Пощёчина

     Брюзгливо скрипит усталое крылечко. Дом уже совсем старый. Нижний этаж, наполовину кирпичный, ещё терпит; а вот второй, деревянный, кажется, совсем прогнил и вот-вот рухнет. Летом сыро, зимой жильцы печки топят, не дай бог, спалят эту седую постройку.
     Квартир здесь всего четыре - по две на каждом этаже. И за каждой дверью свой мир, своя Вселенная: солнышки-лучики, взрывы и протуберанцы, рождения сверхновых звёзд и превращения их в чёрные дыры. Свои житейские подарки и пощёчины. Это те фатальные уроки, которые которые люди хорошо запоминают, но почему-то редко этот опыт используют, постоянно наступая на старые грабли.
В первой квартире живёт Динка. Динусик. 33 года - возраст Христа. Или Ильи Муромца, это уж кому как нравится. Нет, она не Дина, она Диана. Родители, конечно, хотели, как красивее.  Чтобы их девочка - единственная даже по имени.
      Но в школе за это имя Динке досталось здорово. А после того как классная, услышав насмешки, попыталась на классном часе защитить Динку и рассказать про каких-то вымерших богинь, стало только ещё хуже. Потому что на богиню Динка, увы, не тянет. Она всегда была худышкой-доходягой и "бледной немочью". Волосы ёжиком. Пальцы веером. Этакая вечная травести из ТЮЗа, которой до сорока лет всё мальчишек-сорванцов играть. Маленькая. Шустрая. Спортивная. Звонкоголосая. "Пацанка" и футболистка. Едкая. Нет, она не злая. Особенно, когда спит зубами к стенке. Она - неунывающая! Неистребимая оптимистка. Оторви и выбрось.    
      Динкина дочка в этом году впервые пошла в школу, а никто не верит, что Динка - мама. Среди старшеклассниц она вообще теряется - когда ребёнка на линейку привела, её так и спросили: "Девочка, а ты из какого класса?" А Дина, между прочим, инженер-нормировщик в строительной фирме - на работе Диана Юрьевна. Но для всех всё равно Динка.
    Оплеухой хлопнула дверь. Это Ольга в магазин пошла. Вторая квартира на первом этаже тоже "женская". Руки у Ольги добрые, маленькие. А в глазах чёртики притаились. Учитель музыки, пианистка. Да просто училка. Но талантливая. Ей завидуют. Каштановые кудри по плечам опахалом. Стильная. Может сделать себе наряд из ничего, точнее, из всего. Не то, чтобы красивая, а - цепляет! Называется: смерть мужикам. И ещё играет на всём, что издаёт звук. Кроме нервов.
    Тоже одинокая. И тоже - маменька. Взрослый сын после армии домой не вернулся, решил покорять крупный город. Днём у Ольги дела, заботы, ученики. А по вечерам хоть волком вой одной-то в пустой комнате. Хотя иногда она так устаёт, что хорошо бы просто добраться до любимого кресла, плюхнуться в него, положить ноги на ближайший стул и уставиться в самый тупой телесериал, отключив телефон, чтобы хоть час никто не дёргал. Самая лучшая "забава" в её-то сорок с небольшим...
     А вон там, небритый и вонючий, это Игорёша пытается в свою третью квартиру взобраться. Но второй этаж, как Эверест, даётся ему с величайшим трудом. Два опрокинутых внутрь бутылька придают ему чувство злости и ощущение азарта первопроходца, но начисто лишают силы. Сейчас на площадке перед дверью он свалится и захрапит, выкрикивая что-то сквозь сон. Бывшая жена его Рита давно махнула рукой, старается и не замечать. "Абстрагируется", как она говорит. Хотя как тут абстрагируешься. Благой самообман. Все средства от кодирования до знахарок были испробованы Маргаритой уже давно и без толку, надежд на лучшее не осталось. Квартиру такую не разменять, разъехаться по съёмным - денег нет. Так и существуют два разных человека под одной крышей, стараясь по мере сил не замечать друг друга. Дочки повыходили замуж и живут своей собственной жизнью. Слава богу, мужья порядочные попались.
     Маргарита Васильевна рядовой бухгалтер в какой-то конторе, ей ещё лет пять до пенсии дебет с кредитом сводить. А Игорёша - он и до смерти будет Игорёша. Даже молодые дружбаны-выпивохи его отчества не знают: "Вечно молодой, вечно пьяный"... Вот заснёт однажды зимой в отсутствии Риты, забудет про печку и спалит весь дом...
     Четвёртая квартира - так, безликая. То по полгода запертой стоит, то каждые три месяца новые жильцы с гвалтом вселяются. Рачительный хозяин где-то дом построил, а эту квартиру сдаёт. Его право. С неудобствами все как-то свыклись, смирились и уже просто не замечают.
     Дом неудачников. Дом разбитых надежд и житейских оплеух. Старый дом...

***

     Ольга плохо спала этой ночью. Утром вставать не хотелось. На дворе начало осени, промозгло, в квартирке сыро, так как окно выходит в палисад с высоким забором и раскорячившимися деревьями, которые съедают весь и без того тусклый утренний  свет. Она потянулась и заставила себя вылезть из-под одеяла, быстро напяливая на ходу водолазку и брюки. В музыкальной школе занятия, в основном, после обеда, когда у детей закончится первая смена. "Второсменщики" музыкалку посещают реже, режим получается неудобный.
     Ольга очень любила свою профессию. Ей нравилось работать именно с детьми, хотя за возню с будущими Шубертами и Берлиозами платят смешные копейки. Однако это всё же лучше, чем уроки музыки в обычной школе: в музыкалке на специальности перед тобой только один ребёнок, а не целый класс сорванцов, но ставки практически те же. Однако вот директриса... Им не ужиться вместе. Так и в этом году ей до минимума урезали часы, мол, пенсионерам надо дать возможность с достойной зарплаты на пенсию выйти. Но ей-то как жить? Надо хотя бы этот год до конца дотянуть, а пока присматривать новое место работы.
     Стоя над плитой в ожидании закипающего чайника, она сосредоточенно рассчитывала свой бюджет на этот месяц. Три четверти зарплаты "съедят" обязательные выплаты: коммуналка, телефон, газ, вода, электричество... Да ещё Ольга пару месяцев назад решила "завести" интернет - вроде как требование времени, без которого безнадёжно отстанешь и по работе, и в социальном плане. Так что это "чудо" тоже рублей на пятьсот  иной раз тянет... Остальное - на масло, сахар, хлеб, молоко и рыбу.  Так что о новом костюме или хотя бы пиджачке придётся забыть. Ещё и с кредитом не рассчиталась, который на холодильник брала. Так что, скорее всего, долг будет только копиться.
     Ольга очень устала от постоянного "выкраивания" копеек из своего лоскутного бюджета. Невозможность побаловать маленькими радостями себя или сына унижала катастрофически. Тем более что женщина помнила ещё вполне обеспеченные времена, когда она могла ежегодно позволить себе с ребёнком съездить на юг к морю, покупать обновки и деликатесы.
     Правда, это был очень недолгий период в её жизни. Ещё живы были родители. А потом как лавиной накрыло. Сначала в прилавков исчезли почти все продукты, а те, что остались, выдавались строго по талонам. Потом и вовсе грянула перестройка! А с ней дефолт, превративший в нуль все её сбережения, и инфляция, не позволявшая накопить новые. Ей, творческому работнику, да ещё бюджетнику, не имевшему дополнительного источника дохода, пришлось совсем туго. Сын вырос, ему надо было учиться дальше, и способности позволяли бы поступить в вуз, но по материальным соображениям пришлось ограничиться техникумом. Правда, после армии сын сдал экзамены на заочное отделение и диплом-таки о высшем образовании скоро получит, но горький осадок, что она не смогла обеспечить своему ребёнку более комфортную юность, остался и постоянно гложет.
     Выпив чашку кофе с парой оставшихся после вчерашнего ужина оладушек, Ольга наскоро прибралась на кухне и решила добежать до магазина, чтобы не идти за покупками после работы по темну.  Запирая дверь, услышала, как сверху в бесхозной квартире тоже щёлкнул замок. "Опять кого-то вселили", - подумала она...

