Шутка

ШУТКА

Давно это было. Еще в те счастливые времена, когда советские дети с веселым горном подымались в пионерском лагере на утреннюю линейку. По лесной полянке, вытоптанной к концу смены до паркетного блеска, мчались на гимнастику и на оздоровительную процедуру обтирания мокрыми полотенцами. И заодно устраивали состязания по обливанию фонтанами брызг, пока не являлся грозный воспитатель. И завистливыми взглядами провожали счастливцев, удостоенных поднимать флаг. И любили дежурство по столовой, позволявшее выпить дополнительную порцию компота и выловить из него разваренную прошлогоднюю грушу…

Две сестры, разделенные правилами лагерного распорядка, стояли на линейке по разные стороны от трибуны.  Младшей вообще не полагалось находиться в пионерском лагере: ей и шести лет еще не исполнилось. Но, как дочку директора завода,  содержащего лагерь на балансе, приняли в младший отряд. Старшая, уже третьеклассница, была председателем  своего пионерского отряда. Она приводила в пионерскую комнату сестричку, давала ей карандаши из запасов старшего вожатого, и они обе рисовали. Старшая – стенгазету к приезду комиссии из райкома комсомола, а младшая – домик под яблоневым деревом и маму в пышном платье с цветком в руке.

В пионерскую комнату то и дело заглядывали любопытные, старшая сестра сосредоточенно работала над порученным ей заданием, а младшая  прикрывала руками свой листик и терпеливо ждала, когда оставят ее в покое: во-первых, тема ее рисунка не предназначалась для посторонних, во-вторых, она не так умела и любила рисовать, как читать.  Но младшему отряду библиотека книг не выдавала.

- Она у тебя что? Немая или что? – недоумевали приятели старшей.
- Отстаньте! – не отрываясь от работы, бросала та в ответ.

После вечерней линейки старшая брала сестру за ручку и отводила в холодный домик младшего отряда.
- Маша, а когда приедет мама? Уже сколько дней осталось? – шепотом спрашивала младшая, когда, уложив сестричку, старшая готовилась уйти.
- Уже скоро, Лялечка. Веди себя хорошо.
- Я сегодня вокруг корпуса все бумажки пособирала, только мальчишки опять обертки от конфет набросали.  Воспитательница ругалась, - делала круглые глаза младшая.
- Ничего. Вот приедет мама, ты ей все расскажешь, - успокаивала старшая и убегала в свой корпус, перед которым стояла статуя, изображавшая девочку в пионерском галстуке, развевающемся на ветру. Статуя застыла в позе «под салютом всех вождей».

В субботу проходила репетиция завтрашней торжественной линейки по поводу открытия лагеря. В воскресенье ждали много гостей: из дирекции завода, из райкома комсомола и, конечно, родителей воспитанников.

- Товарищ  председатель совета дружины! Пятый отряд в составе 30 человек на утреннюю линейку построен. Трое отсутствуют по уважительной причине –  один находится в медпункте,  двое убирают территорию. Рапорт сдан. Председатель совета отряда  Гордиенко Мария.
- Рапорт принят. Председателю шестого отряда сдать рапорт!

 Все шло своим чередом. В торжественной тишине раздавались звонкие голоса председателей отрядов. И уже председатель совета дружины готовился сдавать рапорт старшему  вожатому, как вдруг по всему периметру  пионерской линейки пробежал смешок. В центр площадки, под ноги к марширующему председателю совета дружины, метнулся котенок и замер в испуге, демонстрируя полную растерянность и непонимание, как ему быть дальше.

