Её предал, единственный, любимый, которому она так верила, и она замкнулась в своём узком мирке, отгородилась от жестокого мира.
Только жизнь не спрашивает разрешения, такие «Бочки» и «Мёртвые петли» крутит, куда уж современным сверхзвуковым самолётам! Жизнь продолжается!!!
Как крысы с тонущего корабля,
Бегут минуты тихо и печально,
Жизнь медленно течёт, и вертится земля,
В тоскливые года оформив миг прощанья.
Прощания миг, оплывшая свеча,
За упокой любви чадящая уныло,
От боли, корчась, памятью живёт,
О том, что не ушло, о том, что было...
Что было, память мукой воскресит,
Что было и прошло, как будто не бывало.
Конец всему? Иль новый поворот?
Конец всему? А может быть, начало?
Выйдя из конторы, Татьяна, прошла вдоль череды стоящих машин: В пятницу вечером на дорогах всегда заторы. Хорошо, что мне на «Метро», - услышав знакомый голос,
• Садись! Подвезу! - резко развернувшись, почти побежала в другую сторону, но Сергей догнал её, силой усадил в машину.
Сама не зная зачем, она ждала такой случайной встречи. Может быть для того, чтобы сказать ему, что мужчина, ласкавший жену ночью, не имеет права на следующий день уйти к другой, может быть, надеялась, что посмотрит ему в глаза, и он вспомнит, поймёт, что никто и никогда, не сможет любить его так, как любит она. Только сейчас на слова и взгляды не было сил, от знакомого дымка сигарет «Кэмэл», от запаха одеколона «Хьюго Босс», по её требованию сменившего «Шипр», когда он стал хорошо зарабатывать, кружилась голова, и, опасаясь, что не выдержит, заплачет, Татьяна поддерживала разговор об однокашниках неопределёнными междометиями,
• Ну... Ах... О...
Москва не большая деревня, огромный город, и за прошедшие после развода годы Таня умудрилась никого из сокурсников ни разу не встретить, заметив знакомое лицо, быстро скрывалась в подворотне, в подземном переходе, переходила на другую сторону улицы, потому что это ещё и стыдно, если тебя бросили, обманули, как обманывают наивных дурочек.
А он рассказал об Андрее, который был старостой, потом комсоргом их факультета,
• Молодец! Не растерялся! В совсем не коммунистической партии в верхний эшелон выбился, пост в городской администрации занимает!
Минут десять докладывал о свершениях,
• Сашка в прокуратуре пристроился! Растёт! Очень полезный человек! Генка адвокатскую контору открыл! Володька свой первый миллион ещё в революцию заработал! Ленка за олигарха замуж выскочила, Нинка всё-таки Володьку на себе женила! Шикарная дама! В жизни не скажешь, что в одном платье Москву покорять из своей Хацапетовки прибыла!
Потом перешёл к негативным явлениям,
• Светка троих родила... нищету плодит! Лерка растолстела, на базаре торгует! Мишка спился!
Одарив несколько расслабившуюся Таню откровенно оценивающим взглядом, спросил,
• Платят мало?
Она огрызнулась,
• Мне хватает!
Сергей, вроде искренне сочувствуя, констатировал,
• Одна. Не постарела, запустила себя. Совсем серенькой стала, и глаза погасли... – довольно осклабился, - Без любви свет не мил? Так вот он я, любимый, только руку протяни! – нежно провёл указательным пальцем по её щеке.
Дёрнув головой, как от удара электрического тока, Таня крикнула,
• Оставь меня в покое! Ты выбрал другую!!!
Ласково улыбаясь, он, как ребёнку пояснил,
• Я выбрал другую богатую, прекрасно обустроенную и обеспеченную жизнь, а ты наивная дурочка... Так вот! Пора понять, физиологическое влечение! - захохотал, - Любовь придумали мужчины, которые за секс женщинам платить не хотят! Он чуть наморщил лоб, минуту подумал, продекламировал,
• Люди говорят об этом вслух,
Старая любовь лучше новых двух, - сообщил,
Экспромт! – и, сопротивляясь, возникшей крамольной мысли о том, что даже не его доморощенные вирши, надувшийся от гордости за своё дешёвое рифмоплётство, респектабельный мужчина, перешагнувший возраст Христа, смешон, нелеп в роли пиита, ожидающего аплодисментов от благодарной публики, Таня вздрогнула оттого, что он ударил себя ладонью по лбу,
• Балда! Сразу не подумал!!! - в пол уха слушала сосредоточенное бурчание, - Умная, интеллигентная, и не поправилась... Визажист, маникюр, пару тряпок с презентации... Расходы я беру на себя, потом отдашь... – сообщив, - Так вот! Я хорошее не забываю. Помню, что это ты мне помогла в Москве закрепиться, а долг платежом красен! – Сергей развернул машину на платную стоянку, повернулся к Тане лицом, доверительно сообщил, - Тесть вдовец. Жена, когда на их сына из Афгана похоронку прислали, от разрыва сердца умерла... – хохотнул, - Не жаловалась, не болела, раз и скопытилась! А папаша наш ничего, крепкий. Ещё при Горбачёве второй раз женился, развёлся, теперь гуляет. Никто не против, – пожаловался, - только мир перевернулся! В позапрошлом году с балериной из Большого театра познакомился. Тридцатник ей стукнул, скоро время для них в тираж выходить, вот она нашего старичка и подцепила. Её бабка или прабабка фрейлиной у императрицы Александры Фёдоровны была. Княгиня! Сейчас это модно!