***

    У Дины утро выдалось не таким размеренным. Леночка ещё не растеряла святую детскую веру в школу как в чудесное приключение и великое таинство, которое ей предстоит постичь. Но вылезать в полседьмого из-под тёплого одеяла совсем не хотела и капризничала вовсю. Динка тихо бесилась в страхе опоздать к себе не работу. Времена тяжёлые, то и дело отправляют в "отпуск по инициативе администрации" с сохранением какого-то там мизерного процента от оклада. Поэтому нарушителя дисциплины, пусть и эфемерной (на вынужденных простоях кури-не хочу!), уволят не поёжившись. Она отвесила дочке пару подзатыльников, после чего та со слезами начала собираться в школу. Вышли "впритык" и вприпрыжку помчались к остановке автобуса.
    Жаловаться Динке некому. Родители умерли уже довольно давно, Леночка тогда только-только родилась, а любимую бабушку она похоронила в прошлом году. Долго не могла отойти, замкнулась, дочку спихнула в продлёнку. Спасалась работой: брала на дом какие-то чертежи, расчёты, хваталась за любой приработок, даже полы в офисе фирмы мыла. В тридцать два года чувствовала себя 70-летней старухой без радостей в душе, без желаний, без умения расслабиться. Заработала себе бессонницу на нервной почве, истерически срывалась на ни в чём неповинного ребёнка.
     Безденежье мучило её ещё сильнее, чем "временно одинокую" Ольгу. Девочку, не блиставшую здоровьем, надо было кормить фруктами, собирать в школу. Да ведь ребёнок и растёт: тряпки-то можно и из старья перешить, а вот обуви не напасёшься! Подруг у Динки не стало: во-первых, кому нужна такая загнанная лошадь со своими стонами, а во-вторых, у всех девчат её круга тоже свои проблемы.
     О мужчине Диана даже не помышляла. Она так уставала на работе, так напряжена была после бабушкиной смерти, что днём мечтала только бы добраться до постели. Полночи ворочалась, не в силах уснуть, одолеваемая ненужным навязчивыми мыслями, а утром еле-еле заставляла себя вставать и идти на службу. Одевалась, как придётся; ела, если бы не ребёнок, вообще что попало. Но была Леночка, и это хоть как-то держало  дисциплинировало.
     Через год Динка, "стрельнув" в очередной раз у кого-то из сотрудников "пятихатку", поставила на бабушкиной могилке крохотный памятничек. После этого слегка отпустило, будто  бы бабулина душа немного успокоилась и перестала наведываться так часто, как раньше. Динка стала замечать, что в жизни есть наряды, друзья, мужчины, ну, телевизор, наконец! И в очередной раз поняла: недолюбленная женщина - стерва. Недаром она так озлобилась на весь мир...
     Родители Дины были люди очень строгие, даже суровые, со старыми моральными устоями. Для них было страшным ударом узнать, что их девочка "нагуляла" ребёнка. Но ведь "девочке" в ту пору уже было 26, она работала и получала в своей строительной фирме вдвое больше родителей. Из-за подростковой внешности Динку никто из мужчин долгое время всерьёз не воспринимал, и она чувствовала себя какой-то ущербной, особенно когда встречалась с повыскакивавшими замуж одноклассницами. И так хотелось быть любимой! Боже, как она ждала своего принца на белом коне! Но принцы почему-то выбирали волооких, длиноногих и полногрудых подружек, а ей словно грозили пальчиком: "Не-е, деточка, тебе про это ещё думать ра-ано!"
      Однажды на новогодней вечеринке в её фирме сослуживец Аркадий, уже изрядно подвыпивший, как бы шутя затащил её в свой кабинет и начал недвусмысленно приставать. Динка вся сжалась от неожиданности. Ей было стыдно заорать на этого недоумка, она пыталась убежать из кабинета, но Аркадий ловко, несмотря на своё опьянение, повернул защёлку и не подпускал очумевшую Динку к двери. А потом и вовсе повалил на стол. Диана стала царапаться, чем только разозлила вконец распоясавшегося мужика. Аркадий залез ей под юбку и начал стягивать с молча плачущей Динки колготки - капрон предательски лопнул. Но тут ей удалось размахнуться и с силой залепить этому идиоту пощёчину. В последний момент рука инстинктивно сжалась в кулак, ладонь лишь скользнула по щеке, и уже стиснутые пальцы увесисто шмякнули Аркадия по носу. Хлынула кровь, и он дико заматерился. Диана, даже не натянув спущенные колготки (благо, юбка была длинной), кое-как отвернула защёлку и, насколько позволяло неудобство в одежде, поспешила к туалету.
     Только тут она зарыдала в полную силу, но по-прежнему почти беззвучно, зажимая рот рукой, чтоб не зареветь в голос на весь этаж. Тихие всхлипы, слава богу, заглушала бравурная новогодняя музыка. Совсем не так рисовала она себе своего принца! Раздались шаги. Услышав голоса сослуживиц, Дина быстренько заперлась в кабинке.
     Две молодые сотрудницы прибежали "припудрить носики" и "подтянуть гольфики".
- Ой, Таньк, Аркашка сегодня совсем разошёлся, ни одной юбки не пропустил!
- У тебя что, тоже с ним было?
- Да у кого с ним не было, может только у наших пенсионерок! Он вообще, если заметила, на всё, что движется, реагирует!
     Цинично подхахатывая, "молодушки" хлопнули дверью на выход, а омертвевшая Диана ещё долго сидела на крышке унитаза в запертой кабинке. А пару недель спустя она с отвращением перетерпела свою первую ночь с одним давним знакомым, оказавшим ей хилые знаки внимания. Да и устроила она эту ночь совсем по-деловому, сознательно изгнав из отношений с ухажёром всякую романтику, ведь её принц за ней так и не прискакал. А может, промчался мимо, заприметив вдали чьи-то 90-60-90 или, скорее, 120-90-120. "Хочу, чтобы у меня был ребёнок! - сказала себе Дина. - У меня будет, будет, будет ребёнок! А этого ... мне на дух не надо!".

***

- Дай пятьдесят рэ! Я тебя как человека прошу, дай! Ну напился, ну честно признаюсь, напился! Был пьян как фортепьян! - Игорёша вырывал сумку у бывшей жены.
- Отстань, сволочь! У меня нет денег! Подонок, дрянь, скотина! Отвянь! - орала в ответ Рита, а на глаза ей давило что-то невообразимо тяжёлое.  Веки еле разлеплялись - опять давление зашкалило.
- Я пью за нас и за спецназ! Я за тебя, маленькая, пью! Я здесь хозяин! Хочешь, дверь одним пальцем выбью! Смотри - кья! - Щепка отлетела от двери и шмякнулась в сопли разбитого Игорёшкой десять минут назад яйца. Он тут же наступил на него грязным ботинком, и чёрный ошмёток с подошвы ядовито размазался по прихожей. Игорёша поскользнулся  и ослабил хватку.
     Маргарита Васильевна  вырвала свою сумку, сдёрнула с крючка старый плащ и выскочила за дверь. Сзади неслась отборная брань. Маргарита на бегу натянула плащ и чуть не галопом полетела к остановке автобуса. Слава богу, ушла от греха, а то сейчас привычный скандал перерос бы в настоящую битву с обоюдными тумаками.
     Маргарита Васильевна нащупала в кармане ставшие дежурными таблетки и одну сунула в рот. Надо достать денежку на автобус. Рита машинально залезла рукой в отделение, где был закрыт кошелёк, и сразу поняла неладное. Как бы она ни прятала деньги, Игорёша всё равно находил их: под женским бельём или у неё под подушкой, под обоями на антресолях или в коробке в подвале, в старых сапогах или в банке из-под краски - каким-то чутьём он всегда обнаруживал её "клады" и выкрадывал купюры. Вот и теперь Рита недосчиталась двухсот рублей, хотя даже спала с этой сумкой под животом. Когда и как Игорёша сумел слямзить крохи, оставшиеся от её зарплаты?! Осталась ещё пара сотен под подкладкой сумки, но и про этот "схорон" бывший муж уже знает...
     ... Господи, за что мне всё это, чем я тебя прогневила? Господи-и-и! Как же дотянуть теперь до аванса? Нет, надо сходить в церковь помолиться. Без молитвы нельзя в этой жизни. Помолюсь - и легче станет. А там, глядишь,  выкручусь, не впервой... И сёстры в церкви всегда помогут, посочувствуют. Батюшка у нас хороший, говорит ладно, умеет утешить и словом поддержать. Я верую, Господи, я верую, прости мне моё неверие! Верую!..

