Хроники Вселенной. Том 2

«Клонистерия»

Фантастическая повесть

Оглавление

Глава 1. В гостях у сказки
Глава 2. Бытиё, определённое сознанием
Глава 3. Вторая ошибка Евы
Глава 4. Непредумышленное двоежёнство
Глава 5. С бала на корабль
Глава 6. Больше, чем султан
Глава 7. Инструкции пишутся кровью
Глава 8. Ошибки многовероятны и равногубительны


Глава 1. В гостях у сказки

Сен-Руа и его жена Сан-Тана прибывают на планету Абгара и высаживаются на поверхность. Здесь они встречаются с давним другом Сен-Руа – Миктом.

Отдохнув на Земле, мы с Сан-Таной, как и планировали, рванули на Абгару. На этой планете у меня живёт старинный друг Микт, один из нашего космического круга «хроников Вселенной», у которого я люблю бывать, когда нуждаюсь в настоящем отдыхе. Обстановка на планете представляет собой просто рай для любого существа, биологически относящегося к отряду гуманоидов. Вся поверхность суши здесь покрыта садами, лугами и парками. Ни одного искусственного сооружения нет и в помине.

Абгарианцы живут в домах-растениях, которые получают путём выращивания из семян талитаны – дерева, которое в процессе роста постоянно образовывает внутренние полости, число которых может достигать тридцати и более. В этих естественных помещениях все они и селятся. Так что жилищная проблема является одним из тех немногих предметов, относительно которых местные жители всегда оставались в абсолютном неведении и полном непонимании.

Вообще же, в сфере познания они ни в чём не уступают расам-лидерам. Их цивилизация уже давно вышла на уровень объединённого разума, когда каждый индивид в любой момент может присоединиться к непрерывно текущему мыслительному процессу своего мира, в котором могут одновременно участвовать сразу все граждане цивилизации. Но обычно в общей «думе» пребывает процентов пять – десять из них (Отдыхать тоже ведь надо). Естественно, что этот дзен-интеллектуальный процесс выполняет здесь все правительственные функции вместе взятые. Да, да! Я хочу сказать, что никакого правительства эта цивилизация не знает и не ведает. Все вопросы решаются путём всенародного обсуждения в этом ноосферном ментапарламенте.

Пищей для абгарианцев (для краткости – абов) служат разнообразные древесные плоды, грибы, орехи и ягоды. Генетическое разнообразие растительного, равно как и животного, мира превышает здесь всякие мыслимые пределы. Поэтому и меню в этой «глобальной столовой» космически необозримое. Еда есть на любой вкус – начиная от традиционно фруктовых, и – конечно, не заканчивая – многочисленными «мясными» оттенками. Всего – просто не перепробовать! Масса неведомых вкусов ждёт любого землянина, лишь выпади ему удача побывать в этом уголке Вселенной. Кстати, цены (раз уж пошло сравнение со столовой) отнюдь не космические и, тем более(!) не земные: всё совершенно бесплатно – ешь с любого куста и сколько влезет!

– Это не скрытая реклама? – ухмыльнувшись, поинтересовалась Таня.

– Мы ведь не туристический путеводитель пишем, – парировал я и продолжил диктовать рукопись, или как это теперь называется? Клавир текста? А, впрочем, неважно.

– Когда уже мы доберёмся? – капризно мяукнула моя любимая «секретарша» спустя минуту. Она явно устала от двухчасового перемещения с Земли на Абгару, во время которого я и начал писать эту повесть.

– Мы только что покинули землю Земли и уже почти добрались до цели – куда уж ещё быстрее? – слегка пристыдил я её.

– Значит, мы сейчас сойдём на «абгару» Абгары? – ответно пошутила Таня.

– Нет. Всё страшно веселей. Почва на этой планете, действительно, представляет собой нечто интересное. За миллионы лет эволюции абы пришли к созданию «живой почвы», которую вполне можно назвать «телом планеты» или, скорее, «кожей». Главным её свойством является способность вырабатывать те вещества, которые требуются (кем?) произрастающими на ней растениями. Если, к примеру, чего-то нет, то вещества подпочвенного слоя химически преобразуются в нужные соединения, молекулы которых выводятся наверх, непосредственно в зону досягаемости корневой системы попросившего их растения. Это обеспечивается уникальным составом разумных микроорганизмов, которые когда-то давно были искусственно созданы, как нано-биороботы, но уже много миллионов лет назад сделались биологически естественным компонентом глобального биоценоза.

– Это же просто «конец войне»! – восхищенно воскликнула Таня.

– Да, благодаря этому ни самим растениям нет недостатка в питании, ни питающимся ими животным и разумным обитателям планеты уже не нужно бороться за выживание – еды в изобилии! Для всех. А микробы здесь все такие – специально выведенные, – поэтому никакие инфекционные болезни в принципе невозможны.

Что ещё интересного можно рассказать об этом мире? Живя в гармоничном симбиозе как с флорой, так и с фауной, абы свободно общаются и с растениями, и с животными. Эти отношения настолько деликатны, что они могут, например, «договариваться» с травами и деревьями о том, в каком количестве или в какой форме тем расти, а что касается животных, то тут разнообразие возможных взаимодействий трудно описать даже приблизительно. Простейшей иллюстрацией может служить верховая езда на любом из пробегающих поблизости брате их меньшем – достаточно просто вежливо обратиться и направить животному мысле-просьбу. Об отказе не может быть и речи, ведь любовь животных к высшим существам планеты является врождённой, и желание услужить своему божеству крепко сидит в сердце каждой животинки.

Естественно, что на этой планете никто никого не поедает. Здесь все друг другу стараются услужить, но без всякой навязчивости. Получается так, что твою текущую нужду мгновенно улавливают те существа, которые оказываются к тебе ближе других. И если кто-нибудь из них обладает способностью удовлетворить именно эту твою нужду, то сразу же мысленно предлагает свою услугу. Если же ни у кого из ближних нет соответствующей способности, то они просто начинают транслировать излучаемую тобой неудовлетворённость, благодаря чему интенсивность нейросигнала многократно увеличивается, и шансы на то, что кто-то вскоре придёт тебе на помощь возрастают в логарифмической прогрессии.

– Не, ну, это же волшебно! – восхищённо удивилась Таня.

– Это, прежде всего, естественно здесь, – ответил я. – Наладив однажды среду своего обитания – где-то двадцать миллионов лет назад, – абы устроились очень выгодно. Когда все друг другу служат, никто никогда не остаётся в убытке.

– Это планета любви! – утвердительно сказала Таня. – Вот, где исполнилась твоя концепция о «мире любви», который должен прийти на смену «миру могущества» на Земле.

– Это не моя концепция. Я её отсюда и взял.

– Не пора ли выпускать шасси? – Таня обратила моё внимание на тот факт, что видимый диск Абгары увеличился до тех размеров, когда уже нужно начинать посадочные манёвры.

Спустя пять минут мы с помощью верёвочной лестницы высадились на поверхность этого мира. Ни один искусственный аппарат не должен был касаться «тела» планеты, и этого не случалось уже миллионолетия. Поэтому наш корабль бесшумно завис над лесом. Потом, когда мы уже твёрдо стояли на ногах, я направил его на околопланетную орбиту.

– Интересно, а почему нас никто не встречает? – удивилась Таня.

– Ошибаешься, нас уже встретили.

– Странно, но я никого не вижу!

– А ты прислушайся к своим ощущениям, – посоветовал я. – Чувствуешь ликование в душе?

– Да. И правда! Я так счастлива здесь. Это состояние волшебного опьянения, иначе не знаю, как назвать. Только что этого не было. Ещё когда мы спускались по лестнице, во мне было обычное душевное равновесие. Я даже не испытывала никакого восторга или предвкушения, которое полагалось бы при встрече с неведомым миром. А сейчас я готова, не умолкая, говорить о захлестнувшем меня ликовании и небывалом ощущении полноты жизни…

– Это и есть, – прервал я её словоизлияние, – волна глобальной эмпатии, выражающей приветствие всех жителей этого мира. Она катится сейчас по всей планете, передаваясь от сердца к сердцу со скоростью один оборот за три секунды вокруг оси «север-юг».

– Что, правда?

– Эта эмоциональная волна искренних переживаний представляет собой не простой перепад настроений, как мы привыкли на Земле: радость – грусть, любовь – ненависть и так далее. (К тому же у нас эти перепады имеют очень низкую частоту вибрации – период колебаний человеческого настроения редко когда превышает шесть часов.) А эмоциональная жизнь абов очень интенсивная и при этом находится на высоком уровне позитива – они никогда не опускаются ниже нуля – в зону негативных эмоций. Смена состояний у них происходит иначе: например, от радости к благодарности, от благодарности к симпатии, от симпатии к нежности и так – до бесконечности. И эти изменения чередуются очень ритмично и динамично – с периодичностью от одной до нескольких секунд. Можно сказать, что они как бы переливаются волнами блаженства. При этом отсутствие риска быть уязвлённым кем-нибудь извне сделало их настолько открытыми, что стало возможным прямое эмоциональное восприятие друг друга, а вслед за этим развилась и способность к интеллектуальному телепатическому диалогу.

– Да! Нам до такого ещё ехать и ехать! – с ноткой сожаления в голосе сказала Таня.

– К несчастью, люди пока – очень закрытые существа. Так сложилось исторически в силу вынужденной конкуренции за обладание материальными благами. Наше развитие сопровождалось непрерывными войнами на всех уровнях, начиная с мальчишеских драк и вплоть до двух глобальных Армагеддонов в 20-м веке. Из-за этого ни о какой открытости, доверии и искренности среди нас даже и речи быть не может. Кто говорит правду – тот сразу становится мишенью. Но эта фальшивая обыденность совершенно исключает для нас возможность вхождения в мир фантастических переживаний и полноты бытия, о котором мы боимся даже грезить, но который, всё же, инстинктивно пытаемся найти, например, отдаваясь поискам партнёра по сексу. Мы чувствуем, что в этом направлении что-то есть. Не может не быть! И делаем шаг. Но тут же понимаем: оно есть, но это так далеко! И нам идти уже не хочется. И мы уже перестаём любить, и бросаем свою возлюбленную/возлюбленного. Кстати, женщины часто готовы продвинуться немного дальше по направлению к стране счастья.

– А почему они радуются нам? Мы кто для них такие? – Таня немного усомнилась то ли в моих разъяснениях, то ли в искренности встречающей стороны. – И вообще, мне как-то неловко быть объектом внимания целой планеты – это даже не стадион зрителей, а миллиарды… Или сколько их там?

– Абгара размером с Землю. Но жителей не так уж много – около одного миллиарда. Остальные двести триллионов абов расселились по здешней галактике ещё в те времена, когда по Земле бродили динозавры. А что касается их отношения к нам, это очень просто. Помнишь поговорку: «Друг моего друга – мой друг»? Это всеобщий космический принцип рекомендации, который действует повсеместно. В тот же день, когда я с ним договаривался о посещении, Микт сообщил своим о нашем скором прибытии. Поэтому нас ждали с радостным предвкушением, как дорогих гостей, которым можно предложить всю красоту и полноту своего сердечного гостеприимства.

– Смотри, Сен! Появилась тропинка. Её здесь только что не было! – удивлённо воскликнула Таня.

– Это травы расступились, внимая внушениям друзей Микта – а это вся планета! – указывая нам путь. Давай последуем, куда нас приглашают, – предложил я. Но Таня испуганно схватила меня за рукав.

– А вдруг это западня?

– Что ты, милая! Оставь свои страхи. На этой планете нет никакого зла. И вообще, во всём космосе, включая даже нашу Землю, нет никакой опасности для того, кто ни на миг не допускает страх в своё сердце. Если ты желаешь полнее переживать наслаждение счастьем любви, взаимопонимания, радости, вдохновения, тогда немедленно прогони от себя всякий страх.

– Но как?! Разве я могу? Я даже не знаю, как это сделать!

– Просто скажи с силой: «Страх и недоверие, уйдите прочь!» – проинструктировал я мою прекрасную, которая с готовностью и исполнила это наставление.

Мы неспешно последовали вдоль по дорожке, которая, петляя между деревьями, уводила нас в глубину величественного и очень ухоженного леса.

Спустя какое-то время – не долго, но и не коротко – мы подошли к могучему стволу талитаны, в который, обрываясь, упиралась приведшая нас сюда тропинка. Не успели мы озадачиться вопросом, куда нам дальше(?), как из раздвинувшейся, словно вертикальные жалюзи, коры дерева высунулся широко улыбающийся нам «хроник» – мой здешний друг Микт.

