Пишу с иронией

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

В данный сборник вошли миниатюрные произведения, которые высмеивают человеческие пороки, побуждая читателя посмотреть на себя как бы со стороны.


                Тьма тараканья
                Про моль
                Про твердолобость
                Шар
                Про коварство осени
                Про навозную кучу, Жука и Букашку
                Суждения дремлющих городов
                В гармонии со своим существом
                Сеть
                Про подлую мушку
                Ветошь
               

ТЬМА ТАРАКАНЬЯ
 
 Жил да был на белом свете, (а правильней будет сказать во тьме), Таракан. Был он вполне обычный себе Таракан - с рыжими крылышками, с золочённым брюшком и с длинными изящными рыжими усами (правда долгое время он об этом не догадывался).

 Жил он себе под половицей заброшенного дома и ни о чём высоком не думал. Ползал себе под досками, собирал съестное и всем, в общем-то, был доволен. Впрочем, не всегда Таракан жил под половицей. Иногда он, всё же, выбирался наружу. Как правило вылазки он совершал ночью, потому что слышал он от старых тараканов, что ползти к свету нельзя...

 Тараканы верили, что, дескать, свет - это сама смерть...
Всем было известно, что умирая, видишь свет в конце загадочного туннеля и если не достанет умирающему разума остановиться и вернуться во тьму, то ему неминуемо суждено умереть. А рыжий Таракан умирать точно не хотел. Под половицей старого дома было влажно и тепло. Словом, было Таракану под половицей весьма уютно. Но в силу своей то ли рыжести, то ли живучести, Таракан тот весьма любил размышлять над природой света. Он любил размышлять над природой света не потому вовсе, что свет был ему интересен,(какой уж там интерес? Всё и так ясно - лик небытия!), но исключительно того ради, дабы показаться другим тараканам необычайно сведущим в вопросах непознанного. Уж очень хотелось ему, чтобы его тёмная тараканья жизнь отличалась от жизни прочих тараканов некоторой необъятностью познаний, выходящих за границы очевидного!

 Эх, и чего только не говорил Таракан о свете и природе его! Каких он только предположений не строил! Но вот беда, все слова рыжего Таракана сводились к тому не многому, что находилось во тьме тараканьей жизни - прогнившая древесина над головой; соринки и семена, принесённые сюда ветрами; кусочки человеческой еды, оставленные муравьями; земля и камни...
 В общем слова Таракана были не достаточно выразительными в вопросах обсуждаемой темы и другие тараканы относились к своему собрату так же, как к любому другому из среды своей. Рыжий же Таракан, в силу юности своей или упрямства, не желал мириться с таким положением вещей.

 Завидев свет, упавший в большую щель, Таракан, сжав волю свою и мужество в кулак, с зажмуренными глазами выполз наружу. Он дрожал от страха, но всё же дерзнул открыть глаза. Осмотревшись, Таракан убедился что жив и что кругом почти всё так же, как ночью, (когда он выползал наружу). Почти всё так же! Только вот всё очень и очень яркое, цветастое...

-Ура! - Вернулся Таракан в тьму тараканью, - Я постиг суть загробного мира и остался жив!

 Тараканы, страшась к нему даже приблизиться, (ещё бы, ведь он вернулся к ним с загробного мира!),стали внимать его речам...

- В загробном мире, - продолжал Таракан, - всё так же как у нас, только я в том мире - рыжий, а всё остальное, имея те же физические формы, которые видим мы, имеют непонятные цвета!

-Не может быть! - Воскликнул кто-то из тараканов.

-Точно-точно так! - Зашевелил своими усами Таракан, - А если не верите - идёмте со мною, - и Таракан смело пополз в лучи солнечного света.

 Некоторые из дюжины храбрецов последовали за Тараканом:

- Вот это печь, - деловито водил рыжий Таракан собратьев своих от одного предмета к другому. - а вот это скамейка. Это платок. Вон там умывальник, в котором живёт паук...

-А там что? - Указал один из тараканов на окно, залитое солнечным светом.

-А там... - Таракан растерялся, но потом деловито предложил, - Там ничего страшного... Пойдёмте да посмотрим...

