Дети

... Последней лихой каплей, переполнившей чашу терпения, стали бусы, всего лишь чешская бижутерия. Простые бусы из мелкого разноцветного бисера, вперемешку нанизанного на множество нитей, оказавшихся слишком крепкими и не пожелавшими рассыпаться, когда сильные руки стали затягивать их вокруг шеи… 
Очнувшись под утро, тихо и быстро собрала свои вещи, вызвала такси, одела еще сонного ребенка и покинула дом мужа…

- На какой вокзал едем? – сквозь пелену полузабытья, боли, горечи и, что греха таить, страха, жуткого страха не за себя, а за ребенка, страха перед неизвестностью, - она назвала адрес родителей. А куда ж еще, пока?

Родители, остававшиеся в полном неведении о жизни дочери, встретили ее «возвращение» с изумлением.
 
- Как это ушла совсем?! Да ты с ума сошла! Раньше надо было думать! Вышла замуж – живи! Как все живут! - это мама, конечно. Ну, а папа… - так же, как и мама.

У Чуковского, кажется, было:
- Мне сам папа сказал…
- А мне - сама мама сказала…
- Но ведь папа самее мамы… Гораздо самее…

Но в этой семье, к сожалению, самее была мама.

- Мамочка, я прошу тебя. Я все решу сама. Мне нужно только немного времени. Я сниму комнату, устрою Сашеньку в сад…

Слез не было. Даже, если бы очень постаралась, то не выдавила бы. Ни за что. Хотя понимала, что артистичная, эмоциональная мама отступила бы перед ее «раскаянием» и покорностью.

Разговор был коротким, жестким и на последнем моменте выдержки с обеих сторон. Дочь все еще стояла на пороге комнаты с ребенком на руках и тремя чемоданами в коридоре… Все той же четырнадцатиметровой комнаты, в той же коммуналке.

«Конечно, они привыкли за несколько лет жить вдвоем», - думала она.

В воцарившемся застывшем молчании зарождался ответ. Какой он будет? И, получилось так, что это безмолвие склонилось в глубоком реверансе перед пониманием. Первым, все-таки, не выдержал отец:

- Заходи дочурка, милая. Это же твой дом. Иди-ка к деду, внучек. Время все рассудит… Да заноси же чемоданы-то.

- Куда еще чемоданы! - подключилась мама. – Никаких чемоданов! Некуда здесь! Пусть к Анфисе несет.
- Спасибо, мамочка. Это ненадолго, я обещаю…   

И, подхватив чемоданы, она поехала к своей доброй, милой тете Анфисе. Крестная встретила ее, как всегда, заботой и радушием. Узнав причину «чемоданов», начала горестно причитать: «Ой, травину загубили… Ведь знала я, знала… Травину загубили… Да, как же Лидка-то так может..? Ну, хоть бы Иван-то Димитрич на нее повлиял», - плакала она, собирая на стол и продолжая причитать. «Садись, мой ангел, садись. Сейчас я тебя накормлю…».

И, впервые за эти три года, получив искренние любовь, участие и тепло от своей дорогой крестной, которая еще и на свадьбе тихонько плакала и шептала о своей «травине» молитвы, она разразилась, наконец, горькими безысходными рыданиями…

…По ходатайству от работы, новой - в НИИ, она за несколько дней устроила сынишку в садик, подала на развод и в тот же день позвонила свекрови – сообщить об исходе жизни с ее сыном.

- Татьяна, одумайся, деточка… Он же любит тебя…
- В вашей квартире имеются метры, которые вы получали на меня и моего сына. Нам нужно где-то жить. Меня устроит любая комната…
- Детка, он сказал, что если ты не вернешься, он убьет тебя, - плакала свекровь… «На свете два раза не умирать», - щелкнуло где-то в памяти. И, с закипавшей уже яростью самосохранения она повторила дату развода, назначенную судом.