– Ну, здравствуйте, земляне, – сказал он прямо в наше мышление, что явилось шокирующим моментом для Тани, но уже не для меня, имеющего опыт такого рода общения.

– Я сошла с ума! У меня голоса! – ужаснулась моя спутница, но я поспешил вернуть её в равновесие.

– Не волнуйся, это просто телепатия. Побыв в этом мире всего несколько минут, мы настолько прониклись его умиротворяющей гармонией, что наше внутреннее естество – душа – получила возможность по-настоящему расслабиться, благодаря чему открылись каналы прямого эмоционального восприятия и телепатического общения, о чём я недавно уже говорил. Так что, лучше поздоровайся с Миктом. Можно тоже мысленно.

– А я смогу? – недоверчиво спросила Таня.

– Не сомневайся, и всё получится! – подбодрил я её.

Таня сделала видимое усилие, потешно насупив брови, и – к её большому удивлению – Микт услышал!

– Да, милая девушка, – сказал он в сокровенном подпространстве нашего тройственного ментального общения (то есть, чтобы услышать его могли только Таня и я), – у тебя хорошо получается. Можешь не напрягаться. Я тебя хорошо понимаю.

– Как здорово! Я могу телепатировать! – Таня аж подпрыгнула от радости, но воскликнула всё же ещё по привычке – то есть вслух.

– Пока мы находимся на этой планете, вся духовная атмосфера, иначе говоря, коллективный разум всех пребывающих в «он-лайн» состоянии абгарианцев, помогает нам вступать в телепатическое общение с любым существом (в пределах его уровня развития, конечно) или с выбранной группой существ, – пояснил я. – Поэтому ты можешь, отбросив неуверенность, просто начать общаться, не вспоминая о своих земных ограничениях.

– Оу! Это же такая свобода! – Таниному счастью, казалось, не было границ. И тут же она осеклась, мысленно спросив меня, – А что если вдруг, я подумаю о чём-нибудь плохом? И все об этом сразу узнают!

– Что ты! Здесь никто не стремится залезть тебе в душу. Твои мысли читают лишь в той мере, в которой ты оформляешь их как намеренный посыл конкретным адресатам общения, одному или многим. Всё что ты не намерена открывать, остаётся недоступным для других, хотя бы ты с ними в этот момент и общалась очень интенсивно.

– Значит, тут всё-таки можно скрывать свои настоящие мысли? – уточнила Таня.

– Конечно, можно, – заверил я её. – Но эта закрытость сама по себе всё же не может остаться незамеченной. Такого индивида здесь воспринимают как своего рода больного и всеми силами стремятся помочь ему поскорее выздороветь.

– И в чём это выражается? – осведомилась она, словно уже какая-то злоумышленница, желающая поскорее выяснить все секреты своей намеченной жертвы.

– В повышенном внимании и предупредительности. На этого человека обращаются буквально потоки любви и других умиротворяющих эмоций.

– Но ему же не хочется, чтобы его жалели! – почему-то возмутилась моя прекрасная половина.

– Это не ему, это недоброй мысли и вызвавшей её негативной эмоции не хочется умирать, – поправил я. – Но, человек, освободившийся от этого болезнетворного внутреннего процесса, начинает ощущать себя по-настоящему свободным и счастливым.

– Просто психотерапевтическая клиника тут какая-то, – попыталась пошутить Таня, но сразу же ощутила словно бы тонкий порез от своей же, не принятой никем насмешки. – Ой, простите! – покаянно воздела она руки, – Я больше так не буду. Я вас всех очень люблю! Вы такие… Ну прям, родные мои просто!

Немедленно после этого лёгкое омрачение с души улетучилось, и к нам вновь возвратилось переживание блаженства и мира. Это к коллективному разуму Абгары вернулось понимание после неожиданного шока, нанесённого, казалось бы, безобидной Таниной шуткой, и заглаженного её же извинениями. Нас снова понимали и щедро купали в потоках любви и восхищения.

– Дорогие друзья, прошу вас располагаться в моих владениях, – обратился к нам Микт с предложением уютно устроиться в специально выделенных для нас апартаментах, которые находились внутри соседней талитаны.


Глава 2. Бытиё, определённое сознанием

Внутри дерева нас ожидали замечательно обустроенные покои. Стены были самоцветными, они переливались мириадами мерцающих огоньков, обеспечивающих мягкое и приятное освещение – эту комфортную иллюминацию создавал всего лишь мох, шелковистый и тёплый на ощупь, тонким слоем устилающий все шесть стен комнаты. На полу произрастал другой вид мха, своей фактурой напоминающий персидский ковёр, да и пестротой своей аналогичный оному изделию. Кстати, мхи здесь применяются всюду, где у нас ткани и различные покрытия. Одежда, постельные принадлежности, обивка стен и оформление интерьеров – всё это выращивается из абгарианского мха, обладающего способностью к управляемому переплетению клеток в процессе роста. Это, конечно, – продукт генной инженерии уже далёкого прошлого. Растение может воспринимать пожелания заказчика, и, активизируя одни и подавляя другие участки собственной ДНК, формировать из своих клеток ткань заданного качества.

В комнате было очень уютно и замечательно хорошо. Здесь не было ни пылинки, и воздух дышал здоровой, не побоюсь этого слова – озоновой, свежестью. Впрочем, на всей планете не нашлось бы и крупицы пыли, грязи или какого-нибудь мусора, так как почва нигде не оставалась обнажённой. В квартире всё до мельчайших деталей служило удовлетворению наших эстетических, психологических, физиологических и просто бытовых потребностей. Дом состоял из пятнадцати комнат, словно ступени винтовой лесенки поднимающихся друг за другом против часовой стрелки. Мы обошли их все, поднявшись в самую верхнюю – кабинет. Что и говорить: Микт хорошо подготовился к нашему приёму.

На Таню сильное впечатление произвёл санузел. Здесь находились отдельные кабинки, образуемые широченными листами мабии, которые приветливо распахиваются для посетителя и сворачиваются, когда он уже внутри. А там к услугам нуждающегося был и унитаз – чашевидный цветок лекрадии, принимающий в себя отходы жизнедеятельности и преобразующий их в питательные соки, идущие на поддержание и собственной жизни, и жизни остальных растений этого живого дома. Можно было воспользоваться и душем, который обеспечивала произрастающая этажом выше пайфена, накапливающая в своём гигантском плоде чистейшую воду, и потом отдающая её через устьица, расположенные в расширяющемся концевом участке свисающего вниз стебля. В общем, наш дом словно дышал чистотой, свежестью и животворной энергетикой.

Конечно, здесь не было, и не могло быть, ни бытовой и электронной техники, ни жёсткой корпусной мебели – все эти излишества, попади они сюда, являлись бы не менее абсурдным анахронизмом, чем каменный топор в качестве инструмента для расщепления атома. Всего такого в быту абгарианцев просто не существует. Развлекательные, познавательные и другие функции, которые обеспечивает людям видео- и аудиотехника, а также компьютеры и всякая прочая электроника, на этой планете полностью обеспечиваются личными и паранормальными, с нашей точки зрения, способностями абгарианцев. Плюс к этому – живые видеомониторы, коими способны выступать многие здешние растения из тех, которые обладают широкими листьями или сами по себе растут в виде плоских тел.

Абы здесь все поголовно – гении и постоянно занимают друг друга трансляцией продуктов собственного творчества. Их высокоразвитая психотехника ментальной визуализации в сочетании со способностью к дистанционному психическому взаимодействию (то есть эмпатии, телепатии, ментальной проекции) позволяет им создавать и показывать другим потрясающие произведения своего внутреннего мира. Тем не менее, постоянно возрастающий элемент предсказуемости, как побочный эффект безграничного общения, со временем уменьшает долю новизны и свежести в жизни этого общества. Поэтому понятно, насколько для них ценно любое посещение инопланетян: свежие материалы для размышлений, переживаний и творческих экзерсисов здесь на вес золота. Пища для ума здесь представляет едва ли не единственный дефицит.

– Вы, наверное, немного утомлены путешествием? – поинтересовался Микт и без промедления продолжил, – Прилягте и отдохните пока, а спустя два часа я прошу вас отправиться со мной на реальную конференцию, посвящённую вашему прибытию. – Он имел в виду такой тип собрания, на котором участники присутствуют своими физическими телами, а не, как обычно, в виртуальной форме.

– С большим удовольствием, дорогой друг, – ответил я вдогонку Микту, и после его ухода мы с Таней уединились в этом гнёздышке (интересно, что там, на Абгаре, мне не пришло бы и в голову назвать это жилище, смеха ради, дуплом. – Прим. Сен-Руа).
 
– Комфортабельно тут, – заключила Таня после того как, плюхнувшись на диван, набросила на себя мягчайшее, шёлковое на ощупь, одеяло. – Как странно сознавать, что всё это – растения! Тут всё живое!

– Да, ты права. Немного жутковато поначалу. К этому надо просто привыкнуть, – утешил я её подразумеваемым обещанием.

– Согласна, милый. Наконец-то мы на месте! – мечтательно воскликнула она и добавила, – Вот мы и здесь: ты – тут. И я – Тута.

«Ах, вот, к чему она клонит», понял я, и оставшиеся до встречи два часа мы провели исключительно за решением личных вопросов.

В конце концов, всё хорошее кончается, и начинается – лучшее. Наше интимное общение нарушилось взаимным воспоминанием о гостеприимном хозяине. Это он сам напомнил нам о себе с помощью посылки в наше восприятие собственного мысле-образа.

– Ты не забыл о своём друге? Он что-то там говорил насчёт встречи с другими аборигенами, – напомнила мне Таня.

– Да, нам пора. Во что мы оденемся для этого праздничного собрания? – задал я несколько провокационный вопрос.

– А у нас есть выбор? – удивилась она. – Что сбросили, то и накинем.

– Но можно и посовременней облачиться, – предложил я.

– Не поняла!?

– Наши земные одежды с точки зрения абов – полнейший отстой, – пояснил я. – Мёртвые вещи. Настоящая одежда должна быть, как и всё остальное, – живой. Она должна создавать симбиотическое дополнение своему хозяину.

– Как это?

– Смотри, – сказал я и предложил Тане пройти в соседнюю комнату. Здесь была гардеробная. Живой одеждой абгарианцев служат плоские растения, различных форм, способные облегать любую фигуру и при этом оставлять своему хозяину полную свободу движений. Кроме того, она спокойно сохраняет чистоту и свежесть при носке и даже способствует очищению тела-носителя, впитывая его пот и поглощая отшелушивающиеся частички кожи. И ещё эти «вещи» обладают присущей многим живым существам этой планеты способностью к светоиспусканию, отчего одеяния искрятся и переливаются завораживающим сиянием, отражающим индивидуальность и эмоциональное состояние того, кто их носит.

– Надень вот это, – предложил я Тане, и та с недоверчивым интересом позволила платью обвиться вокруг её стройной фигуры.

– Ух, ты! До чего приятно! – восхитилась она. – Оно сидит так чётко! Как облегает! И на ощупь мягче, чем шёлк. Я чувствую себя обнятой большими ласковыми и нежными ладонями.

Танин отчёт был совершенно аналогичен моим собственным впечатлениям от живой одежды. Растения, покрывающие тело, не создают никакого препятствия линиям биополя, а напротив, усиливают его. Благодаря этому человек в такой одежде испытывает колоссальный прилив энергии. Можно только добавить, что такая ткань, когда надо, холодит, а когда надо – начинает удерживать тепло. Поэтому всегда чувствуешь себя очень комфортно.

– Ну что, пойдём? – предложил я, и мы вышли из дома, чтобы вместе с Миктом отправиться на конференцию.

Сначала мы углубились дальше в лес. Но уже через несколько минут он незаметно перешёл в сад. Здесь Микт начал предлагать нам отведать то одни, то другие плоды. По его же совету мы срывали самые небольшие из них, чтобы испробовать как можно больше и при этом не лопнуть от объедения. Пока шли к месту собрания, мы вдоволь насытились, и наше настроение вознеслось к недосягаемым прежде высотам.

– Это, случайно, не наркотики? – смеясь, спросила Таня.

– Здешняя еда, действительно, имеет свойство вызывать эйфорию. Но не даёт эффекта привыкания и, уж тем более, не вредна для здоровья, а исключительно полезна, – ответил Микт.

Наконец, мы вышли на обширную поляну, где уже находилось человек восемьдесят абов, сидевших небольшими группками на траве. При нашем появлении все они дружно встали и приветствовали нас искренними улыбками и символическими аплодисментами.