Сначала скромненько себя вела,
• Позвольте! Отнюдь! Милостивый государь! – колечко и серёжки с брюлликами на день рождения, так никто ж и не возражает… а зимой, - Стерва! – фамильное имение под Вязьмой, ей по дешёвке выкупить предложили!!! Развалюха! Там пятьдесят лет интернат для умалишённых сопляков был, два этажа навеки мочой провоняли. Чтобы всё это в порядок привести, миллионы вложить нужно, а наш Казанова повёлся. Любовь! Пришлось частного детектива нанять! Фотки, повествующие о том, каким местом она себе роли у балетмейстера пробивает, тестюшке по почте пошлю. А ты не жадная, и дед простушек - идеалисток любит. Так вот! Будешь себя правильно вести, кое-что перепадёт, до конца жизни хватит!
Ещё не до конца уяснив, стараясь переварить всю мерзость по-деловому, без экивоков сделанного ей предложения, Татьяна потеряла дар речи, и бывший муж, принимая молчание за знак согласия, пустился в рассуждения,
• Были бы деньги, - похвастался, - а у меня сейчас есть деньги, много денег, любую Золушку, в косметическом салоне до состояния прекрасной принцессы отмоют! – и, думая, что не отмоется от этой грязи никогда, она прошипела,
• Подонок! - но Сергей не услышал, сжал в объятиях, лаская её тело, привычно грубо схватил за затылок.
Он целовал её губы, шею, как мальчишка в подворотне, запустил руку ей за пазуху, нежно захватил пальцами сосок. И отбросив обиду и боль, потеряв стыд, забыв, что машина стоит на стоянке, что вокруг люди, Таня выгнулась, подалась к нему, отдавая себя, кивнула, соглашаясь, когда он проворковал,
• Поехали к тебе! – и очнулась оттого, что он прохрипел, - Я тебя многому научу. Это тебе потом пригодиться... – ударила его по щеке.
Потирая мгновенно покрасневшую кожу, Сергей раздраженно прорычал,
• Что ты строишь из себя оскорблённую невинность? Нужно быть полной идиоткой, чтобы из-за твоих предрассудков отказаться от денег, от другой, понимаешь совсем другой яркой, обеспеченной жизни. Посмотри правде в глаза!– снизил тон, - Что ты собой представляешь? Нищенка с претензиями!!! Честь, благородство, порядочность... Идеалистка!!! Чего стоят твои идеалы!?! Румынского плащика выпуска 1991 года?
Татьяна пробурчала,
• Уважения к себе, - и вдруг поняла, что этот грубый чужой человек не имеет ничего общего с там интеллигентным мужчиной, которого она придумала, выстрадала в своих снах, которого она любила все эти годы.
Беспардонный мешок с деньгами, возомнивший, что может купить всё, что захочет! – он ещё что-то говорил, обещал побрякушки, рестораны и турне на Мальорку, но она уже почти не слушала, упиваясь волшебным чувством освобождения от любви. Радуясь, что, выросла, вырвалась из этого чувства, как несмышлёныш из пелёнок, она готова была выпрыгнуть на ходу из машины, танцевать польку «Бабочку» прямо на мостовой, но Сергей пригрозил,
• Я заеду через неделю, а ты подумай!!! – вписавшись в поток машин на проспекте, снова, как бизнесмен, обсуждающий сделку, стал пояснять, - Коко папашу уже почти уговорила мне все дела передать, но он мужик властный, деловой. Если его чем-нибудь не занять, он станет в банк приходить, командовать, а так молодая любо... – он хотел сказать: любовница, покосился на Татьяну, и исправился, - любимая. Ты женщина умная! Свободного времени ему на глупости не оставишь! – напомнил, - Подумай, крепко подумай!!! Банкиры, хоть и поддержанные на дороге не валяются! – и захохотал, - А если тебя вопрос продолжения рода всё ещё занимает, я всегда к твоим услугам. Кто же в таком благородном деле родному отцу супруги не поможет? Даже на алименты для ребёнка с моей кровью и тестя фамилией не поскуплюсь. Коко рожать не хочет. Фигуру испортить боится!
