Биография оборотня. только в процессе написания

Сентябрь, 2263 год. Заново отстроенная Москва. Ювелирная лавка, ютящаяся на одной из многочисленных улиц на окраине.
Пожилой хозяин этой лавки, Климов Александр Викторович, пришёл к десяти утра на работу, устроился поудобнее за компьютером и начал просматривать электронную почту. Таков был его обычный рабочий день. Клиентов в послевоенные годы стало очень мало, поэтому хозяин лавки проводил большинство рабочего времени в Интернете, просматривая немногочисленные письма от своей младшей сестры и племянников, бесчисленные рассылки от некоторых сайтов и новые выпуски газет.
Всё шло своим чередом: унылые дни, безрадостные часы и томительные минуты, будто в песочных часах отсырел песок и он никак не хочет проходить через узкое отверстие. Но вечером в лавку зашёл старик. На вид ему было лет под девяносто, очень сильно сутулился, но, несмотря на это, мог похвастаться ростом около двух метров.
«Это ж, какого роста он был?» - пришла в голову мысль хозяину.
 Коричневый плащ из сыромятной кожи с капюшоном закрывали гостя почти целиком, открывая лишь нижнюю  половину лица. Прямой с горбинкой нос и острый подбородок, под редкой щетиной тянулся длинный шрам, теряющийся под воротником.
— Здравствуйте, — промолвил старик.
— Добрый день! Чего изволите?
— Я хотел бы сдать немного драгоценностей, — говорил он хорошо, но слышался еле уловимый акцент, и положил на стол горсть необработанных камней.
— Хм, — кашлянул Александр Викторович, осматривая камни — у меня нет столько наличных, чтоб купить их все. Знаете ли, ювелирное дело как-то не идёт в последнее время…
— Мне это не интересно, — перебил его старик, — сколько можете дать за них?
— Моих денег хватит только на парочку этих камней… Вот тридцать тысяч, это всё, что я могу предложить.
Старик схватил пачку денег и пошёл к выходу.
— Стойте! А как же камни? — воскликнул ювелир.
— Можете оставить их себе, — ответил «клиент» и закрыл за собой дверь.
— Но я не могу… их взять, — поверить в происходящее было тяжело. Александр Викторович схватил камни и выбежал за стариком, но тот уже затерялся в толпе, хотя это казалось невозможным, учитывая его огромный рост. Оставалось только вернуться в свою лавку, сжимая в руках оставшиеся драгоценные камни.
На следующий день Климов проверке почты наткнулся в газете на нечеткий снимок с человеком, поразительно похожим на вчерашнего клиента, а сверху большой заголовок «Оборотень хочет издать книгу». Тогда он решил прочитать статью:
«Сегодня утром главный редактор Издательского дома “Новое слово”, Крашенинников Валерий Ярославович, заявил об издании сенсационной книги “Биография оборотня”. Главной особенностью данной книги будет то, что жанр определяется не как фантастика, а как мемуары.
В качестве объяснений этого выбора жанра, были приведены съёмки камеры видеонаблюдения, где двухметровая “горилла” раскидывает накачанных охранников в стороны как щепки и, с легкостью вынося запертые двери, выходит из здания. Охранники, присутствующие в кадре, госпитализированы с ушибами и переломами. Также Валерием Ярославовичем была представлена потрёпанная рукопись, написанная на БУМАГЕ(!), в то время как производство бумаги было запрещено тридцать семь лет назад. По словам Крашенинникова рукопись будет издана без исправлений.
На вопрос “О чём эта книга?” главный редактор заявил о том, что это автобиография Скобина Андрея Владимировича, который попал в параллельный мир. Более отвечать на задаваемые вопросы Валерий Ярославович отказался, сообщив только о дате выхода книги в печать — 30 сентября, а это через три недели.
Книга будет издана только на дисках с новой системой защиты от копирования, так что найти электронную версию в Интернете будет невозможно. Советуем читателям запастись деньгами или попросить состоятельных соседей одолжить диск после прочтения, поскольку на покупку одного издания нужно будет выложить кругленькую сумму.
А учёным, да и простым людям, стоит только гадать — что это: ещё одна глубоко продуманная работа пиарщиков, или самая настоящая правда. В ходе самостоятельного расследования удалось выяснить, что Скобин Андрей Владимирович существовал, он погиб во время взрыва атомной бомбы 17 апреля 2025 года в Свердловской области в возрасте семнадцати лет.
В завершении скажем одно — с нетерпением ждём выхода книги в печать, поскольку только после прочтения книги каждый сам для себя сможет решить: правда, это, или вымысел»

