Верить в чудо

Я снова шла вечером по пустынной улице. Васька был рядом со мной. Невидимый, конечно.
Солнце только что село, и небо приобрело ласковый синевато-розовый оттенок. Дорога, которую я выбрала сегодня, была засыпана жёлтыми листьями. В начале улицы кто-то ещё пытался их сгрести, но чем дальше я шла, тем глубже проваливались ноги в этот золотистый ковёр.
С обеих сторон от дороги располагались дачные участки. Каждый вечер гуляя по новым улицам, я любила разглядывать дома, думать, в каком бы из них я хотела бы жить.
 - Ох, Вась, смотри, как здорово, - иногда говорила я. – А этот слишком большой… Да и забор жуткий – серый, огромный, без единой щели… Живёшь, как в тюрьме…
За долгое время моих вечерних прогулок я научилась чувствовать присутствие людей на улице, даже если они шли абсолютно бесшумно. Просто чувствую, и всё. Вот и сейчас в начале улицы кто-то появился. Я не стала оборачиваться, чтобы не испортить весь свой план.
 - Вась, прекрати, - громко сказала я. – Если ты сейчас же не появишься, я не знаю, что с тобой сделаю.
Васька хмыкнул. Во всяком случае, мне так показалось. Он хмыкнул и, возможно, улыбнулся. Я не знаю, я же не могла его видеть.
Я шла медленно, человек позади меня был уже совсем рядом. Я отчетливо слышала, как листья шуршали у него под ногами.
 - Знаешь, Вась, - чуть тише продолжила я, - я, конечно, понимаю, что невидимость – это здорово, но мне разговаривать с пустотой не нравится! Что ты молчишь?
Женщина лет тридцати пяти обогнала меня и, удивлённо посмотрев на меня, медленно пошла дальше. Я была уверена, что она прислушивается к нашему с Васькой разговору.
Внезапно Васька вроде как подбежал к женщине и сделал вид, что сейчас вырвет сумку из её рук. Мне так показалось.
 - Не смей! – крикнула я и шлёпнула себя рукой по губам. Ха, проговорилась! Кошмар-то какой!
Женщина резко обернулась и, удивлённо уставившись на меня, спросила:
 - Это вы мне?
 - Нет, что вы, - слишком торопливо ответила я. – Это я себе…
Женщина недоверчиво нахмурилась, проворчав что-то вроде «Ходят тут всякие наркоманы, пьяницы да психи», и пошла дальше. Я была уверена, что она видела, как я показала Ваське кулак.
Она уже почти скрылась в конце улицы, как я вдруг крикнула:
 - Отстань!!!
Васька щекотал меня, я отбивалась, а недоумевающая женщина смотрела на нас во все глаза. Точнее, на меня, ведь она не могла видеть Васю… Как и я.
Она медленно подошла ко мне. Я продолжала бороться с невидимым Васькой. Потом я вроде как заметила её и сделала вид, будто просто танцую. Надо было видеть, какие у неё были глаза…
 - Господи, зачем я в это ввязываюсь, - пробормотала она и слабым голосом продолжила: - Извините… А с кем вы сейчас разговаривали?
 - Да я ж уже отвечала – сама с собой, - быстро ответила я, опустив глаза, как будто провинилась в чём-то. – Я – псих, сбежала из ближайшей психушки…
Она попалась. Я видела по её глазам, что она не верит ни единому моему слову.
 - Но… Разве…
 - Да псих я, - раздражённо повторила я. – А теперь, если не возражаете, мы пойдём.
Мы с Васей поспешили к началу улицы.
 - Кто – «вы»? – крикнула женщина нам вслед.
Я не ответила. Я уже бежала, и от моих шагов во все стороны разлетались встревоженные листья; я не могла скрыть улыбку. Она поверила. Она поверила в Васю.
Всё, что нужно человеку для того, чтобы поверить – это убеждение его в обратном. Уже много вечеров я провела в компании воображаемого Васи, которого не было и может никогда не будет. Каждый раз я встречала людей, которым нужно было знать, что чудеса бывают, которые верили в них, но так мечтали подтвердить свою веру, ведь верить – значит надеяться, а жить без надежды невозможно.
Может, я совершала ошибку, обманывая людей. Но так хотелось, чтобы они верили в чудо.