Музыка?.. Великая-превеликая сила

Продолжение "Некого Злобища...."


                Посвящается С.В. Высотскому


               



            Музыка?..  Великая-превеликая сила....
 
               
     Вся эта история произошла на планете, которая очень и очень похожа на нашу Землю.  В параллельном мире живут такие же, как  и мы, люди, и сказочные существа, и звери, и птицы. Здесь те же страны, лишь слегка отличающиеся названием  Обитатели этой Планеты очень похожи на нас и наших Волшебников. Природа и погода – такие же. Немного отличается временное пространство – оно где-то сжато, а где-то растянуто…



В глубокой и непроходимой чаще…


– Все, все!.. Ай!.. Ой!.. Не хочу, не знаю ничего!… Не трогайте меня! Слышать не хочу, не буду…. Видите, я закрыла уши руками… Все… все…Сейчас  вот возьму да зажмурю глаза… Никого не вижу, ничего не слышу… Отстаньте от меня… –  слышались печальные вопли из-за закрытой двери домика.

  В глубокой и непроходимой чаще, в лесу, рядом с небольшим болотом была полянка, на которой возвышалось странное сооружение.

  Как это строение можно описать? Скорее всего как нелепое.

Полуизбушка, полудомик. Одноэтажное, но с террасочкой.  Раскрашенное смешно: на  стенах  его были нарисованы разноцветные полосочки, где-то клеточки,  а где и цветочки. На входной двери дома, выкрашенной в солнечный желтый цвет, было нарисовано ярко-красное сердце  достаточно большого размера. А еще этот надверный рисунок был украшен по краям новогодними игрушками, в основном позолоченными звездочками да посеребренными шишечками.

Палисадник дома, окруженный частоколом, был невелик, но тоже необычен.  В нем в летнее время цвело все, что могло и не могло. Но как-то странно и перепутанно. 

У высоченной крапивы почему-то цветы были в виде огромных сиреневых ромашек, на большущем лопухе цвели красные васильки, а  вьющийся  повсюду дикий виноград пламенел желтыми подсолнухами.

  Ну, а на растущих вблизи деревьях вообще творилось что-то невообразимое.

На их ветках вместе с наливными яблоками висели груши всех цветов, бананы синие, кокосы,  огурцы красные, черные помидоры, голубая смородина, оранжевая капуста. Иногда попадались розовые мини-арбузики. И огромное количество белоснежных цветов всех размеров!

За частоколом высилась большая раскидистая ель. К ее ветвям  разноцветными ленточками была привязана табличка, на которой было крупно написано: «Дама Кикимора проживает ТУТ!»

Так вот, в этом сказочном закутке действительно проживала  замечательная Дама Кикимора.
 Была она смешлива, задорна, кокетлива, взбалмошна, но и очень сентиментальна. Иногда  истерична. И со склонностью к некоторым Подвигам.



История, произошедшая с Соловьем-разбойником (ближайшим соседом Кикиморы) год тому назад...

 
Проснувшись ранним солнечным утром, Соловей-разбойник в полосатой пижаме, потягиваясь, вышел на крылечко.  И увидел лежащую на  последней ступеньке большую  запакованную коробку.  Удивился, огляделся, но не обнаружил никого, кто бы мог эту коробку положить. Записки  тоже не было.

– И чье это хозяйство лежит у меня на пороге, мешается и не дает спуститься со ступенек? Ау! Эй! Кто и чего у меня забыл? Чья коробка, я спрашиваю? – завопил дурным голосом Соловей-разбойник. Но ответа он не получил.  Тогда он разозлился и хотел пнуть коробку ногой, но что-то его остановило. Поозирался еще, никого не увидел и с любопытством разорвал упаковку коробки. И аж присвистнул –  в коробке лежал красивый футляр немаленького размера. Ну, а когда он открыл футляр, то  еще раз присвистнул, только намного громче и протяжней. В футляре лежал сверкающий музыкальный инструмент невиданной формы.

– Что же это такое?  Этот инструмент мне неизвестен…  Пианино да скрипочку в семействе Деда Мороза я видел. Даже пробовал играть на них, но никаких звуков приятных извлечь так и не смог. Дуделки, свиристелки, свистки –  это мое! Я виртуоз в этом! Но что же это за чудо сверкающее такое? Изогнутое да  с множеством кнопочек?  – Соловей-разбойник вынул инструмент из футляра и стал внимательно разглядывать его. –  А вот и записочка, – продолжал он растерянно рассуждать вслух, –  Так-так... Почитаем.

И начал вслух  читать текст:  «Уважаемый Соловей! Этот музыкальный инструмент   называется Волшебным  Саксофоном.  Самоучитель игры на этом инструменте лежит в футляре. Изучай! Играй! Твори!» И чуть ниже подписано: «Соловью-разбойнику».

Соловей-разбойник покопался в футляре, нашел книжицу, на которой было написано крупными буквами «Самоучитель игры на Волшебном Саксофоне» и уважительно сказал инструменту:

– Так тебя зовут  Волшебный Саксофон? Ничего себе! Ну... Будем знакомы.  Что ж, пошли тогда  в дом, – он аккуратно положил инструмент обратно в футляр, а сверху  положил самоучитель. Закрыл футляр, бережно взял его в руки и вернулся в дом.

Три месяца вотчину мучали каждодневные дикие звуки, раздающиеся из дома Соловья-разбойника.
На вопросы о своем самочувствии Соловей-разбойник не отвечал, даже дверь никому не открывал. Чем питался и как он существовал все это время, никто не знал.

Но как-то раз  рано-рано утром в лесу зазвучала дивная мелодия. Пробудившиеся от этих светлых звуков обитатели леса, приоткрыв глаза, заулыбались. Мелодия была глубокой и чистой. И звучала она из дома Соловья-разбойника.

Ошеломленное  и рано вскочившее со своих постелей население вотчины  потянулось к обители Соловья-разбойника. На крыльце своего дома стоял обросший, исхудавший Соловей, одетый во фрак. Он играл на  незнакомом сверкающем инструменте причудливой формы. И из этого странного, но очень экстравагантного инструмента звучала необыкновенная музыка.
Все замерли.... и когда последний звук этой мелодии затих, то в лесу установилась  полная тишина. А спустя  какое-то время раздались громовые аплодисменты.

Соловей-разбойник поклонился своим слушателям и пообещал, что теперь он будет совершенствовать свое мастерство на этом инструменте, который называется Волшебным Саксофоном.  Еще раз поклонился публике и ушел,  улыбаясь, спать.


Итак...


  Соловей-разбойник по утрам просыпался в разных настроениях: то в мажорном, то в лирическом, то в минорном, то в бравурном, а то и в агрессивном.  И об этом знали все жители вотчины, потому что каждое утро Соловей рассказывал им об этом своем сиюутреннем ощущении окружающего мира инструментально-музыкальным способом.

  Однако некоторые утренние зори наступали в безмолвии. То ли в эти моменты он сочинял мелодии в уме, то ли мечтал о чем-то, то ли впадал в сплин. Но, как правило, это продолжалось не больше трех дней.


Такие разные  утра Кикиморы…


Просыпаясь ранним утром от разнообразных мелодий своего недалекого соседа (имеется в виду – территориально) Соловья-разбойника, Кикимора, не открывая глаз, строила планы на день.
 
Потому что ее жизненные  планы и настроение теперь целиком и полностью зависели от Соловьевских утренних мелодий.

В общем, Кикимора и Соловей-разбойник находились, как выяснилось, в симбиозе. То есть в прямой зависимости друг от друга.



    Мажорные мелодии…


Если Кикимора просыпалась от мажорных мелодий Соловья-разбойника, то тут же планировала она Подвиг под названием  «Хозяйственный». То бишь – полы, посуда, белье, приусадебное хозяйство и прочие домашние хлопоты тут же занимали и мысли,  и руки нашей Дамы. Она неистово впрягалась в  хозяйственную деятельность. А, как мы знаем,  это – Подвиг!

Кикимора вскакивала со своей кровати, быстро причесывалась, умывалась, одевалась, перекусывала на ходу и выскакивала из дома в садик.

В своем саду цветущем она начинала бурную деятельность. Убирала мусор, подрезала кустики некоторые, поливала цветы и делала многое-многое другое.

Но самое главное ее дело было следующим: Кикимора подходила к дереву, в котором было большое дупло. И из этого дупла вынимала баночку с красной краской и кисточки.  Почему Кикимора держала сии предметы в дупле – никто не знал, и она в том числе. Затем дама подходила к двери своего дома и долго рассматривала нарисованное на нем красное сердце. А потом открывала баночку с краской, брала кисточку, опускала ее в краску и, старательно высунув язык, начинала наносить новый слой красной краски на нарисованное на двери сердце. Закончив сей ритуал, Кикимора внимательно рассматривала свежепокрашенное сердце,  и убирала краску с кисточкой обратно в дупло. После чего удобно усаживалась на лавочку и  придирчиво осматривала все, что ею было сделано. Через несколько минут она поднималась и заходила в свой домик.  И Подвиг, естественно, продолжался внутри дома.



   Лирическо-минорные мотивы…


Если из дома Соловья-разбойника звучали утром лирическо-минорные мотивы, то Кикиморе совсем не хотелось вылезать из-под одеяла.
  Но после длительной и мучительной борьбы с самой собой она все-таки нехотя вставала.  Как была, в ночной рубахе, просто шаталась по дому, натыкаясь на бытовые предметы. Ничего не ела. Иногда только пила колодезную воду из ведерка, стоящего на кухне.

В такие дни Кикимора периодически то пускала скупую женскую слезу, то мучительно выдавливала из себя улыбку, которая получалась  печальной. Присев у окошка, тщательно всматривалась вглубь своего сада. Никого там не обнаруживала… А вечером даже свет не включала. И естественно, никакого Подвига в этот день совершено не было. В такие дни она чувствовала себя морально разбитой. 



          Агрессивная или бравурная мелодия…


Если звучала агрессивная или бравурная мелодия, то утро начиналось так: Кикимора вскакивала с кровати, быстро одевалась и, не прикоснувшись к еде и питию, непричесанная и неумытая, выскакивала из дома и неслась в лес.

  Пробиралась сквозь чащи с пронзительными криками и воплями, пугая лесной народ.

И только оказавшись на одной из солнечных полян, она останавливалась, рассеянно оглядывалась… И начинала приходить в себя.

  Присаживалась на пенек и, раскачиваясь на нем, начинала (если можно так сказать) петь. Сначала она вопила дурным голосом какие-то непристойные частушки. Затем заводила, не переставая раскачиваться, патриотические песни, переходящие в нежные детские колыбельные.
      Ну а в конце выступления обычно пелась душещипательная ария о несчастной любви и об одиночестве. Причем это конечное соло исполнялось Кикиморой уже стоящей на земле, с поднятыми к небу руками и потупленным к земле взором.

  И как только она заканчивала жалобную последнюю ноту своей арии, в лесу наступала звенящая тишина. Кикимора пускала слезу от умиления и от жалости к  самой себе, и, опустив голову, медленно направлялась обратно в свое жилище. Но уже по тропинкам.



Лесные жители в то утро…


Лесные жители в  утро, начинающееся с агрессивной мелодии Соловья-разбойника, уже знали, что будет происходить с Кикиморой. Поэтому они сначала прятались, чтобы не попасться ей навстречу, так как маршрут ее пробежек никогда не был одинаковым.  И песнопения ее также имели место на разных лесных полянках.




  В то же время в Царстве Водяного…


Русалки, проживающие в Царстве Водяного, в такое утро начинали с особой тщательностью ухаживать за своей внешностью. Расчесывали свои роскошные волосы и заплетали их в множество косичек. Затем переходили к хвостам. Чем-то их смазывали так, что хвосты начинали сверкать.
 Все вопросы и просьбы Водяного  они в это утро игнорировали. То ли специально, то ли не слышали. А когда Кикимора начинала петь арию о своем полном одиночестве на огромной Планете, то Русалки образовывали в воде печальный хоровод, пуская слезы.

Водяной срочно выпивал настойку из водорослей речных и уходил глубоко на дно в своем источнике. Там он сидел и бухтел, и ворчал, и  сам с собой рассуждал:

– Н-да… Кикимора-Кикимора…. Что ж ты такое делаешь с моими Русалками? Они меня игнорируют… Я остаюсь в эти дни без завтрака и даже без обеда. Некому меня кормить да поить. Может, все-таки выдать всех Русалок замуж, предварительно сделав им косметические операции на хвостах? А что ж в моей ыотчине тогда будет? Пусто, скучно да тоскливо? Нет уж… поголодаю…. Может, и похудею немного. Эх, Кикимора-Кикимора…  Надо бы к ней в гости заглянуть – может, чем-то смогу помочь? Ох, Русалки-Русалки…

Лягушки знали, что нужно делать в это время. Они появлялись в глубокой запруде, где прятался Водяной, группировались вокруг него и начинали петь ему колыбельные песенки.  Хозяин Водного Царства под эти славные мелодии заканчивал бухтеть и сладко засыпал…



Леший тем временем…


Леший, ближайший сосед Кикиморы, в такое утро начинал маяться, затем ругаться вслух, ну а потом запирался у себя дома, громко хлопнув входной дверью. И до вечера не выходил из него.