И от хорошего настроения следа не осталось. Нечеловеческим усилием Таня взяла себя в руки, преувеличенно спокойно произнесла,
• Остановись! Я приехала!
Несколько дней она по крупицам разбирала их разговор, шепча,
• Подонок! Подонок! Подонок! – повинуясь чувству справедливости, про себя попросила прощения у однокурсниц, нашёптывавших, что он женится, чтобы прописаться в Москве:
• Помню, что это ты мне помогла в Москве закрепиться...
Ругала себя за то, что поддалась, раскисла от его ласки, удивлялась, что разомлела в объятиях мужчины даже внешне совсем не похожего на её возлюбленного, на её мужа. За два года стройный, подтянутый Сергей, не располнел, почти не изменился, только презрительный, жёсткий блеск глаз, самодовольные улыбки, губы, вытянувшиеся капризной тонкой полосой, как следы порока на портрете Дориана Грея, лицо изуродовали.
Всё это было бы смешно, когда бы, не было так страшно! Её муж, которого она любила все эти годы, в любви которого была уверена, оказывается любовь вообще придумкой жадин считает, себя, как девка на панели продал, радуется, что дорого, а сейчас и бывшую жену подороже продать хочет. Вот это расклад! В страшном сне не привидится!
Три недели Татьяна опасливо оборачивалась на звук клаксона, переходила на другую сторону улицы, заметив в шеренге на мостовой синий «Мерседес», но прошёл месяц, дождливая осень подвинулась, уступая права зимним холодам, Сергей не пришёл, не позвонил, и Таня немного успокоилась, запивая грустные мысли валерьяновыми каплями.
Только бессонница, как тоскливое воспоминание, о первом полугодии одиночества, возвратилась, каждую ночь напоминая: Одна! Одна! Одна!
Директор и главный режиссёр драматического театра, в котором, окончив театральное училище, уже два года работала актрисой Танина мама, не очень обрадовались, когда пришло письмо с просьбой провести шефский спектакль на пограничной заставе,
• Хлопотно и бесплатно!
Народный и заслуженные бурчали,
• Из-за нескольких десятков солдат три часа в старом автобусе по бездорожью трястись! В свой, законный выходной радикулит дразнить! - но молодые артисты-комсомольцы, и мама в первых рядах, загорелись идеей, быстро подготовили концерт по принципу «Голубого огонька», которые тогда с восторгом смотрела по телевизору вся огромная страна.
Они пели, танцевали, показали четыре маленьких смешных отрывка из спектаклей, впервые исполнив роли, которые в театре играли ветераны сцены.
Военные много смеялись, аплодировали, громко кричали,
• Браво!!! – вводя в краску непривычную к успеху молодёжь, подносили большие букеты полевых цветов.
В самом конце второго отделения мама прочла стих Евгения Симонова «Жди меня». Это стихотворение, волновавшее тех, кто пережил страшную войну, почти утратившее свою суровую нежность за двадцать с хвостиком мирных лет, здесь, на границе, проходящей по фарватеру Амура, было уместно, навеяло скупую мужскую слезу не только на глаза седого полковника, приехавшего из области специально, чтобы разделить праздник с подчинёнными. Каждый солдат, которому сегодня ночью, завтра утром заступать в наряд на неспокойном участке, где не утих, «вновь продолжается бой» за Родину, как молитву повторял за мамой, обращаясь к далёкой любимой,
• Жди меня и я вернусь. Только очень жди! – а высокий симпатичный капитан с орденом на груди поцеловал маме руку, преподнёс букет, в котором среди полевых ромашек гордо вздымались три магазинные красные розы.
Слишком молодой для своего звания военный, приехавший со своим начальством из штаба пограничного полка, пошептавшись с полковником, сообщил, что возвращается в город вместе с артистами, помог загрузить в старенький «ЛАЗ» костюмы и декорации, как бы случайно уселся рядом с мамой, и всю дорогу рассказывал ей на ушко,
• Чтобы не разбудить, уснувших артистов, - о тяготах военной службы.
В детстве папа больше всего сокрушался, что поздно родился. Финская кампания, Халхин-Гол, Испания, Отечественная война, всё уже было, а он опоздал, не успел и единственное, что ещё осталось – граница. Родители, кажется так и не понявшие, откуда в родившемся в деревне парне, чуть приправленная гордостью, потребность Родину защищать, не возражали, позволили старшему сыну после окончания школы, уехать в город учиться.
