Edward de bono, за и против - мальцев-ганичев

Для меня Боно - это традиционный автор, традиционный исследователь-ученый. Конечно, пока я имею дело с руссифицированной версией версий переводчиков публикаций Боно с английского на русский. Что же для меня есть традиционного у данного автора? Во-первых, для него есть слова как таковые, чьи-то слова. Например, мы находим: "Философия превратилась в игру в слова". Для меня же чужих слов нет, я не слышу и не вижу чужих слов, не имею их и тактильно-осязательно. Более того, для меня и чужих звуков нет. У меня только мои звуки, которые формируют системы моего организма в соответствии с некоторыми процессами в среде. Если, например, говорящий возмущает частями своего организма среду так, что я слышу звуки, слышу слова, то среду возмущает он, а звуки и слова делают системы моего организма, они мои звуки и слова. Если перо наносит чернила, которое оно захватило из чернильницы, либо оно было закачено в баллон ручки, то оно наносит именно чернила на бумагу, но не знаки, буквы или слова. Могло нанести и просто кляксу, т.е слишком много чернил или туши. Я никогда не считал, что перо наносило знаки, символы, буквы, слова. Если же так говорил, то понимал, что это условно. Все же видят и знают, что ручки с перьями ничего другого на бумагу нанести не могут. Карандаши - тоже. Кусочек мела может оставить только частицы мела и ничего более, если сам мел не испачкать чем-нибудь. Мне и в голову не приходило, что люди могут считать иначе. Это ж очевидно!!! Знаки же, буквы и слова мы начинаем делать тогда, когда научаемся читать и писать, т.е. сами, управляя ручками, карандашами, кусочками мела, организовывать нанесение составов на что-то. Потом этим пользоваться - делать знаки, буквы, слова.
Да, я переживаю состояния видения текстов и иллюстраций, но это автоматизированно делают системы моего организма, чего я могу не осознавать. Во мне запускаются и исполняются мною же наработанные программы, но непроизвольно, автоматизированно, что я могу не осознавать и думать, что это есть ТАМ. Таким образом, все это я делаю в качестве читателя.
Ребенок, который еще не умеет писать и читать, видит пасту, чернила и тушь, но не видит знаков, символов, букв и слов, не видит текста. Я это помню! Помпню, как в детстве рассматривал книги по агрономии, но видел и запомнил только рисунки-картинки, а вот остальное было каким-то пестрящим фоном. Сеялки, веялки, трактор колесный помню, а каких-то знаков и т.п. - нет.
Во-вторых, для Боно есть, как таковая, информация. Для меня есть информационные средства с помощью которых мною может быть произведена и потреблена информация, т.е. вне этого процесса производства-потребления информации мною ее ни для кого нет. Я не могу также передать информацию, но могу организовать передачу средств производства информации. Могу участвовать сам в производстве информации кем-то, который, производя и потребляя информацию, будет ошибочно считать, что получает ее от меня.
Тем не менее, Боно подметил автоматизмы, а также дал (условно, конечно) образ языка, как музея невежества. Но это в другой раз рассмотрим.




                ПРОДОЛЖЕНИЕ

"Само устройство мозга исключает творчество. Ведь в противном случае существование человека было бы невозможным", - соответствующее место мы находим у переводчиков. Оппоненты "цепляются" за соответствующее место: "То, что устройство мозга исключает творчество - смелое и ложное утверждение. Чем тогда объяснить достижения человечества?"(Авторы: Викентьев И.А., Соколов Г.Б., Викентьев И.И., 2009 Г.). На самом деле, в нашей версии, Боно имеет в виду, что мозг нарабатывает соответствующие автоматизмы, т.е. нарабатывает программы и переводит их в автоматизированный режим функционирования, в автоматизированный режим запуска и исполнения. Этим решается две проблемы: экономия времени (увеличение скорости) и экономия ресурсов организма. Если бы организм человека не нашел бы этот способ приспособления, то он бы не выдержал конкуренции с другими видами, т.е. не выжил бы. Правда, для нас мозг - это не только некоторое физическое тело, как часть другого физического тела, но и поле. Таким образом, этой нашей модели соотвествует определенный фрагмент реальности, с которым связаны процессы мышления. Мы, конечно, условно расчленяем организм, в таком расчленном виде его нет вовсе. И организм - это не есть нечто одно и тоже всегда. Организм развивается. Его этапы: рождение, младенчество, детство, подростковый возраст, юнышество, зрелость, ...., старость и смерть. На определенном этапе он может попадать и попадает в большинстве случаев в зависимость о собственных автоматизмов, становится биоавтоматом, биороботом. Люди не являются исключением. Особенно это очевидно на примере речевой деятельности, устной и письменной, т.е. на примере анализа ситуаций устного общения (говорения и слушания), создания средств письменности и пользования ими.
Определив язык как "музей невежества", Боно Эдвар подмечает и это. Заштампованность речи поражает. Редкие экземляры homo sapiens осознают сою зависимость от программ ими же наработанных лингвистического характера, чем пользуются различные целители (гипнотезеры, экстрасенсы, психотерапевты и т.д.), но еще меньше контролируют собственные автоматизмы.
По жизни я встретил всего одного такого экземпляра, да и то он оказался мною.


Тему "Боно" я продолжу.