***

     Ольга торопилась. Она не любила утро, по утрам она всегда чувствовала себя вялой и разбитой, как после пьянки. Давление низкое да ещё привычка поздно ложиться давали о себе знать. Сверху спускался немолодой небритый гражданин в тёмном мешковатом плаще. "Ну вот, ещё один жизнью оглоушенный, - подумала Ольга, но на приветствие машинально ответила. - Ещё, небось, один собутыльник для Риткиного Игорёши. Только коллективных пьянок нам тут и не хватало! Во весёлая жизнь начинается!"
- Не подскажете, где здесь ближайший продуктовый магазин? - спросил новосёл. - Я ещё в этом районе не освоился.
     Ольга поморщилась про себя: "Ну что я говорила, с утра за бутыльком бежит!" Видя Ольгино замешательство, мужчина истолковал его по-своему:
- А, извините, не представился. Я Сергей Алексеевич, ваш новый сосед. Давайте знакомиться. - Он пропустил её в дверь подъезда, и они вышли на улицу.
- Ольга Петровна, - нехотя представилась она, хотя жест вежливости заметила ("Не всю ещё интеллигентность растерял; небось, не так давно пить начал"). - Магазин вон в той стороне, через дорогу. Там вывеска есть.
Ей не хотелось говорить, что она тоже туда идёт. Надеялась, что мужчина обгонит её, и ей не придётся идти рядом с этим небритым типом. Сначала так и получилось: Сергей Алексеевич поблагодарил, обогнал Ольгу и бодро направился к перекрёстку. Но на переходе ему пришлось ждать, и Ольга волей-неволей догнала неприятного ей соседа. Дорогу перешли вместе, и Сергей Алексеевич заметил:
- Вижу, Вы тоже в магазин направляетесь. Что же Вы сразу не сказали, я могу Вам помочь, если нагрузитесь.
     "Этого мне ещё не хватало, уж как ты я точно не "нагружусь","  - подумала Ольга, но промолчала.
     В магазине специально прошла в другую сторону, оттягивая время, чтобы этот "Серёга-забулдыга", как она окрестила его про себя, успел убраться восвояси. Не тут-то было. Похоже, гражданин решил скупить полмагазина: хлеб, кефир, сыр, колбаса, рыба, вермишель, пельмени, кофе... Даже соль и спички. Вина среди этой поклажи не наблюдалось. Пришлось становиться следом в очередь со своими немудрёными покупками.
     На выходе Сергей Алексеевич дождался соседки и вежливо предложил свою помощь.
- Да у меня - не у вас. Нести особо нечего, - сказала Ольга, оценивающе глядя на огромную затаренную сумку своего визави. - Вам и своей ноши хватает. Гостей ждёте на новоселье?
- Да нет, просто не люблю каждый день в магазин бегать. Куплю уж сразу надолго и буду спокойно холостяковать. С женой разошёлся, у неё теперь другая семья. Ну, а я вот крышу в вашем доме снимаю, пока на собственную квартиру не накоплю.
- Да я вообще-то от вас отчёта не требую, - беззлобно заметила Ольга. - У каждого своя жизнь.
- Ну, это я так, для знакомства, всё равно ведь соседи... Собственно, вот и пришли. До свидания.
- Всего доброго. - Ольга разозлилась на себя, что не нашла способа избежать подобного знакомства. Вот что хорошо в больших домах: годами люди живут в одном подъезде и не знают имён соседей по лестничной клетке. Никто ни к кому в душу не лезет. Зато уж если горе случится или неожиданная смерть одинокого человека, тоже месяцами никто не узнает. Кто скажет, что лучше?

***

     Рита и Дина с Леночкой лишь на минуту столкнулись на автобусной остановке и вот уже разъехались по разным маршрутам. Дина отвезла дочку в школу и даже успела на работу за две минуты до начала планёрки. Хотя чего там планировать - фирма переживает не лучшие времена! Денег у населения нет, квартиры покупают редко. Строительство дорожает. Фронт работ сократился. Зарплаты сотрудникам не только не повышались уже почти три года, но и урезаны. Начались массовые увольнения. Каждый выживает, как может.
    В обеденный перерыв Диана забежала за Леночкой, успела отвезти её домой, запихнуть в себя на ходу покупной пирожок и вернуться. После обеда она должна была выехать на еле теплившуюся стройку в одном из отдалённых районов города, но Дина была этому даже рада - чего просиживать за компом день-деньской. Машину не дали (слишком мелкая сошка в фирме, авто только для начальства), пришлось добираться общественным транспортом. Зато никто не проконтролирует возврата домой - хоть на полчасика к дочке пораньше приехать.
     На стройке Дина управилась с делами на удивление быстро. Но желудок сетовал на скудость обеденной трапезы, и Дина решила не терпеть до дому, а зайти в дешёвую кафешку поблизости.
- Динка, во дела, не узнаёшь, что ли! - Молодой мужчина от стойки бара буквально подлетел к ней. - Зазналась, подруга, школьных друзей в упор не видишь!
- Олежка! - Женский взгляд мгновенно охватил дорогой костюм, стильную стрижку, холёно-самоуверенный вид подошедшего. - Боже, Олежик, как я рада! Какими судьбами? Выглядишь - отпад! И в этом кафесранье?
- Ну, завалила вопросами! На какой отвечать первым?
- Да какая разница: говори уже, не томи! Столько лет не виделись!
- Да, последний раз встречались, наверное, после института лет десять назад, если не больше. Короче, нормально всё. Вообще-то, ты меня прям-таки обижаешь - это, как ты назвала, кафесранье - моё собственное! Я
владелец. Конечно, это дешёвка, но погоди - развернёмся!
- Ни фига себе! То-то я смотрю хозяином жизни выглядишь, в буржуины записался! Та-акой пижон стал! А в школе помнишь, каким ёжиком бегал?
- Зато ты совсем не изменилась! Слушай, ну чего мы здесь топчемся, как неродные, пошли в мои пенаты! У меня в подсобке нечто наподобие кабинета оборудовали. Ну, не так чтоб очень, но и мы пока не баре!
     Слово "кабинет" вызвало у Динки приступ тошноты: при этом слове она всегда вспоминала Аркадия и порванные колготки. Однако школьный друг, с которым когда-то вместе сбегали с уроков и гоняли мяч на дворовой "коробке" опасения не вызывал. Олег дал короткое указание официантке, и когда они, болтая и смеясь, вспоминая "школьные годы чудесные", зашли в подсобку, там на казённого вида столе уже красовалась весьма недурственная закуска и бутылка шикарного коньяка. 
- Вот, Динка, почти два года уже владею! Чуешь, слово какое - "вла-де-ю"! Подумаешь, дешёвка! А ты знаешь, сколько эта дешёвка мне дохода приносит? Я за эти неполных два года, наконец-то, однокомнатную квартиру купил и обставил, а то всё с родителями обретались! Жену с дитём на юга отправил! Через год квартиру на большую сменю. А пока хочу здесь пристройку сделать, там бильярдную размещу и кабинеты для себя  бухгалтера нормальные сделаю. Обстановочку налажу!
- Знаешь, Олежка, у тебя тут такая аура - средневековая: сумрачно, холодно. Если деньги есть, то я бы это кафе под английский замок отделала: камин, свечи, шкуры на стенах, тяжёлые шторы, столы под старину, кресла на гнутых ножках, картины-гобелены. Тогда этот холодный сумрак превратится в романтический полумрак, можно будет сделать маленький ресторанчик, например, "У короля Артура". - Диана сделала выразительный жест руками, как бы обрисовывая средневековую башенку и вывеску сбоку. - А бар отделить в твою пристройку, рядом с бильярдной. И повара хорошего найди. Прикинь, ресторан-то дороже кафе будет! Доход сразу увеличится. Затраты меньше, чем за полгода окупишь.
- Динка, ты гений, как всегда! А где ты работаешь? Сколько получаешь?
Диана ответила.
- Ну, это же несерьёзно! Переходи ко мне пока дизайнером, я тебе нормально платить буду, не обижу. А как всё спроворишь, чтоб конфетка была, а не ресторан, я тебе ещё работу найду. Вот прямо завтра и переходи.
- Сдурел что ли? Так быстро только кошки родятся! Надо подумать!
- Думай, только недолго. А то я на твою идею другого специалиста найду. Безработных сейчас, как котят нерезанных.
- Собак...
- Чего?
- Ну, собак нерезанных, а не котят.
- Короче, да или нет?
- Погоди. Дай хоть с работой рассчитаюсь. Две недели всё равно, наверно, положено будет отработать, отчёт сдать.
- Так значит да?
- Да.