Рукопись

1. Жизнь на Земле

На Земле меня звали Скобин Андрей Владимирович. Это имя я носил всего семнадцать лет. Сейчас меня зовут Волк. По какой-то причине здесь никто не может произнести имя Андрей правильно. Поэтому я уже 125 лет ношу имя Волк и, если честно, я как-то быстро привык к нему. Если на Земле не разучились считать, то да, мне стукнуло 142 года... Хотя дни рождения я не отмечаю, так как в этом мире нет даты 13-го марта. Да и я не совсем уверен, что продолжительность года на Земле и Самресе одинакова. Самрес, так называют планету, на которой мне придётся доживать свой век. Ах да, я совсем забыл упомянуть, почему же меня зовут Волком. А всё дело в том, что я им могу становиться, ну или превращаться в него. Здесь все могут превращаться, поэтому я позволю себе поэтично выразиться - я попал в мир оборотней.
Жизнь моя уже подходит к концу, потому я решил изложить свою жизнь на этих страницах. Пишу на русском языке, хотя тут его никто не знает, кроме моего старого друга Хорда. Именно благодаря ему я не забыл как писать. Мой верный и неутомимый друг... Помню, как сильно удивился, когда он попросил меня научить его писать, и я его долго уговаривал отказаться от этой затеи, а потом еще дольше учил. Но я ему искренне благодарен за это сейчас.
Надеюсь, когда-нибудь мои каракули попадут на Землю. Пусть я и не представляю как это возможно, но Хорд уверяет, что надежда есть. Корносы (к этой расе относится мой друг) живут не меньше трёх веков, поэтому мои страницы будут храниться у Хорда. Глядишь, и он чего-нибудь добавит от себя, но это уже после моей кончины.
Итак, начну писать свою историю.
Родился я в селе Ракитном, сейчас его уже, наверно, нет. О детстве я помню очень мало, если не сказать, что почти ничего. Моя мать, Скобина Марина Алексеевна, родила меня в 2008 году. Отца не знал вовсе. Одноклассников и учителей не помню. Разве что была одна практикантка по имени Олимпиада. Тогда мне казалось это имя жутко устаревшим. Со здоровьем у меня было плохо, частенько болел всем подряд и пару раз меня переводили на домашнее обучение. Видимо, поэтому я никого и не помню со школы...
Сейчас вот пишу эти строки и не могу понять, каким образом я мог забыть про начало войны. Началась она летом 2025, а кто на кого напал первым не помню. Да и названия многих стран я позабыл за давностью лет. За пятьдесят три года, что я воевал на Самресе, я помню почти всё, а про Землю почти ничего. Память, наверно, не бесконечна. Что-то запоминается, что-то выветривается...
Да и чёрт с ней, с этой войной. Если вы, земляне, читаете мою писанину, то вам виднее.
Меня в армию не взяли, сказав вполне правильно о моём здоровье и возрасте. Месяца через три после начала войны над нашей деревней пролетал самолет со знаком «красного креста» и сбросил груз на парашюте. Он упал в километре от поселка, и все побежали к месту падения. Я же бежал одним из последних, еле поспевая за остальными. Но потом я увидел бегущих назад людей с криками «Бомба!», «Сейчас рванёт!». Мне подумалось, что это бредни, и я спокойно дошел к месту падения груза уже в полном одиночестве. Бомба была не большой, чуть больше метра. Металлическая штука с циферблатом, который отсчитывал уже 3 минуты 16 секунд. Первые мгновения тоже хотелось убежать или зажаться под корягой, но быстро пришел к выводу, что уже ничего не успею. Так и стоял себе возле бомбы, смотря на цифры. Их я запомнил отчётливо. Обычные цифры, точно такие же, какие были в электронных часах.
Вот так и получилось, что про жизнь на Земле я хорошо помню только цифры. Те самые 196 секунд! За 125 лет вдали от дома не забыл только своё имя, имя матери, название родного поселка и сто девяносто шесть секунд… Но самая последняя, та что должна была от 00:01 перейти в 00:00, длится всю мою жизнь. Мне иногда кажется, что я до сих пор стою там, перед бомбой, а весь мир оборотней, моя старость, этот дневник – одна сплошная галлюцинация, вызванная страхом смерти.
Не знаю, может вся моя жизнь сон, или галлюцинация, или же просто абсурдная явь. Как кто-то сказал, что я мыслю, значит, я существую.… Или «я чувствую, значит, я существую»?.. Наверно, всё-таки второй вариант, ведь много чего существует, но не мыслит. Как, например, моё перо, которым я пишу. Оно ведь не думает, но, наверно, чувствует бумагу.…
Что-то меня понесло. Извините заранее, если буду писать по-разному день ото дня. Я каждый день пишу понемногу. И уже не первый раз сажусь описать свою жизнь, но все предыдущие попытки я изорвал. Сейчас же буду писать, и как выйдет не знаю. Здесь всё зависит от настроения.
Как бы там ни было, когда цифры заменились нулями и показали 00:00, жизнь перестала для меня существовать, прошлая жизнь…