Баба-яга…


Баба-яга рано утром вставать не любила – предпочитала высыпаться до полудня. Но  в такое утро она обычно просыпалась от беспокойного поведения своей Избушки. Мало того, что Избушка не стояла на месте, а раскачивалась, но при этом она еще и постанывала да кряхтела.

  Баба-яга открывала глаза, растерянно оглядывалась, затем соскакивала с печки, быстро одевалась и неслась к своей ступе. Забиралась в нее и на всей скорости летела разыскивать полянку, на которой страдала в одиноком творчестве Кикимора. Но не успевала, и находила свою подругу-соседку уже печально бредущей по лесной тропинке обратно. И в тихом низком полете провожала Кикимору до ее дома.



               Однажды, темной ночью….


Проснувшись темной ночью от некого тревожного чувства в груди, Кикимора  резко встала с кровати.

Стоя в темноте босиком на дощатом полу, она, раскачиваясь, забормотала:

– Что, что меня так беспокоит? Даже не беспокоит, а мучает? В доме вроде все неплохо. Сама тоже ничего... Ураганов, буранов, гроз, засух, наводнений, войн  давно не было в нашем краю... Но почему же мне так тревожно? Не пойму никак…  Что?.. Кто?.. Надо проснуться... надо проснуться... надо проснуться... Надо разобраться... надо разобраться... надо разобраться...

Вышла босиком в темный сад. Постояла, посмотрела на небо.

Вдруг в лесу раздалось подхахатывание Птицы Вы-ХА-ХАль.

Кикимора прислушалась, еще раз задумалась и ахнула:

– Я же давно не слышала мелодий Соловья-разбойника – вот в чем дело! Больше недели... Да, уже...  десять дней. Как же так? Наверное, что-то случилось. Хотя вряд ли... А может, случилось все-таки? Ну, нет... не может быть такого в нашем лесу... Надо идти спать... Надо идти спать... Надо идти спать... А то в голову лезут всякие дурные мысли... Ну, не играет Соловей наш и не играет... Может, не хочет просто... Что ему, все играть да играть? Может, он книгу пишет? Вот! Поэтому и не играет... Думает много... А мне расстраиваться нельзя, и так характер не из сахара выточен... Все. В кровать и спать... Завтра утром отправлю Соловью записочку с птичьей почтой. – И Кикимора вернулась в дом.

Проснувшись утром от солнечных лучиков, Кикимора потянулась и вскочила. Заулыбалась, прислушалась к лесным звукам и   резко нахмурилась, припомнив свои ночные тревоги.

– Опять Соловей-разбойник  не играет на своем волшебном саксофоне,  не поет, не свистит и даже не подсвистывает.  Может, действительно книгу пишет или стихи сочиняет? Но все равно, что-то тут не то... Пошлю-ка я ему весточку. Вот.

Вызвала птичью почту, попросила доставить записочку соседу  с вопросом о состоянии его здоровья. Не посетил ли его кто-нибудь из вредных дядек, которых зовут Творческий Кризис и Творческий Приход?  И вообще,  может, что-то случилось? Может, нужна помощь от нее, верной подружки?

Птичья почта мигом слетала к Соловью-разбойнику, но  увы... записку передать не смогла.

Дверь в жилище Соловья-разбойника оказалась запертой. На стук клювом и гортанный птичий крик хозяин  не отреагировал.



Обеспокоилась...


Такого в вотчине еще не было ни разу. Чтоб Соловей-разбойник, да в прекрасную погоду, да при тутошней замечательной экологии не играл, не пел и не свистел, да еще десять дней подряд?

Кикимора всполошилась. Всплеснула руками и хотела сразу же бежать к соседу, даже открыла уже входную дверь. Но чуть поразмыслила, взглянув на себя в зеркало, и решила так:

– Да что ж я в таком виде, непричесанная, некрасивая, появлюсь перед очами Мастера Творческого Самостоятельного Свиста? Если он приболел, то я должна своим эстетичным внешним видом вылечить его. А для этого мне необходимо быть нарядной! Веселой и кокетливой! Причесанной и накрашенной!

И Кикимора начала приводить себя в должный по ее мнению эстетичный женский порядок.

Через два-три часа Кикимора взглянула в зеркало и осталась довольна собой. Весело улыбнулась своему отражению. Решила, что для ее костюма не хватает сумочки. Выбрала котомочку, украшенную светящимися гнилушками, что подарил Леший, и надела ее через плечо.  Еще раз взглянула на себя в зеркало и вышла из  дома.

Близился полдень...




Странная находка в лесу


Итак, направляясь знакомой тропой к дому Соловья-разбойника, выискивая по дороге  различные полезные ягоды,  срывая и съедая их,  Кикимора вдруг увидела в траве странное голубое свечение. Подойдя поближе, она кое-то обнаружила.

Это был то ли сверток, то ли туесок, не такой уж и маленький.  Кикимора, оглядываясь по сторонам, подняла  его и зачем-то потрясла. Внутри этого сверточка явно что-то было!

Но сам по себе сверточек тоже был достаточно интересен. Неопределенной формы, к тому же весь в веревочках да печатях.  Упакован предмет был крепко. Любопытная Кикимора хотела его вскрыть – но, увы, сверточек никак не вскрывался. Да и не было у Кикиморы никаких режущих предметов с собой, даже пилки и маникюрных ножниц.

  Она  расстроилась так, что даже захотела вернуться домой. Но вспомнила о своем соседе Соловье-разбойнике, который так странно себя ведет последние десять дней,  и решила продолжить путь.

Послушав еще несколько раз, как что-то внутри сверточка гремит, Кикимора сунула его в котомку, висевшую у нее на плече.  Нарвала букетик из синеньких цветочков и побежала дальше. Мимолетно подумала при этом, что если она так и не сможет вскрыть этот загадочный сверток, то Соловей-разбойник, как представитель сильного пола, уж обязательно с этим справится.

Вот такая замечательно улыбающаяся, в локонах, в рюшечках, с висящей на плече сверкающей гнилушками котомкой да с букетиком синеньких цветочков  стояла Дама Кикимора на пороге дома Соловья-разбойника. 

Наружных замков на  двери  дома не замечалось. Кикимора подергала дверь – та не поддалась. Постучала – никто не ответил. Тогда она подошла к окошку и стала внимательно вглядываться в него. Внутри дома было темно. Кикимора стала звать:

– Соловей, а Соловей! Любезный мой сосед! Ау! Ты где? Это я, твоя соседка и подруга Кикимора. Открой дверь! Я принесла тебе букетик. Ты чего не играешь да не поешь? И дверь не открываешь? Аааааууууу!

На призыв Кикиморы не было никакого отклика: ни свет не зажегся в оконце, ни шагов не слышалось, никто не ответил. Ну и дверь, конечно, никто не открыл...


Кикимора задумалась. Стала вспоминать, когда дверь в дом Соловья-разбойника была вот таким образом закрыта. Не вспомнила.

– Так-так... Дверь не открывается. Замок не висит. Никто не открывает.  На стук в окошко Соловей-разбойник  не реагирует. Что делать? Что делать? А вдруг... а вдруг... а вдруг... нашего Соловья украли???..

От этого предположения у Кикиморы закружилась голова. Она потихонечку развернулась, спустилась с порога и прошла на полянку рядом с домом Соловья. На полянке она присела на корточки, аккуратно сняла с плеча сумочку с гнилушками, положила рядом с собой на травку, а  сверху нее – букет синеньких цветочков. И стала озираться вокруг, высматривая неких особей, которые могли украсть хозяина дома. Вглядывалась и в лес, который окружал дом Соловья-разбойника.

Но вокруг незнакомых особей не наблюдалось. Только некоторые лесные обитатели с удивлением рассматривали сидевшую на корточках Кикимору. Хотя особого удивления это тоже не вызвало, так как все знали, что Дама Кикимора – Дама с Подвигом. И она может в любой момент вытворить все  что угодно.

Вдруг Кикимора зарыдала и запричитала:

–  Где же ты, Соловушка наш сладкоголосый?.. Разбойничек наш творческий?..  Как же я теперь? Ох, как же я теперь буду жить без этих твоих каждодневных мелодий? Как же я буду совершать подвиги – и хозяйственные, и страдательные, и всякие другие?.. Что же мне дееелааать?..

И когда эта Дама с Подвигом вдруг вот так запричитала и зарыдала, сидя в неудобной позе на корточках, то все поняли, что произошло что-то необычное и серьезное.

Обитатели леса срочно отправили Дятла к Бабе-яге  со строжайшим наказом  рассказать, что происходит с Кикиморой, причитающей около жилья Соловья-разбойника.



Тем временем Баба-яга…


Тем временем Баба-яга в кресле-качалке, с очками на носу сидела в своей комфортабельной Избушке на Курьих Ножках  и читала   рукопись стихотворения «Лукоморье» сына Деда Мороза  Александра Пушкина.

Читала вслух сама себе и комментировала тут же:

– Ну, и что? Дальше читаем.  И как тама? А, вот-вот:

Там на неведомых дорожках
Следы невиданных зверей
Избушка там на Курьих Ножках
Стоит без окон, без дверей…

– Как? Моя Избушка – без окон да дверей?  Как так? – оглядев свое жилище, заворчала вдруг Баба-яга.

Избушка в знак солидарности с  ворчанием Хозяйки  повернулась на сто восемьдесят градусов и вернулась обратно. Кресло-качалка с сидящей на нем Бабой-ягой сильно качнулась несколько раз:

– Правильно, Избушка моя.  А у любимца Сашеньки ты описана неверно. У тебя ведь есть и окна, и двери.

Избушка в ответ возмущенно кудахтнула.

–  Ножки-то у тебя действительно, куриные... – продолжила Баба-яга.

Избушка чуть помолчала – видимо, рассматривала свои лапы. И убедившись, что они не видоизменились, удовлетворенно кудахтнула.

– А вот: «Следы невиданных зверей».  Для людей простых  следов невиданных много. А для меня-то их, этих следов неизвестных, просто не бувает.  Они все виданные да изведанные…

Избушка мгновенно отреагировала длительным кудахтаньем.

– Хотя, – Баба-яга задумалась. – Вчерась летела я  над тропинкой, по которой периодически носится Кикимора в неадекватном состоянии, и углядела шой-то необычное. Какой-то предметик валялся... То ли туесочек, то ли сверточек...  странненький.... Я  такого еще ни у кого не видала. Да и светился он голубым светом.

Избушка удивленно кудахтнула.

– Надо б седня полететь туда еще разок да разглядеть его. Поднять, понюхать,  поиграться. Интересно, а шо ж в нем лежит? И чего я не приземлилась и не подняла его, а?

Избушка вопросительно кудахтнула.

  – Да мне некогда было. Я  ж летела  быстрее ветра к Грете.  Она ж получила весточку из Петербурга от сыночка Сашеньки Пушкина. А в энтой весточке  были его стихи. Вот я седня  их читаю, радуюсь, но  и ворчу, – ответила Баба-яга Избушке.

Избушка согласно кудахтнула.

– Больно да обидно мне за Избушечку мою.  Сколько ж раз Сашутка у меня в гостях бывал да на печи сидел. Скока я ему сказок порассказала. Ведь в дверь моей Избушки входил? Входил! В оконце глядел? Глядел! И тут на тебе: «Стоит без окон, без дверей»! Как же это так же ж?..

Избушка закудахтала жалобно, протяжно, и плавно перешла на ласковое подвывание.

Баба-яга сняла с носа очки, загрустила, медленно покачиваясь в кресле-качалке, и задремала.

Проснулась она от громкого стука в окошко.  Подскочила и открыла глаза. Надела очки, подошла к окну и распахнула его.

В комнату тут же влетел Дятел и оттелеграфировал:

– Проблемы с Кикиморой! Она сидит на корточках у дома Соловья-разбойника, раскачивается, рыдает и причитает.

Баба-яга внимательно выслушала Дятла и задала ему вопрос:

      – А  раскачивается-то моя подруга Кикимора как? Вперед-назад или влево-вправо?

Дятел задрал голову высоко и  гордо сообщил:

– Моя работа такая, что надо прилететь да сообщить о  ситуации.  У меня ж  выдающийся клюв, которым я стучу, а не глаза, которые зорко наблюдают! А наблюдатели ситуаций  – это  соколы, филины, совы  и  многие другие аборигены. А я – курьер и телеграфист в одном лице. То бишь моя сила и мощь – в клюве.