Самая горячая точка шестидесятых Советско-китайская граница. Провокации, перестрелки, дохлые собаки, плывущие от китайского берега по реке и взрывающиеся у советских пограничных кордонов были там совсем не редкостью. И инцидент на острове Даманский тоненькой полоске суши в центре Амура, был известен не только всей стране, всему миру.
Именно там, младший лейтенант, только недавно окончивший училище, отражая атаку, первое ранение в предплечье навылет получил, но не оставил свой взвод, когда вторая пуля от бывших друзей, посланных неуёмным Мао, застряла в левой груди в нескольких сантиметрах от сердца, потерял сознание, был вынесен подчинёнными на наш берег.
Орден Красной Звезды, перескочив одну ступень, звание старшего лейтенанта от Советского правительства. Военные место службы не выбирают. Не по своей воле папа в двадцать четыре года окопался в штабе округа. Начальству виднее...
Штаб не место для подвигов! Золотые звёздочки на погонах поблескивают, но канцелярская рутина практически ничем от скучных бумажных дел какого-нибудь гражданского ведомства не отличается. Папа восполнял дефицит адреналина в крови, победами на любовном фронте, очаровывая и бросая окружных красавиц.
Мама иногда шутит, что он и к ней прицепился, чтобы пополнить список амурных побед, и папа не возражает, улыбается,
• Только отцепиться не смог!
А тогда он пригласил её на вечер, устроенный в Доме офицеров к празднику Советской армии, и она удивилась, поймав несколько не завистливых, сочувствующих взглядов полковых дам.
Он танцевал только с нею, услышав,
• Жарко! – побежал в буфет за шампанским.
В этот момент, как положено в драмах, ниоткуда возникла «Дама в чёрном». Одетая, в голубое в мелкий тёмно-синий цветочек платье, из очень модного в том сезоне крепдешина, женщина средних лет. В полном соответствии с ролью она нашептала маме, что капитану нельзя верить, потому что он донжуан, и на его сердце рассчитывает дочь заместителя командира округа. Под конец, благодетельница трагическим голосом умирающей в третьем акте оперы «Травиата», написанной великим Верди на сюжет романа великого Дюма (сына) «Дама с камелиями», Виолетты сообщила,
• Мне показалось, что Вы хорошая девушка. Мне Вас стало жаль! – и исчезла в толпе за минуту до появления кавалера.
Вопреки укоренившейся ныне традиции без разбора ругать всё советское, советское образование, в том числе и в театральных училищах, было на высшем уровне, мама сумела безупречно довести спектакль «Вечер в штабе округа» до конца только, поцеловать себя возле дома не позволила. Не просто проплакала всю ночь, разработала стратегию и тактику круговой обороны.
Она не устраивала разборок и сцен, цветы от благодарного зрителя благосклонно принимала, но,
• С утра репетиция, потом обязательно отдохнуть, текст повторить нужно, вечером спектакль... – уговорила коллегу Алика, живущего на соседней улице, сыграть для одного зрителя роль Ромео.
Кто же знал, что театральный Ромео за три месяца во вполне реального Отелло превратиться?
Это была настоящая драка, и мама не побежала за ударившим первым, а потом бросившим свою даму и быстро скрывшимся в подворотне Аликом. Она осталась с победителем, забыв все зароки, приложила кружевной платочек к его разбитой скуле. Папа не растерялся, поцеловал, и погубил мамину, и казалось свою карьеру одним штампом в паспорте.
Зам командира округа, приравнял измену своей дочери к измене Родине, созвонился с покровителем из Министерства обороны, составил капитану-орденоносцу протекцию на самые неперспективные, зачастую не соответствующие званию, должности.
Молодые супруги, надолго не задерживаясь, радуясь временному жилью, комнаткам в офицерских общежитиях, долго колесили по границам, тогда ещё необъятной страны от Крайнего Севера до цветущего юга. Там, на юге, на участке границы с дружественной республикой Румыния в райцентре Измаил, и родилась Таня. Вместе с родителями она меняла города, квартиры и школы не успевая найти подружку, толком влюбиться в понравившегося мальчика.
Три года вместе с мамой слушая телевизионную программу «Время», уже почти взрослая старшеклассница, по-детски надеялась, что после информации диктора: «Об освободительной миссии советских войск в республике Афганистан» покажут её папу. Отца показали только один раз, и Таня не сразу узнала похудевшего, загорелого до черноты, совсем седого полковника со шрамом от виска к сведенным в ровную линию обветренным губам, а мама заплакала. Они смеялись и плакали, читая, совсем не военные, весёлые письма о быте и нравах незнакомого мусульманского народа, о смешных случаях бивуачной жизни, а потом мама разорвала конверт, пробежала глазами несколько строк на непривычно пустом, белом листе, и сползла по стене на пол.