 И тараканы, один за другим, заползли на подоконник. Увидев в свете дня деревья, кусты, травы, небо и всё, что можно было увидеть из окна заброшенного дома, поразились. Они, живя в своей тараканьей тьме даже не подозревали, что загробный мир столь огромен и что в нём столько всего непонятного! Но главное их совершенно шокировала мысль, что в загробном мире, оказывается, можно очутится не умирая! Глупые тараканы! Теряясь в своих мыслях, они не заметили стаю птиц, летающих над ветхой крышей старого дома, и были съедены ими.

 Тараканы же, оставшиеся под половицей, не дождавшись ушедших, заключили, что свет - это смерть. Так и живут они в своей тьме, полагая, что свет суть их смерть!

     09.10.2009г., г.Наро-Фоминск, СаЮНи



ПРО МОЛЬ

 На чердаке старого дома, в старинном сундуке, жила завистливая моль. Всю свою жизнь она провела тут, лакомясь оставленными в сундуке хозяевами дома вещами. Здоровая она вымахала и жадная. Иногда, вдоволь насытившись, моль выползала под козырёк черепичной крыши, чтобы взглянуть на Божий мир. Вылезет, бывало, наружу и смотрит своими большущими бесцветными глазищами на краски поднебесного мира и ворчит:

-Ух, как мне всё это надоело! Аж глазам больно!

 Сидела так моль, пялившись глазами своими на цветочную поляну и глядь, а там, чудесным хороводом летают цветокрылые бабочки. Легко так парят они над зелёной травою - сами словно цветочки. Парят себе, отдавшись солнечному свету да порыву ласкового ветра, и ни думает ни одна из этих бабочек, что нет у неё ничего своего в этом мире. Летают они себе и просто наслаждаются настоящим моментом  своей скоротечной жизни, уподобляясь цветкам.

 Поглядела на них моль и так уж ей завидно стало, что она вновь скрылась в тёмном чердаке:

-Подумаешь, - ворчала она, - разлетались тут! Да я, - тут моль снова покинула облюбованый ею чердак, - Да я выше всех этих бабочек! Сейчас же пойду и съем все краски мира, тогда посмотрим, кто тут самый красивый! - И она, не откладывая своих угроз в тёмный угол, принялась набивать утробу свою всем, за что только цеплялись её жадные глазища.

 С хищнической жадностью ела она обивку мягкого стула, что стоял на террасе у круглого стола. Пожирала и цветастую скатерть, накрывавшую круглый стол. Попутно глотала пыльцу цветков, росших на клумбе у дома. И всё-то ей было мало. Вымахала она уже размером с ладонь, так что и взлететь уже не могла. А всё жрала и жрала, покуда не умерла от объедения и зависти своей. Умерла и осталась лежать на голой доске серо-кремовым прахом, покуда порыв ветра на развеял пыль жадного существа моли по свету. И ничего от моли той злобной не осталось!

     3.10.2009г., г.Наро-Фоминск, СаЮНи


ПРО ТВЕРДОЛОБОСТЬ

 Среди прочих живущих на земле жил невзрачный серый камушек. Небольшой он был и плоский. Однако твердолобостью своею он стоил целой груды твёрдых камней! Долго он жил на земле при небольшом озерце. И ладно бы, если бы камень тот жил себе как считал правильным, как мог и как умел, но ведь нет! Жил он сам из себя и всем живущим досаждал он твердолобостью своей. Ибо камень тот полагал, что правильно жить никто кроме него не умеет, а следовательно, укорял он всякого, кого только мог достать своим твердолобием, что, дескать, нужно жить так, как живёт он и никак иначе!

 Много времени плоский тот камень твердолобой жизнию своей докучал живущим рядом с ним. И наверное он дальше бы твердил своё, если бы не прибежали сюда мальчишки. Мальчишки как мальчишки - прыгали они, скакали они берегу озера и бегали наперегонки с ветром.

 Наигравшись вдоволь, пострелёныши побежали прочь и только один из мальчишек тех отстал, задержавшись на чуть-чуть. Взял мальчишка тот темноволосый в руку свою плоский тот камень да запустил его по ровной зеркальной озёрной глади. Скакал по воде плоский серый камень словно мячик. Скакал, ворчал да возмущался, пока, наконец, не скрылся под водой. Только круги остались на озёрной глади в том месте, где утонул плоский тот камень с твердолобостью своею. Впрочем, скоро и кругов на воде не осталось!

