Признание

Свой скромный, но до ужаса отвратительный рассказ, хочу начать с того, как вообще докатился до такой жизни. Жил в простой семье, ни в чем себе не отказывал, ни в чем не имел нужды. Почему свою жизнь довел до такого кошмара? – ума не приложу. Мне стало стыдно смотреть на себя в зеркало, потому что именно в нем я встречал свои глаза, наполненные страхом, ужасом и хитрой издевкой.
Множество раз я признавался себе в том, что со всем этим пора покончить, но, увы, так как по жизни трус. Да-да, именно трус. Я боялся признания и призрения, непонимания, а самое главное наказания. Пусть лучше уж кара Божья, чем суд. Суд, эти полные залы ненавидящих тебя людишек, этот крик, душу раздирающий крик; лязг наручников, на моих искусных руках, созданных для творения, для страсти; стук судебного молоточка, маленького и легкого на вид, но производящего холодящий кровь стук, стук смертельного приговора!
Нет, человечество никогда не сможет понять и простить, грех, мой грех, что опускает душу в преисподнюю, а меня самого возносит к вечной славе. Никто не в силах понять насколько я прав. Я никогда не понесу наказания за свою правоту, будьте в этом уверены.

                *  *  *

Вот так начал свой рассказ мой попутчик. Дорога, предстоящая нам была долгой и длинной, он продолжал свой удивительный рассказ и я с каждым новым его словом все больше и больше ему завидовал. Хотя уже через некоторое время, нескрываемая мною, зависть, переросла в ненависть, при большом желании до нее можно было бы дотронуться и ощутить всю остроту. Но моего попутчика это событие нисколько не смущало и не настораживало, его полная отрешенность от мира сего поражала, как меня самого, так и мой разум.
Я не понимал, да и не понимаю до сих пор, сколько и откуда у людей столько злобы? Как позволительно?..
Он, мой попутчик и рассказчик, любил женщин, любил через ненависть. Он никого не насиловал, он привлекал, обвораживал, пользовался и …

