Дом

Дом. Обычный. Из кирпича. Старой постройки 60-х годов, «квартиры-хрущёвки», двухкомнатные. Какой он, этот дом? Серый, неинтересный, возможно, но не мрачный, не мёртвый. Труба водосточная железная, тоже серая. По ней стекает вода, недавно шёл дождь. Какая она вода? Не видно, но слышно. Говорят, слепые «видят» дальше. Возможно, они бы её «увидели». Не знаю, я не «вижу», я не слепой. Смешно? Да нет, пожалуй. Крыша железная, новая, в том году клали. Мокрая, шёл дождь. Наверно, холодная, но не неприятная, не отталкивающая. Трубы, не знаю как их обозвать, может печными? Пусть будут «печными», мне так хочется, хотя это и неправильно. Из моего окна видны две, но возможно их больше, наверняка их больше. Они мне нравятся, они устремлены куда-то вверх. Хорошо, когда стремишься вверх, это правильно, это прекрасно. Мне так кажется. Что ещё рассказать об этом доме. О фасаде и прочих прелестях хватит. Самое интересное внутри. В доме четыре подъезда, пять этажей, по четыре квартиры на каждом из них. Лестницы, площадки между этажами, люди... Да, а что люди? А люди живут, мучаются, радуются, переживают, решают проблемы, а может ничего не делают, лежат в кровати и сочиняют такие же тупые философские рассказы, как этот. Кто эти люди? Зачем они? О чём они думают, о чём мечтают? К чему стремятся? Я не знаю. Но я писатель (возможно), а писатель может многое. Писатель может СОЗИДАТЬ и РАЗРУШАТЬ. Почти как Бог (прости Отец, что упоминаю твоё имя всуе). Но я не Бог, я только учусь (шутка). Дак вот, воспользуюсь-ка я своими почти «Божьими» способностями и проникну в жизнь этих людей, бесцеремонно и даже жестоко возможно. Да я такой! Но не бойтесь, я ничего не буду делать им, только посмотрю и послушаю, вот и всё. Вы вместе со мной можете это сделать (если ваша совесть заворчит, дайте ей поддых).

                Окно №1

На кухне горит свет. Женщина средних лет моет посуду, старательно так моет, словно хочет стать первой на конкурсе мойщиц посуды (если, разумеется, такой конкурс существует). Выглядит женщина молодо, привлекательно. Лицо гладкое, нос прямой с горбинкой; слегка заострённые скулы; челюсть немного выступает вперёд; глаза светло-карие, взгляд отсутствующий; причёска обыкновенная, а вернее, её нет, волосы распущены. На ней домашний халат в тёмную полоску. Она думает. О чём она думает? Почему-то мне кажется, что она думает о мужчине. Давайте посмотрим её поближе, заглянем прямо в душу. Да, я был прав - она думает о мужчине. Это её любовник. Они встречаются уже два года, он старше её и к тому же женат. Она разведена, и у неё есть взрослый сын. Ему семнадцать лет. Сегодня он сдаёт вступительный экзамен в институт и задерживается. Но мысли её не о сыне, а о любовнике. Утром они обедали, и он предложил ей жить вместе. Он обещал уйти из семьи и переехать к ней. Она не знала, что ему сказать и обещала подумать. Она думала целый день и ничего не решила. С каждым часом её мысли всё более путались и сумбур в голове только усиливался. Разрушит ли она семью? Построит ли личное счастье на обломках чужого? Не знаю, но она думает, она размышляет, и это хорошо. Она примет решение, но какое? Вопрос зависает в воздухе...
 
                Окно №2

Полный мужчина в очках с толстыми линзами закрывает окно. Кто он? Ему сорок, возможно, сорок пять, не больше. Лицо круглое, непримечательное, нос большой мясистый; глаза глубоко посаженные, цвета серого кирпича; губы небольшие, сухие. Он их постоянно облизывает. Мужчина стоит, уперев руки в подоконник и смотрит в это самое окно. Куда он смотрит? На улице темно, уже вечер. Никого нет. Пусто. Возможно он смотрит в пустоту, такую заманчивую, такую осязаемую? Или слушает тишину, такую мелодичную, такую умиротворяющую. Возможно. А возможно, он кого-то ждёт, кого-то близкого и родного, волнуется. О чём думает этот мужчина? Его мысли хаотичны, как броуновское движение. Мне трудно уследить за всеми. Какие-то несвязные обрывки. Вот послушайте: «Где она? Она что не... Но ведь я... Чёрт возьми! Ну зачем? Хотя... Разве мы не... Ох! Ох! Я не знаю... Но ведь так же нельзя... Ох! Зачем ты... Зачем ты это сделала... Мне так тяжело... Я и не предполагал... Не знаю... Я тебя всё ещё люблю...». Логики мало. Может осмотр жилища расскажет нам то, что мы хотим знать? Квартира вполне обычная. Старая мебель 70-х годов, новенький телевизор, DVD-проигрыватель, сервант, в нём посуда. Другая комната. Шифоньер открыт. Подойдём ближе. Он практически пуст, одежда почти полностью отсутствует за исключением нескольких брюк и пары мужских рубашек. Женской одежды здесь нет. Мне всё понятно. Тот самый близкий и родной человек, которого безуспешно ждёт мужчина, забрал вещи и ушёл. Почему? Не знаю. Возможно что-то случилось: скандал, ссора, проблемы в отношениях. И этот человек принял решение: он ушёл. Вероятно, это было не просто. Как непросто и ему, полному мужчине в очках с толстыми линзами, в эту минуту стоящему у окна. Его взор устремлён далеко. Он ждёт... Он надеется... но верит ли он? Не знаю.