Микт представил меня и Таню собравшимся, и завязалась обычная беседа. Абы интересовались нами, как представителями другого мира. Мне было немного неудобно отвечать за всё человечество с позиции своего ограниченного личного понимания. Но Таню такой мотив не посетил ни на миг. Поэтому именно она вскоре стала центром всеобщего внимания и с упоением расписывала перед благодарными слушателями все прелести и убогости нашей земной жизни.

– Мы жили примерно так же около тридцати миллионов лет назад, – резюмировал один из абов по имени Рейч, когда я подумал о том, что уже надо бы поменять течение нашей беседы. Не думаю, что в этот момент он прочитал мои мысли. Скорее, прочитал интегральное снижение эмоции интереса у всех собравшихся.

– А сейчас у вас тут сплошной рай! – восхищённо сказала Таня. – Всё так спокойно и размеренно. Скучно не бывает?

– Что ты, милая душа! Скучно ли бывает на весёлом пиру? А у нас каждый день – праздник и радостное общение с любимыми друзьями. В нашем мире каждый знаком с каждым. И мы любим друг друга навещать, путешествуя пешком или верхом, по земле или на крыльях птиц.

– Миллиард друзей у каждого?! – приоткрыв рот от изумления, спросила Таня. – Это ж сколько надо времени, чтобы с ними встретиться?

– Не со всеми лицом к лицу, чаще в мысленном общении, но уделить внимание каждому хотя бы по одному разу удаётся примерно за десять тысяч лет, – растолковал Рейч. – Но у каждого из нас, конечно, есть также и избранные друзья, с которыми общаемся намного чаще.

– А есть ещё такие друзья, которых бывает совсем мало, например, всего один, единственный, с которым бывает особенно хорошо? – загадочно поинтересовалась Таня.

– Ты имеешь в виду, есть ли у нас брачные партнёры? – уточнил Рейч, который отвечал сегодня за всех абов. – Можно сказать, нет. Наша раса практически прекратила заниматься размножением, поэтому в семейных узах нет необходимости.

– Как же у вас происходит обновление популяции? – удивилась моя спутница.

– В рождении нового члена общества появляется необходимость, когда кто-то из нас умирает. Но это случается очень редко. Мы живём в среднем четыреста тысяч лет. Вот и считай.

– Но чтобы ребёнок появился, надо же что-то сделать …, – Таню, видимо, интересовали какие-то подробности. И их ей с удовольствием растолковали.

– Да, для этого кому-то приходится идти на жертвы и вступать в сексуально-физические отношения, чтобы произвести зачатие. Искусственное оплодотворение мы не применяем, так как это противоестественно. Следующие за этим беременность и роды тоже не относятся к приятным сторонам нашего существования.

– А остальное время вы живёте совсем без секса? – позабыв о деликатности, откровенно спросила Таня.

– Физические контакты малосодержательны и бедны наслаждениями. Мы прибегаем к ним очень редко. В основном, только тогда, когда требуется восполнить убыль населения или же быстро сбросить негативную энергию стресса, что случается ещё реже.

– А у нас секс – это одна из важнейших сторон жизни, – призналась Таня.

– Это известно. Все дети любят сладенькое. Так же и молодые расы чрезвычайно подвержены жажде физических наслаждений. Мы живём на более высоком уровне существования и удовольствия получаем соответствующие.

– А какие?

– Все удовольствия всегда связаны с общением. Наше общение более глубокое и обширное. Оно включает значительно больше каналов восприятия и охватывает необозримо широкий круг участников. Поэтому и наслаждение от такого общения несравнимо интенсивнее и богаче. Можно сказать, что мы почти никогда не пребываем вне зоны экстатического наслаждения.

– Так жить можно! – восхитилась моя дорогая. – И всё-таки, скучно не бывает? Ведь у вас тут тишь да гладь, и ничего, кроме общения, не происходит.

– О каких событиях ты говоришь? У вас, на Земле, событием считается что-то драматическое или, лучше, трагическое. Хорошие новости для вас – не новости. Вы ещё не научились жить спокойно и безмятежно, потому что этому мешает непрерывная борьба между собой. Когда все люди смогут примириться друг с другом, начнётся совсем другая история. Содержание жизни станет совершенно другим. И тогда всем станет ясно и понятно, что настоящая жизнь – это счастливое и безмятежное общение с бесчисленными друзьями.

– Да. Это пока непонятно. А что, люди могут когда-нибудь примириться? По-моему, это фантастика, – сказала Таня.

– Это станет возможным, когда ваша цивилизация поднимется на следующую ступень духовного развития. Ваша проблема сейчас в том, что вы остаётесь укоренёнными в биполярной парадигме мышления. Да – нет, чёрное – белое, истина – ложь: вот, привычное лоно вашего ума. Принять за основу понимания многовариантный подход вам сложно, ведь это просто непривычно. Истина действительно одна. Но она выражена в бесконечном многообразии вариантов. Поэтому очень часто противоположные идеи являются одинаково верными. Но у вас это всегда – повод к войне.

– И правда. Каждый стремится доказать свою правоту любой ценой, – подтвердила собеседница.

– Сейчас на вашей планете как раз происходит процесс развенчания очередной господствующей идеи. Капитализм, либерализм, демократия – всё это по-своему, и при определённых условиях, правильные вещи, но ни они, ни противоположные им концепции не должны ставиться выше остальных. Они будут ниспровергнуты только по причине своей навязчивости, если говорить на бытовом языке.

– А у вас тут, какой сейчас строй? – спросила Таня.

– Эра политической жизни у нас давно миновала. Мы просто живём. Без всякой социальной борьбы, в социальном единстве. Если пользоваться предложенным термином, то наш строй можно описательно назвать «естественно-стабильным многоличностным организмом».

– Всё это так интересно! А вот, скажите, как у вас получается жить так долго? – задала Таня самый интересный вопрос.

– В принципе, мы могли бы жить бесконечно долго. Мы давно исключили из своих ДНК ген старения. Поэтому наши тела никогда не изнашиваются. Умирают наши люди либо от несчастного случая, что бывает очень редко, либо по своему сознательному выбору. С ходом тысячелетий каждый из нас неизбежно проходит через серию личностных кризисов, связанных с исчерпанностью бытия на том или ином уровне индивидуального роста. Как ни удивительно, но даже при нашем гармоничном и всестороннем развитии, в душе всё равно остаются незначительные противоречия, которые, постепенно развиваясь, приводят к тому, что один из таких кризисов становится для человека непреодолимым барьером. Не в силах взойти на новую жизненную ступень, и не желая продлять безынтересное существование, он принимает решение покинуть своё тело, чтобы соединиться со своим духовным источником. Одним словом, его дух добровольно отправляется к Творцу Вселенной.

– А это не самоубийство?

– Нет. Никакого умерщвления тела человек не совершает. Он просто обращается к Богу с прошением о возвращении. Если ресурс его личностного развития действительно исчерпан, и он, в самом деле, не может взойти и содержательно жить на новой ступени бытия, то его прошение принимается, и он прекращает телесное существование.

– А если человек погибает от несчастного случая?

– Это происходит так редко! За последние двадцать миллионов лет было только семнадцать таких эпизодов. Тем не менее, мы к этому вполне готовы. Сначала мы пытаемся его реанимировать. Если это не удаётся, мы клонируем его тело, чтобы его дух мог вернуться и продолжить жить. Но в половине случаев эти меры не помогают. Видимо, побывав в ином мире и оценив его превосходство, духи не хотят возвращаться.

– Кстати, а расскажите ещё о клонировании. У нас, на Земле, это очень актуальная тема, – предложила Таня.

– Для нас это элементарная процедура. Наша биосфера так устроена, что осуществить любое желание, связанное с пластическим моделированием, легче лёгкого. Большего я сказать не могу, – ответил Рейч, и сразу же стало понятно, что беседа исчерпала свой энерго-ресурс, то есть, окончательно стала малоинтересной большинству собравшихся.

Далее наша встреча продолжилась в виде весёлой игры, правилам которой Микт обучал нас с Таней на ходу. Это была ролевая игра, связанная с беготнёй, поисками предметов и игроков, использованием животных и растений, исполнением штрафных номеров, загадыванием паролей и даже элементами физической борьбы. Сценарий игры был очень увлекательным. Судя по всему, абы давно не развлекались подобным образом, потому что этот пункт программы, поставленный специально для нас, вызвал среди них самих такой неподдельный восторг и чисто ребяческий азарт, что заявленная разница в развитии между нами и ими потерялась где-то вдали. И мы, и они на время превратились в шумную компанию веселящихся ребятишек. И это было здорово!

Мы с Таней вернулись в наш временный дом в изрядно приподнятом настроении и до самой ночи обсуждали всё то, о чём шла речь на конференции.


Глава 3. Вторая ошибка Евы

Проснувшись утром, я не обнаружил рядом с собой чего-то привычного. Не было Тани. Всегда я вставал раньше, но теперь на постели не было её. На мою удивлённую заинтересованность сразу же ответил ковёр-биотелевизор, занимающий одну из стен шестигранной комнаты, который отобразил на экране то, как Таня встаёт, одевается и покидает спальню. Перед уходом она оглянулась, словно проверяя, не проснулся ли я. Из этого следовало, что это для неё было бы нежелательно.

«Интересно, какие такие тайны появились у неё от меня?» подумал я и наметил спросить её об этом, при встрече, прямо. Но прежде надо было её найти.

Выйдя из дома, я мысленно обратился к деревьям леса, обступившим поляну, с вопросом о том, в какую сторону пошла моя жена. Дружными покачиваниями своих юго-западных ветвей они с удовольствием указали мне направление. Я последовал туда, продолжая задавать тот же вопрос следующим встречным деревьям.

«Как это Таня решилась отправиться вглубь леса одна? Тем более, какая сила могла заставить её пуститься в это путешествие?» удивлялся я, продолжая уходить всё дальше от дома. И, к моему удивлению, спустя десять минут я оказался в том месте, где уже никто не мог мне помочь. На мой вопрос «Куда пошла девушка?» деревья и травы давали какие-то противоречивые указания, покачивая сразу всеми ветвями и листьями. Они словно бы хватались за свои несуществующие головы. Получалось, что никто не знал, куда она исчезла. Пришла на поляну и растворилась. Вот так дела!

Я решил обратиться за помощью к своему другу Микту и вызвал его в своём воображении. Почти мгновенно, Микт отозвался на мой призыв.

– Что случилось? – поинтересовался он. Приветствия в виде ритуальных предисловий, типа «здравствуй», «привет» и тому подобного, здесь не приняты, поскольку в этом мире как бы не существует расставаний и встреч. Есть только паузы в общении, более или менее длительные. Да: пожалуй, было бы странно, находясь в одной комнате, после каждого затишья в разговоре вновь здороваться, или перед тем как задуматься – говорить «пока».

– Помоги мне найти мою жену, – попросил я.

– А какая в этом есть необходимость? – спросил Микт.

– Я просто не знаю, где она находится.

– Но это не повод для тревоги, – заверил меня мой друг. – С ней ничего плохого не случится. Если она куда-то ушла, то вернётся. Возможно, какая-то внутренняя потребность заставила её это сделать. И в таком случае, ей лучше не препятствовать, чтобы дать возможность исчерпать энергопотенциал своего беспокойства.

– Да, ты прав, – согласился я. – Но из-за её отсутствия я не знаю, как планировать свой день. Проведём ли мы его порознь, или вместе, вот, в чём вопрос.

– Это большая проблема, – согласился Микт. – Попробуй её не решать. Давай, просто отправимся на прогулку.

– Хорошая идея! Идём! – почему-то легко согласился я.

Подозвав пасущихся невдалеке лошадок, мы водрузили на их спины свои «божеские» тела и неспешно поехали в направлении «куда глаза глядят». Впрочем, Микт, наверное, имел какое-то намерение относительно того, куда меня надо доставить. И вскоре мы прибыли к дому его близкого друга по имени Цета.

Цета был «пост-женщиной». То есть биологически относился к категории самок, и с позиций психологии обладал душой женского типа. Но так как на Абгаре разумные существа уже перешли на уровень духовного существования, различение по половому признаку отошло у них на задний план восприятия. Точно так же, как и в нашем обществе никто не станет обращать внимания на физические различия между людьми. Хотя, впрочем, кое-кто и до сих пор обращает – слабых по-прежнему бьют, – но это хотя бы считается низостью. Поэтому и мне, как сравнительно низкому типу, удобнее будет говорить о Цете всё-таки в женском роде.