Таня вырвала из сжимающих пальцев бумагу, выхватила две последние строчки: «Операция прошла успешно! Доктор обещает выписать из госпиталя в конце месяца», – и засмеялась,
• Живой!!! – а мама заплакала,
• Тяжело ранен!
В Москве, в непривычно большой, генеральской квартире, они были счастливы! Каждую минуту заходили, заглядывали в почти пустой кабинет, в котором ещё полулежал на диване папа, печатая что-то на портативной пишущей машинке. А потом он поправился, и стало заметно, что отец притих, потерял вкус к войне, горестно вздыхал, произнося когда-то любимое «Родину защищать», а, выпив, проклинал кого-то без имени, поминал мальчиков, так и оставшихся на чужой, не выигранной войне.
Отец обосновался в Генеральном штабе, и мама всегда мечтавшая, что дочь станет актрисой, целый год с надеждой посматривала из окна на маленькие, почти игрушечные с высоты, крыши московских драматических театров.
С раннего детства маленькая Танюша под маминым руководством, учила стихи, отрабатывала жесты, ставила голос, участвовала в школьных спектаклях. Только переезжая из города в город, переходя из школы в школу так ни одной большой роли в школьных театрах сыграть, не успела, времени не хватило. Детство прошло в постоянном цейтноте, уступив место юности с ещё большими временными проблемами. В каждой республике, она начинала, и бросала учить язык основного населения субъекта федерации, путалась, на уроках вставляя в предложение по-армянски слово из туркменского языка, только благодаря пытливости, желанию всё знать и книгам, заменявшим общение с незнакомыми одноклассниками, без троек окончила школу.
У дочери генерала большой выбор. Редкой красоты золотисто-платиновые волосы, большие чёрные, чуть раскосые глаза, доставшиеся ей, видимо, в наследство от какого-то древнего татаро-монгольского завоевателя. Однако Таня давно решила, что с её курносым носом и сочными, яркими, как будто подрисованными губами, Офелию не сыграешь.
Она поступила на юридический факультет, в судах и артистизм, и поставленный голос тоже пригодятся, и ни разу не пожалела об этом. Ещё раз оценила свой выбор профессии, когда наступили новые времена и ошалевшие от свободы, от отсутствия цензуры журналисты, как комбайны, стали рыть в биографиях знаменитостей, вытаскивая на свет старые скелеты из их шкафов. Просмотрев очередное разоблачение, Татьяна старательно мыла руки, размышляла о том, что эта мышиная возня никому, кроме скучающих обывателей, удовольствия доставить, не может.
Таня уже училась на втором курсе университета, когда папу малюсенький осколок, застрявший в лёгком, беспокоить стал.
Врачи были единодушны,
• Курорт! Морской воздух, - и родители, мама после последнего ранения старалась отца далеко от себя не отпускать, уехали лечиться.
Взрослая девушка, первый раз на целый месяц одна без родительского надзора в квартире осталась. Как не воспользоваться?
Она пригласила сокурсников к себе на день рожденья. Много смеялись, танцевали, много пили и Сергей высокий блондин с серыми, ласковыми глазами, уснул в кресле в гостиной.
• Дрова!!! – сообщил староста группы Андрюша, - Транспорт уже не ходит и до общежития нам его не дотащить. Проснётся этот подарок, прогонишь! - но когда Серёжа, сразу после ухода друзей, проснулся и начал вытирать посуду, ей не захотелось его выгонять.
Эта ночь стала для неё настоящим подарком, лучшим подарком из всех, что она когда-нибудь получала на дни рождения, и даже естественную в таких случаях боль она приняла, как частичку счастья.
Сергей был намного старше сокурсников, отслужил в армии, работал на заводе, а потом приехал из маленького украинского городка учиться в Москву.
Трогательно провинциальный, немногословный, не мальчик, мужчина, скромно опускавший глаза,
• А чо гаварить?
За высокий рост, армейскую подтянутость и аккуратность, неглубокую, симпатичную ямочку на подбородке, университетские красавицы прощали ему и это: «чо», - и - «они хочут», - вместо «хотят», и почти неотличимое от русской буквы «ха», украинское «ге» на выдохе.
Избалованный вниманием женского пола Сергей отнюдь не славился постоянством, и для Тани стало приятной неожиданностью, что он не охладел через неделю, через месяц, полгода тратил стипендию на цветы и маленьких, розовых поросят с крылышками, которых изготавливали и продавали на каждом перекрёстке предприимчивые кооператоры. Из всей мировой литературы, интересуясь только поэзией, беззастенчиво воруя рифмы у великих и не очень, он писал стихи, в которых она, по обстоятельствам, была то златовласой грёзой, то сумасбродной девчонкой, разбившей его влюблённое сердце. Но Таня поняла, что любит Сергея по настоящему, навсегда только перед Новым годом.
