Человек проводит во сне 30% жизни. Остальные 70 он мечтает выспаться…
Вот и я в тот злополучный день, когда началась вся эта неприятная история, сидя на работе, готова была вставлять спички в глаза, чтобы только позорно не уснуть прямо на рабочем месте. Посетителей не было, телефон не звонил, а шеф решил, что в жаркую августовскую пятницу лучше приятно провести время где-нибудь в Порто Черво, чем сидеть в душной Москве. Но офис же без присмотра не оставишь. Поэтому я и полулежала на своем рабочем месте, беспрестанно бегая к кофемашине за новой порцией кофе.
Да, кстати, забыла представиться. Меня зовут Мила, и я работаю секретарем самого главного руководителя одного очень известного банка. Работник я очень ответственный и дисциплинированный, и это далеко не все мои достоинства.
Я все еще не замужем, но надежды не теряю, потому что девушка я очень симпатичная и пока еще довольно молодая. Все, практически, во мне прекрасно – и стройная фигура с тонкой талией, и густые светлые волосы ниже плеч, и выразительные карие глаза. Конечно, мне пришлось приложить для этого некоторые усилия, например, перекраситься в блондинку – ведь, как известно, мужчины предпочитают блондинок. Только почему-то мне пока не встретился достойный спутник жизни, хотя почти все мои подруги уже составили свое счастье и воспитывают одного, а кто-то уже и двоих детей.
Когда мои подруги в девятнадцать-двадцать лет начали выходить замуж, мне казалось, что это слишком рано и ранние браки, заключенные на пике влюбленности и гиперсексуальности, как правило, заканчиваются плачевно: жена после развода получает одного-двух-трех детей, а муж – долгожданную свободу.
Поэтому я решила не торопиться, хотя предложения поступали, и довольно часто. Но все это было не то. Однокурсники с их юношеской восторженной любовью вызывали у меня скуку – да и что может предложить такой интересной девушке студент, за учебу которого платят мама с папой. Пойти работать, чтобы обеспечить жену с моментально появляющимся младенцем, он не может – стоит только уйти с дневного отделения, как тут же придет повестка из военкомата. И не всякие мама с папой согласятся посадить себе на шею еще и жену сына с ребенком. А что такое стипендия, современные студенты не знают, если только какие-нибудь супер умные ботаники, которым удалось поступить на бюджетные места, но эти кроме учебы ничем не интересуются и замуж вряд ли позовут. Да и можно ли прожить на стипендию?
Мужчины постарше и пообеспеченней могли предложить что-то достойное моего внимания – и приличные рестораны, и дорогие подарки, и поездки за границу. Они готовы были встречаться, но к вопросам брака подходили уже осторожней – у них, как правило, был за плечами развод, а на плечах – бывшая жена и дети, которым ежемесячно отстегивались энные суммы. К тому же и их внешность, и чувства были уже как будто покрыты легким налетом ржавчины – вроде бы еще и ничего, но нет уже того ощущения новизны и свежести.
И я утешала себя мыслью, что просто, наверное, еще не встретила своего принца. Хотя, должна заметить, с каждым годом все меньшее и меньшее количество мужчин попадало в рассматриваемые кандидаты на место принца – с годами недостатки противоположного пола становятся все заметнее и заметнее. То ли я умнею, то ли количество настоящих мужчин сокращается ударными темпами, не знаю. Но не зря же говорят: «Судьба придет - и на печке найдет». И я не теряла надежды.
Кстати, и в тот день я сидела в полусне исключительно из-за того, что накануне встречалась с очередным молодым человеком. Он был тридцатипятилетним бизнесменом средней руки – не юноша, но муж, пригласил меня в театр, в Ленком – представляю, во сколько ему обошлись билеты! А потом мы пошли в один замечательный клуб с бильярдом, где, бывает, и знаменитости иногда шары гоняют. Вчера, во всяком случае, мы там встретили двух очень известных, но уже стареющих певцов, и мне даже удалось удивить их!
В бильярд я никогда не играла, и естественно, делать этого не умела. Взяла в руки кий, думая только о том, что девушка с длинной палкой в руках смотрится исключительно сексуально. А когда они предложили мне сыграть, я честно предупредила, что играть не умею. Тем не менее, ради прикола ударила по одному из шаров, он подпрыгнул, перескочил через шар, попавшийся ему на пути, и закатился в лузу. Их восторгу не было предела! Оказывается, такой удар удается не всякому мастеру, хотя, может быть, они просто подшучивали надо мной? От неминуемого проигрыша меня спас мой друг, который доиграл за меня эту партию.
Короче, вечер можно было бы считать проведенным исключительно приятно, если бы не одно «но» – выяснилось, что мой спутник интересуется не только женщинами, но и мужчинами. И не только не делает из этого трагедии, но и просит меня относиться к этому с пониманием. Я не ханжа, и к такой вот сексуальной раскрепощенности отношусь довольно спокойно, но для замужества… Для замужества, пожалуй, мой друг не подходит. Жаль, конечно, но тратить время на него я себе позволить не могу. Придется поискать нового кандидата на роль принца.
Ход моих грустных размышлений нарушил телефонный звонок. Поскольку в любой момент мог позвонить мой начальник и поинтересоваться, что происходит в офисе в его отсутствие, сон как ветром сдуло. Я быстро собралась, как перед стартом, – не зря же я с детства занималась спортом, умею мобилизовать себя в нужный момент, - и схватила трубку. Звонила Варька.
Варя была моей лучше подругой. Конечно, кто-то ухмыльнется при упоминании о женской дружбе, мол, знаем-знаем, в глаза улыбаются, а за глаза сплетничают и отбивают мужей. Но у нас все было не так. Правда-правда!
Мы дружили с детства, причем трудно даже сказать, с какого возраста. Наши мамы были родом из небольшого городка в Самарской области и по странному стечению обстоятельств в детстве жили в одном подъезде, а затем после окончания школы обе оказались в Москве. Уехали они из Самарской области по разным причинам – моя мама, как золотая медалистка, поступать в институт, а Варина – удачно вышла замуж. Со временем и моя мама вышла замуж, можно сказать, тоже удачно – ведь выйти замуж за москвича и получить прописку, а не поехать после окончания института обратно в провинцию – тоже своего рода удача.
Мы с Варькой родились в ноябре одного и того же года с разницей в 20 дней, и наши мамы, приезжая на историческую родину навестить своих родителей, сначала вместе катали нас в колясках по тихим провинциальным улочкам приволжского городка, а потом уже мы сами, проводя каникулы у наших бабушек и дедушек, которые так и продолжали жить в одном подъезде, все детство играли в одной дворовой компании. Старались не упускать из виду друг друга и в Москве, среди учебного года. Мы знали друг о друге все, и с детства привыкли делиться своими мыслями и переживаниями.
Большим испытанием для нашей дружбы оказался тот год, когда Варька познакомилась с Борисом – своим будущим мужем. Он усиленно ухаживал за ней, занимая все ее свободное время. Я не то чтобы ревновала, ведь и у меня были свои институтские компании и свои поклонники, но дороги наши на время разошлись. А уж когда Варя вышла за Бориса замуж и с головой окунулась в угар сопутствующего замужеству быта, мы и вовсе потеряли друг друга из виду.
Однажды она неожиданно позвонила мне взволнованная и сообщила, что беременна, и пригласила в гости отметить это событие. Я была счастлива, что она решила поделиться со мной такой радостной новостью и возобновить отношения. И, хотя сама я в то время ни к замужеству, ни к материнству была еще не готова, предложила ей свою посильную помощь. С тех пор наша дружба продолжилась в каком-то новом качестве – это была уже дружба не двух девочек, а двух молодых взрослых женщин.
Скоро она благополучно родила сына, которого назвали Александром, и меня пригласили быть крестной матерью. Дружба наша укреплялась и ни разу не омрачилась какими-нибудь крупными ссорами или дележкой мужчин. Борис, Варькин муж, мне не то чтобы не нравился, но он был не в моем вкусе, поэтому интерес представлял именно в качестве хозяина дома, в котором я стала бывать довольно часто.
Мне он был непонятен – все время какой-то пустой, ничего не выражающий взгляд наводил меня на мысль, что Борис либо что-то тщательно скрывает, либо мысли действительно напрочь отсутствуют в его голове. Да и внешне он мне не нравился – я люблю мужчин высоких, со спортивными фигурами, и лучше жгучих брюнетов, а Боря был, мягко говоря, диаметрально противоположным типом, и меня всегда удивляло, почему Варька – такая интересная, смешливая девица выбрала такого увальня. Ей я, конечно, свое мнение о Борисе не высказывала, тем более что дружить можно с мужчиной любой внешности. А он к моим посещениям относился благосклонно, ведь я никогда не отказывалась выпить с ним по баночке пива по случаю моего приезда.
И вот теперь Варька звонила мне на работу с ошеломляющей вестью – ее свекровь, Надежда Михайловна, мало того, что приказала долго жить, она была убита!
По Варькиному голосу было неясно – как она сама реагирует на это событие. С одной стороны, конечно, смерть вроде бы всегда считается печальным случаем, с другой стороны, свекры давали ей, конечно, прикурить. В свое время, когда Борис сообщил им, что женится, они были категорически против его брака.
Сами они, несмотря на то, что в настоящий момент носили ничем не примечательную фамилию Крымские, являлись потомками каких-то дворян. Надежда Михайловна, кажется, происходила из Демидовых, а предки ее мужа, Александра Петровича, носили фамилию Логофет. Или наоборот. В любом случае, они считали брак Бориса мезальянсом и сначала уговаривали его бросить Варю, эту простолюдинку, а потом, уже после свадьбы, всячески вставляли ей палки в колеса.
Мне сначала эти Варькины страдания по поводу происхождения были смешны, но ровно до тех пор, пока я не познакомилась с Надеждой Михайловной лично. Меня поразила ее надменная холодность при знакомстве, и как она поджимала губы, разговаривая с Варькой, - ко мне же она старалась вообще не обращаться, считая, видимо, что от подруг этой холопки ничего хорошего ожидать не приходится.
Каждый визит свекрови был для Вари стрессом. К тому же, и после каждой совместной поездки к родителям Борис возвращался с хорошо промытыми мозгами, и начинал изматывать жену мелочными придирками, начиная со слов: «А вот мама сказала, что ты…» Хорошо хоть, что они жили в отдельной квартире, и виделись со свекром и свекровью не так часто.
А вот рождение внука новоиспеченные бабушка и дедушка восприняли с восторгом. И назвать Варькиного сына Александром была их инициатива. Видимо, они считали его продолжателем своих дворянских родов, поэтому с головой ушли в заботу о новорожденном.
Варя, с одной стороны, была недовольна их участившимися приездами, ко всем претензиям вдобавок прибавилась и еще одна: «Ты плохая мать». Но, с другой стороны, родители мужа стали помогать материально – покупали безумно дорогую детскую одежду, детское питание, памперсы, давали денег. Это было очень кстати, потому что фирма, в которой Борис к моменту женитьбы работал и хорошо зарабатывал, вдруг приказала долго жить, и Боря, временно безработный, зарабатывал частным извозом. Так продолжалось уже пару лет, и меня удивляла пассивная позиция, которую Борис занял по отношению к семье. Уж если женился и ребенка родил, должен стараться и семью достойно содержать. Но, видимо, теперешнее положение вещей его устраивало – он спал до обеда, потом до вечера уезжал «бомбить», вечером садился за компьютер и сидел за ним до утра. Ближе к утру ложился спать и далее все повторялось.
Варька постоянно жаловалась на то, что у них с Борисом графики жизни не совпадают – она, как всякий обычный человек вставала с утра пораньше, готовила завтрак, занималась ребенком, а вечером падала без сил в кровать и ее единственным желанием было выспаться. А вот у Бориса, еще полного сил в этом время суток, возникали совсем другие желания. Я чувствовала, что в их отношениях как будто бы наступает разлад, но надеялась, что когда-нибудь им удастся справиться с этой проблемой. Может быть, когда Сашка подрастет?
- Слушай, Мил, ты представляешь, - вещала между тем Варя совершенно убитым голосом, - это ведь я нашла ее! Вот ужас-то!
В этот самый момент мне, как назло, по другой линии позвонил начальник.
Мне ничего не оставалось, как предложить Варе созвониться позже – работа есть работа.
- Давай встретимся вечером, приезжай ко мне, у нас и заночуешь! – предложила она.
На следующий день была суббота – мой законный выходной, поэтому я согласилась.
В нетерпении я досидела оставшиеся до конца рабочего дня несколько часов, затем рванула к Варьке на Кропоткинскую.
Она встретила меня со слишком уж скорбной миной на лице. Никогда не считала Варьку лицемеркой, но траурное выражение ее лица меня поразило. Они с Надеждой Михайловной относились друг к другу как кошка с собакой. Конечно, старушку жалко, с одной стороны, но с другой - стоит ли так сильно убиваться?
Как только мы прошли на кухню и налили по 50 грамм коньяка для успокоения, Варя начала свой рассказ:
- Короче, слушай. Я пошла магазин, а Сашку взяла с собой – кое-как втиснула в коляску, он, конечно, с трудом влазит, как-никак два с половиной года уже, но ты же знаешь, если с ним пешком идти – с ума сойдешь. Пока я то, да се, зашли еще сапоги мои в ремонт отдали набойки сделать…
- Сапоги-то зачем, лето ж на дворе?
- Я решила, пока деньги есть, набойки сделаю, потом неизвестно, как с деньгами будет. Знаешь, с деньгами вообще последнее время такой напряг – у Бориса клиентов мало, все по дачам, что ли, разъехались, совсем денег не приносит. И свекровь, как назло, перестала деньги давать. Так что-нибудь для Сашки купит – какую-нибудь игрушку дорогущую, придет, посмотрит, скажет что-нибудь типа: «А, у вас даже хлеба нет». И уйдет довольная. А хочется же витаминчиков ребенку купить – лето на дворе, но все так дорого. Чума, короче…
Я мысленно посочувствовала Варе – действительно, когда денег нет, да еще и на руках маленький ребенок, - это очень плохо. Сама старалась ей помогать, вот и сейчас привезла Сашке черешни, а нам коньяк и кое-какие продукты. Но, тем не менее, как-то само собой подумалось, что, может, все-таки, Борис должен побеспокоиться о семье? Странно он себя ведет, не по-мужски…
А Варька продолжила свое повествование, сопровождая его кучей ненужных подробностей:
- Пришла домой, Борис говорит: «Мать звонила, перезвони ей». А сам уехал «бомбить». Я ей перезвонила на сотовый, городской был без конца занят, а она тогда, конечно, еще живая была! Говорит мне: «Приезжай к нам, я купила Сашке ягоды и вам продуктов, но сама заехать не могу, жду подругу со старой работы». Ну, я вроде стала отказываться – и так только приволоклась из магазина, а она настаивает, ты же знаешь ее, если упрется, ее не переубедить: «Давай приезжай, ягода испортится». Я Сашку быстренько покормила, коляску схватила и опять на улицу.
- Погоди-погоди… я что-то не поняла. Она сказала: «Жду подругу со старой работы»? Ты же говорила, что свекра твоя всю жизнь не работала, муж ее содержал…
- Ну да. Я сама удивляюсь. Тоже все время думала, что она не работала – с Борисом сидела, он в садик не ходил. Может быть, до него? Короче, я поперлась к ней пешком – ты же знаешь, тут одна остановка всего на автобусе. В подъезде ко мне какой-то придурок пристал. Нет, на морду симпатичный, а вел себя как идиот: ой, девушка, да куда идете, не проходите мимо и все такое. Хорошо, у него мобильный зазвонил, он отвлекся, мы с Сашкой и проскочили. Подхожу к свекровиной двери, звоню – никто не открывает. Я ручку попробовала – а дверь не заперта. Прохожу внутрь – а там она, лежит на полу на кухне, вокруг кровища... – тут Варя многозначительно замолчала, видимо, заново осмысливая увиденное.
- Вот жуть, ты перепугалась небось? – спросила я, представив всю эту картину. Даже не знаю, как бы я повела себя в такой ситуации.
- Ой, Мил, не то слово. Как вспомню – так вздрогну. На меня сначала прямо столбняк напал, хорошо Сашку в коридоре оставила, а то бы еще и для ребенка был бы стресс. Она так лежала, знаешь, я как-то сразу поняла, что она уже все… позвонила в милицию, конечно, а пока их ждала, представляешь, приехал свекр с работы. Увидел эту картину - так ему сразу стало плохо с сердцем, только руками взмахнул, захрипел и на пол упал. Я заодно и для него «неотложку» вызвала. Участковый пришел, вызвал еще кого-то, приехала толпа народу, все осмотрели, сказали, убийство. Мне всякие вопросы задавали, как да что, не пропало ли чего. Я поскорее отпросилась у них – Сашка у меня просто на ушах стоял, не знала, чем его занять. Пыталась его уложить поспать, но эти милиционеры шастали туда-сюда, шумели. Поеду теперь завтра давать показания.
- Как это они определили, что убийство? Ее зарезали, что ли?
- Да нет, вроде бы ударили по голове. Или, может, толкнули, а она сама упала и ударилась? Кто там теперь разберет? Может, эта коллега по работе ее укокошила? Ведь она так при мне и не появилась, и я когда пришла, не было никого.
- Варь, ну а Борис-то что? Почему ты ему не позвонила?
- Слушай, Мил, я сама не понимаю, в чем дело, – удивленно произнесла Варька, - звонила ему на мобильный каждые полчаса, он трубку не брал, потом сказал, что звонка не слышал. Вообще-то, ты знаешь, у него последнее время так часто бывает, что я названиваю, а он трубку не берет. Я уж стараюсь и не звонить лишний раз, если что-то надо, посылаю sms-ки. И тут я ему написала: «Боря срочно перезвони, с твоей матерью несчастье». Но от него ни ответа, ни привета. Я рассказала ему обо всем, как только он домой вернулся. Он, конечно, в шоке, сказал, что к отцу в больницу поедет, и сразу же умчался. И знаешь, что самое странное в этой истории?
- Что? – удивилась я тому, что убийство свекрови Варька считает не самым странным.
- А то, что сумок-то с продуктами я не нашла. То есть какие-то продукты в холодильнике, конечно, были – открытый пакет с молоком, начатая пачка сосисок, на столе куски сырого мяса, ну и так далее, понимаешь? Она же собиралась мне какие-то продукты дать, якобы, только что купленные? И где они? Убийца, что ли, унес? Кстати, милиции я тоже про продукты сказала, мне кажется, они решили, что я это выдумала.
Я как можно хладнокровнее спросила у Варьки:
- А тебя не подозревают?
- Ты что? С ума сошла? – испуганно выкрикнула Варька.
- А что? Я бы на твоем месте давно бы уже начала подумывать о том, чтобы укокошить такую свекровь.
- Ну нет, были всякие мысли, что стерва она и все такое, но чтобы так всерьез убить… Потом, она нам денег иногда давала.
- Да я не утверждаю, что ты убила, но милиция-то может тебя подозревать, они же всех подозревают, разве нет? Может, нам нужно придумать тебе какое-нибудь алиби? Хотя, какое алиби, ты же ее и нашла… А потом, я, конечно, понимаю, что увидеть такое – не сахар, но никак не пойму, что ты так из-за нее убиваешься? Она всегда Бориса настраивала против тебя, сколько раз вы на грани развода из-за нее были…
- Нет, ну что ты, - перебила меня Варя, - так рассуждать нельзя, все-таки по-христиански мы должны ее пожалеть…
«Ну вот, началось», - подумала я. Меня всегда раздражали эти Варины рассуждения о христианстве. Ее родители считали себя верующими, во всяком случае, они соблюдали посты и ходили в церковь, разговаривали всегда эдаким «благостным» голосом и в разговоре норовили ввернуть какую-нибудь фразочку, чтобы окружающие уже не сомневались, что имеют дело не просто с кем-нибудь, а с людьми избранными. Все это выглядело со стороны как-то вычурно и преувеличенно, и у меня всякий раз возникала мысль, что они просто по-своему «гнут пальцы», показывая свою причастность к чему-то значительному.
Конечно, простому обывателю привычнее, когда кто-нибудь из знакомых при встрече начинает утверждать свое превосходство, рассказывая о покупке новой машины или о поступлении дочери в престижных вуз. И, самое интересное, что говорится это все таким тоном и в такой манере, что мы не радуемся за этого человека, а думаем: «Ой, подумаешь, и ни к чему так выпендриваться! И нам есть чем гордиться, и у нас не хуже»…
Но когда человек с округлившимися от восторга глазами благостным голосом рассказывает тебе, как вчера он был на исповеди, а перед этим сколько-то недель постился, всем своим видом намекая, что место в раю у него уже в кармане, то становится, конечно, понятно, что это тоже всего лишь одна из форм выпендрежа, но такая изощренная и недосягаемая, что остается только поддакивать, да одобрительно кивать головой.
Нет, я не против религии вообще, я допускаю, что кому-то, например, некоторым заключенным, религия помогает встать на путь истинный – и это здорово! Но я против фарисейства, с которым я постоянно сталкивалась в те редкие моменты, когда я, бывало, заходила в церковь. Особенно мне запомнился случай, когда я по ошибке встала в очередь на исповедь, думая, что это очередь в церковную лавку. Ко мне подошла довольно молодая женщина, заметьте, не старушка, и с неприкрытой злобой в голосе сказала: «Вас батюшка до причастия не допустит! У вас губы накрашены». И мне кажется, есть люди, которых никакая религия не исправит, а наоборот – только усугубит ситуацию.
Варины родители, во всяком случае, жили, ни в чем себе не отказывая – квартиру в центре, кожаную мебель, плазменную панель, хорошую машину и строящийся коттедж в Подмосковье они, видимо, считали своей наградой за посты и посещения церкви. При этом при всем Варьке они не помогали – «Ну ты же понимаешь, денег у нас нет, строительство отнимает все средства». Единственное, чем они могли ей помочь, это своим родительским благословением. На мой взгляд, это было негусто, во всяком случае, я не могла представить, что когда-нибудь буду строить коттедж, отказывая своему ребенку в куске хлеба. И меня всегда раздражало то, что Варя зависит от их настроений и пытается им подражать, рассуждая со мной на религиозные темы.
А потом, почему когда кто-то умирает, мы всегда должны делать вид, что убиты горем? Очень часто смерть вот такой вот на первый взгляд милой старушки – огромное облегчение для родственников. И пусть вас не обманывает то, что на кладбище все стоят со скорбными лицами и даже рыдают. Очень часто в глубине души собравшиеся у гроба родственники испытывают совсем другие чувства. Сколько таких вот свекровей и тещ разбило браки своих детей, сделав несчастными не только их, но и внуков? Сколько таких старушек изводит родственников постоянными придирками – не так мусорное ведро вынесли, не так в попу подули? И почему, например, невестка, которая хоронит изводившую ее свекровь, не может на радостях станцевать на поминках Сертаки? Почему она должна стоять со скорбной миной и изображать тяжесть утраты, а прочие родственники делать вид, что ей сочувствуют? И если даже умершая старушка была добра к дочери, но изводила невестку, можно ли сказать, что, в общем и целом, она была добра? Вряд ли. Человек по-настоящему добрый будет добр ко всем, а не только к «своим».
И не нужно меня убеждать, что просто люди в старости становятся невыносимыми, а на самом деле когда-то они были милыми и много сделали для окружающих. Никогда я не поверю, что человек, который в старости стал брюзгой и эгоистом, в молодости был для всех отцом родным. Нет, в старости усиливаются именно те качества, которые человеку были присущи в молодости. И старики очень часто сами виноваты в том, что более молодое поколение относится к ним, как к обузе – сумей найти с молодыми язык, помоги, где нужно, поддержи, если нужно, но не диктуй, умей уважать и тех, кто моложе и только учится жить и, по сути, будет твоей опорой в старости.
Но нет, сколько стариков забывают о том, что нельзя плевать в колодец, из которого придется потом пить. Они осуждают, язвительно критикуют молодежь за все, что только можно, всячески стараясь испортить отношения, а потом требуют к себе уважения, просто потому что они старше, забывая, что уважение нужно заслужить делом, поступками, и никто никогда еще не уважал никого «просто потому, что так положено». Единственное, на что они могут рассчитывать в таком случае – что за ними будут ухаживать ради наследства или из чувства сострадания. Но многие ли молодые способны сейчас испытывать сострадание к старикам?
Все это, конечно, я не стала высказывать вслух, чтобы не вызвать дальнейших Варькиных причитаний о том, что я грешница и мне надо пойти в церковь причаститься. Я живу по принципу: «живи сам и дай жить другим». По-моему, если бы все люди на земле придерживались этого принципа, религия вообще была бы не нужна. Поэтому сейчас я просто пожалела Варьку: и так у нее жизнь непросто складывается, а пережить еще и такое приключение – не сахар, к тому же и как самая близкая подруга я обязана поддержать ее.
Мы обсудили детали предстоящих похорон, прикинули, кому нужно позвонить и где взять денег, ведь Варькин свекр сейчас не в состоянии заниматься такими вещами, а от Бориса толку никакого. Денег Варе было взять решительно негде, поэтому я быстренько сбегала к банкомату и выгребла с моей пластиковой карты все сбережения «на черный день». Я решила, что «черный день», возможно, уже наступил.
2.
