторов, то пейзаж казался скорее лунным, чем земным.
        Беспокоили больше свои проблемы.     Алексей уже  несколько раз писал рапорта о переводе его к месту жительства  родителей, у которых уже четвертый год находилась  дочь. С женой он был в разводе и дочь осталась с ним. Да только уже началось сокращение армии, с переводом ничего не получалось и он  жил  сейчас в ожидании отпуска. Если получится, то первого сентября, в первый класс  удастся отвести дочь самому,  а не ее бабушке. К тому же, не известно ,что будет дальше, а пока билет бесплатный – нужно обязательно еще раз съездить на Чукотку.
     В прошлом году он решил слетать в Провидение, к месту прежней службы. Побродить с фотоаппаратом, который ему подарили друзья при расставании, по красивейшим местам, где сама природа создала незабываемые творения. Обязательно посетить старый, заброшенный эскимосский поселок в районе залива Кивак. На его месте еще виднелись разрушенные полуземлянки со стропилами из китовых ребер. Там  тогда работала археологическая экспедиция, если она продолжается и в этом году –  попроситься на пару недель добровольцем, поработать и заодно узнать много интересного. Но пришлось просидеть две недели в Угольных Копях, в аэропорту.  Провидение было наглухо закрыто туманами, зато познакомился с интересным человеком. Виктор Кымыечгин после окончания курсов Высшей партийной школы в г. Хабаровске  добирался до родного поселка, который находится в 90 км от Провидения на северо-восток. За  время совместного ожидания вылета они очень подружились и Виктор предложил на следующий год осенью лететь прямо к нему, будет праздник Кита. От такого соблазна было трудно отказаться и Алексей с радостью согласился. Обменялись адресами и телефонами. Глебович вернулся догуливать отпуск к родителям, а Виктор лишь через неделю добрался до дома.
     Прошел почти год, за это время Алексей отправил на Север немало писем, от друга они приходили намного реже. Тот писал, что от предложенных в поселке административных должностей   отказался и пошел работать простым пастухом в оленеводческую бригаду, поэтому свободного времени мало.  Зато когда изредка Виктор приезжал с тундры домой на побывку, сразу давал телеграмму о своем появлении в поселке и Глебович ходил звонить на переговорный пункт. Между Чукоткой и Амурской областью разница во времени на два часа, поэтому рандеву назначалось обычно на пять-шесть утра по местному, можно было до работы еще сделать кучу дел.
Телефонистки не могли выговорить  сложное для них название северного поселка - Янракыннот и поэтому вызывали его просто по фамилии.
     - Глебович, вам такая то кабина.
     Наконец долгожданная весть. В телеграмме было всего пара строк:
     - Приезжай не позднее 15 сентября. Жду. Виктор.
      В это же утро первым делом был написан рапорт на отпуск,  уже с месяц назад договорился с помощником начальника штаба по строевой части, что тот примет у него дела и должность . Соответственно, когда потребуется, Глебович останется за него. Женщины, работавшие в части, не отказали себе в удовольствии посплетничать, все стараются вырваться к теплому морю, а этот опять к себе на Север. Но не будешь же каждому объяснять.
     Через неделю, уже у родителей, началась подготовка к поездке. Были зара-
нее куплены билеты, туда и обратно. Упаковывались подарки, срывались с грядок самые крепкие бурые помидоры и свежайшие огурцы,  были приобретены  на рынке яблоки. Вместе с ними, в две картонные коробки уместилось несколько килограммов моркови и свеклы, пакеты с пучками лука, укропа, сельдерея и петрушки. Для большей сохранности в пакеты с зеленью  вливалось по несколько капель спирта и они были запаяны с помощью утюга. Долго  выбирался небольшой, килограмма на три арбуз и такая же дыня.
     Овощи на Север завозились, но корабль приходил в середине октября, а до его прихода самолетами много не завезешь, тем более в малые поселки,куда летали только вертолеты. Поэтому первые овощи были дорогими, а здесь они росли на грядках.
     Для Виктора и его старшего сына Андрея Алексей приготовил  новые танковые летние комбинезоны. Их недавно стали выпускать зеленого цвета, вместо привычного черного.  Учли опыт Афганистана, где душманы в первую очередь старались уничтожить наводчиков и механиков-водителей боевых машин пехоты , те ходили в черном и заметно выделялись среди военнослужащих в общей песочного цвета униформе.
     Наступил день отлета, в аэропорту г. Хабаровска пришлось попотеть,если сдать коробки в багаж, то что останется от овощей. Все внес с собой в салон и уже там размещал в багажном отсеке. В магаданском аэропорту «Сокол» их рейс задержали на сутки и Алексей сразу стал звонить Виктору, что он уже в пути. Тот, после приветствия, огорошил его вопросом,
     - Картошку везешь?-
     - Да я и так везу почти двадцать килограмм одних овощей,- ответил Глебович.
     - Учти, картошку завезут судном намного позже, будешь сидеть на
мясе, рыбе и если хочешь, то на кашах, правда с мясом- последовал ответ.
     Хорошо, что рейс отложили сразу на сутки, а не на несколько часов и Алексей  поехал в Магадан, до него было километров 20-30. Из окна рейсового автобуса во все стороны виднелись округлые сопки, поросшими небольшими лиственницами и кедровым стлаником*, чей темно-зеленый ковер укутывал подножия возвышенностей. Ближе к городу появились дачные участки, люди выкапывали морковь и свеклу, срезали кочаны капусты. Несмотря на вечную мерзлоту, огородники умудрялись что то вырастить.