А потом, в течение долгого времени, даже после оглушительного развода, она иногда на улице внезапно спиной ощущала СТРАХ, мерзкий и липкий. И тогда бежала, что было сил - в транспорт, или к дому. И только у парадного заставляла себя резко обернуться…

После показательного суда «как не надо разводиться, когда тебя любят», на который приехали все родственники его семьи, независимо от степени родства и дальности расстояния, из-за чего в суде для рассмотрения дела вынуждены были открыть большой зал, - они виделись еще пятнадцать раз. Никаких ограничений и препятствий для общения с ребенком никогда не было.  Тем не менее, в течение пятнадцати лет из года в год он приезжал «навестить» сына в день рождения с неизменным килограммом яблок в авоське. Она больше не боялась. Молча, пили символический чай, после чего он, также, молча, уходил. Злой гений ее первой любви.

А шестнадцатый раз они виделись на золотой свадьбе его родителей.  «Принять? Не принять приглашение? Столько лет прошло…  Если не принять, подумают, что струсила, или есть, что скрывать… Нет, просто надо ехать, чтобы достойно перевернуть последнюю страничку этого романа». Оделась, как можно скромнее, простое сатиновое платье, отделанное шитьем, нитка жемчуга, минимум косметики…

И опять вся семья в сборе – родные, двоюродные, троюродные с мужьями, женами, детьми. Все откровенно ее разглядывали, явно пытаясь найти подтверждение каким-то своим мыслям… «Случайно» они сидели вместе, ухаживал уважительно. Где все это было раньше? Ушла она, не дожидаясь окончания вечера, когда на середину стола был торжественно водворен «Татьянин торт». Ушла с откровением: хочешь и имеешь полное право нравиться – тебя уничтожают, а желаешь быть незаметной – превозносят?!! Ну – все навыверт…

…А жизнь продолжалась. Она с головой ушла в работу и воспитание сына. Работа была на работе. Работа была дома, когда сын болел, и когда не болел – тоже, бесконечные подработки. Надо было все успевать. Надо…  Надо… Спасительное соответствие появилось в словах НАДО и ДОЛЖНА, потому что она рассчитывала только на себя.

Сынок подрастал и становился, пожалуй, в чем-то похожим на нее, старался ничем не огорчать. Ну, а если уж было чем, то это тщательно скрывалось от мамы.

После первого класса договорились, что он походит в городской лагерь при ЦПКиО (Центральный парк культуры и отдыха), до которого от дома можно было через Каменный остров дойти за полчаса. День в лагере – вечером домой (как в детсаду). Ходил с удовольствием. Однажды пришла за ним вечером, а он весь какой-то взъерошенный, рубашка не заправлена, измята, кое-где грязь на одежде; рукавчики, закатанные утром (жарко было) опущены и застегнуты на пуговицы.

- Да что это за вид-то у тебя?! Ну-ка заправь рубаху!
И он стал одной рукой, левой, как-то неловко приводить себя в порядок…

- А что, другая рука не работает? – уже с тревогой спросила мама.
- Работает, - а сам отодвигается правым боком.
- Да что с рукой-то, сынок?
- Ничего. Пошли домой.

И знала она, что все равно ничего не добьется. Обращение к воспитателю: «Что произошло с моим сыном?», - «Да все хорошо. Вот только не заметили, когда он успел перемазаться», – тоже ситуацию не прояснило.  А он стоял поодаль, насупившись…

Дома  - она сразу же - к соседке: «Рая, может хоть тебе скажет, что у него с рукой -посмотри!!!». После минутного общения наедине вышла Рая с огромными глазищами. Глаза у нее вообще были необыкновенные – от удивления могли расширяться, казалось до бесконечности, когда оставались на лице только одни глаза.

- Не волнуйся, Танюшка, мы поехали в травмпункт.
- Как это – в травму?! Я сама поеду!!!
- Нет, Сашок сказал, что поедет со мной, или вообще не поедет – не хочет тебя расстраивать. Да мы просто на всякий случай съездим, а ты пока ужин приготовишь, – стала лукавить уже и Рая. А глаза ее так и не уменьшались.

- Но я уже целый час, как не просто расстроена!!! Да что же это такое…
Но они уже вышли из квартиры.

Вернулись часа через три с твердой лангетой, рука подвешена:
- Ну вот, теперь все хорошо, рана обработана… швы наложены. Ужин-то готов? – оба улыбаются.

Как потом все-таки выяснилось, «всего лишь очень удачно упал»… со второго этажа… сильно порезав руку обо что-то острое.