                ПОХОТЛИВАЯ УЛЫБКА

Вначале я обратил свое внимание лишь на ее ноги, растущие казалось от ушей, в прямом смысле того слова и на точеную фигурку. Ее лицо было не менее прекрасным. Долгое время я оценивал каждый пласточек этого тела отдельно, смаковал как выдержанное годами вино. Ее маленькая упругая грудь и такая же аккуратная попочка приводили в неописуемый экстаз. Походка, эта походка сводила с ума, ее изящный зад покачивался из стороны в сторону, производя дуновение осеннего ветерка.
Она настолько заинтересовала меня, что я вскоре потерял ночной покой и сон, я ждал, когда же я, наконец, смогу обнять эту нежную талию, дотронуться в легком затяжном поцелуе до ее прелестных маленьких губ, кончика мочки уха. Расстегивать воротничок кофточки и целовать мягкую ароматную кожу, с нежностью и изяществом дотронуться до груди, сжать эту маленькую прелесть, так сильно, чтобы взыграла кровь, обнять губами, лаская языком этот крохотный грудной сосочек. Под милое подмяукывание и постанывание опускаться в ласках все ниже и ниже, целовать этот округлый животик, стройные ножки, не оставляя свободным от поцелуев ни один кусочек этого молодого тела.
Но это были только мечты, пока мечты, но им суждено сбыться. Лишь вопрос – когда?
И вот этот день наступил. Был простой ничем себя неукрасивший сентябрьский вечер, она сама подошла ко мне, широко улыбаясь белозубой улыбкой. Джинсовая мини чуть прикрывала ее изящную попу, белый свитерок предугадывал упругую грудь. Распущенные светлые волосы, слегка завитые в мелкую стружку, довершали изящество картины с натуры.
Во мне тут же проснулось неугасимое желание, я еле мог сдерживать себя, чтобы не наброситься с ласками и поцелуями, мне казалось, что я вот уже притянул ее к себе, откинул упавшую на лицо прядь волос и жадно ворвался с поцелуем в чуть приоткрытые губы…
Она спросила сигарету, все так же кокетливо улыбаясь. Протянутая мною сигаретка тонкими длинными пальчиками с причудливым маникюром перекочевала в маленький ротик, я поднес зажигалку, она затянулась, обнажив на скулах две маленькие ямочки, струйка выпущенного ею дыма непринужденно, но метко покатилось мне в лицо. После недолгих обменов комплиментами, она согласилась составить мне компанию и пообедать в моем обществе. Я неловко и робко обнял ее за талию, и мы двинулись в путь.
В кафешке мы заказали мартини с колой, говорил по большей части я один, а она … улыбалась. Я позвонил в отель, в котором заранее снял номер под нечаянную встречу, попросил все приготовить к моему приходу. Мне, почему-то, казалось, что она не должна меня оттолкнуть. Мои суеверия оказались не напрасными.
Мы вошли в номер, я усадил ее на табурет в прихожей, присев на корточки дотронулся до этих ровных точеных ножек и заглянул исподлобья ей в глаза – они улыбались, как и она сама впрочем, тоже. Моя спутница запрокинула голову назад. Я медленно расстегивал кожаные сапожки, продлевая эмоции, которые накатили на меня. Встав в полный рост, я взял ее за руки и резко притянул девушку к себе, некоторое время мы просто стояли, смотрели друг на друга и молчали, она до сих пор улыбалась. Я поднял ее на руки и внес в темную комнату.
Мрак гостиничного номера ласкал эти два обнаженных тела, время от времени извивающихся в экстазе любовного танца. Мое тело гордо вздымалось и непринужденно падало на ее хрупкую фигуру, мои губы ласкали лицо, шею, грудь, лишь липкий пот разделял близость наших тел. Нащупав под подушкой то, что искал, я подумал – ведь и ты тоже хочешь наслаждения, но еще слишком рано!.. Со всей, подвластной мне нежностью, мы играли в игру под названием любовь, никто не мог помешать нам, никто не хотел, лишь он… Еще крепче я сжал то, что покоилось и ждало своего часа, минуты, секунды, что было спрятано от чужих глаз и назойливых непонимающих взглядов, его блестящая горячая сталь, накапливала остроту и ненависть и ждала этой молодой сочной крови. Но, еще рано… так мне казалось.