Желая познакомиться с другом дочери, родители заказали столик в тогда очень модном ресторане гостиницы «Космос», и точно зная, что Сергею, который ещё знакомился со столичной жизнью, это будет приятно, интересно, Таня несла возлюбленному радостную весть, удивилась, когда он опустил голову, пробурчал,
• Спасибо, но я не смогу прийти... – два дня выведывала причину.
Всё оказалось очень прозаично. У него не было костюма. Две пары брюк, два свитера, несколько рубашек, весь гардероб, привезенный из родного города.
Офицеры в Советском Союзе не бедствовали. О бриллиантовых колье и песцовых манто тогда только в книгах и фильмах о временах осуждаемого царизма во всеуслышание упоминали, но «Жигули» у майора, «Волга» ГАЗ-24 у генерала уже была. И для жены и дочки шубки из каракуля, новые платья к праздникам и без повода, если что-то понравилось в магазине «Берёзка», за заработанные папой в Афгане чеки.
Сложив его и свою стипендии, Татьяна повезла Сергея в магазин «Берлин», в котором продавали товары из дружественной республики ГДР, и потеряла голову совсем не оттого, что чёрный костюм неходового размера 48 пятый рост был сшит, как будто специально для него.
Одна единственная, мужская слеза, украдкой, пальцем стёртая с по-детски розовой, к концу дня чуть покалывающей волосками, щеки, смущённый, взволнованный голос,
• Я отдам, честное слово отдам всё до копейки!
Она водила его в музеи и на концерты классической музыки, тактично, не акцентируя внимания, приучала к хорошей одежде, покупала в подарок к праздникам полезные вещички: рубахи, галстуки и ремни, придающие единственному костюму, каждый раз новый, нарядный вид. И соучениц-доброжелательниц, рассказывавших истории о хитрых мальчиках из провинции, женившихся, чтобы получить прописку в Москве слушать не стала.
После свадьбы Серёжа не перестал дарить цветы, в меру ревновал её к сокурсникам, иногда устраивал скандалы, оканчивающиеся ласками и нежными признаниями в любви, не только фигурально, вполне реально носил жену на руках, и они даже успели до развала страны на каникулах съездить в Крым по горящим путёвкам, добытым папой.
Таня была счастлива, хотела сразу родить ребёнка, но Сергей, вполне резонно предложил окончить учёбу, а, получив диплом, рассудительно пояснил,
• Я бы себя уважать перестал, узнай мой сын, что его на подачки с дедушкиной генеральской пенсии содержат! Ещё не время!!!
Возразить нечего. Время действительно было тревожное. После новой антисоциалистической революции всё изменилось и, папа немножко покувыркался в штабе, так и не смирился с новыми порядками, заработал инфаркт, вышел на пенсию и увёз маму на дачу, очень удачно достроенную солдатами как раз в канун ГКЧП, чтобы не видеть всех творящихся в стране безобразий.
Где найти престижную работу, приличную зарплату молодому юристу, если на немногочисленных ещё работающих государственных предприятиях платили мало и требовали стаж работы по специальности, как будто у вчерашних выпускников университета уже может быть стаж, а в, как грибы после дождя, вылезших из подполья частных фирмах, нагло оценивая, рассматривали, делали прозрачные намёки. На оборонных заводах, в генеральном штабе, в военной прокуратуре новые молодые начальники места заняли, папа долго ничем помочь не мог. Татьяна почти бесплатно отработала почти полгода в одной частной фирме и ушла со скандалом, залепив папкой с документами по голове, распустившему руки хозяину. Сергей, за неимением лучшего, перебивался, разгружая вагоны на железной дороге, а потом им повезло.
Отец сам ходил на приём к хозяину банка, к которому составил протекцию однополчанин, просил взять на работу дочь, возмущённо рассказывал, как тот упёрся,
• У меня мужской коллектив! Простите, но я с дамами вести дела не привык!
Таня улыбнулась,
• Серёжа! – и в конце месяца они обмыли первую зарплату мужа в ресторане «Метрополь».
Старательный, усидчивый Сергей окончил учёбу вполне прилично, но, окунувшись в реальную юридическую работу, растерялся, и Таня, как могла, помогала мужу. Они вместе разбирались в порученных ему делах, готовили документы, печатали на папиной машинке претензии и конспекты для выступлений в суде, вместе радовались, когда сам хозяин заметил, похвалил Серёжу за удачно проведенное в суде дело, через четыре года назначил молодого юриста начальником юридической службы банка.
Сергей стал задерживаться на работе,
• Много дел! Банкет для клиентов! Собрание учредителей! Устал, как собака!