      Столица Колымского края встретила неласково, сильный и холодный ветер пронизывал насквозь. Город показался однообразно серым, на газонах вместо цветов рос бурьян и чахлые лиственницы с искривленными кронами,которые точно указывали направление господствующих здесь зимних ветров. Магадан расположился на холмах и поэтому с их высоты хорошо был виден порт со стоящими судами. Наверно там, внизу, когда то стояли бараки управления лагерей, откуда ушли и потом никуда не вернулись сотни тысяч людей, попавшие в мясорубку сталинских репрессий. Что они пережили? Только сейчас началась раскрываться вся правда о людях, что продолжали оставаться  ЧЕЛОВЕКАМИ в тех невыносимых условиях холода, голода, издевательств уголовников и лагерной администрации. Это надо помнить всегда и не дать повторится.
     Все это было, но жизнь  текла и продолжалась.  В конце автобусного маршрута был устроен небольшой импровизированный рынок, на табуретках и ящиках сидели женщины и средних лет и пожилые, торговавшие овощной продукцией. К одной из них Алексей и подошел,-
     -Привет девчонки,- так он обращался ко всем женщинам, независимо от
возраста и это видимо им понравилось. Они живо подхватили эту игру.
     - Здравствуй паренек,- шутливо произнесла та, возле которой он остановился.
     - Картошка то своя, не привозная,- Глебович взял в руки несколько  клуб-
ней.
     - Ты что, сынок, своя картошечка, только как с огорода,- последовал ответ.
     - А почем?- Алексей бы купил все равно, но цену не мешало спросить .
     - 50 копеек за килограмм,- продавец добавила еще несколько клубней из
стоящего рядом мешка в ведро. В своем родном городе картошка стоила в два раза дешевле, да здесь был уже Север.
     - Хорошо, беру ведро, но при условии предоставления какой-нибудь тары,- сказал Алексей.
     Женщина сходила сама в ближайший магазин и принесла картонную коробку, в нее и перекочевала картошка, она была некрупной, размером с гусиное яйцо.  Довольный Глебович сел  в автобус и поехал в аэропорт, снова за окнами замелькала череда сопок.
     В зале ожидания аэровокзала, куда  зашел после сдачи покупки в камеру хранения, он увидел брата своей одноклассницы- Валерку Мочалина, Алексей его хорошо знал. В небольшом поселке, который назывался Заречье и являлся как бы пригородом ,почти все учились в одной школе, встречались в свободное от занятий время, вместе летом рыбачили и купались, поэтому хорошо знали друг друга.
     Потискали друг друга в объятиях, начались расспросы. Оказалось, что Валерий ходит на сейнере мотористом и сейчас возвращается домой со сменным экипажем. А какой рыбак и без рыбы, да еще копченой, да к пиву. Беседа затянулось за полночь. Утром они расстались. Алексею объявили посадку на Анадырь и он улетел.
     Анадырский аэропорт встретил вроде бы как старого знакомого, но цены в столовой и буфете начали кусаться. От горячего обеда пришлось отказаться, благо были еще домашние запасы. Сдав багаж и зарегистрировавшись в кассе для транзитных пассажиров Алексей пошел узнавать последние новости. Выяснил, что Провидение открыто и пассажиров мало, так что есть вероятность улететь завтра. Позвонил  Виктору, обрадовал, что почти рядом.
     На одну ночь в гостиницу устраиваться не стал и провел ее на лавке в зале
ожидания. Знакомых никого не встретил, но по доносившимся обрывкам разговорам стало ясно, что многие собираются уезжать с Чукотки. Ведь сюда приехали работать люди со всех республик, только раньше страна представляло единое целое, а сейчас каждая из них хочет стать суверенной и независимой. Приезжали скопить денег на домик на берегу теплого моря или кооперативную квартиру,  заработать «северную» пенсию и потом податься обратно на материк, никто не собирался проводить здесь свою старость. Это коренным жителям уезжать некуда,  они родились здесь.
     Снабжение стало плохое, цены выросли в несколько раз, а что будет дальше. Все это тревожило и волновало. Там, на «Большой земле» есть огороды, дачи – можно как то прожить, особенно на юге. Здесь конечно есть ягоды, грибы, рыба. Но на «красную»*рыбу нужна лицензия. За лов могут обвинить в браконьерстве и даже посадить. А чем платить за продукты в магазине, за свет и квартиру? О всем этом и говорили сейчас пассажиры.
     Утром объявили регистрацию его рейса и после обычной сутолоки выстроилась очередь. На рейсе до Анадыря Алексей летел на ИЛ-62, там бесплатно 30 кг багажа, а на рейсе до Провидения на АН-24 всего 20, поэтому он сразу приметил возвращающегося из отпуска солдата с одним только «дипломатом» в руке. Тот без особых разговоров согласился взять с собой одну из коробок с овощами,  у северян это было обычным делом. О террористах только слышали или видели в передачах по телевидению.
     Недолгий полет и в иллюминаторах можно было увидеть знакомые очертания бухт, самолет сделал несколько кругов, прежде чем снизил высоту и начал посадку. В здешнем аэропорту взлетно-посадочная полоса начинается сразу от уреза воды и когда самолет сбрасывает скорость и зависает над морем- картина не для слабонервных. Внизу видишь грязно-серые волны и плавающие весной и осенью льдины цвета старого свиного сала. Понимаешь, что в случае даже благополучного приводнения шансов спастись практически нет. Температура воды  даже летом не поднимается выше пяти-восьми градусов тепла. Поэтому, каждый раз при посадке все пассажиры не сговариваясь, награждают экипаж аплодисментами. Сердце учащенно забилось, нахлынули воспоминания. Он не был здесь два года, но  будто  отсутствовал только короткое время.