2. Первые секунды

Кстати, названия глав выдумываю на ходу и почти не задумываюсь об этом. Если всё-таки рукопись окажется на Земле, то разрешаю редакторам переименовать главы, ну или даже переделать сами главы.
Очнулся я уже под дождём, а, вернее сказать, под грозой. Меня разбудил раскат грома, настолько сильный, что, казалось, сотрясался весь мир. Молнии росчерками били в землю практически повсюду и гром не переставал греметь.
Смешно вспомнить, как я тогда испугался. Я боялся и грозы, и того, что помнил про бомбу. Первая мысль, пришедшая в голову, говорила, что я непонятно почему убежал в лес и там заснул, а бомба мне просто приснилась.
Однако каждая молния вырывала кусочек ночного пространства, и я как-то интуитивно понял - я не в окрестностях села, потому как не мог увидеть ничего знакомого. Даже деревья и трава казались другими.
Значит, бомба была. Но я не разлетелся на куски, не испарился, куда-то попав во времени или пространстве, или всё вместе. Если во времени, то куда - в прошлое или будущее? Если в прошлое, то мне жутко посчастливится, если найду людей, Сибирь большая, а народу в ней проживало всего ничего. Если в будущее, то, что ждёт нашу планету, на которой после мороси свинца проросли первые грибы атомных взрывов?
Извините за патетику, но некоторые мысли так и рвутся наружу.
При вспышках молний трава и листва деревьев отливала краснотой, что подтверждало мысль о постаппокалиптическом будущем. Ведь стоит только вспомнить Рыжий лес Чернобыля, как всё становится ясно как Божий день.
На бумаге выглядит много, а на самом деле вопросов было намного больше, они появлялись на краткое мгновение, потом затмевались новыми, блекли перед многократно повторяющимися вопросами «Что будет?» и «Что делать?», возникали снова, разворачивались калейдоскопом, показывая жуткую картину отчаяния.
Прошли каких-то 2-3 секунды (одежда не вся успела промокнуть под проливным дождем) и появилось единственно верное решение – надо найти ответы на эти вопросы, надо встать и идти. Идти вперед, чтобы по крупицам собирать картину нового мира, в котором мне предстоит жить или умереть.