***

     Рита обречённо сидела за рабочим столом. Цифры не лезли в голову. Утренняя таблетка почти не помогла, и виски раскалывались. Она выпила вторую, решив дотянуть до обеда, а там, если боль не отпустит, то уж тогда отпроситься. Хотя разве она сможет спокойно побыть дома? Игорёша не даст ей не только полечиться, но и просто полежать. Будет горланить, приставать к ней со своими пьяными требованиями... Обе комнатушки уже и так провоняли его перегаром, а от этой вони у Риты головная боль всегда усиливается. Потом он включит на полную громкость телевизор - и на всю ночь! Почему-то без орущего телевизора он совсем не может спать. Если Рита выключит, то он начнёт свой собственный концерт...
     Рита вспомнила про разбитое яйцо и растоптанную по всей квартирке грязь. Хорошо, что ещё лестничную клетку ночью в пьяном угаре не обмочил - убирать-то потом всё равно ей. Это когда протрезвеет, он золотой, и делает всё, и извиняется. Но ведь соседи ждать не будут, пока у него закончится запой. Все хотят чистоты и покоя. Все претензии почему-то всегда высказываются не ему, а ей. Конечно, с него какой спрос! Раньше, протрезвевший, он хотя бы чувствовал себя виноватым, а теперь уже и этого нет. Брань, угрозы, и бесконечное похмелье. А как только почувствует себя хорошо, то снова уйдёт в запой. На работу он давно уже и не пытается устроиться. Откуда только деньги берёт на постоянную выпивку?
     Господи, как стучит в висках! И в груди неимоверно давит. Не дай бог, ещё и сердце пошаливать начнёт. Она с трудом встала и пошла в приёмную.
- Людочка, смерь мне давление, пожалуйста! - попросила она секретаршу.
     Девушка оторвалась от бумаг, достала из шкафчика тонометр, надела "пациентке" манжету на руку, нацепила фонендоскоп. Прокачав "грушу" и отметив показания на циферблате тонометра, Люда ойкнула:
- 220 на 140! Может, я ошиблась, сейчас перепроверю!
Но и повторное измерение показало то же самое.
- Может, вам неотложку вызвать?
- Да нет, дорогая, сейчас пойду у завотделом отпрошусь. Ещё гипертонических кризов мне не хватало! Отлежусь, не впервой. Если что, я дома.
     Сил хватило только дойти до кабинета и открыть дверь. Потом Маргарита Васильевна "поплыла". Сквозь пелену в ушах она слышала, как суетились вокруг сослуживцы, но не могла пошевелиться. Быстро приехала  "Скорая", врач без промедления вкатила укол, потом Маргариту кое-как подняли, уложили в машину и увезли в больницу...

***

     День у Ольги выдался хлопотным. Осень благословила начало нового учебного года, а он, как всегда, принёс с собой деление часов, тарификацию, проверку руководством учебных планов и прочую суету. В сентябре не до творчества. В шесть вечера после уроков ещё не темно, но уже серо. Утром серо, вечером серо, а днём она ставит ученикам пальчики на клавиши в своём сером кабинете.         
     Солнышко ушло из её жизни вместе с мужем. У него теперь где-то другая семья. Иногда он встречался с сыном, подкидывал ему деньжат. Через сына Оля иной раз и узнавала новости про отца: потерял работу, нашёл работу, уехал с новой семьёй на курорт... Но сейчас сынок далеко, и бывший муж совсем исчез из кадра.
     Ольга уныло шла домой. Ей, натуре творческой и энергичной, не хватало богемных тусовок, модных театральных постановок, дальних отпускных экскурсий... Но на всё это нужны были деньги. А о них пока только мечталось. Может, если сын прочно обоснуется "в своих палестинах", то сможет помочь ей выбраться из долгов? Да нет, у детей своя жизнь. Там, глядишь, женится, надо будет семью содержать. Так что надежда только на себя.
     Подруги советовали завести роман: "Посмотри на себя: ты же красивая женщина, а совсем в старуху превратилась!" Но Ольгу на роман не то, чтобы не тянуло, а просто глаз ни за кого из знакомых не цеплялся. Те, кто ухаживал за ней, её абсолютно не интересовали, а те, в чью сторону она могла бы "скосить глазёнки", вращались по совсем другим орбитам. Она чувствовала себя старой и загнанной, слишком мудрой и слишком усталой женщиной, чтобы находить силы и время ещё и на романы.
     Ольга достала из сумочки связку ключей и хотела открыть дверь в подъезд. С полной нотных тетрадей сумкой в одной руке и связкой ключей в другой было не очень удобно придерживать довольно тугую входную створку. Она вставила в раструб ногу, чтобы переложить ключи в карман, и слегка замешкалась.
- Разрешите, Ольга Петровна, я помогу! Добрый вечер! - знакомый голос: это утренний Серёга-забулдыга почти галантно распахнул перед ней дверцу.
- Спасибо! - Ольга взглянула в его сторону и не поверила своим глазам: вот так метаморфоза! Чисто выбрит, добротный тёмно-серый костюм, тёмная рубашка и мышиного цвета галстук с розовыми полосами, да ещё какой-то очень приятный ненавязчивый парфюм. Класс! И такой мужик - в их развалюшном доме, где даже телефона стационарного и то нет!?
Видимо, немой вопрос слишком явно отразился на её лице, потому что Сергей Алексеевич заметил:
- Вы, наверное, с работы? Я тоже. У меня магазин бытовой техники здесь неподалёку, потому я и искал съёмную квартиру поближе. А своё прежнее жильё я жене оставил, точнее, сыну - пусть живут. Я себе к Новому году нормальную квартиру куплю, а пока тут перекантуюсь.
     Ольга не могла понять, зачем она слушает этого бахвала. К чему ей знать про его жилищные и семейные проблемы и про финансовые возможности? Если ты такой золотой, щедро жильё оставляешь, всё купить можешь, вертелось у неё на языке, то чего ж от тебя жена-то к другому ушла? От добрых мужчин да хороших добытчиков жёны не бегают, дорожат тем, что имеют. Ну, да ей-то что, в конце концов!
     Ольга повернула ключ, открыла дверь и ахнула: с потолка ручьём текла вода - не иначе Игорёша у себя по пьяне накуролесил!
- О боже! Ах ты, гад, тварь, поганец! - она побежала наверх и заколотила в соседскую дверь. Игорёша не отвечал. Слышно было, как орёт телевизор, но никто не открывал. Скорее всего, сосед просто спал мертвецким сном.
Сергей Алексеевич, ещё не закрывшийся изнутри, снова вышел на площадку и быстро разобрался, что к чему.
- Господи, - причитала Ольга Петровна. - И Риты почему-то всё ещё нет, когда она придёт, бог весть! Я не знаю её сотового! Как к ним в квартиру попасть? Надо милицию вызывать!
- Милиция по такому поводу не приедет. А аварийка, если и приедет, то ждать долго, да и дверь всё равно вскрывать не будут. Вот что: у них, кажется, такой же кухонный балкончик, как и у меня?
- Да, квартиры же однотипные. Но неужели вы полезете? А вдруг он вас потом в незаконном проникновении обвинит, или в краже - он же пьянь, недоумок, с него станется!
- Ну, бог не выдаст, свинья не съест. Лишь бы балконная фрамуга изнутри закрыта не была.
    Сергей Алексеевич, несмотря на свой возраст, довольно ловко перелез с крошечного декоративного (делали же в старину!) кухонного  балкончика на соседский. "А кстати, сколько ему? - подумала Ольга. - Пятьдесят? Пятьдесят пять? Сейчас, бритый, он выглядит не старше, а утром на все шестьдесят тянул!". К счастью, дверь, как оказалось, была закрыта только на верхнюю щеколду, да и та не была зафиксирована боковым поворотом. Так что стоило Сергею Алексеевичу несколько раз хорошенько подёргать за ручку, и щеколда сползла вниз и выскочила из паза. Дверь распахнулась.
     Конечно же, в кухоньке вовсю хлестал кран, под которым стояла, закупорив слив, прожжённая кастрюлька с приставшими ко дну чёрными снизу картофелинами - ясно: хозяин уснул, а вода выкипела. Запах гари ещё не выветрился. Через весь коридор тянулся растоптанный грязный след. Телевизор, как всегда, был включен на полную громкость, а хозяин, полуголый, дрых в немыслимой позе в старом жёстком кресле. Понятно, что гарь он учуял, но сил хватило только, чтобы снять кастрюльку с огня.
    Сергей Алексеевич (Алексеич, как теперь вместо "Серёги-забулдыги" стала называть его про себя Ольга) закрыл кран и попытался растолкать виновника всемирного потопа. Игорёша, было, продрал глаза  и стал, распутывая члены, вылезать со своего "ложа":
- А-а, м-мужик! Я пил за нас и за спецназ! Я тебя, гада, ур-рою! - Дело запахло дракой. Однако запала Игорёше хватило только, чтобы ступить два шага, рухнуть наискось разложенного дивана, да сбить при этом стоявшую сбоку пустую водочную бутылку. Тара с характерным стеклянным дребезгом  покатилась под кресло.
     Алексеичу пришлось проделать обратный путь и просто прикрыть балконную дверь. Ольга бросилась благодарить своего спасителя. Алексеич обаятельно улыбнулся:
- Ну, спасибо много, сто рэ мало, а вот чайку бы сейчас в самый раз! Я, знаете, после работы имею имею такую дрянную привычку - ужинать!
- Ой да, конечно! - засуетилась Ольга. - Сейчас-сейчас! Я, понятное дело, на гостей не рассчитывала, да и кухня сейчас мокрая. Но я  мигом! Сейчас я вас ужином накормлю!
- А я пока пойду переоденусь, дверь не запирайте.
     Ольга наскоро протёрла пол на кухне, чтоб только можно было подойти к плите, поставила кастрюльку с водой и чайник, достала из заморозки вареники с картошкой - сама в воскресенье лепила, ибо покупное тесто не одобряла. Жаль, что картошка, а не мясо, но зато своё, домашнее. Ольга всегда по выходным делала  себе что-нибудь, что можно потом всю неделю после работы доставать, не заморачиваясь с готовкой. Эта привычка не раз выручала её и в случае прихода экстренных посетителей, вот как сейчас. С антресолей была доставлена баночка с зимним салатом, из закоулков холодильника (не без вздоха - на новый год оставляла!) - солёные грибочки. Не очень-то сочетается с варениками, но что поделаешь, не заставлять же "спасителя" ждать! Сметана у Ольги водилась всегда, хлеб был куплен утром, так что минут через пятнадцать в главной комнате был накрыт какой-никакой, но вполне сытный стол.
     Пока она хлопотала, вернулся Алексеич в домашнем свитере с бутылкой вполне приличного вина в руках:
- Это мы с вами чисто символически - за знакомство!
- Кошмар какой, и так квартира на ладан дышит, а тут ещё это наводнение! -   Ольга опять повернула разговор на больную тему. - С Риты какой спрос, а этот типчик не работает, так что никакой компенсации за ущерб не жди! А у меня не то что на ремонт, а и так-то денег нет! - Сказала и прикусила язык, пожалев, что "выдала тайну" своего откровенно дефицитного бюджета.
- Ничего, что-нибудь придумаем. Вам не кажется, что при подобных обстоятельствах вполне логично выпить на брудершафт?!
- Нет, вот этого мне как раз не кажется. Но если хотите на "ты" - пожалуйста!   
    Ольгу смутило слишком быстрое развитие "ситуёвины", но чёртики в её глазах запрыгали, как игроки в баскетбол. Ой, не делают мужики любого возраста подобные предложения за здорово живёшь, а тут - оп-паньки! - даже не намёк, а прямо-таки явный аванс!  Сердце включилось в скоростное спортивное соревнование, и Ольга еле сдержала вознамерившееся выдать её дыхание.
     Нехитрый ужин затянулся. Вино было выпито совсем не символически. Чёртики давно уже жили своей собственной, отдельной от хозяйки, жизнью. И Сергей просто бережно накрыл Ольгину руку своей ладонью...