     14.10.2009г., г.Наро-Фоминск, СаЮНи


ШАР

 Не известно откуда взялся он, этот шар, но откуда-то взялся. Гладкий такой круглый шар без неровностей и шероховатостей. Правильный такой шар, каких в природе не бывает. Шар идеальный, из весьма удачного (то есть прочного) материала созданный. И падал он, а гладкость свою не терял. И ударялся, а круглость формы его не повреждалась. И где он только не бывал, а всё оставался круглым шаром. Оставаясь шаром, катилось это творение по земле и, созерцая неровные формы прочих творений, тщеславно подхихикивало:

- Вот, - дескать -, уродство-то кругом какое! Куда не глянь, а вокруг всё такое кривое, косое, мятое, рваное, неправильное... Словом, безобразище!

Подхихикивал так шар над всем, что только мог видеть своею ровною круглостью и катился себе дальше. Катился шар по земле и никому не говорил ни дурного, ни хорошего. Просто сам в себе радовался правильности формы своей круглой и сам в себе превозносил себя над прочими...
Катился ли, останавливался ли, но всегда был горд в себе самом своим совершенством.

 А время шло и мир менялся. И, оказалось, что идеально круглый шар не вечен был. Неприметным образом шар тот, теряя гладкие круглые бока свои меленькими крупицами в пути земного странствия, растворялся во времени. И однажды он стал частью земли...

 Глупый шар! Так и не понял он, проживая свою идеальную жизнь, что был он частью кривого мира. Не смог он круглою бездушностью своею понять, что сам изваян был он из неровностей и кривостей того, над чем всю свою круглую жизнь превозносился! И что толку было в гладкой и ровной жизни его? Исчез он со своей безмолвною гордостью и никто о нём не вспомнил...

     16.10.2009г., г.Наро-Фоминск, СаЮНи


ПРО КОВАРСТВО ОСЕНИ

 Где-то далеко-далеко, в стране, обласканной солнцем, жили зелёные листья. Жили они на ветвях могучих деревьев и радовались. Жили себе листья под светлой сенью небес, шелестели...
Подставляли листья свежие личики свои солнечному свету и лучились изнутри жизнью. Свежи они были и зелены. Игривы, наивны и доверчивы. И случилось как-то в страну ту из дальних краёв, забытых солнцем, явилась Осень. Холодна она была, завистлива и зла. Однако видом была прекрасна:

-Здравствуете, милые! Здравствуйте, листики! - Нежным вкрадчивым дыханием обнимала Осень юную листву...

-Здравствуй, прекрасная незнакомка! - Шелестела, пленённая таинственной красотой Осени, листва ей в ответ, готовая внимать её словам снова и снова...

-Какие вы прекрасные, - ещё нежнее продолжала свои речи Осень, - и какие глупенькие!

-Чем же мы глупы? - Шелестом вопрошали листья Осень, не желая быть в её прекрасных очах глупцами.

-Ну как же? - Обвивала длинными своими ресницами листву Осень, - Посмотрите на деревья, которые вы венчаете, - как они безобразны... Корявые, мятые, неприметные они высасывают из вас все соки, чтобы напитать свои безобразные тела... А вы, глупенькие, не подозреваете о том и силы юности своей отдаёте им... Как жаль мне вас... - И Осень заплакала пред лицом листвы чистейшими капельками слёз.

Тревожно зашелестели листья, побагровев от гнева.

-О, прекрасная госпожа! - В унисон прошелестели листья Осени в ответ, - Правда, что глупы мы! Но как хорошо, что ты открыла нам глаза! Отныне да не будет никто из нас питать уродство безликих деревьев! Не дадим мы юности и красоты своей этим корягам, которые столько лет, венчанные нашей красою, высасывали из нас наши силы!

И листья, все как один, оставили каждый ветвь дерева своего...