 Наступали последние роковые минуты, последние эпизоды экстаза, семя вырвалось дружной толпой сперматозоидов и ворвалось в открытую дверцу лона, этой маленькой ласковой пещерки. В этот самый момент, не дав совладать с эмоциями и приливом энергии извне, дорогой клинок со смелостью вторгнулся в девичью плоть. Она взвыла, как обиженный щенок, не понимая, что происходит, ее глазки метались из стороны в сторону, ища пристанища и опоры. Я сжал ее шею и уже не крик, а хриплый стон вырывался из когда-то улыбчивых губ. Теплая и густая кровь заливала ложе любовной страсти.
Улыбка появилась на моем доселе скучном лице – она мертва! Я достиг, чего хотел, о чем мечтал. Оставалась не сильно приятная работенка – убрать следы преступления, стереть эту веху истории, стереть навсегда. Я поднял с кровати это безжизненное тело, еще теплое, но менее привлекательное и отнес в ванную комнату. Положив тело в ванну, я отступил, чтобы в последний раз насладиться своей работой. Она по-прежнему была красива, нет слов, ее густые волосы ниспадали на когда-то упругую грудь, губы были чуть приоткрыты, как будто она хочет что-то сказать, прошептать тихим голоском – Спасибо! Нет больше той прекрасной улыбки, обнажающей ряд белых зубов. Серые, наполненные страхом глаза, молящие о пощаде со слезинками в уголках, размывающими косметику. Она прекрасна, до сих пор, даже в этом минимализме и ничтожности. Как жаль, что с нею никто, и даже я, не смогу предаться моментам любовной игры.
Кислота с бульканьем наполняла ванну, попадая на тело, она будоражила уродливые пузыри, унося в неизвестность красоту женского тела, вылив все до последней капли я почувствовал отвращение, противная вонь наполняла маленькую ванную комнату, зажав нос платком я удалился. Кровь до сих пор пульсировала в моих жилах, сложив в мусорные пакеты ее одежду и постельное белье, пришлось перестелить кровать в гостиничное тряпье и замыть капли свернувшейся крови на полу и спинке кровати. Неплохо бы и вздремнуть, подумал я и откинулся на кровать.
Проснувшись, я проследовал в ванную комнату, где покоилось мерзкое бесформенное месиво, ранее девушка с похотливой белозубой улыбкой. Включив горячую воду, я еще раз задумался – до чего же удивительная вещь жизнь, ополоснув ванну и вымыв ее гостиничным шампунем я снова улыбнулся. Убрав все следы преступления и былого наслаждения, прихватив мусорные мешки, я вышел в фойе, опустив мешки в мусоропровод, поспешил к нежданно подъехавшему лифту. Я нажал на единичку, он медленно затворил дверки и молча, понес меня вниз.
 У стойки меня встретил старый портье:
-- Вечер добрый, я надеюсь, вам нравится у нас? Как провели время?
-- Спасибо! Все просто замечательно, на качество ваших номеров жаловаться не приходится. А в остальном, впрочем, это уже не важно.
-- А как ваша спутница? Еще спит?
Я знал, что она ему приглянулась. Старый плут, знает толк в женщинах! Но, увы, встретить эту девушку ему не удастся. Никогда!
-- Она ушла рано утром, разве вы не заметили?
-- О-о-о! Как жаль. Я отлучался, казалось только на минутку. Что же, заходите к нам еще и желательно с подружкой, побалуете старика.
-- С удовольствием! – ответил я, улыбнувшись, положил ключи на стойку и вышел через широко распахнувшиеся автоматические двери.