***

      Диана отрабатывала положенные перед увольнением дни и составляла отчёт. Начальство в связи со сложной финансовой ситуацией в фирме не настаивало на двухнедельной отработке. Шеф обещал отпустить, как только все бумаги будут готовы. Благо, никакие материальные ценности за ней не значились и, следовательно, унизительной процедуры приёма-передачи не последует. Так что с отчётом Диана торопилась и не вылезала из-за компьютера.
     На рабочем столе зазвенел телефон. Вялый женский голос спросил её.
- Дина, вы простите, пожалуйста, это Маргарита Васильевна,  соседка. Я вашего сотового не знаю. Звоню из центральной больницы, разрешила врач на пять минут из ординаторской. Тут такие дела, меня с работы на "Скорой" увезли, и у меня с собой ничего нет, даже ночнушки. Бельё постельное мне, конечно, дали, но вот умыться нечем, халат бы тоже нужен, бельё нательное, тапочки. Вы не могли бы мне помочь? Я скажу, что нужно, а вы зайдёте ко мне, я дам ключ от квартиры, и вы мне передачу соберёте, ладно?! А то, сами знаете, мне и попросить больше некого... "Тело"-то, наверное, ещё не просохло?
     Так Маргарита в больнице! То-то они уже пару дней даже на остановке не сталкивались! Дина решила не расстраивать Риту рассказом о том, какой потоп устроило соседке снизу её бывшее "тело", и что без Риты, чувствуя безграничную вольницу, оно, это тело, совсем "дошло до ручки" и что слово "просохнуть" звучит после затеянного наводнения как нельзя более кстати! Диана безоговорочно согласилась.
     Больница, всегда считала Рита, особенно травматология и гинекология - это самые лучшие  жизненные университеты. Тут такого наслушаешься - на сто романов хватит! Только успевай записывать!  Вот терапия и кардиология поскромнее, поскрытнее. Тут все как-то больше внутрь себя смотрят, чем с соседями делятся. Но в женских палатах, в бабьем-то царстве, да ещё если контингент постарше подберётся - о-о-о, какие удивительные жизненные истории и тут можно отсериалить!
     Почему-то человеку обязательно надо кому-то выговориться! Вы замечали, как тонко использует это свойство нашей души католическая религия с её институтом исповеди в закрытых исповедальнях, где не видно лиц ни говорящего, ни слушающего. Больница - почти та же исповедальня: встретились незнакомые люди на почве общих болячек, неделю-другую поскрипели на соседних койках, да и разъехались в разные стороны и забыли имена друг друга. Никто никого потом никогда не встретит. Никто ни про кого конкретно ничего не расскажет, разве что так: "А вот я как-то лежала с одной женщиной в больнице, так вот у неё..." Пусть новый слушатель расшифровывает потом, где правда, где вымысел, где ошибка второго рассказчика, да и была ли женщина-то...
     Дина сидела на краешке Ритиной постели и поражалась тому, как посерело и осунулось лицо соседки. Конечно, Рита в возрасте, на безденежье и не красавица, но за собой всегда следила - как говорится, несмотря на, игнорируя что и вопреки всему!
- Знаешь, Диночка, всё это мне за грехи. Я в своей конторе многое повидала. У нас начальники меняются, как мухи. Одного прихлопнут  -  новый тут как тут. Только не прихлопывают, а всё повышают. Но и у нас свято место пусто не бывает. Откровенных махинаций, врать не буду, не видела. Но каждый же под себя гребёт. Один себе премию найдёт возможность побольше выписать, другой с завхозом насчёт казённых материалов договорится - спишут потом, третий ещё чего. И всё, вроде, по закону. Я бухгалтер, многое вижу, да молчу. А это грех, понимаешь, грех! Это всё равно, что то же самое делать! Несколько раз меня отмечали: работоспособна, дело знаю, лишнего не болтаю и никого не обсуждаю - решили повысить до главбуха. Так что ты думаешь: моё "тело" каждый раз та-акие сцены ревности мне закатывало (мол, через постель на новую должность лезешь!), что мне самой приходилось отказываться. А ведь главбух - это и зарплата другая, и возможности другие! А теперь уж и никто на лучшую работу не пригласит - возраст не тот, вышла я в тираж. Всё надо вовремя делать, дорогуша...
     Дина слушала Ритины откровения о прежней жизни и вдруг разоткровенничалась в ответ. Сначала просто рассказала о встрече с бывшим одноклассником и смене работы, а потом нежданно-негаданно для себя самой - о ненавистном ей до сих пор Аркадии, разбившем её мечту о романтическом принце. Даже с любимой бабушкой не делилась она этой историей.
- И представляете, Маргарита Васильевна, мы ведь до сих пор  в одной фирме вкалываем, но он даже не подошёл, не извинился, хотя по три раза на дню в коридорах сталкиваемся. Хорошо хоть в разных отделах работаем, друг от друга никак не зависим, а то совсем атас - стреляйся да и только!
- Дурочка! Проехала и забудь! Плохое надо забывать. Просто выбрасывать из памяти, как мусор. Тебе нравится что ли себя жалеть? Не глупи. В жизни так: пока ты себя жалеешь, никто больше не пожалеет. Это в тебе молодость ещё не выветрилась. Переходи на новую работу и заводи нормального мужика, это я тебе, старая опытная женщина, говорю!
- Маргарита Васильевна, ну какая вы старая! Вот опытная - да! Может, попробуете новую работу по объявлению найти? Бухгалтеры с опытом работы требуются.
- Требуются, требуются. Только всё до сорока лет. А мне, Диночка,  не так давно полсотенный юбилей отмечали! Нет, милая, я знаю, что знаю. Проехали...