Ляля отчаянно шептала : «Кис-кис-кис…», - но боялась двинуться на помощь. Она вчера вечером нашла этого котенка, когда выбегала в туалет.  Он сидел под ступеньками туалета и издавал  жалобные звуки. Это даже и не мяуканье было, а тихое попискивание.  Ляле пришлось шарить рукой под ступеньками, чтоб  забрать  его с холода в свою теплую постель. Котенок  весь пропах хлоркой, дрожал и тыкался рыже-белой мордочкой во все стороны. Ляля тогда положила его к себе на живот, чтоб он успокоился и заснул.  А  сегодня  она еще не успела ничего рассказать Маше. Маша отправилась сразу после подъема  на пятиминутку у старшего вожатого, куда собрали всех председателей отрядов и давали  необходимые наставления. Потом всех по отрядам повели на линейку, а котенок остался на кровати спать, укрытый краем простынки.

- А-а! Я знаю, что это за котенок! - громким шепотом заявила Динка Форман, стоявшая рядом с Лялей. Динка была уже первоклассницей. Мальчишки в ее дежурство не очень-то кидали на землю мусор: Динка спуску никому не давала.
- Я знаю, это он убежал, когда завхозиха топила котят в туалете за корпусами. Кошка в кладовке с овощами запертая сидит, - сообщила Динка.

Ляля схватила  Динку за руку.
- Как топила? – глаза Ляли стали огромными и заблестели от готовящихся вылиться слез.
- Так. Как топят. Завязала в мешок и пошла грузик поискать, а этот выбрался, я видела. Пока завхозиха камни притаранила, его и след простыл. Я потом искала, не нашла. Не реви ты, как дурная.

Динка бросилась к котенку и схватила его на руки.
Ляля обрадовано заулыбалась.
К Динке подбежала воспитательница их седьмого отряда и увела ее вместе с котенком с линейки. Торжественное действо продолжилось. Солнце то пряталось ненадолго за взлохмаченными ветром облаками, то выглядывало вновь, создвая приличествующее происходящему освещение. Со стороны столовой доносился запах какао.

После завтрака Динка подбежала  к Ляле.
- Я думаю, они его все-таки утопят, хоть и говорили, что кошке отнесут.  Сами забрали у меня и наврали, что надо его еще проверить на микроспорию и меня тоже. А я не боюсь нисколечки.  У меня была микроспория – ничего особенного.
- Что это – микроспория?
- Ай, чепуха на постном масле, - коротко объяснила Динка, - не в этом дело. Что-то не видно, чтоб они кошку выпустили, вот что главное.

"Спрошу у мамы,"- подумала Ляля, и ухватилась за протянутую руку смелой Динки. Та была не выше ростом, чем Ляля, даже и на вид, пожалуй, помельче. Но ее светлые глаза смотрели так невозмутимо, а крепкие маленькие ножки  ступали так решительно, что Ляля целиком доверилась ей.
 
Динка подступила с расспросами  к взрослым, и им пришлось под ее напором объяснять необходимость изъятия источника возможной инфекции из детского коллектива. А завхозиха  очень убедительно говорила, что котенка отвезли в город, в цирк. Там из него сделают артиста и он будет приносить пользу.

Громко и протяжно  мяукала  в кладовке и царапалась в двери Мурка, пока сестра-хозяйка, сжалившись, не выпустила ее на волю. И  долго силуэт  кошки был неподвижен  за туалетом, и неизвестно, когда она покинула бы свой пост, если б не мальчишки, затеявшие стрельбу из рогатки по неподвижной мишени. Тогда Мурка скрылась в лес и даже Динка не смогла ее дозваться..

В  воскресенье приехали родители. Торжественная линейка прошла безукоризненно. Полянка в лесу, приютившем пионерский лагерь, была защищена от ветров, гулявших высоко в кронах сосен. Солнце, с утра уступившее было место дождевой тучке, к обеду высушило дорожки и осветило клумбы, усеянные маргаритками.

