Сломанное Слово

Все началось со Слова. В скольких миллионах и миллиардах книжных страниц обремененному легкостью и давно уже придавленному грузом обстоятельных обстоятельств читателю встречалось подобное начало…
«Так сложилось исторически», - сказали бы историки или обыватели, претендующие на звание знатоков, - или же «на то воля Божья», - не преминули бы отметить богословы или богохулы, не признающие себя, соответственно, таковыми, - но любое произведение начинается именно с начала. Исключение, пожалуй, - набоковский «Круг». И при этом совсем не обязательно, что произведение должно иметь привычное глазу «окончание начала».
Киноязык дает больше возможности отойти от классического начала и начать с конца или с середины, пустить титры в первые секунды кинорассказа или в середине, а, быть может, пустить главного героя в самый последний поезд метро, буквально ухватившись рукавом за поспешно неспешащий вагон титров. И эта конструкция может реконструироваться так же, как и реконструкция может конструироваться миллионы и миллиарды раз, чтобы все тому же обремененному легкостью и давно уже придавленному грузом обстоятельных обстоятельств зрителю предстать в совершенно новом словосочетании.

Режиссер: слово
Сценарист: слово
Звукооператор: слово
Художник по костюмам: слово
В главных ролях:
слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово слово  слово слово  слово  слово  слово слово  слово слово  слово слово  слово слово слово


………………


Слово, выплавленное из олова,
Скомканное и сломанное,
Разящее и греющее,
Грозящее и млеющее,
Слово, ранне-скошенное,
Слово, по ветру брошенное.


Первым было слово, и этим словом была Она. Круг, раковина, сосуд, никогда не бывающий пустым, иногда наполненным наполовину, но пустым никогда. Она, гонимая и возносимая до небес, сгорающая в кострах инквизиции и являющаяся лестницей Иакова, связующей материей между земным и небесным. Лилит и Дева Мария, Ведьма и Пифия, дьявольское исчадие и голос божий. Страдающая и признающая боль в своей природе, с течением тысячелетий полюбившая ее в своем теле и принявшая как должное. Дающая и приговаривающая к смерти. Жертва, всегда сама отдающая себя в жертву. Беатриче, живущая не в себе, а в Нем, создавшая культ Его.

В три года она вряд ли еще понимала, что она – это круг, идеально вписывающийся в квадрат. И Малевич тут не причем со своей антииконой. Она была тем кругом, сквозь поры которого проходит в одно единственное мгновение та самая искрящаяся  чистота, что еще задержалась в человеке, прародители в n-степени которого поставили все последующее потомство перед фактом «первородного грешка». Живя в мире других окружностей и квадратов, она, еще не владеющая способностью предсказывать и рефлексировать, и не знала, чем закончили свою «округлую жизнь» ее бабушки и прабабушки.

………………

- Ну что идем?
- Пошли.
- А я считаю фильмы Роже нудными. Да если б не «И Бог создал женщину» с Бардо, о нем никто бы и не узнал…
- А, может, о Бардо?
- Не будь занудой.
- Может, где-нибудь посидим?
- Ну, давай.

Они зашли в кафе шоколадного цвета, чтобы непременно отведать по чашечке напитка такого же шоколадного цвета и вкуса. В какой-то момент звон стучащей по стенкам круглой чашки  ложки сменился звуком стучащих по столу пальцев.

- Тебя что-то тревожит?
- Да. Мне 30, я не замужем и нет никакого намека на отношения.
- О, да. Как давно мы с тобой об этом не говорили. Мне уже показалось, что тема исчерпала себя полгода назад. Оказалось, что нет.
- Как не люблю эту твою черту. Зачем тогда спрашивать, что со мной происходит.
- Хорошо-хорошо, извини… На этот раз проблема представлена в новом свете?
- Все, ничего не скажу.
- Как знаешь, а я пока наслажусь табачным дымом.
- Ну, в общем, я много чего читала по моей проблеме… и пришла к выводу, что все из-за нее.
- Кого?
- Матери.
- Ха, теперь во всем виновата мать. Да, если бы не она, тебя вообще не было бы на свете. Что ты такое говоришь?
- Ты понимаешь, что благодарность благодарностью, но… меня давит ее любовь, душит, приносит одно страдание.
- Страдание???
- Да, не смейся.
- Да что ты знаешь об этой жизни, тем более о страдании? Ты всегда жила в тепличных условиях, как Роза из «Маленького принца».
- Поэтому и жила, что мне не давали сделать ни шага назад, ни шага вперед.
- Мне не приятно все это слышать, извини меня, но ты неблагодарная дочь.
- Да почему же? Дослушай ты меня…

………………

Кто-то занимается холотропом, чтобы вернуться в «лоно природы», материнскую утробу. А я не хочу вновь пережить то, что пережила, не хочу быть снова «изгнанной из Рая». Хотя сейчас я не уверена, а был ли тот Рай?

Почему-то мне до недавнего времени не рассказывали, что мама хотела сделать аборт. «Нежеланный ребенок» - это про меня. Да и навряд ли мне вообще об этом когда-либо рассказали, если бы не бабушка. В последний ее приезд они долго сидели с мамой на кухне и говорили-говорили... Я кожей чувствовала, что разговор обо мне. Пришлось вспомнить детские годы с его подслушиванием и играми в шпионов. Если бы не бабушка, как оказалось, я сейчас бы не сидела на корточках, пытаясь различить слова и междометия. Ну что ж… Теперь даже не знаю, благодарить ее или винить. Странное жизни течение. Я, недавно бывшее желанное дитя, в одноминутье стала с частицей «не».