Утром Варька решила сначала навестить свекра, Александра Петровича, в больнице, а потом поехать к следователю для дачи показаний. Борис вечером не появился, а мы, и так сверх меры взволнованные убийством Надежды Михайловны, легли спать, не дожидаясь его. Не появился он и утром.
Варя пыталась звонить ему на мобильный, но он, как всегда, не брал трубку. От всего этого было как-то не по себе – все-таки он за рулем, мало ли что может случиться. Но Варька, видимо, уже привычная к таким невыходам в эфир супруга, в истерику по этому поводу не впала. Я тоже, как могла, успокоила ее и пообещала, что буду периодически ему позванивать – может быть, просто что-нибудь опять с его телефоном, ведь не слышал же он вчера ее звонков…
Варя убежала, а я осталась с Сашкой. Нужно сказать, что он был вполне смышленым и разговорчивым мальчишкой для своих двух с половиной лет. Пока я кормила его завтраком, а потом одевала на прогулку, он успел мне задать не менее ста вопросов. Показывая на любой предмет, например, на телефон, он спрашивал: «А что это?» И пока я не объясню, что это, для чего, он не отставал. Уже через полчаса у меня голова пошла кругом, и я лишний раз посочувствовала Варьке – быть матерью не так-то просто… А если детей двое? Или трое? Или, боюсь себе даже представить, больше? Моя бабушка рассказывала мне, что их у матери было семеро, прадед рано умер, и прабабушка поднимала их одна. А я тут не знаю, как с одним справиться.
Когда мы вышли на прогулку, Сашка носился по площадке колбасой. Я с трудом за ним успевала – то покачай его на качелях, то он уже катается с горки, то у кого-то выпросил трехколесный велосипед и пытается на нем давить окружающих.
В пылу метаний по детской площадке я совершенно случайно бросила взгляд в сторону Вариного подъезда и заметила Бориса, выходящего из машины. Он как-то затравленно стал оглядываться по сторонам, как будто искал кого-то, потом нырнул в подъезд. Сначала я хотела было окликнуть его, но тут подумала, что все равно мы с Сашкой через полчаса закончим прогулку, поднимусь в квартиру и тогда уж обстоятельно расспрошу его, как там Александр Петрович, и где Борис, собственно говоря, был все это время. Хотя нет, о том, где он был, пусть его расспрашивает Варька – в конце концов, он ее муж, а не мой.
Через полчаса, когда мы уже собрались было пойти домой, к нам подошла Варя. Я сидела на скамеечке под деревом полностью обессиленная, Сашка поблизости ковырялся в песочнице. Варя присела рядышком крайне взволнованная и, не дав мне рта раскрыть, начала рассказывать. В больнице к свекру ее не пустили – он в реанимации, у него инфаркт, а в прокуратуре ее тоже долго не продержали – следователь уже, видимо, имел готовую версию и поэтому ее показания ему были нужны для проформы. Варька сказала это таким тоном, что я заподозрила неладное:
- Готовая версия? Что ты имеешь в виду?
- Мил, ты представляешь, свекровь оставила завещание – свою долю в квартире она завещала свекру, а все остальное – Борису.
- Ну и нормальное завещание. Жилплощадь у Бори и так есть, а деньжата ему не помешают. Тем более, что и у свекра нет других детей, все равно и квартира потом перейдет к нему или к Сашке. А что, кстати, подразумевается под всем остальным?
- Да то-то и оно. Оказывается, у свекрови было много всего: кое-какие фамильные драгоценности – они передавались из поколения в поколение, пара-тройка дорогих картин, столовое серебро, сервизы, ну и так, по мелочи, вроде коллекций марок. И еще денег тысяч пятьдесят долларов… Все это лежит в банке, в сейфе, а деньги на счету, поэтому ничего ценного убийца и не мог украсть, ну, может быть, кроме картин и посуды. И, главное, что Борис про это завещание знал! Нотариус - какой-то хороший знакомый Надежды Михайловны, можно сказать, друг семьи, и он подтвердил, что когда приезжал к ней домой составлять завещание, то Боря был там.
- Ох, и ни фига себе! – не смогла удержаться я от удивленного возгласа. – Да, она была совсем не бедной! Хотя, она и выглядела всегда ухоженной, и одежда всегда была дорогая, и украшения…
- Мила, ты представляешь, - и тут Варькины глаза как-то подозрительно увлажнились, - мне кажется, они Бориса подозревают! Следователь сказал, что мотив у него был, и очень хороший. У нас денег не было, а мать просто так деньги старалась не давать, вот Борис… ее… и того…
- Да ты что! Ну, это вообще ерунда какая-то! Если бы у следователя были веские основания, Борю бы давно арестовали! – воскликнула я. – Не волнуйся, они во всем разберутся, Борис не мог, мать все-таки! Пойдем домой, он приехал, сама обо всем его и расспросишь.
- Как приехал? – на Варькином лице читались ужас вкупе с удивлением. – Они его ищут наверняка. Ему нельзя дома оставаться. Нужно его где-нибудь спрятать, может, у тебя?
- Ну что ты заладила: «ищут», «подозревают», - представив, как я прячу Бориса у себя на съемной квартире: это ж никакой личной жизни! - Беги скорей, а мы с Сашкой тоже сейчас подойдем. Видишь, Борис дома, значит, все в порядке.
Если бы я знала, насколько я была тогда не права! Но Варя побежала навстречу своим неприятностям, предотвратить которые никто был уже не в силах. Я собрала игрушки, и мы с Сашей поплелись домой.
Дверь в квартиру была приоткрыта. А в квартире – тишина. Я ждала, что Варька будет выяснять с Борисом отношения, по крайней мере, я бы так и поступила, если бы мой муж не ночевал дома. Почему же так тихо? Я усадила Сашу в коридоре и дала команду на раздевание, а сама начала делать обход квартиры. На кухне было пусто, в спальне тоже… По мере того, как я продвигалась по квартире, я начала подозревать, что мне предстоит увидеть что-то страшное, и идти в большую комнату категорически не хотела, но ноги против моей воли понесли меня туда.
Повсюду валялись вещи, вытряхнутые из приоткрытого стенного шкафа, а также, почему-то, куски то ли цемента, то ли бетона, а в углу я заметила дрель, молотки и еще какие-то инструменты, название и предназначение которых было для меня тайной. Все вокруг было покрыто какой-то серой пылью. Конечно, у Варьки всегда в квартире присутствует легкий беспорядок, но не припомню, чтобы такой беспорядок был, когда мы уходили…
Посреди этого живописного пейзажа, на полу, лежал Борис, а вокруг его головы медленно растекалась лужа крови. Варька стояла на коленях перед Борисом и пристально вглядывалась в его распростертое тело. Нужно было срочно что-то предпринимать, но ноги словно приросли к полу.
Варя повернулась ко мне и спросила неожиданно спокойным голосом:
- Как ты думаешь, он совсем умер?
- Ээээ… - замялась я, не зная, что ответить, - возможно. Ну, ты же ближе к нему стоишь, не видно, дышит он или нет?
Варька еще раз посмотрела на Бориса и ответила:
- Сама не пойму. Посмотри ты.
Я удивилась Варькиному спокойствию. Мужа тюкнули по голове – а она ничего, держится индифферентно. Но обдумать ситуацию до конца я не успела - из коридора послышались крики о помощи забытого там Сашки – он пытался самостоятельно разуться, но, видимо, ему не удавалось справиться с замочком на сандалиях.
- Сейчас приду! – крикнула я ему, а сама подняла Варю с колен и повела на кухню.
Варя покорно пошла со мной, села за стол и широким жестом налила себе пятьдесят грамм конька. Благодаря мне коньяк у нас всегда под рукой. В умеренных дозах он полезен, конечно, но если так дело пойдет и дальше, то мы, пожалуй, сопьемся.
Впервые оказываюсь в такой ситуации, когда в одном помещении труп, в другом – невменяемая, видимо, из-за шока, подруга, а в третьем – ничего не подозревающий ребенок. И, скажу я вам, очень хотелось удариться в панику и бежать прочь, куда глаза глядят. Но Варя была моей лучшей подругой, а я для нее, можно сказать, единственной опорой, и мне пришлось призвать на помощь все свое мужество и хладнокровие.
Я схватила трубку радиотелефона и побежала в коридор, одной рукой набирая номер «скорой», другой помогая Сашке расстегнуть сандалии.
Кое-как мы налили ему тарелку супа, а сами сели в ожидании эскулапов. Он притих, почувствовав, что происходит что-то странное, и недоуменно косился на Варьку, на которой не было лица.
«Скорая» приехала на удивление быстро, а вслед за ними и милиция. Бориса быстро погрузили в машину – к счастью, несмотря на ранение, он оказался жив, но состояние его было крайне тяжелым. Варя поехала с мужем в больницу, а мне ничего не оставалось, как уложить Сашку спать и беседовать со следователем из районной прокуратуры. Следователь был тот же самый, что вел дело об убийстве Вариной свекрови.
По его лицу было видно, что он крайне разочарован тем, что главный подозреваемый сам подвергся нападению, и списать на него убийство не удастся. Во всяком случае, если удастся списать первое убийство, то все равно придется искать виновного во втором нападении. А так вроде бы все хорошо складывалось…
Был он человеком уже пожилым, с усталым лицом и тусклым взглядом. И разговор вел как-то вяло, без энтузиазма.
Я рассказала, как мы вошли, что делали, и тут он неожиданно выпалил:
- А про тайник в шкафу вы знали? Что там хранилось?
Ни про какой тайник я никогда слыхом не слыхивала. Про сам шкаф, конечно же, я знала. Он был сделан интересно и очень умно – почти вся стена между комнатами была снесена, а на ее место встроен шкаф, вернее просто раздвижные двери, которые открывались с двух противоположных сторон, а между ними штанга, на которую вешались вешалки с одеждой, и вещи можно было достать как из одной, так и из другой комнаты, не бегая туда-сюда. Теперь, оказывается, в стене, край которой торчал в шкафу, был тайник. И тайник этот вскрыт, а что в нем хранилось – неизвестно.
Когда следователь, помолов еще воду в ступе и выпив третью кружку чая, ушел, я прямой наводкой рванула к тайнику. Теперь-то мне бросилось в глаза, что стена была слишком уж толстой для межкомнатной – явно ее видоизменили, но как-то так, что ее необычная толщина выглядела естественно. Ничего интересного я там не нашла. Если там и были какие-то несметные сокровища, то напавший на Борьку не обронил ни бриллиантика, ни сто долларовой купюрки. И понять, что же там лежало, было совершенно невозможно – просто ниша в стене, в которую вряд ли протиснется и коробка для туфлей. А вход в нее, был, наверное, залит в свое время бетоном. А теперь ниша вскрыта, видимо, наспех. И, очевидно, что из-за содержимого этого тайника Бориса и ударили по голове.
Что же там могло быть? Драгоценности и столовое серебро, принадлежащие Бориной матери, хранились в банковской ячейке. Что же такое небольшое и ценное там могло лежать? Коллекция марок? Вряд ли. Они, вероятнее всего, были у свекрови дома, раз она завещала их Боре после своей смерти, или тоже в банке. Да и упоминались они как не самая ценная часть наследства – видимо, каких-то раритетных марок там не было. Что же тогда?
Варя позвонила из больницы, сказала, что Борису сделали операцию, и она останется с ним на всякий случай на всю ночь, но рано утром вернется. Я пообещала присмотреть за Сашкой и кое-как постаралась ликвидировать беспорядок в комнате, в которой Бориса ударили по голове: вытерла пол, повесила вещи в шкаф, надеясь найти что-нибудь интересное. Но ничего примечательного не заметила.
Сашка проснулся, и мы с ним немного поиграли, но весь остаток дня я была как в тумане. Мне не давали покоя несколько вещей: тайник в шкафу, унесенные из квартиры свекрови сумки с продуктами и подруга Вариной свекрови – сотрудница с работы, которая так и не появилась в тот день, когда свекровь убили. Потом, странное Варино спокойствие, с которым она сидела над телом любимого мужа. Наверное, правда, шок?
Обдумав все и так, и эдак, я решила, что свекровину подругу-то, кстати, можно было бы найти. Ведь ее телефон наверняка записан в записную книжку. Но станет ли следователь этим заниматься? Вон у него какой вид утомленный – ему и без нас забот хватает. А тут два трупа. Вернее, труп и полутруп.
Тут я задумалась о Борисе – что будет, если Варя останется вдовой. Все-таки, несмотря на все его недостатки, мне кажется, она любит его, и ребенок будет расти без отца… Нет, я бы такого никогда в мужья бы себе не выбрала – по-моему, Борис был эгоистом до мозга костей и жил только для себя. Но Варя так старалась не замечать ни его инфантильности, ни эгоизма, что ничем другим, как великой любовью, я это объяснить не могла. Вот я бы выбрала себе мужчину мужественного, ответственного, готового принимать решения, пусть даже и за меня! Да, я бы подчинилась, если бы это был настоящий мужчина! Но мне пока такие не встречались…
В конце концов я решила поискать ключи от квартиры Вариных свекров – должны же они там быть на всякий случай! И действительно, я обнаружила несколько связок ключей в верхнем ящике старинного комода, который стоял в углу коридора. Какие-то ключи были совсем странные – слишком большие и явно не от городской квартиры – может быть от дачи или гаража? Но наверняка, какие-нибудь подойдут. Обрадованная своей находкой, я схватила Сашку в охапку и побежала с ним в сторону дома Вариных свекров. Дорогу я помнила смутно, была у них всего пару раз, да и то дальше порога не проходила – не приглашали. Но, тем не менее, слегка поплутав, мы с Сашкой в конце концов нашли нужный нам дом.
Уже на лестничной площадке, когда я стояла у двери Надежды Михайловны, подбирая ключи к замкам, меня охватила паника – а вдруг кто-нибудь нас заметит? Сашка, недовольный моей бурно развитой активностью, тихонько скулил рядом и просился в туалет. Зная, что маленьким детям долго терпеть нельзя, вернее никому долго терпеть нельзя, но маленькие дети, как правило, долго терпеть просто не в силах, я ускорила процесс.
Ключи не подходили, руки у меня тряслись, периодически то одна, то другая связка падали на пол. Меня поражало наличие на некоторых связках похожих как две капли воды ключей, и от волнения и в подъездной темноте я не сразу поняла, что многие из них просто дубликаты одного и того же ключа.
И тут случилось то, чего я больше всего боялась – неожиданно открылась дверь в квартиру напротив и на пороге показалась женщина лет пятидесяти.
Ловким движением фокусника я спрятала руки с ключами за спину и хотела было бочком отступить в сторону лестницы, но эта женщина строго окликнула меня:
- Вы кто? Что вы здесь делаете?
Конечно, в обычной ситуации я бы, наверное, спаслась бы бегством. Но с Сашкой на руках сделать это было затруднительно – все-таки весил он прилично, к тому же существовала опасность ссыпаться с лестницы. Поэтому мне ничего не оставалось, как соврать. И я выпалила первое, что пришло на ум:
- Видите ли, я няня внука Надежды Михайловны. Мы ходили здесь недалеко в поликлинику, а Саша захотел в туалет, вот я и решила зайти сюда, раз уж по пути, звоню в дверь, а никто не открывает.
Я понятия не имела, где находится детская поликлиника, но надеялась, что все-таки где-нибудь поблизости – ведь в центре все поблизости.
- В поликлинику? В субботу вечером? А вы разве не знаете, что с Надеждой Михайловной случилось? – удивилась она с подозрением в голосе.
Я оказалась в затруднительном положении. Если сказать, что я знаю, что она убита, но при этом пришла к ней с внуком пописать – крайняя степень идиотизма. Если сказать, что я знала, но забыла, что она убита – тоже характеризует мои умственные способности не с самой лучше стороны. Не говоря уже о том, что в любом случае детская поликлиника, конечно же, в субботу вечером вряд ли работает. Поэтому мне ничего не оставалось, как изобразить на лице заинтересованность и, пропустив мимо ушей вопрос о поликлинике, спросить:
- Нет, а что? Что-то случилось?
Тут соседка Надежды Михайловны пригляделась к нам повнимательнее, насколько это было возможно на слабо освещенной лестничной площадке, и узнала Сашку. Она сразу как-то подобрела и расслабилась:
- Проходите ко мне, что ж мальчик терпеть будет. Проходи, проходи, Сашенька… Так вы не в курсе дела. Наверное, невестка Надежды Михайловны вам не сказала, да и зачем такое рассказывать, конечно, постороннему человеку…
Мы потрусили к ней в квартиру, и мне удалось получше разглядеть ее. Была она этакой пышечкой, не толстой, а приятно кругленькой, уже не первой молодости, но лицо еще довольно привлекательное, хоть и простоватое. Обрамляющие его светлые локончики придавали ее облику какую-то особую миловидность, и я с уважением подумала, что, вероятно, она продолжает следить за своей внешностью и пользуется определенным успехом у противоположного пола.
После всех необходимых процедур в туалете у Сашки улучшилось настроение, а соседка Надежды Михайловны пригласила нас на кухню, налила чаю, еще несколько минут попричитала по поводу того, что мы ничего не знаем, и выпалила:
- Надежда Михайловна умерла, а Александр Петрович в больнице.
Мне пришлось охнуть, изобразить на лице заинтересованность и воскликнуть:
- Как? Не может быть! Я совсем недавно видела ее!
Соседка, довольная моей реакцией, выкладывала козыри по одному:
- Ее убили.
И, когда я заохала и заахала, продолжила:
- Стукнули по голове, небось ограбить хотели – у Надежды было, что взять - драгоценности и много дорогих вещей, но не успели. А мужу плохо стало с сердцем, как только он узнал. Тоже, наверное, не оправится теперь от такого удара, он ведь старше ее на десять лет, а потом они ведь всю жизнь как голубки. Уж я-то знаю, сколько лет мы бок о бок прожили.
Я прикинула, что если Вариной свекрови пятьдесят или чуть больше, то ее мужу – шестьдесят. Рановато что-то она его списывает со счетов. Но, видимо, она владеет какой-то неизвестной мне информацией, может, он серьезно болен?
А соседка между тем, увидев горячий интерес в моих глазах, продолжала:
- Ведь Александр Петрович, Саша, сначала за мной ухаживал – мы с ним соседствовали с детства, а потом уже Надежда появилась. Он женился, и мы стали дружить домами. Я-то вот замуж так и не вышла, правда, сын у меня есть, Владик.
У меня постепенно сложилась в голове картина их взаимоотношений: Александр Петрович среднестатистическую соседку поматросил и бросил, а женился на дворянке и с приданым. Соседка замуж так и не вышла, несмотря на всю свою миловидность, видимо, имеет большой зуб на Петровича, поэтому так завуалировано радуется его болезни.
Да, мы, женщины, скажем прямо, любим, когда с обидевшими нас в свое время мужчинами случаются всякие неприятные штуки. Ну не можем мы просто сказать себе: «раз уходит к другой, то, значит, так надо – он имеет право любить того, кого ему хочется, и быть с той, которую любит, а я еще свою судьбу просто не встретила». Нет, мы сначала изведем себя размышлениями на тему, чем же мы хуже его новой избранницы, перемоем ей все кости и заклеймим позором, а потом изведем своего «бывшего» скандалами и истериками, обзывая его подлецом и кобелем. И уж если с этим подлецом и кобелем что-то случается вроде инфаркта или угона любимого автомобиля, мы, удовлетворенно и загадочно скосив глаза, говорим: «Бог-то все видит».
Но мне почему-то кажется, что провидение здесь совсем ни при чем – в болезнях сердца виноваты стрессы и сидячий образ жизни, а в угоне автомобиля угонщики и несовершенная автосигнализация. А нам, женщинам, нужно научиться не цепляться за мужчину, который от нас уходит – ведь он все равно рано или поздно уйдет.
По собственному опыту знаю, как это тяжело. Да-да, и меня такую симпатичную и умную девушку, бывало, бросали молодые люди. И не всегда у меня хватало здравого смысла остановиться и оставить покинувшего меня мужчину в покое. Я искренне недоумевала: как же так, меня, такую умницу и красавицу не хотят? Разве такое бывает? И шла на всякие уловки и ухищрения, чтобы только привлечь его внимание. Но, как правило, все, что я испытывала потом – стыд за то, что «бегала» за ним.
Поверьте, ничего не помогает – ни привороты, ни короткие юбки, ни перекрашивание из брюнетки в блондинку, или из блондинки в рыжую.. И теперь, если подобная ситуация когда-нибудь со мной повторится, я уже знаю, что если мужчина не хочет встречаться, то лучше его не заставлять, а просто уйти в сторону. Отношения будут только тогда хорошими и прочными, если мужчина сам настаивает на встречах. И здесь нет никаких исключений.
Кто-то из женщин, может быть, мне возразит: «За счастье нужно бороться!» Да, я согласна, что нужно следить за собой, привлекательно выглядеть, красиво одеваться, чтобы как можно большее количество мужчин обращало на вас внимание, а вы бы уже могли выбирать, кто вам подходит. Вот это и будет борьбой за счастье. Но как можно взрослого человека, у которого уже сложилось о вас определенное мнение, заставить дело то, что он не хочет? Или вы считаете, что ваш мужчина – идиот и собственного мнения у него быть не может? Возникает вопрос: а зачем вам такой нужен? Не лучше ли оставить его в покое и обратить свое внимание на более достойную кандидатуру?
Но все это я, конечно, не высказала вслух, а, продолжая изображать неподдельный интерес, только слушала, как будто бы чувствовала, что она обязательно сообщит мне что-то важное.
- Да, меня, кстати, Валентиной зовут, можно просто без отчества, - представилась она.
- А я – Мила.
- Так вот. – ударилась в воспоминая Валентина. - Значит, когда Саша женился, и Надежда переехала сюда, мы стали вместе собираться по праздникам, по-соседски одалживали что-то друг у друга. Потом у Надежды тоже родился ребенок, вместе с детьми гуляли. В общем, знали все друг о друге. Надежда пришла к Саше с большим приданым – ее родители были состоятельными людьми, отец профессор, работал на космос, а дед - отец матери, был партийным работником, в свое время такие посты занимал! А потом уже, после перестройки, Саша и Надежда стали оба поговаривать, что они потомки каких-то дворян, уже не знаю, как их предкам удалось при советской власти сохраниться, да еще и сохранить какие-то драгоценности… честно говоря, мне кажется, Надежда привирала – эти драгоценности скорее всего были куплены уже после революции, даже, наверное, в войну, потому что она как-то сказала, что отец ее матери, тот самый партийный работник, во время войны в блокадном Ленинграде чем-то руководил, вроде продуктового склада. К тому же знаете, эта ее работа, кто знает, кто знает…
- А что, разве Надежда Михайловна работала? – решила я подобраться к интересующей меня теме.
- Ну, после рождения Бориса она, конечно, не работала – занималась воспитанием ребенка. Я-то никогда не могла себе такого позволить, воспитывала, между прочим, своего сына одна, хотя он мне помогал… - мечтательно закатила глаза Валентина.
- Кто помогал? – спросила я просто из любопытства.
Валентина как-то сразу замялась, и было видно, что она хотела бы избежать развития этой темы:
- Я имела в виду отца моего Владика. Ну да вам это, наверное, неинтересно…
Я удивилась. Вот уже битый час она рассказывает мне то, что по сути не должно быть мне интересно, да так уверенно и с энтузиазмом, а как зашла речь об отце Владика, сразу смутилась. Я решила подумать об этом позже, и снова вернула беседу в нужное мне русло:
- Так вы говорили, Надежда Михайловна работала. А кем?
- Да вот как точно должность называется, не скажу, но работала она в Гохране и имела отношение к Алмазному фонду. Она ведь по образованию гемолог. Хорошая работа для женщины – сидишь себе, бумажки перекладываешь, на драгоценные камни любуешься… И с ней работала еще одна ее подруга, Светлана – мы какое-то время дружили все вместе, потому что как ни придешь - Светлана постоянно у Надежды в гостях. Последнее время все больше созваниваемся – знаете, сил уже нет куда-то ехать. Вот и недавно она звонила, кстати, в день смерти Надежды.
Внутри у меня все сжалось, как перед прыжком и я, фигурально выражаясь, почувствовала себя гончей, взявшей след. Да! Та самая подруга со старой работы, которая должна была приехать! Я хотела было уже попросить у Валентины телефон этой самой подруги, как вдруг вспомнила, что я всего лишь Сашина няня, и моя просьба может быть воспринята неоднозначно. Я с выражением заинтересованности опять округлила глаза и с видом полной кретинки переспросила:
- Да что вы говорите? Звонила в день смерти? Надо же, может быть, она что-то такое почувствовала?
- Да нет, ну что вы, Света просто в тот день хотела навестить Надежду, а потом у нее что-то случилось – родственники, что ли к ней неожиданно нагрянули, и она не могла приехать, и дозвониться до Надежды тоже не смогла – телефон был без конца занят, поэтому попросила меня к ней зайти и передать, что не приедет.
- А вы что, передали?
- Нет, не успела. Я пошла к ней, правда, не сразу, у меня тут были дома кое-какие дела. Звонила в дверь, никто не открыл. А потом уже было поздно – ко мне прибежала Варя, ее невестка и я узнала, что ее убили. Приехала милиция, врачи, стали ходить туда-сюда. Кстати, я замыла там потом на кухне пол, прибралась – странно, что невестка Надежды не позаботилась обо всем. И трубка телефонная на аппарате неплотно лежала, вот Света и не могла дозвониться. Ко мне еще мужчина зашел из милиции, вопросы задавал что да как, не слышала ли чего.