                *  *  *

Холодный осенний ветер хлынул в лицо, довольный собою молодой человек запахнул на ходу полы плаща, раздуваемые в разные стороны пронизывающим и холодным осенним ветром, приподнял воротник и уверенной походкой шагнул в следующий этап жизни. За пазухой плаща покоился вдоволь наигравшийся и удовлетворенный, отливающий завидной сталью клинок. Улыбка озаряла лицо человека, только что совершившего убийство, но, увы, он не будет никогда пойман и наказан. А это уже совершенно другая история.
Историю за историей мой попутчик неторопливо выкладывал мне, иногда задумываясь и улыбаясь, останавливаясь лишь тогда, когда видел, что я не поспеваю записать. В тот момент, мне казалось, как все-таки хорошо, что он именно мой попутчик, ведь я смогу написать удивительную книгу, бестселлер. Мне почему-то не везло на литературном поприще, мои работы не ценились так хорошо, как произведения коллег по ремеслу. И тут такая удача…

                ЗНАКОМСТВО

Был ноябрь месяц, совсем недавно выпал первый пушистый снег, мороз с незавидной щедростью уже холодил лицо. Спокойной походкой я прогуливался по городу, ища очередную жертву. Улыбка уже давно исчезла с моего лица, удовлетворенности в жизни не чувствовалось. Деньги – радости не приносили, скорее обязанность, обязанность их тратить, способность устроить жизнь так, как хочешь. И вот в этот самый момент, когда моя голова была занята этой ерундой, я увидел ее.
Стройная худощавая фигура, я предпочитаю именно таких, наверное, именно поэтому мой взгляд и задержался именно на ней. В ней все было просто и идеально – длинные и стройные ноги, хрупкая и утонченная талия, не менее упругая грудь средних размеров, скромные, чуть поджатые губки, балтийский прямой нос, светлые крашеные волосы. Самое привлекательное в ней, это ее глаза, взглянув в них, сразу же замечаешь в них какую-то нескрываемую злость, зависть, но в тоже самое время и доброту. Она не шла, скорее, плыла, бороздя легкий пушистый снег.
Надо было срочно что-то придумать, догнать, о чем-нибудь завести разговор, ее никак нельзя упустить, но как назло ничего не приходило на ум. Я ускорил шаг, будь, что будет. Она остановилась у витрины кафе, поправила прическу и … бархатная черная перчатка выскользнула из руки и с легкостью пожелтевшего листа опустилась на припорошенный снегом тротуар. Вот сей прекрасный случай, называемый судьбою; я бросился на встречу к этой судьбе, как к единственной и спасительной надежде, едва не сбив с ног, проходящую мимо, дряхлую старушенцию. Подавая перчатку даме моих стремлений мысли, я заглянул еще раз в эти глаза. О, Боже, сколько же в них энергии, в этих карих, почти черных глазах…
-- Мадам, вы обронили!
-- Мерси! Как вы любезны.
Ее пронзительный взгляд задержался на моем лице, я даже почувствовал, как ее скользящий взгляд с быстротою успел оббежать вокруг меня. Скорее всего, я ее устроил, она улыбнулась, маленькая и скромная улыбка, как говорят, без зубов. Скромная улыбка и таинственная незнакомка…
-- Вы не будете против составить мне компанию для маленькой чашечки кофе? Разумеется, в качестве благодарности, в наше время редко встречаешь таких джентльменов – предложила она.
Вот это ход. Признаться честно, такого исхода событий я не ожидал. Кто же кого пытается насадить на крючок – я ее или она меня?! Конечно же, я не мог отказаться.
-- Буду только рад. С вами хоть на край света!
 Комплимент пришелся ей по вкусу, она вошла в распахнутую мною дверь, девушка мягко, осторожно делая каждый шаг, как крадущаяся в преследовании жертвы кошка,  ступала на давно неполированный паркет. Мы подошли к столику, что спрятался в самом темном уголке кафе. Когда нам принесли заказ я вновь заглянул в эти глаза, в них было … что-то пугающее, но в то же самое время притягивающие. Она заговорила первая:
-- Не пора ли нам познакомиться? Мое имя редкое для этих мест, но это очень длинная история и я не думаю, что она вам будет интересна. Быть может, я вам ее расскажу, но не сегодня.
Очень интересный и смелый подход, подумал я, она, еще толком не узнав, что я за птица, набивается на следующую встречу. Мы мило беседовали, как вдруг она сказала:
-- Знаете, я все-таки расскажу вам историю своего имени, так не хочется откладывать на потом, если это можно сделать сейчас. И она начала свой рассказ, я слушал ее очень внимательно, не отрывая своего взгляда от ее глаз. Еще в довоенные годы, я имею в виду вторую мировую, мои родители эмигрировали с одной очень маленькой страны, тогда была сложная политическая ситуация, ее оккупировали, мои родители держали сеть торговых лавок, и дабы не быть преследуемыми по тогдашним вновь введенным законам эмигрировали. Сейчас на моей, вернее, на родине моих родителей, снова все в порядке – это свободное и независимое государство. Я там никогда не была. Родилась я здесь, а назвали меня в честь бабушки. Даже знаю несколько песен, мама любила мне петь на ночь. А еще я знаю русский, это родной язык моего отца.
-- Извиняюсь, что перебиваю. Вы знаете русский? Это же так прекрасно, я просто мечтал встретить кого-то, кто знает этот язык. У меня русские корни, моя мать родом из России, тогда только она называлась иначе, вроде бы Союз Республик.
-- Да, вы почти правы. Россия тогда называлась СССР – союз социалистических советских республик, или как-то так.

                *  *  *

Удивительное чувство охватило моего героя, доселе скованный человек, мечтающий удовлетворить свою плоть, вдруг переменился, словно изменив взгляды на жизнь, на все происходящее. Что-то неведомое тянуло его к этой женщине, интересно то, что это была не похоть, он напрочь забыл о ней.

                *  *  *

-- Не может этого быть. Неужели мне наконец-то повезло и в этом маленьком, Богом забытом городке я встретила того, кто знает русский. Теперь понятно, откуда это джентльменство, у вас это в крови.
-- Вы не поверите, но я тоже в восторге от этой встречи. Извините за нескромный вопрос – чем вы занимаетесь, может, продолжаете дело начатое родителями?
-- Знаете, отец действительно продолжал заниматься торговлей здесь, этот бизнес, приносил бы неплохой доход и сейчас, но, к сожалению, все закончилось очень быстро, почти сразу как родители переехали сюда. Мать не смогла пережить разлуку с родиной, долго и мучительно болела, а вскоре и умерла. Отец продолжал дело, пока я училась, потом все переписал на меня и уехал обратно на родину. Я осталась здесь, ведь я здесь родилась, для меня это моя родина. Он меня понял и не стал настаивать.
Бизнес не для меня, поэтому я работаю учительницей, а денег от проданного дела хватает на то, чтобы выглядеть, как богатая дама. Я вообще люблю детей, вот только своих нет времени завести.
-- Вы замужем? – почему-то, вдруг, спросил я.
Странным показался мне мой же вопрос, доселе меня никогда не интересовала чужая жизнь. Может, я начинаю влюбляться? Скорее прочь эти мысли.
-- А пойдемте ко мне! – предложила моя собеседница, игнорируя мой вопрос.
В воздухе повисла долгая, томящая душу пауза, я не знал, что ответить, никогда ранее меня не приглашали, обычно это делал я.
-- Я даже не знаю, удобно ли это?
-- А как же на счет того, что со мною вы хоть на край света готовы идти?! Доверьтесь мне, прошу вас. Я обещаю вам сказку, а русские сказки, знаете ли, всегда хорошо заканчиваются.

