Глава 2. Загадка сундука

  На самом краю королевства, там, где лежали труднопроходимые леса, раскинулся между двумя холмами небольшой охотничий посёлок. В лесу было много разного зверья и птицы, и охотники не знали бы нужды, коли не приходилось бы большую часть добычи отдавать королю в качестве налога. Среди них один, старейший и опытный из всех живущих в селе охотников, выделялся ловкостью в метании ножа и стрельбе из лука. Звали его Жано. Всю жизнь приходилось ему бродить по лесам, выискивать дичь, чтобы хоть как-то держаться на плаву, не пойти с сумой по миру. Подати, что приходилось выплачивать за охоту в королевских лесах, с каждым годом возрастали. Король часто кидался в военные авантюры, а содержание войска требовало больших затрат. Кряхтел и качал головой старый охотник, когда сборщики налогов забирали лучшие шкурки зверей.

  Была у Жано дочь – прекрасная Элиза. С самого её рождения лелеял он мечту, что выдаст её за богатого человека знатного происхождения. Собирал ей приданое. За удачу на охоте, опыт и мудрость поселяне выбрали Жано старейшиной. В ежовых рукавицах держал он охотников, слабины не давал ни в чём. «Делу – время, а потехе – час» было любимым изречением Жано.
 Жёны охотников редко видели своих мужей. Жано постоянно водил их на охоту, и, как правило, не без удачи. Хоть и роптали мужчины, но старейшину слушались. А попробуй ослушаться! Ретивого горлодёра, пользуясь своей властью, Жано лишал всего охотничьего снаряжения. И как пойти в лес на зверя с голыми руками?

  Как-то раз отобрал он у Антуана все капканы на крупного и мелкого зверя, лук с колчаном стрел и охотничьи дротики только за то, что тот отказался после многодневной охоты снова выйти в лес уже на следующий день.
– Жёны нас позабудут, – доказывал Антуан свою правоту, – коли мы постоянно по лесу будем шататься! И дома дел скопилось невпроворот: крышу подлатать надо, колодец почистить, баня недостроенная стоит сколько времени!
  – Ты только о личных делах печёшься! – отвечал ему Жано. – Если каждый решит в пользу собственного пуза и бросит общее дело, – что королю скажем, когда сборщики нагрянут? Захотелось, мол, нам на печи поваляться, извините нас?.. Не будет этого!
Ушли охотники без Антуана, отобрав у него всё оружие. Неделю он был дома, покончил со своими домашними делами. Запасы таяли. Надо бы в лес, да с чем идти? К концу месяца не выдержал, пошёл с одним ножом, но не было ему удачи на охоте. Когда охотники вернулись, приполз Антуан к ним с повинной. Вернули ему оружие, но за это Жано потребовал с него выкуп: четыре медвежьи шкуры. Предназначались они в приданое Элизе.

  Была в посёлке небольшая кузница, владельцем которой являлся весёлый, никогда неунывающий кузнец Робер. Он с раннего утра по заказу охотников ковал наконечники для стрел и конские подковы, ножи с обоюдоострыми лезвиями и лёгкие топорики. Робер работал с задором, прибауткой на устах. Когда из кузницы доносились удары молота, сквозь перезвон можно было услышать песенку:

Раз ударим, после – два!
Крепнет лезвие ножа.
После третьего удара
Бить его уже не надо!

  Элиза не раз проходила мимо кузницы и часто слышала весёлую песню кузнеца. Нравился ей Робер. Жил он один, родители рано померли, оставив в наследство маленький домик с земляным полом, кузницу и тягу к отцовскому ремеслу. И хотя работал Робер неустанно, прилагая все силы, большого состояния не нажил, лишь уважение односельчан заслужил и признание за ним славы лучшего кузнеца в округе. Однажды заговорила Элиза о кузнеце с отцом. Жано аж весь передёрнулся, узнав, что Робер на уме у дочери.

  – Ты это брось, не пара тебе этот босяк! Для кого я денно и нощно тружусь, по крохам собираю богатство? Неужто для какого-то кузнеца? А и думать не смей!
  Элиза впервые видела отца в гневе. Она покорно его выслушала и обещала больше к кузнице ни на шаг не подходить. Жано ещё долго убеждал дочь думать только о знатных людях. Что проку от кузнеца? Поёт себе песни да стучит молотом, а прибыли – с гулькин нос. Не пристало мечтать о таком! Дочь согласно кивала, но глаза наполнялись слезами, которые серебристыми каплями бежали по щекам.

  В одно прекрасное утро, когда посёлок ещё только просыпался, услышали люди удары барабана королевского глашатая. Все жители высыпали на улицу послушать указ короля. Был среди них и Робер.
  – Всем, всем, всем! Слушайте! И не говорите, что не слышали! Его величество, Филипп Первый, наш король и благодетель, бросает вызов кузнецам и любому мастеровому люду! Кто сможет вскрыть сундук, наделённый тайным замком, того король вознаградит огромным богатством – ста тальгурами золотом! А тому, кто, взявшись за дело, да не исполнит его, – отсекут голову, дабы другим неповадно было!
Опять ударил барабан, глашатай спрятал свиток, и покинул посёлок.

  Запали слова королевского указа Роберу на ум, призадумался кузнец, а что: дело выгодное, сколько он замков понаделал – не счесть, и хитроумных, и простых. А тут с одним не сладить, что ли? Пойду, да испытаю счастье...
  Закрыл он кузницу на щеколду, забросил котомку с харчами на плечо и направился в королевский дворец.

