Без свидетеля

                Быль


               
                1


Рослый рыжеватый парень повернул ключ в замке зажигания, заглушив двигатель «Нивы».

 Пассажир с недоумением взглянул на плоскую, как блин, физиономию водилы. Весь путь от Макаровки между ними висело гнетущее безмолвие, а тут ещё Богом забытый угол.

Пассажир, не говоря ни слова, распахнул дверцу и вышел.

С неба спускались сумерки.

Поправив на голове драповую кепку, и, глубже запустив кулаки в карманы «Аляски», он оглядел мрачноватую местность: увесистые шапки снега на заброшенной эстакаде, на лапах густого ельника, да и на самой поляне вокруг. Лишь шум автотрассы отсечённой плотной стеной леса, порой доносил, что жизнь рядом.

 - Я вижу, разговор будет серьёзным, раз ты выбрал эту дыру? – Человек в «Аляске» обернулся.

Водила, облачённый в камуфляж и берцы, стоял в двух шагах, нарочито выпрямившись в полный рост, и молчал.

Видимость бойцовской экипировки было делом обычным, необычным и даже странным было поведение и пристальный взгляд.

Человек в «Аляске» прислонился задом к капоту.

 - Что случилось, Колян?

Николай опустил голову и тяжело вздохнул.

 - Послушай, Семён, ты помнишь Серого из Выселок?

 - Фитиля что-ли? Ну, ты даёшь! Этож тень твоя, по пятам за тобой ходит…

 - Короче, я убил его. Он с Кристинкой крутил, когда я был на смене.

Довольно неприятный ком образовался в груди Семёна и тут же ударил в ноги, но значительно старше и опытней своего приятеля, он сохранил внешнее хладнокровие, лишь непроизвольно выдавив:

 - Да-а, уж!

Минуты спустя оба сидели на капоте, курили и вели тихую, непринуждённую беседу.

 - …как только она созналась, я сразу указал на дверь – прямо посреди ночи, -  говорил Николай несколько обречённо, - больше у меня нет жены.… Как ты думаешь, сколько мне за это светит?

Семён выпустил струйку табачного дыма и стрельнул тлеющий окурок в снег.

 - Кто-нибудь ещё об этом знает?

 - Кроме нас – никто. Я и позвонил тебе, чтобы посоветоваться.

 «Какого совета ты от меня ждал?» – скрепя сердце, подумал Семён, чувствуя себя невольным сообщником преступления. Поколебавшись, он спросил:

 - А тело куда заныкал?

Приятель ухмыльнулся.

 - Не переживай - ни одна собака не сыщет!


                2


Затопив печь, Семён устроился рядышком на старом скрипучем табурете. Языки пламени, шипя и потрескивая, весело заплясали на поленьях, рассеяв мрак комнаты зыбким таинственным светом. На стене и потолке образовалась огромная тень. Семён любил смотреть на огонь, плавно погружаясь в житейские думы.

Вот она беззаботная юность. Манящая даль за зубчатым лесным горизонтом, затем – города, города, города…

Когда мамы не стало, и дом осиротел - он вернулся. Сверстники разлетелись, выросла молодёжь, знакомых почти не осталось. Тихая северная деревушка - где пролетели школьные годы, после шумных, величественных проспектов, напоминала застоявшийся пруд.

Возраст поджимал к тридцати. Семён понимал свою неустроенность в жизни и с горечью чувствовал, что куковать ему здесь - всю оставшуюся.

Горький опыт предпринимательства он вынес с Николаем Коноваловым, молодожёном - охранником местной лесопильни, денно и нощно лелеявшем мечту о собственном автосервисе. Облюбовав заброшенный склад, он искал компаньона и деньги.

Потянулись томительные очереди, корпение над бумагами, вожделённые подписи…

В райцентр ездили, как на работу. Папка с документацией пухла на глазах, но главное – деньги, – Семёновские, утекали, словно песок сквозь пальцы. Он давно понял эту сомнительную перспективу, но находился под влиянием друга, очарованного гениальной идеей. Юный предприниматель, твою мать!

 - Нет, - как-то не выдержал Семён, - пустая это затея!

 - Ты это о чём?

 - Неужели ты в это веришь?!

Николай недоумённо посмотрел на покосившийся дощатый сарай.

 - Всё равно не понял.

Семён вразумительно отчеканил:

 - У меня деньги кончились!

 - Ну… сказал бы… деньги занять можно.

Семёна завело:

 - Ты в долги влезть хочешь?! Глянь сколько тут дел! А мы потянем?.. Знаешь, как должно быть? – он поднял руку, - вот халупа, которая ломаного гроша не стоит, - купи, зарегистрируйся, и с Богом! А это вот, - Семён похлопал по кожаной папке, – тре-хо-му-ди-я!!!