                *  *  *

Он расплатился за кофе, хотя его спутница и протестовала. Если не брать во внимание то, что представляет о себе наш герой, вполне можно подумать, что это просто влюбленная пара, которая знает друг друга уже не первый день. Обычно знакомство с моим собеседником надолго не затягивалось, очень быстро на мягких лапах кралась смерть…

                *  *  *

Приехав к ней, я чуть было не лишился дара речи от удивления, увидев «маленький» домик, про который мне так искусно рассказали в такси. Доселе очень общительный, я почему-то вдруг осознал всю свою нерешительность этой встречи, свою скованность, так хотелось перейти на «ты», но я все не мог решиться сказать, предложить это. И тогда это сделала она... Она обвила мою шею руками, нежно ущипнула зубами мочку моего уха и тихо опьяняюще прошептала:
-- Ты же ведь меня хочешь, правда? Я тоже. Моя киска давно уже ждет такого, как ты. Я буду тебя сегодня любить и ласкать, я обещаю – тебе будет хорошо. Ни чего не говори и не делай, я сама…
Промолвив эту трогательную и не менее возбуждающую речь, девушка опустилась передо мною на колени, а я все так же стоял, как будто оглушенный и ничего непонимающий. Она дотронулась до того места, да, именно до того, вы меня правильно поняли, оценивающим взглядом взглянув на меня все теми же бесстрастными карими глазами, она принялась расстегивать молнию брюк, мой малыш уже был в состоянии эрекции, как же мало надо для счастья. Брюки упали на пол, моя спутница аккуратно оттянула трусы и опустила вслед за брюками. Мой фаллос угрожающе смотрел ей в лицо, но она, похоже, этого не испугалась, скорее наоборот, ее горячий и мокрый язык дотронулся до головки, нежными скользящими движениями она массировала мой инструмент. Обхватив его такими же горячими губами, она заглотила практически весь член и томными размеренными движениями стала производить процедуру «вперед-назад», не прекращая постоянно работать языком.
Осмелюсь признаться, девушка воистину знала толк в профессиональном искусстве минета. Я кончил ей в рот, она сглотнула и продолжила высасывать, словно ценный напиток богов, сперму из моего члена. Облизнув маленькую капельку густой спермы с губы она улыбнулась. 
Уже смеркалось, как быстро летит время, я лежал на большой двуспальной кровати полностью обнаженный, во всей своей красоте рядом стояла она… вот-вот готовая приступить к делу, на ней было кружевное белье; плавными движениями она сняла лиф, из-за которого вынырнули две спелые груди, размера третьего, соски уже набухли и стояли торчком, как пара оловянных солдатиков. Теми же плавными неспешными движениями ее пальчики принялись за трусики, это был своего рода стриптиз, без музыки, да она и не нужна была здесь. Стянув трусики она обнажила моему взору полоску выбритого ежика вдоль половых губ, уже чуть приоткрывшихся и влажных. Она дотронулась до своей киски пальчиком и раздвинула створки пещерки, чтобы я мог рассмотреть и заценить эту красоту. Желание еще сильнее охватило меня всего, мой томагавк был готов к бою.
Это не девушка, это просто богиня секса, она взобралась на меня сверху, направила рукой моего братца к себе в дырочку и стала медленно и томно ездить по моему стволу. Мгновение и она взвилась, мелкая дрожь охватила ее прекрасное тело, содрогаясь в конвульсиях, она не переставала выполнять роль наездницы, она кончила, близился и мой финал, я чувствовал, как сперма вот уже подступает к извержению. Еще с минуту она каталась на мне пока не почувствовала, как мои соки залили ее мохнатую мышку.