- А что, вы что-нибудь слышали?
- Да нет, ничего особенного не слышала, хотя… - тут Валентина взяла паузу, видимо, ей нравилось доводить собеседников до белого каления, и небрежно произнесла, - я как будто бы слышала, что кто-то ругался, вроде бы две женщины. Знаете, так на высоких нотах, с подвизгиванием, но не была уверена, что это у Надежды. С кем бы ей ругаться?
- А милиция что на это ответила?
- А милиции я об этом не сказала. Я была не уверена, может быть, это соседи сверху или снизу, – и она многозначительно замолчала.
- Ну и правильно, - поддакнула я на всякий случай, и, глядя на зевающего Сашку стала прощаться.
Как только мы оказались дома, я быстро влила в засыпающего ребенка кружку молока и уложила его спать. Убедившись, что он заснул, я захотела снова вернуться в квартиру Вариной свекрови и найти ее записную книжку, но побоялась оставить Сашку одного. Тогда я легла в кровать и попыталась уснуть, но сон как назло не шел. В голове крутились всякие мысли, меня охватил азарт – как же все-таки выяснить, кто убил Надежду Михайловну и ударил по голове Бориса? Да, это загадка из загадок! Так я и промаялась в полудреме до Варькиного прихода.
Варя приехала взволнованная, но как будто бы даже радостная – Борису успешно сделали операцию, состояние тяжелое, но стабильное, есть надежда, что он выкарабкается. Я была рада оптимистическому прогнозу и, в свою очередь, рассказала ей о начатом мною расследовании. Оказалось, что о существовании тайника она даже не подозревала и не могла предположить, что же там лежало. А ключ от квартиры свекров она мне дала, он действительно у нее был, и лежал совсем не в комоде в коридоре, а у нее в сумке.
Я предложила Варе пойти вместе, может быть, заодно она заметит что-нибудь необычное, все-таки иногда она бывала у них в гостях. Но Варя была не в состоянии – в процессе разговора со мной она рухнула в кровать и через минуту уже спала.
Мне ничего не оставалось, как накормить Сашку завтраком и опять тащить бедного ребенка с собой. Надо сказать, что вел он себя замечательно, если не считать постоянных вопросов: «А что это? А почему?»
Дверь я открыла без проблем, и мы с Сашкой проникли в квартиру. Интересно, у кого еще есть ключи от квартиры Вариных свекров? Если Валентина здесь прибиралась, значит, и у нее они есть. Что-то слишком много народу их имеет. Не зря они самые ценные вещи хранили в банке.
Кухня была действительно отмыта, но все-таки запах смерти как будто бы витал в воздухе, и у меня мурашки побежали по телу. Я внимательно осмотрелась, прошлась по квартире. Да, жили они неплохо – добротный евроремонт, мебель из натурального дерева, картины – и все они на месте, на стенах явно нет пустых мест. И вещи на первый взгляд на своих местах. Убийца явно здесь не поживился. Просто пришел и убил. Зачем? Может, это месть? Или просто какой-нибудь маньяк забрел случайно к Надежде Михайловне?
Телефонная книжка нашлась рядом с телефоном, я тщательно пролистала ее. Обычно напротив имени стояла пометка – «маникюр», или, например, «от Боброва», и неопознанных Светлан там было не так много – всего три. Я положила книжку в свою сумку, и мы с Сашкой пошли домой.
Дома я рассказала Варе о наших с Сашкой вчерашних приключениях и поделилась с Варей полученной от Валентины информацией. Сначала Варя никак не могла вспомнить, кто это такая, и я сказала:
- Ну как же, ты к ней заходила сразу после того, как Надежду Михайловну убили.
- Слушай, Мил, я конечно в стрессе была, но не настолько, чтобы не помнить. Я к ней и не заходила, и вообще ни к кому не заходила, она, возможно, уже сама приперлась позже, когда оперативники со следователем из райотдела приехали, там какие-то соседи периодически возникали… А, ну да, припоминаю ее – она при мне заходила как-то, когда мы были у свекров в гостях. Полная блондинка, стала сразу с Сашкой сюсюкать. Свекра еще про нее потом сказала, что она - прилипала.
- Прилипала?
- Ну да. Как-то она так выразилась «Вот прилипала, не отвязаться от нее». А свекор стал за нее заступаться в том духе, что надо быть терпимее к простым людям.
- Слушай, ну они у тебя снобы просто. Тяжело им было всю жизнь среди простых людей жить.
Мы с Варей стали обзванивать всех, кому, на наш взгляд, можно было бы сообщить о похоронах. Каждую Светлану я допрашивала – кто она и откуда знает Надежду Михайловну. И, наконец-то, одна из них сказала:
- Мы с Надеждой близкие подруги. Вместе работали в Гохране. А что, собственно говоря, случилось?
Когда мы сообщили ей о похоронах, по ее голосу было заметно, что она очень сильно разволновалась и расстроилась. И я подумала: как в жизни все неоднозначно. Для кого-то Надежда Михайловна была любимой подругой, а для Вари, например, источником постоянного стресса.
- Похороны в понедельник. Может быть, вы поможете нам организовать поминки? – попросила я Светлану. – А то мы никогда так вплотную с этим не сталкивались.
- Конечно, я приеду к вам завтра, - пообещала она.
Следующий день прошел как в угаре. Среди соседей и родственников нашлась еще пара-тройка человек, которые вызвались нам помогать, и это было очень кстати, но работы хватило на всех. Кто-то бегал по магазинам, закупая продукты, кто-то варил овощи для салатов, кто-то эти салаты нарезал, Варина мать соизволила взять Сашку к себе на пару дней, так что Варя даже успела съездить в больницу к Боре и Александру Петровичу.
Александр Петрович был совсем плох, так и лежал в реанимации, и на похоронах присутствовать, конечно же, никак не мог. Борису стало вроде бы даже немного получше, однако, врачи все как один убеждали Варю, что делать какие-либо выводы еще рано. Но она очень надеялась на Борино выздоровление, и даже мысли не допускала, что может быть по-другому.
А следователь из районной прокуратуры нас больше не беспокоил, чему мы были, с одной стороны, рады. Но, с другой стороны, в нас поселилась уверенность, что если расследование будет вестись так же и дальше, то убийцу вряд ли когда-нибудь найдут.
К обеду подъехала Светлана. Когда мы с Варей увидели ее, то поняли, что просто Светланой мы называть ее не сможем – выглядела она, несмотря на довольно звонкий молодой голос, лет на шестьдесят, да и весь вид ее говорил, что она считает себя особой в высшей степени исключительной, и требует к себе соответствующего уважения. Ее крупная, нависающая над нами фигура была задрапирована в довольно темное, практически траурное одеяние, но нам бросились в глаза ее украшения. Старинные серьги с крупными камнями – неужели бриллианты? Кольца, кулон с подвеской. На секунду мы с Варей замерли и раскрыли рты.
Светлана, довольная произведенным на нас впечатлением, снисходительно произнесла:
- Девочки, называйте меня Светланой Георгиевной.
Она развила самую бурную деятельность, построив всех, кто попался под руку, и мы с Варей были уже и не рады, что позвали ее. Остальную половину дня мы только выслушивали приказы, доносящиеся с кухни:
- Принесите яблоки.
- Потрите морковь.
- Сюда нужен майонез пополам со сметаной.
- Подайте чеснок.
В итоге Варя под благовидным предлогом убежала, а я осталась Светлане Георгиевне на растерзание. На какое-то время мы остались вдвоем на кухне, и она завела разговор на тему произошедшего убийства. Видно было, что это ее по-своему волнует.
- Жаль, конечно, что в тот день мне не удалось приехать к Надюше. Как знать, может быть, я спугнула бы убийцу. Все время об этом думаю, можно сказать, корю себя за это, но ко мне приехала внучка со своим молодым человеком, они собираются скоро пожениться, вот и уважили бабушку, заехали его представить мне, так сказать. А с Надюшей я хотела на другой день договориться – все-таки впереди были выходные, кто же знал, что так получится, - произнесла она с таким искренним сожалением, что мне стало неудобно, и захотелось утешить ее, но я не могла найти слов для утешения.
Светлана Георгиевна между тем продолжала:
- Мы дружили с Надюшей давно, вместе работали в Гохране, да я уже говорила. Кто работает с драгоценными камнями, особенно с алмазами – влюбляется в них на всю жизнь, поверьте мне. «Он остаётся невредимым в самом сильном огне, это свет солнца, сгустившийся в земле и охлаждённый временем, он играет всеми цветами, но сам остаётся прозрачным, точно капля воды...» - так говорили о бриллиантах еще в древности. А у нас в Гохране чего только нет! И драгоценные камни и металлы, добытые в России, уникальные коллекции ювелирных работ, собрания предметов фалеристики, медальерного искусства, нумизматики. Львиную часть всего это богатства никому и никогда не демонстрируют. Свои фамилии, должности и звания нам афишировать запрещено из соображений безопасности. Иначе к каждому из нас придется приставлять охрану. Но Надюша уже давно там не работает, а я вот тоже уже несколько лет на пенсии. Мы с Надюшей работали на сортиртировке и предварительной аттестации алмазов. Выполняют эту работу, как правило, женщины, которые сутками напролет с лупой перед глазами рассматривают и взвешивают блестящие камешки. Почти все сотрудницы работают у нас по 20-30 лет. Правда, у многих портится зрение от такой работы, и без очков уже никуда…
- А посмотреть на эти богатства простому человеку нельзя?
- У нас в здании Гохрана в Филях музея нет. А в Кремле, на выставке Алмазного Фонда – пожалуйста. Но там выставлены уникальные предметы, действительно музейные экспонаты. На них можно любоваться часами! Это и всемирно известные драгоценные камни, вы наверняка слышали про знаменитые семь исторических камней, среди них алмазы «Граф Орлов», «Шах» - и у каждого камня своя уникальная история… а также произведения ювелирного искусства, коронационные регалии императорского дома Романовых, золотые и платиновые самородки, редчайшие, найденные в наше время алмазы и минералы.
Я приготовилась выслушать Светлану Георгиевну до конца – лишь бы только не командовала мной, и впала в легкую полудрему. Очень хорошо понимаю, что существуют люди, влюбленные в свое дело, и лекция о сокровищах – не самое худшее, что могло меня ожидать. Хорошо, что она занимается не сельским хозяйством, например, или плавкой чугуна – я сразу вспомнила свои институтские мучения при изучении предметов вроде сопромата, или зашифрованных хитрыми аббревиатурами, типа ТММ или ТММДМ. Помню, что последнюю мы расшифровывали так: «Тут Могила Моя и Друга Моего», а как название предмета звучало в действительности, сейчас уже не скажу.
А Светлана Георгиевна тем временем продолжала:
- Вы наверняка слышали историю, например, знаменитого алмаза «Шах»? Не слышали? О, у него удивительная судьба, это желтый, но совершенно прозрачный алмаз весом 18 г был найден в Индии в пятнадцатом веке…
Тут я совершенно выпала из рассказа Светланы Георгиевны и задумалась о своем. Вероятно, она действительно не причастна к убийству Надежды Михайловны. Похоже, что она была к ней искренне привязана. Знает ли она что-то, что могло бы быть интересно для моего расследования? Вероятно, она посвящена в какие-то тайны Надежды Михайловны, но я пока сама не понимаю, что может меня интересовать…
- А сколько уникальных камней поступило к нам в советское время, особенно в 1969 году было найдено несколько очень редких экземпляров, – вдруг воскликнула Светлана Георгиевна с таким энтузиазмом, что я мгновенно выпала из забытья, - и вообще, вы знаете, все обнаруженные на приисках камни свыше 50 карат и по сей день в обязательном порядке поступают в Гохран. И каждому камню дается свое имя! В девяносто шестом году Гохран был реорганизован, переименован, но суть от этого не изменилась – это, можно сказать, золотой запас страны. Тут она пристально посмотрела на меня, ожидая хоть какой-нибудь реакции. Я открыла рот и спросила первое, что пришло в голову:
- А у вас в Гохране или в Алмазном фонде бывали случаи, когда что-нибудь украли?
- Нет, Милочка, - ответила она снисходительно, и я не поняла, назвала она меня милочкой, или все-таки по имени, - у нас за триста с лишним лет ничего просто так не вынесли и не украли. А вот по распоряжению царей, генсеков и президентов много чего случилось. Драгоценности после революции распродавались по распоряжению правительства, а были и совсем курьезные случаи. Например, Никита Хрущев чуть не подарил шапку Мономаха одной из развивающихся стран! Но это было еще до моей работы там.
- А при вас что-нибудь подобное случалось?
Светлана Георгиевна как-то замялась и нехотя, сквозь зубы, словно раздумывая, говорить мне или все-таки не говорить, произнесла:
- Однажды, когда мы уже работали вместе с Надюшей, в семьдесят седьмом году, по распоряжению Брежнева из Алмазного фонда был изъят бриллиантовый орденский знак.
- Надо же, - удивилась я, - и что с ним стало?
- Этого я не знаю, - быстро ответила Светлана Георгиевна и перевела разговор на тему предстоящих завтра похорон. Это показалось мне странным, если не сказать, подозрительным, но я не придала этому особого значения, вряд ли Брежнев имел отношение к смерти Надежды Михайловны.
В понедельник я должна была выйти на работу – мы с моей напарницей работали посменно: сначала одна из нас работала два будних дня подряд, другая отдыхала, потом мы менялись, а суббота с воскресеньем всегда были выходными. Я отработала в пятницу, и в понедельник тоже была моя смена.
Я попробовала было дозвониться напарнице и поменяться с ней ввиду таких чрезвычайных обстоятельств – но ее телефон не отвечал, видимо, она уехала на несколько дней из Москвы и возвращаться раньше времени не собиралась. Было очень грустно оставлять Варю в такой день без своей дружеской поддержки, но своей работой я очень дорожила, поэтому в воскресенье вечером засобиралась домой. Все было готово к похоронам, женщина-агент из агентства ритуальных услуг, в которое Варя обратилась, отлично все организовала, заказала автобус и по часам спланировала, куда и во сколько нужно подъехать. И я, пустив на прощанье слезу, отправилась домой.
3.
Я работаю секретарем. Конечно, все родные и знакомые периодически напоминают мне, что такая способная девушка, как я, могла бы выбрать себе другую профессию – требующую мозгового штурма и полной отдачи, что я могла бы сделать себе карьеру финансиста, а, может быть, даже стать ученым, каким-нибудь физиком-ядерщиком, а мама не перестает произносить в мой адрес: «Да я не удивлюсь, если ты как Хакамада будешь в Думе заседать!» Но перспектива заседать в Думе как Хакамада меня привлекает не слишком сильно, ну, может быть, ближе к пенсии я об этом подумаю всерьез, а пока что я работаю секретарем и работой своей вполне довольна.
Я сижу в приемной надежного, солидного банка, улыбаюсь посетителям, отвечаю на телефонные звонки и получаю зарплату, о которой многие физики-ядерщики могли бы только мечтать.
Конечно, в начале карьеры было не так все просто – ведь секретари тоже делают себе карьеру и у них есть своя иерархия: кто-то сидит на рецепшн или в приемных мелких начальничков каких-нибудь маленьких фирмочек, да так и просидит там всю жизнь, а кто-то постепенно продвигается в сторону кабинетов начальников повыше рангом и в более солидных фирмах. Но далеко не все добираются до таких высот, каких теперь достигла я – минимум работы, максимум зарплаты.
Сначала, конечно, на прежних моих рабочих местах все было наоборот: и письмо написать – я, и договоры напечатать – я, и командировку оформить - я, и чай-кофе начальнику подать - опять я, а зарплаты только и хватало, что на пару обновок… И всем руководителям хотелось, чтобы их секретарь все схватывал на лету, исполнял мгновенно, просчитывал на два шага вперед и при этом не докучал своим присутствием начальничьему оку. И к каждому нужен свой подход…
Вот, например, один из бывших моих руководителей, таджик по национальности и гениальный финансист по должности, любил раза три-четыре на дню выпить зеленого чая с кем-нибудь из своих подчиненных, которые до смерти его боялись и подобные чаепития почитали за пытку. Был он маленький, желтенький, но так буровил всех своими черными глазками сквозь толстые линзы очков, что хотелось тут же провалиться сквозь землю и сгореть синим пламенем. Я накрывала по-восточному щедрый стол, бегая с подносами из кухни в кабинет шефа, и если вдруг не укладывалась в пять минут, он брезгливо поджимал губы и говорил: «Вы что, за чаем в Китай ходили?» Тогда мне надлежало принять «позу глубокого раскаяния» и бочком быстро покинуть кабинет, дабы своим недостойным видом не портить шефу настроение.
Практически каждое его распоряжение превращалось для меня в головоломку – произнесенное с акцентом, да еще и по громкой связи, оно звучало примерно так: «…зо..те мне ..го..на». Я сначала впадала в ступор, ведь переспрашивать ни в коем случае было нельзя – тогда начальник злился и начинал по слогам повторять, да так, что все становилось еще более непонятным. Но со временем я «насобачилась» правильно расшифровывать его послания.
Другой мой руководитель, молодой, дьявольски красивый, но безумно нервный (как я потом поняла из-за кокаина, который он употреблял), любил впасть в истерику. Тогда он вызывал меня в кабинет и с подвизгиванием, в такт себе помахивая руками, кричал: «Мила! Почему Вы до сих пор этого не сделали?! Вы тратите мое время!!!» Здесь «поза глубокого раскаяния» не требовалась и даже была вредна. Наоборот, нужно было со сталью в голосе отчеканить: «Сию секунду все будет готово!» и немедленно создать видимость движения и мгновенного кидания на амбразуру.
Каждый раз, вспоминая свои карьерные продвижения, я усмехаюсь. Да, как все непросто начиналось… А теперь меня не заставишь копаться в бумагах, бегать по магазинам в поисках подарков для друзей шефа или подавать чай его посетителям – на каждое действие специальный человечек есть, который сделает, что нужно, стоит мне только сказать. Теперь я просто сижу в приемной - красивая и спокойная. И таких высот добилась неспроста – и дело даже не в опыте, есть у меня свои профессиональные секреты…
Несмотря на то, что я милая и приятная во всех отношениях девушка, я всегда умею добиться того, чтобы все остальные сотрудники по первому требованию выполняли мои приказания, и не важно, выражаю ли я волю начальства или свои собственные интересы. Приказывать нужно тихим, но твердым и с легкой угрозой голосом, а в отдельных случаях можно и «гавкнуть». А если начальник задает вопрос, ответа на который я не знаю, никогда не отвечаю, как некоторые: «Я не знаю», и уж тем более не начинаю нечленораздельно мычать в трубку, а, наоборот, с чувством собственного достоинства произношу: «Я сейчас же выясню и доложу Вам». Вот таких секретарей и ценит начальство, а остальные сотрудники боятся и уважают.
Но сегодняшнее утро началось с аврала, и это было необычно. Как назло, к шефу нескончаемой очередью шли сотрудники с отчетами и докладами, телефон звонил не переставая, и я с головой погрузилась в работу.
В рабочей суете я на время забыла обо всех неприятностях, но ближе к концу рабочего дня раздался звонок, который выбил меня из колеи. Позвонила Варя и сообщила, что пока все были на похоронах, Борис скончался при странных обстоятельствах. Она не рыдала в трубку и не заламывала рук, что опять удивило меня сверх меры и напугало так, что я готова была уже сорваться с работы и поехать к ней, но она сказала:
- Сейчас у меня родители, я попросила их остаться на ночь. Приезжай лучше завтра. Побудешь у меня пару дней.
Я очень сочувствовала Варе и после разговора с ней сидела как в тумане, мучительно пытаясь сложить все известные мне факты в одну сколько-нибудь понятную картину. Но картина не складывалась. Кто-то, предположительно один и тот же человек, сначала ударил по голове Надежду Михайловну в ее квартире и ушел, ничего не взяв, потом ударил Бориса в его квартире и забрал то, что лежало в тайнике в шкафу. У Надежды Михайловны убийца дома ничего не тронул – или не успел, но кто его спугнул? Или знал, что то, что он ищет, лежит не у нее дома, а в другом месте. Потом идет к Борису… стоп! А что, если убийца пришел к Надежде Михайловне, чтобы узнать, где тайник, она назвала место, а потом он убил ее как человека, который «слишком много знал». Но Надежда Михайловна могла нарочно назвать место неправильно. Могла сказать, мол, все лежит в сейфе банка, и отстаньте от меня. Или на даче зарыто – пять шагов от кривой березы вправо, десять влево. А может быть, убийца просто какой-нибудь психопат или психопатка? Они повздорили, и произошло случайное убийство. Ведь соседка Надежды Михайловны сказала, что слышала спор двух женщин. Значит, убийца женщина? А Борис тогда здесь каким боком? Убийца узнала место, где лежат сокровища, пришла к тайнику, а тут Борис под руку подвернулся? Она тюкнула его по башке а сама схватила молоток и давай стену долбить! Ну не знаю, не знаю… Хотя, если в тайнике лежало что-то действительно ценное… А потом это Варино олимпийское спокойствие как-то не укладывается у меня в голове. Если бы я ее не знала столько лет, решила бы, что она могла… Нет, нет, только не Варя!
Так и просидела я до конца рабочего дня, периодически отрываясь от захвативших меня дедуктивных размышлений на внешние раздражители в виде телефонных звонков и указаний шефа. И, когда я уже собралась, было, убежать домой, снова раздался звонок.
- Людмила Станиславовна? – прожурчал приятный мужской голос. – Меня зовут Андрей Николаевич Романов, я сотрудник московского уголовного розыска. Мне передано дело о двойном убийстве Надежды и Бориса Крымских, и я хотел бы встретиться с вами и побеседовать.
В первый момент я даже растерялась. Голос Андрея Николаевича Романова звучал так приятно и многообещающе, как будто бы он приглашал меня на свидание. Я очень чувствительна к мужским голосам – иногда нужно поговорить с мужчиной хотя бы раз по телефону, и уже по голосу становится понятно, стоит с ним иметь дело, или нет.
С этим мужчиной, судя по голосу, дело иметь явно стоило, его голос словно гипнотизировал меня, к тому же мое воображение уже нарисовало красавца с мужественными чертами лица и спортивной фигурой – сотрудник уголовного розыска как-никак. И вообще, среди моих поклонников еще ни разу не было ни одного сотрудника милиции. Но, тем не менее, вспомнив, что повод для встречи был самый что ни на есть печальный, я решила быть серьезной и как можно равнодушней произнесла:
- Я могу приехать к вам завтра с утра.
- А сегодня? – настаивал сотрудник уголовного розыска Романов. – Я на месте допоздна.
Я быстро вынула из ящика рабочего стола зеркальце и придирчиво взглянула на свое отражение – выгляжу, вроде, нормально, макияж подправлю. Одета хорошо, даже в меру сексуально. И, решив не откладывать на завтра то, что можно получить сегодня, решилась:
- Я подъеду к вам, диктуйте адрес.
- Петровка, 38, - улыбнулся он в трубку.
Уже через полчаса я сидела перед дверью кабинета Андрея Романова и предвкушала. Внутри особняка, с виду такого симпатичного, хоть и было видно, что он уже в советское время был надстроен, царила какая-то гнетущая атмосфера, я бы даже сказала запах страха. Мне сразу стало холодно, по телу побежали мурашки, и уже минут через десять сидения под дверью я целиком и полностью сотрясалась в ознобе.
Еще минут через десять дверь приоткрылась и оттуда вышла… Варя.
Глаза ее были полны отчаяния. Она бросилась мне на шею и зарыдала. «Ну, наконец-то, - подумала я, - нормальная реакция на происходящее. А то от ее равнодушия с ума можно было сойти».
Но оказалось, что все совсем не так, как я думала. Варя, оглядываясь на дверь и размазывая слезы по лицу, рассказала мне что-то уж совсем из ряда вон выходящее. Оказывается, на молотке, которым предположительно ударили Бориса, обнаружили ее отпечатки пальцев! С нее взяли подписку о невыезде, хорошо хоть не арестовали – может быть, у милиционеров тоже есть сердце и ее оставили дома из-за Сашки? Но все как будто бы указывало на то, что убийца – именно Варя. Свекровь обнаружила она, Бориса тоже. Тут Варя с возмущением произнесла:
- Ты не представляешь, какой противный мент меня допрашивал! Грубый, толстый, а взгляд такой ужасный, как у рыбы – так и сверлит тебя своими водянистыми глазками! Такому человека упечь – раз плюнуть! И все вопросы таким тоном задает, как будто уже все заранее решил…
- А кто тебя допрашивал? Андрей Романов?
- Да, так его зовут. Вот урод! – Вариному возмущению не было предела.
Я удивилась: ну и ну, а я-то уже мысленно нарисовала себе принца на белом коне…
Варька открыла рот и хотела сказать еще что-то, судя по выражению лица очень важное, но тут дверь в кабинет распахнулась.
- Приезжай завтра обязательно. Я буду тебя ждать, - бросила напоследок Варька и рысью понеслась к выходу.
Я во все глаза смотрела на стоявшего в дверях мужчину.
- Здравствуйте, я майор Романов, проходите, - представился он и протянул мне руку.
