Не ходил бы ты, Ванёк...

Покаюсь сразу: без какого-либо подспорья на текущие экзамены в университете я не ходил. Обычно это был учебник, толщина которого меня никогда не смущала, – на выдохе под брючный ремень влезал любой, и под пиджаком не была видна даже «История КПСС». Вспомогательная литература использовалась редко, но её присутствие согревало мне не только живот, но и душу, и придавало уверенности при приближении к экзаменаторскому столу, - звучит почти, как «экзекуторскому», - на котором россыпью лежали полоски билетов, один из них предстояло выбрать, ещё не зная, о чём придётся рассказывать.

Только на одном изо всех экзаменов – по курсу геологии полезных ископаемых, который нам читал академик В.И.Смирнов, - мы наверняка знали, какие билеты нам достанутся. Билетов было всего два, и их номер соответствовал месту сдающего в журнале группы. Студенты заходили строго по очереди и получали билеты либо, начиная с первого, либо с последнего, поэтому, например, стоящий в списке пятым получал пятый билет, или двадцать шестой, если их всех было тридцать. Понятно, что архиважно было соблюдать очерёдность, поэтому только скоропостижная кончина сдающего студента могла стать уважительной причиной для его неприхода на этот экзамен.

Не удивительно, что наиболее тщательно учились именно эти билеты, а некоторые студенты, уверенные, что система снова не откажет, только эти два и учили. Надо сказать, что на моей памяти она ни разу не дала сбоев, но сам учил всё, может, чуть больше уделил внимание вопросам, содержащимся в этих двух билетах, предназначенных академиком Смирновым и самой Судьбой, которая выбрала мне фамилию, благодаря чему мне должен был выпасть второй билет. Один из них и достался, - не помню уж, с конца или с начала.

Только через много лет от своего товарища, обучавшегося на факультете двумя годами позже, узнал, что однажды всё-таки установившийся порядок был нарушен из-за того, что одному из самых активных на семинарах студентов "автоматом", непосредственно на экзамене, ещё до раздачи билетов была поставлена отличная оценка и он был отправлен праздновать это событие. Соответственно, он выпал из очерёдности и стоявшим в журнале после него пришлось отвечать совсем не на те вопросы, которые они готовили наиболее тщательно, возможно, даже "шпоры" заготовили. Результат был плачевный, так что моя тактика в изучении предмета в контексте процедуры сдачи экзамена была совершенно правильной, форс-мажоры в любых процессах ведь никто не отменял.

Чем был обусловлен такой порядок, установленный академиком, никому не было ведомо, – у больших учёных свои причуды. Есть ещё один яркий пример этому. Академик-кристаллограф А.В.Белов, который, несмотря на свой преклонный возраст, тоже иногда приходил на экзамены, вообще не интересовался ответами на вопросы билета, спрашивал только, откуда приехал студент, восхищался его желанием учиться на геологическом факультете, ещё немного беседовал «за жизнь» и ставил в зачётку «отлично». Не удивительно, что преподаватели Г.Литвинская и Ю.Загальская старались как можно деликатнее удалить академика с экзамена, чтобы самим объективно оценить знания студентов.

…Всякий раз, когда запихивал под ремень очередной фолиант, - здесь главным было не перепутать и на экзамен по геохимии не принести учебник по минералогии, - вспоминалось, как гимназиста из фильма «Зелёная карета» заложенная таким образом книга спасла от пули в живот – выпущенная из нагана, она застряла в плотной бумаге.

- Книга спасла гимназиста, спасёт и студента, - говорил при этом со смехом - а вдруг преподаватель, обозлённый моим незнанием предмета разрядит в меня свой револьвер!

Шпаргалок, или «шпор» по школьно-студенческой терминологии никогда не писал, считал это дело слишком утомительным и малоэффективным.

На экзамен по общей геологии в первую весеннюю сессию не стал брать учебник, а захватил только общую тетрадь с лекциями, которые всему курсу читала Александра Фёдоровна Якушова в 611-й Большой геологической аудитории на шестом этаже, амфитеатром спускающейся к длинному столу. Довольно часто она превращалась в концертный зал для полузапрещённых тогда бардов. Гостями геофака были супруги Никитины, А.Суханов, В.Высоцкий, Е.Бачурин, В.Золотухин и многие другие.

Лекции по общей геологии были интересными, и я их никогда не пропускал, старательно конспектируя в лежавшей теперь у меня за пазухой тетради.

Вытянул восьмой билет. Убедился, что он был совсем нетрудным, - отвечать на него можно было сразу, но полагалось подготовиться, привести мысли в порядок, поэтому занял свободное место где-то в задних рядах. Александра Фёдоровна, как тамада на празднике, лицом к аудитории восседала за главным столом, заваленном зачётками студентов и ещё невостребованными билетами. Кроме неё экзамен принимали ещё два-три преподавателя.