Баба-яга почти внимательно выслушала Дятла и ответила ему:

– Ну, в клюве так в клюве. Не видел, куды Кикимора раскачивается, ну и  не видел.  А шо она рыдает-то? Случилось шо?  Ладно. Сейчас соберусь и прибуду сама туда. Лети, лети дальше, куды тебе надобно.  Надо ж, мощь у него в клюве!  Да... Что-то я седня разошлась и разворчалась.

Обиженный Дятел вылетел в окно.

Баба-яга закрыла окошко, сняла очки, накинула душегреечку цветную, которую ей сшила Грета,  и направилась к входной двери, разговаривая с Избушкой:

– Ну что, Избушка? Закрывала щас я что? Правильно – окно. Выхожу я щас из чего? Из двери! А Сашенька чего пишет? Шо нету у тебя дверей и окон. Ох, Саша, Саша! Ох, пожалуюсь Арине свет Родионовне, ох, поплачусь. А мож, ее не расстраивать? Покумекаю. Щас посмотрю на Кикимору, побеседую с нею. И че она раскачивается, голося, а? Кстати, по дороге заодно и на предметик на тропке погляжу, подниму его да поиграюсь им. Вот почему предмет энтот светится-то? Может, Леший  гнилушки завернул в тряпицу и бросил на тропку для развлеченья самого себя? Нет. Не похоже то свечение на свечение гнилушек, – так ворчала Баба-яга сама с собой, степенно выходя из дома и погружаясь в свою комфортабельную ступу.



Пролетая над лесом…


Медленно пролетая  над лесом, Баба-яга  внимательно рассматривала все, что происходило внизу.
 
Сообщение о причитающей, рыдающей и раскачивающейся в разные стороны Кикиморе ее почему-то не испугало. То ли она все еще была под впечатлением от стихотворения Сашеньки, то ли просто знала эмоциональность и неадекватность Кикиморы. Поэтому Баба-яга сильно и не спешила на помощь к подруге. Решила, что сначала разберется с неизвестным предметом.

Приземлилась Баба-яга в лесу рядом с тропинкой, на которой заприметила на днях странный предмет. Вылезла из ступы и осмотрелась. Ничего необычного вокруг не происходило, никакие незнакомые предметы на тропинке не валялись и самое главное – ничего не светилось голубым... Баба-яга удивилась. Вытащила из ступы свою метлу, пошебуршила ею в траве, но ничего не нашла. Однако не расстроилась. Вернулась к ступе, погрузилась в нее и полетела к дому Соловья-разбойника.

Медленно пролетая над лесом и обозревая окрестности, Баба-яга вдруг услышала плач и причитания Кикиморы. И вот тут перепугалась не на шутку – такой душевной боли в голосе своей подруги она еще не слышала.

Переключившись на самую быструю скорость, Баба-яга через несколько минут уже парковалась на поляне около дома Соловья-разбойника.



Сидящая на корточках Кикимора…


Сидящая на корточках Кикимора уже не раскачивалась, а просто сидела прямо, не шевелясь, но при этом истошно вопила. Вопль ее звучал приблизительно так:

– Аааааа, ооооооо, уууууууу......       Соловушкааааааааааааааа....
Мииииииленькиииииииий,              Раааааазбойнииииичеееееееееек.....
Аааааа, ооооооо, уууууууууу........
Гдеееее   же   тыыыыыыы....

Баба-яга остолбенела. Она не знала, что ей делать, как поступить.  Что-то говорить сейчас Кикиморе было бессмысленно – она никого не услышит. Кикимора была в тяжелом эмоциональном состоянии. Кроме того, Бабе-яге показалось, что голубое сияние исходит из сумки Кикиморы, украшенной гнилушками. Да еще сверху лежал букетик из синеньких цветочков. Она хотела спросить у кого-нибудь из тех, что стоял рядом, о голубом свечении. Но не спросила.  Поняла, что сейчас не до этого. А вот с Соловьем-разбойником действительно проблемы: нет его в доме. Поразмышляла Баба-яга и вспомнила, что давно не слышала соловьевских мелодий. Что в лесу теперь по утрам тишина.

Баба-яга стала беспомощно оглядываться по сторонам, надеясь найти помощника в этой ситуации. А когда взгляд ее упал на дом Соловья-разбойника, то она увидела, что дверь в домик чуть приоткрыта и покачивается.  Она тут же забыла о сумке Кикиморы, о букетике и о голубом сиянии. Удивилась открытой двери и направилась, ковыляя, к жилью Соловья.

Перед дверью Баба-яга остановилась, еще раз оглянулась на Кикимору, распахнула дверь и решительно вошла в дом.



На терраске никого не было…


На терраске никого не было.
Баба-яга, осторожно ступая, приоткрыла дверь в комнату и тут же захлопнула ее обратно:

– Чтой-то я трушу... Не пойму отчего. Нет! Одна я туда не пойду. Если б Кикимора не голосила так сейчас, то мы вместе бы с ней заглянули к Соловью. Надо вернуться и остановить ее вопли. А то охрипнет ведь. И...  –  не договорив, Баба-яга развернулась и, хромая, быстро вышла из дома Соловья-разбойника.

Обратила внимание, что на полянке теперь тихо, никто не вопит. Перевела взгляд на Кикимору и увидела, что ее подруга сидит все так же на корточках, но уже молча. И широко открытыми глазами смотрит на то, как Баба-яга направляется к ней из дома Соловья-разбойника.


– Ну шо? Голоса нетути? Давай, вставай. Хошь, я тебе помогу? Шо ты меня так перепужала? Дверь надо было сильнее дергать. Вишь, не заперто. Вставай, вставай. Пошли к твоему другу Соловушке в дом. Чайку с молочком выпьешь, а может, и валерьяночки, – так приговаривала Баба-яга, помогая подняться с корточек Кикиморе.

Кикимора ничего не могла понять: Соловей-разбойник не пел десять дней? Не пел. В дверь она ему стучала? – Стучала. Дверь была заперта? – Да. Заперта. Почему же сейчас дверь открыта? Кто ее открыл? К двери ведь, кроме Бабы-яги, никто не подходил? – Не подходил.
         И где же Соловей-разбойник? Почему он не выходит из своего дома? –  судорожно задавала себе мысленные вопросы и  сама на них отвечала Кикимора, медленно направляясь к домику Соловья-разбойника.

Баба-Яга шагала, прихрамывая, рядышком с Кикиморой, бережно поддерживая ее за руку.

Вот так две представительницы сильного пола вошли одновременно в  дом Соловья-разбойника, миновали терраску, распахнули  дверь в комнату и вошли...



В комнате было темно…


В комнате было темно. Внутренние ставни были закрыты. Только из двери, ведущей с террасы, струился тусклый свет. Этот свет освещал угол стены, увешанный музыкальными инструментами: дуделками, свистелками, свирелями и трубами. В этом же углу стоял стол, заваленный нотами, дудочками и свистками. Сверху всего этого лежал открытый  футляр  саксофона.   

Было очень тихо и темно. Но вдруг откуда-то из глубины комнаты  послышался шорох. Кикимора ойкнула. Баба-яга отступила на шаг назад.  И заорала, наступив на что-то мягкое.

Из-за спины Бабы-яги раздался тихий голос:

– Может, все-таки любезная Баба-яга соблаговолит убрать свою костяную ногу с моей некостяной ноги, а? И я смогу подойти к окнам и открыть наконец-таки в доме ставни.

Баба-яга с перепугу сделала большой шаг вперед и наткнулась на Кикимору. Та еще раз громко ойкнула.



И в комнате стало светло…


В комнате становилось светлее. Кто-то открывал  ставни одну за другой. И когда последняя ставня была раскрыта, то Баба-яга и Кикимора увидели улыбающегося Деда Мороза:

– Ну, и что у нас за крики такие да вопли по всей вотчине? Лесные жители перепугались и прислали ко мне гонца с позывными SOS!!! Что случилось? – спросил  Дед Мороз у Кикиморы и Бабы-яги.

Кикимора после всего пережитого только тихонечко периодически ойкала. Баба-яга, бережно держа под локоть ойкающую Кикимору, пожала плечами и ответила:

– Об энтом слово молвить может тока моя подружка Кикимора. Но она щас тока ойкает. И ничего больше не могет. А мои домыслы таковы: Соловей-разбойник куды-то исчез. Я его не слышала давненько. Вот и Кикимора пошла его искать. И не нашла. Вот.

– Как – исчез? –  Дед Мороз перестал улыбаться.

– Мы, правда, только что вошли в  дом и еще его и не искали...  Но ведь он не поет и не играет на своем волшебном инструменте  уже десять дней!  И дверь в его дом была закрыта. А  сейчас почему-то она оказалась открыта... Хотя была закрыта... А сейчас открыта... Но Соловья же нет? Нет. А он должен быть дома... И не поет, и не играет... – быстро-быстро вдруг заговорила Кикимора.

Дед Мороз задумался. Подумал и пришел к выводу, что  Соловья он тоже давно уже не слышал.

– Ну надо же... Соловей десять дней не поет и никто на это до сих пор не отреагировал. Как же так? Действительно, ЧП. Будем думать. А вы его искали хорошенько? Может, он у Лешего или Водяного в гостях? Или, может, в соседнюю вотчину улетел? Или к Санта-Клаусу в гости наведался? Или развлекает Хозяйку Медной Горы?  Не мог же он просто исчезнуть? – и, чуть подумав, добавил: –  Будем действовать! Где наш почтальон? Отправим его с посланиями к Лешему, Водяному и Хозяйке Медной Горы. А с Санта-Клаусом я сам свяжусь. Кстати, а где волшебный инструмент Соловья, который производит чарующие звуки?

И все стали искать саксофон. Но нашли только футляр от него...

Дед Мороз, ни слова больше не говоря, развернулся и вышел из домика Соловья-разбойника.

Кикимора и Баба-яга так и остались стоять посередине комнаты.

Кикимора ойкнула, испуганно посмотрела на задумчивую Бабу-ягу и тихо спросила у нее:
–  Правда, все будет хорошо, а?

На что получила незамедлительный ответ:
– Конечно жа... Тока куды ж подевался Соловей все-таки?

Кикимора пожала плечами и печально ответила:
– Не знаю... сама ничего не понимаю.



Вдруг что-то заскрипело...


Вдруг за их спиной что-то заскрипело и пронесся ветерок.  Кикимора подпрыгнула на месте и опять ойкнула. Баба-яга резко обернулась.
В комнате никого не было. Только дверь тихонечко поскрипывала, медленно открываясь и закрываясь.

– Пошли-ка отсель, подружка моя, – сказала Баба-яга, подхватила Кикимору под руку и вывела ее из дома.

Лес  вокруг дома Соловья-разбойника был ярко освещен солнцем.
 
Посередине полянки лежала сумка Кикиморы и сверкала гнилушками. Букетик синеньких цветочков, лежащий на котомке, тоже радостно светился голубым светом.

Кикимора подняла свою котомку, взяла в руку букетик и  попрощалась с Бабой-ягой, предварительно договорившись связи друг с другом не терять. Если что, для этого есть в вотчине почта в лице Дятла. А сейчас вся надежда на Деда Мороза, который многое может. И Соловья-разбойника он найдет обязательно. Или Соловей-разбойник сам, собственной Персоной объявится!

На этом две подружки душевно попрощались.

Кикимора от пережитого волнения совсем забыла про загадочный найденный в лесу сверток.

Баба-яга, подозрительно поглядывающая на сверкающую гнилушками котомку, убедила сама себя в том, что свет идет только от гнилушек. И что никакого голубого сияния, которое она видит, нету.



Ворочаясь в кровати...


Кикиморе не спалось. Она ворочалась с боку на бок.  То и дело переворачивала подушку другой стороной. Но сон не шел. У Кикиморы в голове была полная неразбериха и сумятица.

  – Куда делся Соловей-разбойник?
  –  Почему я не смогла открыть входную  дверь?
–  Почему дверь в комнату Соловья поскрипывала и покачивалась?
–  Что за ветерок пронесся по комнате?
– Кстати, а куда делся саксофон, подаренный Соловью-разбойнику Волшебным Музыкантом?
  – Да, надо бы поставить букетик в вазочку, а то ведь я его  положила рядом с сумкой, когда пришла домой уставшая, – Кикимора  поднялась с кровати и пошла искать свою сумку.

В домике было удивительно светло, несмотря на глубокую ночь. Кикимора увидела на столе свою котомку, украшенную гнилушками. Сумка сияла всеми цветами радуги.

– Надо будет поинтересоваться, откуда гнилушечки-то у Лешего такия яркие? И попросить еще и на платьице, и на юбочку... А может, и волосы свои украшу ими, – мечтательно пропела Кикимора. Взяла совсем не увядший букетик с синенькими цветочками, полюбовалась на гнилушки и пошла ставить цветы в глиняную вазочку.

После чего улеглась на кровать и мгновенно заснула.