– Цета, покажи нам что-нибудь новенькое, – попросил Микт, когда она вышла навстречу нам из своего дома. Она была великолепна. Абгарианцы ростом немного ниже нас – в среднем примерно метр пятьдесят. Но они не смотрятся карликами, а выглядят, как миниатюрные и очень изящные человечки. Здешние особы женского пола обладают совершенно ослепительной красотой. Невозможно налюбоваться. Не дюймовочки, но всё-таки! А какие потрясающие представления они умеют создавать в твоём воображении во время общения! Можно часами неотрывно пребывать в неподвижности, созерцая «кинокартины» фантастических или реальных событий. Цета была одним из искуснейших мастеров такого, я бы назвал, «ментального продюсирования».

– Я хотела бы, чтобы Сен-Руа, как дорогой наш гость, сам выбрал тему, – предложила гостеприимная хозяйка.

– Не знаю. С ходу трудно что-то сообразить, – растерянно промямлил я.

– Ну, подумай! Есть что-то, что интересует тебя больше всего, – подсказала Цета.

– Мне здесь так хорошо, что, кажется, ничего больше и не надо. Что же меня интересует? Что интересует?

– Нира, может быть? – напомнил Микт.

– Хм. Возможно! А что, уже и тут известно о моих неудачах?

– Чем выше уровень развития цивилизации, тем скорее ей становятся известными происходящие во Вселенной события. В пределе это – мгновенная осведомлённость обо всём. Но мы пока далеки от этого. И потом, почему ты называешь своей неудачей исход твоего эксперимента?

– Потому что мой замысел потерпел полное фиаско.

– Это было неизбежно. Ведь уровень твоего планирования был заведомо недостаточным в сопоставлении с масштабами эксперимента. Прими это не как неудачу, а как позитивный опыт познания собственной ограниченности. Тогда ты сумеешь её преодолеть и выйти на новый личностный уровень, – растолковал мне Микт.

– Спасибо. Мне стало легче, – поблагодарил я. – А тогда, может быть, посмотрим, как всё могло быть, если бы в той ситуации не случилось постороннего вмешательства.

– Конечно, – ответила Цета и приступила к показу заказанного мной фильма.

На этот раз моделировалась ситуация с отсутствием Николая и других землян. Когда «альтернативная история планеты Нира» (иначе не назовёшь) снова закончилась полным провалом моих замыслов, мне стало понятно, насколько неадекватным был мой интеллектуальный ресурс моим же благим намерениям. Вот почему вместо рая на планете у меня получился очередной «высокоразвитый ад».

– Больше никаких экспериментов! – воскликнул я вслух, терзаемый чувствами вины и стыда.

– Не переживай, – сказал мне Микт. – У человека есть право на ошибку. Нельзя только одного: сознательно творить зло. Всё будет хорошо там. Мы уже приняли кое-какие меры.

Его утешение подействовало на меня силой своей убедительности, и мне стало ощутимо легче. Только теперь я понял, что меня всё последнее время, действительно, очень угнетало наличие прошлой неудачи. Но теперь её не было. Она превратилась в закономерный результат опыта. «И как же точно они уловили источник моей внутренней проблемы!» в который раз удивился я.

– Мне кажется, теперь самая пора предложить Сан-Тане присоединиться к нашей развесёлой компании, – напомнил мне Микт.

– Но я даже не знаю где она! – возразил я.

– Так позови её! – сказал Микт. И тут я вспомнил, что можно же и Таню вызвать на мысленное общение. Как такая простая идея до сих пор не пришла мне самому? Удивительно!

Я обратился к Тане ментальным намерением вступить в общение. И она мысленно отозвалась на мой вызов. В её настроении чувствовалось некоторое неудобство передо мной, и чтобы не усугублять это негативное состояние, я не стал её пытать и расспрашивать.

– Дорогая, когда же мы с тобой увидимся? – спросил я. – Я уже отвык обходиться без тебя.

– А где тебя самого носит? Я уже давно вернулась, и тебя нет.

В этот момент в нашу беседу вмешался Микт, – Сан-Тана, мы ждём тебя на поляне у Цеты. Обратись к верховному разуму, и тебя проведут.

Спустя пятнадцать минут Таня примчалась к нам на крупной птице.

– Это мой новый друг, Гут, – пояснила она, красиво соскакивая с шеи гиганта, который издавал характерные звуки «гут-гут-гут».

– Это птица гура, размах её крыльев составляет четыре с половиной метра, – уточнил Микт, – на ней можно летать даже через океан.

Весь остаток дня мы вчетвером провели в интересном и насыщенном общении, бродя по окрестностям, питаясь попадающимися на пути ягодами, фруктами, орехами. Уже вечерело, когда мы с Таней, наконец-то уединились в нашем здешнем доме.

– Всё утро мне было страшно интересно твоё отсутствие, – задал я тему.

– Я проснулась рано и вышла наружу. Было так романтично вокруг, что мне захотелось прогуляться. Посмотреть достопримечательности, – объяснила мне Таня.

– И как, много повидала?

– Здесь сплошная лесопарковая зона. Несколько однообразно, на мой взгляд. Но зато все меня пытались развеселить своими разноцветными огоньками.

– Мы привыкли к искусственной среде обитания и поддерживаем истощающий стиль жизни, – сказал я. – А здесь надо просто раствориться в природе и настроиться на восприятие многообразных энерго-информационных потоков, чтобы уже вскоре понять, насколько это интереснее всех наших техногенных прелестей.

– Да, это понятно. Просто какая-то часть души всё равно скучает без земных декораций.

Внешне Таня была спокойна, но её смутное внутреннее напряжение ощутимо тревожило моё восприятие. Что-то с ней было не так. На Земле или на Нире я, скорее всего, ничего бы такого не почувствовал, но здесь, на Абгаре, в атмосфере повышенной духовной восприимчивости, я был способен намного тоньше понимать чувства моей «второй половины». Она явно скрывала что-то важное.

– Что-то ты темнишь, дорогая. Признавайся, что натворила?

– Ты не поверишь, милый, – начала она говорить, и на её лице изобразилось страдание. – … Нет, я не могу…

– Вот так раз! – удивлённо воскликнул я. – Что могло такое произойти? Если ты боишься признаться, значит, ты сама в чём-то виновата, не так ли? Что ты натворила? Может быть, это тебе только показалось? А на самом деле – ничего страшного?

– Кажется, мне не показалось, – ответила Таня гробовым голосом.

– Да, что случилось-то?! – не на шутку рассердился я. Но видя, что она едва ли сознается, предложил другой вариант, – Покажи мне это мысленно.

Но Таня была закрыта намертво. Её истинным намерением сейчас было скрывать случившееся. Прошло несколько минут, но мне так и не удалось вытянуть из неё правду. Наконец, я предложил, – Давай так. Поскольку ты говоришь, что хотела бы мне во всём признаться, но почему-то не в силах этого сделать, тогда проведи меня на то место, где это что-то произошло. Идёт?

Таня кивнула, и мы вышли из дома. Начинало темнеть, но мы быстро добрались до той поляны, где утром я потерял её след. Она остановилась, и тут, откуда ни возьмись, бесшумно появилась птица гура – та же самая, что и днём.

– Дальше надо лететь, – сказала Таня. – Только не знаю, поднимет ли птичка нас двоих?

– Да, куда лететь-то? Может, так мне всё расскажешь? – теряя терпение, сказал я, и она неожиданно сдалась.

– Сен-Руа, я теперь не одна.

– То есть, как?! – я растерялся и не знал, что и думать. Так может выражаться женщина, желающая поведать о своём интересном положении. Но тон при этом должен быть, насколько мне известно, другой.

– Я теперь не одна. Меня – двое!

– Ты чё – грибов объелась?! – вскричал я.

– Да, это так. Я клонировала себя.

– Как это могло произойти?

– Когда Рейч сказал, что здесь можно осуществить практически любое желание, мне в душу запала мысль о том, что можно и создать для себя двойника. А сегодня я пошла прогуляться и, дойдя до этой поляны, увидела пролетавшую мимо птицу. Я мысленно позвала её и попросилась покататься. С высоты мне открылся красивый вид, и невдалеке я увидела гору. Конечно, мне захотелось туда. И вот, на вершине этой горы стояло огромное дерево с толстенным стволом. Оно меня так сильно заинтересовало! Обойдя вокруг ствола, я насчитала двести пять шагов. И в одном месте в нём было отверстие. Мне захотелось туда проникнуть. Дерево оказалось пустым изнутри. Вот здесь-то я и додумалась спросить у дерева, не поможет ли оно мне создать своего двойника.

– И что дальше, – спросил я, видя, что Таня не сильно желает продолжать.

– В ответ оно предложило мне прилечь прямо на месте. Я так и сделала. И через пару минут глубоко уснула. Вероятно, прошло часа три или четыре, когда я пробудилась и увидела рядом с собой свою копию. Это был ужасный момент! – Таня уткнулась мне в плечо и зарыдала.

– Ну, не плачь. Успокойся, – я старался как-то утешить её, но ей требовалось выплакаться. Она содрогалась от рыданий минут пять, после чего еще столько же времени тихо всхлипывала. Наконец, она смогла продолжить свой рассказ.

– Мы очень не понравились друг другу. Я, не в силах выносить её присутствия, убежала оттуда и вернулась домой. Потом ты меня позвал. Вот и всё.

– Что же ты наделала! – только и смог произнести я, надеясь всё-таки на то, что Таня это придумала, или ей всё приснилось.


Глава 4. Непредумышленное двоежёнство

Таня спала очень долго. Уже близилось время полудня, а она всё ещё недвижимо лежала, обнажённая, на распахнутом листе простыни-фелиоры. Благоухающий аромат, источаемый кем-то из нашей флоромебели, был не обычным, нейтральным, а явно целительным. Это косвенно свидетельствовало о том, что моя милая нуждалась в восстановлении, после пережитого потрясения – растения воспринимали её энергетическое истощение и пытались его восполнить.

Не смея тревожить покой любимой, я всё же устал ожидать её пробуждения и вышел наружу. Проведя полночи в раздумьях о создавшейся ситуации, я теперь тоже не мог прийти к ясному решению. И посоветоваться-то со старшими братьями по разуму было нельзя. Как можно было явиться в их глазах столь неблагодарными гостями?

Задумчиво бродя вокруг дома, я постепенно начал склоняться к мнению, что в действительности ничего такого, о чём порассказала мне жена, вовсе и не было. Ведь это же так очевидно! Дерево просто построило для неё иллюзию, которую она и заказывала. Увидела видение – испугалась и убежала. Вот и всё!

Среди деревьев я увидел Таню. – Дорогая, ты встала! Пора что ли подкрепиться? Пошли гулять! – предложил я.

– Пошли, – ласково согласилась она.

Мы гуляли по лесу, находя вкусные вещи и с аппетитом их поедая. Особенно разнообразными здесь бывают грибы. Все они съедобны, очень вкусны и легко усваиваются. Потом мы оказались в саду, где сочная и лакомая пища свисала с ветвей в необозримом количестве и ассортименте.

– У меня такое впечатление, что на этой планете, что ни дерево – то отдельный биологический вид, – предложил я оригинальную гипотезу.

– Да, милый, – согласилась Таня. – Ты, как всегда, прав.

– Да, нет. Я только пошутил. На самом деле Микт говорил мне, что здесь даже растения занимаются творческими изысканиями, постоянно выдавая всё новые вариации своих плодов. В пределах своих генетических возможностей, конечно.

– А! А может, мы бы с тобой тоже занялись творческими изысканиями? – предложила Таня. Но я не сразу понял, чего она хочет. – Прямо на этой травушке-муравушке? – добавила она с лукавством. И это уже был понятный и неотразимый аргумент в пользу её предложения.

Лёжа на пушистом травяном газоне, мы отдыхали после бурного общения, болтая о том, о сём. Окружающие нас цветы, неимоверно крупные и красивые, благоухали пьянящими ароматами, буквально заряжая нас энергетикой радости и любви. Выбрав подходящий, как мне казалось, момент, я спросил Таню напрямик, – А не почудилось ли тебе всё вчерашнее?

– Что – вчерашнее? – искренне удивилась она.

Я недоумевал: она что – мне подыгрывает, или, в самом деле, ничего не помнит? – Ты говорила о каких-то клонах…

– Да? Не помню. Я не встречала здесь никаких клонов. Здесь наоборот, кажется, что не найти и двух существ одной породы. Ты сам только что то же самое сказал. Что уж говорить о клонах!

– Значит, ты ничего не помнишь из вчерашнего дня? – задал я контрольный вопрос.