Пошёл дождь. Снова. Мелкий. Долгий. Грустный. Забарабанил по железной крыше. Стало ещё темнее. А окна загорелись ещё ярче. Но одно окно не горело...

                Окно №3

Темно, хоть глаз выколи. Света нет. Родители рано легли спать. Почему родители? Потому что нас в данном случае интересует мальчик тринадцати лет от роду. Они то и приходятся ему родителями. Он не спит. Лежит с открытыми глазами. Взгляд никуда не устремлён. Ему плохо. Он плачет. Но никто ему не поможет, потому что никто не знает, что он плачет и никто не узнает. Это его слёзы. Его горе. Он должен это пережить и делиться даже частичкой своего личного горя не будет ни с кем. Я его понимаю. Понимаете ли вы, также как понимаю его я? Сомневаюсь, но возможно. Я ему не сочувствую, я его не жалею. Жалость плохое чувство, оно унижает. Но я стою рядом с его кроватью и готов поддержать, если он попросит. Он не знает, что я здесь. Я мог бы проникнуть в его душу и узнать причину его горя, но не буду. Не хочу. Плачь спокойно, друг. Твоё горе останется только твоим!

                Окно №4

В этой квартире света более чем достаточно. Он горит чуть ли не везде. Эти люди, видимо, не слышали о высоких ценах на электричество. Ну да ладно, не важно. Где же они? Что они делают? Ответ прилетает из кухни в виде разбитой вдребезги тарелкой. Они ругаются или, как принято сегодня говорить, выясняют отношения. Выбирайте вариант, который вам больше нравится, суть не изменится. Пролетела ещё тарелка. Крики, ругань. Инстинктивно наклоняясь, я зашёл на кухню. Мужчина и женщина стоят в позе римских гладиаторов. Глаза бешено горят. Зрачки бегают. Нос раздувается. Грудь вздымается и опадает. Женщина скрестила руки, ногой плотно уперевшись в пол. Мужчина поднял указательный палец вверх, брови нахмуренны, на лбу складка. Момент зафиксировали. Теперь стоп. Что сейчас будет? Быть может, штормовой ветер ослабнет, а волны успокоятся? Будет ли полностью разбит дорогой сервиз, подаренный молодожёнам на свадьбу родителями жениха? Пойдут ли в ход руки, ноги и сковородки. Боюсь, что мы этого не узнаем. Отмотаем чуть назад. Да-да, прямо как на том новеньком DVD-проигрывателе, который мы видели в окне №2. Ага, вот так. Теперь р1ау. Мужчина вернулся с работы. Женщина улыбается, помогает ему снять куртку. Садятся за стол, беседуют. Я неправильно назвал их «мужчиной» и «женщиной». Это, несомненно, молодые люди. Им 28-29 лет. Они недавно поженились, не прошло и полгода. Сели ужинать. Раздался звонок по телефону. Девушка (а мы условились теперь так её называть) взяла трубку. Приятный женский голос попросил молодого человека (по той же причине мы называем его теперь так). Девушка удивилась, но трубку передала. Молодой человек взял трубку. По мере продолжения их разговора девушка всё больше хмурилась. Ну теперь всё понятно. Классическая постановка в трёх действиях без антрактов. Продолжать смотреть далее не вижу смысла. Мы удаляемся...

                Окно №5

В комнате света нет, но горит включенный телевизор. Его экран освещает достаточно, чтобы мы могли всё хорошенько рассмотреть. Мужчина небритый, с взлохмаченными волосами, сидит в кресле и пьёт портвейн, причём явно дешёвый, судя по этикетке. На вид ему около пятидесяти, может больше, не знаю. Через левую щеку идёт длинный шрам, словно её резанули хорошенько ножом. Возможно, это так и есть. Закуривает, делает большой глоток. Встаёт, движения неуверенные, пошатывается. Приносит одеяло, укрывается. Ещё глоток, большая затяжка. Взгляд тускнеет. Почему он пьёт? Просто так, скоротать вечер или есть какие-либо иные, более глубокие причины, неизвестные нам. Оглядимся. Жилище довольно убогое, мебель старая, в трещинах,   палас,   весь   дырявый   и   в   пятнах   различного   происхождения.Повсюду окурки и бутылки. Общий вид неухоженный и запущенный. Живёт он, явно, один. Может, в этом причина его пристрастия к спиртным напиткам? Возможно. Одиночество сильная штука. Она способна сломить самого железного и волевого человека. То, что не сломали огонь, вода и медные трубы сломает одиночество. Кто мы есть? Без друзей и близких мы ничто. Кто нам поможет в трудную минуту, кто скажет ободряющее слово, кто поверит в нас, когда мы сами-то неспособны будем поверить в себя, кто остановит нашу руку, когда она потянется к курку пистолета, кто будет действительно искренне радоваться нашим успехам, кто обнимет нас и прижмёт к себе, когда будет тяжело, кто будет дарить нам действительно хорошие подарки, а не первую попавшуюся под руку вещь, кто, зная наши слабости и недостатки, будет принимать нас такими, какие мы есть. Что останется, если убрать всех друзей и близких? Что, прежде всего, останется от нас самих? Не знаю... Мужчина заснул. Вскоре мощный храп раздавался уже по всей квартире. Бутылка выпала у него из рук, покатилась по паласу, разливая остатки напитка, и закатилась под другое кресло. Нам пора...

Дождь усилился. До ливня мало, но почти. Стало совсем темно. Наступила ночь. Свет не горит уже нигде или почти... Но мы там уже были (Окно №4). Дома совсем не видно. Он погрузился в темноту. Какой он дом? Не знаю... Но он точно не мёртвый, он живой. И он мне нравится. Такой, какой есть. Мокрый, серый и живой...

г. Пермь, 29-31 июля 2007 г.