Страааашно...


«И зачем я поперлась ночью в дом Соловья-разбойника? И чего меня туда несет? А? Надо бы, конечно, было захватить с собой Бабу-ягу, да только чего-то я не сообразила», – так думала Кикимора, пробираясь по темному ночному лесу.

Сидящая на  еловом суку Птица Вы-ХА-ХАль гулко хохотнула, приветствуя Кикимору. Кикимора кокетливо помахала ей ручкой и скрылась в чаще.

– Интересно, куда несет ее темной ночью, да еще и одну, без сопровождающих? Может, что-то потеряла? Говорят, Соловей-разбойник исчез. Да... Наше Птичье Царство уменьшилось на одного представителя. Может, он улетел на гастроли? Я слышала, его Волшебный Саксофон тоже исчез вместе с ним. Да.. наверное на гастроли... Нет чтоб меня с собой позвать. Я бы ему подпела, в смысле – подхохотнула... А что? Если он объявится, то я ему предложу выступать дуэтом. Будет здорово. Я, сидящая у него на плече, моргающая своими большими глазами в такт его музыки и подхохатывающая.  И вообще, все это любопытно. Полечу-ка  за Кикиморой и понаблюдаю за ней,  – Птица Вы-ХА-ХАль несколько раз моргнула, хохотнула и полетела вслед за Кикиморой.

Кикимора приближалась к дому Соловья-разбойника с осторожностью. Остановилась около дорожки, ведущей к крыльцу, и огляделась.  Тишина, темнота. Дама горестно вздохнула и направилась на цыпочках к домику.  Подошла, дернула за ручку двери. Дверь открылась. Кикимора на цыпочках вошла на террасу и остановилась.

– Мои гнилушечки! Что ж я не взяла их с собой? Сейчас бы они все осветили, и мне не было бы так страшно, – и как только она об этом подумала, из комнаты Соловья-разбойника послышались звуки шагов, направляющихся на террасу. Кикимора ойкнула.

            Дверь приоткрылась и на пороге Что-то или Кто-то появилось. А потом
Кто-то произнес веселым и звонким голосом:

–  Кикимора, верни Алмаз Могущественный... Иначе своего друга Соловья-разбойника никогда больше не увидишь...

Кикимора присела на корточки и заорала. И проснулась от собственного
крика в собственной постели...



Десять дней тому назад в этом же доме...


Соловей-Разбойник внезапно проснулся в своем домике рано утром от непонятного ему чувства.  Приоткрыв один глаз, он уловил в комнате какое-то  движение. Приоткрыв второй, он с удивлением обнаружил в комнате  Даму невысокого роста, людского вроде племени. Удивился, но сделал вид, что еще спит, и стал наблюдать за ней.

На голове Дамы  той была  черная шляпка с вуалью, на руках – черные перчаточки в сеточку. Голубого цвета элегантное платье и того же цвета туфельки на каблуках.  И эта Дама что-то искала в его доме! Рылась в шкафу, заглядывала в ящики стола; что-то искала и за занавесками. Но когда она открыла футляр его любимого Саксофона, хозяин  дома не выдержал и рявкнул:

– Эй! Дамочка! Кто ты? И что делаешь здесь?

Дама резко обернулась, отошла от инструмента и звонким нежным голосом произнесла:

– Доброе, доброе утро!  Как я рада вас слышать и видеть! Разрешите представиться – меня зовут Дама Де Ля Па*Кость. А вы, как я понимаю, необыкновенно творческая и талантливейшая личность  СоловьЕн де Раз-бой-нИк?  Еще раз доброе утро, месье.  Вставайте, вставайте! Я уже приготовила вам кофе. Просыпайтесь, умывайтесь, одевайтесь! А потом мы с вами побеседуем, – и вышла, постукивая каблучками, из комнаты на терраску.

Соловей-разбойник в полосатой пижаме мгновенно перешел из лежачего положения в сидячее. Почесал макушку, затем развел руками в разные стороны и недоуменно покачал головой:

– Не понял... ничего не понял... Кто-кто?  Де Ля Па...? Де Ля Кость...? Ля –  нота такая есть. Де – такой ноты нет, зато есть нота до. Откуда эта дамочка свалилась на мою голову? Она не из нашей вотчины. Бабу-ягу знаю, подругу Кикимору знаю, Хозяйку Медной Горы – знаю. Грету, Снегурочку, Василису Прекрасную, няньку Арину свет Родионовну тоже знаю. Но эту Даму я вижу впервые. И вообще, что ей надо в моем доме? Щас пойду да разберусь! – И как только Соловей решил пойти и разобраться с незваной гостьей и даже встал с кровати, как дверь распахнулась и на пороге возникла Дама Де Ля Па*Кость с подносом, на котором стоял кофейник и  две чашечки с блюдцами. Изысканный кофейный аромат сразу заполнил комнату.

– Любезнейший месье Соловьен! Вам просто необходимо подкрепиться.   О, пардон... Вы так и не переоделись? Ну что ж...  Тогда я буду пить кофе пока одна. Но  вкуснейший, специально приготовленный для вас кофе я вам все же налью в эту прекрасную изящную чашечку. – И Дама Де Ля Па*Кость стала разливать напиток из кофейника в чашки.

Соловей рухнул обратно в кровать, закутался в одеяло и во все глаза уставился на Даму Де Ля Па*Кость, которая, абсолютно не обращая внимания на хозяина дома, уселась за стол.  Пригубив глоток ароматного напитка, гостья заговорила, обращаясь к ошарашенному хозяину дома:

– Вот вы сейчас сидите на своей кровати, смотрите на меня и думаете:  откуда она взялась и что ей от меня надо? Правильно?

Соловей шумно вдохнул в себя воздух, чуть помедлил и кивнул.

– Так вот, – продолжала гостья, – я появилась здесь для того, чтобы передать вам приглашение.  Все дело в том, что слухи о вашем мастерстве и таланте дошли  и до наших земель. И вы нам сейчас очень нужны.  Нам просто необходима ваша помощь. Ну и как вы смотрите на это?

– А что у вас случилось? – буркнул Соловей.

– Кризис, – весело ответила Дама Де Ля Па*Кость, попивая кофеек.

– Кто? – удивился Соловей.

–  Да это так, господин один. Приходит к нам раз в десять лет и терроризирует наши земли. К вам ему далеко добираться. Лесами да полями. Да и дороги у вас отвратительные. Поэтому он к вам и не суется. А у нас нет проблем с трассами, вот он к нам и шляется. Отсидится лет десять неведомо где, а  потом к нам является.  И тут начинается! Всем становится плохо. И количество денег начинает уменьшаться у населения, и настроение у людей   становится отвратительное.  Был у нас Волшебный Музыкант, который нам помогал. Играя на своем Саксофоне, он сводил на нет негативные действия господина Кризиса и преобразовывал отрицательные эмоции населения в положительные. Но как-то в неурочный час в наших землях появилась одна девушка.  Имя у нее было странное. Сейчас и не вспомню: то ли ТрубаДУРА, то ли ТрубаДУРОЧКА. Ну и вот, наш Волшебный Музыкант влюбился в эту ДУРУ. А она ему условие: либо я, либо Саксофон. Он, естественно, выбрал ее. И уехал в неизвестном направлении с возлюбленной своей.  Но его Саксофон тоже исчез  – одновременно с ним.

– Так может, это Волшебный Музыкант подарил мне Саксофон? Прислал посылкой?... – промямлил Соловей.

– Я так и знала!  Я так и говорила всем, что исчезнуть Волшебный Инструмент не мог!  М-да... Ну какой же  молодец Музыкант!  И что  же мы теперь будем делать?  А делать мы будем следующее. Вы, месье Соловьен, быстро собираетесь, и мы отправляемся  в путь.

–  Куда?  В путь? В какой путь? Не... Никуда я не собираюсь и не собирался. Я еще и не завтракал, и не сыграл утреннюю мелодию свою. И вообще! У меня дел полно.  Мне нравится  моя вотчина. И не хочу я в другие страны. И не волнует меня ваш Кризис. Все! Разговор закончен. Со мною рано утром разговаривать бесполезно. Вот если бы был  вечер, то я, может быть, подумал бы еще.   А так – пардоньте!  И гудбай, Дамочка Де Ля Па, –  закончил Соловей свою речь. Откинул одеяло, встал с кровати. Как был, в пижаме, подошел к столу, открыл футляр, в котором лежал Саксофон, и взял инструмент в руки. Чуть подумал, поднес Саксофон к губам и сыграл несколько ноточек...  Задумался и спросил: – А долго ль надо играть, чтоб мужика Кризиса выгнать?

В ответ услышал:
         – День, другой. Не больше.

– Ага, – произнес Соловей и продолжил свои музыкальные занятия.

Дама Де Ля Па*Кость, сидящая за столом, поставила чашку кофе на блюдце, рассмеялась звонким смехом и сказала:

– О мон шер месье Соловьен! До скорой встречи. Оревуарчик! – И исчезла.
 
    Соловей-разбойник очень удивился этому исчезновению, но играть  почему-то не перестал.  Его мелодия становилась все громче и бравурней.
Закончив свою игру, он поозирался по сторонам и положил инструмент в футляр. Затем подошел к столику, на котором стоял поднос с кофейником и двумя чашечками кофе. Взял в руки свою чашку, осторожно понюхал напиток. Аромат был чарующим. Соловей-разбойник огляделся еще раз в поисках нежданной гостьи, не обнаружил ее и сделал большой глоток из чашки. Почмокал от наслаждения и махом выпил весь напиток. Погладил себя по животу, потом похлопал по нему и улыбнулся.

Вернулся к инструменту, взял его, заиграл веселую мелодию и вдруг резко прервал свою игру,  Открыв рот, вытаращил глаза на столик, на котором стоял поднос с кофейными принадлежностями. Поднос прямо на его глазах медленно испарялся. Потом раздался легкий щелчок, и он исчез полностью.
Следующий щелчок прозвучал громче, и вслед за ним мгновенно исчез и сам Соловей-разбойник, так и стоящий с открытым ртом, выпученными глазами и Саксофоном в руке.



Раздумья Деда Мороза


Вернувшись в дом, Дед Мороз был озадачен и сосредоточен. Как такое могло произойти в его вотчине? Почему никто не спохватился раньше? Нужно было сразу же принять меры по поиску Соловья-разбойника. Ведь каждое утро  все просыпались под волшебные  мелодии его Саксофона. А потом десять дней никто мелодий не слышал....

Грета, посмотрев на своего любимого мужа, поняла, что произошло какое-то событие, расстроившее его. Быстро накрыла на стол, покормила Деда Мороза и стала его расспрашивать.  Дед Мороз рассказал Грете о том, как он услышал жалобные крики в лесу  и поспешил на помощь, как в домике  Соловья-разбойника он не обнаружил хозяина, а нашел перепуганных Бабу-ягу и Кикимору, от которых и узнал о том, что Соловей-разбойник исчез вместе с Саксофоном десять дней назад…
 
Выслушав эти новости, Грета всплеснула руками и задумалась.

Да, действительно, уже больше недели она не слышала утренних мелодий. Но как же так? Ну, да. Конечно же, были  в вотчине и безмолвные дни, когда Соловей сочинял мелодии и записывал их на нотные листы. Но тогда все жители понимали, что в скором времени услышат новый музыкальный шедевр. Но чтоб больше недели была тишина, и никто не забеспокоился, кроме Кикиморы и Бабы-яги?  Такого еще не было.  Да... И ее сыновья реже стали посылать весточки. Заняты. Работают много, и семьи у них. Не виделись уже целую вечность. Благо  хоть Иван – младший сын Деда Мороза вместе с женой Василисой Прекрасной и дочкой Снегурочкой проживают с ними в одном доме. Но сейчас они уехали  в гости к ФлорфаУне на две-три недели. Нянька Арина свет Родионовна по-прежнему помогает Грете по хозяйству. И вообще, какая-то суета вокруг. Все наносное, неискреннее. Что же происходит с нами со всеми? Почему мы стали такими  равнодушными?  И Грета вдруг расплакалась.

Дед Мороз не видел свою жену  плачущей очень давно, поэтому  перепугался и растерялся одновременно. Грета плакала горько.  Дед Мороз обнял жену, задумался и... запел своим низким глубоким голосом мелодию, которую они пели вдвоем давным-давно – когда его  звали Тогда Еще Не Дед Мороз и он увозил Грету от родственника-соперника Санта-Клауса в свою вотчину.

Грета, услышав эту мелодию из уст любимого, мгновенно перестала плакать и  рассмеялась. Дед Мороз вздохнул с облегчением, расцеловал Грету в обе щеки и спокойно отправился в лес на работу.



В замке Могущественного Колдуна...


