Волки Одина

Наконец-то попутный ветер – можно сушить вёсла, поднимать парус. Пятый день странствий на Дракаре – изматывающая гребля по шесть  часов в день, сон на бревне у костра, вечно мокрый костюм 9-го века, реки спирта. Хорошо хоть биться еще не приходилось – совсем не охота натягивать на себя сорок кило ржавого железа, и надеется: не схлопотать сотряс, рассечение или перелом.

Вскоре мы пристали к берегам «Англии». Нас приютили в таверне. Началось веселье. Пьяный Кеша ошпарил ноги кипятком, пока пытался приготовить пожрать – теперь мается бедняга – боль не дает  ни уснуть, ни продолжить веселье. Кога закусился с каким-то чепушем – тот вытащил нож: теперь у Коги порезана ладонь, а чувак достает свой нож из своей ноги; вокруг все суетятся. В общем – мы лютые викинги – отъявленное быдло и панки. За этим и приехали.
Сейчас нужно где-то что-то раздобыть пожрать и выпить, еще бы за тёлку замутить. Ах, вот и клиент. Присаживаюсь и начинаю вести разговор за жизнь. У меня есть куча интересных историй и мыслей, у него лаве и необходимость в собутыльнике и собеседнике. Нам приносят пиво и уходят резать курицу, чтобы мы отведали по-настоящему свежего мяса в лучших традициях средневековья.

Собутыльник рассказывает о том кто он и чем живёт, о чем болит его душа и как он рад, что вырвался отдохнуть из душного офиса и проклятой цивилизации. Пока мы искренне спорим о том, как нужно было поступить Ричарду Львиное Сердце в сложившейся исторической ситуации, Стасик нарезает у этого кулака кошель и пару бирюлек. Когда бирюльки и деньги сдаются в кабак, и у нас появляется бухло, я покидаю бедолагу.

В первую очередь мы наливаем Альфу – эта плюшевая игрушка-инопланетянин украшает нос нашего судна вместо положенного дракона. Потом поим немногочисленных одиноких барышень местного лагеря. И вот когда, часть ребят уже рассыпалась по палаткам девиц, мой собутыльник хватился пропажи и началась рулёжка. Я ухожу спать: Стасик видимо прилип, но я уверен, что Санёк выкрутит всю ситуацию в нашу пользу, у него язык подвешен – он юрист.
Ни у костра, ни в палатке мне не спиться – я ухожу ночевать на палубу. Просыпаюсь от того, что волны ласкают мне лицо. Время август, погода не май – поэтому кайфа от такого утра я не ловлю. Корабль дал течь: за ночь он сел на дно и повалился на левый борт. В общем, хорошо, что я хотя бы тупо не упал в воду. Пока сюда ехали и так, рухнул с верхней полки в плацкарте.

Утро превратилось в тяжкий труд – вычерпывать воду из нашего корыта. Кто-то умирает с похмелья, кто-то пытается шутить:

- Видимо наш альф вчера тоже перепил.

Перед тем как отчалить мы со Стасиком решили пожрать (всё-таки не всё он вчера вернул тому товарищу). И вот когда мы сидим грызем какую-то вату горячего копчения таверну посещает сам Один. Конечно, все обращают внимание на главного организатора  этой массовой костюмированной пьянки. Один принёс нам страшную весть – началась война. Мы смеёмся.
- О великий, а то мы не знали, сами вчера чуть не огребли под Киевом.

Посмеяться над Богом – дело заразное и вскоре вся таверна подхватывает нашу инициативу и начинает подкалывать главу скандинавского пантеона. Но вдруг воцарилась тишина. Оказывается разговор идёт совсем не о нашей маленькой игре: Россия объявила войну  Грузии, работает наша авиация, перекинули войска. Почему? Зачем? По какому поводу? Что будет дальше? Всё это неважно, мы понимаем – началась настоящая война.

Эта весть заставила нас задержаться с отплытием. Как-то всем стало немножко грустно. Хотелось узнать по больше, но кругом только слухи – радио нет, связь ловит не у всех, есть только один рабочий КПК, но интернет даёт еще больше противоречивой информации, чем людские сплетни.

Говорят здесь у кого-то друг служил как раз в миротворцах и типа он уже погиб, говорят, бомбят наши, говорят Америка за Грузию пойдёт… В общем, говорили много чего, но самым страшным словом стало: МОБИЛИЗАЦИЯ. Не помню четко, когда и кто его произнёс, но мы все сразу поняли, что это значит: рухнули все наши планы на жизнь – образование, карьера, семья – всё к чертям – под  ружьё и на войну. Если честно я был даже немного рад. Все равно я не знаю, как обустроить свою судьбу, в чем найти себя – а здесь жизнь взяла и сам за меня всё решила. К тому же было немножко радостно на душе: вот все эти люди, у которых всё есть, которые нашли себя, устроились – они тоже вдруг, встали со мной в один ряд.
В общем, эти новости мало кому понравились, поэтому мы сели на вёсла и двинулись, куда глаза глядят. Игра продолжалась – было еще много веселья. Главное: мы пили и ели, стараясь не думать о войне.

Вернувшись, домой я первым делом кинулся к почтовому ящику – повестки не было. Включил телевизор – война закончилась.

Наверное мне стало грустно. Игра так и осталась игрой – волки Одина вернулись к своим привычным ролям – хозяева фирм, менеджеры, учителя, рабочие, продавцы, журналисты, преподаватели. Ничего так и не изменилось в моей жизни, мир остался прежним. Когда все бытовые проблемы, заморочки и запарки вновь обрушились на мой мозг я взмолил Одина о войне. Да, искрении просил несуществующего бога, бога  народ которого уже давно исчез. Просил о большой войне. Я не могу изменить свою жизнь, а война может.
 
Но тут раздался телефонный звонок:

- Саня привет, уже вернулся?
- Да, здорова, сто лет тебя не видел, не слышал…
- Сань у тебя деньги есть?
- Да, есть маленько, а что?
- Надо тут Андрюхиным родителям помочь.
- А что случилось?
- Он погиб, собираем деньги на похороны, поминки...
- Как, где?
- В Осетии, во время конфликта… Он же на контракт оставался, их в первые же дни перекинули в зону действий… спецназ ведь.
 
Положил трубку. Война. Посмотрел на икону – мне стало стыдно. Да, война. Война меняет жизнь. Жизнь на смерть.

Вспоминаю игру:  Наш ярл «погиб» на дуэли за сердце прекрасно выпившей дамы, мы «торжественно» (похоронный ритуал был превращен в фарс и комедию) отнесли его в Валгаллу, где он пробыл следующие два дня среди объятий валькирий, водки и конопли. Повидал зарево погребального костра еще одного «великого ярла» (ребята не пожалели денег и сожгли свой ял). Это был роскошный праздник. Но жизнь не игра. Вскоре мне предстоит пойти на настоящие похороны.

Все мои мысли и проблемы, поиски себя и своего места в жизни – всё это такая вата. Посмотрел еще раз на икону, затем отодвинул её, залез в тайник, там лежит книжка: "Инструкция для пользователя вселенной", в ней НЗ – 3000 – мало. Оделся, пошел в банк, снял деньги. 70 000 – деньги, которые откладывал на откос от армии после окончания ВУЗа. Мертвым деньги не нужны, глупо отправлять с покойником на тот свет ценности этого мира. Но деньги нужны его близким. Пришёл к Олегу, передал деньги.

На похороны я всё-таки не пошёл – не смог: смотреть в глаза, слушать, видеть слёзы, вспоминать. Я всегда играл в жизнь, а он был настоящим. Был.