На другое лето она с трудом уговорила его побыть в загородном пионерском лагере, хотя бы одну смену, до ее отпуска. Согласился. Приезжала к нему каждые субботу или воскресенье, и всякий раз он просился домой. Но после уговоров и объяснений соглашался побыть еще неделю. А вот в последний приезд уже прозвучал ультиматум:

- Если в следующий раз не заберешь, я убегу сам!
- Сынок, в следующий раз – обязательно заберу! Пожалуйста, ну что сидеть в городе-то?

Уехала, а сердце не на месте. «Но ведь воспитатели-вожатые говорят, что все нормально – выжигание, чеканка, лепка… – всем занимается, не скучает, со всеми общается. Единственное – погода уж очень холодная, купаться строго-настрого запрещено, вплоть до отчисления из лагеря. Пожалуй, надо забрать в следующий раз, а то ведь и правда убежит…», - зная характер своего сына, подумала она. Это было в субботу.

А в понедельник на работе замзав встречал ее прямо у входа в отдел: «Танечка, Вам звонили из лагеря, просили срочно связаться с ними» …

«О, Господи, убежал все-таки… электрички… как… где искать теперь?» - и она стала оседать по стеночке. А замзав уже набрал номер и поднес ей трубку:
- Ну, говорите же.
- Это – мама Смирнова, что случилось? – с трудом выдавила она из себя.
- Хорошо, что мама. Вот стоит сейчас передо мной ваш сын, весь посинел…
- Стоит… не убежал! (смех, сквозь слезы), не убежал… какое счастье (истерический хохот).
- Какое еще счастье?!! Ну, понятно, какая мамаша – хохочет, видите ли - такой и сын! Приезжайте, забирайте его! Он отчислен из лагеря за самовольное купание!
- Да-да, я уже еду.

С ее приездом, под звуки горна и барабана в лагере была организована линейка, на которой сына «выставили» в центре  перед всем «строем». Вид у него был униженный и растерянный. И как только она поняла смысл происходящего, она пошла к нему на это «лобное место».

- Куда вы, мамаша?!! – воскликнула директриса.
- Да Вы читайте Ваш «указ», читайте… - А сама в это время старалась незаметно затолкать поглубже обличительно торчащую из его кармана рогатку.

 «… пионер Смирнов Саша за вызывающее поведение и нарушение установленного режима выдворяется из лагеря...!».

Прошло пять лет.

Сын только что вернулся из Карелии, где был, опять же в летние каникулы, вместе с бригадой геологов, работающей вахтовым методом, проводящей разведочное бурение в разных живописных местах Карелии. Конечно, она переживала, потому что впервые отправила его, практически не знавшего отцовского воспитания в суровые условия проживания в палатках, в лесу, среди только мужского общества.  Полное самообслуживание, приготовление пищи на костре, вода – в озере, рыбалка, охота, грибы, ягоды – романтика, в общем. Конечно, среди этого мужского общества был человек, который взял на себя ответственность за подростка и который потом стал ее мужем.

Восторгам и впечатлениям по возвращении не было предела. И она поняла, что отношение к ее сыну было то самое, необходимое...

- Сынок, хочу поговорить на серьезную для нас с тобой тему. Вот Михаил предлагает, - и она не успела договорить, что.

- Мама! Женитесь! Он хороший – он может все… 
Это было немаловажным, если не самым важным, в принятии ею предложения «руки и сердца» - одобрение сына.

- Мам, а потом девочку родите. Бантики! Юбочки!! А?...

Родился сын, желанный. И где-то день на десятый, она с ужасом поняла, что с ребенком что-то не так. То ли судорогами ножки сводит, то ли тремор – дрожание такое, и ножки при этом не расслабляются. Понаблюдала день. На следующий - помчалась в детскую поликлинику, как она думала – к детскому невропатологу.

В поликлинике отругали – не приходят с младенцами новорожденными – патронаж на дому.
- Какой невропатолог в 10 дней? Нет у нас таких специалистов!
- Хорошо, - не унималась мать, - у вас нет, а где есть? Назначьте на консультацию!
- Да нет вообще невропатологов, которые занимались бы новорожденными. Поймите же, их нет. И с ребенком у вас все в порядке.