– Ну, почему же? Я вчера была на горе, внутри дерева. Там я спала. А когда проснулась, пошла искать тебя.

– Всё ясно, – прервал я её речь, испытывая большое облегчение. – Это был только сон. И ты его успела забыть.

– Запомнить бы жизнь, хотя бы. Уж как-то не до снов, – согласилась Таня.

– Давай, побываем на той горе, – предложил я.

– И что там делать? – скептически возразила она.

– Хочу осмотреть то место.

– Ну, давай, посмотрим, – без особой радости согласилась Таня. – Как будем туда добираться?

– Ты меня удивляешь! У тебя, всё-таки более серьёзная проблема с памятью – ты не только сны забываешь, но и реальные события. Ты летала туда на птице гуре, с которой ты подружилась.

– Да-да-да! Припоминаю, – согласилась она. – Но всё так смутно. Что-то со мной случилось. В самом деле.

Ладно. В таком состоянии мы никуда с тобой не поедем. Надо возвратиться в дом, – сказал я и обратился ко всем окружающим нас представителям биосферы с просьбой о помощи. То есть, сказал вслух, – Птицы, звери, кто может быстро домчать нас двоих к дому Микта? Идите сюда.

Известие о возможности услужить двум высшим существам быстро разнеслось по окрестности. Спустя пару минут, на нашу поляну выскочил какой-то «серый волк» – зверь, отдалённо похожий на собаку, только размером с маленькую лошадь. Он ласковым взглядом смотрел на нас, пригибая к земле голову и щуря глаза в знак покорности.

– Унесёт ли он нас? – я с сомнением подошёл к животному и потрепал его за гриву. – Садись, проверим.

Таня взгромоздилась на спину волка (будем его так называть), и следом за ней я. Волк легко справлялся с нашим весом, и мы очень быстро добрались до дома.

Соскочив с нашего приятно пахнущего живого такси, я помог Тане тоже сойти. – Мне надо попрощаться с нашим серым другом, – сказал я ей и обнял волка за шею, чтобы передать ему эмоцию благодарности за неоценимую услугу. Плата за проезд, так сказать.

– Ты знаешь, милая, этот волк предложил мне свою службу на всё время нашего пребывания здесь, – радостно сообщил я жене, входя в дом.

Но Таню это не обрадовало, – Где ты так долго?

– Пять сек, всего, задержался. Я же говорю – с волком прощался.

– Ты подружился с волком? Здорово! У меня тоже есть друг – Гут. Ты будешь ехать по земле, а я по воздуху. Пошли, прогуляемся!

– Не понял! Мы же только с прогулки! – опешил я.

– Это я не поняла! Я всё утро жду тебя дома, а ты возвращаешься откуда-то… – на этом месте Таня внезапно прервала свою гневную тираду и молча села на пол. – Это она… вторая, – произнесла она шепотом, и я тоже понял, что общался сегодня, по крайней мере, с двумя Танями.

Не скажу, что мне стало мало воздуха, но я спешно вышел наружу. Сидя на траве, я какое-то время размышлял о ситуации, сокрушаясь, параллельно этому, о своём очередном злополучии. Прошло, наверное, минут пять, как вдруг из дома послышались Танины крики. Я вскочил и поспешил на помощь.

Каково же было моё удивление, когда уже в прихожей я застал мою жену, дерущуюся с … моей женой! Две Тани с визгами и ругательствами мутузили друг друга, куда ни попадя.

Растащив их в разные стороны и держа обеих за плечи на размах рук, я попеременно смотрел то на одну Таню, то на другую, не находя слов. Они не рвались из моих захватов, но всё норовили стукнуть друг друга кулачком.

– Послушайте, дорогие мои… – здесь мне не дали продолжить.

Почто синхронно обе, оригинал и копия, истерично заорали, – Это она тебе дорогая?! Ты меня уже не любишь? Предатель!

– Стойте, стойте! – запротестовал я. – Надо во всём как следует разобраться. Вас двое, а я один. И вы так похожи друг на друга, что я не могу отличить, если можно так выразиться, настоящую от… – я помедлил и с ужасом закончил, – клона.

Естественно, произошёл незамедлительный всплеск негативных эмоций. Каждая из Тань возмутилась тому факту, что её, неповторимую, взяли на подозрение в качестве возможно фальшивого существа.

– Давайте, сядем и хладнокровно обсудим ситуацию, – предложил я, и они, наконец, решили последовать голосу трезвого разума. – Факт остаётся фактом: вас – двое. И надо выяснить, скажем так, кого из вас не было ещё позавчера.

– Как это так? Это меня-то позавчера не было? Да я была и позавчера и двадцать лет назад, – гневно сказала одна Таня.

– Ах, ты – фальшивка пустая! – взвинченным тоном сказала вторая (или первая?) Таня. – Вот ты себя и выдала. Это я живу уже двадцать лет, а ты – моя глупейшая ошибка!

– Это я-то ошибка? – едва не задыхаясь, воскликнула другая. Но я не дал ей закончить изложение горячих и острых соображений.

– Стоп, стоп, стоп, девушки. Для начала, я предлагаю сделать вот что. Успокоимся. Успокоимся. И подумаем: будет ли правильным уточнять, кто из вас – кто? Совершенно ясно, что даже если бы это и было возможным, ни к чему хорошему это не привело бы. Ни одна из вас никогда не согласится быть второй, или называться копией, или чтобы её признали клоном. Я немного понаблюдал вас во взаимодействии и скажу вам: нет никакой разницы. И та, и другая совершенно аутентичны, то есть, истинно настоящие. Наконец, и к той, и к другой у меня одинаково горячая любовь. Мне, пожалуй, даже нравится такое удвоение. Особенно, когда бы вы не ссорились.

– Бабник! – не сговариваясь, высказались обе мои супруги.

– Ну вот, видите! Я же говорил – вы одинаковы. И к тому же прекрасно можете быть дружными девчатами! – торжествующе воскликнул я.

В этот момент ко мне обратился Микт, – Сен-Руа, сегодня вечером будет грандиозный концерт мастера Юлая. Это не виртуальное событие происходит один раз в триста шестьдесят девять лет и обещает незабываемые впечатления для каждого, кто не поленится посетить. Юлай всегда неожидан. Ты как решаешь?

– Безусловно, да! – согласился я, ни секунды не раздумывая, чтобы не дать Микту лишнего повода что-то заподозрить.

– Тогда я за вами заскочу через два часа.

– Договорились, – сказал я и обратился, уже вслух, к моим ненаглядным, – Мои дорогие, я вам должен сказать следующее. У этой планеты очень чистый эмоциональный фон. Поэтому, если вы будете ссориться, это будет похоже на яркую и грязную кляксу, посаженную на чистый тетрадный лист. Ах, да – вам этот образ ни о чём не говорит. Тогда так: на выгоревшие пиксели компьютерного монитора. Я хочу сказать, что… не привлекайте внимания своей руганью! А то, ещё не известно, что предпримут наши хозяева, если узнают о случившемся, – припугнул я Тань.

– А что они могут сделать? – испуганно спросила та Таня, которая была слева от меня.

– В лучших традициях инопланетян – деклонируют одну из вас, – выдвинул я гипотезу, ничем не выдавая того, что это была шутка.

– Ой! А они не ошибутся, определяя, кто клон, а кто – нет? – спросила напуганная «левая» Таня.

– Бойся, бойся! – не без намёка процедила «правая».

– На всякий случай, не забывайте о том, что я вам только что сказал. Не заводитесь! – напомнил я им. Это возымело действие. Жёны притихли.

Но мне было абсолютно ясно, что внутри они – непримиримые враги, и ничего хорошего ожидать не приходится.

– Нас пригласили на концерт, – сообщил я, – но, как понимаете, появиться на людях я могу только с одной женой. Что вы предложите? Кого мне выбрать?

– А что тут думать? Я и поеду, – выпалила одна.

– Ишь ты! Да, кто ты такая? Клониха тупая! – яростно возмутилась другая.

– Боже мой! Что мне с вами делать? – схватившись за голову, крикнул я. – Перестаньте немедленно ругаться! А то сюда уже едут.

Это известие вызвало реальное замешательство. Тани долго не могли процитировать мысли своих одинаковых мозгов. Наконец, «правая» вымолвила, – Ладно, я останусь. Пусть она в этот раз едет.

– Вот и отлично! – обрадовался я, решительно оборвав нить тревожного подозрения по поводу этого неожиданно лёгкого согласия. – Теперь нам надо решить вопрос о том, как сохранить всё это в секрете до того момента, как мы сядем на наш корабль и улетим отсюда.

– Да, надо поскорее улепётывать! – согласилась одна Таня.

– А почему бы не прямо сейчас? – спросила другая.

– Будет непонятно для хозяев, если сейчас объявить о скоропалительном отлёте гостей. Из-за этого с их стороны будет пристальное внимание к нам, что может вызвать проблемы с незаметной посадкой на корабль трёх человек вместо прибывших двух.

– Ты прав, мой милый, – сказала «правая» Таня.

– Не смей называть его милым! Это мой мужчина! – решительно возмутилась «левая». И произошла очередная перепалка между жёнами.

Так продолжалось до самого появления Микта. Он предупредительно сообщил мне, что через пять минут будет стоять возле дома, и мы с «левой» Таней начали спешно собираться.

Облачившись в живые одежды, мы вышли, как говорится, «на улицу».


Глава 5. С бала на корабль

Таня была великолепна в самоцветном алом платье, переливающемся муаровыми узорами. Она очень быстро овладела искусством общения с окружающей биосферой и научилась добиваться того, чтобы служащие её живые вещи принимали форму, структуру и расцветку, согласно проекту, созданному её воображением.

Возле дома нас поджидал Микт. Не успели мы выйти, как он предложил нам выбрать средство передвижения, – Если хотите, мы можем воспользоваться услугами летающих животных, но как вариант – я и сам могу доставить вас к месту представления. Это было бы намного быстрее.

– У тебя есть машина? – спросила Таня по своей неосведомлённости.

– Зачем была бы нужна машина, если ты обладаешь требующимися способностями? – ответил Микт. – Я предлагаю обыкновенную левитацию. Берите меня за руки, и летим!

– Не, ну это уж очень… того… Мне, пожалуй, это не доставило бы удовольствия, – с искренним сожалением отказалась Таня, желая и боясь одновременно.

– Мы можем сначала попробовать на небольшой высоте, – предложил Микт.

– Тогда – да! – быстро согласилась она и подала ему руку.

Я тоже взялся за другую руку Микта, и он без разбега поднялся в воздух метров на пять, с нами, естественно, «на борту». При этом мы с Таней нисколько не провисали, а свободно парили рядом с ним. Сила, которой он пользовался для полёта, равно прилагается и к самому пилоту, и ко всем телам или предметам, которые имеют с ним непосредственный физический контакт. Можно просто приложить к левитирующему палец, чтобы его сила распространялась и на тебя. Но стоило бы нам хоть на миг потерять соприкосновение с Миктом, как это стало бы началом нашего падения. Поэтому мы крепко сжимали его ладони. Кстати, сам Микт когда-то говорил мне, что предел его способностей в поднятии и перемещении предметов составляет около пятисот тонн. Так что в качестве авиаперевозчика он вполне справился бы с доставкой куда-нибудь пяти – шести тысяч пассажиров. Были бы они дружны между собой – крепко держась за руки.

– О-ёй! Дальше нет, пожалуйста! – страшась падения, взмолилась Таня.

– Полетим пока на такой высоте, – сказал Микт, и возражений на это не последовало.

По мере нашего полёта, страх, в результате привыкания, сошёл на нет, и уже сама Таня предложила подняться чуть повыше. Микт не преминул воспользоваться этим и незаметно для пассажиров вынес нас на трёхсотметровую высоту. Отсюда был виден весь горизонт, ранее скрывавшийся за деревьями. Нам открылась бесподобная красота здешней природы. Расположение лесов, лугов, садов, рек и озёр было удивительно живописным – естественным и упорядоченным одновременно.

Мы увидели, что поверхность планеты не оставлена на произвол случая, но являет собой какую-то осмысленную картину, выполненную всевозможными красками растительной жизни. Традиционный зелёный цвет отнюдь не преобладал, а был полностью на равных с остальными цветами радуги. Снизу мы не видели этого, потому что предусмотрительностью наших заботливых хозяев были поселены в привычном нашим земным душам зелёном окружении.

