Отец фараону. Глава 29. Музыка юности

Иосиф спустился вниз, не чувствуя ступенек под ногами. Он пел. Впервые в жизни. В гостиной на диване сидела знакомая фигура.

– Я не знал, что ты поешь, – сказала она.

– Таппуах! Ты возвратился... оттуда? – Иосиф понизил голос.

– Давно. Хотел сперва поговорить с тобой, а потом поеду к себе.

– И... что?

– Что? Сначала о том, что я заметил, как ты уходил с... – Таппуах перешел на шепот. – Где он? Ты его спрятал?

– Скажи мне лучше, чем там все дело закончилось? – ответил вопросом на вопрос Иосиф.

– А ты меня лучше спроси, что произошло сразу же после того, как ты ушел!

Иосиф схватил Таппуаха за руку.

– Что??!

– А то, что несколько жрецов надумали все же принести жертву, надеясь благодаря этому поставить все на свои места, проклятие отвести. Потифер, понимаешь, катается по полу, схватившись за голову и кричит, что есть мочи, а они ищут пропажу... Ну, и ... раздосадованные, спрашивали между собой, куда она могла подеваться, – Таппуах развел руками, как бы изображая их недоумение.

– И что же Потифер? – нетерпеливо спросил Иосиф.

– Потифер? Он сильно вопил, валяясь на полу, выкрикивал всевозможные непонятные слова, имена разные, рычал...

– Имена? Какие? – перебил Таппуаха Иосиф.

– Что-то похожее на Парра, Асенафа и какие-то еще...

– А потом что?

– Потом? – Таппуах задумался. – Потом... он умер. Да, да, умер.

– Ты уверен?

– Да. Или я не твой секретарь!

– И медик ничего не смог сделать?

– Медик! Он дышал на него, делал массаж, целовал и даже лег сверху. Но, во-первых, вызвали его не сразу, а во-вторых, пока ему принесли необходимые медикаменты, уже все было кончено. Хотя вряд ли и они помогли бы. Быстро все произошло.

– Значит, Потифер умер, – медленно произнес Иосиф.

– Да, и его тут же накрыли плотной тканью и унесли.

– Таппуах, ты считаешь, что это большая потеря? – с приличной долей сомнения спросил Иосиф.

– Нет, конечно! – беззаботно ответил Таппуах. – И ты это должен знать лучше меня. Ну, а теперь Иосиф, твоя очередь рассказывать...



Любовь – это интересная вещь. Когда ее ищешь, сбиваясь с ног, зовешь до хрипоты, – она не появляется и не отзывается.

Когда ее не ищешь, не окликаешь и даже не вспоминаешь о ее существовании, то она тут, как тут.

Когда всячески стараешься приблизить свою любовь, вызвать у нее ответное чувство – она прячется, а однажды просто исчезает во мраке и больше не появляется.

Но когда отгораживаешься от нее, отмахиваешься, прибегая ко всевозможным уловкам, то почти невозможно ее избежать...

Странная это вещь – любовь.

Чаще всего она не поддается никакой человеческой логике. Ни меркам, ни стандартам. Потому стараться понять ее – напрасный труд.



Иосиф углубился в работу. В течение целого месяца он пропадал во дворце до поздней ночи или ездил на ближайшие участки и оставался ночевать там. Асенефа все еще находилась в его доме, и он совершенно не знал, что с ней делать. Все возможные варианты казались ему неприемлемыми, и он попросту тянул время. За пределами его дома никто, кроме близких друзей, Таппуаха и Тарика, не знал о ее существовании. Она жила только для него, в ограниченных пределах его домашнего мира. Когда он возвращался, она всегда ждала его и с радостной улыбкой спешила ему настречу. Он стал центром ее жизни, ее бытия, перечеркнув все то, что было до этого.

Однажды Иосиф, вернувшись, по обыкновению, почти на рассвете, был удивлен встретившим его мраком гостиной. Нигде не раздавалось ни шороха. Он на ощупь поднялся по темной лестнице и вошел в спальню. Зажегши маленький светильник, со вздохом сел на кровать. День выдался не из легких, и Иосиф чувствовал себя смертельно уставшим. Единственным его желанием было поскорее заснуть.

Кто-то робко постучал в дверь. Иосиф медленно встал и нехотя приоткрыл ее. Это была Асенефа. Поскольку она еще ни разу не переступала порог его спальни, большого намерения впускать ее именно сейчас у него не было.

– А, это ты... – сказал Иосиф.

– Здравствуй, – произнесла Асенефа, приветливо улыбаясь. – Ты меня не искал?

– Да... Нет... Дело в том, что от усталости я уже ничего не соображаю и просто не обратил внимания, что тебя, как обычно, не было в гостиной. Прости. Все в порядке?

– Да. Я хотела всего-навсего внести какую-нибудь перемену в обыденный ритм, – ответила девушка, все еще стоя снаружи.

– Перемену? – рассеянно произнес Иосиф. – Знаешь, может быть, поговорим завтра? Я очень...

– Завтра? – пролепетала она и сразу понурилась.

И, непонятно каким образом, на ее склоненном лице, в полумраке коридора, Иосиф, как никогда раньше заметил ясные следы печали и изможденности.

– Хорошо, войди ненадолго... – сказал он, отступая. – Садись, где хочешь.
Асенефа прошла в комнату, и Иосиф отметил про себя, как к лицу была ей его желтая туника.

– Иосиф, – произнесла она просительным тоном, садясь на маленькую табуретку. – Что же будет со мной дальше?

Иосиф, все еще стоя, недоуменно посмотрел на нее сверху вниз.