Ушла в еще большем страхе.
Нужного специалиста нашли через работу. Диагнозы на то время неутешительные. Но, надежда на излечение была только потому, что обратились почти вовремя – фармакология, ежедневный массаж, общий и точечный, и режим -  в развитии с первых месяцев жизни должны были постепенно приводить к положительному результату.

И вот ежедневно на массаж к специалисту – шесть остановок пешком с коляской. Автобусы такие раньше были, что коляску не внести в дверь.
На обратном пути закупала продукты и звонила из автомата за две копейки старшему сыну, чтобы сказать время возвращения, чтоб встречал. А то коляску, ребенка и продукты поднять на пятый этаж одной весьма проблематично. И так изо дня в день, два месяца – все отработано.

А в один из таких дней сошлись где-то силы черные, видимо, против нее и ее детей. Звонит она из одного автомата – короткие  гудки. Проехала дальше по направлению к дому – опять занят телефон.

- Ну, сколько же можно болтать?! Ведь знает, что я должна звонить…, с раздражением подумала она. Но, наконец, дозвонилась.
- Саша, через полчаса можешь встречать.
- Мам, ты извини, - каким-то уж совсем безэмоционально-спокойным голосом ответил старший сынок, - ты только не расстраивайся...
 
Все!!! Что следует за его «не расстраивайся» она очень хорошо знала. Сердце застучало и оборвалось…

- Мам, я не смогу тебя встретить сегодня. Я выколол себе глаз.
- Так 03 в скорую звони!!!
- А я и звоню, но там почему-то все время занято.
- Звони!!! Я сейчас из автомата тоже буду звонить, сынок!
И дозвонилась сразу.
- Пожалуйста, я вас умоляю… мой сын 15 лет дома один, он выколол себе глаз, пошлите машину срочно!!!
- Подождите, а вы-то где?
- Да какая разница, где я!! Мне еще 20 минут с коляской бежать до дома, а в коляске ребенок и тоже больной!!! Она была на гране срыва…
- Говорите адрес. Но за ложный вызов вы ответите!
- Поверьте – не ложный. Я знаю своего мальчика.

Найдя еще одну двушку, позвонила на работу. Узнав ее голос, секретарь стала любезно спрашивать, как малыш… Но она резко прервала все вопросы своей просьбой срочно отправить к ней домой кого-нибудь из врачей.

- О, Господи! Да, да. Не волнуйтесь, не волнуйтесь, уже набрала местный…

Ну, а дальше она бежала с коляской в сторону дома. Все прохожие оборачивались – ведь с колясочками обычно прогуливаются спокойно и чинно. Еще целая остановка до дома... Когда ей навстречу по средней линии Кировского проспекта («в сторону Моховой», - подумала она) со всеми мигалками и сиренами пролетела скорая помощь, она знала, что в этой машине был ее сынок…

У подъезда ее встречало, кажется, пол отдела, все кто оказался на работе. На ее немой вопрос посыпались ответы:

- Скорая уехала пять минут назад…
- Да, действительно, проникающее ранение правого глаза…
- С ним Раиса поехала…
- Его увезли на Моховую, в глазную больницу…
- Да возьмите же у нее ребенка – она его сейчас уронит…

Несколько человек проводили до квартиры. Когда она вошла в комнату, первое, что бросилось в глаза – это паркетный пол. Обычно всегда идеально натертый, он имел такой вид, будто по нему прошаркали сотнями каблуков. На столе лежал листок из тетради в клеточку, исписанный мелким подчерком. Текст назывался «Отработка защиты против ударов нападения с ножом». А рядом с листком лежала… толстая отвертка…

- Да, он явно был не один, для этого нужен партнер…
- Да теперь какая разница с кем он был? Раз уж он мне сказал: «сам себе выколол – так уж ни за что не узнать, кто это был!»

Ее напоили горячим сладким чаем. Она перепеленала заплакавшего малыша.
Ждали звонка из больницы.