Встречались рощи синих деревьев, и красных – тоже. Оранжевые луга сменялись фиолетовыми садами. Воды в реках, и те непрерывно меняли оттенки по ходу течения, оставаясь при этом прозрачными. Во всей этой живописи был заложен глубокий и обширный смысл, но для его хотя бы отдалённого понимания требовалось прожить на этой планете несколько лет, чтобы в общении с абами познать основы их многоаспектного языка.

Ведь общение здесь не было сведено лишь к одному каналу передачи информации – будь это вербальное, как у нас, или чисто ментальное, но тоже с применением слов, как (казалось бы) у них. В своём общении абы использовали сразу все свои физические и психические способности одновременно, а заодно включали в этот процесс и окружающих себя живых существ биосферы. Поэтому возможности их самовыражения были настолько обширны, а метаязык общения так богат, что для нас, землян, приученных к простому обмену дежурными фразами, лишёнными даже минимального содержания, было катастрофически далеко до понимания этой возвышенной культуры. Например, что может понять новорождённый младенец в речах своих родителей? Малышу требуются годы, чтобы дорасти до их уровня. Благо, что они говорят с ним на его языке.

Так, в созерцании красот этого мира, мы незаметно прибыли к месту проведения концерта. Здесь собрались тысячи зрителей, которые, как и мы, неспешно левитировали кругами вокруг большой поляны. Я спросил у Микта, сколько примерно человек находится в воздухе.

– Почему же примерно? В данный момент это ровно триста девяносто семь тысяч сто сорок три, включая нас, – ответил он. – А вот и ещё тридцать два человека прибыли из провинции Мея.

– Как ты так быстро считаешь? – удивилась Таня.

– Я не считаю. Просто, приветствуя каждого, я визуально размещаю его образ в отдельной комнате воображаемого дома и по номеру последнего занятого помещения могу в любой момент назвать точное число присутствующих. Этот виртуальный дом является устойчивой структурой моего интеллекта, – пояснил наш гид.

– Это круто! – восхитилась Таня. Долго ты этому учился?

– Я ещё совсем юный мальчик, но всё-таки мне уже две тысячи сто семь лет. Поэтому кое-что я уже могу, – скромненько сообщил Микт.

– Ты меня просто размазал по стеклу, – грустно сказала Таня. – У нас столько не живут даже страны и народы.

– Что ж, надо совершенствоваться. Существа, хранящие в себе множество противоречивых факторов, долго не живут. Но по мере изживания внутренних противоречий срок жизни людей будет только увеличиваться, – утешил Микт.

– Это обнадёживает, но я и так не вижу в себе ни единого противоречия, – с уверенностью констатировала собеседница. – Значит, я буду жить вечно?

– Это иллюзия. Прямо сейчас я усматриваю в тебе одно гигантское противоречие неустановленной природы и десятка три менее выдающихся. О мелочах не буду и упоминать.

Таня заметно испугалась. Но Микт не стал её разоблачать или как-то побуждать к признаниям, и она вскоре успокоилась. Между тем концерт начался.

Сначала воздух наполнился появившимися из ниоткуда маленькими чёрными шариками, которые стали увеличиваться в размерах и поглощать парящих над землёй людей. И зазвучала музыка эпического характера. Было весьма ужастенько, когда эти матово чёрные пузыри вокруг нас, разрастаясь, стали очень энергично поглощать остатки свободного места, зажимая нас промеж собой. Интенсивность и темп музыки столь же быстро нарастали. Наконец, одна из этих угрожающих сфер достигла нас, и мы с ужасом оказались внутри неё. Пузырь был не осязаемым объектом, а пространством совершенной тьмы. Не видно было ни зги, и даже мерцающее свечение нашей живой одежды не доставляло нашим глазам ни кванта из своего непрерывного излучения. Музыка внутри тьмы стала внезапно очень спокойной и даже баюкающей.

– Это и есть тот самый, ожидаемый всеми и в то же время совершенно неожиданный, мастерский ход Юлая, – начал комментировать Микт, очень ободрив нас с Таней этим обозначением своего присутствия. Его голос звучал в нашем уме. В физическом мире никто из нас не мог издать ни звука – в момент вхождения внутрь сферы наши крики мгновенно смолкли, хотя мы и не сразу перестали орать. Здесь можно было слышать лишь то, что приготовил для своих почитателей сам творец.

Когда в музыке случилась выразительная пауза, плотность тьмы начала быстро падать, и за три секунды пространство стало полностью прозрачным. И тут мы увидели, что находимся в одном из пузырей гигантской пены, поменявшем свою сферическую форму на форму правильного двенадцатигранника. Точно так же, как мы, все остальные зрители были заключены теперь поодиночке и группами в прозрачные ячейки – додекаэдры размером с небольшой коттедж каждый.

В этот миг прозвучал голос мастера Юлая, – Сейчас вы можете расслабиться и отдаться течению представления. – И музыка возобновилась, а внутри каждой ячейки начали происходить различные цветомузыкальные явления восхитительной красоты. Теперь уже не требовалось держаться за руки Микта, чтобы не упасть, потому что невесомость обеспечивалась исполнительским искусством Юлая. Смысл цветопредставления был мне так же непонятен, как и Тане, но Микт и другие абы были от всего этого в большом восторге. Но это была всего лишь прелюдия.

Вслед за этим на стенках нашего пузыря началась трансляция видеофильма о жизни на какой-то иной планете. Вскоре стало ясно, что это исторический экскурс в древние времена абгарианской цивилизации. Абы любили свою историю и с удовольствием вспоминали о бурных событиях своих первоначальных эпох. По выражению лица Микта можно было заключить, что Юлаю удалось необыкновенно живо и правдиво передать и дух эпохи, и многочисленные детали.

Спустя какое-то время начало происходить исчезновение отдельных стенок у пузырей, так что стало возможно переходить из одной ячейки в другую. Естественно, что зрители этим воспользовались, и началось массовое переселение. Когда в нашей ячейке тоже открылся проход, мы переплыли в соседнюю, откуда только что ушли прежние зрители. Здесь разворачивалась драма уже из другой эпохи.

Когда мы обошли несколько десятков ячеек этого трехмерного лабиринта и явились свидетелями многих давно минувших событий, проходы между ячейками затянулись, и началась заключительная часть цветомузыкального представления. Затем  нас вновь объяла густая тьма, и исчезновение пузырей прошло строго в обратном порядке.

Не дожидаясь конца концерта, Микт подплыл к нам и взял нас за руки, чтобы мы не упали.

Когда угасла финальная нота концерта, наступила мертвецкая тишина. Она длилась минуты полторы. И вдруг пространство буквально сотряслось от шума оваций и криков восторга. Четыреста тысяч зрителей не унимались почти полчаса. Наконец, это всё стихло, и слово взял сам маэстро Юлай.

– Любимые мои, я создавал это произведение в течение последних семнадцати лет, тщательно воспроизводя эпизод за эпизодом из нашей реальной истории. Надеюсь, после сегодняшней премьеры многие из вас захотят ещё не раз пересмотреть его. Я хотел бы выразить свою особую симпатию нашим гостям с планеты Земля – Сен-Руа и Сан-Тане. Поприветствуйте их, пожалуйста.

Теперь громоподобные аплодисменты были направлены прямо на нас. Золотой луч славы переместился с Юлая на меня и Таню. Мы едва не сгорали от щекотливого чувства превознесённости. К счастью эти «медные трубы» не продлились долго, и внимание всех переключилось на что-то другое.

– А что это было? – спросила Таня. – Как это возможно?

– Всё это было иллюзорной проекцией мастера Юлая. Очередной шедевр его психотехнического творчества. Каждый из нас в определённой степени может создавать такие произведения. Но в таком масштабе и с таким мастерством – редкие единицы.

– А! Ясно. Это ваш Бетховен или, скорее, Глюк. У нас тоже встречаются такие гении.

– Нам, пожалуй, пора, – сказал я Микту.

– Будет ещё масса интересного, – пообещал мне он, в видимой надежде задержать наш уход. Но я настаивал, и он начал готовиться к возвращению назад.

– Нет-нет! Мы сами доберёмся, – возразил я.

– Как желаете, – ответил он и добавил, – Если вдруг захочешь получить исцеление, открой окна и впусти свет вовнутрь.

Я изумлённо посмотрел на него, не понимая, как это понимать, и в это время Микт опустил нас на землю. Отпустив наши руки, он взвился ввысь и вскоре пропал из вида, растворившись в летающей толпе других абов.

– Он что-то заподозрил или даже знает всё, не поймёшь, – сообщил я Тане. – В любом случае нам надо поскорее улетать.

– Да, я тоже так думаю, – согласилась она. – Но давай, улетим одни.

– То есть как? – недоумённо воскликнул я.

– Ну, без этой… клонированной, – презрительно пояснила она.

– Прости, но это невозможно. Нельзя её здесь оставлять. Она такая же, как ты. У неё такие же чувства, такие же мысли. Если она здесь останется в одиночестве, для неё это будет великой трагедией. Мы не можем быть так жестоки.

– Да, что – они не доставят её куда надо и без нас? Они вполне могут и сами отвезти её на Землю.

– Я не могу так поступить ни по отношению к ней, ни по отношению к абам, – отрезал я.

– Ладно, – махнула рукой Таня. – Зови своего волка.

Через полтора часа мы, верхом на нашем сером друге, возвратились к нашему здешнему пристанищу. Как только мы вошли в дом, на голову моей спутницы обрушился страшной силы удар каким-то бревном по голове. Она упала.

– Ты что натворила?! – отчаянно вскричал я «встретившей» нас Тане и бросился осматривать бездыханно лежащую на ковре девушку моей мечты и любви.

Но девушка моей мечты и любви, самодовольно стоявшая между мной и своим убитым отражением, почему-то не испытывала в этот миг сходных с моими переживаний. Она удовлетворённо хмыкнула и сказала, – Прости, Сен, но так будет лучше для всех. Даже для неё.

– Но только она об этом даже не узнает. Ты уж позаботилась.

– Её проблемы, – безразлично ответила Таня.

– Ты не понимаешь, что сделала, – печально сказал я. – Я не должен был видеть тебя мёртвой.

– Ты меня и не видел мёртвой. Вот – я. Стою перед тобой живее всех живых.

– Вот – ты! – указал я на труп. – Мертвее всех мёртвых. Ты не её убила. Ты себя убила.

– Прости меня, дорогой. Я больше так не буду, – пролепетала Таня. – Что теперь, ты меня больше не будешь любить?

– Я люблю тебя не за твои дела. И за твои подвиги, в кавычках, тоже не разлюблю. Но ты нанесла сокрушительный удар по нашим отношениям. И как они это перенесут, я не знаю.

– Да, Сен-Руа, теперь я поняла. Ты такой хороший. Я тоже очень сожалею, но поделать уже ничего нельзя. Давай, что ли, в обратный рейс отправляться? – сказала она, но её притворное раскаяние меня не обмануло.

– Нет. Мы должны теперь же обратиться к высшему разуму планеты и попросить его санкции на реанимацию.

– Ты ж сам говорил, что нельзя признаваться им в клонировании, – напомнила она.

– Ты права.

– Ну, так давай же улетим поскорее, – нетерпеливо сказала Таня.

– Не толкай меня под руку, – сердито отмахнувшись, изрёк я, – Ты уже наделала кучу ошибок. Не подстрекай меня на ещё одну. Дай мне спокойно подумать.


Глава 6. Больше, чем султан

Сидя под ветвистым дубоподобным деревом, дубоподобно же размышляя, я всё больше склонялся к мысли о том, что надо тихо уехать отсюда. Прощаться здесь не принято, поэтому никого мы своим отъездом не обидим. А как незаметно погрузить на корабль бездыханное тело – тут надо идти на хитрость.

– Таня, иди сюда, я что-то придумал.

– Что тебе, милый? – мгновенно отозвалась она из дома.

– Я сейчас вызову с орбиты наш корабль, и когда он прилетит, ты в него сядешь и будешь сидеть, пока я не закончу все дела. Только смотри: сиди тихо-тихо, не высовывайся. Нужно выждать часа два, чтобы мне можно было взойти на борт с телом на руках.

– А если тебя кто-то увидит и спросит, почему она сама не идёт?

– Придётся соврать, что она спит.

– Ну что ж, идея не блестящая, но это, всё же, лучше, чем ничего.

– Надеюсь, прокатит, – ответил я и направил всё своё внимание на наш звездолёт, витающий вокруг Абгары, чтобы послать ему ментальный импульс вызова.