Приостыв, добавил:

 - Вот так у нас и стоит всё мёртвой глыбой.


               
Счастье улыбнулось, правда не без ложки дёгтя, как это сопутствует в России. «Тойота Лендкрузер» вверенная Семёну, вырвала его из кислого заплесневелого мирка. Одна деталь портила сказочную благодать – шеф.

Роман Давидович владелец восьми пилорам, некогда переселенец с юга, плохо гармонировал с аборигенами. Коренастый с огрубелыми властными манерами, - этакий прожжённый седовласый старик, был до неприличия фамильярен, не взирая на должности и чины. В бешенстве проступало в нём нечто чудовищно-змеиное, и голос из сиплого переходил в дребезжащий металл. Это благодаря пагубной страсти к алкоголю. В полдень он пропускал маленькую - тут всё и начиналось.

На лесном хуторе - в семи верстах от Макаровки – финансового воротилу  подхватывали проворные  руки охранников и деликатно волокли вверх по крутой лестнице в добротный бревенчатый терем, выстроенный лучшими московскими зодчими.

И тут Семён самозабвенно вкушал мёд жизни. Когда он увидел дочь Романа Давидовича –  Еву, смуглую девятнадцатилетнюю красавицу, ему стало не по себе. Но, осмотревшись, узрел, что конкурентов нет и в помине. К тому же заинтересовал её и нравился отцу.

Дружба ограничивалась сдержанным влечением  друг к другу возле кованых железных ворот. Однажды он обнял её и поцеловал. Ева отстранилась. В глазах промелькнул испуг.

 - Сеня, не надо, отец увидит!

Загнав авто к себе во двор, мрачный и неприветливый, окончательно понял: если и жить на свете, то только с ней. Чувство, однако, было неясным и смутным.


                3


Угли давно истлели. Семён неподвижно сидел возле раскрытой печки. Шесть часов минуло после «задушевной» беседы на эстакаде, но мысль эта, словно назойливая муха, не давала покоя. Чудовищность поступка оправдывалась только одним – Николай был болен.

Ночью он долго ворочался с боку на бок. Обвёл взглядом тёмную избу, вслушался в звенящую тишину и тут, как током пронзило. Сел на кровать, потрогал ладошкой испарину, выступившую на лбу и висках.

 - Выходит, я единственный свидетель, - сказал он в слух, довольно громко. – Сначала этот маньяк убивает лучшего друга, сгоряча выговаривается мне, а сейчас об этом жалеет, трусит, и, может быть, строит  коварные планы. Си-ту-а-ци-я!

Семён включил ночник и поставил чайник на газ. Когда вода закипела, в дверь с улицы постучали. Семён прилип к окну и обмер, - внушительная фигура на фоне известкового снега.

 - Не спишь? – Коновалов, как всегда, прошёл в дальнюю комнату. На лице – непонятная бледная улыбка, - гляжу – огонёк, дай, думаю, заскочу.

 - А машина где?

 - Загнал в проулок, мало ли пьяных ездит.

Он сел и откинулся на спинку дивана, закинув ногу на ногу, как полновластный хозяин положения.

 - Да, Семён, забыл тебя предупредить: ты хоть никому об этом не ляпни.

 - Да ты что, сдурел?! – Семен, сидя на стуле, вытянул торс в струнку. – Я же не малое дитя!.. Забу – у - удь! И не вспоминай… Чаю хочешь?

 - Нет. Спасибо… Дело-то, конечно, серьёзное.

 - Я просто удивляюсь над тобой!!! – Семён закурил. Он уже жалел, что недобрая мысль пришла на ум раньше ночного гостя. Разговор не клеился. Пальцы с сигаретой предательски дрожали. Глянув на циферблат будильника, сам того не ожидая, выпалил:

 - Через час надо к Давидычу ехать. Дела.

Голос слегка фальшивил.

Поверил - не поверил друг, однако, встал.

 - Ладно, мешать не буду, - и исчез, так же быстро, как и появился.


                4


 - Почему так поздно?! – Строгий, начальствующий тон сулил мало хорошего.

 - Проспал, Роман Давидович.

 - В восемь здесь должен быть, в во-семь! Отберу машину, пешком ходить будешь!

 - Я даже по селу не езжу, а к ней не прикасаюсь. – У Семёна, человека свободолюбивого начинала закипать кровь.

 - Вижу! Вон брызговики заледенели! – Хозяин японского автомобиля с остервенением пинал налипшие снизу ледышки. С похмелья он всегда был мрачен и деловит, и считал каждую копейку.