                *  *  *

Ночь прошла в бешеных ритмах любовного танца, проснувшись утром он заметил рядом с собою местечко со скомканной простыней. И тут он осознал – она жива! Впервые за всю историю своей любви, жертва осталась жива и он даже не жалел об этом, скорее наоборот, радовался. Он задумался, почему-то ему вдруг расхотелось ее убивать. А возможно, это действительно любовь? Он решил – пусть будет пока все так, как есть, время покажет и расставит все точки над «i».
Время, именно оно подскажет, когда острая сталь клинка полоснет это тонкое горлышко, да-да, именно так она уйдет в мир вечных призраков любви, он уже все для себя решил. А пока его ожидал завтрак в постель. Они еще какое-то время говорили о прошедшей ночи, о том, как им обоим было хорошо, о том, что ее два дня не будет в городе, а потом она предложила остаться у него. На миг мой собеседник почувствовал себя в роли жертвы…
   Прошло два дня.
Она появилась на пороге в строгом сером костюме, собранные в пучок волосы еще более подчеркивали ее строгий вид. Маленькие аккуратненькие очки, сквозь линзы которых просматривались карие, ничего хорошего непредвещающие глаза, глаза объятые пеленой сексуального желания и страсти.

                *  *  *

-- Милая, я ужасно соскучился! Ты как раз вовремя, я только подумал о тебе, вернее о нас. Признаться честно, я никогда не думал, что когда-нибудь моей любовницей станет училка.
-- Ты думаешь, мы уже любовники? – она рассмеялась мне в глаза. – Глупенький! Ладно, не буду тебя разочаровывать, возможно, кто знает, мы еще будем любовниками.
-- Я безумно проголодался, причем в обоих случаях. Я хочу тебя!
-- Потерпи! Чем больше жажды, тем страстнее будет наше второе занятие. Поверь.
-- Сколько мужчин было у тебя до меня?
-- Я никогда не считала. Может, двадцать, может, немногим больше, но таких, как ты я еще не встречала. В тебе есть что-то особенное, какая-то изюминка, я, правда, пока не могу разобраться, что в тебе загадочного.

                *  *  *

Она и предположить не могла, что именно загадочное в нем, в страстном любовнике, казалось в любящем ее человеке. Она не знала, что та загадка кроется в ее смерти, смерти в любовном экстазе…
Поезд медленно проходил опасный этап пути, постукивая мерным шагом о рельсы, издавая на стыках, привычные всем – ту-ту-туфф!, ту-ту-туфф! За окном вагона, несмотря на медленный ход, мелькали деревья, а рассказ моего попутчика продолжался. На мгновение мне стало жаль его, и я снова стал ему завидовать – почему мне никогда не попалась столь сексуальная и страстная особа. Он на время забыл о клинке с блестящей острой сталью, который давно уже не грела кровь, горячая женская кровь.

                ДУРНУШКА

Сегодня он пошел на работу вместе с нею, он настолько привык к ней, к их отношениям, что и часа разлуки хватало настолько, чтобы впасть в депрессию. Лекция по истории, которую она читала сегодня была особенна, интересна, времена Римской Империи, великий и беспощадный Нерон, который подверг мученической смерти христиан. Живые факелы горели за веру…
Слушая, он невольно заметил, как одна из девушек-школьниц не то, что смотрит, а пристально изучает его. Темноволосая девушка, ничем непримечательная. Он ей подмигнул, она улыбнулась – история сюжета, стара, как этот мир.  В следующее мгновение неизвестно откуда прикатилась идея – вот кем я могу порадовать свой клинок! Эта неопытная дурнушка уже попалась в мои сети, сама того не зная.  Скорее всего у столь молодой особы еще не было мужчин, подумал он и вновь вернулся к восприятию лекционного материала.
После окончания лекции он поспешил выйти первым из аудитории, дабы не встречаться и ничего не обсуждать с дамой своего нечаянного поклонения. Захотелось молодой плоти и крови, инстинкт, инстинкт зверя, убийцы. Они встретились у здания колледжа, обменялись стандартными фразами, и дело приняло ожидаемый оборот.
Медленной прогуливающейся походкой они брели по городу, болтая ни о чем, он думал о предстоящем вечере и поэтому не слушал ее болтовню. За пазухой сильно пульсировало, не сердце, он, дорогой друг, который сегодня вдоволь удовлетворит жажду. Жажду горячей крови.
… И вот наступил долгожданный вечер.  Они танцевали, пили, говорили, смеялись и вот уже подымаются в лифте, его руки сплелись с ее, губы слились в легком незатяжном поцелуе, но чувствовалась какая-то скованность спутницы.
               