Он прилетел спустя двадцать минут и завис над поляной на семнадцатиметровой высоте. Люк открылся, и из него выпала допотопная верёвочная лестница. Здесь нельзя было пользоваться даже летательными ранцами, чтобы ненароком не возмутить приповерхностный слой атмосферы. В который раз я дал себе слово серьезно заняться работой над собой. Уже стыдно перед Вселенной, что до сих пор не в состоянии даже левитировать, не говоря уже о телепортации.

Таня взобралась внутрь корабля, а я отправился в дом. Самое трудное, говорят, ждать и догонять. Предстояло первое из перечисленного в количестве двух часов. Особенную сложность составляло пребывание наедине с мёртвым телом. Можно было просто уйти подальше, в дальнюю комнату. Но меня магнитом тянуло к моей ненаглядной, которая безжизненно лежала передо мной.

Я смотрел на тело и искал в себе понимания: каково моё отношение к Тане? С одной стороны она жива, а с другой – вот она, мёртвая Странность этого факта значительно превышала все остальные чувства, включая любовь к девушке. По крайней мере, сейчас. Испугавшись своего сомнения в том, не разлюбил ли я её, я прикоснулся пальцами к её лицу и погладил по щеке, которая до сих пор хранила остатки тепла.

И вдруг, Таня открыла глаза!

Это было нереально!

– Ты жива!

– Да, милый, – ответила она, морщась от навалившейся боли в голове. – Обо что я ударилась?

Я только теперь догадался посмотреть на орудие несостоявшегося убийства. Это была толстый сухой сук, фактически – дубина. Интересно, где Таня его раздобыла? Все отмирающие части растений здесь незамедлительно «разбираются на запчасти» прямо на месте своего произрастания – специальные микроорганизмы только и ждут, когда же ослабеет биополе какого-нибудь листочка или веточки, чтобы быстро приступить к своей работе. Так почему же этот дрын до сих пор остался цел? Я присмотрелся.

Оказалось, это была не какая-то толстая ветвь, а особый одеревеневший плод. И где только она такой нашла?! Но спрашивать об этом надо было не у этой, а у той.

– Ты не представляешь, как я рад твоему… воскрешению!

– Как это? Ты что – меня уже в гробу видишь? – оскорбилась она.

– Ты так сильно пострадала, что я уже и не надеялся, что поднимешься, – выкрутился я. – Но к счастью, ты цела и невредима. Поэтому пойдём, нас ждёт корабль.

– О! мы, наконец, улетаем! – обрадовалась Таня, позабыв не только о боли, но даже и о шишке на лбу, которую только что разглядывала в биозеркале, представляющем собой плоское блестящее растение, висящее на стене и старательно отображающее внешний вид всякого, кто только захочет на себя посмотреть.

 И тут ко мне ментально обратился Микт. – Сен-Руа, ты собрался уезжать?

– Да, друг. Прости, что без уведомления. Но нам срочно надо на Землю.

– Извини и ты, но прямо сейчас вы не можете покидать Абгару, – удивил меня он.

– Но почему?

– Давай, встретимся лично и поговорим, – предложил он.

Вскоре мы уже беседовали с ним, сидя на поляне возле дома, под сенью моей же летающей тарелки.

– Я уже давно хотел тебе сказать, да всё не решался, – начал Микт. – Не прими это в обиду, но ваше присутствие с какого-то момента, примерно три дня назад, начало приносить ощутимые неудобства нашей планете. Однако сегодня случился особенно болезненный, я бы даже сказал, травмирующий удар, так что это было воспринято уже и планетным Логосом. Так мы называем наш коллективный разум. Таким образом, дальнейшее утаивание ваших проблем стало недопустимым. Ты обязан мне прямо и честно изложить положение ваших дел. Что стряслось-то?

Видя, что запираться бессмысленно, я начистоту рассказал обо всём.

– Ну, что ж, – заключил Микт, – ваше немедленное отправление вполне укладывается в наши интересы. Мы также не можем оставить вас в таком беспомощном состоянии. Но есть ещё один нюанс. Дело в том, что дерево, внутри которого с Таней случилось это несчастье, является одним из древнейших экземпляров нашей флоры, оставленным без генетических изменений. Это сделано для того, чтобы там могли укрываться и обитать все злокачественные сущности нашего мира. Физический план существования таков, что полностью истребить в нём зло невозможно. Но его можно локализовать. Что и сделано на Абгаре. По всей поверхности планеты равномерно расположено около трехсот тысяч таких резерваций, одним из видов которых служат древние Тунии (так называется порода дерева).

– Она попала в обитель зла!? – ужаснулся я.

– Образно выражаясь, это так, – подтвердил Микт. – Что с ней там произошло, доподлинно сказать невозможно, потому что полного контроля над жизнедеятельностью этих резерваций у нас нет. Мы не можем глубоко вникать в дела тьмы без того, чтобы остаться без ущерба для себя.

– Но если Таня – уже не Таня? А на это даже немного похоже! – поразился я своему же открытию.

– Даже если в неё не было внедрено посторонних полевых или даже биологических сущностей, всё равно существование двух одинаковых тел совершенно не предполагает и не требует существования двух одинаковых душ, – пояснил мне Микт.

– То есть это уже не Таня? Ни одна, ни другая? – чуть не плача от сожаления, спросил я.

– Это верно, – подтвердил он. – Клонирование может быть осуществлено большим количеством способов. Но в любом случае, при удвоении тела происходит частичное копирование души. При этом глубинные пласты психики воспроизводятся почти без потерь, тогда как более тонкие сегменты личностной организации, такие как разум, память, копируются уже с проблемами. Что касается духовной сферы – самого ядра личности – здесь вообще наблюдается полная неопределённость. Человеческий дух буквально разрывается между двумя телами. Вот, почему ни в коем случае нельзя производить клонирование живого существа. А это и было сделано с Таней силами зла.

– Что же теперь делать? – обратился я к собеседнику, словно пациент к доктору.

– Просто ликвидировать одно из тел уже нельзя. Это привело бы к невосполнимой травме для души и духа в оставшемся теле. Тут необходимо провести сложную операцию – так называемое «сведение» душ и локализация духа. Сложность в том, что души абсолютно противятся этому.

– И что же теперь?

– Требуется поместить обоих клонов в такую среду, в которой они сами взмолятся о таком слиянии и будут рады расстаться с независимым друг от друга существованием.

– Я правильно понял, что это должна быть социальная среда типа ада?

– Ну, в общем, да.

– Что ж, тогда нам действительно надо поскорее на Землю.

– Зачем же так? – заступился Микт за Землю-матушку. – Есть места и погорячее.

– Да, не уж-то? – то ли фальшиво, то ли искренне удивился я.

– Например, планета Зераулбура. Там вполне сносная газовая атмосфера, экология вполне нормальная, и биосфера – сотворенная для обитания гуманоидов. Живут там цивилизованные существа, внешне чрезвычайно похожие на земных людей. Но это не люди, как с биологической, так и с нравственной точки зрения.

– Занятно! – бодреньким тоном сказал я. – А в чём выражается их нечеловечность?

– Там процветает каннибализм, абсолютная сексуальная распущенность в сочетании с беспредельной похотливостью, умопомрачительный садизм и тотальная кровожадность.

– Превосходный коктейль! – согласился я. – Как я понимаю, посещение этого гостеприимного мирка и является спасительным рецептом для Тани? А если её там просто сожрут в первый же день визита?

– Нами будут предприняты все меры безопасности. Хотя, конечно, полной гарантии дать не может никто. Дело в том, что очень многое зависит от самого человека, в данном случае – обоих клонов Тани. Как они будут поступать в тех или иных ситуациях, это от нас не вполне зависит. Если вдруг они начнут делать грубые ошибки, то их гибель будет неизбежна. Но выбор есть – остаться в расщеплённом состоянии навсегда.

– Я думаю, надо позвать обеих Тань и им это рассказать. Выбор в любом случае – за ними.

– Да, это так, – сказал Микт, и я громким голосом позвал моих драгоценных жён.

На мой зов из дома вышла Таня «воскресшая», а из висящего над головами корабля стала спускаться Таня «Танеубийца». Но кроме этого(!) из леса вдруг стали выходить и другие Тани!!!

Меня закорёжило как сумасшедшего от ужаса. Это было нереальное зрелище. Словно зомби, они выходили одна за другой из-за деревьев и молча собирались вокруг нас четверых.

– Что-то мне не по себе! – пискнула одна «из первых» Тань.

– Мне тоже страшно! – захныкала вторая из них.

– Не бойтесь, я полностью контролирую ситуацию, – поспешил успокоить девушек Микт.

Некоторое время все мы стояли и молча смотрели друг на друга. Я сосчитал вновь прибывших Тань. Их было одиннадцать. Если всех вместе, то – тринадцать! Невероятно! Как говорят, это чёртова дюжина. К чему бы это?

– Это обстоятельство не оставляет другого выбора, кроме отправки на Зераулбуру всех тринадцати, – промолвил Микт. – Иначе ни одна из них не сможет остаться нормальной психически личностью.

– Пожалуй, да, – согласился я и продолжил, обращаясь сразу ко всем Таням, – Тут собралось такое множество моих любимых девушек, что впору стреляться. Иначе всё равно раздерут на части.

Тани поголовно оживились, но буянить не стали – психотехника Микта работала надёжно. Я без лишних слов рассказал всем собравшимся жёнам о предложении моего друга вместе с обоснованием необходимости его принять. После этого слово взяла одна из них.

– Девочки, я же вас знаю, как облупленных, мы же все хотим вновь слиться в одном теле, разве – нет?

Это предположение не встретило никаких возражений со стороны других копий, поэтому было решено вынести окончательное решение путём голосования. Когда Микт увидел, что все Тани не возражают против посещения неведомой Зераулбуры, он сказал, что вскоре прибудет транспортное средство, которое и доставит их туда.

Тут одна из моих жён спросила с недоумением, – Скажите, если мы все желаем слиться воедино, то почему нельзя провести операцию сведения прямо здесь и сейчас?

– Сознательно вы все этого хотите, но подсознание обязательно выступит против. А это могущественная сила в человеке, преодолеть сопротивление которой практически невозможно. Его можно только «перемагнитить», так сказать. Настроить на другой лад с помощью нового опыта.

– Понятно, – смирилась спрашивавшая.

В это время прибыл корабль, зависший в воздухе поблизости от моей тарелки, от которого отделился посадочный модуль. Микт велел Таням взойти на борт.

– Я должен последовать вместе с ними, – сказал я.

– Но это нецелесообразно, – попробовал возразить Микт.

– Это мои… жёны, и я их не оставлю на произвол судьбы, – твёрдо заявил я.

– Хорошо. Это твой выбор. Я бы сказал, что горжусь тобой, если бы мне было ведомо это чувство, – заявил мой друг, лукаво щуря левый глаз.

Когда все мы были на борту, я попросил Тань меня не беспокоить и уединился в отдельной каюте, где просто отключился в глубоком целительном сне.


Глава 7. Инструкции пишутся кровью

Наше перемещение на планету злодеев осуществлял экипаж из трёх абгарианцев. Один из них был пилотом корабля, другой врачом, который проводил медицинские обследования, а третий – психологом по имени Рап. Он перебеседовал с каждой из моих Тань, чтобы сформировать проект операции сведения душ. Моё участие в этой операции, в принципе, было необязательным. Но так как я настаивал, то и меня надо было вплетать в эту историю в качестве благоприятствующего фактора.

– Сен-Руа, – обратился ко мне психолог, – примерная схема операции будет выглядеть так. Каждому из пациентов будет внушено сознание совершенно другой личности. Сознание настоящей, вернее текущей личности, которая в данный момент ущербна, будет полностью блокировано.

– Иными словами, это будут уже не Тани? – уточнил я.

– Да. Но они и теперь – не они, поскольку у каждой в той или иной степени нарушена цельность личности, – пояснил Рап. – Так вот. Каждая из них будет внедрена в тот или иной социальный круг, согласно разработанным легендам. Те из пациентов, чья психика находится в более сбалансированном состоянии, будут, естественно, помещены в более привилегированные условия, другие, соответственно, – попадут в нижние классы общества. Проживать все они будут в разных городах, достаточно далеко удалённых друг от друга, чтобы исключить возможность случайных встреч между собой.

– Как же я буду за ними наблюдать? И вообще, какова моя роль в этой операции? – спросил я.