3. Голубые глаза

Никогда не придавал своим глазам особого значения. Довольно-таки обычные на Земле бледные серо-голубые глаза определили моё место в новом мире.
Это была не Земля. Первой ночью разобраться в деталях было сложно, учитывая тот факт, что я мог что либо разглядеть лишь при вспышках молний, будучи тогда ими же ослеплённым. В дневное время я смог всё как следует рассмотреть.
Растительность нельзя было назвать зеленью, поскольку всё было в красных, оранжевых, бурых или желтых тонах (это я уже упоминал). И это не та пожухлая осенняя листва. Нет, она была полна жизни, цвела и благоухала, и уж тем более не походила на облучённую и мутировавшую.
Ночная гроза кончилась, и зарядил мелкий противный дождь. Небо ничуть не прояснялось, потому Солнце (решил, что буду называть его так) не появлялось. По светлому пятну в облаках было ясно, что меня закинуло на северную или южную часть планеты, но никак не на экватор – Солнце даже в зените не встало над головой. Впрочем, и при таком низком Солнце воздух прогревался достаточно хорошо, дождь был тёплым.
Так вот я и шел себе по поляне под дождём, по колено в красной траве, одежда промолкла насквозь и жутко прилипала к телу, кеды еще с ночи хлюпали, и было страшно подумать о том, какими стали ноги. Никогда не любил вид бледных и сморщенных стоп. Но остановиться и просушить одежду не представлялось возможным, сухих дров не найти, нет спичек или зажигалки, возможно сгодилась бы лупа, но и её не было. Про способ с сухими палочками и мхом и вспоминать не стоило.
Но сильнее всего мне хотелось есть. Первое о чём я подумал, это о ягодах. Помнится, по лету мы с ребятами часто выбирались в лес. Но здесь, в этом мире, не нашлось ягод, не было даже цветов. Долгие попытки найти хоть какое-то подобие ягод и фруктов привели меня к неожиданному открытию – здесь нет насекомых.
На Земле, лазая в кустах или в траве, постоянно натыкаешься на паутину с пауками, на гусениц, клопов (называемых почему-то «американкими вонючками»), жуков, мушек, кузнечиков, и еще кучу других насекомых, которым в народе даже названия нет. И всё это сопровождается непрестанным жужжанием комаров и мошек, и так же непрестанным зудом по всему телу от их укусов.
А тут ничего. Только шуршание капель дождя в траве и листве деревьев, никто там не ползает и не бегает. Не удивительно, что мне не удалось найти цветов, растениям просто некого привлекать этими цветами.
Если я попал на планету, где растения только вышли на сушу, а раки или их аналоги не дали начало даже насекомым, то жить мне тут осталось недолго, поскольку есть будет просто нечего… Хотя, если это правда, и на суше кроме растений никого, то в океане должна быть какая-нибудь живность. Быть мне рыбаком. Довольно безрадостная участь.
Весь день я ходил по лесам и полянам. Ни птиц, ни зверей, ни насекомых. Дождь всё так же поливал, временами слабее, но не прекращался. Потому в сумерках, когда я нашел поваленное с корнем дерево, я испытал небольшое облегчение – мне не придется спать прямо под дождем. Корень с комьями земли образовывал небольшой навес, но земля была всё равно мокрой, поэтому пришлось нарвать травы и стелить на землю. Вечер был теплым, и можно было снять с себя мокрую одежду и кеды. Ноги и впрямь выглядели ужасно, бледные и морщинистые. Кто предложил гипотезу, что люди произошли от приматов, ведущих земноводный образ жизни, явно не бывал в воде достаточно долго.
Одежда с обувью кое-как устроились на корешках, а я разлегся на мокрой траве (она никак не вытряхивалась досуха).
Сон прервался чувством тошноты. Открыв глаза, я увидел луну, маленькое круглое пятнышко на усыпанном звёздами небе. Вот и распогодилось. Стоило бы радоваться, но сейчас я скажу так, лучше бы и дальше лил дождь. Глаза слезились, изо рта валила пена, живот скрутило сильнейшим спазмом. Дышать удавалось только в перерывах между криками. Я кричал от боли. Болело абсолютно всё, словно мне выдергивали зубы с ногтями, ломали кости и выкручивали внутренности. Страшно было до ужаса, я не знал, что происходит со мной, проклинал всё на свете. Но тут в голову пришло недоумение, меня заботила не эта страшная боль, а маленькая неземная луна. Сквозь слёзы я смотрел на нее. Что-то было в ней не так, само нутро говорило мне об этом. Сознание, корчась от боли, отвечало: «Это не Луна! Подо мной не Земля! Всё в ней не так! Забудь про нее, мы умираем!».