– Давай не будем сейчас поднимать эти сложные темы, – ответил он. – Это нужно делать на свежую голову.

– Мне кажется, что ты меня избегаешь, Иосиф.

– Вовсе нет. Напротив, я привязался к тебе. Просто я очень занят сейчас, – он сел на кровать напротив Асенефы.

– Я понимаю. Государственные дела – не шутка, – серьезно ответила Асенефа. – Но, видишь ли, я тоже очень привязалась к тебе. Ты значишь для меня так много! Поэтому мысль о том, что мы можем расстаться, пугает меня...

– Во-первых, не государственные, а сельскохозяйственные, а во-вторых... Почему мы должны полностью расстаться? Когда ты покинешь мой дом, мы будем продолжать встречаться. Несомненно. О тебе в Аварисе никто не знает. Ты объявишься здесь новым человеком... Конечно, я помогу тебе устроиться: жилье, работа... К сожалению, из-за большой занятости у меня не было времени подумать об этом конкретно. Но я скоро этим займусь, – Иосиф зевнул, несмотря на все усилия сдержаться.

– Но мне так хорошо жить здесь, с тобой! – взмолилась Асенефа. – Можно подумать, что ты гонишь меня!

– Что ты! – воскликнул Иосиф, начиная просыпаться. – Как ты могла такое подумать! Просто... тебе необходима своя собственная жизнь.

– Но я не приспособлена к самостоятельной жизни. Я никогда не жила одна, – чуть не плача, промолвила Асенефа.

– Я тебе помогу! А впрочем... – Иосиф загадочно посмотрел на Асенефу. – Есть одна идея! Тебя нужно выдать замуж!

– Как – замуж?! За кого???

– Пока я этого не знаю. Это вопрос не одного дня. Я не собираюсь отдавать тебя в плохие руки.

– Как же так? Иосиф!! – слезы сами собой заструились из черных глаз девушки.

– Асенефа, что с тобой? – Иосиф встал с кровати, подошел к ней и сел рядом на корточки, взяв ее ладони в свои. – Почему ты плачешь? Я же не желаю тебе ничего плохого!

– Но и хорошего – тоже!

– Не понимаю...

– Почему ты хочешь искать для меня мужа, тогда как ты сам...

– Что – я сам?

Асенефа посмотрела на Иосифа очень красноречиво, но потом смутилась и низко-низко опустила голову.

Иосиф сел на ковер рядом с табуреткой, на которой сидела Асенефа. Воцарилось молчание, в течение которого Иосиф сосредоточенно рассматривал узоры на ковре, пытаясь выяснить, достаточно ли они симметричны. Затем сдавленно произнес:

– Я тебе не подхожу, – он сделал паузу и глотнул воздух. – Я намного старше тебя... Но это не главное. Главное – это то, что я решил остаться один.

– У тебя была несчастная любовь? – сочувственно произнесла Асенефа, вытирая слезы.

– Нет, – возразил Иосиф. – У меня... У меня вообще не было никакой любви. Но зато было много всего остального: предательства, злобы, издевательств, непосильного труда, наказаний, обольщений и, наконец, одиночества... К которому я, к сожалению, привык.

– Любовь ты поставил в один ряд со всеми этими бременами, что перенес. Но ведь любовь – это не бремя.

– А ты откуда знаешь?

– Ниоткуда. Мне так кажется. Потому что, когда человек влюблен, все представляется в совершенно ином свете! И ощущение счастья так глубоко... Так сладко... Хочется вспорхнуть и лететь. Ты никогда этого не испытывал?

– Не помню... Ну, какое это имеет значение?

– Ты – черствый, как кусок старой, засохшей лепешки! – неожиданно воскликнула Асенефа и, решительно встав, подошла к двери.

Бывает, что всего лишь один-единственный момент может заставить вспыхнуть тайники души... Бывает... Один критический момент...

– Асенефа! – Иосиф окончательно проснулся и вскочил с ковра. – Асенефа, но... Но кто же нас поженит? – внезапно воскликнул он. – В храм я  не пойду!

Его лицо и все тело загорелись от нахлынувших чувств, и он уже едва мог совладать с собой.

– Я тоже не пойду, – ответила девушка.

– Ты совсем не удивилась, что я... – Иосиф застенчиво улыбнулся.

– Ты запрятал свои чувства очень глубоко, но не настолько, чтобы я не смогла их заметить.

– Вероятно, любовь очень трудно скрыть...

– Особенно, когда сильно стараешься.

– Но кто же нас все-таки... Как ты думаешь?

– Твой Бог, Иосиф. Конечно же, твой Бог! Он благословит нас. Не так ли?

– Иначе и быть не может!



Едва забрезжил рассвет, Иосиф и Асенефа, взявшись за руки, выбежали из дома, который начал казаться им тесным. Их манил простор. Они не помнили, как оказались за городом. Вот она – позолоченная первыми лучами восходящего солнца, река! Вот они – изумрудные равнины! Это мы, любящие друг друга!!! Порадуйтесь за нас!

Все бытие их первого утра рукоплескало им ответной любовью. Солнце перемигивалось с блестящей речкой, отражая свои разноцветные блики на лицах и одежде влюбленных. Бабочки подхватывали струи нежного ветерка и овевали их разгоряченные лица. Пряные травы увлажняли их тела свежестью утренней росы.

Все больше овладевающее молодыми людьми блаженство разливалось кругом дивной музыкой юности. Иосиф взял Асенефу за руки и притянул к себе. Во всей необъятной вселенной существовали только они одни. Все мироздание теперь заключалось в них, только в них, трепещущих от любви, созданиях, передающих друг другу пульсирующую энергию своего естества.