Нет, не может быть, чтобы я так ошибалась! Я рисовала в своем воображении писаного красавца, симбиоз Арнольда Шварцнегера и Тома Круза, а тут… Довольно плотный, даже упитанный, среднего роста, волосы очень светлые, глаза… нет, вот только его глаза были не водянистые – тут Варя ошибалась. Глаза были сногсшибательного светло-голубого цвета – я даже не помню, чтобы видела в своей жизни что-нибудь подобное. Это был то ли цвет бирюзы, то ли цвет берлинской лазури – в общем, точно что-то необычное и яркое. А сам взгляд был действительно такой, непростой, я бы сказала, тяжелый, в смысле - интеллектуально нагруженный… одним словом, было видно, что майор Романов отнюдь не дурак, и характер присутствует – не выглядит он таким милым душкой, каким показался мне по телефону.
Я пожала протянутую ладонь – она была очень теплой, какой-то уютной, и в то же время сильной и твердой. Я сразу представила, как эта ладонь касается моих плеч, моей груди – сама себя мысленно одернула и подозрительно посмотрела на майора Романова – не догадался ли он о моих крамольных мыслях? Мой взгляд как-то сам собой уперся в его губы – они были такие розовые, нежные и какие-то порочные, что мне невольно подумалось, что они созданы для того, чтобы целоваться. А над верхней губой небольшая светло-коричневая родинка…
Губы майора Романова между тем улыбнулись – очевидно, что он заметил мои разглядывания. Я покраснела и продефилировала мимо него в кабинет.
- Присаживайтесь. Людмила Станиславовна? – спросил он и посмотрел на меня смеющимся взглядом.
- Можно просто Мила, - улыбнулась я в ответ.
- Тогда для вас я тоже просто Андрей, договорились?
- Договорились.
- Я хотел выяснить у вас кое-какие обстоятельства по нашему делу, - сказал он и сразу стал серьезным.
- Да, слушаю вас.
- Так вот, Мила. Перейдем сразу к делу. Хотел у вас кое-что выяснить относительно вашей подруги Варвары – как они жили с Борисом Крымским, ссорились ли в последнее время?
Я постаралась в двух словах описать отношения Вари и Бориса, но чем больше я говорила, тем неприглядней выглядела картина их семейной жизни. Каждый как будто бы существовал сам по себе, денег не было, ребенком Борис не занимался… Я, как могла, старалась смягчить остро выпирающие углы их противоречивых отношений – в конце концов, многие так живут, а потом ведь Варя любила его, и не всякая женщина способна на такую любовь!
- Ясно, - резко перебил меня Андрей Романов, когда я заговорила про любовь. – Знала ли Варвара что-нибудь о существовании у мужа другой женщины?
От такого вопроса у меня буквально в зобу дыханье сперло.
- А что, у Бори была другая женщина? – только и смогла выдавить из себя я.
Андрей как-то ловко увернулся от ответа. И я так и не поняла, была она или он это просто гипотетически предположил. А спросить его снова вот так, напрямую, я не решилась.
- Какие отношения были у Варвары со свекровью? – задал он между тем следующий вопрос.
Вот тут я точно ничего хорошего сказать не могла, кроме того, что свекровь иногда помогала материально. Но на мои жалкие попытки представить подругу с лучшей стороны, Андрей задал следующий вопрос:
- Варвара знала, что Борис после смерти матери может получить хорошее наследство?
- Да нет, откуда бы…
- Но Борис-то как раз был в курсе дела, неужели он не поделился с женой?
«И правда, - подумала я, - муж и жена – одна сатана, неужели он не рассказал Варьке о завещании матери? Но она вроде бы сама это узнала только от следователя. Вот странно…»
- Не скрою, - продолжал тем временем Андрей, - Для вашей подруги все складывается очень плохо. На молотке, которым ударили Бориса Крымского, обнаружены отпечатки ее пальцев. Это очень серьезная улика против нее.
- Ну, нет, - возразила я, - если это был их, домашний, так сказать, молоток, то все очень даже объяснимо. Борис гвоздя дома не мог вбить, Варе все приходилось делать самой, вот отпечатки и остались на ручке.
- Допустим. Но у нас есть основания предполагать, что убийца был ростом примерно с вашу подругу, к тому же сила удара была невысокой…
- Вы намекаете, что убийца – женщина? – перебила я его.
- Да, - отозвался Андрей, - тут и намекать нечего. Факты налицо.
- Надо же, соседка Надежды Михайловны Валентина, что живет в квартире напротив, рассказала мне, что примерно в то же время, когда произошло убийство, слышала, как две женщины громко выясняли отношения. Ей показалось, что именно в квартире убитой.
- Так-так-так, интересно… - быстро пролистал он какие-то бумаги, - а что еще она рассказала?
- Да больше, вроде бы, ничего. Кроме того, что у них там какие-то сложные взаимоотношения – Александр Петрович ее бросил, на другой женился… И мне еще показалось странным, когда мы заговорили про отца ее сына Владика, она сразу сменила тему, видимо, там какая-то тайна?
- Тайны там никакой нет. Отец, как вы выразились, Владика – Александр Петрович, муж убитой.
- И Надежда Михайловна пускала эту Валентину в дом, дружила с ней? Ни за что не поверю!
- А она ничего и не знала. Александр Петрович щедро помогал бывшей возлюбленной при условии, что та будет молчать. И помогал даже после совершеннолетия сына. А деньги, между прочим, многое решают… А теперь уже нет смысла скрывать это, ведь Надежда Михайловна умерла, и Валентина… ээээ… Александровна обо всем нам честно рассказала.
- То-то мне показалось, что дружба их какая-то неискренняя. А может быть, это была месть? Владик узнал, кто его отец и решил отомстить?
- И убил Надежду Михайловну? Логичнее, если бы на ее месте оказался Александр Петрович.
- М-да… действительно… А может быть, он решил сначала устранить всех других наследников, а потом и Александра Петровича, чтобы получить все самому?
- Нет, не получается. Наследник Бориса в первую очередь жена и сын, и только третья часть перейдет к отцу, так что… Давайте хорошенько вспомним тот день, когда Бориса ударили по голове, может быть появится какая-нибудь зацепочка в пользу вашей подруги?
«Хитер этот Андрей Романов, - подумала я. – Варьку чуть ли не обвинил в убийстве, а со мной тю-тю, ля-ля, соловьем разливается. Давайте поможем вашей подруге. Если бы Варя не рассказала мне, как он с ней обращался, я бы ни за что не подумала…»
А Андрей Романов тем временем посмотрел на меня крайне доброжелательно и даже кокетливо и продолжил:
- Следователю Новикову из районной прокуратуры, который вел это дело до меня, вы показали, что сначала заметили, как Борис Крымский входил в подъезд своего дома. Примерно через полчаса туда поднялась Варвара Крымская, а следом за ней вы с ее сыном. Сколько у нее было времени до вашего прихода?
- Ну, минут десять, не больше…
- Хорошо. Для нас очень важно установить, видели ли вы, кто входил в подъезд и выходил из него после того, как Борис поднялся к себе в квартиру.
- Нет, я никого не видела, я и Новикову об этом сказала - ответила я вспомнила, как Борис нервно оглядывался, прежде чем войти в подъезд – почему? Искал глазами Варю, знал, что она могла гулять на детской площадке? А меня не заметил. Или высматривал кого-то другого? Кого? Я тогда была полностью поглощена Сашкой, и на дверь подъезда, конечно, не смотрела, кто же знал…
Андрей, видя, что я задумалась, спросил:
- Если вспомнили какие-то обстоятельства по данному делу, прошу сообщить их следствию.
- Да нет, вроде бы ничего такого…
- В подъезде, когда вы поднимались в квартиру, кто-нибудь был?
- Нет, никого не видела.
- Как вы считаете, Борис Крымский или Варвара ранее знали про тайник в своей квартире?
- Думаю, нет. У них с Варей с деньгами неважно было, если бы знали, наверное, давно бы уже его вскрыли и все оттуда достали, если, конечно, там и вправду было что-то ценное. А что там, кстати, лежало? – спросила я и затаила дыхание – а вдруг ответит?
- Да есть кое-какие предположения, но, пока... Где вы были вчера в пятнадцать часов? – неожиданно сменил он тему.
- На работе.
- Кто-то может это подтвердить?
- Конечно, сотрудники и мой начальник. А что?
- Вчера примерно в это время был убит Борис Крымский.
- Убит?! – не смогла сдержать я своего удивления.
- Да. Он пришел в себя после операции, пытался сообщить какую-то информацию сиделке, которая постоянно находилась рядом, она пошла за врачом, а когда вернулась, Борис был уже мертв.
- И как же его… убили?
- Пока в интересах следствия я не могу вам этого сообщить. Но со слов сиделки он перед смертью произнес несколько раз: «Галя, Галя» и что-то вроде «Орден, орден». Вам это о чем-нибудь говорит?
- Гали никакой я не знаю, это точно. Имя в наше время не очень распространенное. Орден… вроде бы орденов тоже никаких не припомню…
- Хорошо. То есть, плохо, конечно. Что ж будем искать… - Андрей Романов откинулся немного назад и снова пристально посмотрел мне в глаза. Был он весь такой мужественный, сексуальный даже, я бы сказала, и напомнил мне кота, готовящегося прыгнуть на воробья.
- А у вас есть ко мне еще какие-нибудь вопросы? – спросила я, чтобы как-то заполнить образовавшуюся паузу. Взгляд его меня смутил и заставил сердце учащенно забиться.
- А что, вы торопитесь? – спросил с неприкрытым разочарованием в голосе.
- Просто я к вам с работы, и жутко проголодалась, и вообще… столько всего произошло в последнее время…
- Вы знаете, а у меня, кстати, сегодня день рождения, а мне даже и отметить его не с кем. Может быть, составите мне компанию? Обещаю, что говорить об убийствах мы не будем, только о чем-нибудь приятном, - спросил Андрей и обворожительно улыбнулся.
На минуту я задумалась – что-то слишком быстро Андрей Николаевич берет быка за рога. С одной стороны, это хорошо – значит, он мужчина инициативный, и скучно с ним не будет. С другой стороны – если так сразу, наскоком приглашает понравившуюся девушку на свидание, значит, он и со всеми девушками так себя ведет – а это первый признак того, что он просто-напросто бабник. Я посмотрела на календарь – сегодня семнадцатое августа! Если у него действительно сегодня день рождения, значит, он по гороскопу Лев!
Мужчина каждого знака зодиака ужасен по-своему, но нет ничего ужаснее, чем мужчина-Лев. Во всяком случае, для меня.
Мужчины-Весы все время колеблются и их шатает из стороны в сторону, Мужчины-Скорпионы думают только о сексе, и куда-нибудь из дома их не вытащишь, Стрельцы постоянно влюбляются и каждый раз «на всю жизнь», Козероги – слишком приземленные и все разговоры с ними сводятся к починке крыши на даче или ремонту автомобиля, Водолеи – зануды, и с ними даже о ремонте разговаривать невозможно, Рыбы – слишком инфантильны, и главная цель в жизни для них – пролежать ее на диване, Овны – сначала прут к цели, как танки, а стоит ответить взаимностью – сразу же остывают, Тельцы упрямы до безобразия, Близнецы – все время врут, и серьезности от них добиться невозможно, у Раков вообще тяжелый характер, единственное, о ком, на первый взгляд, не могу сказать ничего плохого – Девы, но они любят как-то так ненавязчиво после пары свиданий исчезнуть из поля зрения, не оставив координат. А Львы… Всю жизнь мне встречались поклонники Львы, начиная лет с шестнадцати, и каждый раз я недоумевала, неужели существуют женщины, которые готовы терпеть их рядом всю жизнь?
Каждый раз, встречаясь с мужчиной-Львом, я сталкивалась с одной и той же проблемой. Вроде бы и любит, и интересуется тобой, ну просто горит от страсти – а как только раскрывает рот и начинает говорить, хочется или ударить его, или моментально застрелиться самой, потому что он обязательно, ну просто непременно норовит вставить лыко в строку.
Например, такая картина. Сидим в ресторане, улыбаемся друг другу, играет музыка, вокруг полумрак, короче, вечер обещает быть приятным. И мой спутник Лев говорит мне:
- Мне нравится новый цвет твоих волос.
Он произносит это и считает, что сделал таким образом сногсшибательный комплимент. Но мне уже не по себе, и я осторожно отвечаю:
- Да, я его выбрала, потому что мне кажется, этот цвет близок к моему натуральному, - а, нужно сказать, что в тот раз так и было на самом деле.
- Да нет, вон корни отрастают другого цвета.
Лично мне после этой фразы хочется дать ему по зубам первым, что попадется под руку. И я уверена, что многие женщины со мной согласятся – делать женщине замечания про отрастающие корни волос или прыщик на носу, да еще и во время свидания – в высшей степени неделикатно и глупо. Но только не для Львов. Высказаться в подобном духе они считают своим долгом. Они же сказали правду! Как же можно на них обижаться! А попробуй в ответ им сказать что-нибудь подобное, например:
- Тебе бы тоже не мешало волосы подкрашивать, вон, уже седина видна.
И ты тут же станешь их врагом номер один на всю жизнь. И не важно, что ты тоже сказала правду.
А если заранее не знаешь мнения мужчины-Льва по какому-либо вопросу, лучше этого вопроса в разговоре вообще не затрагивать. Потому что если тебя угораздит высказаться, а его мнение будет диаметрально противоположным, он сотрет тебя в порошок. И не столько аргументами, сколько своим негодованием и злобным тоном. И не важно, что у вас свидание и дело идет к свадьбе. Они считают своим долгом поучать тебя и наставлять на путь истинный – про свое мнение можешь сразу забыть. Львы-мужчины не воспринимают женщин как партнеров, тем более, равных. Женщины для них – соперники, которых нужно победить, а именно – уложить в постель. Но вот что касается постели… Пожалуй, единственное достоинство мужчин-Львов, это азарт, с которым они занимаются сексом. Но, согласитесь, для счастливого совместного проживания этого недостаточно. Тем более, что и после секса они ждут комплиментов, целования рук и ног и твоего восторженного обморока.
Короче, если вы мазохистка с кучей комплексов, но при этом хороши собой, обладаете блестящим умом и массой талантов (а мужчин-Львов интересуют только такие – не больше, не меньше), то это ваш вариант.
Самое ужасное, что мне постоянно на жизненном пути попадались мужчины-Львы, и меня тянуло к ним с непреодолимой силой. Каждый раз я бросалась в любовь как в омут с головой, каждый раз обжигалась, но потом все повторялось по одному и тому же сценарию: «встреча - вспыхнувшая страсть – он начинает со мной разговаривать – я сначала долго терплю, потом бегу прочь, куда глаза глядят (часто в объятия нового мужчины-Льва)». Как с этим бороться, я не знала.
Вот и сейчас внутренний голос мне подсказывал, что лучше сразу расставить все точки над «и» и дать Андрею понять, что он мне не интересен. Но как же это сделать, когда я чувствую, что он мне интересен, причем с первой минуты нашего знакомства? Отказаться от удовольствия снова пощекотать себе нервы я просто не в силах, с другой стороны, мне же потом будет хуже.
Андрей своими васильковыми глазами с интересом наблюдал за сменой эмоций на моем лице. Он небрежно расположился на стуле напротив меня, слегка улыбаясь, и его поза, и выражение лица как будто бы говорили, что он просто уверен, что я сейчас же всенепременно упаду к его ногам. Я собралась с силами и, как под угрозой расстрела, сквозь зубы, выдавила из себя:
- Сегодня я, к сожалению, не смогу. В следующий раз как-нибудь.
Андрей Романов быстро скрыл свое разочарование. Выражение лица его резко изменилось на скучающе-равнодушное, и он ничего не выражающим тоном произнес:
- Давайте ваш пропуск. Звоните, если будет какая-то новая информация.
И протянул свою визитку.
На негнущихся ногах я вышла из здания МУРа и пошла к метро. Я несколько раз прошла мимо входа в метрополитен, потом возвращалась и снова проходила мимо… Все мысли крутились вокруг Андрея Романова. Всю дорогу домой я раздумывала, правильно ли я поступила или нет, и в этих размышлениях провела весь вечер. Так ничего и не решив, я легла спать.
4.
На следующий день с утра пораньше я поехала к Варе. У меня возникло чувство дежавю – опять похороны, поминки… опять нет денег. Агент из похоронного агентства к нам приехала уже как к близким знакомым и сделала хорошую скидку, пообещав в следующий раз, если что, ее увеличить. Пожелав себе мысленно, чтобы это «если что» наступило не скоро, после ее ухода мы с Варькой привычно сели на кухне и решили обсудить создавшееся положение.
Конечно, я не могла удержаться, чтобы в первую очередь не заговорить об Андрее Романове. Может быть, это и было эгоистично с моей стороны – все-таки у Варьки такие проблемы, но разговор ее отвлек от грустных мыслей. Она как-то сразу оживилась. И, если честно, она была в ужасе оттого, что он мне понравился.
- Да ты что, - стала предостерегать меня она, - это страшный человек. Неужели ты не заметила, какой у него взгляд – как удав на кролика на тебя смотрит, того и гляди тебя проглотит и не подавится. А уж урод из уродов.
- Ну знаешь, на вкус и цвет товарища нет. В нем есть какая-то чертовщинка, харизма что ли. Такой он мужественный, секси, одним словом…
- Ну я не могу, ты с ума сошла! Таких мужиков на фиг посылала – красавцев, бизнесменов. А тут нищий мент, да к тому же и толстый урод.
- Ну что ты заладила, «урод, урод», глаза у него какие – голубые… - мечтательно произнесла я. – и нищим он не выглядит. Майор, между прочим, и одет очень прилично, видно, что следит за собой.
- Скорее уж, любит себя. А вот сможет ли полюбить кого-нибудь другого, это вопрос.
- Он просто сказал, что подозревает тебя, вот ты и злишься на него. А со мной он ничего, вежливо так разговаривал.
- Конечно, вот упечет он меня в тюрьму, вот посмотришь тогда, какой он – хороший или плохой!
- Слушай, а что-то он там темнил, говорил, что Бориса убили в больнице, это что за ерунда?
- Ты знаешь, он мне тоже ничего не рассказал, что-то все темнит и скрывает, говорит, что в интересах следствия, но у меня сиделка – свой человек, я ж на последние деньги ее наняла, чтобы только рядом с Борисом кто-нибудь постоянно находился. А тут Борис пришел в себя, ну она и вышла, побежала за врачом, ведь ей врач сказал, как Боря придет в себя – позвать его. А Борис лежал под капельницей. Врача не сразу нашла, пока то, да се. Короче, пока он пришел, посмотрел, а Борис уже все… Тут суматоха началась, стали выяснять, как, да что, оказалось, в капельнице кто-то поменял бутылки. Там стояло не то лекарство, что Борису назначили, а вообще какое-то левое. Вызвали милицию. Они бутылку забрали на анализ, всех допросили, и сиделку, но она в этой больнице давно работала медсестрой, все там ее знают, рекомендуют родственникам больных. И я ее так же, по рекомендации наняла. А сейчас она вышла на пенсию, сидит с больными за деньги, так что вряд ли это она бутылки поменяла. Главное, говорит, отошла-то всего минут на пятнадцать… - Варька помолчала, скорбно сдвинув брови, а потом произнесла, - хорошо хоть я в это время на похоронах была и меня все видели, а то бы еще и в этом обвинили.
Да, как бы то ни было, а нужно было срочно найти настоящего убийцу. А то, правда, как бы Варе не пришлось доказывать, что она не верблюд. И наши мысли переключились на поиск настоящего убийцы. Андрей Романов сказал, что, предположительно, убийца – женщина. Что за женщина, кроме Вари, могла так ненавидеть Надежду Михайловну, чтобы убить ее - нам в голову не приходило. А вот что касается Бориса… Я вспомнила намек Андрея по поводу другой женщины и, как можно более деликатно намекнула:
- А ты не думала, что у Бориса может быть другая?
Моя деликатная фраза прозвучала, как выстрел в ночи. Варька как-то сразу сникла и скривилась, как от зубной боли. Потом ответила:
- Ты знаешь, одно время были подозрения. Как-то он отдалился от меня, даже не знаю, как объяснить. А потом – чудились всякие запахи, знаешь, как будто чужих духов. И приходил он и уходил, сама понимаешь, когда захочет. Но так, чтобы дома, например, постоянно не ночевать – такого не было. А выяснять я у него ничего не стала – знаешь, а вдруг правда кто-то есть. И что делать? Разводиться? У меня маленький ребенок на руках, жить не на что, да и негде. Родители, думаешь, будут рады, если я вернусь, да еще и с ребенком?
Я удивленно уставилась на Варьку: ничего себе, подозревала и ни разу не поделилась со мной своими подозрениями! А еще лучшая подруга. Видимо, правду говорят: чужая душа потемки. Можно знать человека много лет, и не понять, что там у него на уме…
Но если Варя что-то и подозревала, то никаких конкретных сведений у нее не было. А, может, правда, это все только подозрения, а на самом деле Борис был чист перед женой?
Я постаралась освежить в памяти все свои знания по поводу уличения мужа в неверности, почерпнутые из женских журналов. Там, кстати, говорилось о том, что неверность мужей женам в каком-то плане даже выгодна. Потому что неверных мужей начинает мучить совесть, и они дарят женам цветы и подарки, а также начинают следить за своей внешностью, в постели пытаются экспериментировать, вносить какие-то новые элементы, так сказать. И даже начинают просвещать жен, щеголяя познаниями из различных сфер бытия или каких-нибудь областей знания или искусства, хотя до этого у них не было особых увлечений или пристрастий – ну это, конечно, если любовница образованная попадется. Единственными минусами неверности считались только венерические заболевания и развод, который мог произойти, если мужчина уж слишком увлекался.
Естественно, никаких подарков и цветов Варя не получала, а прислушиваться к Бориным познаниям ей было некогда, потому что с утра до вечера она была занята домом и ребенком. Но на всякий случай мы прошерстили его мобильный телефон – ничего не показалось нам подозрительным. Ни имен, вроде Маша или Даша – только имя-отчество, ни подозрительных sms-ок. Никаких улик.
Я задумалась: а почему тогда Варя была так спокойна, когда нашла Бориса? Если бы он был ей неверен, это можно было бы объяснить. А так – непонятно. Я раздумывала: спросить - не спросить? И все-таки решилась.
Варя посмотрела на меня многозначительно и произнесла:
- Ты знаешь, я сама не знаю, как это объяснить, но когда я его увидела на полу и подумала, что он умер, мне почему-то так легко стало… Как будто бы освобождение для меня какое-то наступило. А когда поняла, что он жив, мне стыдно стало, что я так подумала, все-таки у нас и хорошее что-то было. Понимаешь, я с Борисом жила как в коконе, а теперь у меня другая жизнь начинается. Я решила Сашку в садик устроить, выйти на работу, найти нормального человека, с которым можно было бы общаться по-человечески, который заботился бы обо мне и о моем сыне, обеспечивал бы меня…
Я уставилась на Варьку во все глаза. Вот это поворот! Вот это любящая жена, блин! Может, правда, она его молотком и приложила? Случайно. А потом забыла. Говорят, бывает, что мозг вытесняет ненужные и неприятные воспоминания.
Из мрачных раздумий меня вывел звонок моего мобильного. Я посмотрела – номер незнакомый. Решила ответить. Звонил Андрей Романов! Но не успел он поздороваться, как я от радости сначала уронила телефон на пол, потом, задев его ногой, неловким движением запульнула под кухонный диванчик – ну Варька, в кои-то веки надраила полы! Залезть за ним под диванчик у меня не получилось, пришлось диван отодвигать, потом свешиваться через спинку вниз и вилкой выуживать телефон из угла. Когда же телефон, наконец-то, оказался у меня в руках, я сдула с него пыль и проорала «Алло!», Андрей Романов на том конце провода взволнованно воскликнул:
- Что у вас там происходит? Может, мне приехать?
- Нет, у нас все в порядке, - ответила я бодрым голосом, но про себя почему-то подумала: «Пришел день Х, наступил час Ч и началась полная Ж».
Оказывается, Андрей позвонил просто так, чтобы узнать, как у меня дела. От радостного волнения я стала болтать первое, что пришло в голову, причем безостановочно. Выслушав совсем не краткий отчет о предстоящих похоронах, Андрей пригласил меня в выходные на свидание. И мне безумно захотелось пойти. Во-первых, потому он меня выслушал. А во-вторых, воспоминания о его голубых глазах не давали мне покоя. И мне захотелось еще раз посмотреть, действительно ли они такие, какими я их запомнила? По-моему, причина очень уважительная. И я согласилась. Когда я повесила трубку и сидела с идиотским выражением лица, переваривая наш разговор с Андреем, Варька сказала:
- Эх, балда ты. И ничему тебя мои ошибки не научили.
- Меня и свои собственные ничему не научили, - ответила я Варьке. И мыслями перенеслась в предстоящие выходные. Интересно, как все будет? Куда мы пойдем? И что одеть?!!
Наше с Варькой расследование застопорилось окончательно. Конечно, есть надежда, что Андрей Романов сообщит мне что-нибудь интересное во время свидания. Но мы решили уже сейчас не сидеть, сложа руки, а сделать что-нибудь полезное.
Я предложила еще раз навестить Валентину, соседку Надежды Михайловны. Мало, что она еще вспомнит.
