Набросок Эксгибиционизм

У нее были крупные ноги с широкими икрами бывшей спортсменки. Ступни большие, плоские без подъема, как у настоящей потомственной крестьянки. Ноги обувались в разношенные туфли-тенниски. Рядом сидел спутник, обычный по нашим временам парень. Ничем не выделяющийся из толпы. Круглое лицо, курносый расплющенный нос и вечно бегающие глазки. Ростом тоже не удался. Все как обычно, вырождение. Веселое крестьянское лицо с вздернутым носом, пухлые щеки, сексуально зазывные глазенки приближались к пухлым губам всякий раз, когда водитель такси резко тормозил. Раскачивание машины только подзадоривало разнузданную парочку, вкусившую сексуальных утех больше, за их короткую жизнь, чем книжных страниц. Два лица, которые можно было бы спутать с сотнями и тысячами других лиц, ничем не выделялись: ни окрасом, ни печатью на челе, ни формой носа, ни особым разрезом глаз. Руки как руки, четыре лопатки, которыми удобно собирать овощи, сажать растения, протирать пыль. Но этот пунцовый окрас щек, подрагивающие языки, мокрые ладони делали их настолько выразительными и выделяли из толпы, треть которой носила одухотворенные лица после утомительной недели, треть - уставшие поблекшие глаза, что лишь незрячему было неясно, как похоть может преобразить своих владельцев. Устремившиеся на них десять пар глаз попутчиков переглядывались сначала скромно, затем с усмешкой,  через некоторое время появилось омерзение, как протест, навстречу распущенности, ущербности интеллекта и наплевательскому отношению к окружающим. Эксбиционизм, присущий животному стаду и животным инстинктам все чаще прорывался и прорастал корнями в человеческом обществе. Как будто какое –то отставшее стадо неандертальцев, вытащили из глубин и позволили размножаться среди людей, наперекор всем  прошедшим тысячелетиям. Как инквизитор пытавший заставить свою жертву любить его голый череп в своем средневековье, и наконец, нашедший ту, которая готова на похоть и  пляски у огня ее желаний, спутник ликовал. Привыкшие мыслить, сначала пытались разглядеть добрую душу за обезьяним образом, но длинные руки, потирающие внутренние поверхности тесно зажатых в джинсы нижних конечностей, оставили созерцателей безучастными к разыгравшемуся половому акту прямо в салоне такси. И только, плотная джинсовая ткань партнера и партнерши спасала инакомыслящих от неминуемого позора и краха цивилизации. Когда они встали с вспотевшего сиденься, стразы партнерши с задних карманов джинсов осыпались, как и бабочка, пришитая наспех большими стежками. И только одна пошлая старушка, сидевшая на двух местах сразу из-за непомерных размеров ее толстого мясистого торса, тихо повизгивая от восторга дергала себя за пуговицу и часто терла курносенький, задорный носик, вспоминая вольную лесную молодость.