Рап ответил, – Ты будешь куратором этих пациентов. Ты прибудешь туда официально в качестве дипломатического представителя планеты Дой, о которой местные не имеют никаких сведений, и ещё вечность не будут иметь, потому что какие-то межзвёздные перемещения для них исключены, а к ним самим мало кто прилетает. В данный момент на Зераулбуре скрытно работают посольства трёх внутригалактических цивилизаций, подконтрольных нам. Задача этого триумвирата – обеспечивать на планете стабильность и отсутствие дальнейшего технологического развития. Пока не наступит нравственное очищение, эта цивилизация так и будет оставаться в тупике. В общем, это сугубо провинциальный уголок. В любом случае разоблачение тебе не грозит. К тому же аборигены, из тех, которые посвящены в эту тайну, просто преклоняются перед инопланетянами, ожидая от них всевозможных подачек. Но будь с ними осторожен. Они крайне лукавы и коварны.

– Мне к этому не привыкать, – заверил я Рапа.

– Дипломатический статус позволит тебе эффективно прикрывать пациентов от чрезмерных негативных воздействий. Но тебе будет запрещено вмешиваться в события до тех пор, пока кому-нибудь из них не будет угрожать физическое уничтожение.

– Как же у меня получится не вмешиваться? – спросил я, сомневаясь.

– Не волнуйся, тебя мы тоже перезомбируем, – «успокоил» Рап.

– Я тоже буду другой личностью?

– Да. Это необходимо, чтобы исключить субъективные факторы, которые могут спровоцировать эмоциональный отклик у кого-нибудь из пациентов, что чревато срывом внушённой личности и разблокированием личного сознания.

– Как же я, ничего не помня, буду осуществлять свою миссию? – недоумённо спросил я.

– У тебя будет задание от «родного» дойского правительства исследовать феномен удивительного внешнего сходства нескольких здешних девушек, которыми и будут наши пациенты.

После обеда наша очень пополневшая семья отдыхала в кают-компании. Уединяться более чем на пять минут жёны мне не позволяли. Они ревниво следили за тем, чтобы ни в коем случае какая-то одна из них не оказалась со мной наедине. Поэтому большую часть времени полёта приходилось торчать с ними всеми, наблюдая и изучая разнообразные ухищрения, на которые Тани пускались в борьбе за моё внимание и благорасположение.

Естественно, сразу же наметился мощный тренд к раздеванию. Одна Таня, изображая страдания от жары, – это в помещении с идеально сбалансированным климатом – начинала распахивать свои одежды, а потом и вовсе снимать их. За ней поспешали другие. Спустя какое-то время все они были голыми. Созерцание обнажённых девиц, совершенно неотличимых друг от друга, приводило меня в нарастающее эротическое возбуждение. Замечая это, девушки всё наглее пользовались магией телесного искусства, завораживая меня соблазнительными движениями и позами своих идеальных и весьма аппетитных фигур. Я где-то даже, как говорят, «прибалдел» и «затащился» от сладострастного раздвигания голых ножек и томного вращения круглых поп.

Однако моя решимость немедленно наброситься на какую-нибудь из них наткнулась на непреодолимую проблему Буриданова осла: какую именно? Если бы в этот момент кто-нибудь из Тань прикоснулся ко мне хоть краем бедра, вопрос был бы снят, и события приняли бы непредсказуемый характер. Вероятно, мой сексуальный порыв привёл бы это уникальное общество к массовой драке. А возможно и к дикой оргии, после которой меня можно было бы нести прямо в лазарет. Но больше всего я страшился «справедливого» расчленения тела любимого – чтоб всем поровну. Ну, а страх любви – враг.

Внезапно мои взгляды круто переменились. И увлекательное эротическое шоу превратилось в страшный плен посреди террариума. Кубло шевелящихся змей ходило и ползало вокруг меня с определённо конкретными намерениями, не трогая жертву лишь потому, что пока не определилось, кто из гадин сильней и, тем самым, имеет право первой наброситься и заглотить парализованного кролика. Это мгновенное видение совершенно отрезвило меня, и быстро встав с дивана, я равнодушно проследовал в другое помещение.

Жёны отстали, но только для того, чтобы одеться и вновь продолжить борьбу за моё внимание. Каждая из Тань, хотя бы отчасти, помнила счастливые моменты нашей прежней жизни и считала себя моей полноправной женой. Ни одна из них не была в состоянии отказаться от претензии на «моег;» мужа. Бесперспективность и небезопасность такой семейной жизни меня очень напрягала и угнетала. Поскорей бы уж высадиться на Зераулбуру и всё забыть! А там – счастливое завершение операции, пробуждение сознания, и мы снова – только вдвоём! Но это – в будущем, а в настоящем временное избавление от избытка любимой женщины могло дать лишь общение с посторонними. И они появились.

Рап обратился к нам с просьбой собраться в конференц-зале корабля для прохождения инструктажа.

– Спустя три часа вы будете высажены на поверхность планеты. При этом вы будете сознавать себя совершенно другими личностями, а себя теперешних помнить не будете. Вы будете рассеяны по всему миру и не встретите друг друга до конца операции. Первая фаза вашего внедрения будет стандартной – лицо, потерявшее память, обнаруживает себя в чужом городе, где социальные службы помогают ему адаптироваться на новом месте.

– Так ведь можно и бомжихой оказаться, – обеспокоенно высказалась одна из Тань.

– Не волнуйтесь, здесь хорошо налажена работа с людьми. Каждому новому члену общества, особенно хорошенькой девушке, тут бывают очень рады.

– Как же! Свеженькая попка на горизонте! Знаем мы эту радость, – скептически и язвительно усмехнулась другая Таня.

– Вы правы. Нравы здесь исключительно развратные. Но есть и обнадёживающие моменты. Как и всюду, здесь вам ничто не будет угрожать до тех пор, пока вы сами не решите вступить в эти игры. Фактически, только вы сами можете быть опасны для себя. Всё зависит от вашего выбора. Если вы будете сохранять непорочность, никто не посмеет и пальцем к вам притронуться. Если же будете склоняться к соблазну, то очень быстро попадёте в сексуальное или иное рабство. В любом случае, жизнь на этой планете покажется вам тягчайшим испытанием. В этом и состоит наша цель. Ваша внутренность должна буквально взмолиться об избавлении. Тогда и появится возможность воссоединения ваших ущербных душ в единую личность.

– А что если кому-то из нас вдруг понравится распутная жизнь в этом питомнике греха и порока? – поинтересовалась третья из Тань.

– Очень уместный вопрос, – ответил Рап, нежно и сочувственно глядя на моих поникших красавиц. – К сожалению такой оборот дела весьма вероятен. Говорю честно. Не все из вас невредимо пройдут через эти испытания. Некоторые не смогут устоять перед искушениями и соблазнами этого мира и падут его жертвами. То, о чём я предупреждаю вас сегодня, отложится в вашем подсознании, которое не будет изменено, и поможет вам сохраниться.

– Как же нам не погибнуть? – спросила за всех четвёртая из моих жён.

– Я и говорю, что подсознательно вы будете всегда знать, куда обращаться. Молитесь, обращаясь к Богу, и вы всегда будете услышаны. Мы всегда рядом и готовы дать правильную подсказку, а если надо, то и вмешаться в ситуацию. От вас требуется только одно: чётко обозначить свою позицию – хотите вы избавления или вас устраивает то, что с вами здесь будут делать.

– А, ну это меняет всё дело! – сказала пятая повеселевшим тоном. – А то мы даже и волноваться начали.

– Я ещё раз повторяю, что вы должны быть предельно осторожны и осмотрительны. Советоваться с высшими силами (а то, что это – мы, вы помнить, конечно, не будете) для вас – это жизненная необходимость. Потому что в случае, если кто-то из вас растворится в этом мире, то есть впустит в себя его понятия, грехи и пороки, его ждёт списание, как испорченного компонента. Если чьё-то из вас подсознание будет повреждено проникновением в него чуждой природы этого извращённого мира, то он (вернее – она) окажется непригоден в качестве одной из исходных частей для последующей процедуры сведения душ. Такая будет оставлена здесь навсегда.

– Вон как всё сложно! – шестая Таня (я только и делал, что подсчитывал реплики моих многочисленных супруг) озабоченно покачала головой. – Тут, оказывается, надо быть просто святой, чтобы выжить.

– Так и есть, – согласился Рап, явно довольный тем, что его правильно поняли. – Сейчас перейдём к практическим занятиям, чтобы у вас хорошенько отложилось в подсознании умение молитвенно, иначе говоря, ментально обращаться за помощью и спасением.

После этой встречи наша семья собралась в полном составе в спальне. До процедуры психозомбирования оставалось полтора часа. Продолжительное время мы сидели молча, обдумывая предстоящее. Забвение себя, смертельно опасные приключения во враждебном мире, неизбежные страдания, почти невозможность возвращения – всё это было крайне нежеланным горьким лекарством, которое предстояло испить в полной мере.

Наконец, я промолвил, глядя в потолок, но обращаясь сразу к каждой из Тань, – Моя дорогая, я тебя люблю и желаю нашего скорейшего воссоединения. Мы потеряли наш рай, и теперь должны пройти через весь ад, чтобы вновь вернуться в него. Но я верю, что у нас всё получится. Только умоляю тебя, не люби никого, кроме меня. Эта любовь спасёт тебя от объятий злого мира. Мы временно забудем друг о друге, но настанет миг, когда мы вновь окажемся вместе. И после этого нашему счастью не будет конца и края.

Ни одна из осколков моей Тани не посмела вымолвить ни слова в ответ, очевидно, понимая, что нельзя разрушать этого, фактически, заклинания неизбежным конфликтом, последовавшим бы вслед за любым высказыванием.

Я молча обошёл своих жён, невинно целуя каждую из них в лоб.

Посреди нашего возвышенного молчания оглушительным громом раздался ментальный голос Рапа в наших головах, – Всё готово к процедуре перемены личности. Прошу всех пройти в лабораторию.

По пути туда мы проходили мимо ходовой рубки, где на центральном мониторе уже была видна Зераулбура. Она выглядела вполне приветливой сестрой нашей голубой планеты.

– Погостим здесь недолго и вернёмся, – сказал я, и, отвернувшись, первым проследовал в лабораторный сектор.


Глава 8. Ошибки многовероятны и равногубительны

– Дорогой Сен-Руа, вынужден тебя сильно огорчить. – С этими словами Рап обратился ко мне, когда я очнулся после моего возвращения с Зераулбуры на абгарианский корабль. – Твоя роль на этой планете завершена. К большому сожалению, все клоны, кроме одного, не прошли испытания жизнью на этой планете и безнадёжно повреждены.

– То есть как?!

– Как я и предупреждал, большинство из них были ассимилированы местным социумом, не сумев противостать искушениям и соблазнам. Основа их личности – подсознание – вобрало в себя массу никуда не годных понятий и навыков, так что теперь они ни за что не пожелали бы даже слушать о каком-то перевоплощении. И если до этого сведение душ было просто проблематичным, то в этом состоянии это совершенно невозможно. Поэтому было решено остановить операцию и возвратить тебя и последнюю из твоих Сан-Тан в существование в собственном сознании.

– Слава Богу, хоть одна осталась! – немного обрадовался я. – А где она?

– Её сейчас исследуют. Чуть позже вы встретитесь. Но сразу предупреждаю: для тебя она потеряна. Она, очевидно, была одним из клонов, которые были созданы последними. Её личное сознание очень фрагментарно, а память охватывает только детские воспоминания. По крайней мере, тебя она совершенно не помнит. Последнее, что она могла вспомнить – это выпускной вечер школы.

– Печально. А что с остальными?

– Они останутся на Зераулбуре до конца дней. Восстанавливать их в истинном сознании не только не имеет смысла, но и крайне опасно. Для тебя и для них же самих.

– Как же такое могло получиться? – страдательно застонал я.

– К сожалению даже Богу не всё возможно сделать для человека, когда человек сам того не желает. А мы – не боги. Уровень не тот. Почему твои девушки избрали неправильный путь? Очень просто. В душе Сан-Таны отложилось слишком много негативных впечатлений вашего земного мира. И хотя сама душа была светлой, но эта грязь явилась тем губительным фактором, который вошёл в резонанс с окружающей средой здешнего социума, что привело к её поглощению. Она потеряла себя.

– А как же та, что осталась?

– Она осталась последней, кто не до конца сдался. Она была уже на грани, когда мы приняли решение прекратить операцию. Дольше всех она продержалась только потому, что из-за особенностей своего формирования, как клона, она носила в себе меньше социальной грязи и из последних сил боролась за свою чистоту.

– То есть, она меня не помнит, и у меня, значит, есть шанс заново с ней познакомиться?

– Да. Это хорошая идея, – ответил Рап.

  Конец второго тома    //////////////////////////////////////////////////////////