***

     Ольга летела на работу, как на крыльях. Всё произошло слишком стремительно для неё. Один день знакомства - и ночь с мужчиной. Какая пошлость! А почему же тогда у неё всё дрожит и поёт одновременно? Давно не было интима в её жизни? Но и она уже не так молода, чтобы страдать неуёмным интересом к особям противоположного пола. Расплатилась собой за по-соседски оказанную услугу? Тогда почему утром ей было так мучительно больно отпускать на работу ставшего ей близким и дорогим немолодого, не самого красивого на свете, да что там говорить, просто совершенно заурядного мужчину? Нет, для неё совсем не заурядного, а самого-самого замечательного!
     Влюбилась, что ли? Глупости какие, ей уже сорок с хвостиком, какая любовь?! Может, привязанность, может, наваждение... Вот сейчас это наваждение пройдёт, она включится в урок, будет рассказывать ученикам про бемоли и диезы, легато и стаккато. А думать будет о нём, о нём, о нём!
     Зачем она ему? Не такая уже молодая, невесёлая, вечно занятая?  А зачем вообще задавать себе этот вопрос? Он с ней, и значит надо радоваться каждым прожитым с ним дню и ночи, будет ли это год или всего один день. Но зато этот день - её! Господи, я же об этом даже не мечтала! Бывает, лежишь ночью без сна и чего-то просишь у провидения - не молишься, а именно вульгарно выпрашиваешь. Разве хоть раз она просила себе любви? Вот уж ни разу - на уме были только деньги, деньги, деньги! А вот чего надо было просить-то - любви! Женщины, милые, услышьте: не просите себе ничего, кроме любви! Любви, любви ко всему на свете просите!
     Да что она об этом Сергее знает? Ничего! Может, проходимец какой? Может, сутенёр - ну уж это глупости: она на это дело из возраста вышла - "не позорь панель" её возраст теперь называется! Тогда вдруг брачный аферист? - Да что с неё взять-то?! Протёкший потолок и пустой холодильник!? Вот долги - это пожалуйста! Этого добра всегда не жалко! Не желаете, господин хороший?!
     А может, она, как девчонка, его себе придумала? Этакий Пигмалион в юбке, нарисовала в воображении и наделила всеми мыслимыми и немыслимыми достоинствами, а  недостатки в упор не видит?! Вечером вернётся, а там монстр без грима! Или просто мыльный пузырь - дунешь и улетит. Или лопнет. Вот как мечты лопаются...
     День прошёл незаметно, потому что каждая минута приближала её к возвращению домой, и тогда она увидит Серёжу-Серенького! Алексеича - своё солнышко, которое вернулось в её жизнь! Вот и день-то какой выдался ясный, бархатный! Какое счастье, что нужно о ком-то заботиться - вот сейчас она сделает рыбу в духовке по особому рецепту под майонезом и с лимончиком. Совсем в одиночестве готовить разучилась - но это стоит только начать, и навык вернётся.  Когда-то она неплохо готовила.
     Ольга зашла в квартиру, надраила подсохшую кухню, достала из пакета купленные на последние три сотни (опять у кого-то деньги "стрелять" придётся!) продукты и принялась за готовку. Когда пришёл "её" Алексеич, квартирка уже пропиталась сочным ароматом запечённой горбуши.
- М-м-м, обожаю домашнюю стряпню! Да ещё рыбка в духовке - мечтал с детства! Всё, бегу мыть руки, а ты пока разбери сумку!
В сумке оказалось продуктов на  половину Ольгиной зарплаты, и она вспомнила, как Алексеич "закупался" вчера утром. Разложила снедь по полкам и в холодильник.
- Олюшка, у меня за квартиру на месяц вперёд уплачено, но если хочешь, давай я к тебе перееду.
     Ольгу радовала и пугала такая манера сходу брать быка за рога. Какой переезд, когда только вчера познакомились? А с другой стороны, разве ж он и так здесь не столуется, не ночует, не умывается? Так какая разница? А вдруг он специально хочет поселиться к одинокой женщине, чтоб не платить за съём квартиры? А если и так, то что?! И вообще, зачем она себе всё время кошмары какие-то придумывает, всего боится?!
     Ольга достала из шкафчика оставшиеся от уехавшего сына ключи. Завтра она закажет в мастерской дубликат, а то вдруг сын приедет. И что она ему скажет? Как объяснит присутствие в квартире чужого мужчины? Кошмар какой! Да разве она не самостоятельная разведённая женщина?! Кому это она ещё отчётом обязана?!
     И Сергей Алексеевич остался. Сделал в кухне небольшой ремонт - "на первое время", как он сказал. Теперь Ольге не приходилось заботиться о продуктах, Сергей всё покупал сам. И Ольга потихоньку начала расплачиваться с долгами. А к первому школьному концерту он подарил ей шикарную белую блузку - и как только размер угадал! Ольга была счастлива...

***
     Когда Маргарита выписалась из больницы и приехала домой, квартира была пуста. Начало октября, холод собачий, а у Игорёши балкон, как всегда, настежь! Благо, что ворам этот дом неинтересен, а то бы уже давно "посетили с дружеским визитом". Хотя, с другой стороны, хоть вонь перегарная немножко выветрилась. Она наглухо закрыла балкон и начала приборку. За время её отсутствия муженёк и не пытался навести порядок. Засохшее яйцо с грязью пополам уже схватилось цементом, и отскрести его оказалось не так-то просто. Чистой посуды вообще не было.
     Потом Рита принесла дров, затопила печку, поставила воду и стала разбирать бельё для стирки. Свои вонючки пусть Игорёша стирает сам, хотя порошок, равно как и еду из кастрюль, он всё равно без спроса возьмёт у неё. Она заметила, что в кухне обои отслоились и пошли характерными разводами, значит, Игорёша устраивал какой-то водопад. А как же соседка снизу? "Управлюсь с делами и узнаю", - подумала Рита.
      Постирала бельё, нажарила картошки. Услышала, как хлопнула входная дверь, но лестница не скрипнула, значит, это кто-то из нижних жильцов. И Рита, спустившись, позвонила в дверь к Ольге. Та, улыбаясь,  открыла. При виде Риты улыбка у хозяйки квартиры потускнела, видно, не того посетителя здесь ждали.
Ольга, чуть помедлив, пригласила соседку войти. Маргарита Васильевна стала извиняться за Игорёшу, предложила свою помощь в ремонте.
- Не стоит, спасибо, мы уже всё сделали,  - сказала Ольга. Ей стало нестерпимо жалко соседку: вот только что вышла из больницы, а заметно, что весь день с тряпкой провела - руки красные, ногти ободраны. И Ольга неожиданно предложила:
- А давайте чайку попьём! У меня та-акие пирожные есть - закачаешься, вчера Серенький принёс! - и прикусила язык, сообразив, что теперь придётся объяснять, кто такой "Серенький". Но Маргарита не зря столько лет прожила в этом старом доме, который научил её терпению и деликатности. Она сделала вид, что не расслышала последней фразы и с радостью согласилась на чай с пирожными - она так давно не общалась ни с кем вот так: в посиделках на домашней кухне, в уюте у семейного очага.
     Нежданно-негаданно Игорёшкин потоп сблизил бывших ещё недавно чужими друг другу соседок. А когда в разгар ни к чему не обязывающего "бабьего трёпа" пришёл Алексеич, в необъятном кейсе которого помимо свеженьких вкусностей оказалось ещё и по бутылке вожделенного дамского винишка и "мужчинской" водочки, то стало понятно: теперь такие дружеские посиделки станут нередкими.