За хрустальными мониторами в потайной комнате, в высоком и удобном кресле сидел Некий Злобищ. Наблюдая за действиями своей нынешней подруги Дамы Де Ля Па*Кость, он потирал руки и хохотал:

– Ну какая же ты уууумница, Де Ля Па*Кость! Ну какой же ты мо-ло-дец, Де Ля Па*Костюлечка!!! Как ловко придумала с Соловьем-разбойником! Теперь  в моем подвальчике заперт мусье СоловьЕн де РазбойнИк! Хи-хи…  Правильно! Так ему и надо. Пусть посидит там, подумает о том да о сем. Я думаю, что он скоро откажется от инструмента, при помощи заговоренного напиточка-кофеечка! И как только он от него откажется, то я дверцу в подземелье вместе с Соловьем-то и запру навсегда... А вскоре его подружка Кикимора поймет, что у нее в руках находится Могущественный Алмаз. Пока она, эта Дамочка, еще не понимает, что  нашла! Ха-ха-ха! Она еще и в сумочку свою не заглядывала! Склероз у нее, что ли? Ох, скоро в вотчине Деда Мороза начнется веселье! Вот наконец-то я поразвлекаюсь да повеселюсь! Ха-ха-ха! Ох, Алмазик, Алмазик!! Давай-ка, устрой им веселую жизнь! Хи-хи! Да, и еще! Скоро Волшебный Саксофон будет совсем мой! Алмазик Могущественный  тоже будет мой! А когда эти две волшебные вещи станут принадлежать только мне одному,  вот тут-то я и разгуляюсь! – Некий Злобищ вдруг перестал хохотать. Задумался и зашептал, оглядываясь:

–  Правда, есть еще и третья Некая Могущественная Вещь, которую никто и никогда не видел, кроме моего Дяди Могущественного Колдуна.  Я прочитал о ней в его записях. И мне он ничего о ней не рассказывал, ни слова! А вот о Могущественном Алмазе я узнал еще мальчиком. Подсмотрел, как Дядя что-то прячет на чердаке.  Волшебный Саксофон я нашел в замке в подвале. И играл на нем... играл... Но все почему-то затыкали уши. А потом он тоже испарился. И вот я нашел эти две вещи! Осталась третья! Но я и ее найду! И как только в моих руках окажутся вместе все три этих могущественных вещи,  стану я тогда владеть всем-привсем миром....

Раздался  стук в дверь потайной комнаты. Некий Злобищ подпрыгнул на стуле от неожиданности, но быстро взял себя в руки. Выключил мониторы и пошел открывать дверь.

В комнату вошла Дама Де Ля*Па*Кость. В руках у нее был тот самый поднос с кофейником и двумя чашечками с блюдцами.

– Месье Де ЗлобльЕн! Не хотите ли выпить кофе? Он сегодня получился очень вкусным! – и Дама Де Ля Па*Кость рассмеялась радостным звонким смехом.

– Оставь эти свои штучки! Знаем мы ваш кофеек, – подозрительно принюхиваясь к запаху из кофейника, буркнул Некий Злобищ. –  Прибереги его лучше для нашего пленника. Кстати, как ты его называешь? Да не напиток, а зарубежного гостя нашего. Месье СоловьЕн де РазбойнИк? Вот  пусть он и пьет этот напиточек…

– А почему бы вам  не переместиться в вотчину Деда Мороза? Вы бы там и сделали все возможное, чтобы заполучить Могущественный Алмаз. Месье Некий ЗлобльЕн! А как этот волшебный камень вообще оказался там, в залапланопроливском пространстве, в России?

– Вот это для меня загадочка! Ведь  Могущественный Алмаз был уничтожен. Я сам видел это на своих мониторах, – усаживаясь обратно в кресло и включая мониторы, отвечал Некий Злобищ.

На всех мониторах появились изображения Могущественного Алмаза в разных видах и ракурсах.  Некий Злобищ замолчал, внимательно вглядываясь в экраны. Затем откинулся на спинку кресла и задумался. 

  – Моя прежняя подруга – Снежная Королева – хотела при помощи Могущественного Алмаза завоевать весь мир, – продолжил он беседу с Дамой Де Ля*Па Кость. – Заказала себе корону с бриллиантами, а Могущественный Алмаз вставила в самый центр короны. Но действия этого камня непредсказуемы. Алмаз живет своей жизнью, но очень многое может. Так вот,  у Снежной Королевы почти получилось завоевать мир. Но тут вмешались какие-то Волшебники, мне неизвестные. И Могущественный Алмаз выскочил из ее короны, разбился, превратился в льдинки и растаял, представляешь? Я чуть не подавился от злости, когда увидел, чего  лишился! Но Алмаз возник  снова. А может… это уже другой Могущественный Алмаз? Нет... Я внимательно рассматривал этот сверточек с веревочками да печатями, найденный Кикиморой... этот Алмаз – тот самый. А насчет  того, чтобы перенестись в вотчину, я подумаю. Но сначала понаблюдаю за действиями этой дуры Кикиморы да ее подружки Бабы-яги.

– А как будет действовать Алмаз в руках Дамы Дуры КикимОры? – спросила удивленно Де Ля Па*Кость.

– Не знаю... Я даже представить себе не могу, что творится у нее в голове. Ведь Алмаз читает мысли той особи, в руках которой находится, и генерирует их так, как считает нужным.

– О месье Некий Злобльен! Как это все интересно! Но сейчас мне пора идти дальше рассказывать всякие сказки нашему пленнику – о  мифическом   Кризисе и о Волшебном Музыканте. Месье СоловьЕна надо разжалобить, чтобы каким-то образом завоевать его  доверие. И сделать так, чтобы он пил побольше заговоренного напитка. Да, кстати... Он, по-моему, в меня влюбльен, – звонко рассмеявшись, сказала Де Ля Па*Кость, направляясь к выходу.

Некий Злобищ вскочил с кресла, распахнул своей подруге дверь, выпустил ее и тщательно запер ключом замок.

– Влюбльен так влюбльен. Хороша парочка – Соловей-разбойник и Дама Де Ля Па*Кость!  Хи-хи-хи… Вот и славно. Посмотрим, как будут дальше развиваться события.  Ох, поразвлекаемся! – с этими словами Некий Злобищ  удобно уселся в кресло перед мониторами и заснул, похрапывая...



Ну никак не могла понять...


Сидящая и вопящая на своей кровати Кикимора никак не могла понять, почему же она так орет, вместо того чтобы  крепко спать. Оглядываясь по сторонам, постепенно она осознала, что находится в своей кровати, в своем доме, и что на дворе ночь. Но остановиться все равно никак не могла, и продолжала вопить. Вдруг за окном громко хохотнула птица ВыХА-ХАль,  и Кикимора мгновенно вспомнила свой сон и  испуганно замолчала.

В комнате было светло почти как днем. Кикимора встала с кровати и выглянула в окно. На темном небе светила огромная полная луна.

– Мое любимое полнолуние, поэтому так и светло, – подумала Кикимора.   – Сны такие дурные снятся. Какой-то алмаз я должна вернуть, а не то Соловья-разбойника больше никогда не увижу. Но ведь Соловья-разбойника и вправду исчез? Значит, надо вернуть алмаз. Но алмаза у меня нет? Нет. Значит, надо его найти. А где его искать? Как он выглядит, этот алмаз? Не знаю.  О! Наведаюсь-ка я к Хозяйке Медной Горы. Она в камешках смыслит. Может, мне что-то про тот самый алмаз и  расскажет. Заодно про Соловья-разбойника спрошу. Вдруг он сейчас у нее в гостях?

И Кикимора встала с кровати и стала собираться в гости к Хозяйке Медной Горы.  Она оделась, причесалась и уже хотела было накрасить губы, как в этот момент  часы с кукушкой, висящие на стене, прокуковали три раза. Кикимора оторопела:

– Ой! Ведь сейчас три часа ночи! Хозяйка Медной Горы, наверное, спит и видит сладкие сны, а я собралась к ней.  Нет. Что же мне делать? Я уже проснулась.  А... знаю... Буду приводить свой домик в порядок. Ну и что же, что ночью... Все равно в доме светло. Да, кстати, а откуда такой яркий свет? Полная луна так не светит.

Кикимора пошла искать по дому источник света и наткнулась на  свою сверкающую котомку, украшенную гнилушками.

– Ах, вот чего так сверкает! Гнилушечки мои красивенькие!  Надо стереть с них пыль. Может, еще ярче сверкать будут? – И Кикимора взяла котомку  и побежала на терраску. По дороге споткнулась о коврик около кровати и рухнула около нее. Котомка выскочила у нее из рук, перевернулась в воздухе и упала, и все ее содержимое рассыпалось по  комнате.

Порядка в котомке у Кикиморы не было никогда. Все, что попадалось Кикиморе на глаза, бралось и складывалось в котомку. Чего там только не было: и шишечки, и помады, и флакончики для духов, и листочки, и расческа, и перышки, и орешки, и браслетики с бусами, и разноцветные ленточки, и стекляшки...

Все это теперь валялось по всей комнате, а кое-что закатилось под кровать.

Кикимора взвизгнула и, причитая, стала рассматривать образовавшийся бардак. Посредине коврика лежала котомка, и от нее исходил приглушенный свет:

– Раньше этот свет был ярче и голубее, – констатировала Кикимора, глядя на котомку. Ой, а это что? Пожар? Пожааааааааар! – завопила Кикимора, уставившись на кровать.

Кровати Кикиморы практически не было видно. Пространство вокруг нее было залито желто-красным светом. Но сияние было такой необыкновенной красоты, что Кикимора замолчала, любуясь этим волшебством.
Через некоторое время она встала и на цыпочках подошла к кровати. Медленно вытянула руку, пальцем осторожненько дотронулась до сияния и  быстро его отдернула:
– Ой, щекотно!  И тепло! – улыбнулась Кикимора. Подумала чуть-чуть, погрузила  обе руки в это сияние и рассмеялась. Хотела залезть в него целиком, но снова споткнулась обо что-то и упала на свою же кровать.

На кровати и обнаружила источник радостного свечения. Там лежал тот самый найденный ею сверток с множеством веревочек и печатей. Из него и вырывалось сияние, у потолка трансформировавшееся в купол желто-красного цвета.

Кикимора зажмурилась от всей этой красотищи, затем приоткрыла один глаз, другой и завопила  песню, написанную ею сиюсекундно:

         Вот это красотиииищааааа!
Вот это красотаааааааа!
Мне это очень нравится!
Ля-ля, ля-ля, ля-ля...

Кикимора лежала на кровати и радостно голосила эту песню неизвестно сколько времени, пока ее внимание не привлек  настойчивый стук в окно.
Она нехотя прервала свое занятие, слезла с кровати, подошла к окошку и осторожно выглянула из-за занавески.

За окном на жердочке,  выпучив глаза, сидела  встревоженная Птица ВыХА-ХАль, освещенная полной луной.
– Иди на фиг, –  сказала ей  Кикимора, задернула плотно шторы и отправилась обратно к сияющей кровати.



И сердцебиение...


Соловей-разбойник вместе со своим Волшебным Саксофоном томился в заточении в подвале замка Могущественного Колдуна.
Подвал был вполне комфортабельным – обставлен старинной антикварной мебелью, в углу стояла кровать с балдахином.
Соловей-разбойник, одетый в расшитый золотом темно-зеленый  костюм  с белоснежным жабо, воодушевленно играл на саксофоне. Мелодии, которые он извлекал из своего волшебного инструмента, были потрясающими.

В уголочке за маленьким столиком с чашечкой кофе сидела Дама Де Ля*Пакость и во все глаза смотрела на Соловья-разбойника.

Ситуация с похищением музыканта вызывала у нее противоречивые чувства: с одной стороны, совместные с Неким Злобищем коварные планы завоевания  всей  Планеты привлекали ее, с другой – там, где находилось ее сердце, явно что-то происходило. Стук и ритмы  его почему-то начали зависеть от мелодий Соловья-разбойника.

Дама Де Ля Па*Кость сначала рассудила так:

– Наверное, на мое сердце начал влиять волшебный кофеек. Может, стоит поменьше его попивать? Но ведь раньше, когда я не слышала мелодий Соловьена, сердце мое было спокойно. Нет. Кофе здесь ни при чем. Это все музыка... Хватит! Не хочу больше обманывать Соловьена. Я пойду и поговорю с Неким Злобльеном, и уговорю вернуть Соловьена обратно в его вотчину. Ах, нет... Ведь он  меня наверняка не послушает...  Лучше придумаю что-нибудь другое...

И тут Соловей-разбойник заиграл пронзительную печальную мелодию. Дама Де Ля Па*Кость аккуратно поставила чашечку с кофе на блюдце и замерла. У нее опять  началось сильное сердцебиение и легкое головокружение...



Кикимора и сверточек...