     В транзитной кассе после приземления не обрадовали, рейс в поселок был  отменен- сильный боковой ветер. Вещи пришлось сдать в камеру хранения и Алексей на автобусе доехал до своей бывшей части. Встретившиеся его однополчане очень удивились, каким это его занесло ветром. Обошел всех знакомых, расспросам не было конца. Многие приглашали переночевать к себе, но он решил никого не стеснять и поехал в п.Провидение, в гостиницу. Вылета до конечной цели своего маршрута пришлось ждать три дня, рейс сначала откладывали на час, потом на два и только после обеда переносили на другой день, так что никуда толком и не сходил. Оставалось звонить Виктору и уезжать в гостиницу.
     Наконец распогодилось, но улететь удалось только третьим бортом. Алексей сразу увидел  Виктора, его жену Ирину и их детей, которых сразу  узнал по присланным ему  фотографиям. Старший, Александр,  взял самую тяжелую коробку, пришлось предложить полегче. Алексей и Виктор обнялись. Вместе были всего две недели, а казалось ,что знают друг друга долго, с малых лет.
    К вертолетной площадке собралось все население поселка: кто  встречал, кто  провожал, другие просто пришли узнать новости из первых рук. Многие с интересом разглядывали Глебовича.
     Поселок небольшой, всего с пару сотен человек. Живут в основном  чукчи ( они преобладают), эскимосы ( сейчас в Чукотском автономном округе всего около 1400 эскимосов и только в двух поселках – п. Лорино Чукотского района и с. Новое Чаплино  Провиденского они составляют большинство населения ) и всего несколько семей русских и украинцев- заведующий отделением совхоза, механик,  начальник метеостанции, заведующая зверофермой ,учителя. Поэтому приезд нового человека - целое событие.
     - Ну, как доехал,- это Виктор взял ситуацию в свои руки.
     - Да вот, наконец добрался до краешка земли,- Алексей был рад, что долетел.
     За разговорами подошли к двухквартирному одноэтажному дому под шиферной крышей с трубами. Стены были обшиты рубероидом. К дому подходил деревянный короб, значит отопление центральное, а печь предназначена для приготовления пищи и дополнительного обогрева.
     Скинув куртку, Алексей начал раздавать подарки, хозяйке были переданы все овощи, она сразу помыла несколько яблок и вручила детям. Среднему,Сергею, было 8 лет, а младшему Андрею, чуть больше четырех. Они сразу убежали на улицу, надо же похвалиться друзьям, что к ним прилетел гость. Хозяину дома  и Александру были вручено обмундирование и цветные пленки для слайдов, фонарики. Виктор очень любил фотографировать незабываемые красоты Чукотки и у него была большая фильмотека. Александр, уже в обнове, тоже выскочил на улицу, показаться товарищам.
     За ужином о многом поговорили, Алексей нажимал на мясо – перед ним поставили целое блюдо с кусками отварной оленины и чашку горячего бульона, а детвора на овощи и фрукты. Постелили ему в зале на диване и разморенный теплом, горячей домашней пищей, он быстро заснул.
     Проснувшись ночью от негромкого плача, что доносился с кухни, Алексей тихонько встал, одел спортивные брюки и на цыпочках прошел туда. Включил свет и увидел, что младший, Андрюха, стоит около рукомойника, зажав одной ладошкой другую. Та была в крови. Оказалось, мальчуган взял морковку, стал ее в темноте чистить ножом и порезал себе палец. Руки были отмыты от грязи и крови. Ранку прижгли зеленкой и перебинтовали. Аптечку Глебович всегда возил с собой. Злополучная морковка, вымытая и почищенная, вручена бедолаге. С ней он и уснул.
     Утром пришлось рассказать Ирине про этот случай, она встала раньше всех готовить завтрак. Детвора еще спала, было воскресение и в школу и садик идти не надо.
     - А что ты хочешь, овощи в хранилище окончились еще в мае и оно  стоит пустым  в ожидании завоза. Судно придет только в октябре, не раньше. Дети растут, витамины нужны. За лето пару раз привозили несколько сеток со свежей капустой, доставалось по паре кочанов на семью.
     После завтрака Виктор пошел в правление, связываться по радиостанции с бригадой. Появился через полчаса и объявил:
      - Не будем терять время, китобой в лучшем случае будет в поселке через неделю. Поэтому, если не против, завтра едем в тундру, поможешь при забое.
     Кораль* для оленеводов и для всех жителей поселков, где есть оленеводческие бригады- большой праздник. Это подведение труда за весь долгий год, когда забывается морозы и пурги, бессонные ночи на ногах. Его стараются приурочить к ноябрьским праздникам или школьным каникулам,
пусть старшеклассники помогут родителям, ведь им скоро начинать самостоятельную жизнь. Это раньше ребенок с рождения кочевал вместе с семьями  и с малых лет постигал все премудрости жизни в тундре, уходу за оленями, выбора маршрута в зависимости от времен года, забоя и выделки шкур. А теперь дети все время в тепле и уюте, привыкли к благам цивилизации и не хотят отрываться от телевизоров, видеомагнитофонов и дискотек. Поэтому в бригадах так много пожилых людей, а молодые всеми правдами и неправдами стараются остаться в поселках – кочегаром, дизелистом на электро-станции, рабочим в пекарне, магазине. Ну, на худой конец, в бригаду по промыслу морского зверя или к рыбакам, те  чаще бывают дома. Если этот процесс не обратить вспять, то скоро в тундре просто некому будет пасти оленей.
     Забой был незапланированным, прекратились поставки мяса с «материка», оказалось, что уже неделю стоит колбасный цех в районном центре, скоро может прекратиться выдача мясопродуктов в детские сады, школы и рабочие столовые. Поэтому и было принято решение в ближайших поселках забить по 100-150 голов оленей и отвезти в Провидение, там имелись мощности для хранения.