***

     ... Дина уже с месяц как сдала свой ненавистный отчёт, попрощалась с коллегами по работе и с энтузиазмом стала воплощать планы о ресторане. И хотя она была не дизайнером, а строителем по образованию, но внутренний вкус, чувство стиля, опыт работы в строительной организации делали своё дело. Словно после спячки проснулся в ней молодой задор, азарт первопроходца, когда всё удаётся  и получается так, как задумано. Наверно, каждый испытывает в жизни хоть раз такие минуты деятельного подъёма, всплеска энергии и эмоций, если порученное дело захватывает полностью.
     Будущий ресторан приобретал новое лицо. Недостатки помещения Дина сумела обратить в его достоинства или задекорировать так, что их словно и не стало. Благодаря своему прежнему месту работы она прекрасно знала цены на стройматериалы, разбиралась в возможностях поставляющих организаций и умела договориться о более дешёвых вариантах. Там, где Олегу потребовалось бы недели согласований, звонкоголосой, с виду почти девочке (ну как отказать столь юной энергичной особе!) Дине удавалось решить вопрос и заключить договор за считанные дни.  Остались знакомства и в среде строителей - и она перехватывала и переманивала лучшие бригады.
     Олег ликовал и всё чаще с удовольствием советовался с Диной. Она ловила на себе завистливые взгляды сослуживиц, которые считали Олега чуть ли не личной собственностью, а тут явилась какая-то пигалица! Раньше бы Диана очень расстроилась, а сейчас просто летала на крыльях и от злопыхательств в спину почти "абстрагировалась", как сказала бы Маргарита Васильевна, с которой её так неожиданно пересекла судьба.
     Однако Дина стала замечать, что в злопыхательстве коллег есть вполне существенная материальная нотка. Дина просто мешала кое-кому заниматься элементарными приписками.
- Слушай, Олег. Что у тебя там в бухгалтерии творится? Я точно знаю, что эти обои оптом стоят чуть не в полтора раза дешевле. И на ламинат я лично договаривалась с поставщиками на другую сумму, и лак выписан по завышенной цене. Бра мы брали сразу тридцать штук в большой зал, это тоже опт, и не такой уж мелкий, а цена проставлена розничная. Что это, а?
- Знаешь, у меня тоже были сомнения, но как-то доверился, договора не пересмотрел. Вот дурак, прокололся.  Что предлагаешь?
- Организуй официальную проверку. Главбухшу уволь!
- Вообще-то она толковая, жаль терять такого спеца.
- Я тебе такого спеца найду, спасибо скажешь. Толковая наш Люба,   действительно, толковая, но, как говорит одна моя знакомая, молодость из неё ещё не выветрилась. Она же у тебя полдня чай пьёт, по телефону любезничает или красится перед свиданием! Я тебе приведу тётку, которая и дело знает, и домой не спешит, потому что ей на работе лучше, чем дома.
- И что: такое сокровище без работы сидит, что ли?
- Нет, у неё есть работа, но платят там гораздо меньше, чем ты своей Любочке, которая тебя же и обсчитывает! Так что не переживай - моя протеже обязательно согласится!
     Так набожная Маргарита Васильевна и бесшабашная Диана стали работать бок о бок.

***

     Ну, как говорится, дела делами, а жизнь-то налаживается! Трёх женщин, которые ещё год назад едва знали о существовании друг друга, хоть и жили под одной крышей, судьба сделала добрыми приятельницами несмотря на разницу в летах. Теперь то у Дины, то у Ольги собирались уже вчетвером (ученица Леночка в это время учила уроки или смотрела телевизор), хвастались по очереди домашней выпечкой, делились заветными женскими секретами, предварительно выпроводив Алексеича "за покупками" и беззлобно подшучивая друг над другом.
     Расплатились с долгами, стали позволять себе модные вещи, даже вечный подросток Дина стала вдруг не сорванцом без возраста, а очень симпатичной хрупкой девушкой, которую нисколько не "старила" дочь-школьница. А когда однажды очередной поклонник после работы предложил "прокатиться" с ним в ресторан, она впервые почувствовала, что мужские ухаживания могут быть, оказывается, весьма-весьма приятными, и согласилась...
     К Новому году Сергей Алексеевич собрался покупать квартиру: "Я ещё в сентябре сказал тебе, Олюшка, что куплю - и куплю!" Хотя, честно сказать, Оля в глубине души надеялась, что он подкопит денег ещё несколько месяцев и купит "двушку". Тогда вдруг он и её позовёт к себе жить ("Ведь может же такое быть - ну чисто гипотетически!" - умоляла про себя всех своих ангелов Ольга)? Она могла бы быть этому человеку хорошей женой:  первая вспышка запоздалой влюблённости переросла в глубокую, сильную привязанность, подпитываемую благодарностью за тот островок стабильности и хотя бы временного благополучия, хотя бы видимости той надёжности, которые давал ей её Алексеич. Они не просто прекрасно ладили, но и неплохо дополняли друг друга: оба хозяйственные, оба ценящие домашний уют, и каждый со своими чёртиками в глазах.
     Оказалось, что бывшая жена Сергея любила богемную жизнь, светские тусовки, была завзятой театралкой и из сына вопреки стараниям мужа вырастила хотя и истинного ценителя Терпсихоры, Эвтерпы и Мельпомены  и прочих прекрасных муз (кроме, пожалуй, Клио - к чему забивать мозги!), но при этом чрезмерного жизнелюба, а попросту гедониста-прожигателя.
     Сергей когда-то очень любил свою интересную, эффектную, броскую жену, но пропасть в привычках становилась с каждым годом всё невыносимее, и пару лет назад брак окончательно рассыпался. Сергей ушёл сразу и навсегда, поддерживая отношения только с сыном, открыл свой бизнес (он, не юный уже человек, начинал с челночного мотания туда-сюда и рыночного прилавка), кантовался по съёмным квартирам. В присутствии яркой бывшей жены Сергею всё время приходилось "соответствовать".
     С красивой, но более скромной и мягкой Ольгой ему ничего не надо было доказывать, и он мог спокойно расслабиться после трудового дня. Ведь собственный магазин требовал огромной отдачи от немолодого мужчины. Правда, эта "расслабуха" не лучшим образом стала сказываться на фигуре Сергея Алексеевича. Но магазин приносил неплохой доход, конкуренты как-то не слишком досаждали, ибо район охвата был выбран хозяином весьма удачно. Однако особо далёких планов насчёт Ольги Сергей не строил, думая про себя: "Живём хорошо, и ладно. А то чего на старости лет народ смешить: развёлся, женился!".
     У Риты старшая дочь, вышедшая замуж в позапрошлом году, на новый год настоятельно звала к себе. Детей у этой пары пока не было, потому что молодые люди всерьёз подумывали об ипотеке, решив пока подождать с рождением малыша и накопить деньги на вступительный взнос. Благо, две зарплаты вместе позволяли при известной экономии и разумном вложении достичь этого в ближайшие два-три года. Теперь на новой работе и Рита могла им кое-что подкинуть.
     Диана, кажется, впервые в жизни увлеклась. Не влюбилась, нет, но всё-таки стала проявлять заметный интерес к Руслану. Тому самому, что однажды пригласил её в ресторан. Конечно, тоже не принц, но уже кто-то типа министра при дворе Его Королевского Величества. Конь у него, правда, не белый, а чёрный, но всё-таки "Опель". Так что, как говорится, этот вариант уже рассмотрению подлежит. Руслан хорошо относился к Леночке,  и девочка, никогда раньше не знавшая папы или дедушки, искренне тянулась к новому человеку. Он несколько раз предлагал Дине переехать к нему, но Дина не была готова к "пробному супружеству". И Руслан не стал настаивать: в принципе, его такое положение вещей тоже устраивало.
     Начиналась предпраздничная новогодняя суета. Сергей Алексеевич приходил домой позднёхонько весь "выжатый" - его магазин за декаду перед новым годом делал трёхмесячный для другого периода года объём продаж. Это потом январь будет провальным, и лишь к двадцать третьему февраля покупательницы внесут новое оживление.
     У Ольги в музыкальной школе полным ходом шла подготовка к праздничной постановке детской пьесы для родителей и к полугодовому академическому концерту. Она назначала дополнительные прослушивания, "прогоны" и репетиции и тоже являлась домой только к программе "Время".
     Рита составляла полугодовой отчёт, а счастливая Диана готовилась к открытию сверкающего всеми своими тридцатью бра шикарно отделанного под старину ресторана с выразительным названием "Камелот", который между собой они шутя нарекли "Проглотом".  Интерьер раннего средневековья вкупе с европейской кухней и несколькими фирменными экзотическими блюдами типа "Дичь на вертеле", как надеялась Диана Юрьевна, должны были обеспечить "Камелоту" скорый и заслуженный успех.
     Предпраздничные хлопоты заставляли взрослых людей окунаться с головой в вульгарно материальный мир с его сиюминутными заботами и забывать про вечную борьбу Добра и Зла. И только первоклассница Леночка, по вечерам в одиночестве делая уроки, ждала маму и дядю Руслана и мечтала о новогоднем чуде! Хоть Деда Мороза и нет на свете, должно же в Новый год произойти что-то, что изменит всю её жизнь, даже если никто не сможет подарить ей папу...
     Но жизнь раздала ещё не все свои оплеухи.