                *  *  *

-- Что с тобою? – спросил я.
Ее голова лежала на моем плече, а моя рука изведывала неизвестные дали – я ласкал ее грудь, которая медленно наливалась соком.
-- Все в порядке. Просто, не знаю, как и сказать, я, ну, невинна. Но мне этого очень хочется. Многие мои подружки уже, ну у них уже было это, у некоторых даже не раз.
-- Не волнуйся. Я постараюсь, чтобы тебе не было больно. Тебе понравиться. Ведь ты мне веришь?
-- Да, да. Конечно. Я бы не пошла с тобою, если бы думала иначе. Ты выглядишь таким сильным, я еще на лекции обратила на тебя внимание.

                *  *  *

Распахнувшиеся двери лифта прервали их разговор. Они вышли, его спутница чуть покачивалась, скорее всего, от выпитого спиртного. Зайдя в номер и остановившись посреди комнаты, их губы слились в теплом, скорее даже в жарком открытом поцелуе. Его руки скользили по телу девушки, обнажая ее фигуру на пути следования. Одной рукой он ласкал сосок груди, а другой пробрался к этому невинному лону, чуть приоткрыв пальцами вход он нащупал маленький, но уже возбужденный бугорок. Поглаживая клитор, он возбуждал свою спутницу, она стонала, она уже была готова отдаться, отдаться полностью…
 Он опустился на колени и его язык вошел в приоткрытую пещерку, ее тело извивалось от наслаждения, пот покрывал ее спину, ягодицы, грудь. Притянув девушку к себе, мой герой опустил ее на пол, клинок ожидал своего часа, ждал пока мощный зверь, не пробьет путь в неизведанные просторы этого юного тела.
Резко и сильно входил в нее его зверь, она извивалась, билась в конвульсиях, царапала острыми ногтями его спину, но он не хотел обращать на это внимания, дождавшись, когда первая струя спермы ворвалась густым потоком вглубь ее вагины, острый нож молниеносно прорвал кожу и с хрустом вошел в левую грудь. Истошный крик, вырывающийся из ее губ, приглушали ее же одежда и прекрасный Шопен.

                УЖАС ЗЕРКАЛА

С дамой своего неожиданного обожания я встретился поздно вечером следующего дня, она очень соскучилась, как и я, увы, но почему-то, именно это я и не мог понять в себе. Она меня ждала и неплохо приготовилась – свежая постель, застеленная в светло-розовые тона, призывающая к скорейшей интимной близости.
-- Ты соскучился по мне, милый?
-- Да! – это все, что я смог ответить, мне хотелось действий, а не слов. Почему-то именно сегодня, мой дорогой друг, стальной клинок, вел себя совершенно иначе, складывалось впечатление, что он вот-вот вырвется наружу и будет способен вершить свое великое дело без помощи хозяина.
Да и мне, сегодня не хотелось любви, скорее жертвы. Скорей бы… я обнял ее, наши губы слились в жадном французском поцелуе, покусывая языки друг друга мы стонали от наслаждения, от страсти, которая бурей кипела в нас.
Моя милая любовница повернулась задом, встала на четвереньки, давая мне понять, что она хочет, чтобы я взял ее сзади. Большое зеркало, обрамленное в почерневшую от старости дубовую оправу, висело на стене напротив. Я запомнил на веки эту улыбку, в тот момент, но более всего я запомнил другое…
В один крошечный момент эта улыбка сменилась на ужасную гримасу, на чувство страха и неожиданности – она увидела занесенный над собою клинок. Она не успела издать прощальный крик, он захлебнулся в разорванном на двое горле… В этот момент я вошел в нее сзади, в уже мертвое, но еще теплое тело…
… Густой туман раннего утра и я покидаю временное убежище, принеся очередную жертву, ее еще прекрасное тело плавало в голубизне бассейна на террасе, озарив мрачным и печальным облаком крови. До чего же очаровательное зрелище, чем-то напоминало весенний закат.