Валяющаяся на своей кровати Кикимора решила наконец-то исследовать сверток, из которого вырывался сверкающий разными цветами столб. Но как только она протянула к нему руку, светящийся столб мгновенно исчез. В комнате стало темно. Только полная луна, заглядывающая в окно, освещала узенькую дорожку на полу, и котомка с гнилушками – небольшой кружок вокруг себя.

Ворча и причитая, Кикимора слезла с кровати, включила свет и вернулась к свертку. Взяла его в руки, попыталась вскрыть, но увы – веревки с печатями не поддавались. Тогда Кикимора немного поразмышляла и направилась вместе со свертком на  кухню. Зажгла свет, огляделась и сунула свою ношу в ведро с колодезной водой. И стала наблюдать за свертком, который никак не хотел тонуть. Схватила ковшик, начала зачерпывать воду в ведре и поливать сверток сверху. Но сверток продолжал плавать на поверхности, и с ним ничего не происходило.

– Надо бы позвать  Бабу-ягу. Может, она что-то знает?  Или Хозяйку Медной Горы… Нет... Лучше Бабу-ягу. Но проснулась ли она?
Кикимора выглянула в окошко и увидела, что над ее садиком встает   яркое солнце. Кикимора вышла на крылечко и хотела позвать  телеграфиста Дятла, но увидела сидящую на тоненькой и кривенькой веточке нахохлившуюся  Птицу Вы-ХА-ХАль.

– Слушай, подруга Птичка! Прости меня за то, что я ночью тебя в дом не пустила, а? Я была так занята, так занята... Слушай, а ты сможешь мне помочь? Одолжение сделать? – обратилась к ней Кикимора.

Птица Вы-ХА-ХАль широко раскрыла глаза, вытянула шею и ответила:

– Вы, подруга Кикимора, ночью послали меня на фиг. Ха-ха!  Но я на вас, подруга Кикимора, совсем не обижаюсь. Ха-Ха! И, конечно же, я выполню вашу просьбу,  Ха-Ха!  Как бы мне ни было тяжело. Ха-Ха. Выкладывайте ваши пожелания, я вас внимательно слушаю, подруга Кикимора! Ха-Ха! – И  глаза Птицы Вы-ХА-ХАль заинтересованно сверкнули.

– Подруга дорогая Птица! И чего тебя все время тянет приземляться на эту кривенькую и тоненькую веточку, когда рядом полно всяких других? И прямых, и более толстых. Ты прям садо-мазо какая-то. Каждый раз сидишь у меня под окнами именно на этой ветке. Оглянись вокруг! Посмотри, какие площадки взлетно-посадочные кругом. Ну ладно, ладно... А просьба у меня такая: надо срочно позвать Бабу-ягу ко мне в дом. Но только ласково и аккуратно. Придумай что-нибудь. Ну, типа Кикимора напекла пирогов, вскипятила самовар и ждет подругу Бабу-ягу на чаепитие. – Кикимора задумалась и сказала: – Нет.. нельзя про пироги. Перепугаем Бабу-ягу! Она подумает, что со мной что-то не то... Я ж пироги никогда в жизни не пекла. Да и самовара у меня нет! Ну..., придумай что-нибудь сама, подруга Птица! Главное, чтобы Баба-яга ко мне срочно прибыла. Лети!

– Я вас отлично поняла, подруга Кикимора, и мгновенно вылетаю к милейшей Бабе-яге. Ха-Ха! По дороге я обязательно что-нибудь безобидное придумаю! Ха-Ха-Ха! Не переживайте, подруга Кикимора! Мы вместе с Бабой-ягой скоро будем у вас, подруга Кикимора! Ха-Ха!

И Птица Вы-ХА-ХАль, тяжело оторвавшись от тоненькой и кривенькой веточки, медленно полетела в сторону леса, подхахатывая.
Кикимора подошла к  любимой веточке Птицы ВыХА-ХАль, захотела было ее сломать, но вдруг о чем-то глубоко задумалась и вернулась на кухню.



Птица Вы-ХА-ХАль...


Года два, а может, три тому назад семья Деда Мороза проснулась рано-рано утром от незнакомого  звука: гулкого подхахатывания под окнами. Удивились, оделись и пошли искать того, кто так подхахатывает. И обнаружили, что на тоненькой и кривенькой веточке сидит неизвестная Птица и периодически издает гулкий звук «Ха-Ха».  И при этом еще много чего говорит разумно, в исключительно вежливой форме.

Грета сразу же вспомнила о мутации  суперперьевого гуся в прекрасного лебедя и  почему-то перепугалась.  В ее голове вдруг всплыло такое понятие, как «обратная мутация». Но, сосредоточившись, она решила, что это  понятие к неизвестной птице не относится. Во-первых, сын Греты Ганс Христиан давно уже не приезжал в вотчину. Во-вторых, стая  гусиная суперьевая в полном составе жила рядом с домом Деда Мороза, да и красавцы-лебеди сейчас тоже  гостили у них в вотчине.
 
– Значит, это какая-то невиданная птица. Но какая же она смешная! – думала Грета, разглядывая их говорящую гостью.

Птица действительно была смешной, Она была похожа на большую курицу, только шея у нее была более длинная, а голова  и глаза были как у совы. Цвета она была серо-коричневого. И самое интересное, что птица разумно разговаривала, но все время вставляла в свою речь «Ха-ха», как бы гулко подхахатывая, и  обращалась ко всем исключительно на вы.

На прозвучавший вопрос о том, как ее зовут, Птица  склонила голову, жалобно взглянула на Грету, горько вздохнула и ответила, что у нее нет имени. Об этом просто никто не позаботился. И вообще, она единственная и неповторимая такая птичья особь. И жизнь ее была несладкой, но она все-таки справилась с трудностями и теперь все время подхахатывает. А когда она часто говорит «Ха-Ха», то у нее все ладится. То есть у нее появился виртуальный друг под именем Оптимизм! А вещать о своих трудностях в прошлом она не имеет пока никакого желания. Вот!

Грета пригляделась к Птице внимательно. Задумалась и, чуть помедлив, сказала, улыбаясь:

–  Милая Птица! Мне в голову пришло твое имя. Оно сложное, но я  сейчас объясню. Первый слог имени будет «Вы», потому что ты ко всем обращаешься на вы. Вторая составляющая часть имени будет «Ха-Ха», потому что ты все время говоришь «Ха-Ха», в смысле подхахатываешь. Ну, а окончание я сейчас придумаю. Вы-Ха-Ха-ня? Вы-Ха-Ха-ния? Вы-Ха-Ха-лиция? Вы-Ха-Ха-лия?

– Вы-ХА-ХАль!  Птица Вы-ХА-ХАль! И точка, – сказал Дед Мороз. – Очень хорошее имя! Тем более у Водяного в его царстве есть своя семейка выхухолей. И главу семейства у них зовут Мистер Вы-ху-холь! А у нас будет своя Птица Вы-ХА-ХАль.

– Хорошее имя. А главное, редкое, – добавила Грета, глядя на Птицу.

– Я не против. Спасибо вам. Ха-Ха! Больше всего мне нравится в этом имени то, что оно редкое. Ха-Ха, – отозвалась Птица.

Вот такое имя было дано этой необыкновенной птице, которую в вотчине Деда Мороза все полюбили. Водяной,  гордившийся  семейкой выхухолей, живущих в его царстве, даже приходил ревностно посмотреть на эту Птицу Вы-ХА-ХАль, но сразу же был очарован ею. И пригласил ее в гости.

Птица Вы-ХА-ХАль впервые прилетела в гости к Водяному в тот момент, когда лягушачья группа пела послеобеденную колыбельную своему дремавшему Хозяину.   Выбрала раскидистое дерево, которое стояло на берегу источника Водяного. Уселась на тонкую и кривую  веточку,  нависшую  над водной гладью,  и стала слушать  трогательно нежную  колыбельную. И почти уже  сама задремала, но в этот момент ее посетил виртуальный дружок по имени Оптимизм и стал что-то нашептывать ей на ухо.  Птица Вы-ХА-ХАль громко расхохоталась, разбудив Водяного и прервав нежное пение лягушек. А Оптимизм продолжал нашептывать ей на ухо всякие смешные тексты. И тут Птица Вы-ХА-ХАль захохотала еще пуще. Ветка надломилась, и Птица рухнула в воду. Упала она прямо на любопытных Русалок, которые сгрудились у берега.

Виртуальный друг  Оптимизм мгновенно куда-то испарился.  Птица Вы-ХА-ХАль, естественно, плавать не умела и сразу пошла на дно.   Но Русалки ее выудили, выволокли на сушу и откачали. Сидящая на песчаном берегу мокрая и испуганная Птица Вы-ХА-ХАль таращила свои круглые печальные глаза и молчала. Русалки решили ее порадовать, и стали складывать к ее лапам ракушки, водяные лилии и кувшинки. Но Птица молчала и даже не благодарила Русалок.

К этому времени на предмет знакомства к ней подвалило многочисленное семейство выхухолей. Шли они толпой, впереди шел гордый Мистер Вы-ху-холь с букетом цветов. Увидев сидящую необычную Птицу, семейство тут же сообразило,  что эта та самая Птица Вы-ХА-ХАль, рвануло к ней и окружило ее. Мистер Выхухоль встал прямо перед Птицей Вы-ХА-ХАль и приготовился читать приветственную речь с последующим вручением букета, но почему-то не стал этого делать.

Очнувшись от сладкой дремы, Водяной, зевая, тяжело ступил на берег и поприветствовал Птицу Вы-ХА-ХАль. Но ни вежливого ответа, ни знакомого подхахатывания не услышал. Очень  этому изумился,  огляделся и присел рядышком со скорбно молчащей и мокрой гостьей.  Русалки хором поведали ему историю падения хохочущей Птицы с дерева в водоем. Водяной сначала  внимательно выслушал их,  оценил размер бедствия, затем рассеянно поздоровался с Мистером Вы-ху-холем и его семейством и  стал неторопливо рассуждать вслух:

– А  что, если Птица Вы-ХА-ХАль больше никогда не будет хохотать после падения в мой водный источник? Получится, что виноват  в этом я? Или мой водный источник?  Или дерево, с которого она рухнула? И то и другое и третье – нехорошо...  Мда... Мда... Надо что-то сделать, чтобы эта Птица Вы-ХА-ХАль снова начала хохотать.  А если не получится? Тогда, может, переименовать ее? И это будет правильно.  Ну  и как эту молчаливую птицу называть теперь? –  Водяной задумался, потом вдруг встрепенулся и весело вскричал: – О! Я придумал! Ее будут звать теперь Птица Мокрое Молчание! А что? Тоже романтичное имя... Эй! – заорал он, – Птица Мокрое Молчание! Вот как теперь твое имя. Ха-Ха!  Молви  нам хоть словечко! Скажи нам хоть что-нибудь!

И как только он проорал  все это, то сразу же  услышал сначала робкое покашливание, а затем и следующий текст:

– А почему вы, глубокоуважаемый Водяной, Ха-Ха, называете меня  таким, Ха-Ха, несуразным именем? Я бы попросила вас подумать на досуге, откуда у вас, Ха-Ха, такие мысли  появились. И, вообще, Ха-Ха, если я не ошибаюсь, вы меня приглашали в гости, Ха-Ха? Вот я к вам и прилетела, Ха-Ха! Добрый день, уважаемый Хозяин Водной Стихии лучшей Вотчины На Белом Свете – Господин Водяной! Ха-Ха! Ха-Ха! Ха-Ха...

И как только Птица Вы-ХА-ХАль  произнесла все это и замолчала, то сразу же послышались громкие радостные крики «Ураааа!»  Это кричали Водяной, Русалки, семейство Вы-ху-холей, сам Мистер Вы-ху-холь и  многочисленные лягушки...

После того как эмоциональные крики смолкли, Водяной встал с земли и торжественно произнес:

– Разрешите мне теперь представить  нашу гостью! Прошу любить и жаловать! Это –  Птица Вы-ХА-ХАль!

Мокрая Птица Вы-ХА-ХАль сделала  несколько книксенов и вдруг стремительно взлетела в воздух. Покружила над деревом и  резко спикировала на  тоненькую и кривенькую веточку. Уселась на нее, с любопытством осмотрела присутствующих и, подхахатывая, стала на ней раскачиваться.

– Вот это да... Все-таки купание в моем водоеме не пошло на пользу этой птице. Она сбрендила... Что же теперь делать? – судорожно раздумывал Водяной, разглядывая хохочущую и раскачивающуюся Птицу Вы-ХА-ХАль.

Но тут гостья перестала раскачиваться, встряхнулась, вытянула шею, захлопала глазами и заговорила:

– Ну не пугайтесь вы так! Ха-Ха. Это я таким образом высушиваю свои перышки, качаясь на тоненькой и кривенькой веточке. И в этом мне помогает мой Друг Оптимизм. Ха-Ха!