-Молодцы! - Засмеялась Осень, кружа глупую листву в предсмертном вальсе, - Молодцы! - Втаптывала она опавшие листочки колким ветром в грязь, - Молодцы! - Гордо стояла Осень посреди голых деревьев:

-Ну что, - наигравшись жизнями листвы, обратилась бездушная красавица к обнажённым деревьям, - Я теперь тут хозяйка! А вы, - надменно сказала Осень деревьям, - усните, покуда не согреет вас ваше солнце... Я же буду петь, танцевать и веселиться на растрёпанных телах наивных ваших детей! - И Осень, ступая по опавшей листве, пошла кружиться и плясать, зло смеясь.

 Она ушла. Зима, белой печалью погребла юность листьев и прикрыла наготу страждущих деревьев, покуда не явит этим краям лика своего свелоокое Солнце...

     19.10.2009г, г.Наро-Фоминск, СаЮНи



ПРО НАВОЗНУЮ КУЧУ, ЖУКА И БУКАШКУ

 Недалеко от того места, где лежала огромная навозная куча, жили маленький букашка Бук и огромный жук Жит. Оба они были в восторге от навозной кучи, образовавшейся непонятным для них образом несколько дней назад не очень далеко от их домиков:

-Вот житьё-то начнётся! - Жужжа и стрекача своими зелёными, переливающимися на солнце,  крылышками приговаривал Жит, устремившись к навозной куче.

Его сосед - букашка Бук, тоже пополз к куче навоза.

-Привет, сосед! - Злобно прожужжал Жит Буке.

-Привет! - Ответил букашка жуку и пополз себе дальше - к навозу.

Добравшись до места первее жука, Бук взял своими меленькими лапками маленький шарик навоза - ровно столько, сколько мог унести. И водрузив его на свою чёрненькую невзрачную спинку, букашка потащил ценный груз в своё жилище.
Тем временем Жук Жит тоже приполз к навозной куче:

-Ах, мерзкий букашка Бук! - Смотрел жук злобными глазами во след уползающему к себе домой Буку, - Ну ничего-ничего, коротышка! Этак ты всю свою жизнь таскать будешь и не перетаскаешь! Не то что я! Ты вообще больше ничего не получишь, потому что я сейчас всё разом унесу к себе! - сказав это, жук Жит, собрав всю свою силу в мохнатенькие лапы и глянцевую грудь, стал наступать на навозную кучу так, как если бы она была его врагом, с которым надо сразиться.

 Одним махом жук навозный пытался всю необъятную кучу водрузить на свою спину - и так он под неё подползал, и эдак он пытался примаститься к навозной куче своею золотистою зелёною спинкой. А куча ни с места...

 Букашка же Бук, тем временем, таскал себе навоз в дом свой не спеша туда-сюда, туда-сюда, покуда не перетаскал всё, оставив жуку Житу лишь одну навозную лепёшку. Ту самую лепёшку, в которой жук погряз с головою, пытаясь утащить в дом свой всю навозную кучу, от которой уже ничего, кроме одной этой лепёшки, не осталось...

 Много времени утекло с тех пор, а жук Жит по сей день ковыряется в той навозной лепёшке!

     21.10.2009г., г. Наро-Фоминск, СаЮНи

 


СУЖДЕНИЯ ДРЕМЛЮЩИХ ГОРОДОВ

 Под покровом тёмной ночи, усыпанной серебристой пылью звёзд, на холме стояли два белокаменных города. Любовались они в голубом сиянии очертаниями своих строений каменных и вели задушевную беседу один с другим:

-Слыхал я, - говорит как-то один город другому, - что есть такие страшные города, на улицах и площадях которых живут длинные-предлинные тени. И до того тени те мерзкие, что без зазрения совести слоняются по каменным артериям городов тех прямо среди бела дня! Заползают те тени в каждую щёлку, в каждый дом суют жирные свои головы и хоть бы хны! Представляешь? - И город смотрел в каменное лицо собеседника своего.

Другой город, выслушав речь соседа своего, вздохнул тяжело и пробасил:

-М-да, брат! Есть такое дело! - Потянулся стеною каменной сонный город, - Живут себе тени внутри падших городов жирными паразитами и уподобляют они статный вид строений их городам-призракам... А почему так происходит, брат? - Спросил город соседа своего.