Один из трёх вопросов билета был о геосинклиналях. Его, как и два других, знал неплохо, но, как будто бес шепнул мне на ухо.

- О геосинклиналях у тебя всё по порядку написано в тетради, открой её на нужной странице и спокойно перепиши, Александра Фёдоровна ничего не заметит, ты же видишь, как она занята, да к тому же в преклонном возрасте. - Надо здесь сказать, что любой преподаватель старше сорока казался мне тогда весьма пожилым.

Поддавшись искушению, разложил тетрадь на коленях, быстро нашёл нужную страницу, но, к своему ужасу, тут же услышал громкий голос Александры Фёдоровны, раздавшийся в доселе тихой аудитории, как гром среди ясного неба.

- Я лишаю Вас права сдавать экзамен!

Ещё не веря, что эти страшные слова относятся ко мне, поднимаю глаза и вижу такую картину: держа руку, подобно красногвардейцу на известной картине-плакате «Ты записался добровольцем?!», с пальцем, устремлённым прямо в мою незащищённую грудь, Александра Фёдоровна стремительно приближается и глядит на меня сквозь свои очки совсем не так ласково, как обычно при встречах в коридорах, где она в ответ на «здравствуйте», всегда с приветливой улыбкой раскланивалась с любым первокусником, а, наоборот, очень сурово, как тот же красногвардеец. Под этим взглядом сижу не двигаясь, - ни жив, ни мёртв.

- Доставайте, что у Вас там!

Протягиваю тетрадь и плетусь к столу за зачёткой, кляня себя за то, что не устоял перед искушением заглянуть в злополучную тетрадь безо всякой на то необходимости. Тем временем, Александра Фёдоровна заняла своё командирское место и продолжила разборки со мной. Она полистала тетрадь, убедилась, что лекции неплохо записаны, предположила.

- Лекции-то, наверняка, не Ваши?

- Почему же не мои? – возразил, но она и сама уже добралась до фронтисписа тетради, где моей рукой было написано: «Лекции по общей геологии Г.Ботрякова, 1-я геохимия».

- Ну что же Вы, - заметно потеплевшим голосом сказала она укоризненно, - вижу, что и на лекции Вы ходили, а списываете?

- Да я и не списывал, не успел даже - сказал не без юмора, сделав тонкий комплимент по поводу бдительности преподавателя. По всему чувствовалось, что Александре Фёдоровне было неудобно изгонять с экзамена вполне добросовестного студента, но делать было нечего, фраза о лишении меня прав сдавать экзамен была произнесена, а она, видимо, сразу приняла статус закона, который, как известно, обратной силы не имеет.

Забрав свои зачётку и тетрадь, - конфисковывать её, понятное дело, А.Ф.Якушова не стала, - побрёл к выходу, провожаемый сочувственными взглядами своих однокурсников, ставших свидетелями моего фиаско.

- Приходите пересдавать завтра, - уже очень доброжелательным, каким-то даже извиняющимся голосом сказала А.Ф., давая понять, что зла на меня она не держит. С этим и затворил за собой дверь аудитории. Этот погожий майский день был явно не моим.

Работая над книгой, а конкретно над этой печальной повестью, как-то встретился в виртуале со своей одногрупницей Людой Сазоновой, - нужно было уточнить, чьи портреты взирали на нас в 611 аудитории, а ей для этого нужно было подняться всего лишь на два этажа. При этом признался, что пишу про сдачу экзамена по общей геологии. Оказалось, что у неё тоже были незабываемые впечатления от него, и она написала почему. Слово предоставляется доценту геофака МГУ Людмиле Вячеславовне Сазоновой.

«Перед экзаменом по общей геологии мы с Танькой Канбиной учили как проклятые, не спали две ночи - такое случилось впервые в моей жизни. В результате Танька сказала мне, что хорошо знает только билет про землетрясения, так как у неё курсовая была на эту тему. Мне же казалось, что я вообще ничего не знаю. Когда же Канбина вытащила именно билет о землетрясениях, экзаменатору она сказала только одну фразу: ”Землетрясения бывают в Америке” – и замолчала. Навсегда. Я начала дико хохотать, у меня, видимо, просто случилась истерика, но я и сейчас смеюсь, вспоминая этот случай. А.Ф. Якушова стала меня стыдить и сказала: “А вот посмотрим, как Вы сами будете отвечать.” Мне сразу стало не смешно, я схватила свою зачетку и побежала к освободившемуся экзаменатору-аспиранту. А.Ф. кричала мне вслед: “ Ага, испугалась!”»

…Назавтра пошёл на пересдачу. Как приговорённый, подошёл к столу, - на сей раз, наученный горьким опытом, был налегке, безо всякой литературы. Александра Фёдоровна снова была приветлива. Выбрал билет из кучи, - все они там восьмые, что ли? - снова он мне достался!