     Каждую осень в оленеводческих бригадах проводят отбивку стада. На каждого самца ( по чукотски он называется тыркыльын) оставляют примерно по 10-15 самок, их зовут важенками. Если оставить больше – не  покроет всех в течении гона и приплод окажется меньше, да и сам ослабнет и может не перенести зиму. Оставишь меньше – начнутся драки между  рогачами. Кроме того, выбраковывают слабых, больных, регулируют численность стада, можно выбить пастбища, а покров тундры восстанавливается очень медленно. Для проведения отбивки и строят кораль. Это площадка, обтянутая брезентом. Олени ведь полудикие и бросаясь на ограждение, могут серьезно пораниться. Отбракованных заарканивают и повалив, связывают. Затем оттаскивают к разделочной площадке и забивают.
     Оленей в тундре не пасут, это вам не смирные коровы, каждая из которых знает свою кличку и подходит к человеку. Нет, их окарауливают – то есть держат вместе, направляют по пастбищам по нужному маршруту, не дают разбежаться и охраняют от волков. В те годы, когда среди зимы идут дожди,
а бывает и такое и ледяная корка не поддается копытам животных- наступает бескормица. Если бедствие захватывает большие участки и не удается откочевать в более благополучный район – приходится тяжело, тягачами и вертолетами завозится сено и комбикорм, но не все  животные берут  подкормку и погибают. Поголовье может уменьшиться  наполовину и даже больше, потом долго приходилось восстанавливать численность.
     На следующий день, одетые по походному, Алексей и Виктор, а также зоотехник, которому по долгу необходимо присутствовать при отбраковке и забое, с  еще с двумя  молодыми жителями поселка, которых отправили в помощь бригаде, ехали в кузове тракторного прицепа, что тащил трудяга «Беларусь». Борта у прицепа были доставлены, поэтому выпасть было нельзя, но перевернуться  он мог на любом крутом повороте, правда выбирать не приходилось, другого вида транспорта не предвиделось.  Ребята были довольны такой командировкой,-
     -Языков оленьих да печенки наедимся вволю, это только раз в году бывает,- рассказывали они.
      Зоотехник -  уже немолодой чукча, звали его Анатолий Апалю, в свое время закончил ветеринарный факультет Института Арктики в Ленинграде, не проронил за  дорогу и слова.
     В километрах десяти от поселка, в ложбинке, зажатой между довольно
крутых сопок виднелось сооружение из  брезента с двумя  отходящими  рукавами. В стороне находились два чума, обтянутых оленьими шкурами, чуть дальше что-то, похожее на вешала.
     К подъехавшему трактору вышло четверо оленеводов и пожилая женщина.  Это оказалась чумработница, есть оказывается и такая профессия. Одеты были все разномастно, кто в старом солдатском бушлате, с пришитом к нему самодельным капюшоном или в коротких куртках из нерпичьего меха до пояса.  Это зимой все меховых комбинезонах с широким воротом, через который он и одевается, с капюшоном. Снаружи мех зимнего оленя, который имеет трубчатую структуру и заполнен воздухом, внутри – мягкий летний.Когда бегаешь за оленями и становится жарко, можно высунуть из рукава руку и выставить ее через широкий ворот наружу. Остыл – обратно в рукав. Если мех внутри одежды становится мокрым, одеваешь запасной, а этот,вывернутый наизнанку, отправляется на вымерзание. Так и меняют. Нижнюю одежду в виде футболок, маек, плавок или кальсон лучше не одевать, будешь
постоянно ходить в сыром белье. А где его стирать и полоскать? Зимой, чтобы получить воду в тундре топят снег, не всегда рядом речка или ручей,да и они перемерзают. Пищу же готовят на обыкновенном примусе или керогазе, который в середине теперь уже прошлого века стоял в наших кухнях.
     Двух пожилых пастухов звали Петр Тнанкав и Максим Анкавье, мужчина средних лет назвался Григорием Этугье, а молодой парень представился как Николай Ятта. Чумработница  застеснялась посторонних людей и юркнула в чум, потом Алексей узнал, что ее имя Анна, а фамилия Рультет. Это были типичные чукчи, небольшого роста, коренастые, с немного кривоватыми ногами, с спокойным и доброжелательным взглядом раскосых глаз. В крупном городе, с ее толчеей и сумашедшим ритмом жизни,  люди тундры  терялись, поэтому и ходили про них многочисленные анекдоты. А здесь, где с детства знакома каждая ложбинка и сопка,  чувствовали себя как рыба в воде.
     Виктор представил Алексея, сказав, что привез друга помогать на забое и пошел передавать передачи, которые ему вручили родные пастухов. Петр,   оказался бригадиром, он пожал Алексею руку и сказал,-
     -Нам очень нужна помощь, предстоит в кратчайшие сроки отбраковать
и забить с сотню голов   оленей, работы хватит всем.
     Стали разгружать прицеп, все обрадовались свежему хлебу. И правда, в местной пекарне  пекли очень хороший хлеб, он был не формовой, а подовый и продавался в магазине не буханками, а на вес. В поселке можно дождаться выпечки и купить еще горячий, а здесь надо ждать оказии. Решили не откладывать и начать разбивку стада прямо сейчас. Двое пастухов выпив по кружке крепко заваренного, цвета дегтя чая с парой ломтей хлеба, направились в стадо, чтобы заменить товарищей. А те, отбив с сотню голов, погнали их к коралю. Глебовичу быстро объяснили задачу,-
     - Будешь стоять здесь и следить, чтобы в этом месте животные не прорвались, а шли к входу в рукав.