***

     Новый год решено было справлять вшестером в Дианиной квартире: Дина с Леночкой и Руслан, Ольга Петровна с Сергеем Алексеевичем и Маргарита Васильевна. Уже было составлено меню праздничного стола, были расписаны забавы и куплена ёлка с модными украшениями. Компания сидела на Ольгиной кухне, обговаривая последние детали.
- А я уже купила билет на поезд, в новогодние каникулы к дочке  съезжу, с зятем толком познакомлюсь, а то со свадьбы их не видела, - сообщила "высокому ареопагу" Маргарита Васильевна.
- Отлично! Класс! Отпад! Супер! - Новость почти перебил дружный хор женского одобрения.
- Конечно, поезжайте, Маргарита Васильевна, - поддержал женщин и Сергей Алексеевич. - Девочки, а вам не кажется, что дымом попахивает? Печки у всех в порядке?
- Да это опять Игорёшка по пьяне какую-нибудь кастрюлю мою сжёг! - сказала Рита отмахиваясь.
- Ребята, - принюхался Руслан. - Да ведь горит что-то! - Он вышел из-за стола и поспешил на лестничную клетку. - Ребята, наверху горит!
     Все повскакали со своих мест и выбежали из квартиры. Из-под двери Маргариты Васильевны валил едкий дым. Она опрометью бросилась наверх, попыталась открыть дверь. Её обдало жаром и гарью, и она закашлялась. Прикрыв глаза одной ладонью и приподняв к носу лацкан халата другой рукой, она вбежала в задымлённую квартиру. Сзади спешили Руслан и Сергей. Внизу Ольга по сотовому набирала "пожарку".
- Девчонки, выносите всё! Тут уже не поможешь! - закричал Руслан и сам стал срывать в прихожей Риты какую-то одежду и скидывать через перила, потом  сиганул  вниз и выкинул её дальше на улицу. Сергей бросился за сумкой с деньгами.
     Рита разглядела в чаду лежащего на диване Игорёшу. Огонь, занявшийся от выпавших из печки углей, уже сосал стоящее напротив кресло (зачем он его туда подвинул? - мелькнула у Риты мысль) и добрался до штор. Рита толкнула на ходу даже не почувствовавшего этого толчка Игоря и, схватив одеяло, бросилась тщетно сбивать пламя. Но было уже поздно. Она нашарила сумку, выдвинула из шкафа ящик с документами и снова попыталась растолкать Игорёшу. Дым не давал дышать, она задыхалась:
- Помогите! - Она надеялась, что  кто-нибудь из мужчин поможет вытащить пьяного и угоревшего человека из комнаты. Но внизу была суматоха, жильцы пытались спасти самое необходимое, и её никто не услышал.
     Огонь уже сожрал гардины, полз по обоям и лизал ковёр на стене. Рита не решилась распахнуть окно, помня, что приток свежего воздуха только раздует пламя. Она схватила в охапку вытащенный ящик с документами и сумку и выбежала на лестницу глотнуть воздуха. Завыла сирена - пожарные приехали быстро. Но старая деревянная постройка занялась быстрее.
    Сбросив вниз лестничного пролёта спасённые вещи, Рита попыталась вернуться за Игорёшей:
- Там человек в квартире! Помогите! Он задохнулся, он сгорит!
    Огонь уже был везде. Рукав на Ритином халате заалел. Она не сразу почувствовала боль. Её оттащили, сбили пламя, рыдающую и обожжённую вывели из готового обрушиться подъезда. Спасать больше было некого. И нечего.
    Погорельцы стояли на таявшем от жара снегу. Никто уже не кричал и не плакал. Молча подобрали и нацепили пальто, предусмотрительно выкинутые Русланом. Собрали рассыпанные документы. Диана закутала Леночку и отвела подальше. Говорить было не о чем. Хоронить некого: вот она, жаркая могила Игоря, - здесь.
- Он был Викторович, - тихо сказала Рита.
- Что?
- Его звали Игорь Викторович, - повторила она. - Никто его так не называл.
- Мы не знали.
- Сволочь, подлец! Он наш дом спалил! Он всю мою жизнь спалил! Подонок! Паскуда! Гадина! - У Риты началась истерика. Сергей Алексеевич схватил вырывающуюся женщину за плечи и дважды с силой ударил её по щекам. Рита задохнулась и, всхлипывая, села прямо на тающий снег. Рядом на какой-то железяке примостились Ольга и Диана.
    Как жить дальше? Снова каждый сам за себя? Островок благополучия не сгорел - ушёл под воду вместе со всеми надеждами и планами...
    Рядом ещё что-то делали пожарные, галдели зеваки из соседних домов, прибыли участковый, милиция. Кто-то давал информацию о погибшем. Женщины молча встали, подошли друг к другу, обнялись. Постояли с минуту.
- Вам в больницу надо, - сказала Дина Рите, которая, действительно, начала чувствовать невыносимую боль. - Вон "Скорая " подъехала. Увезут в центральную. Я приеду к вам завтра.
- Послезавтра Новый год...  Увидимся...
- Дина, бери Лену и поехали ко мне, - тихонько сказал Руслан, обнимая подругу за плечи. Дина послушно встала: теперь никуда не денешься! Сама могла бы покапризничать, а ребёнку после потрясения нужен отдых.
- А ты, Оля?
- Мы с Олюшкой сейчас в гостиницу, а сразу после Нового года я квартиру куплю. Придумаем что-нибудь! - Алексеич поднял свой неуничтожимый кейс и взял под руку Ольгу Петровну. - До свидания. До завтра...
     ... Ставшие друг другу близкими люди снова становились чужими. Отметят ли они Новый год или просидят, горюя, каждый в своей норке? Вот Рите сейчас обработают ожоги, наложат повязки. Через два дня поезд увезёт её в большой муравейник к дочери и зятю. Конечно бы, если  "смотрины" пройдут нормально, можно уволиться и переехать жить к молодым. Работу там найдёт. Втроём и на ипотеку накопить легче.
     А если они не уживутся с зятем? Бывает, что люди золотые, а вместе не житьё - просто привычные устои у них разные. И начнутся ссоры из-за непогашенного света или поздних возвращений домой... Значит, вернётся сюда и будет до конца своих дней снимать чужое жильё - ничего своего, дорогого сердцу.
Ольга Петровна и Сергей Алексеевич, возможно, ещё обретут свой обитаемый остров: Алексеевич купит квартиру, и они станут жить вместе. Надолго ли? Не приестся ли жизнелюбу Сергею при всей его хозяйственности и основательности однообразие домашнего уюта вместе с творческой, но размеренной Ольгой?
      А Динка с её недоверием к мужчинам и неспособностью любить до самозабвения и вовсе "не подарок". Она сама очень верная и любой шаг своего избранника налево расценит как предательство. А прощать эта максималистка не умеет. Как ей объяснить, что от мужчин, умеющих приносить женщине радость, моногамности ждать не приходится и придётся закрывать глаза на то, что он полетит доставлять эту радость и другой, и третьей... Это у гедонистов "будем счастливы, и после нас хоть потоп!", а у эпикурейцев "будем счастливы, и пусть все вокруг нас будут счастливы!". Как говорится, почувствуйте разницу! Но как объяснить это максималистке Дине?

***

    В Новый год тоже рождаются и тоже умирают. Жизнь идёт своим чередом. Кто-то под бой курантов чокается стаканами с компотом в больнице.
... Рита вернулась с перевязки в слезах. И дело было не только в том, что мучительно болезненной была сама процедура перевязки: струпья на руке присохли к марле, несмотря на чудодейственные мази, наложенные спешащей после смены к праздничным приготовлениям медсестрой. Не только потому, что ныло сердце по любимому когда-то в юности трезвому и весёлому Игорю, каким она его теперь только и вспоминала. Но и потому, что в больнице её задерживать не собирались, а идти ей было некуда. До поезда ещё больше суток. Гостиница? Вокзал? Но через восемь часов Новый год!..
   Задребезжал в спасённой сумке сотовый:
- Маргарита Васильевна, здравствуйте, собирайтесь, мы сейчас за вами подъедем! - услышала она в трубке голос Дианы. - Руслан уже свой "Опель" заводит! Ольга с Алексеичем тоже вот-вот приедут! Будем Новый год все вместе встречать, как и планировали! Надо ещё за продуктами заскочить! Давайте, выходите быстрее!
     "Новый год в новой компании на новом месте... Что-то в этом есть!" - подумала Рита и улыбнулась.
     Жизнь продолжалась.