Кто, если не жена поймёт, поддержит? Не упрекая, не ссылаясь на то, что и она устала, папа всё-таки и ей нашёл нормальную работу, Татьяна, окончив подготовку дел для двух правоведов на завтра, с удовольствием выполняла обязанности жены. Она готовила завтрак, ужин, бутерброды и термос с кофе на обед, стирала и гладила белые рубахи, забывая о нарядах для себя, собирала деньги на новые костюмы для Серёжки: У начальника юридической службы банка должен быть респектабельный вид! – точно зная, что ночью он оплатит все заботы, вознаградит любовью...
Семь с половиной лет, Сергей был ласков днём и нежен ночью. Длинный, почти два метра, он не боялся поправиться, как бы поздно его не задержали на работе, возвратившись домой, плотно ужинал, два раза в неделю, почему-то по вторникам и четвергам, улыбаясь, вздыхал,
• Всё! Пора исполнять супружеский долг! – бурчал, не на жену, на природу, придумавшую с его точки зрения бесполезный перерыв.
Это Таня иногда шептала в темноте,
• Ты устал... завтра рано вставать... в субботу... – но он ни разу не послушался, хмыкнув,
• Любимая работа никогда не утомляет! Утомляет бессмысленная беготня! – снова и снова дарил ей первую брачную ночь...
Какие ещё доказательства любви нужны женщине?
И этой ночью, разомлевшая, утомлённая, утолённой жаждой Татьяна уснула на плече любимого мужа, утром, провожая его, у входной двери ответила на страстный, нежный поцелуй, а вечером Сергей необычно рано пришёл с работы, обыденно сообщил, что жениться на дочери хозяина банка.
Таня даже не успела сообразить, что должна заплакать, швырнуть ему в лицо стихи и сотню розовых поросят. Слишком быстро он скинул в чемоданы свои вещи и ушёл, ушёл без слов, как уходят из гостиничного номера, в котором не прожили, переночевали, оставил её, как оставляют ненужную бумажку, упаковку от спрятанной в чемодан вещи.
Не было ничего, ни скандалов, ни слёз, ни эффектных мордобоев.
Когда, обеспокоенные тем, что к телефону никто не подходит, родители примчались с дачи в город, она сидела на полу, тихо воя, поджигала бесконечные бумажки, с не всегда правильно зарифмованными, стихами,
• Любовь моя... Как ландыш, нежная... Самая прекрасная... – и снова, снова, - Любимая... единственная... навсегда...
Она уже давно не была наивной девчонкой, ждавшей прекрасного принца, только папа на войну подполковником ушёл, слишком поздно генералом стал, вкусить прелестей жизни «золотой молодёжи», почувствовать, что и в той прошедшей стране неписаный закон «Кесарю – кесарево, а слесарю - слесарево», процветал, не успела. А в книгах, в кино - порядочность, благородство, честь, даже умирая, побеждали, торжествовали над пороком. И мама, выросшая в семье советских интеллигентов, готовя девочку к взрослой жизни, постаралась,
• Приличные люди так не поступают! Это подло! – и папа маме, кажется, никогда не изменял, во всяком случае, вопрос о разводе родителей в их семье точно никогда не поднимался.
Татьяна две недели лежала в отдельной палате военного госпиталя, дочери генерала, хоть и в отставке, положена отдельная палата, отвернувшись к стене, пыталась понять: За что? Почему? – не в силах уяснить, что в новой стране дочь банкира просто по понятиям намного лучше дочери отставного генерала, корила себя, так и не придумав за что, думала о смерти, точно зная, что не сможет жить без него, без его любви...
А потом мама сказала,
• Он звонил, спросил номер палаты.
И появилась надежда, но Серёжа, высокий, красивый, нарядный, её Серёжа безразлично констатировал,
• Вполне прилично выглядишь, - и Таня в присутствии главврача, не глядя, подписала заявление о разводе, не заплакала, только вера, вера в себя, в людей, в любовь, ушла в один миг: Кому верить, если он обманул?
Жизнь кончилась! Серые костюмы деловой женщины, никакой косметики, волосы закручены в тугой узел на затылке. «Дом – работа – дом», хорошо, что есть работа...
Она работала в маленькой частной адвокатской конторе. Шеф, он же хозяин, он же специалист по уголовным делам, старый холостяк Владимир Петрович Зайцев, открыл своё детище на заре перестройки и пригласил к себе в секретари свою, проверенную временем, платоническую любовь, вдову старинного друга.