-Даже не знаю... - Зевнул город и фонарями улиц своих поглядел на соседа своего, - А ты, брат-город знаешь?

-А как же! - Растаял тот в улыбке серого камня под лучами фонарей соседнего города, - Потому происходит так, - пробасил каменный город, - что города те шибко много славы себе приписывали! Все как один на рожон лезли, примащаясь поближе к солнышку! Вот и получили они, негодные, в утробу свою мерзкое скопище жирных теней! И как хорошо, брат мой город, что мы с тобой не таковы!

-Да, - согласился с соседом своим город, горделиво блеснув в свете луны позолочённой головкой пустой церквушки, расположенной прямо в его сердце, - хорошо, сосед, что мы с тобою чисты от этих мерзких существ, заполонивших все города в округе!

 Побеседовав душевно, города-соседи, задремали. А утром на чёрное небо, покрывавшее тёмною своею плащаницей гордые главы каменных тех городов, вышло солнце златоликое. Тьма бежала прочь от золотистых солнечных лучей, оставляя небесное пространство воздушной голубизне. Пробудившись от сна под золотым сиянием солнца, города те с ужасом обнаружили внутри себя множество теней, свободно ползающих по площадям их и улочкам...

     28.10.2009г., г.Наро-Фоминск, СаЮНи


В ГАРМОНИИ СО СВОИМ ЕСТЕСТВОМ

 В неведомо какой стороне, в неведомо какой стране жил да был на свете склизкий-пресклизский Слизинь. Прозрачное фиолетово-дымчато-коричневое тельце того Слизня было похоже на дождевую капельку, размазанную по стеклу. Правда размером склизкий тот пресклизкий Слизняк был намного больше дождевой капли. И так уж устроено было самОй природой, что всю свою склизкую слизнивую жизнь склизкий Слизинь тот день и ночь должен был склизкой слюной своей обволакивать фиолетово-дымчато-коричневое тельце своё, дабы оно не погибло, иссохшись...

 В стране той неведомой, в стороне той далёкой, Слизинь такой был не один. Жили там и другие, подобные Слизню, слизняки. Жили себе жили слизняки в стране своей нам неведомой и были довольны своею судьбой. Но случилось однажды такое, что по просторам стороны той неведомой прокатилось мнение, будто слизняками быть позорно. Ну и тарарам начался в стране той!

 Бедные слизни чего только не выдумывали! Чего только не вытворяли они, бедные эти слизни, чтобы только прикрыть слизнивое своё естество!
Одни из них ни на мгновение не оставляли оврагов и озёр, непрестанно омывая тела свои от составляющей существо их слизи. Иные обвёртывали слизнивые свои тельца, ставшие вдруг их позором, (неизвестно по чьей воле?!) многими слоями лопоухих растений. Третьи, пытаясь спорить со своей природой, прекращали вырабатывать из себя слизнивые коконы и попросту умирали...
Впрочем, кошмар этот продолжался не долго.

 Очень скоро, после рассеяния между слизняками мнения о позорности природы их существа, в далёкую страну ту пришёл гигантский Слизнихлоп. Чёрный косматый Слизнихлоп тот размером был с маленького слона. Он ходил на задних лапах, как дрессированный медведь, и вопли его напоминали свисток паровоза. Длинные передние лапы Слизнихлопа были так устроены, чтобы ими было удобно прихлопывать слизняков насмерть.

 Тяжёлое тогда началось время для бедных слизний! Слизнихлоп без труда прихлопывал беззащитных слизней одного за другим. Те из слизняков, что были упакованы в листья, не могли убежать от рук жестокого своего палача-Слизнихлопа. Другие слизни, которые сидели в воде, были слишком истощены и тоже не могли ускользнуть из рук жестокого Слизнихлопа. И только одного Слизня не мог лишить жизни Коварный Слизнихлоп!

 Слизняк, который оставался собой, не обращая внимания на мнение о позорной природе слизний, до сего момента жил в гармонии с замыслом своей склизской природы. Подошёл к нему Слизнихлоп, просвистел над склизким его тельцем как предвестник смерти, и обрушил на его склизкое тело тяжёлую свою лапу! Да только Слизняк тот выскользнул комочком слизи из под жестокой лапы палача! И сколько коварный Слизнидав тот не пытался пришлёпнуть склизкое создание, а ничего у него не получалось!