- Точно, иди, - обрадовалась Варька, - и Сашку прихвати заодно, прогуляетесь. А у меня дел невпроворот.
Всю дорогу я размышляла: как себя вести, что спрашивать. Но так и не смогла ничего придумать. Захочет ли она вообще разговаривать со мной? В конце концов, решила действовать по обстоятельствам. Подошла к двери ее квартиры и нажала на кнопку звонка.
Дверь открылась сразу же. На пороге стоял полуобнаженный молодой человек примерно двухметрового роста и весьма атлетического телосложения. Лицо его тоже не портило общую благоприятную картину – серые глаза с длинными ресницами, большой красиво очерченный рот. Я замерла от такой приятной неожиданности и даже челюсть у меня слегка отвисла.
- Привет, - наконец смогла пропищать я, понемногу приходя в себя.
- Здорово. Ты кто?
- А ты?
- Ну, ты даешь в натуре! Сама приперлась ко мне и еще спрашиваешь, кто я. Ты кого ждала увидеть, серого волка? – ответил мне двухметровый красавец и подмигнул.
«Заигрывает со мной, - догадалась я, - Попробую у него узнать, не знает ли он чего».
Умственные способности у красавца были явно не на высоте, но при внешности римского гладиатора, может, они и не всегда нужны.
- Я к Валентине Александровне.
- А, ну так бы и сказала. Проходь. Она в магазин ушла, счас придет. А я Влад, будем знакомы, - сказал он и протянул мне свою лапищу. Моя маленькая ручка тут же утонула в ней, и это было так, так эротично!
По всей видимости, Влад прекрасно понимал всю силу своего обаяния, и восторг в моих глазах принял как руководство к действию, потому что стал посматривать на меня как-то глумливо. Хорошо, что я взяла с собой Сашку. Теперь я села на кухне на табуретку и посадила Сашу к себе на колени, прикрывшись им как щитом от навязчивого обаяния Влада.
- Тебя звать-то как, Красная Шапочка? – спросил он и довольный заржал над собственной шуткой.
- Мила. А Валентина точно скоро придет? А то мы торопимся…
- Ну ты ваще. Только пришла, уже торопишься… Не боись, счас она подгребет. Давай пока плесну тебе чего-нибудь. А пацанчик пусть в комнате пока поиграет, - тут Влад взял Сашку на руки и понес в сторону комнаты.
«М-да, - подумала я, - такими темпами я через пятнадцать минут окажусь у него в постели. Пора давать отпор!»
Влад вернулся на кухню и присел рядом со мной. Видно было, что он готов уже к более решительным действиям.
- Ты плеснуть там чего-то обещал, - неуверенно начала я.
- А, ну да, ну да, не боись, Милка, счас все будет… Ты как пива, иль может сразу беленькой по сто грамм накатим?
- Пи-пива, - неуверенно произнесла я, оттягивая момент своего неминуемого грехопадения.
- Пива, так пива. Хорошая ты девчонка, Мила. Сразу мне понравилась. Вот как только увидел тебя, сразу подумал: а может, это судьба? – тут он выразительно посмотрел на меня взглядом настоящего мачо, и я сообразила, что в этом месте девчонкам положено падать в обморок от восторга.
- А как узнать, судьба или нет? – продолжал между тем Влад. – Надо поближе познакомиться…
Договорить он, слава Богу, не успел. В коридоре послышалась возня и материнский призыв Валентины:
- Владик, ты где? Иди скорей, я тебе вкусненького принесла!
- Ма, а слоечки купила? – моментально потерял ко мне интерес Владик.
- Все купила, - произнесла Валентина, показываясь в дверях кухни, - у нас гости?
- Здравствуйте, - привстала я со своего места. Хорошо хоть Владик не успел напоить меня пивом!
- Здравствуйте, здравствуйте, какими судьбами? – спросила не слишком приветливо Валентина, разгружая сумки. – И Саша с вами?
- Да, я зашла поговорить. Саша в комнате играет, - ответила я и покосилась на Влада. Он помогал матери разгружать сумки и, кажется, полностью был увлечен этим занятием.
- Дело в том, что я - близкая подруга Вари, - решила я сразу взять быка за рога, - помогаю ей, чем могу. Ведь Борис умер в больнице, завтра похороны, вы же знаете?
- Да, мне Света звонила. Одно за другим несчастья. Конечно, жаль их всех, уж Варе-то особенно досталось, да и Александра тоже жаль, как он там в больнице?
- Да вроде бы получше. Варя ходит к нему периодически, кажется, идет на поправку. Похороны Бориса завтра, приходите…
- Нет, завтра не смогу - работаю. Ну а если там сегодня порезать чего, приготовить надо, то я, конечно…
- Нет, я по другому вопросу. Видите ли, - и я покосилась на Влада, стоит ли говорить при нем? – У милиции есть какие-то подозрения насчет Вари, ее могут обвинить в убийстве Надежды Михайловны и в том, что она Бориса ударила, а ведь она ни в чем, ну ни в чем не виновата!
Валентина и Влад как по команде замерли и уставились на меня. А я, тем временем, продолжала:
- Может быть, вы еще слышали что-то, или видели, или соседи о чем-то говорили. Мне любая информация пригодится, которая могла бы помочь Варе.
- Влад, иди посмотри, как там пацанчик, а то тихо в комнате что-то, - сказала Валентина и, когда он ушел, продолжила, - Соседи у нас уж который день обсуждают убийство Надежды, но мы все думаем – не Варя это. Есть у нас на первом этаже бабка такая, баба Катя, в первой квартире живет. Она или на лавке у подъезда все время торчит, или у окошка – ей как раз хорошо вход в подъезд видно. Вот она-то все видела, кто когда и куда пришел и вышел. Варя пришла во-первых, с ребенком, да как только Надежду обнаружила, сразу хай подняла и милицию вызвала. А я женские голоса, что в квартире у Надежды ругались, слышала пораньше немного. Потом еще баба Катя рассказывала, что вроде бы видела, как перед приходом Вари из подъезда выходила девушка незнакомая с пакетом из супермаркета – эти пакеты приметные такие, белые с синим. А девушку она запомнила, потому что та очень смуглая была и черная, ну чисто цыганка! И юбка на ней цветастая, и браслеты. Вышла она, села в машину и укатила.
- А что за машина-то была? – воскликнула я, потрясенная обилием интересной информации.
- Вот это ты лучше у бабы Кати спроси. Только не знаю, станет ли она разговаривать. Характер у нее, не поймешь – то всем кости перемоет не постесняется, а то затаится и слова не вытянешь из нее. Ей уж девяносто стукнуло. Тут в пятьдесят у некоторых крыша съезжает, что уж от старухи требовать!
- А милиция приходила к ней? Она им что-нибудь рассказала?
- Да нет, какое там! Баба Катя сидела в тридцатые годы в лагерях, почти всю ее семью посадили за заговор против Сталина, так она все лучшие свои годы лес валила. Теперь у нее к органам стойкое отвращение.
- Вы мне очень помогли, зайду еще к этой бабе Кате поговорю, может еще чего-нибудь скажет…
- Ты пойдешь к ней, захвати чего-нибудь вкусненького. Пенсия у нее не ахти какая, так что угощению она будет рада. А за помощь меня не благодари. Я ведь виновата перед Надеждой, ох, как виновата, - и Валентина неожиданно пустила слезу.
- Ну, насколько я знаю, это Александр Петрович виноват, - осторожно произнесла я, - перед вами и перед сыном.
- А, ты уже в курсе, - произнесла Валентина, вытирая глаза, - да не так все просто, как кажется на первый взгляд. Александр же из дворян, он такой, сразу видно, голубая кровь, а я что – простой медсестрой в больнице работаю, не ровня ему, конечно. Он тогда сразу меня предупредил – не нужен мне ребенок, и жениться я не могу. Только я все по-своему сделала. А он человек благородный, ты не подумай, помогал мне все эти годы, только, говорит, ни-ни никому, как только узнает кто, что Влад мой сын - все алименты сразу прекращаю. Потом он, как женился, бегал ко мне постоянно, лет до пятидесяти. Сейчас уж нет, конечно. А я Надежде-то в глаза улыбалась: ах, подруженька, ах, милая, а сама все над ней посмеивалась за глаза. А что замуж я не вышла, ты не думай – были женихи-то, только я Сашу любила. Любила и люблю.
«Да, вот такая любовь бывает противоречивая, - подумала я про себя. – Варька обрадовалась, когда любимого мужа по голове ударили, эта тоже любит, а сама про Петровича тогда сказала, что недолго ему осталось».
Да, женская любовь коварна. И верно говорят, что от любви до ненависти один шаг. Когда мы, женщины, наивные и юные, отдаем свои сердца мужчинам, думая, что они испытывают то же самое по отношению к нам, мы уже делаем этот шаг на пути к ненависти. Мы холим своих мужчин, лелеем, все больше и больше втягиваясь в отношения и растворяясь в любимом, обрастаем детьми, а они остывают, им становится с каждым днем все скучнее, все тоскливее. Они уже небрежным движением начинают скидывать наши руки со своих плеч, снисходительно выслушивают, а чаще даже пропускают мимо ушей наши монологи о женских проблемах. Им уже интереснее не с нами, а с кем-то другим, они говорят «с друзьями», но мы подозреваем, что с подругами.
И мы начинаем ненавидеть. С каждым днем все сильнее и сильнее. Мы цепляемся за них, восклицая: «я люблю тебя!» Но на самом деле, если представится подходящий случай, мы готовы их растерзать, уничтожить, унизить. А кто нас осудит за это? Это всего лишь маленькая месть за несбывшиеся мечты, несостоявшееся счастье.
Нет, вообще-то я верю в любовь. Она есть. У кого-то получается любить и быть любимым всю жизнь. Но это такая редкость. Может быть, один случай на миллион. И как бы мне хотелось, чтобы этот случай произошел именно со мной!
- Ну что ж, мне пора, пойду, до свидания - стала я прощаться с Валентиной.
- Да, ты заходи к нам. Вон у меня парень какой видный, а все никак судьбу не устроит. Уже внучков хочется понянчить, а он все в ЗАГС никак не соберется.
Я заглянула в комнату к Сашке с Владом. Они сидели на ковре и играли в «крепость» – Влад ее строил из всего, что попадалось под руку, а Сашка с удовольствием ломал. Они были так увлечены, что не сразу меня заметили.
«Этот Влад сам как ребенок, - подумала я, - боюсь, он им навсегда и останется.»
Мы с Сашком помчались в ближайший супермаркет за подарками для бабы Кати. Сейчас в Москве, слава Богу, можно купить продукты буквально на каждом углу, и покупатели стали очень разборчивы, выбирая, где подешевле и получше. А самые ушлые давно уже ездят в крупные гипермаркеты, находящиеся за пределами МКАД, затариваясь сразу на неделю и, надо сказать, очень прилично экономят. И, несмотря на то, что москвичи стали больше кушать, и к тому же количество москвичей увеличивается с каждым годом почти в геометрической прогрессии, очереди в магазинах значительно сократились. Но нам с Сашкой сегодня не повезло: взяв коробочку конфет, тортик «Медовик» и пачку чая, мы стояли в очереди уже битый час. То в кассе закончилась лента, то кто-то забыл, что у него с собой мало денег, и пришлось из кучи товаров выбирать самые нужные, а остальные откладывать в сторону, к тому же кассир, молодой парень, по виду индус, работал не шатко - не валко.
Вдруг мимо нас с полной тележкой на приличной скорости пронеслась смуглая молодая девица в каком-то невероятно сексуальном наряде и, не замечая очереди, начала выкладывать свои покупки перед кассиром.
Очередь слегка зароптала, сразу не осознав всей беспардонности происходящего, а девица улыбнулась кассиру и произнесла что-то вроде «бахталэс».
Молодой кассир улыбнулся ей в ответ и прошелестел:
- бахталэс, мри бахталы чергони.
«Это по-каковски же?» - подумала я.
Народ в очереди наконец-то проснулся и завозмущался. Какой-то мужчина, по виду очень нервный, закричал на весь торговый зал:
- Куда прешь, чернота, без очереди! Вообще оборзели уже! А вы что пускаете там без очереди!
Женщина, вперед которой влезла девица, с возмущением воздела руки к кассиру и возопила:
- Почему вы пробиваете без очереди? Она тут не стояла!
Слово за слово, и через минуту уже вся очередь с возмущением восклицала и махала руками. Но эти двое как будто бы не обращали ни на кого внимания, а неторопливо продолжали свой разговор, не сводя друг с друга глаз, как будто бы ничего не произошло.
Я невольно залюбовалась девушкой, хоть сама и перекрасилась в свое время в блондинку, но в брюнетках тоже есть какая-то своя изюминка, чертовщинка, так сказать. Ее волосы черные, как смола, были распущены и свисали до талии. И фигурка у нее была точеная, стройная, гибкая. Яркий топ подчеркивал упругую грудь, а длинная, до пят, блестящая юбка, видимо, должна была волновать мужское воображение. Наконец все продукты из тележки смуглой девицы перекочевали в пластиковые пакеты, и парень с улыбкой произнес:
- На уджа.
- Сейчас мэ ява, - произнесла девица, глядя ему в глаза.
- Хохавэса.
- Чачипэ.
Судя по тону и взглядам, ребята кокетничали друг с другом. Но очередь не оценила их чувств и продолжала возмущаться все сильнее. Назревал конфликт на межнациональной почве. Вот только национальность смуглой девушки я никак не могла определить. В конце концов, очень нервный с виду мужчина выкрикнул:
- Да что с этими черными церемониться! Гнать их давно из Москвы надо!
И тут девица, наконец, обернулась, сверкнула черными глазами так, что очередь сразу притихла, выкинула вперед правую руку и произнесла в адрес нервного мужчины:
- Чтоб ты сдох!
Мужчина как-то поперхнулся и покраснел. Очередь замерла. А я наконец-то поняла: девица – цыганка. Вот так, правда, нашлет какую-нибудь порчу. Хотя я в это не очень верю. Но в очереди стояли люди, видимо, более суеверные, чем я. Потому что все как-то сразу замолчали и сделали вид, что ничего не было, решив, очевидно, не связываться лишний раз с потусторонними силами.
Бабу Катю мы застали в момент ужина. Старушка пребывала, видимо, в хорошем расположении духа, потому что обрадовалась нам буквально как родным, начала обнимать, целовать, а потом провела нас с Сашкой на кухню и усадила за стол. Была она вся какая-то маленькая, седая, сгорбленная, но в глазах горел такой огонь, что не у каждой молодой женщины встретишь.
Мы достали свои подношения, а она положила нам с Сашком по тарелке гречневой каши. Это было очень кстати, потому что Саша уже изрядно проголодался и кашу проглотил в мгновенье ока. Баба Катя несказанно обрадовалась конфетам и тортику, заварила нам чай и обратилась ко мне голосом совершенно нормального, отдающего себя полный отчет в своих поступках, человека:
- Ну как ты, Тань, живешь? Чей-то давненько не захаживала.
Я поперхнулась и произнесла:
- Ничего, помаленьку.
- А Лидка как?
- Тоже жива пока.
- А Петька?
- И он не жалуется.
- А че ж ко мне не захаживаешь, забыла бабку-то совсем.
- Да дела, все некогда как-то.
- А парень-то что ж, выходит, твой?
- Этот? Этот мой, - сказала я и покосилась на Сашку. Он не возражал.
- Ой, а на Федю-то маво покойного как похож, как похож, одно лицо. А что, ты замуж снова вышла, иль так родила?
- Замуж вышла, - ответила я, решив, что иметь ребенка будучи замужем бабе Кате покажется делом более приличным, чем без мужа.
- Ой, а кто муж-то твой новый, небось такой же забулдыга, как Ванька? – начала баба Катя новый виток расспросов.
Я была не рада, что вступила в круг бреда бабы Кати, но, с другой стороны, признаться, что я не Таня, было уже как-то неприлично. Через полчаса голова пошла кругом. Как же так получается, что у такой одинокой бабушки такая прорва родственников? Наконец-то меня осенило, как подвести бабулю к интересующей меня теме. И я начала:
- А я слышала, что тут у вас убили кого-то?
- Ой, убили, убили, насмерть прямо порешили. Я-то когда на лесоповале работала, у нас зэчка была одна в бараке из политических – красавица, сам начальник лагеря с ней спал. А потом прислали к нам одну воровку, блатную, вот была хороша, зараза, так начальник лагеря к ней перекинулся. А та первая взяла однажды топор-то, хрясь этой блатной по башке и порешила соперницу-то. Во как! Одним ударом! А как мы работали – по пояс в снегу стояли… - и баба Катя ударилась в воспоминания.
Я сидела в состоянии полного шока, битый час выслушивая рассказ бабы Кати о ее нелегкой юности. Как опять направить беседу в нужное русло, я не знала. Без всякой надежды на спасение, я произнесла:
- А из милиции-то к вам приходили, вопросы задавали?
Тут баба Катя грозно сдвинула брови и, сотрясая от возмущения руками, завопила:
- Кровопийцы, комуняки проклятые! Да я их сволочей, на порог не пустила! Да я их! Органы хреновы! Да их самих всех надо на органы пустить! Только и умеют невинных сажать! А ворье процветает!…
«М-да, - подумала я в изнеможении, - опять осечка». И приготовилась к продолжительной критике милиции. Но баба Катя вдруг сама вырулила на нужную мне тему:
- А я, главное, в тот день сижу у подъезда-то, все свои идут соседи, знакомые – то Лешка из пятнадцатой прошел, уже веселый с утра, то из одиннадцатой хмырь, никогда не поздоровается, а тут смотрю: девка идет незнакомая – черная, глазищи сверкают, а в руках пакет из магазина нашего, ну того, что рядом тут, хрен его знает, как называется, ну да.. А я еще думаю: все домой с пакетами, а она из дома. И к кому ж приходила, непонятно. И тут мне в голову как будто кто ударил – Надежда-то из восьмой недавно шла домой и с точно такими же пакетами. Не уперла ли его, думаю. Морда-то какая у нее вороватая. А она, смотрю, в машину – шмыг, и уехала.
- Ну а что за машина-то? – в нетерпении выкрикнула я.
- А ты, Тань, сиди, не перебивай меня, а то ишь моду взяли, старших перебивать. Вот вы, молодежь, старших-то не слушаете, все по-своему норовите, а что потом выходит-то… Мы-то как жили в свое время – работали, а вам бы все развлекаться, и чтоб булки на деревьях росли!
Я мысленно застонала. И с мольбой в глазах, но уже без всякой надежды, произнесла:
- Ма-ши-на.
- Да, а машина у нее хорошая. Красная такая. И номер, гдей-то я записала. Вот туточки. Думаю, сперла пакет-то. Надо хоть номер записать. А тут же, смотрю, идет в подъезд невестка Надина, да сынок ее, вот такой же точно, как твой, ну просто копия, - пригляделась баба Катя к Сашке, - а потом милиция приехала. Ну я затаилась в квартире, думаю, хоть стреляйте, черти – не открою.
Мое состояние можно было охарактеризовать как близкое к обмороку. Я выхватила бумажку из рук бабы Кати, и уставилась на нее. Сначала я видела от волнения только желтые круги перед глазами, потом, усилием воли, сконцентрировав взгляд, разобрала буквы и цифры. Действительно, похоже на номер машины. От радости я готова была расцеловать бабу Катю.
- Вот как ты перестала приходить, я все болею, болею. А как придешь – так сразу лучше мне. Ты уж заходи почаще…
- Хорошо, всенепременно, - пообещала я и, подхватив Сашку рванула к двери.
Я чувствовала себя хорошо выжатым лимоном. Если эта Таня отдавала в каждое посещение бабушки столько энергии, сколько отдала сейчас я, то неудивительно, что баба Катя начала болеть без такой энергетической подпитки. И жива ли вообще эта Таня?
К Варьке я прибежала под вечер усталая, но довольная. Она, выслушав мой отчет, сказала:
- Слушай, как бы нам заставить эту бабульку рассказать все милиции? Это сильно бы помогло делу.
- Ну нет, по-моему, это невозможно, - ответила я, - ты бы видела, как она сотрясала кулаками, при одном упоминании о ней.
- Позвони своему Романову, может, он сможет установить владельца по номеру машины. Хотя, кто знает, может эта девица ее угнала.
- Ну нет, ты представляешь, получается эта цыганка – убийца! Кстати, я тоже видела в супермаркете цыганку, такая красотка! Такую увидишь – не забудешь.
- Может, у них тут табор рядом. И вообще, может она сумки-то и сперла, но не факт, что она убила. А может и сумки были не те, просто похожие. Тут бабушка надвое сказала.
- Да, ты права, но машину все-таки надо проверить. Звоню Романову.
Андрей очень обрадовался моему звонку. Он все еще сидел на работе. Я слышала, что вокруг него что-то происходит – какие-то голоса то бубнили, то иногда срывались на крик. Но он не сказал мне: «Перезвони, я занят». Он был готов болтать со мной сколько угодно. И мне это очень понравилось. Я начала свой рассказ про бабу Катю и про то, что мне удалось узнать, живописуя его всякими подробностями, но в какой-то момент Андрей напрягся и сказал:
- Мила, ты понимаешь – это убийство. И это очень опасно. Не вмешивайся в это дело. Мы сами во всем разберемся. Я тебя очень прошу. Ладно?
По его тону я поняла, что лучше с ним согласиться. Ну не могла же я ему сказать: «Нет, я буду вести свое расследование и дальше!» Мужчины очень не любят, когда им перечат. Поэтому я, конечно, сказала:
- О, да-да, хорошо. Я не буду вмешиваться. Но ты все-таки проверь номер машины, не зря же я столько сил потратила.
- Хорошо, диктуй, - сказал Андрей недовольным тоном, видимо, чувствуя подвох в моем немедленном согласии.
Я продиктовала. Но настроение уже было как будто бы подпорчено. Он пообещал позвонить ближе к выходным, и мы распрощались.
5.
Похороны – это всегда печальное событие, заставляющее нас задуматься о бренности всего земного. Даже если хоронят человека, прожившего сто лет насыщенной полной жизни, все равно возникает вопрос: а почему нельзя жить вечно? Почему обязательно нужно умирать? Ведь уходя, человек навсегда покидает скорбящих о нем родственников, друзей. А как было бы здорово узнать, что там будет дальше, лет через пятьдесят, сто, тысячу. А уж когда умирает молодой человек, то это вдвойне печально. Мог бы еще пожить, завести детей, столько сделать. Но не успел…
Все эти мысли роились у меня в голове, когда я стояла рядом с Варькой на кладбище. Оказывается, у Крымских здесь было семейное захоронение. Вот свежая могила Надежды Михайловны, а рядом все приготовлено для Бориса. Народу пришло совсем немного, человек пятнадцать – пара-тройка родственников, друзей, соседей, да мы с Варей.
День выдался необыкновенно солнечным и жарким – видимо, последние теплые августовские денечки, вокруг тишина и покой. И прошло все чинно, благородно, во всяком случае никто не рыдал, заламывая рук, все только молча вздыхали – да и что тут скажешь. Несчастья, которые обрушились на семью Крымских, осмысливанию не подлежали.
В какой-то момент Варя пустила слезу, я обняла ее, а она прошептала:
- Ничего, ничего. Я в порядке…
Мы с Варей пригласили на похороны и Светлану Георгиевну. Она, показавшаяся нам такой активной и энергичной в прошлый раз, сегодня была подавлена и бледна. Но, несмотря на траурное одеяние, на ней по-прежнему переливались, слепя окружающих, бриллиантовая брошь и серьги. Когда Варя отошла от меня на минутку рассчитаться с работниками кладбища, Светлана Георгиевна взяла меня за локоть и поволокла куда-то в сторону. Когда мы отошли на более-менее приличное расстояние от остальных, она еще немного поозиралась по сторонам, а потом негромко произнесла:
- Мила, я хочу поговорить с вами, но здесь, видимо, не получится, разговор у меня к вам долгий и серьезный. Я решилась, потому что вижу, что вы желаете Варе добра, а тут такая история, я просто не знаю… Приезжайте ко мне завтра вечером, я вам все расскажу, только слышите! обязательно. Мой адрес: Смольная, тринадцать, квартира два.
- Но…
- Все завтра…
И она, еще раз зыркнув по сторонам и оставив меня в полном недоумении, вернулась к остальным.
После похорон, когда я уже собиралась сесть в автобус, чтобы ехать домой, меня вдруг окликнул мужской голос, показавшийся мне знакомым. Я обернулась и увидела… Андрея Романова. Надо сказать, что мне еще в прошлый раз понравилось, как он был одет – дорогие джинсы, светлый пиджак в спортивном стиле, интересные туфли. И сегодня он выглядел не менее элегантно.
- Привет, ты здесь какими судьбами? – бросилась я к нему, в глубине души надеясь, что тоже выгляжу прилично.
- Да я тут давно уже, наблюдал издалека, думал, может, увижу что-нибудь интересное.
- Ну что ж заранее не предупредил, что приедешь…
- Ты бы тогда не отходила бы от меня ни на шаг, - сказал Андрей с хитрой улыбкой, лукаво сверкнув глазами - а мне работать надо.
«Вот противный, - подумала я, улыбнувшись про себя. – Как между нами уже все предельно ясно. Мы совсем недавно знаем друг друга, и уже понимаем, что мы – пара. Интересно, это хорошо или плохо?»