Шло время, глаза, не моргая, сквозь слезы смотрели на небольшой клочок неба, неохотно оставленный облаками. Боль не утихала, но и не нарастала. А я всё задавался вопросом, почему же мне не дает покоя здешняя луна. Ответ был неожиданным – из-за облаков показалась краюха другой луны, большой и яркой.
Как только увиденное коснулось моего сознания, всё внутри успокоилось, будто во время предродовых мук стало ясно – бояться нечего.
Боль усилилась и отпустила. Я наконец-то смог расслабиться, но разлечься не удалось, тело, будто облекли в тесные одежды.
«Беда не приходит одна…»
Было невозможно развести руки в стороны, а пальцы не сжимались в кулак.
Открыв глаза, я ужаснулся, казалось, что я вижу всё. Словами это не передать. Описать, пожалуй можно, но передать ощущение – никак… Посмотрите вперед и вы что-то да увидите, а всё что по бокам, сверху и снизу будет лишь просто фоном, оно как бы дополняет картинку, делает её целой. Конечно, можно осмотреться по сторонам, рассмотреть каждую деталь этого «фона», но уложить в голове полную картину будет трудновато. А тут, я видел эту картину. Видел сразу и траву, что подо мной, и деревья, стоящие неподалеку, и небо с двумя лунами. Причем глаза не напрягались. Я просто видел.
Одна беда, мелкие детали терялись. Вот вроде стоит дерево, света хватает, чтоб рассмотреть, но мелких веток будто и нет. Так же пропали цвета. Но света мне хватало с лихвой, даже несмотря на то, что светила маленькая красная луна и краешек желтоватой большой.
Я уже хотел глянуть, почему я не могу развести руки, как мне в нос ударило кучей запахов, сильных и насыщенных. Если это запах травы, то такой, будто с головой в свежескошенной траве. То же самое относилось и к запахам земли, воды, древесины, моему запаху, отдававшему псиной.
К слову, наверно, все не чувствуют запаха своего тела, я так до того момента ни разу его не ощущал. И я не про запах пота или немытых волос, а общий, к которому мы, видимо,  привыкаем в первые дни или месяцы жизни. Может сразу после рождения нам и чистый воздух кажется вонючим, а потом уже мы не чувствуем его запаха, потому что привыкли.
Сильнее всего я почуял запах добычи. Пусть за все ночь и день скитаний я не видел ни одного животного, но сейчас я почуял, унюхал и взял след.
А при чём здесь мои глаза? – спросите вы. Не заставлю ждать с ответом. У местных жителей глаза серые с разными оттенками. И они сравнивают свои глаза с грозовыми тучами средь белых облаков: у кого они темнее, тот станет сильным воином, у кого светлее – наоборот. Раньше это определяло судьбу воина, сейчас же это лишь поверье. А позже, гораздо позже, мой тогда ещё не друг Хорд скажет, что мои глаза похожи на просвет чистого неба средь облаков, и я не воин, или остановлю войну, что длится уже более трёх сотен лет. И сразу же добавил: - Или уничтожишь этот мир, ведь в другой ипостаси твои глаза чернее ночи.

4.  Первое знакомство.

Очнулся я в клетке из толстых, в руку толщиной, брёвнышек. Прутьями их назвать язык не поворачивался. И эта клеть совсем недавно использовалась для содержания страшных животных, потому что эти «прутья» несли на себе свежие следы зубов и когтей. Очнулся и сразу подскочил, тело не болит, руки-ноги слушаются, зрение нормальное и нос ничего не чует. Снаружи сидит огромный человек в обтягивающих шортах из резины, каучука или гуттаперчи. Где тот всезнающий интернет?.. Тело мускулистое, покрытое шрамами. Кисти рук больше моих ступней, а ступни такие, что фраза «наступил на грудь» заканчивалась бы «наступил на туловище». Чёрные короткие волосы. Лицо волевое, выглядит лет на восемнадцать. Брови пышные с претензией на монобровь, нос узкий с горбинкой, губы тонкие, будто ножом провели. А взгляд настолько убийственный, что, будь его воля, разорвал бы меня на части прямо на месте.