     Пришлось немного побегать, прежде чем всех оленей собрали в огороженном участке. Здесь началось главное, оленей закружили по площадке, им нельзя дать остановиться, осмотреться, испугавшись , начнут прыгать на стены, могут переломать ноги. Взлетели арканы, пойманных валили, связывали ноги и оттаскивали в сторону. Тут надо знать много мелочей, нельзя связывать переднюю левую ногу , ведь с ней рядом  сердце, с другой ногой, животное может умереть от  остановки.
       Бригадир поднял руку и закричал,- Открывай.
     Двое оленеводов открыли выход и погнали оставшихся по распадку. Эту часть стада придется какое то время пасти отдельно в другом месте, чтобы не перемешались с остальными.
     Затем  подошли к связанным рогачам, зоотехник осмотрел каждого и дал разрешение на забой.  На минуту  все замолчали, как бы прося прощения у природы, за то, что сейчас произойдет. Острыми  ножами, которые были у каждого на поясе, одним взмахом перерезали шеи.  После того, как туши обескровились, началась разделка прямо на снегу. Сначала отделялась голова с ветвистыми рогами, снимали  шкуру, камус*. Выпускались внутренности, отделяя сердце, печень и легкие. Буквально через  полчаса первая туша была подвешена на самодельный крюк из проволоки, а на примусе, в кипящую в закопченном ведре воду, были опущены оленьи языки, настоящее лакомство для гурманов.
     У Алексея может быть получалось не так быстро, но он старался и было видно, что пастухи довольны, как гость умеет снимать шкуры и потрошить.
     Затем в кораль загнали очередную партию . За четверо суток было забито больше ста голов, так что трактор едва успевал отвозить туши в поселок, там их уже ждали машины и везли  в райцентр. Пришлось повозиться с головами, надо было отделить рога, снять волосяной покров. Мозг оленя тоже лакомство.
     Все эти дни Алексей ходил с утра до вечера с руками по локоть в крови, в
забрызганных до колен кровью сапогах, снимал шкуры и потрошил, потрошил. Кому-то эта картина показалась  бы жуткой, но он с детства помогал отцу при забое  свиней, а потом сам пристрастился к охоте. Правда на охоте у человека и зверя шансы равны. У него оружие, бьющее на сотни метров, терпение – у дикого животного острейший слух и зрение, звериное чутье, когда инстинкт подсказывает опасность за километры.
     Ведь что интересно, когда даже житель мегаполиса долгое время живет в тайге один, у него тоже появляется этот инстинкт чувствовать  спиной чужой взгляд или опасность. Поэтому, первые дни в городской толчее, ты спиной и кажется кожей ощущаешь мимолетный взгляд на себе, от этого напряжения даже устаешь. Правда, потом расслабляешься и это приобретенное свойство быстро теряется.
     В последнее  утро в бригаде получилось так, что Глебович остался один,
бригадир решил перегнать стадо в другой распадок. Чумработницу отпустили на пару дней в поселок , был попутный транспорт, на нем уехал и зоотехник. Тут Алексей увидел, как с ближайшего холма к стану направляется пожилой человек. Тот был одет в короткую куртку из оленьего меха с  капюшоном , штаны из нерпы и такие же торбаса*, на поясе висел нож в потертых ножнах и еще какие-то предметы, назначение которых было ему неизвестно. На голове  малахай из шкурки головы зайца с ушками, на ребенке это смотрелось бы нормально, а здесь было немного комично. Но не хотелось обижать старого человека и Алексей сдержал улыбку.  Было видно, что шел тот издалека. Глебович поздоровался по чукотски – Еттык, нуте тымгытури-, он уже знал несколько фраз,  старик ему ответил, но так как он почти не говорил на русском,  разговор не клеился. Алексей быстро разжег примус, вскипятил чай, нарезал хлеб и открыл банку со сливочным маслом, пододвинул деревянную чашку в виде корытца с вареным мясом. Ел незнакомец не спеша. Вскоре появился Виктор, уважительно поздоровался с пришедшим. Тот окончил есть, достал трубку, набил ее табаком, закурил. Потом что то сказал другу. Тот несколько удивленно посмотрел на Алексея и перевел,-
    - Ты гостеприимно встретил старого, неизвестного тебе человека. Принял по всем законам тундры и он в благодарность расскажет тебе   сказку.
    Старик медленно курил сидя на небольшой табуреточке и тихо говорил.
Виктор переводил. Рассказывалось о человеке, который родился в краю больших лесов, в городе, где живет много людей. Через несколько фраз Глебович понял, что  говорится о нем. Где родился, как учился, поступил в
военное училище и вся его жизнь до момента этой встречи. У Алексея от волнения даже закружилась голова, заломило в висках. Он ждал, что его ждет дальше, но рассказчик замолчал и сидел с закрытыми глазами.
     - Вить, а что будет со мной дальше,- спросил Глебович ?
     - Он не имеет права передавать, что ждет человека, тот сам хозяин своей судьбы. Он, и только он, может ее изменить. Сделал хорошее – она наклонилась в одну сторону, а плохое – в другую. Алексей не мог успокоиться, в голове замелькали кадры жизни. Вот первый поход в школьную библиотеку, он тогда отучился в первом классе месяца два. На большой перемене  зашел  и попросил, чтобы его записали. Библиотекарь поначалу не хотела выдавать ему книги, узнав, что мальчуган первоклашка. Но проверив, как  бойко тот читает, разрешила выбирать на полках. Конечно, потом оказалась, что взял очень для себя сложные произведения, но никогда бы об этом не сознался. Вот удивились одноклассники, когда он зашел в класс с книгами и стал укладывать их в портфель. Им то учительница объявила, что сама поведет всех в библиотеку после того, как пройдут букварь.  Карась, пойманный на спининг, это вам не гольян или пескарь. Новогодний бал в девятом классе, первый раз его рука на нежной девичьей талии. Выпускной вечер, больше они не будут вместе. Все мелькало, как отрывки кинохроники.