А вслух я, конечно, кокетливо сказала:
- Ну конечно, размечтался… Признайся, наверное, приехал увидеться со мной, а работа – только повод?
Андрей подошел ко мне очень близко, почти вплотную и, взяв за руку, прошептал таким голосом, что у меня внутри все задрожало:
- Ты мне снилась сегодня.
- Да, и что же я делала в твоем сне? – кокетливо спросила я.
- Я тебе в выходные расскажу, при встрече, - сказал Андрей и с такой страстью посмотрел на меня своими пронзительно голубыми глазами, что мне вдруг стало страшно. Я поняла, что вошла в клетку ко Льву, и дверца за мной захлопнулась. Теперь шансов на спасение у меня не осталось, потому что дрессировщица из меня плохая. К тому же укротить такого Льва никому не под силу.
Из состояния ступора меня вывел окрик Вари:
- Мила, мы уезжаем!
- Да, я бегу! – крикнула я в ответ и хотела уже попрощаться с Андреем, как вдруг он сказал:
- А что ты там вчера говорила про цыганку?
- Ну как же, бабушка из первой квартиры видела, как смуглая девушка, которую она приняла за цыганку, вышла из подъезда с пакетами и уехала на машине, я еще номер тебе дала… Ты, кстати, проверил?
- Да, мы проверили – пока ничего. Машина – красный мерседес, очень приметная, надо сказать. Владелец – Иванов Михаил Янович, живет, кстати, в Петербурге и машина там же и зарегистрирована. Об угоне не заявлял. Мы запросили о нем у своих питерских коллег более подробную информацию, обещали прислать.
- Ну а цыганкой-то почему интересуешься?
- Да хотел поговорить с этой бабой Катей, как эта девица выглядела… есть у нас тут одна зацепка. А эта бабуська мне даже дверь не открыла. Повесткой вызывать ее бесполезно, все равно не придет.
- А ты, небось, сразу сказал, что ты из милиции?
- Ну да.
- А ты скажи, что тебя Таня прислала, ты ее новый муж, пришел бабушку проведать. И купи ей чего-нибудь вкусненького – конфет там, печенья. И она тебя пустит.
- Ну, ты даешь! А кто такая Таня? – улыбнулся Андрей.
- Неважно, ты, главное, попробуй, увидишь, кто окажется прав! А что за зацепка?
И тут Варя снова окликнула меня:
- Мила, ты едешь или нет?
Мне пришлось срочно распрощаться с Андреем и бежать к автобусу. Но, несмотря на спешку, он успел меня быстро поцеловать.
На следующий день после работы мне пришлось тащиться к Светлане Георгиевне. Дом ее я нашла сразу, но мне пришлось постоять под дверью: то она у меня выспрашивала, кто я и зачем пришла, потом долго разглядывала в глазок, и уже приоткрыв дверь и впустив меня в квартиру, выглянула в подъезд и озиралась по сторонам – не притаился ли там кто-нибудь еще.
Я была удивлена такой конспирацией, но Светлана Георгиевна и так выглядела взволнованной сверх меры, так что ничего выспрашивать у нее я не стала. Она, не дав мне прийти в себя, с порога начала восклицать:
- Как хорошо, что вы пришли, Мила, можно я буду называть вас на ты? Отлично! Ведь теперь все может случиться – на меня недавно напали! Она! Она! Так и унесу тайну в могилу. А Надюша хотела, чтобы все досталось внуку… В милиции я ничего не сказала, одна надежда на вас! Проходите же, проходите…
Я пока плохо понимала, что происходит, но надеялась, что мысль Светланы Георгиевны вырулит из дебрей на прямую. И действительно, когда мы прошли на кухню и она немного успокоилась, то смогла более менее внятно поведать мне ошеломляющую историю:
- В семьдесят седьмом году Надежда вышла замуж за Александра, и они поехали в свадебное путешествие в Мисхор, в Крым. Несмотря на то, что они были совсем молодыми, они могли себе позволить кое-что недоступное тогда простым советским гражданам. Отец Надежды был известным профессором, обласканным властью, дед так вообще в свое время занимал видные посты. И жили Надеждины родители, надо сказать, на широкую ногу. А в Мисхоре в то время отдыхал со своим братом Михаилом Борис Буряце, оперный певец. Не знаю, правда, насколько хорошо он пел, не слышала, но прославился он тем, что был любовником Галины Брежневой.
Надежда и Александр познакомились с ним в Доме творчества Театрального общества, потом стали бывать у Бориса в номере, где на обеды к нему собирались несколько знакомых, вместе играли на пляже в карты, в общем, вполне вписались в местную элитную компанию…
- Проходите, проходите, - широко распахнул дверь Борис, и Надя с Сашей вошли, улыбаясь и протягивая хозяину бутылки с шампанским.
- Вот, все что удалось достать в здешних провинциальных краях, не обессудь.
Они прошли и осмотрелись – номер шикарный. Люкс, да еще двухкомнатный, телевизор, холодильник, душ… Стол красиво накрыт, что там принесенные ими бутылки! Тут и черная икра в жестяных банках, и свежеиспеченный хлеб, и раки, и языки, и виноград, и море водки и шампанского.
- Проходите, знакомьтесь…
- Саша.
- Надежда.
- Очень приятно…
- Ну Виктора вы знаете… Миша, сбегай на пляж, проверь, готов ли там шашлык! – крикнул Борис своему брату. Тот недовольно зыркнул карими очами и нехотя пошел в сторону двери. Надежда залюбовалась им – высокий, красивый, темноволосый, настоящий цыган, роковой мужчина. Борис выглядел на его фоне излишне полным, хотя цыганское очарование присутствовало и в нем – черные кудри до плеч, смуглая кожа, темно-зеленые глаза, на шее золотая цепь… А манеры как у аристократа – изысканные, и вкус утонченный.
Надежда и Александр только успели сесть за стол и завести светскую беседу со сливками курортного общества, как Михаил вернулся.
- Там мадам приехала, - пробурчал он брату.
- О, Галина приехала, я вас сейчас познакомлю, - оживился Борис.
На пороге показалась высокая, грузная женщина лет пятидесяти, смеясь и выкрикивая приветствия гостям, она бросилась к Борису:
- Насилу выбралась к тебе! За мной следят, шагу ступить не дают, а я убежала! – радостно провозгласила она и смачно поцеловала Бориса, а потом с притворной угрозой выкрикнула – а ты тут что без меня поделывал, все по бабам шлялся?
Надежда догадалась – это же Галина Брежнева! Ну точно, она, и отцовские черты лица, а, главное, брови – их не спутать ни с какими другими.
Надежда и Александром переглянулись. А Галина между тем, казалось, заполнила собою все пространство – обнимала Бориса, пожимала руки гостям, шутила, смеялась, периодически подбегая к двери и выкрикивая в коридор:
- Володя, тащи ящики с водкой, что ты там застрял!
- Девочка моя, как же я соскучился, - пропел между тем Борис.
- Какая я тебе на х…, девочка! Я уже бабушка, - засмеялась Галина и снова поцеловала Бориса взасос, - ну давай, что тут у тебя, угощай! Вижу, новые лица за столом – знакомь…
Надежду и Александра представили Галине, завязалась дружеская беседа.
- Значит, с бриллиантами работаете? А я бываю у вас иногда в Гохране, - говорила Галина, потягивая шампанское, - скажу по правде, бриллианты – моя страсть.
- А хотите, организуем вам с Борисом персональную экскурсию по Алмазному фонду, когда будете в Москве, - предложила Надежда, - уверена, вы видели далеко не все.
- Боря, хочешь персональную экскурсию в Алмазный фонд?
- А что, не откажусь…
Скоро все были навеселе.
- Я люблю искусство, а мой муж генерал! – провозгласила Галина.
- Галина, тебе пора домой, а то папа и мама огорчатся, - заискивающе произнес Борис, - пойдем, я провожу тебя до машины.
- Оставь моих «одуванчиков» в покое! Не смей мне указывать! – внезапно истерично завопила Галина.
- Пойдем, пойдем, дорогая, и, правда, уже пора, - и Борис, не обращая внимания на ее истерику, мягко, но настойчиво повел ее к двери, - Где Володя поставил машину?
Надежда и Александр были под впечатлением от знакомства с Галиной Брежневой. Но когда Надежда приехала в Москву, она и не надеялась, что Галина вспомнит о своем желании посетить Алмазный фонд.
Тем не менее, однажды они приехали вместе с Борисом Буряце к ней на работу. Борис был одет в джинсы и джинсовую рубашку на молнии, остроносые сапоги на каблуках, на голове – черная широкополая шляпа, на пальце кольцо с крупным бриллиантом, а на шее все та же крученая золотая цепь - все как-то так очень по-цыгански. Галина была одета по последнему слову моды – изысканно, даже вычурно. Она была частым гостем в Гохране – тогда среди жен особо приближенных было принято брать там на прокат драгоценности, а Галина иногда брала их и без возврата – на это смотрели сквозь пальцы. Но это были по большей части вещи, экспроприированные в свое время большевиками у дворян и зажиточных купцов, и не представлявшие большой исторической или художественной ценности. А вот на выставке Алмазного Фонда в Кремле представлены произведения ювелирного искусства, редкие драгоценные камни, самородки золота и платины, представляющие большое историческое, художественное и научное значение. Надюша вела их от витрины к витрине, рассказывая о каждом экспонате… Конечно, она не экскурсовод, но знала она, надо сказать, немало.
Я слушала Светлану Георгиевну предельно внимательно. Ничего себе, какие знакомства были у Надежды Михайловны! Но, с другой стороны, неужели Светлана Георгиевна вызвала меня к себе, чтобы рассказать про выставку Алмазного фонда? Конечно, я понимаю, как она увлечена своим делом, но при чем тут я? Вторая сумасшедшая старушка за неделю – это уже слишком!
Я попыталась максимально вежливо спросить у Светланы Георгиевны:
- Вы сказали, что к Варе наш разговор имеет какое-то отношение…
Светлана Георгиевна недовольно покосилась на меня:
- Я как раз собиралась перейти к самому главному.
«То есть самое главное еще и не начиналось. Отлично! Зато домой сегодня можно уже не ехать - буду выслушивать ее воспоминания до утра!» - подумала я.
- Может, чаю? – любезно предложила Светлана Георгиевна.
- Да-да, не откажусь, - с энтузиазмом откликнулась я. Хоть чаю напьюсь, а то, сказать по правде, я была уже близка к голодному обмороку и нервному срыву. А на сытый желудок я, несомненно, дольше продержусь.
Светлана Георгиевна, даже наливая чай, не забывала про свое повествование:
- Так вот, самое главное, я не знаю подробностей, но! Из Алмазного Фонда таинственным образом исчез один из бриллиантовых орденских знаков. Вы понимаете, что одно дело взять в Гохране на прокат серьги, принадлежавшие в свое время какому-нибудь купцу Пупкину, а другое дело – попросить Большую императорскую корону, например, чтобы сходить в ней в театр или на прием. А потом еще ее и не вернуть. Вы чувствуете разницу?
- А, да-да… отозвалась я, поедая третий бутерброд с колбасой. Если это было и есть самое главное, что она хотела мне сказать, то даже не знаю, что и думать. Видимо, жизнь в мегаполисе действительно неблагоприятно сказывается на психике. И решила сменить тему, - А вы говорили, что на вас напали? Вы в милицию обращались?
Я тут же пожалела, что задала этот вопрос. Светлана Георгиевна взволновалась сверх меры, заходила кругами по кухне, начала озираться по сторонам. Мне стало очень не по себе. Неужели у нее еще и мания преследования? Сделав так три круга от кухонной двери к окну и обратно, Светлана Георгиевна наконец заговорила:
- Ко мне позавчера вечером пришла убийца Надежды. Выглядела она как обычная девушка – джинсы, такая молодежная кофточка, бейсболка на голове, только очень загорелая. Я впустила ее случайно, она что-то такое сказала про почту, я решила, что телеграмму принесли, хотя в наше время уже редко кто шлет телеграммы, но все же… Она была совершенно сумасшедшая!
В этом месте я усмехнулась – лишнее подтверждение моей теории о жизни в мегаполисе. Сумасшедший на сумасшедшем сидит и сумасшедшим погоняет.
Светлана Георгиевна, не заметив моей усмешки, ажиотированно воскликнула:
- Она требовала, чтобы я назвала место, где спрятан орден! И тогда я поняла, что убийства не прекратятся! И следующей буду я, а потом Варя и Александр!
- Так, а вот с этого места поподробней, - потребовала я, мгновенно став серьезной. Еще не хватало, чтобы моей подруге угрожали убийством!
- Она угрожала мне, кричала, потом набросилась на меня, как тигрица! Схватила буквально за горло, взяла хрустальную вазу со стола и уже замахнулась, меня спасло чудо! Мне удалось увернуться и выбежать на лестницу. А она выпрыгнула в окно и убежала.
- А что, она была высокой, ну, спортивного типа, я имею в виду? – спросила я.
- Нет, она такого же роста как ты, примерно, стройная такая, даже слишком, я бы сказала.
Я с сомнением посмотрела на Светлану Георгиевну. Сама она была роста немаленького, довольно упитанная. Ну вот я бы, например, не рискнула бы с ней драться, очень уж в разных мы весовых категориях. И вся эта история про девушку, которая на нее неожиданно напала, выглядела как-то…
- А что, вы говорите, она хотела?
- Ах, Мила, но я же вам уже битый час рассказываю – бриллиантовый орден! Она решила, что я могла знать, где он хранится, но я не знаю, Надюша ничего мне не сказала, так, вскользь, я поняла, что орден у нее! Из-за него она и погибла!
- Подождите-подождите… Вы хотите сказать, что тот самый бриллиантовый орден из Алмазного Фонда оказался у Надежды Михайловны? И убийца об этом знал, и из-за этого ордена и убил ее? Значит орден был в том тайнике у Бориса дома?
- Нет, если бы он был в том тайнике, она бы не пришла ко мне. В том-то и дело, что там ордена не было! И теперь никто не знает, где он! Но пока она не найдет этот орден, она так и будет убивать!
- Ну не знаю, из-за ордена убить двоих и еще, я даже боюсь предположить сколько народу… Сколько же он стоит по-вашему?
- Ах, Милочка, - снисходительно произнесла Светлана Георгиевна и я опять не поняла, имела она в виду мое имя или это тщательно завуалированное издевательство, - знаете ли вы, что недавно на аукционе Sotheby's был продан бриллиантовый орденский знак Андрея Первозванного за два миллиона семьсот тысяч фунтов стерлингов, это более пяти миллионов долларов! Ну, это, правда, включая комиссию продавца…
- Ох, и ничего ж себе! И Надежда Михайловна владела таким сокровищем! Но почему он оказался у нее? Неужели, она его…
- Нет-нет, - запротестовала Светлана Георгиевна, - что вы! Я уверена, что она не украла его, конечно, из Алмазного Фонда, оттуда невозможно ничего украсть! Здесь замешана Галина Брежнева, Надя дала мне это понять. Но сказать, как именно он попал к ней, я не могу – к сожалению, не знаю. Она до последнего хранила свою тайну, и только недавно призналась мне, что владеет таким сокровищем.
- Послушайте, вы должны пойти в милицию и все там рассказать. Если это действительно так, то все мы подвергаемся опасности. Вот на вас напали, а если нападут на Варю?
- Я не могу, поймите! Я готова рисковать жизнью, чтобы только выполнить последнюю волю подруги… Она хотела, чтобы орден достался внуку. Борис не оправдал ее надежд, был ленивым, эгоистичным, она хотела и завещание переписать в пользу внука, но не успела. Сказала еще, что Борис изменял Варе, связался с какой-то неподходящей особой, та даже родила ему ребенка. Каждый день, вместо того, чтобы работать, проводил у нее.
- Что?! У Бори есть еще ребенок? Вот это да!
- Поэтому я и пригласила вас, не знаю, как смогла бы сказать такое Варе лично, но вы ее самая близкая подруга и желаете ей и ее сыну добра. Я прошу вас, найдите этот орден. Он спрятан где-то рядом, я уверена. Пусть Саша будет счастлив.
Я уходила от Светланы Георгиевны, полная самых противоречивых мыслей. Конечно, я желаю Саше только добра и постараюсь найти этот орден, а убийцу будут искать вне зависимости от того, пойдет Светлана Георгиевна в милицию или нет. Но как сказать Варе, что Борис ей все-таки изменял? К тому же завел ребенка на стороне? Одно дело подозревать об измене мужа, да и то, обвиняя себя в паранойе, а другое – точно знать, что было, да не один раз. Фактически, он жил на две семьи. Ну если он и вторую семью содержал так же, как первую, стоит Варину соперницу только пожалеть. Но все-таки: сказать или не сказать? Тут мне вспомнился совет, который мне дал однажды наш системный администратор: «Если мысль не укладывается в голове, заархивируйте ее». И я решила немного подождать – авось, правда, решение придет само.
Весь следующий день, сидя на рабочем месте, я мучительно раздумывала: с чего начать поиски ордена? Такое подходящее место – этот тайник у Варьки дома, сколько она там жила, ей даже в голову не пришло, что в шкафу что-то есть. Но почему-то ордена там не оказалось. Может быть, посоветоваться с Андреем Романовым? Ах, ну да, он же мент, тут же отнимет орден у бедного Саши. И насколько, вообще, можно доверять рассказу Светланы Георгиевны? Может быть, она в своем рассказе что-то… хм… слегка преувеличила?
В итоге я решила, что если найду убийцу Надежды Михайловны и Бориса, то, возможно, найду и орден. В конце концов, мы с ней ищем одно и то же. И вопрос в том, кто кого опередит.
Я позвонила Варе и попросила ее быть крайне осторожной, особенно по отношению к женщинам: возможно, что убийца будет охотиться за ней. Варя заверила меня, что будет смотреть в оба. Вчера она была в больнице у Александра Петровича, вроде бы ему получше, но он все еще в палате интенсивной терапии. Самое ужасное, что Варя не сообщила ему о смерти Бориса, и теперь не знала, как ей выкручиваться из создавшегося положения. Она, конечно, могла какое-то время говорить, что Борис, например, болен, но не всю же жизнь?!
Мы с ней поохали, поахали какое-то время, благо была пятница – а в пятницу почему-то всегда и работы меньше, и настроение у сотрудников лучше. А потом мне позвонил Андрей Романов и пригласил меня завтра к себе на дачу, и все мысли, кроме одной, вылетели у меня из головы.
6.
Утром я ждала Андрея у своего подъезда, охваченная нервной дрожью. Он попросил меня одеть темные брюки, кроссовки и взять куртку, несмотря на то, что на улице стояла прекрасная августовская погода и народ вокруг прохаживался в основном в полупрозрачной одежде с коротким рукавом. Конечно, я бы предпочла надеть мини юбку и шпильки – все-таки первое свидание очень много решает, а уж я-то знала, как надо выглядеть на первом свидании!
Девушка обязательно должна выглядеть женственно – подойдет юбка, платье, только не деловой костюм и не брюки. Если у девушки есть в наличии какие-то достоинства фигуры, обязательно нужно их подчеркнуть: грудь - глубоким декольте, ноги – укороченной юбкой, талию – облегающим трикотажем. Но ни в коем случае не надо выглядеть вульгарно, одеваясь слишком ярко или вызывающе. Самый лучший цвет в одежде – розовый. Психологи доказали, что мужчины представляют в мыслях девушку своей мечты именно в розовом платье.
А тут мне пришлось нарушить все правила. Конечно, я пыталась максимально исправить создавшееся положение – надела джинсы стрейч, и они славно обтягивали мою аппетитную попку, а сверху на голое тело розовый топ на бретельках, который как вторая кожа обтягивал мою грудь, не стесненную нижним бельем. Замшевую куртку я не стала одевать, а просто взяла в руки с тайной надеждой, что она может не пригодится. Вот, правда, кроссовок на шпильках пока еще не изобрели – а зря! Каблуки очень украшают ноги. Пришлось довольствоваться обычной спортивной обувью.
Я вышла чуть-чуть пораньше, хоть и знала, что девушка должна слегка опаздывать на свидание – минут на пять-десять, чтобы молодой человек имел возможность лишний раз подумать о ней. Но я пребывала в состоянии такого нетерпения, что просто не могла усидеть дома. Я думала об Андрее и о том, как все будет. Интересно, а какая у него машина? И чем мы будем заниматься на его на даче? От этих мыслей меня бросало то в жар, то в холод.
Конечно, ехать сразу за город вдвоем – очень преждевременная идея, все-таки мы там будем одни, мало ли что... Где-то я слышала, что прежде чем перейти к интимным отношениям, с мужчиной нужно проговорить 300 часов – это необходимая основа будущей семейной жизни. Все-таки нужно было бы нам сначала побыть где-то на людях! Женские журналы в качестве идеального первого свидания рекомендуют поход в кафе, в кино, в театр. Там можно поговорить, пообщаться, и есть шанс, что молодой человек сразу не набросится на тебя с сексуальными намерениями. А некоторые психологи вообще рекомендуют провести свидание так, чтобы у молодого человека произошел максимальный выброс адреналина. Для этого можно, например, прокатиться на горных лыжах или на лошадях, а если уж идти в кино – то на какой-нибудь ужастик, вроде «Пила-3». Такое свидание он точно не забудет, и девушка будет ассоциироваться у него с чем-то опасным и интересным. А нам ведь только того и надо!
Постепенно я начала себя ругать за то, что сразу согласилась остаться с ним наедине и внушила, может быть, ложную надежду на то, что уже на все согласна. Нет, на самом деле я была действительно на все согласна, но ведь порядочная девушка, которая к тому же хочет выйти замуж, не будет сразу прыгать в постель к первому попавшемуся мужчине. И я, стиснув зубы, дала себе зарок: ни за что, ни при каких обстоятельствах, как бы сильно мне этого не хотелось - не заниматься сегодня сексом с Андреем Романовым!
Пока я стояла и размышляла, как с минимальными потерями избежать предстоящие мне трудности любви, напротив меня остановился спортивный мотоцикл, и восседавший на нем байкер приветственно помахал мне рукой.
«Совсем обнаглели мужики, - подумала я, - уже около собственного подъезда нельзя спокойно постоять».
На самом деле байкер выглядел неплохо. Вообще, я заметила, что стоит только самому завалящему мужичонке одеть на себя костюм байкера, или пожарника, или военного – еще лучше, если и оружие будет болтаться сбоку, то он сразу становится очень даже ничего. И этот тоже – в черном с красным защитном костюме, перчатках, шлеме, даже обувь, надо же, какая-то специальная. В другой раз я бы и обратила на него внимание, но не сейчас, когда я ждала своего Андрея Романова.
Байкер между тем укоризненно покачал головой, слез с мотоцикла и подошел ко мне.
Когда он снял шлем и я увидела знакомые пронзительно голубые глаза, все во мне замерло от восторга. Вот это да! Это Андрей! И мы сейчас поедем на байке!
- Привет, красавица. Я тебе машу, машу, а ты не идешь…
- Привет, я тебя не узнала. Ты такой… крутой!
- Да, я такой, - довольно усмехнулся Андрей, удовлетворенный произведенным на меня впечатлением и без всякого стеснения осмотрел меня с ног до головы, причем на обтянутую топом грудь посмотрел дважды. - Хорошо выглядишь.
- Правда? – покраснела от удовольствия я.
- Мне нравится. Ну что, поедем?
- Но я раньше никогда…
- Ничего, ты, главное, держись крепче, - сказал Андрей и протянул мне заранее прихваченный с собой второй шлем.
Я осторожно взяла шлем и тут только осознала, что мне сейчас предстоит не просто приключение, а очень опасное приключение! Опасное для жизни и здоровья.
Очень часто в течение своей жизни мы оказываемся в ситуациях, когда нужно быстро принять решение, причем, возможно, от этого решения зависит наша жизнь. Нет, все выглядит очень даже, на первый взгляд безопасно: подумаешь, секс без презерватива, я же этого парня хорошо знаю, или вот, поездка на мотоцикле – а что такого, ездил же Андрей как-то до сих пор. Кто-то вообще штурмует Эверест и сплавляется на байдарке по горной реке и, ничего, выживает. «Авось, пронесет», - думаем мы в таком случае. Шанс, что с нами что-то случится, невелик, да и «жизнь – вообще опасная штука». А если вот сейчас я откажусь ехать с Андреем, ведь я действительно очень боюсь! Что я тогда потеряю? Тогда, наверное, он решит, что я трусиха, свидание наше не состоится, и вообще, возможно, он больше мне не позвонит, ведь мужчинам нравится, когда женщины разделяют их увлечения. В итоге он никогда не женится на мне, я не рожу от него детей… И неспроста он не сказал заранее, что приедет на байке – хотел сделать мне сюрприз, а сюрприз это, как правило, вещь приятная. Значит, он хотел меня порадовать?
Я нерешительно вертела в руках шлем и вдруг заметила внутри него темный волос. Сама я блондинка и волос, конечно, не мой. Андрей тоже блондин. К тому же волос довольно длинный, явно принадлежал женщине. Во мне мгновенно все вскипело: у него есть другая женщина! С другой стороны, мы только что познакомились, он уже не мальчик, вполне нормально, что у него кто-то был до меня. Или до сих пор есть! Устроить сцену ревности – глупо, скорее всего, он тогда просто уедет и не будет больше со мной общаться, ведь мужчины любят, когда их ревнуют в меру, причем, не имея на руках веских доказательств. «А если и есть другая, - азартно подумала я, - то еще неизвестно, кого он выберет. Покажу все, на что я способна. А там посмотрим». Наличие соперницы подстегнуло меня, и я решила бороться до конца.