  Дорога была длинной и трудной: непроходимые леса, полноводные реки преграждали путь, одиннадцать раз садилось солнце за горизонт, и вот к исходу двенадцатого дня прибыл Робер в город. Огромный дворец блестел золотыми куполами, звенело в ушах от колокольного перезвона. И народу, казалось кузнецу, видимо-невидимо, он даже опешил поначалу: не приходилось ему столько людей встречать зараз. Расспросив дорогу, Робер дошёл до королевского дворца, назвался кузнецом: прибыл, мол, счастье испытать. Стражники проводили его к королю.
  – Уговор ты знаешь, мо;лодец? – обратился к Роберу Филипп.
  – Знако;м, ваше величество, – с поклоном ответил кузнец. – Дозвольте-ка приступить.
  – Ты смотри, я шутковать не намерен: не вскроешь сундук – скатится твоя голова с плеч, и поминай как звали. Подумай, прежде чем приступать. А награда вот, ждёт избранника. – И король показал на стопку золотых монет, что лежала на столе.
  – Я мастеровой. Я с младенчества охоч до всякой хитроумности, не столько из-за награды берусь, сколько из-за тайного замка. Уж больно мне хочется разгадать его.

  Отвели кузнеца в обширную королевскую мастерскую, где в центре стоял сундучок, украшенный золотыми витиеватыми узорами и затейливыми разводами, и оставили там под присмотром двух соглядатаев. Вокруг, вдоль стен со столами, сновали оружейники, мельком оглядываясь на ловца удачи. Робер обследовал сундучок сверху и снизу – нигде не было заметно хоть какой-нибудь щёлки или отверстия для ключа.
  – Ладно сделан, – похвалил он древних мастеров. – Диковинку вы смастерили, да и мы не лыком шиты.

  Велел кузнец принести жидкого горячего масла, да побольше, и облить сундучок. Когда его просьбу выполнили, он принялся растирать масло между виньетками, стараясь не оставить несмазанным ни один узор. Готово! Потом ощупал каждую деталь узора, каждую пробовал сдвинуть влево, вправо, вверх, вниз. При помощи молоточка Робер обстукивал ларчик ещё и ещё, проходя по кругу много раз. Дело принимало серьёзный оборот, но он не отчаивался. Кожа на пальцах была фактически стёрта до мяса, но ни одна арабеска не поддалась. Оставалось одно – пробовать тянуть каждую на себя. Пройдя все узоры и уже ни на что не надеясь, он потянул последний, самый нижний в левом углу, и – о, чудо! – Он поддался. Со щелчком оттянутой и спущенной тетивы он выскочил из своего места, а внутри сундучка раздались такие же хрустящие щелчки: срабатывал механизм замка. Неожиданно крышка начала сама медленно приподниматься. Все зрители были удивлены, мастеровой люд кивал, ай да кузнец, ай да молодец! Один из соглядатаев побежал доложить королю о выполненной кузнецом задаче.

  Филипп Первый самолично спустился в мастерские (где, впрочем, он никогда не бывал), потому как никто, кроме короля, не имел права обследовать сундучок. На дне он нашёл мешочек с каким-то порошком, грамоту, завёрнутую в рулон, и слесарный инструмент. Но таких инструментов не видывал ещё никто в этом королевстве. Все они были отлиты из неизвестных металлов и, как сундучок, разукрашены причудливым золотым орнаментом.
  – Ваше величество, я работу выполнил, – сказал довольный собой кузнец. – Не мешало бы произвести расчёт.
  – Выдайте ему обещанную награду, – морщась, сказал король: ах, как было жалко отдавать такую крупную сумму денег из казны! Филипп подозвал главного советника и шепнул ему что-то на ухо.
  – Пошли, кузнец. Получишь то, что тебе причитается. – Главный советник подмигнул стражникам, те схватили Робера и вышвырнули за ворота замка.
  – Гуляй, голодранец! Если каждому столько денег давать – королевство разорится. Будь счастлив, что жив-здоров покуда.
  Ворота с шумом захлопнулись.
  – Ну, погодите, ваша жадность до добра не доведёт. Дайте время – рассчитаемся.
  Юноша отряхнулся, помахал кулаком в сторону королевского замка и отправился в обратный путь...


 А внимание короля тем временем полностью было приковано к таинственной грамоте. Диковинные буквы, написанные столбцом, обескуражили Филиппа. Велел он отнести грамоту учёным писарям, дабы они расшифровали текст. Прошло немало дней и ночей, прежде чем свиток предстал перед королём в таком виде, в каком его прочесть можно было. Текст его гласил:
«Человек! Кто бы ты ни был, ты можешь стать великим. Тебе будут служить народы, ты будешь повелевать королевствами, ты станешь единственным правителем огромных территорий, которые можно завоевать только благодаря действию вещей, что спрятаны в этом сундуке. С их помощью ты сможешь выковать оружие и доспехи, и воины, облачённые в эти доспехи, будут неуязвимы ни для стрел, ни для мечей. Но главное условие для работы с инструментами – полная темнота. Необходимо остановить в стране все часы, тогда остановятся время и солнце. Только темнота награждает оружие убийства неуязвимостью и бездушием. Никакой противник не устоит перед ним. Возьми и помни!»

 Чем глубже король вчитывался в текст грамоты, тем больше светлело его лицо. Наконец-то судьба посылает ему удачу: он сможет стать единственным правителем всего подлунного мира!
  Сразу же, не медля ни минуты, Филипп Первый позвал главного советника и приказал ему составить очень важный указ – остановить все часы в королевстве, а исполнение указа возложить на королевскую гвардию, дабы она изъяла у народа все солнечные часы, а песочные разбила.


*
Продолжение: http://www.proza.ru/2009/11/02/970