Весь день Семён ломал голову – где труп? К вечеру притомился, а шеф, опрокинув литровку «Абсолюта», созрел и раскраснелся, как спелый осенний плод.

 - А ну-ка, останови!

Семён, согласно инструкции, остановился посреди дороги, чуть в разворот, чтобы пробегавшие мимо автомобили, сбавляли ход и жались к обледенелой бровке.

Хозяин вытащил из багажника американское ружьё «Remington» и сказал:

 - Видишь – деревушка на взгорке. Третий дом. Справа. Флюгер на крыше.

 - Дача Попова, - парировал Семён, - главы местной администрации.

 - А хоть губернатора, хоть президента! Для меня они все бараны!

Прицелился. Грохнул выстрел.

Стрелок сел на заднее сиденье, опустив ствол вниз. Скривился, словно от боли, всматриваясь в даль, – на месте ли флюгер. Затем икнул, заваливаясь на спину, и ушёл в аут.


                5


Справив домашнее хозяйство, Семён решил сам навестить приятеля. Да, мы одной верёвкой связаны, - чего уж там! Сразу стало легко, словно гора с плеч. Он натянул куртку, как зазвонил телефон.

 - Ну, привет. – Послышался голос Коновалова, да так близко, что у Семёна перехватило дыхание. – Чем занимаешься?

Подавив недовольство, он несколько растерялся.

 - Да, ничем.… По хозяйству.

 - Слушай, поговорить бы надо, дело тут…

Повисла напряженная пауза.

 - Кстати, в твоих же интересах, подойдёшь?

 - Ладно. Жди.

Трубка клацнула на рычаг.

 - Псих ненормальный! Решил избавиться от меня! И время  выбрал: темень, ни одного фонаря на улице, дом на самой окраине. Умён!

Мозг лихорадочно заработал, будто мышь, угодившая в капкан.

Выскочил во двор и долго ползал на коленках, ища в снегу, выскользнувшую из рук, связку ключей. Затем выпрямился и отчаянно, с вызовом всмотрелся в мощный пузатый джип.

 - И ты против меня?! Все против меня! Все!!!

Достал из сарайки лом, примерился к роскошному авто и с силой саданул в бок. Удар пришёлся на стойку. Бил куда попало, пока не осыпались стёкла. Попытался открыть дверь изнутри. Заклинило. Скользнул через оконное отверстие внутрь и вытащил ружьё. Просунул ствол в рукав и направился на последнюю встречу к другу, с которым съели пусть и не пуд соли, но всё же делили надежды и разочарования. Такова превратность судьбы.


Дом Коновалова, старенький  и приземистый, стоял за изгородью в низине. Окна освещали противоположную его часть. Ещё ниже – шагах в сорока – чернела излучина реки.

Семён остановился и затаил дыхание. В голове щёлкнул какой-то механизм. Словно вспышка молнии осветила всё вокруг, и тайна стала явью. Убийство произошло в доме, а труп, обвязанный грузом, покоится на дне речки.

Осторожно ступая, он приблизился к крыльцу и наклонился, в надежде отыскать под ногами, следы преступления.

 - Чего ищем?

Семён вздрогнул, снял ружьё с предохранителя и обхватил ладонью рукоять.

Силуэт сместился на крыльце, выдав свои очертания.

 - Я всё знаю, Николай!

Силуэт ответил не сразу.

 - Да. Я виноват перед тобой, Сенька. Все бабы дуры. – И стал медленно спускаться по ступенькам.

Семён, не вынимая ствола из рукава, поднял дуло и прорычал:

 - Всё кончено!!!

В коридоре зажёгся свет, скрипнула дверь, и появился Фитиль, живой и здоровый.

У Семёна дрогнули ноги и опустились руки. Сбитый с толку, он таращился то на одного, то на другого.

 - Видишь ли, недоразуменьице вышло. – Коновалов по братски обнял приятеля за плечо.

Семён отбил руку, отпрянул и пошатнулся.

 - Уйди! Уйд-ди, гад!!! – Голова шла кругом.

Николай стыдливо оцепенел.

 - Я ведь тебя подозревал, а не Фитиля. Кристина вела себя так – будто вы любовники. Ревности моей хотела, и добилась. Завёз я тебя подальше, а что предъявишь? Не пойман – не вор. Сочинил историю про убийство и давил на тебя от злости… Сегодня она вернулась и всё рассказала. Ты уж меня прости, Сеня! Пойдём в дом, выпьем, забудем. Жена будет рада.

 - Дураком был - дураком и помрёшь! – Процедил сквозь зубы Семён.

Затем уходил прочь, навсегда, от человека, несущего только беды и неприятности.