Взмахнула крыльями, поднялась и плавно приземлилась на то же самое место, откуда стремительно взлетала на воздух десять минут тому назад. И захохотала.  Водяной хотел спросить Птицу Вы-ХА-ХАль, что это за друг у нее такой, но не успел, потому что все остальные захохотали  вместе с ней. И Водяной тоже засмеялся...



В подвале замка Могущественного Колдуна...


Дама Де Ля Па*Кость во все глаза смотрела на играющего на Волшебном Саксофоне Соловья-разбойника.  Голова у нее кружилась все сильнее, а сердце стучало все чаще и чаще. И когда  прозвучала последняя нота и в воздухе повисла тишина, то дверь, ведущая в это подземелье, внезапно исчезла, как будто растворилась, а в проеме появился Могущественный Колдун.  И медленно стал  спускаться по лестнице.

Могущественный Колдун был растерян и сердит. Увидев Соловья-разбойника и Даму Де Ля Па*Кость, он оторопел, а затем, прищурившись спросил у них:

–  Что вы здесь делаете? Это мой замок! Вы по-сто-рон-ние! Чу-жие! А таких я здесь видеть не хочу!  Как вы вообще здесь очутились?

У  Дамы Де Ля Па*Кость мгновенно перестала кружиться голова и прошло сердцебиение. Она сосредоточенно вглядывалась в незнакомца.

Соловей-разбойник таких личностей, как Могущественный Колдун,  не видел никогда. Перед ним стоял высокий красивый старик в длинном черном балахоне и с колпаком на голове. Колпак этот напоминал головной убор его соседа – Лешего. Только у Лешего он был в полосочку, а на старике – черный. И еще незнакомец был сердит.
 
Соловей-разбойник судорожно соображал, как следует сейчас себя вести. Может, сыграть какую-нибудь мелодию на Волшебном Саксофоне, чтоб задобрить сердитого незнакомца? Или, может, просто поговорить с ним?  Спросить у него про здоровье? Он впал в раздумья, держа в руках инструмент и прислонившись к стене.

Тут раздался звонкий голос:

– Я прошу прощения у почтенного незнакомого мне месье... Разрешите представиться. Меня зовут Дама Де Ля Па*Кость.  А это мой друг из залапланопроливской вотчины. Я называю его Месье СоловьЕн, а у себя на родине он носит имя Соловей-разбойник.  А вы, как я догадываюсь, наверное, дядя Некоего Злобища – Могущественный Колдун? Если я не ошибаюсь... – И Дама Де Ля Па*Кость сделала книксен.

Могущественный Колдун подошел поближе к незнакомке и пристально вгляделся в ее лицо. Ничего не сказав, хмыкнул, отошел от нее, приблизился к стоящему столбом Соловью-разбойнику и внимательно стал его рассматривать. Затем обратил свой взор на  Волшебный Саксофон в руках Соловья. Долго его разглядывал, а потом протянул к нему руки. И Соловей-разбойник безропотно отдал ему инструмент.

Могущественный Колдун продолжал внимательно рассматривать инструмент, держа его на вытянутых руках. Затем повертел его и приблизил   к своим глазам, что-то увидел на корпусе Саксофона, что-то прошептал и  мудро улыбнулся. И легонечко погладил Саксофон по блестящему сверкающему корпусу.

И тут  Волшебный Саксофон заиграл сам по себе.  Из этого инструмента звучала тааакая Музыка!!!... В ней, этой Музыке, звучали   сила и нежность,  любовь и ненависть, мощь и слабость, радость и грусть, веселье и печаль, разочарование, сомнение, безмятежность... и много-много всего, что присутствует в душе каждого.

Когда Музыка перестала звучать, раздались всхлипывания. Эта плакала Дама Де Ля Па*Кость. Ошарашенный  Соловей-разбойник удивленно смотрел то на инструмент, то на Могущественного Колдуна, то на Даму Де Ля Па*Кость…

Волшебный Саксофон приподнялся в воздухе, немного повисел и вернулся к Соловью-разбойнику. Могущественный Колдун, глядя на это, улыбнулся.

Тут у входа в подземелье послышалась ругань:

– Что  тут происходит? А? Где супернадежная дверь с супернадежными замками и засовами? А? И что за посторонняя личность здесь находится? А?

Могущественный Колдун, Дама Де Ля Па*Кость и бережно держащий в руках инструмент Соловей-разбойник повернулись  на голос и увидели стоящего в проеме Некоего Злобища.

Спускаясь в подземелье по лестнице, Некий Злобищ извергал ругательства. Но, дойдя до середины, споткнулся почему-то и кубарем скатился прямо к ногам Могущественного Колдуна.

– Как? Что? Где? Кто? – ругался Некий Злобищ, поднимаясь с пола. – Откуда? Зачем? Кто позволил? – И вдруг резко замолчал...



Тем временем Птица Вы-ХА-ХАль...


Тем временем Птица Вы-ХА-ХАль летела к Избушке Бабы-яги и судорожно пыталась придумать причину, по которой надо срочно вызвать  Бабу-ягу в домик Кикиморы. Летела и рассуждала:

– Так. Ха-ха! Про пироги, якобы испеченные Кикиморой,  говорить нельзя. Баба-яга испугается. Ха-ха! Кикимора, действительно, никогда не пекла пирогов. Ха-ха! Что ж придумать? Что ж придумать? Вот! Придумала! Кикимора налепила пельменей! Ха-ха! Нет, не то! О, я придумала! Прилечу-ка я к Бабе-яге и там по ситуации решу, что надо сказать. А сейчас не буду забивать свою голову. Я лечу, лечу, лечу. Ха-ха! Ой, какая веточка тоненькая и кривенькая! – И Птица Вы-ХА-ХАль спикировала на ветку и уселась на нее. А как только она села на тоненькую и кривенькую веточку, то  тут же  присоединился к ней ее Друг Оптимизм. И они вдвоем стали, подхахатывая, на ней раскачиваться.  Нахохотавшись вдоволь, Птица Вы-ХА-ХАль продолжила полет. А Друг Оптимизм испарился.

            Подлетев к Избушке Бабы-яги, Птица Вы-ХА-ХАль присела на частокол  и глубоко задумалась.
            Она так и не решила, что же она скажет Бабе-яге. Как же сделать так, чтоб хозяйка Избушки без нервных стрессов быстро собралась и отправилась  в дом  Кикиморы?
 
               Птица вдруг решила облететь Избушку несколько раз. Может,  этот полет поможет ей сосредоточиться и разрешить наконец непростую задачу?
И Птица Вы-ХА-ХАль резко взлетела с заборчика ввысь...



Воронья Слободка...


Но мы же прекрасно помним, что Избушка всегда бдительно охраняла сон и покой своей хозяйки – Бабы-яги. К тому же она не переносила кружение птиц над ней. И обоснованно.

Когда-то давно большая стая ворон облюбовала Избушку Бабы-яги. Вороны с удовольствием кружились вокруг нее и  оставались на ее крыше ночевать.
Стая ворон была шумной. Между представителями ее все время  случались какие-то разборки. А ночная дележка территории крыши Избушки доводила Бабу-ягу до головной боли.

Как-то раз ночью хозяйка Избушки, не выдержав истеричных вороньих воплей, выскочила из своего жилья в одной ночной рубашке, прыгнула в ступу и взмахнула метлой...
Все жители вотчины  той ночью слышали истошное карканье и несвязные вопли Бабы-яги.  Ну, а  ранним утром они наблюдали  молчаливую стаю понурых ворон, сидящих на  двух деревьях сада вокруг домика Кикиморы...
На вопросы и приветствия вороны не отвечали, а только часто моргали и отворачивались. И никто-никто из них ни разу ни каркнул.
После полудня у домика Кикиморы приземлилась ступа с заспанной Бабой-Ягой. Воронья стая тут же вся сгруппировалась на одно дерево и замерла. Баба Яга кряхтя вылезла из своего транспортного средства, подошла неспешно к дереву, осмотрела стаю, немного помолчала и стала вполголоса что-то объяснять притихшим воронам.
После тихого  вещания Бабы-яги вороны повеселели. Вспорхнули, произвели стаей круг почета над  домом Кикиморы и полетели в лес,  деликатно покаркивая...

Как выяснилось позже, Баба Яга предложила воронам поселиться в заброшенном домике, стоящем в лесу. Воронам жилье понравилось, тем более что у этого домика была обширная плоская крыша. К тому же  рядом с ним стояли несколько засохших деревьев с раскидистыми ветками.

Тому месту, где поселились вороны, жители  вотчины дали название  Воронья Слободка.



Возвращаясь к  Птице Вы-ХА-ХАль...


Птица Вы-ХА-ХАль стала кружиться над Избушкой Бабы-яги. Избушка, пристально наблюдая за этим полетом, напряглась. Ей совсем не хотелось, чтоб эта вечно подхахатывающая птица поселилась  на ее крыше. И  наблюдая за ней, она начала  сама крутиться на своих куриных лапах.

Птица Вы-ХА-ХАль, подхахатывая, летала  над Избушкой и вокруг нее. Избушка вертелась вслед за Птицей.  Баба-яга, крепко спящая на печке, начала ворочаться.

Птица Вы-ХА-ХАль увеличила скорость вращения. Избушка, соответственно, тоже. Баба Яга проснулась, с трудом оторвала голову от подушки и села на краю печки, свесив ноги в носочках.

Птица Вы-ХА-ХАль решила сделать воздушный пируэт – и сделала. Избушка сделала такие же движения, что и Птица, только на земле. Баба-яга ругаясь, рухнула с печки на пол.

Птица Вы-ХА-ХАль поняла, что в голову ей уже вряд ли что-нибудь  придет, даже в этом диком полете, резко спикировала на тоненькую и кривенькую веточку и уселась на ней.  Избушка попыталась  остановиться, но у нее не получилось,  она по инерции прокрутилась несколько раз и наконец встала. При этом она  тихо постанывала.

Дверь  Избушки распахнулась и из нее выскочила растрепанная и разъяренная Баба-яга с метлой в руке, крича:

– Ну, где эти вороны! Они опять прилетели на мою территорию? – Не увидев вороньей стаи, Баба-яга удивленно осмотрелась и заметила  раскачивающуюся на тоненькой и кривенькой веточке Птицу Вы-ХА-ХАль.

– А ты че здесь качаешься?  Это ты спать мне и моей Избушке не даешь? Че хочешь?

Тут Птица Вы-ХА-ХАль перестала качаться на ветке и вежливо проговорила:

– Уважаемая Баба-яга! Ха-ха! Ваша любезнейшая подруга Кикимора просила позвать вас в гости к ней в домик. Ха-ха! На чаек! Ха-ха! Она напекла пирогов и растопила самовар. Ха-ха! Все! Ха-ха! Как Вы смотрите на то, чтоб посетить Кикимору и поесть пирожков, а? Ха-ха!

Баба-Яга опустила голову и задумалась. Повисла тишина. Лишь иногда поскрипывала Избушка...

Через  минуту ступа, в которую запрыгнула Баба-яга, исчезла за горизонтом.

– Я, по моему, что-то не то сказала… Ха-ха! Правда, Избушка? Ха-ха! –  тихо и печально спросила Птица Вы-ХА-ХАль у сооружения на куриных лапах.

Но Избушка в ответ сначала жалобно застонала, а потом начала недобро кудахтать, семеня лапами.

Птица Вы-ХА-ХАль испугалась. В таком состоянии она  Избушку не видела ни разу.  Вытянув шею, Птица захлопала глазами и ляпнула:

– Избушка! Ха-ха! Вы так прекрасно выглядите! Ха-ха! Ну просто загляденье! Ха-ха! От вас просто невозможно оторвать глаз! Ха-ха! А мне, к сожалению, надо  лететь обратно. Ха-ха! А то бы я на вас любовалась бы да любовалась. Ха-ха! До свидания, красавица Избушка. Ха-ха!

И Птица Вы-ХА-ХАль сорвалась с ветки.
          Избушка гневно кудахтнула ей вслед.


 
Возвращаясь в подвал Могущественного Замка...


Некий Злобищ во все глаза смотрел на Могущественного Колдуна и не мог вымолвить ни слова. Зато в его голове носилось множество мыслей и вопросов:

«Так. Это мой дядя? Или это не мой дядя? А если это не мой дядя, то  тогда этот не мой дядя очень похож... на моего дядю. А зачем чужому дяде Могущественный Замок? Нет, это все-таки мой дядя. И колпак моего дяди. Или колпак моего дяди, но надет на не моего дядю...? Ну, а если это мой дядя, то чего ему здесь надо? Он же давным-давно исчез... Я его не встречал целую вечность... Я думал, что он уже на другой Планете... Да. Это мой дядя, точно. Ну, все. Я сейчас получу за все: и за Могущественный Алмаз, и за Волшебный Саксофон, и за Даму, и за Соловья... и за многое-многое другое....»

         И Некий Злобищ шаркнул ножкой как в детстве и тихо произнес, опустив голову:

– Здравствуй, дядя Могущественный Колдун. 