«Ну, почему?… Почему мой сын?...», – гремел и гремел в ее сознании вопрос…

Наконец, позвонила Рая: «Танюшка, его готовят к операции. Кажется им не собрать бригаду анестезиологов, потому что операция внеплановая, срочная. Я пыталась поставить их «на уши», но ничего не помогло. Поэтому будут делать под местным наркозом. После операции можно будет поговорить с врачом. И надо обязательно, чтобы в течение суток хотя бы кто-то дежурил у его изголовья – голову держать, чтоб если уснет даже, она бы оставалась в одном и том же положении, без движения, то есть…», -выпалила она все сразу и замолчала в ожидании ответа.

- Спасибо тебе, Рая. Я все поняла. Сейчас все организую… А ты приезжай, ты сделала больше, чем даже я бы смогла сделать…
 
- Он держится молодцом, Танюшка, он у тебя отличный парень…», - тихо добавила Раиса. - Тогда я еду домой. А как там мой любимый Ванечка?
- Пока спит…

И она набрала номер телефона своей мамы, без особой надежды, конечно. Но все-таки, вдруг согласится приехать и побыть хоть какое-то время с двухмесячным внуком, ведь не работает же она. Выслушав просьбу дочери, мама ответила: «Да ты уж сама как-нибудь справляйся. Нет, не приеду!»

- Тьфу! - Сколько раз говорила себе «не трогать маму». Конечно, сама. А кто ж еще-то? Спасибо, мамочка!

Но помощь все-таки пришла. В лице старшего друга ее сына, первокурсника «первого меда» - сына коллеги по работе. Потому, что весь институт уже знал о случившемся. Не каждый же день такое происходит, да и не каждый год! Да и вообще, происходит ли, Господи?!!

С малышом осталась сидеть влюбленная в него Рая. На Моховую мать к сыну поехала одна. А уже к концу операции подъехал Николай – друг-студент.
К ним, наконец-то, вышел хирург-офтальмолог:
- Кто здесь родственники мальчика Смирнова? - Она встала навстречу врачу.
- Ну что вам сказать? Операция прошла нормально, роговицу зашили. Теперь наша главная задача не допустить воспаления  сильно травмированного хрусталика. На данный момент мы сделали все, что только было в наших силах…

А еще – у вас удивительно мужественный сын. Ни один взрослый пациент никогда не вел себя так спокойно под местным наркозом. Только изредка шевелил пальчиками ног…  Он всех врачей покорил своей выдержкой. И, увидев слезы на глазах матери, сказал:

- Ну-ну… Я специально Вам сказал это – чтобы Вы держались… Борьба за глаз еще не окончена… Вы останетесь сидеть с ним, чтобы фиксировать в покое голову?

- Нет-нет. Татьяна Ивановна – кормящая мама, ее дома ждет-не дождется малыш. Остаюсь я. Я – друг.  Поезжайте домой – я не подведу ни Вас, ни Сашу. Поймать Вам машину?
- Спасибо, Коленька.

… Прошла неделя. В городе – эпидемия гриппа. И Саша заболел… И осложнение, конечно, на слабое место… И была вторая операция… плановая только… под общим наркозом - по удалению хрусталика…

Через два месяца его выписали домой. На носу, как говорится, экзамены в выпускном восьмом классе. Ни читать, ни писать нельзя. К экзаменам, сказали, не допустят – на второй год в восьмой!
- Не останусь я на второй год!!! Вообще уйду из школы…
- Сынок, я что-нибудь придумаю.

Между поездками с малышом на массаж и усиленным за ним уходом, так как симптомы не хотели отступать, и при очередном осмотре невропатолога из сочетания «угроза ДЦП» слово «угроза» исчезло, - она купила магнитофон и ночами наговаривала ответы на все экзаменационные билеты по всем предметам… чтобы днем старший мог готовиться к экзаменам…

Малышу усилили фармакологию: «Если достанете вот это лекарство…!»
Достали. В Индии! Благодаря Человеку, помощь которого всегда приходила вовремя! И о котором обязательно будет написано отдельно…

Экзамены старший сдал все на отлично. Слово «угроза» опять появилось в диагнозе малыша…

И главное, она продолждала работать, правда на дому, в связи с тяжелыми семейными обстоятельствами. И работала много, стараясь успевать за «болдинской осенью» шефа в тот год…