    Старик еще с полчаса побыл у них, выпил кружку чая и ушел, вот уже его фигура исчезла за холмом.
     После обеда Алексей уехал в поселок с Виктором, но вечером не смог уснуть и пролежал до самого рассвета с открытыми глазами. Одна картина жизни вставала за другой, за эту он себя корил, а здесь наверное поступил правильно. Получалось правда, что ничего особенного так еще  и не сделал и надо хорошенько подумать о дальнейшей судьбе..
     Утром все завертелось, но и следующая ночь была бессонной, только под
самое утро удалось заснуть. А поселок жил в ожидании прихода китобоя с добычей. Мальчишки убегали на берег сразу после уроков и до самой темноты толкались на берегу в надежде первому увидеть корабль. Приехал с Москвы  фотокорреспондент газеты «Известия»,  ходил весь увешанный фотоаппаратами и объективами, с треногой.
      На следующий день Глебович шел мимо  поселкового клуба и решил зайти.  Увидев, что там имеется помост для штанги и гирь, не удержался и взяв 24 килограммовую гирю, покидал и половил в воздухе. К нему сразу подошли находившиеся там ребята, наверно грелись, перед тем как снова пойти караулить судно.
     - Дяденька, а как вы это делаете? – обратился к нему один из пареньков.Алексей с удовольствием показал несколько упражнений, в военном училище его первый командир курсантской роты увлекался гиревым видом спорта и многих заразил. Жаль только, ходили слухи, что  в Афганистане, куда его перевели с повышением, тот, уже будучи начальником штаба полка, попал в плен к душманам. А они, с еще живого, сняли кожу. Его отбили и умер он уже  на руках своих солдат. Потом эту банду зажали в ущелье и был негласный приказ – пленных не брать.
     Ребята взяли гири, он предложил им взять пока пудовые и начали пробывать,  у некоторых   получалось. Затем Глебович подошел к стоящим в углу брусьям и сделал свой коронный номер, который назывался соском боком. Долго над ним бился в училище, не давалось сразу это упражнение у него, да и у многих однокурсников, только после упорных тренировок, когда до самого отбоя  занимался в спортзале, покорился этот гимнастический снаряд. Пацаны с восхищением обступили Алексея, пришлось наверно с час показывать, а потом подстраховывать смельчаков. Наконец первый из них , пусть немного коряво, но выполнил упражнение. В глазах сверстников он стал  героем.
     Когда уже решил уходить, Ирина с Виктором ждали к обеду, к нему обратился мальчуган лет 7-8 и огорошил вопросом:      -А почему вы не такой как все? Первое время  Алексей не знал, что и ответить, но потом сказал:
     - Чем я отличаюсь, цветом кожи или разрезом глаз, - и внимательно посмотрел на спросившего.
    - Да нет, вы не ругаетесь матом, при вас даже взрослые не матерятся. Никто пьяным не видел, вот с нами занимаетесь. На корале,  говорят , показали, что умеете не хуже наших разделывать оленей. Серега ( это средний сын Виктора и Ирины) рассказывал, что вы столько книг и историй знаете,- на него пытливо глядели глаза уже не ребенка, а взрослого, познавшего и повидавшего очень много горя человека.
     - Меня родители таким воспитали,- только и нашелся Глебович.
     - А я свою мамку бью, когда та обижает маленького братишку, он часто
болеет и по ночам плачет. А она его лупит,  мол, не дает спать. Тогда я с ней дерусь .
     У Алексея вдруг что то защемило в груди, задергался левый глаз  и он машинально потрепал пацана по голове. Тот удивленно посмотрел на него,  наверно давно не видел такой простой ласки.  Пришлось быстрее выйти на улицу и минут двадцать походить по берегу залива, чтобы успокоиться. Вдоль кромки залива лежали валы морских водорослей, которых выбросил недавний шторм, больше всего здесь было ламинарии,  мы зовем ее морской капустой, они пружинили под ногами, как батут. За обедом не удержался и поведал эту историю , услышав от Ирины в ответ:
     - Многие семьи неполные, от пьянства люди теряют человеческий облик,умирают, замерзают, тонут. Вот увидишь, завтра «пьяная суббота, насмотришься всякого.
      За ужином уже Виктор с горечью рассказывал о массовом пьянстве. Ведь раньше ни чукчи, ни эскимосы не знали алкоголя и в их организме нет белка, который его расщепляет. Поэтому он тяжело выводится, запои длятся неделями и человек быстро спивается. Здесь одними административными мерами ничего не решишь, надо с самого детства воспитывать отвращение к этой дури, поднимать духовный уровень. Вот приняли решение продавать
водку и вино только раз в месяц и что, все напиваются до скотского состояния.  И гонят ведь бражку из всего, из чего получается.
     Утром Виктора вызвали в бригаду, надо было срочно подменить заболевшего, но пообещал долго там не задерживаться.
     На следующий день с обеда все население поселка толпилось у магазина, но только часов в пять вечера начали продавать спиртное. Ночью творилось  что то непонятное, в открытую форточку были слышны крики детей, которые бегали до самого утра и никто не загонял их домой. Оказались непривязанными несколько собачьих упряжек, которые носились по поселку и дрались между собой.
     В воскресенье Глебович встал рано, сделал небольшую зарядку и раздевшись до пояса, вышел на улицу растереться выпавшим ночью,  пока еще пушистым снегом. Боже мой. У соседних домов был такой вид, будто ночью они стали объектом налета шайки мародеров. В одних, вместо выбитых  стекол, в рамах торчали подушки, в других выдраны с петлями двери. У первого же встретившегося аборигена вместо одного из глаз лиловел огромный синяк, у второго – перебинтована голова вместе с ухом. Они с удивлением смотрели на приезжего, который  растирался снегом и фыркал от удовольствия.