 Слизинь тот склизкий-пресклизкий выскальзывал меж пальцев Слизнихлопа, оставляя его ни с чем. И ногами Слизнихлоп пытался раздавить бедного склизкого Слизня, однако тот, знай себе, выскальзывал из под плоских ног Слизнидава и был таков! И до того Слизняк тот измучил мучителя своего, что Слизнихлоп, по природе своей не способный быстро двигаться, умер как загнанный зверь.

 Что до Слизняка того, то он живёт в неведомой той стране, в своей стороне, даже до сего дня! Живёт и очень горд своим склизким существом, которым наделила его мудрая природа!

     23.10.2009г., г.Наро-Фоминск, СаЮНи



СЕТЬ

 Жили на земле дырки и было их на земле весьма много. Жили дырки и не тужили. Дырки как дырки - пустота в тоненькой оболочке. Ничего дырки те не волновало, ничего их не беспокоило - всё проносилось сквозь их дырявую сущность, не оставляя следа...

 Однако было нечто, что дыркам не нравилось. А не нравилось им то, что их пустую сущность никто из живущих не замечал. Ведь дырки, не имея в сущности свой глубины, были рваными и за этой рваностью своей терялись, сливаясь с окружающим миром. Словом, надоело дыркам быть неприметными. Обидным им показалось быть размытыми серой действительностью. И вот самая большая и самая дырявая Дырка обратилась к собратьям своим:

-Послушайте меня, дыры! - Обратила она речь свою к пустотам в оболочке, - Не кажется ли вам, дорогие мои, что нас, полноправных членов общества, всегда игнорируют? Не кажется ли вам, уважаемые, что с нами никогда не считаются?

-Кажется! - Доносилось из пустоты, - Так и есть! Игнорируют нас и не замечают! - Отовсюду вопила пустота, сквозь тонкие оболочки дыр.

-Так вот родные, - продолжала речь свою главная Дырка, - пришёл тот долгожданный момент... Настало то долгожданное время, когда вопиющей несправедливости должно нам, истинным обитателям земли, положить конец и сказать своё последнее слово!

-Точно! - Вопили дырки со всех сторон, - Пришло время положить конец вопиющей несправедливости!..

-Вот как поступим, - продолжала главная Пустота в оболочке, - возьмёмся каждый за руки свои и пойдём по миру... Всякого, кто не заметит нас и уловлен будет руками нашими, мы будем вынуждать признавать факт нашего бытия и силу нашего мнения - мнения большинства! Если уловленный нами согласиться с нами, то он нам друг, брат и один из нас... А если не согласится... - взревела в ярости Дыра, - то да будет он нам враг и недруг, которого должно убить, ибо такие сущности смеют не замечать нас и не делиться с нашим мнением!..

-Да будет так! - Вопила безликая масса пустых дыр, - Пойдём по миру и покажем, кто тут хозяин!

 И взялись дыры за руки неприметных своих оболочек, образуя тонкую сеть, и пошли по миру. Многих дыры те уловили сетью своей безликой массы, уподобив себе. И мало из уловленных той сетью пустоты остались самими собой, не желая растворяться в пустоте дыр, подчиняясь призрачной их сути.

 Но были, и есть, среди множества, уловленных сетью пустоты, немногие, имеющие тело и богатый внутренний мир, и эти немногие держат в себе полноту мира по сей день, не позволяя безликой пустоте сущности дыр, незримой сетью подчинить себе тех, кто был рождён полноценной личностью, но кто, попав в сеть, уподобился пустой дыре в тонкой оболочке...