                НЕОЖИДАННАЯ СМЕРТЬ

Мы уже подъезжали к станции, на которой мне следовало сойти и расстаться на веки со своим попутчиком, но мне стало до того противно. Как же, он же продолжит сою жизнь, свое мерзкое дело, он снова будет убивать, нет, я не в праве так поступать, я должен, просто обязан что-либо предпринять.
Была ночь, мрак окружал наше уютное купе, где я со своим попутчиком проехали ни одни сутки, многие пассажиры предавались ночным утехам, кому-то из них снились замечательные сны, но мне не спалось, я ворочался с бока на бок. Мой попутчик, безжалостный убийца, тоже спал и возможно, ему снилось, как дорогой клинок с блестящим стальным лезвием раздирает эластичную кожу следующей жертвы, как густая теплая кровь вырывается наружу.
Не знаю почему, именно в этот момент моих размышлений мне пришла в голову удивительная идея, непреходящая в мою голову ранее. Клинок, где же этот клинок? Мой попутчик еще вечером показывал мне его и положил его на купейный столик. Я поднялся с кровати, так  тихо и осторожно, чтобы даже шорохом не разбудить моего попутчика, не включая свет, быстро оделся, на скорую руку собрал вещи, нащупал на столике тот самый клинок, холодная сталь обожгла руку, и я не упустил возможности порезать палец об остроту тонко оточенного лезвия. Сдержав чуть не сорвавшийся с губ выкрик, сжал в своей руке, до белизны костяшек пальцев рукоять клинка, тихо на цыпочках подкрался к ложу моего спящего рассказчика и … моя рука, сжимающая дорогой клинок, сама, без всякого моего осознания и трезвой воли стала наносить удар за ударом, втыкаясь в мягкую пружинистую плоть.
Теперь уже сложно вспомнить, что именно я успел взять из своих вещей, я вышел, помню, на какой-то проселочной станции, не доехав до своего пункта назначения, мне хотелось бежать, куда-то, все равно куда. Я до сих пор не мог опомниться от происшедшего.
Не мог, да и не успел, на встречу мне плыла удивительная девушка, блондинка, а я, признаюсь честно, всегда испытывал к ним необъяснимую страсть. В груди что-то защемило, с болью и силой стало пульсировать. Сердце? Нет, не может этого быть. Клинок?! Как он оказался в моем кармане? Я ничего не помнил и не понимал…
И только в этот самый миг я осознал, насколько был прав мой попутчик в своих словах: «Человечество никогда не поймет, насколько я прав в своих действиях! Я не виноват!»
Он оказался прав, вся вина вот в нем, в этом бездушном куске металла с блестящей холодной сталью и остротой лезвия, именно он вершит расправу с этим миром, с женственностью и красотою, подчиняя себе невинную мужскую волю. Чудом и превосходством своей силы воли я противостоял жгучему желанию всадить клинок в это юное и прекрасное тело. Я бежал прочь, прочь прикрывая глаза, чтобы никого не видеть, не замечать красоты этого мира. Оказавшись рядом с маленьким отелем, снял в нем комнату, где и пишу эти строки, строки своего предсмертного письма.

                ПИСЬМО

Нашедшему это письмо, прошу, поверить в серьезность излагаемого мною, не смотря на всю бредовость расписанного здесь мною. Находясь в трезвом уме и при здравой памяти, хочу сознаться в убийстве, которое я совершил накануне ночью, убив своего попутчика, оружие преступления вы найдете рядом с моим бездыханным телом и этой предсмертной запиской. Прошу в моей смерти никого не винить.
Написав оное, я достал клинок из нагрудного кармана, последний раз взглянул на него, оценил мастерство ручной работы и полоснул себе по венам обоих рук, разрезы не получились глубокими, дрожали руки, но острота клинка мастерски справилась с моим желанием. Я лежал в ванне, слушал шум проточной воды, ванна медленно наполнялась водой, в голове играла странная до боли знакомая музыка, музыка моего детства. Это был великий Моцарт, «Requiem»… чем больше прибавлялось воды, тем более усиливались музыкальные аккорды, и тем меньше мне оставалось жить.

                ЭПИЛОГ

В одном из отелей был обнаружен труп молодого мужчины, род деятельности – писатель, который за всю свою жизнь так и не нашел признания, не среди своих коллег по ремеслу, не среди почитателей творчества. В объяснении его смерти обнаружены достойные сомнения моменты – все жертвы, перечисленные в предсмертном письме, никогда ранее не существовали, в поезде, до сих пор следующему по маршруту труп обнаружен не был.
А был ли попутчик? И кто он?
-- Крошка моя, еще немного, милая, мне так с тобою хорошо!
-- Да, да! Мне ни с кем не было так хорошо, как с тобою. Ты необыкновенен!
Мощная рука уже сжимала хорошо выделанный, ручной работы, дорогой клинок с блестящей остротой стали. А обыкновенный кухонный нож пылился на полках одного полицейского комиссариата. Все еще только начиналось…