     Алексей давно хотел сходить на звероферму, она располагалась в полукилометре от поселка. Когда он подошел к сетчатым галереям,  там началась раздача корма. На тележке, которую катили две женщины, стояли алюминевые баки . Двое других открывали крышки железных кормушек и большими черпаками накладывали еду. Зверьки, а это были  песцы, как он потом узнал, пород голубые, серебристые и вуаль уже ждали и повизгивали от нетерпения. Животные  полностью перешли на зимнею одежду и теперь красовались в своих роскошных нарядах. Глебович поздоровался с женщинами, те ему приветливо ответили. Из приземистого помещения, с пристроенной  к нему котельной, вышла женщина, из под повязанного на голове серого пухового оренбургского платка выбивались русые пряди. Он видел ее в поселке и знал, что это зоотехник, зовут Лидия Петровна. Шутливо приложил руку к голов-ному убору,-  Здравствуйте, разрешите посмотреть ваше хозяйство. Никогда еще не был звероферме.
      Та посмотрела на него и ответила,-
     - Встаньте ногами в ванночку с дезинфицирующим раствором, а я  сейчас
вынесу вам спецодежду.
      - А чем вы кормите зверьков,- спросил Алексей, уже в накинутом на пле-
чи халате.
      - Пойдемте, я сначала покажу кормоцех, вот в эту дверь,- внутри было тепло, но неприятно пахло прогорклым жиром , несвежей рыбой.
     - Трудно с персоналом, могут на несколько дней уйти в запой, да средств дезинфекции не всегда хватает. Вот в  этих мясорубках превращаем в фарш мясо, рыбу, моржовый, нерпичий или китовый жир. Добавляем костную муку и витамины. Сейчас тяжело, все на исходе. Животным нужно свежее мясо и жир, чтобы зимний волос набрал густоту и блеск. От этого зависит цена на пушном аукционе. Пойдемте, я покажу шеды*,- они вышли на улицу и подошли у двухэтажным сетчатым сооружениям.
     Несмотря, что это было расположено на свежем воздухе, стоял резкий звериный запах. Увидев, как Алексей поморщился, зоотехник улыбнулась.
     - Это издержки производства, были бы опилки, но где их взять, не «материк». Там проще, вытряхнул поддон , почистил и все в норме,- она подошла к одной из клеток и постучала пальцем по ней. Из отверстия в перегородке клетки высунулась острая лисья мордашка.
     - Здесь, в этом ряду- маточное поголовье, все клетки с гнездовыми отделениями. Самочке уже пять лет, она моя любимица.
     Алексею было все подробно рассказано и показано, и он ушел довольный. Появилась даже мысль, а не заняться ли этим делом на гражданке. Еще во время службы в Приморье на многих «точках» держали пойманных лисят, енотов, барсуков, но  к зиме  забивали. А ведь поймать мордушей* или подъемником* ведро озерных гольянов не составит больших трудов, на мясокомбинате за копейки продают отходы. Стоит  об этом подумать. 
     После обеда, когда решал чем заняться, в комнату не зашел, а скорее влетел Серега и с порога закричал,-  Дядя Леша, китобой входит в бухту,- и тут же выскочил на улицу.
     Быстро одевшись, Алексей взял фотоаппарат пошел на берег, там уже толпился народ, все обсуждали новость. Было видно входившее судно с гарпунной пушкой на носу, которое на тросах буксировало за собой две туши. Вскоре оно подошло и встало на рейде, на борту читалось название-
«Звездный». На берегу уже суетились экипажи двух вельботов*, устанавливали привезенные из гаража на тележках лодочные моторы, на каждый по два мощных «Кавасаки», таких  еще не видел. Выглядели они мощно,  намного сильнее известных ему «Нептунов» и «Вихрей». Лодки отошли и вскоре один из китов был подтянут к самому берегу. Подъехал гусеничный трактор ДТ-75, на хвосте морского исполина закрепили трос и вот он уже на разделочной площадке. Затем также сноровисто вытащили и второго. Из тел, цвета мокрого асфальта, в отметинах от живших на коже когда то в южных морях всяких присасывающих  ракушек и паразитов, торчали гарпуны.
     Теперь уже точно весь поселок был здесь, фотокорреспондент щелкал то одним, то другим фотоаппаратом, менял объективы. Пришли участники местного фольклорного  ансамбля в национальных костюмах -  в украшенных разноцветными кусочками меха и расшитых бисером коротких кухлянках и торбасах. Каждый узор и орнамент имеет смысл и знающий человек может его легко прочесть. Один из них, в ситцевой камлейке ( на окантовку одной камлейки может уйти более сотни песцовых лапок) поверх кухлянки, наверное руководитель, поднял над головой бубен и зазвучали ритмичные удары. Поражала пластика танцоров, в их движениях легко угадывалось то полет чаек, то сцены охоты на море .
     Затем выступил заведующий отделением совхоза и началось самое главное. Первый надрез поручили сделать самому уважаемому охотнику, тот взял в руки флейшер и провел первую линию на теле морского исполина. Под кожей, толщиной с  хорошею подошву,  виднелся слой жира, отдающего желтизной, сантиметров с пятнадцать, именно он спасает животное от холодов арктических морей и жары тропических. Глубже находилось крупноволокнистое мясо, обычного красного цвета. Небольшой кусок шкуры нарезали на мелкие  кусочки (блюдо из сырой кожи называется мантак) и раздали всем присутствующим по ломтику, который надо было положить в рот и жевать, а потом проглотить. Это был своеобразный обряд освящения.