     03.11.2009г., г.Наро-Фоминск, СаЮНи


ПРО ПОДЛУЮ МУШКУ

 Чёрной точкой на белой стене, словно из ниоткуда, образовалась муха. Муха как муха — неприметная такая, чёрненькая, маленькая, с прозрачными крылышками и косматым брюшком. Ну, муха и муха! Что с ней поделаешь?! Мало ли мух оживают весной после долгих холодов и ничего! Посидят себе чуток на потолке, поползают по выбеленным стенам и по застиранным занавескам да и улетят себе прочь через распахнутое настежь окно…

 Я даже не поленился подняться, чтобы занавески раздёрнуть и окошко пошире распахнуть, чтобы только ей, мушке этой, совсем бы труда не составило убраться восвояси! Сделал я своё дело да и завалился, как прежде, на диван свой. Посплю, думаю, часок-другой, покуда время терпит и работа не гонит. Лежу, значит, блаженствую… Мягонький плед по самую шею натянул и посапываю себе в две дырочки, растворяясь всеми своими косточками в приятной дрёме… Вот-вот сновидения сладкого ожидаю…

 И когда оно уже, (сладкое-то моё сновидение-то), заволокло меня своею волшебною дымкой так, чтоб наверняка вырвать затуманенный мой разум из заземлённой действительности, мушка-то эта, точечка, возьми да и сядь мне на лоб! И не просто ведь села, окаянная! А чего-то, вдруг, ползать начала по челу моему старческому да хоботком своим стала она, зараза такая, приискивать чего-то между складок моих морщин. Сон мой, конечно же, тут же и упорхнул, словно и не было его вовсе…

 Ох и злоба же меня прошибла! Как я вскочил с дивана-то своего! Как я ловко-то мухобойку схватил да и погнался за мушкой-то этой, подлой! Отродясь так не бегал — радикулит всё сковывал… А тут, ну надо же, и он, радикулит-то этот, куда-то исчез…
Схватил я мухобойку да за мушкой-то той гаденькой давай гоняться по всей избе, как умалишённый. А она, скотинка-то такая, на карниз и я за нею… Жужжит, козявка, словно издевается! Я её — хлоп, мухобойкой-то, а ей всё нипочём — улетела, паразитка, словно подхихикивая над стариком жужжанием несносным своим! А уж мне-то карниз на лысину и угодил…

 Я пуще прежнего обозлился на мушку-то эту подлёхонькую…
Потёр лысину. Обмотал больную свою голову мокрой тряпицей да и снова за мушкой-то той пакостной начал охотиться…

 Замер я как не живой. Прислушался — тишина кругом. Затихла, подлая, где-то в закутке! Осторожненько, тихо-тихо, осмотрелся я вокруг. Гляжу, а она, муха-то, на ноге у меня, на тапке, сидит — не шелохнётся…

 Ну я её, конечно же, как шлёпну со всей дури… Да только ей-то ровным счётом ничего! Улетела, змея! А я пальцы себе так отшиб-так отшиб, что взвыл словно зверь какой…
Хромая, с больною головой, стал я и дальше за мухой-то той подлой охотиться. А она чёрною точечкой то на кочергу сядет, жужжа, то на старенький плафон взлетит…
Ох-хо-хох! И я туда же, за мушкой-то! И кочергой битым остался, и плафон стеклянный рассыпался множеством мелких осколков, поранив мне руки…
В общем, чудное весенне утречко, сулившее сладость ясного дня, обернулось для меня, старика, сущим кошмаром…

 А мушка-то та, тваринка такая подлая, улетела восвояси! Она-то улетела, а я, весь искалеченный и побитый, долго ещё оставался сидеть на деревянном полу посреди избёнки своей в абсолютном беспорядке и смятении чувств. И что-то грустно мне как-то стало, тоскливо… Обидно стало мне, что маленькая такая мушка, безмозглая козявка, так подло надо мной, стариком, надругалась! Аж слёзы потекли…

 Благо Захарыч пришёл да спас меня, бедного! А уж как я ему стал рассказывать про мушку-то подлую ту, так и сам со смеху не мог удержаться! Вот такие подлые мушки просыпаются по весне!

     19.03.2010г., г.Наро-Фоминск, СаЮНи


ВЕТОШЬ

 Новенькие, тоненькие, выкрашенные во множество цветов и оттенков окружающего их мира, словно споря с красотой поднебесья, они извивались одна перед другой, не желая остаться незамеченной.