Меня всегда, как мне казалось, так любили, так заботились обо мне. Лучшие игрушки, лучшие платья, лучшая гимназия, от мамы ни на шаг, «туда нельзя», «сюда слишком поздно», «Уезжаешь? Только через мой труп»… Меня родили, а пуповину не отрезали. Разве может мать, думающая об аборте, мгновенно полюбить своего никчемного дитя и окружить его «сверхопекой»?  Почему-то в моей голове это не клеится. Так, надо умыться…

Зашипела струя воды, словно гадюка. Скрыть свое присутствие не удалось. В ванну зашла мама.

- Хорошая моя, ты плачешь? Что случилось?
- Ничего!

В тот момент я почувствовала, что дверь стала продолжением моей руки и в какую-то секунду должна была сорваться с петель. Удержалась. Может, и нежеланный ребенок, но  назвать слабой меня никто не посмеет.

………………

Итак, 30 апреля. Что имеем? 30 пар обуви, мне позавидовала бы любая гламурная девица, 30 друзей в контактом листе, хотя навряд ли всех их можно назвать таковыми, и 30 лет. Да, мне никто не дает этот возраст, но легче от этого мне не становится. Какие-либо попытки наладить личную жизнь за последние 10 лет успехом не увенчались. На работе переменный успех, но не приносящий радость. Для окружающих – я в панцире или ракушке. Видимо, инстинкт спрятаться развился во мне еще в утробе матери, когда я не хотела, чтоб меня заметили и ей поставили бы диагноз «беременна».

Стоит ли винить мать в том, что она хотела сделать аборт? Теперь уже и не знаю. Я не знаю всех «отягощающих обстоятельств», которые заставили ее принять решение убить в своем чреве меня, как и решение оставить. Во втором случае, оказавшемся для меня более выгодном, если это слово применимо в данном контексте, она обрекла тем самым себя на еще большие страдания, чем в первом, которое длилось не более часа. Оставила ли она меня ради впившейся в кровь любви к страданию или из-за богобоязни, испугавшись суровой кары или херувима с «пламенным мечом»?

Внезапно же проснувшаяся любовь ко мне после родов, вероятнее всего, - это прикрытая маской ненависть. Ее ненависть была заменена душащей меня любовью. Страх – как же она может ненавидеть своего собственного ребенка – выродился в любовь, невыносимую как для меня, так и для нее. Замуж она не вышла, видимо, по той же самой причине. Разве она могла потратить хотя бы миллиграмм своей любви-ненависти на кого бы то ни было, кроме меня? Сейчас я начинаю понимать, почему у меня никогда не было отца и любого мужского окружения.

Кто был мой отец, меня никогда не интересовало. Больше всего меня устраивала версия рождения «от Святого Духа». Хотя вполне возможно, что Святой Дух вовсе не был кем-то или чем-то, принадлежащим мужскому роду. Значит, во мне, как минимум, два женских начала. Вопрос в другом: «Что мне делать с этими началами в 30 лет в ее душащих объятиях…».

………………

- Ну что идем?
- Пошли.
- Дежавю. Только в прошлый раз начинала ты. Смешно.
- Все повторяется, словно по замкнутому кругу.
- Тебе уже лучше?
- Да. Я чувствую, что что-то произойдет. Знаешь, как в ожидании весны. Еще ничего не говорит о весне, но ты ее чувствуешь. Даже не ты сама, а что-то внутри тебя.
- Как мама?
- Мама… все также.
- В кафе?
- Все то же – все так же… Давай…

………………

Звонок в 6 утра. Тревожный, как сон, приснившийся в эту ночь.

- Что случилось?
- Бабушка….
- Мама, что с бабушкой? Ответь!
- Бабушка…
- Что с ней? Что?

………………

Был вечер вечера будущего дня. Все закончилось. Я могу посмотреть в зеркало. Уже не мама с бабушкой, а я с мамой сидела на кухне.

-  Мне надо было давно тебе рассказать об этом, еще до…
- О чем, мама?
- Тебе никогда не было интересно, кто был твоим отцом?
- Нет.
- А дедушка?
- Ну, вы же мне всегда говорили, что он погиб на фронте.
- В действительности, все не так…

………………

Все, что было потом, я помню, как в тумане. Сохранились какие-то отрывки фраз и слов…. Троица… Дух… Мать… Во плоти… В духе…Она…

После того разговора прошло бесчисленное  число чисел. Меня уже никто не душит своей любовью-ненавистью. Теперь я понимаю, что это был не страх – «как же можно ненавидеть своего собственного ребенка», - а страх совсем иного рода, и вовсе не мужского, а женского.

Возможность чуда порождает страх его неприятия. Это самый настоящий животный страх, который живет и будет жить в человеке до самого его «окончания начала», который сковывает и не дает семени жизни обрести свою законченную «округлую», спаситель-ную форму.

………………


Теперь я знаю, что мне также предначертана долгая работа над пурпурной пряжей. И снова все по кругу…

И снова сценаристом и режиссером будет Слово...

2009 (с)