Времени на подготовку к ответу мне не требовалось, поэтому уже через несколько минут сидел за одним столом с Михаилом Григорьевичем Ломизе, который как раз отпустил студента, не знаю уж с какой оценкой. Идти к А.Ф. не решился, опасаясь, что вчерашний инцидент может отразиться на окончательной оценке.

Довольно сносно, но без особого блеска, - за год ещё не научился бойко говорить, - ответил на основные вопросы и приступил к последнему пункту билета, включающему в себя несколько геологических терминов и понятий, которые нужно было объяснить буквально в двух словах. Кроме других терминов, требовалось рассказать, что такое «принцип актуализма». Бодро ответил по-книжному: «метод познания прошлого путём изучения современных процессов» и тут же приступил к его критике, - главный де его недостаток в том, что у исследователя не может быть никакой уверенности, что геологические процессы протекали так же, как сейчас. М.Г. как будто даже обиделся за автора принципа, Чарльза Лайеля, любившего, бывало, приговаривать, совсем, как Усама бен Ладен, назидательно подняв кверху указательный палец.

- Настоящее – ключ к познанию прошлого.

Довольно сухо и мне даже показалось, несколько неприязненно мой экзаменатор сказал.
- Прежде, чем критиковать принцип актуализма, не лишне было бы привести хотя бы один пример его применения.

Чаще всего этот «принцип» используется в литологии, но все примеры вдруг вылетели из моей головы и витали где-то в отдалении от неё, явно за пределами нашей аудитории. Начал лихорадочно соображать, что же сказать. Вдруг нахмурившись, М.Г. ждал ответа, - возможно, он был расстроен ответом предыдущего студента, показавшего элементарное незнание предмета, и это его настроение могло и на мне отразиться не самым благоприятным образом. И тут меня осенило! Это был тот редкий случай, когда «хорошая мысля» пришла не «опосля», а в самый нужный момент!

Ещё зимой написал курсовую работу, - компилляцию научной литературы на тему, посвящённую вулканизму вообще, и вулканизму Камчатки и Курил в частности. Пользовался я несколькими источниками, но более всего новой, только что вышедшей в свет монографией дальневосточного вулканолога-геохимика Евгения Константиновича Мархинина «Роль вулканизма в формировании земной коры». В этой книге, помимо прочего, автор высказал предположение, что если вулканизм на Земле на протяжении всей её геологической истории протекал с такой же интенсивностью, как и в наше время, то извергнутого из вулканов материала как раз хватило бы для коровых пород во всём их многообразии, приобретшим теперешний свой облик в результате разных геологических процессов.

Этот вывод засел у меня в голове и вовсе даже не как пример принципа актуализма. Привести его в качестве такового пришло мне в голову только что, за экзаменационным столом, что и сделал, сославшись, естественно, на автора.

- Однако, - вдохновенно закончил уже от себя, как будто с трибуны, понимая, что нашёл именно то, что надо и очень вовремя, - сказать определённо, что интенсивность вулканизма в геологической истории, измеряемой миллиардами лет, никак не изменялась, у нас нет никаких оснований, - только что не поклонился в ожидании бурных аплодисментов после такой блистательной научной лекции.

Как сказали бы сейчас, когда в наш лексикон стали настойчиво проникать слова, типа «брифинг», «саммит», «фастфуд», что я тогда озвучил, было абсолютным «эксклюзивом», не упоминаемым ни в одном учебнике по общей геологии всего цивилизованного мира! После такой моей речи Михаил Григорьевич с удивлением и одновременно уважением посмотрел на меня, и, ни слова более не говоря, взял зачётку и вывел в нужной графе: «отлично», подтвердив оценку своим автографом.

Через несколько лет эта история имела два продолжения. Во-первых, на преддипломную практику совершенно неожиданно я попал на Курилы, где лично познакомился с Е.К.Мархининым, - об этом, впрочем, более подробно в этой книге речь впереди.

Наконец, уже на пятом курсе, лекции по геотектонике нам читал мой тогдашний экзаменатор М.Г.Ломизе. И вот, когда на одной из лекций он коснулся принципа актуализма, то в качестве примера, слово в слово, - он привёл мой ответ на том экзамене. Не исключено, конечно, что он и сам ещё раньше прочитал книгу Е.К.Мархинина и был знаком с его выводами, но мне было приятно думать, что этому научил его ваш покорный слуга, дорогие читатели. Спросить его об этом, впрочем, можно и сейчас, - соросовский профессор М.Г.Ломизе продолжает плодотворно трудиться на ниве университетского образования.

А новый экзамен ему, уже по геотектонике, снова сдал на «отлично», не удержусь, чтобы не похвастаться.