Я надела куртку, шлем и взобралась на место для пассажира. Уже жутко – по коже пробежал легкий холодок. Я обняла Андрея сзади и вцепилась в него изо всех сил, заметив мимоходом, какой он приятненький, такой упитанный, плотненький. Наличие у него лишнего жирка мне показалось, почему-то, очень сексуальным. И тут мы, резко стартовав с места, с ужасным ревом понеслись вперед.
Я замерла от ужаса. А сердце внутри меня наоборот заколотилось в бешеном ритме. Мы летели на огромной скорости, лавируя между попутными машинами. При каждом повороте мотоцикл так сильно кренился вбок, что мне казалось, падение неминуемо. Я прилипла к Андрею намертво, боясь даже смотреть по сторонам. Все это было так страшно, что было страшно даже анализировать мое теперешнее положение. Где-то минут через пять я просто устала бояться и решила: будь, что будет. В конце концов, я доверилась этому человеку, теперь вся надежда на него.
Скоро мы выехали за город и помчались по трассе. Я понемногу приходила в себя. Не зря же один из классиков советской литературы сказал однажды: «Человек – не блоха, ко всему привыкнуть может». Под конец нашего путешествия я даже постепенно начала получать удовольствие от поездки. Когда же мы въехали в дачный поселок и остановились перед одним из домов, я уже испытывала что-то, похожее на восторг. Я встала на твердую землю и, слегка покачиваясь, глупо улыбалась.
- Что, красавица, понравилось? – с улыбкой спросил меня Андрей.
- Ага, - ответила я, - меня «колбасит» и «плющит» от восторга.
- То ли еще будет, - и он хитро посмотрел на меня.
Я представила, что примерно будет и вспомнила о данном самой себе обещании: на первом свидании никакого секса! Но, как ни странно, Андрей не сильно покушался на мою честь. Хотя каждый раз, оказываясь рядом, он норовил меня покрепче обнять и страстно прижать к себе, но, как только я, почувствовав опасность, начинала отстраняться, тут же отпускал меня. Я сама с трудом держала себя в руках, казалось, что все и так уже между нами предельно ясно, чего же боле? И только мысль о том, что мужчины любят недоступных женщин, останавливала меня в последний момент.
День пролетел, как одно мгновение. Мы с Андреем зажарили шашлык и съели его, сидя на крылечке, нежась под лучами уходящего лета, гуляли по поселку, держась за руки, и говорили, говорили, говорили…
Андрей рассказывал мне о себе, а я удивлялась, насколько по-другому я его себе представляла: он всю жизнь прослужил в уголовном розыске, у них, оказывается, семейная преемственность. Его отец – генерал милиции, занимает ответственный пост. Андрей уже был дважды женат, от второго брака у него есть две дочери – и как он все успел? Теперь снова ищет спутницу жизни, хочет еще детей, обязательно сына.
Все это звучало так заманчиво, почти как предложение руки и сердца. «Либо он действительно так искренен, либо… это просто какая-то игра, рассчитанная на глупышек, мечтающих выйти замуж. Вроде меня»… - подумала я. Смущало и наличие двух разводов. Но, с другой стороны, любая женщина на моем месте подумала бы: это просто жены у него были неподходящие, а вот со мной он будет жить долго и счастливо. И я подумала точно так же. А почему бы и нет? Я же такая хорошая, добрая, милая, понимающая. Уж со мной-то он точно будет счастлив!
Я совсем забыла и о Варе, и о нашем расследовании, но Андрей ближе к вечеру сам со смехом напомнил мне о нем:
- Слушай, спасибо тебе за совет. Я сходил к этой бабуське, божьему одуванчику, свидетельнице, все сделал, как ты сказала. Она меня впустила, представляешь, начала обнимать, а потом заболтала на фиг. Еле ноги унес. Взвесился потом дома – на два килограмма похудел! Надо к ней иногда заходить для профилактики от лишнего веса!
- И что она тебе интересненького рассказала?
- Интересненького много. Жизнь у старушки, конечно, насыщенная была. И по нашему делу она кое-что сообщила, описала внешность этой девушки. Но этого для розыска, конечно, мало.
- Думаешь, это и была убийца?
- Трудно сказать, но похоже на то.
- А помнишь, ты на кладбище говорил, что у тебя появилась какая-то зацепка, что-то связанное с цыганкой?
- Мила, ну что за расспросы, я же просил тебя не лезть в это. Мы сами во всем разберемся, мы же компетентные органы, - улыбнулся Андрей.
- Да я так просто, хотела узнать, как продвигается расследование, Варя же мне не чужая, все-таки. Так что там с цыганкой? – я решила быть настойчивой, пока у Андрея такое расслабленное настроение.
Андрей вздохнул и с сомнением, стоит ли мне рассказывать, произнес:
- Да ничего конкретного, опять же одни слабые ниточки. Просто дело в том, что Бориса Крымского после операции поместили в специально оборудованную палату, при нем всегда была сиделка. Охрану мы, конечно, не выставили – решили, бытовое убийство или убийство с целью ограбления. Ну, даже в голову никому не пришло, что его попытаются убить еще раз! Тут мы, конечно, дали маху. А в отделении нейрохирургии, где он лежал, как раз напротив через коридор палаты для платных больных. Одноместные. Так вот, в одной из этих палат лежала девушка на обследовании. Якобы головные боли после сотрясения мозга. Лечащий врач, который ее предварительно обследовал, заподозрил симуляцию, но она заплатила – значит, они должны были провести обследование в полном объеме. К тому же и направление из поликлиники у нее имелось. Так вот, после убийства Бориса мы стали опрашивать всех больных, что лежали поблизости, никто, конечно, ничего не видел. Но девушку эту мы опросить не смогли - она исчезла. И документы, которые она предъявила, когда ложилась в больницу, были украдены еще в прошлом году у одной гражданки, которая уже несколько месяцев живет за границей, и в Москву не приезжала, мы проверили. Так вот, свидетели, которые видели эту девушку, в том числе и лечащий врач, и, кстати, сиделка Бориса, утверждают, что она очень смуглая, волосы черные, похожа на цыганку. Как-то тут все одно к одному…
- То есть она пыталась убить Бориса у него дома, а когда узнала, что он остался жив, легла в больницу под видом платной больной и довела дело до конца?
- Похоже на то. Отравили его сильным наркотиком, он был в той бутылке, что стояла на капельнице. Причем наркотик не простой. Наши эксперты подозревают, что это были «Слезы Аллаха», наркотик на основе героина, чтобы его изгоготовить, на 1 кг этого вещества необходимо затратить 50 кг опия-сырца. Его эффективность в пять раз превышает героин и зависимость от него наступает намного быстрее, чем от всех других видов наркотиков. Это уже какая-то зацепка, потому что так просто на углу такое не купить. Производят его на юге Афганистана, говорят, что под контролем самого Усамы бен Ладена, и каналов сбыта пока не так уж и много. А самое интересное, что он производится в жидкой форме, убийце это было очень на руку. Я думаю, она предварительно подготовила бутылку с раствором глюкозы, добавила туда наркотик, потом ждала подходящего случая. Сиделка тоже человек. Могла же она выйти, например, в туалет. Как только сиделка вышла, убийца быстро поменяла бутылки на капельнице и была такова. Она, конечно, рисковала – доза могла оказаться не смертельной, потому что концентрация наркотика в бутылке была невысока, и если бы сиделка быстро вернулась и заметила, что бутылки поменяли. Но она вышла, видимо, минут на пятнадцать, этого хватило…
- Ничего себе… Да она просто маньячка. А что ты, говоришь, Борис сказал, когда пришел в себя?
- Галя, Галя. Орден, орден. Пока мы не можем понять, что это означает. А тебе ничего в голову не приходит?
Я покачала головой, а про себя подумала: «Да, кажется, теперь я знаю, что это за орден. Светлана Георгиевна действительно ничего не придумала. Но стоит ли говорить об этом Андрею? И что за Галя, непонятно. Не Галина же Брежнева привиделась Борису?»
На следующей день я, конечно же, прямо с утра поехала к Варьке – обсудить мое свидание.
Варька выслушала меня, не перебивая, а потом вынесла вердикт:
- Пролетишь ты с ним, как фанера над Парижем. У него, небось, таких как ты – целая телефонная книжка. И он всех обзванивает по списку – одна не пойдет, так другая дура согласится.
- С чего ты это взяла? Мне наоборот он очень серьезным показался. Говорил о браке, о детях.
- Ничего себе, серьезный – два развода! А сколько было так, без регистрации? Потом, такие, у которых мотоциклы и квартиры отдельные, и папа генерал, себя очень любят. Он думает, что он король, и может себе позволить выбирать, а девчонки будут перед ним на задних лапках прыгать и кричать: «Выбери меня, выбери меня!» А разговоры о браке – это все приманка для таких, как ты романтичных дурочек. Вы только познакомились, а он уже о браке заговорил, что-то слишком быстро. Мой совет – брось его, пока не поздно. Потом привыкнешь, втянешься, все нервы себе истреплешь, а результата – ноль.
- Ну не знаю, мне кажется он подходящая кандидатура для брака. Мне уже замуж пора, и детей завести хочется…
- Ой, ну что тебе говорить, ты все равно меня не слышишь. Я вот буду теперь искать себе мужчину, знаешь, не такого, который все время красуется, а который мною любоваться будет. И пусть еще докажет мне свою любовь: помогает по хозяйству, тратит на меня деньги. Вот этот твой майор, подарил он тебе что-нибудь?
- Вот так сразу прямо подарил. Что он, по-твоему, должен был мне подарить?
- Да, вот так сразу. Если он при деньгах тем более, пусть цветы хотя бы подарит, или браслетик там какой. А то он тебя покатал, шашлычок сам зажарил – даже на ресторане сэкономил. А там уж, небось, и постель была готова. Он, знаешь, как рассуждает: зачем тратить деньги на то, что само в руки плывет? А будешь долго ломаться, найдет другую, более сговорчивую. Вот увидишь.
Я задумалась над мрачным Вариным прогнозом. Может, правда, она права? Но мне так нравится Андрей, и я чувствую, что тоже ему нравлюсь, что для него это тоже все серьезно. Ну и что, что слишком быстро – у нас с ним любовь с первого взгляда, бывает же такое. Ну вот, когда понимаешь, что это твой человек, твоя половинка. И зачем тогда тянуть, что-то выяснять, мы же созданы друг для друга!
Чтобы больше не выслушивать желчных Вариных намеков, я решила сменить тему:
- А как там Петрович в больнице?
- Ох, и не спрашивай. Перевели его в общую палату, но он еще очень слаб, когда встает на ноги, голова начинает кружиться. Начнешь разговаривать с ним, он начинает объяснять что-то и может не вспомнить слово, которое нужно сказать. Беда, короче. И все время Бориса зовет. Я уже просто не знаю, что ему врать.
«Да, тяжело Варе, - подумала я, - тут поневоле озлобишься. Столько всего навалилось. А тут я со своей любовью».
Я уже хотела было совсем расстроиться, но тут мне позвонил Андрей. Это было приятно, а то я уже начала волноваться, почему он не звонит после такого удачного свидания. Он заговорил сразу быстро и по-деловому:
- Привет, красавица. Там подруга твоя Варвара рядом с тобой?
- Да, а что?
- Да вот хочу с вами прокатиться на ипподром, не возражаете?
Я не возражала. Варя, как ни странно, тоже. Даже обрадовалась возможности куда-то съездить прогуляться под наблюдением милиции.
- Мы не возражаем. Ты за нами заедешь? И почему обязательно на ипподром?
- Не так много вопросов сразу. Тут у меня еще появилась новая информация по нашему делу, еду в командировку в Питер. Поедешь со мной?
- Да, конечно, - вылетело у меня как-то помимо моей воли. Потом только я задумалась о последствиях своего согласия.
- Тогда быстро поезжай домой собираться. Сначала едем все вместе на ипподром, а вечером мы с тобой отбываем в Питер. Через два часа жду вас у твоего подъезда, будьте готовы.
Я хотела было что-то сказать в ответ, но Андрей уже отсоединился. Стала набирать его номер – без конца занято. А с другой стороны, и так все ясно: впереди у меня три выходных дня, почему бы их не провести в Питере с любимым мужчиной? Тем более, что он меня пригласил, хотя едет по работе, значит, доверяет. И мы, быстро одев и покормив Сашку, рванули ко мне домой собираться в поездку. Времени было совсем в обрез.
Через два часа мы втроем стояли у подъезда с моей довольно объемной сумкой. Конечно, мы ехали в Питер максимум на три дня, во всяком случае, я. Но надо же быть готовой ко всему – кто знает, что мне там пригодится: может быть, джинсы и кроссовки, а может быть, и вечернее платье и шпильки. Тем более, что я забрасывала вещи в чемодан по большей части не глядя, потому что торопилась. Может, чего лишнее туда и попало.
Андрей в этот раз приехал за мной на джипе, весьма недешевом. «Ого! Машина у него еще лучше байка», - только и успела подумать я.
Он вышел из машины, посмотрел на мою сумку, оценил ее размеры и улыбнулся:
- Да, все вы женщины такие разные, но в чем-то очень похожи.
Мы с Варькой переглянулись. Видимо, ее эта фраза тоже насторожила. Значит, женщин было много. И с большинством из них он куда-то ездил. Опять захотелось устроить сцену ревности, но я взяла себя в руки – еще не время.
Пока мы ехали к ипподрому, Андрей посвятил меня в детали предстоящей командировки:
- Сейчас едем смотреть скачки. Помнишь, я говорил тебе про владельца красного «Мерседеса», на котором уехала наша цыганка от дома Надежды Михайловны? Он живет в Петербурге, безнесмен, и тоже, представь, цыган, увлекается лошадьми. Сейчас на ипподроме он будет выставлять двух своих лошадей, и будет лично там присутствовать, присмотримся к нему и его окружению. А потом рванем в Питер на машине. Питерские коллеги подбросили нам кое-какую информацию, нужно будет ее проверить на месте.
Если вы никогда не были на ипподроме, вы много потеряли, скажу я вам. Сама я тоже была здесь впервые, как, впрочем, и Варька, поэтому мы немного растерялись. Но Андрей вкратце нас сразу же просветил:
- Секторов всего три: А, В и С. А – самый дорогой, там есть ресторан, можно заказать столик. Но нам туда не надо. Мы пойдем в сектор В, сядем с краешку – здесь как раз нам все будет хорошо видно.
- А как делать ставки? – спросили мы с Варькой хором.
- Вообще-то, я не рассчитывал на то, что вы будете делать ставки, мы здесь совсем по другому поводу. Но если хотите, объясню… - сказал Андрей и хитро посмотрел на нас.
- Хотим! Хотим! – закричали мы с Варькой.
Сделать ставку – это, надо сказать, занятие не для средних умов. Во-первых, оказывается, бывают бега – когда лошадка запряжена в небольшую коляску, которую называют качалкой, а бывают скачки, когда жокей скачет, сидя на лошади верхом. Чтобы сделать ставку, сначала нужно выбрать скачку или заезд, которые начинаются каждые двадцать минут. Далее выбрать вид игры – в зависимости от вида игры можно поставить на одну или на нескольких лошадей сразу, а на табло в центре поля можно посмотреть, какая из лошадей считается фаворитом - это если у нее очень маленький коэффициент, например 001, а какая – «темная лошадка» - если ее коэффициент, например 999. Также лошадь можно оценить, когда она выезжает на проминку – на ней уже имеется ее номер в предстоящем заезде. Лошадки были все, как одна красивые – ладные, мускулистые, и выбрать из них какую-то одну было делом непростым.
Через пятнадцать минут наши с Варькой головы опухли от переизбытка информации. Но мы, тем не менее, побежали покупать программку с расписанием заездов и скачек, а потом жадно ее листали, пытаясь понять хоть что-нибудь. Андрей был очень терпелив и по несколько раз повторил нам, что нужно делать. Да, видимо, у него действительно был большой опыт общения с женщинами. Даже Варька, как ни странно, скоро расположилась к нему и перешла «на ты». Уже через полчаса мы разобрались, что к чему, и с несвойственным нам азартом начали делать ставки. Хорошо хоть, что минимальная ставка составляет 10 рублей!
Сашка тем временем пребывал в состоянии эйфории – столько лошадок сразу он никогда не видел. Единственное, что его огорчало, это то, что их нельзя было покормить. А Андрей, увидев, что мы во всем разобрались, достал бинокль и стал смотреть в него, направив все свое внимание в сторону ресторана, расположенного в секторе А. Мы попытались отнять у него бинокль, ведь вокруг было столько интересного, и нам тоже хотелось увидеть все это поближе, но он мягко отстранился от нас:
- Извините, девушки, я работаю.
В какой-то момент, довольный, он воскликнул: «Ага!» и позвал Варю.
Андрей протянул ей бинокль и сказал:
- Видишь вон там за вторым столиком слева, посмотри повнимательней, узнаешь кого-нибудь?
- Нет, никого не узнаю, - сказала Варя, присмотревшись, - а что, должна?
- Видишь девушку в красной шапочке?
- Да.
- Видела ее раньше когда-нибудь?
- Нет.
- Точно?
- Да точно, точно…
- Жаль, - разочарованно протянул Андрей.
- Дайте мне глянуть, - вмешалась я, выхватив у Вари бинокль, - каких это еще там девушек вы рассматриваете.
Я посмотрела в сторону столиков и увидела… цыганку, ту самую, из супермаркета! Она была в атласном костюме а-ля жокей: белая куртка, красные бриджи и красная же шапочка, высокие сапоги. Было видно, что одежда ее стоила немалых денег.
- Я ее знаю! – завопила я тогда, - Это та самая цыганка из супермаркета!
- Какого супермаркета? – удивился Андрей. – расскажи все по порядку.
- Я видела ее в супермаркете недалеко от дома Надежды Михайловны, она там ворковала с кассиром на своем языке, а я стояла с Сашкой в очереди.
- А точно она? Видишь, рядышком сидит Иванов Михаил Янович, владелец красного Мерседеса, бизнесмен, владелец конюшни в Петербурге, она его племянница, или что-то в этом роде. Он человек состоятельный, вряд ли его родственники по супермаркетам ходят. Ты не путаешь?
- Нет. Хотя в супермаркете она была одета просто, ну то есть непросто, а очень даже красиво, но как-то не так шикарно, как сейчас. Сейчас видно, что красный Мерседес ей в самый раз, а тогда я подумала, что она пешком на своем горбу понесет покупки. Но это она, точно. Очень уж приметная внешность.
- Как ты можешь определить, по-моему, они все на одно лицо, - проворчала Варька.
- Да нет, я уверена, что она. Лицо и фигура. Очень похоже.
- Я только не поняла, почему я-то должна была ее узнать? – спросила Варька.
- Во-первых, наша свидетельница баба Катя из первой квартиры рассказала мне, что цыганка вышла из подъезда, а ты, якобы, шла практически ей навстречу. Могла ее запомнить. Потом, Надежда Михайловна сама впустила убийцу в квартиру. Если эта цыганка - убийца, то, возможно, они были знакомы, то есть ты тоже могла ее встречать у Надежды Михайловны. Далее, у меня есть сведения, что цыганка эта, предположительно, любовница Бориса, к тому же имеет от него ребенка. Мы вычислили ее с помощью пластиковой карты, принадлежавшей ему – он снимал все время деньги в одном и том же банкомате рядом с летним кафе. Нашим операм удалось найти свидетелей среди сотрудников кафе и выяснить, что Борис приезжал очень часто, причем появлялся в обществе цыган, которые неподалеку снимают несколько квартир. Место там такое нехорошее, скажем прямо, были сигналы, что и наркотиками приторговывают, и бордель даже как будто бы. В общем, выяснили, что Борис приезжал к любимой женщине, и свидетель, правда, не вполне надежный, утверждает, что он приезжал именно к этой девушке. А она снимала квартиру как раз в одном доме со своими соплеменниками. Все это очень сомнительно, но все-таки какая-то зацепка. Зовут ее Гили Михайловна Шишкова. Стали копать, поняли, что она связана с Ивановым, и с красным Мерседесом. Она такая штучка непростая, так наскоком получить информацию от нее не удалось, она от нас, проще говоря, слиняла. Была надежда, что Варя ее узнает, обычно женщины знают, кто любовница мужа, если тот долгое время с кем-то встречается. Тем более, есть ребенок.
Я осторожно посмотрела на Варю. Она стояла бледная, как мел. «Ну, Андрей, ну, идиот, подумала я, - нельзя же так сразу ляпать, не подготовив человека предварительно. Деликатней как-то нужно». Хотя, как можно деликатно сказать: «вот любовница вашего мужа, родившая от него ребенка», я и сама не знала. Поэтому и промолчала в свое время. Но это ж мужчины, им деликатность несвойственна. Варя тем временем открыла рот и с возмущением возопила:
- Снимал деньги? У него была карта, а на ней деньги? А мы жили на хлебе и воде? А сколько там было денег? И где эта карта?
Андрей немного опешил от Варькиного вопроса и ответил:
- Я точно не знаю.
Видимо, только сейчас до него дошло, что он допустил бестактность. Поэтому он поспешно скосил глаза обратился ко мне:
- А что за продавец в супермаркете? Не запомнила случайно, как его зовут?
Я объяснила Андрею, как найти супермаркет, в котором видела цыганку и описала продавца.
Андрей выглядел разочарованным и сказал, обращаясь к Варе:
- Жаль, что ты не знаешь ее. Нам ей и предъявить, по сути, нечего. Но придется все-таки ее задержать, может быть, хотя бы персонал больницы ее опознает.
Андрей достал мобильный телефон и стал кому-то звонить.
Через пару минут мы заметили, как к столику Гили и ее дяди подошли двое молодых людей и стали с ней о чем-то беседовать. Буквально через минуту Гили сделала резкое движение и рванула к краю трибун. Ловко перескочив через заграждение, она прыгнула вниз, прямо в паддок, куда выводят скаковых лошадей до скачки, и быстро исчезла из поля зрения. Один из молодых людей прыгнул вслед за ней, второй побежал куда-то, видимо, чтобы перехватить ее по дороге.
Андрей нервно вел телефонные переговоры со своими сотрудниками, потом, резко убрав телефон в карман, произнес:
- Ничего, на этот раз от нас не скроется.
И тут я случайно обратила внимание на результаты очередного заезда и завопила:
- Варька! Мы выиграли! Ура!
- Ой, и правда, - сказала Варька, и добавила, - это хороший знак.
- Что ты имеешь в виду? – спросила я.
- Я имею в виду, что мне обязательно воздастся за мои страдания, - улыбнулась Варька. – Бог с ним, с Борисом. Я его простила. Главное, что у меня есть Сашка и надежда на лучшее.
- Ох, Варька, ты – неисправимая оптимистка, - улыбнулась я ей, но сердце мое тревожно сжалось.
7.
После того, как Варька с Сашкой были благополучно доставлены домой, мы с Андреем решили подкрепиться перед предстоящей дальней дорогой, и зашли в один из ресторанчиков японской кухни. Честно говоря, я не любитель подобной еды. На мой взгляд, эта пища слишком острая и неполезная для желудка. К тому же есть палочками – для меня мука, вилка и нож гораздо привычнее. Но почему-то в последнее время пошла мода на подобную пищу и ресторанов японской и китайской кухни развелось в Москве огромное количество. Андрей же, как человек, «держащий фасон», конечно же потащил меня именно в такой, уверяя, что это и есть его самая любимая еда.
Мне было смешно, что он все время стремится произвести на меня впечатление, как павлин распуская хвост. Видимо, общение с моими предшественницами приучило его к тому, что женщины обращают в первую и последнюю очередь внимание на состоятельность и крутизну кавалера. Неужели ни одна женщина никогда не поинтересовалась его внутренним миром, тем, что он любит на самом деле, что чувствует, о чем мечтает? Отчего такая странная манера все время «пускать пыль в глаза»?
Постепенно мы разговорились, и я начала понимать истинные причины поведения Андрея. Он стал рассказывать о своих бывших женах, причем с сожалением и даже с каким-то легким презрением, утверждая, что они интересовались только его деньгами. С первой женой он прожил всего два года, причем, по утверждению Андрея, она заботилась только о себе, покупая на его деньги себе норковые шубы в то время, когда у него не было ни одной приличной рубашки. О втором браке он жалеет меньше, потому что родились дети, но о жене опять в каких-то презрительных выражениях.
- Я так любил ее, понимаешь, когда увидел, меня как молнией ударило, - откровенничал он, - я так за ней ухаживал, все готов был отдать, чтобы только она улыбалась, чтобы была рядом, надышаться не мог...