 Возможно нитки были слишком молоды и им никто не объяснил, для чего они были явлены миру. Возможно, они были слишком заносчивы и потому попросту не успели понять суть своего естества или не захотели…

 Дело вовсе не в том! Итак, как-то в уютную швейную мастерскую прибыли новенькие ниточки. Они прибыли с разных мест и каждая из них, едва оказавшись на новом месте, почему-то посчитала своим долгом сказать всем, что именно она краше и прочнее другой.

 С первого же дня своего прибытия в швейную мастерскую эти цветастые тонкие бестии сошли каждая со своей катушки и, вцепившись одна в другую, сошлись в жестоком споре:

-Да ты знаешь, - вгрызалась алая шёлковая нить в белое тоненькое тельце льняной, - что из таких как я создаётся полотно богов, чья мягкость превосходит облачную нежность? Разве, темнота, не слышала ты, что нет ничего дороже шёлка, который, заметь, составляется единственно мной!

-Вот ещё! - Фыркнула хлопчатобумажная ниточка, выползшая откуда-то из-за угла, - Тоже мне, шёлковая примадонна! Да никакой шёлк не сравниться с чистейшим полотном хлопка, который есть суть вся жизнь! Он дышит подобно дуновению ветра, - Самозабвенно лепетала хлопковая нить, сев поверх спорящих между собой ниточек, - Он впитывает в себя все ароматы, какие только можно вообразить и дарит их всему, что с ним соприкасается! И это чудо, заметьте, ничтожества, дело таких нитей, как я! А вы говорите — шёлк!..

-Да где бы вы все были, - раздалось в стороне злобное шипение толстой чёрной нитки, словно удав нависшей над остальными, - неженки, не будь в нашей славной родословной таких прочных ниток как я! Да, - неистово обвивая чёрными своими кольцами все прочие нити, шипела злодейка, - я не так утончённа, быть может, как каждая из вас, но моей силы хватит на то, чтобы стянуть грубую кожу да так, что никто её более разъединить не сможет! За такими прочными нитками, как я, будущее, а вы все — так только, вспомогательные элементы!..

 Вот так ниток становилось всё больше и больше. И, что уж говорить, каждая низ них была  ужасно собою горда и никакая из них не желала уступать другой. Так, одни из нитей хвалились цветом, сравнивая себя с то с зелёными лугами, то с полевыми цветами , то с морскими волнами, только бы поставить жирную точку в этом всё разрастающемся споре. Иные  же превозносились прочностью своею, как бы ставя себя вровень с прочностью вековых гор. Третьи же, напротив, демонстрировали свою утончённость, крича во всё ниточное своё нутро про то, что нити — это тонкая философия и чем изящней нить, тем больше ей чести…

 Однако случилось, что в жарком этом споре нити, казалось, напрочь позабыли, что они -нити. Всего лишь нити…
О, они так неистово спорили между собою, что воображали себя кем и чем угодно, только бы доказать своё превосходство!

 Цветными змейками извивались несчастные эти нитки на грязном полу, вгрызаясь друг в друга словно звери, в единый клубок и никто из них не желал отпустить одна другую. С неистовой силой вязались они одна на другой, чтобы сделать как можно друг другу больнее. И не щадили нитки своих длинных хвостов, с щедростью кидая тонкие свои тела в паутину спора, пока не запутались плотными узлами так, что никому из них уже не было выхода…

 Очень скоро на пыльном полу вместо новеньких ниточек лежала дырчатая ветошь, которой не обошёл своим вниманием серый котёнок. Он долго катал её по полу, кусая и царапая, находя это забавным, а когда тряпица ему надоела, он загнал её в угол за дверь и удалился в своё место.

Потом, правда, этой ветошью ещё пару раз  вытерли подошву грязных бот и выкинули прочь, потому что она, вся разлохмаченная и замусоленная, ни к чему уже была не годна…

 А где-то там, на дне мусорного бака, связанные собственной своею надменностью, рыдали некогда цветастые нити о судьбе своей и никак не могли понять, почему их тонкие существа - такие утончённые и по-особенному необыкновенные так скоро и так жестоко погребли среди мусора? Ведь все они, (каждая из них), были созданы вовсе не для мусорного бака, но исключительно для таких нужных и изысканных полотен как шёлк, лён, хлопок и множество других?..

     27.04.2010г., г.Наро-Фоминск, СаЮНи