- Доченьки мои, какой у вас тут порядок! –восхищалась мама.
- Да, мамочка, мы все делаем, что нам говорят. Только Ляле не очень нравится здесь, у нее и подружек нету, - рассказывала Маша.
- О, подружки – дело наживное, - успокаивала мама. Она кивнула, улыбнувшись  на вопрос Ляли, можно ли будет ей поехать  домой, и Ляля засияла, прижавшись к маминой руке.
Потом все смотрели концерт, в котором принимала активное участие Маша, читавшая стихи на белорусском языке, и ещё пела песню.  Ляля, гордая за сестру, терпеливо досмотрела всю скучную программу. Это было совсем не то, что они устраивали дома или в гостях во время праздников. Ведь там всегда находилась роль и для самой Ляли.
 
Но это все сейчас уже было неважно. Главное, мама обещала, что да, заберет отсюда Лялечку. Только надо успеть к отъезду заводской машины собрать все вещи. Все-все, шутка ли! Едва закончился концерт,  Ляля бросилась спешно собирать  свои одежки, чуть не забыла на веревке за корпусом сохнувшие трусики,  наконец сложила в старый Машин портфельчик, который был у Ляли вместо чемодана и выбежала к воротам.
 
 Грузовик стоял на своем месте. А где же мама?

Подбежал последний из замешкавшихся  пап,  перемахнул через борт, водитель завел мотор, и машина двинулась, и Ляля   бросилась вслед, а мама с борта грузовика разводила руками и махала на прощанье. Её пышное платье красиво развевалось на ветру.

Ляля бежала что было сил. Портфель, раздутый из-за поспешности неудачно сложенными вещами, раскрылся, выпали на дорогу еще влажные после стирки трусики. Ляля подхватила портфель под мышку и ускорила бег.

Маша, бежавшая за сестрой, подняла трусики и попыталась стряхнуть с них прилипший песок. "Ладно, потом, - решила она, - надо сначала Лялю остановить".
Но Ляля остановилась сама, когда машина исчезла за холмом.

Маленькая одинокая фигурка на пустой лесной дороге. Стоит со своим портфелем и придерживает его двумя руками, а то крышка раскрывается…

Маша поспешила взять портфель из рук сестры, чтоб та смогла свободно отдышаться после бега.

- Маша, она же обещала меня забрать отсюда! – голос сестренки дрожал.
- Лялечка, это была просто шутка. Когда ты вырастешь, ты поймешь.

Маша обняла сестру и  привычно хотела вытереть слезы с её щек , но слез не было. Ляля  молча дала себя увести в корпус. Молча разложила по местам одежду. Повесила полотенце на спинку кровати.
- Лялечка, ну разве непонятно, что мама не могла тебя забрать: у мамы дела, а за путевку деньги заплачены. Мы завтра  на речку пойдем, старший вожатый сказал…

Маша еще что-то говорила, но младшая сестра уже ничего не отвечала.

Она выслушала слова утешения и легла ничком на постель. Маша, успокоенная, укрыла сестричку одеялом и побежала к себе в отряд.
Подошла на цыпочках Динка, подождала немножко, не проснется ли новая подружка. Положила конфетку у ее изголовья и тихонько ушла на свое место. Воспитательница строго следила, чтоб послеобеденный сон не прерывался.

А  после полдника, состоявшего из стакана чая со сладким в честь открытия лагеря коржиком, Динка тайком повела покорную Лялю за территорию лагеря,  в лес. Там, в маленькой ямке под березкой лежала, свернувшись калачиком, лагерная кошка. Когда Ляля  склонилась к ней и провела ладонью по полосатой спинке от головы до самого хвоста, Мурка подняла голову и вопросительно взглянула на девочек.
- Мурочка, кисонька, - присела Ляля , - не печалься, твой котенок будет артистом, как моя мама.
Тут девочка закрыла глаза, чтоб удержать слезы, но они хлынули из обоих глаз. А кошка поднялась, промурлыкала что-то ласковое и принялась вылизывать мокрые щеки.

Динка присела рядом и стала следить за птицами, снующими в вышине. Солнце пробивалось сквозь ветви березы и вечер обещал быть теплым. Пахло хвоей.