     К начавшему разделку  подошли еще несколько человек, надрезали большой кусок и зацепили его крюком с тросом, присоединенного к лебедке. Та заработала и пласт кожи  шириной с два метра и жиром, толщиной с хорошую буханку, который продолжали подрезать, стал отделяться от тела кита. Его затянули в тракторный прицеп и у хвоста отрезали. Так пласт за пластом с кита сняли кожу с жиром и отвезли на жиротопку. Затем подошли все и начали вырезать ножами куски мяса. Сначала надо было отвезти две тележки на звероферму, а затем  каждой семье  разрешалось взять килограммов 20-30 мяса. Ему тоже дали в руки кусок железной арматуры, изогнутой буквой «Г». Короткий отрезок втыкался в тушу, где отрезался кусок , длинный – служил рукояткой для переноски . Скоро от первого исполина остались лишь  внутренности, позвонок  с ребрами и лицевые пластины головы.
       Алексей в два приема отнес бачки с мясом в дом, в это время остатками китовой туши желающими набивались стоящие в невдалеке  железные бочки. У каждой семьи, держащей упряжку собак, их было не меньше 10-15.
     Трактор подцепил  почти скелет и потащил на кладбище китов. Принялись за второй и тут случилось непредвиденное. Из распоротого живота мощным давлением выбросила китенка,  небесно-голубого цвета и длиной с полтора метра. Казалось, что он жив. По крайней мере глаза малыша были открытыми и ясными. Все накинулись на матросов с китобойного судна, несколько человек из них съехало на берег. Те только разводили руками, мол в воде не видно, самка или самец, да и не время рожать. Настроение у всех сразу испортилось. Но надо было заканчивать работу и  потихоньку снова взялись за ножи. Уже стемнело, протянули гирлянду лампочек от дизельной и она осветила место разделки. Глебович не стал больше ничего делать и взяв мальчишек, которые тоже здесь  помогали, пошел с ними домой. Утром на мясорубке сам накрутил целый тазик фарша, пришлось пропустить его два раза – после первого было еще жестковато. Но после добавления свиного сала, лука и чеснока получалось отменно. Котлеты вышли у него большие, с хорошую мужскую ладонь и вот уже обваленные в муке приятно шкворчат на сковороде. Съел таких парочку, запил кружкой крепкого чая и любая тяжелая работа нипочем.
     Да, киты  принесены в жертву, но теперь на звероферме песцам и лисам вволю достанется свежее мясо и жир, легко перенесут суровую чукотскую зиму с ее холодами, пургами, коротким световым днем. Люди получат хорошую зарплату и могут, хоть на короткий промежуток, уверенней смотреть в будущее. Все упряжки тоже обеспечены кормом и охотники  отправятся на промысел в свои угодья. Можно меньше добывать моржей только ради мяса, кормов хватает, пусть растет поголовье этих животных.
    Через день Алексей стал собираться в обратную дорогу, ему подарили пыжиковую шапку, камуса на пошив торбасов и резиновую лодку.
     И вот звук вертолета, он сел и снова весь поселок здесь. Даже в школе объявили большую перемену. Глебович обнял Виктору, Ирину, потормошил их сыновей. Подошли ребята, которых он учил обращаться с гирями и брусьями, по взрослому жали руку и просили приезжать еще.
     Объявили посадку, винтокрылая машина сделала круг, замелькали внизу маленькие домики и  огромная бухта,  затем пошли присыпанные горные пики и распадки между ними. В аэропорту Провидения он провел недолго и уже через пару часов летел на трудяге АН-24 до Анадыря. И скорее всего не знал, что это его последняя поездка на Север. Правда этот край будет всегда в его сердце и он даже начнет писать стихи про вечные туманы и живущих здесь людях, об их крепких и надежных  характерах.
*кедровый стланик  -  вечно-зеленый хвойный кустарник, ветки которого переплетаясь
                создают непроходимые заросли, орешки очень мелкие, но вкусные.
* красная рыба          - рыба лососевых пород.
* кораль                - этим словом называют и сооружение и саму отбивку и отбраковку
                стада.
*чумработница         - женщина в бригаде, на которую возлагаются работы по приготов-
                лению пищи, ремонту одежды.
*кухлянка                - верхняя меховая одежда, обычно из оленьего меха.
*торбаса                - меховая обувь, зимняя шьется из оленьего камуса, осенняя – из
                шкуры нерпы.
* камлейка                - верхняя одежда из ткани, часто окантованная мехом.
* камус                - мех оленя, снятый с ноги животного, от копыта до колена, очень
                плотный и устойчивый к истиранию.
*шеды                - клетки для содержания пушных животных.
* мордуша                - рыбацкая снасть из сетки, внутрь которой ложится приманка.
* вельбот                - устойчивая килевая  лодка, может ходить под веслами, а также
                с мотором.
* флейшер                - нож изогнутой формы для разделки китов, имеет  деревянную               
                рукоятку, длиной до полутора метра.
* пыжик                - мех только что родившего олененка, очень нежный и пушистый.


Рецензии
Замечательная зарисовка. Давно не видел бытописание людей другого уклада жизни с такими подробностями. Такое не придумаешь. Респект.

Мне довелось служить в Амурской области (п.Зейск)желдорвойска, БАМ строили. Об этом периоде у меня есть сборник "Рассказы Жоры Пенкина. ч.2. Армия".

Удачи.

С уважением.

Евгений Пекки   02.01.2022 09:14     Заявить о нарушении
Описано без прикрас моя поездка на Чукотку в мои отпуска. Билет то был бесплатный.. Кто летал на Черное море, а я на берега Берингово..

Владимир Шевченко   02.01.2022 10:14   Заявить о нарушении
На это произведение написано 19 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.