– Где Могущественный Алмаз? – не глядя на племянника, спросил Могущественный Колдун.

– У Кикиморы, –  сразу же ответил Некий Злобищ.

– Чего-чего там находится у Кикиморы? – встрепенулся Соловей-разбойник, направляясь к беседующим.

– Алмаз такой. Могущественный! Он все может. Но  делает не так, как хочешь ты, а… а вытворяет такое! Такое! Все, что хочет он сам! – отчаянно заорал Некий Злобищ подошедшему Соловью.

– У моей подруги Кикиморы есть Могущественный Алмаз? И она мне его никогда не показывала? Быть такого не может, – рассмеялся Соловей-разбойник. – Вы ее не знаете совсем. Если бы он был у нее, об этом знала бы вся вотчина. Он, наверное, красивый и сверкающий?

– Очень красивый. Очень сверкающий. Большой и очень могущественный, – ответил Некий Злобищ Соловью-разбойнику.

– Тогда Кикимора его, этот ваш Алмаз, прицепила бы куда-нибудь – либо на котомку, либо на одежду – да сверкала им…  И хвасталась бы всем. Нет у нее Алмаза и точка, – сердито сказал Соловей.

– Так все-таки где мой Алмаз? – сверкнув глазами, обратился Могущественный Колдун к Некоему Злобищу.

– У Кикиморы. Честно. Хотите покажу? – И Некий Злобищ начал подниматься по лестнице наверх. За ним потянулись Могущественный  Колдун, Соловей-разбойник с Волшебным Саксофоном и Дама Де Ля Па*Кость, прихватившая с собой поднос с кофейными принадлежностями...



Ведро с колодезной водой...


Отправив Птицу Вы-ХА-ХАль к Бабе-яге, Кикимора спешно вернулась в дом. И удивилась: из ведра с колодезной водой вырывался яркий  разноцветный столб света.  Кикимора, завороженно глядя на этот свет, начала рассуждать:

– Может, это какое-то заморское волшебство? И можно загадать желание волшебное, заморское? Попробую-ка я! Чего же я желаю?.. Чего я желаю?.. Чего я желаю?.. О! Пусть моя котомочка и одежда будут украшены сверкающими гнилушечками!  И чтоб их было много-много. Так... Пусть на моей одежде будет много-много рюшечек... Так... Пусть у меня будет много-много букетиков в доме... Так-так... – Кикимора задумалась. – А, вот еще чего...  Надо удивить Бабу-ягу.. Пирожки каждый день чтоб были у меня на кухне, горяченькие да вкусненькие, так.  Много-много. Самоварчик, конечно, нужен... Пусть будет. И чашечки расписные, рядом стоящие.  Так... Что еще?.. Что еще?.. А, вот! Вспомнила! Как же я про это забыла?.. Мне надо много-премного.....



В потайной комнате, перед хрустальными мониторами....


В потайной комнате  Могущественного замка, перед  работающими хрустальными мониторами находилась группа.

В самом  центре в удобном кресле сидел Могущественный Колдун. 
Он  взирал на экран, мудро улыбался и периодически  удивленно хмыкал. Рядом с Могущественным Колдуном стояли и смотрели туда же  растерянный Некий Злобищ, рассерженный Соловей-разбойник и очень заинтересованная Дама Де Ля Па*Кость.

А на экране происходило следующее: похорошевшая,  улыбчивая, в  сверкающем   платье в рюшечках, Кикимора, улыбаясь, разливала чай из самовара в расписные чашки. На столе  стояли большие тарелки с аппетитными  горячими пирогами. Почему горячими? Да потому, что на экране был виден исходящий от них пар. А  за столом сидели  перепуганная Баба-яга с открытым ртом и  без перерыва хохочущая Птица Вы-ХА-ХАль. Пироги почему-то никто не ел. Наверное, ждали, когда Кикимора разольет чай. Но когда она разлила его, к еде все равно никто не притронулся. Гости смотрели не на хозяйку дома, а совсем в другую сторону – на ведро, в котором Кикимора держала колодезную воду.

Из этого ведра  сверкал разными веселыми цветами столб. И из этого столба периодически материализовались то пироги на тарелке (которые Кикимора успевала тут  же подхватить и поставить на стол), то цветы в кувшинах, а то и просто букеты. То котомки, украшенные затейливым узором из камней драгоценных. То какие-то украшения, пряники, разноцветные шарики,  стеклянные фигурки животных, флакончики, расчески...  И сердца из разных материалов, разных цветов и размеров...  И многое-многое другое...

Через какое-то время Могущественный Колдун отвернулся от монитора и тяжело поднялся с кресла.  Стоящие за ним Некий Злобищ, Соловей-разбойник и Дама Де Ля Па*Кость сделали два шага назад и опустили глаза.

Немного помолчав, Могущественный Колдун заговорил, обращаясь к Некоему Злобищу.  Речь его была краткой и гневной.  А когда он закончил говорить и взмахнул рукой, Некий Злобищ исчез.

Соловей-разбойник, держащий в руках Волшебный Саксофон, и Дама Де Ля Па*Кость с подносом, на котором стояли кофейные принадлежности, удивленно поозирались вокруг и уставились на Могущественного Колдуна.
 
  Наступила тишина. Могущественный Колдун о чем-то размышлял, опустив голову.

Вдруг раздались всхлипывания. Могущественный Колдун прервал свои думы, хмыкнул и весело поглядел на рыдающую Даму Де Ля Па*Кость.  Подошел к ней и спросил:

– Ну, что? Ты хочешь что-то у меня спросить?

– У меня сердцебиение... У меня головокружение...  Я не знаю, что со мной... Я  плачу... А раньше я никогда не плакала... Что?.. Что со мною?.. – и она разрыдалась еще больше.

Могущественный Колдун , выслушав Даму Де Ля Па*Кость, задумался, улыбнулся и произнес:

– Хм… Да… Не ожидал я этого... Удивительно...  Сценарий должен был идти по другому пути. Ну что ж. Пусть будет иначе!

Могущественный Колдун махнул рукой в сторону Дамы Де Ля Па*Кость, и она исчезла мгновенно, так же как и Некий Злобищ.



Испуганный Соловей-разбойник...


В потайной комнате остались Могущественный Колдун и испуганный Соловей-разбойник, крепко держащий в руке Волшебный Саксофон.

На экране монитора яркий столб из ведра с колодезной водой на кухне Кикиморы стал медленно исчезать.  Кикимора, Баба-яга и Птица Вы-ХА-ХАль выглядели нелучшим образом от этого зрелища –  довольно-таки обалдевшими.  И не замечали, что за столом появилась новая перепуганная гостья – Дама Де Ля Па*Кость. А потом экран монитора просто погас.

   Могущественный Колдун опустился обратно в кресло, удобно устроился и, глядя прямо в глаза Соловью, сказал ему:
– Я все про тебя  знаю. Я знаю и то, чего не знаешь ты сам.
 
– А что вы про меня такого интересного знаете? – спросил в ответ Соловей.

– Эта парочка – мой племянник Некий Злобищ и Дама Де Ля Па*Кость  – пообещали тебе, что ты совершишь подвиг. То есть выгонишь Господина Кризиса из нашего жизненного пространства при помощи Волшебного Саксофона. Да?

– Откуда вы об этом знаете? – удивился Соловей.

– Я же сказал тебе, что знаю про тебя все, – раздраженно ответил Могущественный Колдун. –  Им просто был нужен Волшебный Саксофон, – уже спокойно заговорил Колдун. – Украсть его у тебя потихоньку Дама Де Ля Па*Кость не сумела, поэтому ей пришлось опоить тебя заговоренным напитком, сделанным на основе кофе, и заполучить инструмент только с тобой вместе.  Ты же практически не расстаешься с ним, правда?

– Да. Я без инструмента этого жить уже не умею, – ответил тихо Соловей-разбойник, – и не смогу, – добавил он.

– Волшебный Саксофон и Могущественный Алмаз сами по себе ничего не значат – только во взаимодействии с теми, кто ими обладает. И если они попадают в руки того, у кого отвратительные намерения и помыслы, то и действуют они соответственно.

– Ничего себе! Я, правда, не очень понял, что вы имеете в виду. Ведь Волшебный Саксофон умеет играть так мощно и красиво. Жители нашей вотчины  очень любят его.

– Это он в твоих руках так играет. Ты же не слышал, как Волшебный Саксофон звучал у Некоего Злобища.  И что происходило вокруг, когда он мучил инструмент.  Я даже тебе описывать не буду. Поэтому я без его ведома изъял у него Саксофон и отправил тебе.

– А что за Алмаз, который сейчас у Кикиморы? Он-то что делает?

– Ну, Могущественного Алмаза у нее уже нет. Я  изъял  его  перед тем, как отправил племянника и его подругу вон из замка. И спрятал  Алмаз в одно потайное место. Ты же видел, как Кикимора и Алмаз взаимодействовали. Я, честно говоря, получил от этого удовольствие. Но хватит –  поиграла Кикимора с ним какое-то время, и Алмаз с ней поиграл… Достаточно!  А как Могущественный Алмаз у Кикиморы  в руках оказался, я не знаю. Эти волшебные вещи иногда некоторые проблемы решают сами. Хотя очень редко.

Соловей-разбойник прижал к себе Волшебный Саксофон и сказал:

– Я не хочу отдавать вам этот инструмент. И потом, мне его прислал Волшебный Музыкант. И Дама Де Ля Па*Кость этого Музыканта знает. И рассказала мне о нем, что он влюбился в ТрубоДуру и сбежал с ней, отказавшись от Волшебного Саксофона.

–  В наших краях нет Волшебного Музыканта и тем более какой-то  ТрубоДуры. Это все придумала Дама Де Ля Па*Кость. А Волшебный Саксофон я у тебя пока и не собираюсь забирать,  – заулыбался Могущественный Колдун, – твори, радуй, совершенствуйся. Он сейчас тебе просто необходим.

– Спасибо. Теперь я могу вернуться домой?

– Подожди. Так вот, о Господине Кризисе.  На самом деле он существует. Но мы в свои края не допустим его никогда.  Мы знаем, как с ним бороться. У нас есть свои методы. А  вот в ваше залапланопроливское пространство он может нагрянуть в любой момент.  Он находится уже совсем рядом с вами.  Поэтому-то я и прислал тебе посылкой Волшебный Саксофон вместе с самоучителем. И это я вложил тебе записку в футляр. А сейчас, – Могущественный Колдун заволновался, –  слушай  очень внимательно и запоминай! Господин Кризис появляется тогда, когда в душах жителей страны не очень спокойно. Не очень светло. Когда раздражение и нелюбовь. Когда начинаются ссоры и распри даже между близкими и родными.  Алчность. Недоверие. Зависть.  Бессердечность Жестокость. И многое-многое другое... –  Могущественный Колдун замолчал, задумавшись.

Эта речь взволновала Соловья-разбойника. Он еще крепче ухватился за Волшебный Саксофон. И закрыл глаза.

Спустя несколько минут Могущественный Колдун продолжил свой монолог:

– Но та музыка, которую вы создаете вместе с  Волшебным Саксофоном, поможет  восстановить гармонию в   душах. А это значит, что ты сможешь прогнать Кризис прочь.  Но для этого ты должен будешь много трудиться! Писать прекрасную музыку, и исполнять ее виртуозно и с  глубоким чувством.  Все. Возвращайся домой. – И Могущественный Колдун взмахнул рукой...



В доме у Кикиморы...


На кухоньке в доме Кикиморы сидели ничего не понимающая и ошарашенная Баба-Яга, громко хохочущая Птица Вы-ХА-ХАль и  плачущая Дама Де Ля Па*Кость.

  Похорошевшая Кикимора стояла около ведра с колодезной водой, удивленно заглядывала в него и   растерянно оглядывалась на своих гостей. Она никак не могла понять, куда делся волшебный столб света, который исполнял все ее желания. Ладно столб, но и сверточек тоже куда-то испарился...  И откуда, интересно, появилась эта  рыдающая незнакомка с подносом в руках, на котором стояли кофейник и чашки?

Зато теперь вся  кухня Кикиморы была завалена множеством безделушек, а стол уставлен горячими пирогами.  На подоконнике – цветы, цветы, цветы...

Вдруг Птица Вы-ХА-ХАль перестала хохотать и воскликнула:

– Де-ву-шки! Вы слы-ши-те? Это... это... это...

Птица Вы-ХА-ХАль запнулась и замолчала. А до Кикиморы, Бабы-яги и Дамы Де Ля Па*Кость донеслись звуки замечательной светлой мелодии, исполняемой на Саксофоне.  Дама Де Ля Па*Кость перестала плакать и вскрикнула:

– Это он! Это он! Соловьен де РазбойнИк!

Эта прекрасная  музыка звучала из вотчины Соловья-разбойника...






















 .