Я позавидовала этой женщине. Надо же, я бы много отдала, чтобы только оказаться на ее месте. Конечно, Андрей за мной тоже ухаживает, но жемчуга под ноги не бросает. А он меж тем продолжал:
- А она, когда мы поженились, по дому ничего не делала, детьми не занималась, я вставал к детям среди ночи, менял им подгузники, кормил. Она же спала, сколько хотела. Потом целыми днями занималась собой – салоны красоты, фитнес клуб, шоппинг. А я работал, чтобы прокормить семью, ей же всегда казалось, что я мало зарабатываю. В итоге, протерпев все это десять лет, выгнал ее. А она сразу нашла себе другого – какого-то бизнесмена, встречалась с ним, оказывается, когда мы еще были женаты, у меня за спиной. Он бросил ради нее жену, с которой прожил двадцать лет, двоих детей, купил ей сразу квартиру…
«Бедненький, - подумала я, - он пережил такое предательство. Конечно, теперь он озлобился, ему очень трудно довериться кому-нибудь. Теперь он думает, что женщины оценивают только его состоятельность, и все время ждет от них подвоха. Но уж я-то буду лучше этой стервы, окружу его заботой, вниманием, буду готовить ему, рожу еще детей. Он будет у меня как сыр в масле кататься, и я любовью докажу ему, что достойна доверия».
И так весь наш обед я, между комочками из переваренного риса, смоченными отвратительным соевым соусом, заглядывала Андрею в глаза понимающим взглядом, он благодарно держал меня за руку. Идиллия, одним словом. Только в глубине души тихонечко ворочался червячок сомнения: может ли такое быть, что одному и тому же мужчине всю жизнь попадаются только стервы?
Недавно я зашла в поликлинику к окулисту, чтобы проверить зрение и подобрать очки. Дело это не сиюминутное, так что с врачом я прообщалась примерно полчаса. Вообще-то я ношу контактные линзы, но тут решила, что и элегантные очки тоже могут украсить женщину, особенно на работе.
Врач, мужчина за пятьдесят, встретил меня очень радушно и сразу с порога озадачил:
- Наверное, за компьютером работаете?
- Да.
- А вы знаете, что такое компьютер для ваших глаз?
- Что?
- Нет, это я вас спрашиваю – что?
Я задумалась. В голову лезли всякие мысли о частоте мерцания монитора и фотонах, но поскольку мужчины считают себя технически более подкованными, я предпочла промолчать.
Через некоторое время врач спросил:
- Значит, линзы носите?
- Да.
- А вы знаете, что такое линзы для ваших глаз?
- Что?
- Нет, это я вас спрашиваю – что?
«Приплыли, - подумала я. Ничегошеньки я не знаю. Врач, наверное, думает, что я совсем тупица. Надо будет посмотреть в интернете, что такое линзы и компьютер для моих глаз».
Через какое-то время, пройдя кучу процедур на каких-то неизвестных мне приборах, я, наконец-то дождалась вердикта врача. Он заполнял мою карту, сетуя, что зрение мое никуда не годится. А дороже здоровья, как известно, только лечение.
Наконец, значительно глядя на меня поверх своих очков, он спросил:
- А как мы можем укрепить зрение?
- Как?
- Нет, это я вас спрашиваю – как?
- Может, витамины принимать? Гимнастику делать? – предположила я осторожно. Мое незнание предмета стало раздражать меня саму.
- А вы знаете, какую гимнастику для глаз делали южноамериканские индейцы?
- Какую?
- Нет, это я вас спрашиваю – какую? Может, они с мечом ее делали или с копьем?
- Ну вы знаете, гимнастика для глаз с копьем – это как-то двусмысленно звучит, - не выдержала я наконец и поддержала разговор, - так можно вообще без глаз остаться.
- Приятно поговорить с умным человеком! – оживился доктор, - Вот вам листочек, здесь упражнения, делайте каждый день по десять минут.
И я поняла, что главное в разговоре с мужчиной – оценить его остроумие. Собственно говоря, для этого они с нами, как правило, и разговаривают.
Эту историю я вспомнила, когда, отобедав, уже ближе к вечеру мы выехали в сторону Питера, и Андрей по дороге решил ввести меня слегка в курс дела. Вообще, разговор с мужчиной – это особое искусство, которым владеет далеко не каждая женщина. А уж разговор с мужчиной-Львом – это вообще хождение по минному полю. Весь разговор должен сводиться к тому, какой он замечательный и неповторимый, и как у него здорово получается все, за что бы он ни брался.
Если беседа начинает уходить чуть-чуть в сторону, например, он может спросить: «Ну а как у тебя дела?»
Тут же нужно отвечать: «Думала весь день о тебе, просто работать не могла. Раскладывала документы по папкам, и все время путала – «входящие» положила в «исходящие», а «исходящие» во «внутренние». Пришлось потом перекладывать. А шефа, представляешь, вместо главного бухгалтера соединила с начальником охраны».
Тут уж точно ваш Лев расцветет и будет до конца дня пребывать в благодушном настроении, напоминая вам про перепутанные документы.
Поэтому я, сидя на пассажирском сидении вполоборота к Андрею так, чтобы были видны мои колени и следующие за ними голени, улыбалась, дышала грудью, когда его взгляд обращался в мою сторону, кивала головой и изредка задавала наводящие вопросы, не забывая при этом напомнить: «Ну надо же, ты так много знаешь! Я всегда была уверена, что ты самый эрудированный оперативник во всем МУРе!»
А говорил Андрей с самым умным видом о чем-то таком отвлеченном, в основном, о цыганах. Вернее, конкретно о цыганах, но как-то отвлеченно.
- Цыганский след все время прослеживается в этом деле. Все-таки, надо сказать, очень большой процент преступности среди цыган – в основном, торговля наркотиками. Ты знаешь, с одной стороны, конечно, жизнь у них тяжелая, они по большей части малограмотные, и им очень трудно найти работу, а жить на что-то надо. Детей рожают – всех записывают не поймешь под какими именами, на какие-то другие даты, чтобы потом в армию не забирали, как они сами разбираются где чьи дети, уму не постижимо. А наркотиками торгуют так, что некоторые небольшие города буквально всем населением садятся на иглу. Где-то люди пытаются бороться самостоятельно, устраивают погромы, жгут цыганские дома, изгоняют цыган за пределы города. По этому поводу было несколько громких дел и в Центральном регионе, и в Западной Сибири. Но цыгане просто перемещаются в другое место, и все начинается сначала. Самосуд, конечно, недопустим, но когда родные и близкие гибнут от наркоты десятками, тут у людей, конечно, нервы не выдерживают.
Мне пришла в голову совершенно, на мой взгляд, логичная мысль: «А куда же смотрят правоохранительные органы? Разве не они должны бороться с наркоторговлей? Или они могут только бороться с гражданами, которые от безысходности жгут цыганские дома?» Но вслух я, конечно, ничего не спросила, только лицо мое выразило озабоченность. В конце концов, кто я такая, чтобы учить сотрудника милиции, как ему работать. И чем еще, вообще-то, заниматься цыганам? У них тоже, знаете ли, менталитет, они веками не работали, а только танцевали, пели и воровали, и теперь даже на малоквалифицированные должности они вряд ли пойдут наниматься, да и не всякий их возьмет на работу – репутация подмочена.
А Андрей между тем продолжал:
- У русской и цыганской общин всегда отношения складывались непросто. Еще до революции, когда существовал крестьянский самосуд, заканчивающийся именно убийством преступника, это всегда был самосуд над конокрадом. Русские крестьяне до смерти убивали только конокрада, это и понятно, ведь конокрад лишает члена общины лошади, главного кормильца семьи, а в других случаях до убийства не доходило. Конокрадами в девятнадцатом веке чаще всего оказывались цыгане, так что выводы напрашиваются сами собой… Но, опять же, нужно различать цыган, которые исконно живут на территории России и цыган люли, которые пришли к нам из Средней Азии и даже говорят на другом языке, не на «роме», хотя обычаи и традиции у них похожи…
Я поняла, что мне предстоит выслушать небольшую, часов на пять, лекцию. Конечно, приятно, что Андрей решил блеснуть передо мной своей эрудицией, но тема, мягко говоря, неромантичная. Я бы лучше поговорила о нашем совместном будущем. А сменить тему, значит, показать, что она мне неинтересна. Это будет выглядеть невежливо с моей стороны… Я продолжала кивать головой и улыбаться, а сама задумалась о своем: интересно, нас поселят в одном номере? И как все будет?
Андрей, заметив, видимо, характерный блеск в моих глазах, нежно улыбнулся и спросил:
- Ты о чем вообще сейчас думаешь? Я тут распинаюсь…
- Говори, говори, я слушаю, - попыталась я принять серьезный вид.
- Ну-ну… - хитро улыбнулся Андрей. - Так вот, наркотик, которым отравили Бориса Крымского, помнишь, я рассказывал – «слезы Аллаха», нехарактерен для региона Петербурга. Его поставляют из Афганистана через Киргизию и Таджикистан в основном в Западную Сибирь и далее по России, а в Петербург наркотики, метадон, например, идут, и из Европы. Но по любому, крупнейшие производители именно опийных наркотиков – это Афганистан и страны так называемого "Золотого треугольника": Мьянма, Таиланд и Лаос. И нам нужно все равно проверить и эту зацепку. Так что мы с питерскими коллегами пощупаем сейчас нашего цыгана Иванова, а там видно будет.
В Питер мы приехали очень поздно. Сил, честно говоря, не было ни на что, а ведь первая ночь – это очень важно, и не хотелось бы ее провести абы как. Андрей, видимо, тоже разделял это мнение, тем более что нас поселили в разных номерах. Его номер был заказан ему по работе, а мой он заказал предусмотрительно сам. Мы расползлись по своим номерам и провалились в сон.
Утром я была свежа, как майская роза. Надо сказать, приятные любовные переживания вообще идут мне на пользу – я хорошею и расцветаю, это факт. Но если при этом еще и выспаться, результат может получиться ошеломляющий. Андрей, когда утром постучался в мой номер, тоже, видимо, оценил мою красоту, потому что вместо приветствия страстно поцеловал меня и, заключив в объятия, поволок куда-то в сторону кровати. На полпути он, правда, остановился и произнес, не в силах выпустить меня из рук:
- Нет, я сейчас не могу. Договорился с ребятами из Питерского ОБНОНа. Через полчаса встречаемся внизу. Или мы за полчаса успеем? – с надеждой посмотрел он на меня.
- Нет, не успеем, - категорично отрезала я. – тем более, что я не завтракала.
- Хорошо, - грустно запыхтел Андрей, - пойдем позавтракаем. Здесь внизу есть ресторан.
За завтраком я села напротив него и принялась эротично поедать овсяную кашу. Я, уперевшись томным взглядом в его глаза, погружала ложку за ложкой в рот, медленно приоткрывая его, а затем медленно вынимая ложку изо рта. Андрей наблюдал за моими действиями как завороженный, жадно провожая ложку от тарелки до моего рта и обратно в тарелку. Потом грустно вздохнул, когда каша закончилась. К своему завтраку он так и не притронулся, сделав только пару глотков чая.
- Я ненадолго, только туда и сразу сюда, - держа меня за руку и больше уговаривая себя, чем меня, произнес Андрей, когда мы вышли вестибюль.
- Ты разве не возьмешь меня с собой? – удивилась я. Честно говоря, я даже не сомневалась, что мы поедем вместе.
- Нет конечно, это же работа, ты пока подожди меня в гостинице или пойди прогуляйся, а я быстро вернусь, и тогда мы займемся чем-нибудь… приятным, - сказал Андрей и так проникновенно посмотрел мне в глаза, что мое сердце моментально подскочило в груди и сладко забилось где-то в районе горла.
Но в мои планы не входило отпускать Андрея одного. В конце концов, мне тоже интересно, как будет проходить разговор с цыганом Ивановым. И что это за тайны, когда он и так уже меня посвятил во все детали следствия. Конечно, ему неудобно перед питерскими коллегами – нельзя же так взять и притащить на следственные мероприятия неизвестно кого. Но, с другой стороны, должна же и я заняться чем-нибудь интересным. В Петербурге я бывала уже не раз, и многое здесь было мне знакомо, поэтому перспектива так вот бесцельно бродить по городу меня не прельщала.
- Я провожу тебя до машины, это хоть можно? И что такое, кстати, ОБНОН? – спросила я.
- Это можно, - сказал Андрей, видимо представив, как коллеги умрут от зависти, что его будет дожидаться в гостинице такая девушка, - а ОБНОН борется с незаконным оборотом наркотиков.
- Интересно, а он что, бывает еще и законным?
- Ты – мой наркотик, - сказал Андрей и, прижавшись ко мне, поцеловал меня в шею.
Я проводила Андрея до машины, попрощалась с ним и его коллегами, помахала вслед рукой и… остановила проезжающее мимо такси, благо сумочку с деньгами я предусмотрительно захватила с собой.
Таксист оказался очень понятливым, во всяком случае, не удивился, когда я попросила следовать его «вон за теми синими «жигулями». Он хитро подмигнул мне и, быстро догнав машину, в которой ехал Андрей с сотоварищами, сел им на хвост, стараясь оставаться незамеченным.
Через некоторое время мы выехали за город. Даже удивительно, какими маленькими кажутся все другие города по сравнению с Москвой! Особенно это заметно в Европе. Если вы едете с экскурсионной группой и посещаете старинные европейские города, например, какую-нибудь Флоренцию, то, за четыре часа обойдя почти весь город, вы, скорее всего, подумаете: «Ну что ж, Флоренцию видел. Можно ехать дальше». А для того, чтобы получить мало-мальски правдоподобное представление о Москве, вам не хватит и четырех дней. Совсем другие масштабы и контрасты, так сказать. Вот и мы, казалось бы, совсем недавно находились почти в центре Петербурга, а сейчас уже мчались по шоссе в сторону Ленинградской области. Милицейский жигуленок летел очень резво, милиция вообще всегда ездит очень быстро, но мой водитель, которого звали Валерой, лавируя между попутными машинами, не отставал. Он, кстати, оказался очень приятным мужчиной, хоть и не в моем вкусе – для меня, все-таки, уже староват, но зато весел и остроумен, а это в мужчинах наиболее важные качества. Слишком много вопросов он мне не задавал, решив, видимо, что я слежу за любовником, который в компании приятелей решил устроить мальчишник за городом. Он все время подтрунивал надо мной, вспоминая, что его третья жена была такой же ревнивой и все шпионила за ним, а потом поймала, и им пришлось из-за этого развестись.
Погода начала слегка портиться, заморосил мелкий дождик, и я пожалела, что так легко оделась – в шортиках и легкой маечке, которые были на мне, я быстро вымокну и замерзну. Я все время боялась, что Андрей и его коллеги нас заметят, но милиционеры, видимо, не ожидали слежки, поэтому нам с Валерой удалось преследовать их, оставаясь незамеченными. Очень скоро мы въехали в коттеджный поселок, довольно пафосный, судя по высоте заборов, и здесь незамеченными было оставаться намного труднее. Но Валера справился и с этой задачей.
Очень скоро машина, на которой приехал Андрей, остановилась около красивого дома, хорошо видного сквозь ажурную чугунную решетку. Вернее назвать это сооружение домом язык не поворачивался, скорее уж это был не дом, а усадьба зажиточного помещика в миниатюре. Три этажа, колонны, разбегающиеся вправо и влево два крыла, красивые балконы – среди многочисленных окружающих его коттеджей этот дом выгодно выделялся своим безупречным стилем и размером участка. Если человек смог построить себе такой дом, то он обладает и вкусом, и немалыми средствами.
Мы с Валерой проехали мимо и для конспирации остановились за углом. Там чугунная решетка заканчивалась и начинался банальный двухметровый забор из оцинкованных листов. Я расплатилась с Валерой и попросила:
- Я буквально минут на пятнадцать-двадцать. Может, подождешь меня?
- Ну, давай. Двадцать минут подожду, но не больше. И куртку мою старую набрось, если хочешь, тут у меня в машине валяется. Если не вернешь – не жалко.
- Спасибо! – сердечно поблагодарила я его. Куртка мне была очень кстати. Хотя дождь и прекратился, но все равно было довольно влажно и прохладно.
Я осторожно выглянула из-за угла и увидела машину, на которой приехал Андрей. Сейчас внутри нее оставался один водитель, который лениво читал газету и курил. Остальные мужчины, видимо, уже зашли внутрь двора. А вот как мне туда попасть, да еще незамеченной, я не представляла. Участок был огорожен слишком высоким забором, который тянулся на многие метры вперед и, казалось, пропадал за горизонтом. Но делать нечего, перелезать через двухметровые заборы я пока еще не научилась, хоть и имею кое-какую спортивную подготовку, поэтому пришлось идти, авось, что-нибудь… как-нибудь…
Скоро мои надежды на авось, как ни странно, оправдались. Забор стал пониже, а вскоре и совсем закончился распахнутыми воротами, и я увидела, что за ним находится конюшня и манеж. Конюшня представляла собой вытянутое добротное кирпичное здание со множеством маленьких окон где-то уже в районе крыши. Было видно, что о лошадях здесь хорошо заботятся, да и вообще, и здесь чувствовались крупные денежные вложения, можно сказать, что конюшня была достойным продолжением усадьбы.
На манеже тренер занимался с наездницей, видимо начинающей, потому что держалась она в седле не очень уверенно. Лошадь шла по кругу манежа, а тренер стоял в центре и что-то бубнил наезднице. Видимо, индивидуальные занятия здесь стоят недешево, и он отрабатывал свое время на полную катушку.
Они были очень увлечены друг другом, а я тем временем тихонечко проскользнула в гостеприимно распахнутые ворота и притаилась недалеко от конюшни за кустиками. Кроме тренера и его ученицы вокруг не было ни души – во всяком случае, я никого не видела. Видимо, остальные лошади паслись где-то в поле, а работники конюшни отдыхали и тоже не на рабочем месте.
Лошадь на манеже тем временем прибавила ходу и понеслась галопом. Вдруг в какой-то момент наездница не удержалась в седле и буквально рухнула вниз, оглушая окрестности душераздирающим воплем. Тренер рванул к ней. Я решила, что лучшего случая не представиться и короткими перебежками, лавируя между щедро посаженными зелеными насаждениями, помчалась в сторону усадьбы. Надеюсь, на пути не встретится больше никаких заборов!
Я пробежала довольно приличное расстояние, когда обнаружила, что забор между усадьбой и конюшней все-таки существует. В тоске я прошлась вдоль двухметрового забора. К счастью, в нем была калитка, которая без звука распахнулась, когда я потянула за ручку. Я просунула голову на запретную территорию и осторожно осмотрелась вокруг – вроде никого. Красота вокруг неописуемая – ухоженный парк в стиле девятнадцатого века с прудом, дорожки, цветник. Странно, что такое богатство так плохо охраняется. Где-то совсем вдалеке слышались громкие мужские голоса, вился дымок и ветер даже доносил до меня приятный запах жарящегося мяса. От быстрого передвижения мне стало жарко, и я решила временно скинуть с себя Валерину куртку, повесив ее на сучок. Захвачу на обратном пути.
Видимо, цыган Иванов решил принять дорогих гостей на природе с видом на свое богатство. Да, конечно, далеко не все цыгане живут так хорошо. Интересно, а что за бизнес у него? Не нефтью же он занимается, в конце концов, и не драг металлами – тут у нас евреи в основном подсуетились, а не цыгане. Решив спросить об этом позже у Андрея, я потихоньку стала пробираться в сторону голосов.
Скоро моему взору открылась живописная картина: на фоне великолепной усадьбы суетящаяся у мангала с шашлыком прислуга, шикарно накрытый стол на резной веранде, а за столом Андрей с двумя ОБНОНовцами и, судя по темным с проседью волосам и смуглой коже, хозяин дома.
Я его видела, конечно, в бинокль на ипподроме, но как-то не присматривалась, поскольку была поглощена разглядываем цыганки Гили, а теперь решила рассмотреть поподробнее владельца такого презентабельного имущества. Был он уже не мальчик, но выглядел очень даже моложаво. Поджарый, видимо, занимается спортом, зубы белые – вставные, наверное, но улыбка выглядит очень эффектно. Одет более чем прилично – но в его вкусе я и так не сомневалась, видя дом. Что ж, вполне симпатичный. И ничего, что в годах, старый конь борозды не испортит.
Да, если меня кто-нибудь заметит здесь, вот это будет позор! Андрей тогда, наверное, рассердится. Мужчины жутко не любят, когда лезут в их дела. Тут только я осознала, в какую историю вляпалась. Вот черт меня сюда понес! Сидела бы себе сейчас в гостинице, делала маникюр или принимала ванну. Или прогуливалась где-нибудь вдоль Мойки, любуясь городским пейзажем. Может, отползти, пока не поздно, да вернуться в гостиницу? Все равно самое интересное Андрей мне, может быть, расскажет, если это, конечно, не служебная тайна. Хотя, возможно, что он готов мне сейчас, в предвкушении любовных игрищ, выдать любые тайны. Отчего же меня понесло сюда? Приключений захотелось? Или захотелось поближе посмотреть на Иванова Михаила Яновича, родственника Гили?
«Ну, раз уж я здесь, - решила я, - хотя бы подслушаю, о чем они говорят. Не зря же я преодолела столько препятствий». И я подползла поближе, жадно вслушиваясь.
- Нет, серьезно, - говорил один из ОБНОНовцев, - если вы что-то знаете о том, кто поставщик, лучше скажите сразу. Подобная наркота у нас впервые, и если выяснится, что вы что-то знали, и не помогли следствию… Или, что еще хуже, как-то к этому причастны…
- Что вы, что вы! – замахал в ответ руками хозяин, - Впервые слышу о таком. А со старым давно покончено, я – легальный бизнесмен и дорожу своей репутацией.
- Бизнесмен-то бизнесмен, но мы-то знаем, с чего вы свой бизнес начинали. И с собратьями своими общаетесь, авторитет имеете. А нам нужна информация, откуда такой наркотик, кто поставщик.
«Ах, вот оно что, - подумала я, - значит, стартовый капиталец наш цыган нажил, торгуя наркотиками. Как все, оказывается, прозаично!»
- Я не против сотрудничать с милицией, и помогу, чем смогу, но вы должны понимать, что не все цыгане – наркоторговцы. Многие считают, что все цыгане замешаны в торговле наркотиками, а у нас, между прочим, цыганских сообществах на наркотики наложен строжайший запрет.
- Нет, это вы должны понимать, - подключился к беседе Андрей, - для вашей племянницы все складывается очень плохо. У нас есть доказательства, что она более чем причастна к этому делу. Выходит, не уследили вы за девкой, связалась она с дурной компанией, впуталась в очень грязную историю…
- Нет, - жестко отрезал Михаил Янович, - я в это не верю. Гили, конечно, без царя в голове, азартная, авантюристка даже, но на убийство она не способна. Она – не племянница мне, она - дочь моего друга, мы были с ним в разлуке много лет из-за глупой ссоры, он так и умер, не получив моего прощения. И я после его смерти принял Гили как родную дочь, у нее есть все, что душа пожелает. Зачем ей эти ваши дурацкие убийства, этот Борис Крымский, когда она любого мужика может захомутать. Стоит ей только посмотреть, и любой за ней пойдет как кролик за удавом.
- У Гили есть ребенок от Бориса Крымского, - начал Андрей.
- Ребенок?! Что за чушь, - воскликнул Михаил Янович, – думаете, я бы не заметил, если бы она была беременна?
Андрей и ОБНОНовцы переглянулись. Видимо, они чувствовали себя уже не так уверенно. А хозяин дома, резко сменив тон на гостеприимный, произнес:
- Кажется, шашлык уже готов. Сейчас отведаете моего фирменного шашлычка, ни у кого такого нет, мой собственный рецепт! – и повернулся в сторону прислуги, - Коля, яв дарик!
Тут же подбежал, видимо, супервайзер или метрдотель, не знаю, даже, как называется эта должность, и хозяин стал отдавать ему какие-то приказания.
Милиционеры тем временем перешептывались и переглядывались. Беседа явно зашла в тупик. Когда же, наконец, подали шашлык, Андрей очень настойчиво, со сталью в голосе, обратился к Михаилу Яновичу:
- Вы должны убедить вашу племянницу, вернее дочь вашего друга, связаться с нами и побеседовать. Если она ни в чем не виновна, как вы утверждаете, эта беседа в ее интересах. Тем более что в прошлый раз, когда мы пытались с ней поговорить, она просто-напросто сбежала – все это выглядит подозрительно.
- А я могу присутствовать при этой беседе? – спросил Михаил Янович.
- Да, - ответил Андрей.
- А адвоката можно прихватить?
- Хоть черта лысого, но только чтобы она ответила на все наши вопросы! – безапелляционно воскликнул Андрей.
Михаил Янович изобразил на лице задумчивость и сомнение, а я решила, что пора отползать, поскольку, видимо, самое интересное я уже слышала. Гили опять бесследно исчезла. И как-то, правда, в голове не укладывается, что девушка, живущая в таком доме и разъезжающая на Мерседесе польстилась на женатого Бориса. Конечно, если это все ради бриллиантового ордена, то игра стоила свеч. Но откуда бы ей знать про орден? И почему я видела ее в супермаркете в каком-то неподобающем ее статусу наряде?
Тут я вспомнила, что двадцать минут давно истекли и Валера, наверное, уже уехал. И как я буду добираться до Питера, непонятно, особенно учитывая, что я там должна оказаться раньше Андрея.
Не успела я все это подумать, как резкий удар сзади заставил все мысли на время покинуть мою бедную голову. И я провалилась в темноту.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
Цыганочки с выходом
© Copyright: Мила Перчаткина, 2009
Свидетельство о публикации №209100700352
Свидетельство о публикации №209100700352
Рецензии