Яблочный Спас

         Багровый закат освещал отблесками величия природы отдалённое напоминание деревни. В такой час на некоторое время замирают даже певчие птицы.  Старик и две старухи  сидели на покосившейся чёрной лавочке возле облезлого, прогнившего штакетника старого сада, обозревая выцветшими слезящимися глазами окрестности, знакомые с детства. Они приняли решение и вышли последний раз на белый свет, чтобы с ним попрощаться, потому что никакого другого выхода у них не было и как можно жить дальше не знали, не понимали что случилось в России. Шесть зим назад в их деревню перестали подавать электричество, радио тоже не работало. Автобус давно, они уже и не помнят с каких пор, не заходил в деревню и дорога совсем заросла кустарником. На ту пору в деревне оставалось три живых дома, в одном из которых жил вдовец Степан, а ещё в двух – его вдовые подруги: Наталья и Катерина. Катерина овдовела позже всех, буквально за год до отключения деревни от света. Все трое – одинокие люди, потому что никого из родни уже совершенно не было, а сродственники о них забыли. Перед отключением света, в деревню на военном вездеходе приезжало городское начальство уговаривать переехать в интернат, сказав, что их больше нет в каких-то списках, но как они могли бросить свои дома, свою деревню и переехать в неизвестно куда, никто из них не представлял. Даже в молодости своей не доводилось выезжать дальше районного центра и то гуртом, на слёт передовиков производства. Решили доживать свой век, держась друг дружки. Один раз какие-то люди привезли  задаром десять пачек соли крупного помола, три мешка серой муки, мешок сахара, восемь кусков хозяйственного и пять туалетного мыла, и большой пакет с коробками спичек. Старики даже предположить себе не могли, что может быть в жизни хуже чем в коллективизацию после Октябрьской революции или при немце в войну. Уж как тогда лихо было, однако надежда грела.
         Деревня стояла на дальнем отшибе от проезжей грунтовой дороги. Все соседние деревни вымерли брошенные. Что-то случилось в России такое страшное и непонятное. Наверное какой-то мор напал или атомная война произошла и выкосило всё живое, а они трое несчастных стариков чудом выжили. Только зачем это чудо? Кому оно надо? На них жизнь заканчивается, а не начинается. Лучше бы кто из молодых уцелел.
         Раньше кругом жили люди, а теперь волки  по ночам выли у самых дверей хат. Прошлой осенью приняли решение жить одним домом. Катеринина хата была самый крепкий, в саду вырыт колодец и есть банька за огородом. Перебрались к Катерине.  Пока была жива коза Натальи – легче было, а этой весной померла коза. Мука закончилась давно, да и бог с ней с мукой, картошку выращивали, летом ягодами из садов подкармливались. Много ли им надо? Колорадский жук правда донимал, каждый день собирали почти по полной литровой банке. Не собирать нельзя, картошки не будет, а не будет картошки и ничего не будет. Теперь вот закончились спички. Без спичек печь не растопить, еду не приготовишь. Степан пытался высекать огонь, как в кино видел когда-то, не получилось. Потом вспомнил, что можно линзой ловить солнечный луч. Через бурелом с трудом пробрались к разрушенной школе, отыскали микроскоп, выкрутили линзу из микроскопа, но видать линза была не та или солнце плохо грело, или Степан чего не понял. Измучились без толку. Хитрая Катерина неожиданно припомнила, что припрятала один коробок со спичками. Пересчитали количество спичек. Если экономить и постоянно поддерживать  в печи огонь, то могут протянуть до зимы, но силы пилить и таскать дрова из леса иссякли, да и волки ходили по пятам – в лес не сунешься. Наталья сказала, что хватит им маяться,  Бог забыл про них, надо самим к нему постучаться. Все согласились. Но как ты постучишься? 
       - Завтра постучимся, может и примет, - сказала Наталья.
         Счёт календарю был давно потерян. На следующий день истопили баню. Баню топили с утра, вечером и до бани страшно ходить стало. Прибрались начисто в хате, оставив на столе последний коробок спичек. Перед обедом помылись, одевшись во всё светлое, чистое, приготовленное ещё при другой жизни и не на  совсем конечно такой случай. Поели варёной мятой картошки с водой.  Наталья принесла из сеней  миску  с семенами, поставила на стол. Истощённые, согбенные непосильной за всю жизнь работой старики смотрели на ядовитые семена.  Наталья разделила ложкой каждому одинаково в его кружку. Сколько надо съесть семян никто не знал. Сообразили, что чем больше - тем безопаснее.  Посидели в саду, повспоминали юность, молодость. Смешные были какие, счастливые.
         В это лето уродился небывалый урожай яблок, но дождей не было. Земля пересыхала. Вода в колодце ушла далеко, хорошо цепь длинная, доставали. Покойный муж Катерины был мужик хозяйственный, запасливый. На закате перешли на лавочку у штакетника перед ожившей в памяти дорогой, рассекающей деревню надвое, как бывало раньше сидели вечерами, перекрикиваясь, да прохаживаясь друг к дружке на беседу.
       - Неужто во всей России мы последние остались? – Спросила Наталья.
       - Кто же знает, но лучше бы ещё кто выжил. Может кому удалось спастись, Россия большая,  - отозвался Степан.
       - Хорошо бы знать, что кто-нибудь выжил, без надежды страшно, но как тут узнаешь, если только потом с неба увидим, - подытожила Катерина.
         Наглядевшись на красоту Земную, попросив прощения друг у друга, у Бога - за всех и за себя, вернулись в хату, заперли изнутри на засов дверь. После полуночи отблеск огонька от печки через прорезь штор окна погас. Разразилась сильная гроза. Молния ударила в высокую на пригорке липу. Липа, расщепившись, задымилась. Мощные раскаты грома сотрясали округу, наводя ужас на всё живое. Обрушился ливень. Под напором проливного  дождя до рассвета на землю падали яблоки в заброшенных, обездоленных садах. Началось воскресенье Яблочного Спаса в без счёту окаянного года России.