Сегодня, когда Владимиру Петровичу исполнилось шестьдесят пять, а его секретарю почти шестьдесят, они продолжали нежно заботиться друг о друге. Он называл её Лидочкой, часто приносил ей на работу маленькие нежные букетики подснежников, сладко пахнущие землёй фиалки или одну загадочно-яркую орхидею в прозрачном цилиндре, а она следила, за тем, чтобы он вовремя принимал таблетки, обедал и тепло одевался. Иногда глядя в окно, как длинный, худой Владимир Петрович осторожно, медленно ведёт по улице под руку миниатюрную седую Лидочку, Таня думала, почему не сложилось, не дало плодов их светлое, красивое чувство. Может быть именно эта, так и не состоявшаяся общая жизнь, а не то, что было у неё с Сергеем и есть настоящее...
Через несколько лет после открытия конторы, Владимир Петрович подобрал, пришедшего в отчаяние, отставного военного прокурора Белого, а Иван Николаевич, сосед и старый знакомый Таниного отца, привёл в контору Татьяну.
Таня старательно выполняла порученную работу, была благодарна Владимиру Петровичу, который принял её без всякого стажа и опыта, не уволил, когда она болела. Только бракоразводные процессы и дела о разделе имущества отнюдь не прибавляли ей уважения к человечеству, и она порой содрогалась, удивляясь горам грязи, выволакиваемым на всеобщее обозрение, ещё недавно любившими друг друга людьми, скандалам из-за какого-то свадебного подарка, какой-нибудь, когда-то вместе купленной вещи…
Брошенная, униженная Сергеем, придавленная мерзостью нечеловеческих отношений, почти каждый день мелькавших перед её глазами на работе, она жалела себя, жалела, что не настояла, не родила ребёнка, стыдясь своей слабости, ждала Сергея, искала и без труда находила свои грехи, экстраполируя, примеряя на себя ошибки своих клиенток.
Любимого человека легко оправдать, отбросив его недостатки, создать, приукрасить, как ребёнка, выносить в своих воспоминаниях идеальный образ... в крайнем случае, взять всю вину на себя.
Тяжёлая деревянная дверь, украшенная резными гербами с вышедшими из моды серпами и молотами, открываясь, как всегда, надсадно проскрипела свою песнь.
Проходя мимо, устроившейся за старым, канцелярским столом вахтерши тёти Веры, Татьяна спросила,
• Кто-то переезжает?
Старушка сокрушенно покачала головой,
• Сын генеральши Поповой, квартиру продал, мать в Химки перевёз. Плакала, полжизни в этом доме прожила: «Дети разъехались. Одна осталась! Зачем мне такие хоромы?» - говорила, а это – она неодобрительно посмотрела на коробки с мебелью, занявшие весь просторный холл, - «новый» въезжает…- и это презрительное «новый» могло означать только одно - очередной «новый русский» купил квартиру у вдовы генерала.
Тётя Вера работала вахтёром в этом доме, как говорит папа: «старшего комсостава» - всегда, со дня заселения. Совсем девчонкой она сразу после окончания школы на войну санитаркой пробралась, солдат раненых из-под огня вытаскивала, потом в медсанбате на линии фронта доктору при операциях инструмент подавала, перевязывала, выхаживала, дослужилась до высокого чина младшего лейтенанта и была не меньшим поборником корпоративной чести, чем Танин отец.
Вся её маленькая квартирка на первом этаже украшена портретами больших и поменьше вождей. Низвергнутые с пьедесталов и стен холла генеральского дома, все от Ленина до Горбачёва, в оригинальных рамах, демонстрирующих, изменение кабинетного стиля от помпезного сталинского реализма к упрощенно-дорогостоящему модерну, перекочевали в служебную квартиру тёти Веры.
Таня, когда-то заскочив за оставленным родителями ключом, предложила вахтёрше продать весь этот хлам иностранцам на Арбате, но старуха разобиделась и целый месяц, вместо привычного,
• Здравствуй Танюша! - только что-то бурчала себе под нос.
Правда потом природная словоохотливость взяла верх, над обидой и тётя Вера опять стала сообщать Тане нехитрые новости о родившихся, женившихся и умерших соседях. По мнению старушки, Татьяна была из «старой» семьи, что на языке вахтерши значило, имеющей право жить в их сталинской высотке, в отличие от «новых» самозванцев, силой неизвестно откуда взявшихся денег, захватывающих советско-барские квартиры.
• Этот то «новый», ну чистый граф, слова не скажет, такой важный! - сообщила тётя Вера, когда из лифта вышли два здоровяка в рабочей одежде,
• Да не граф он, - сказал огромный молодой шатен с приятной улыбкой, - Он спортсмен!
• И не важный, а жизнью пришибленный... - добавил второй мужчина, постарше и сделал приглашающий жест рукой, - Проходите барышня!
Таня вошла в лифт, понимая, что они собираются отправить с нею наверх ящики, прошла вглубь к помутневшему от времени зеркалу, услышав рокочущий бас,
• Давай на меня Вадик! - не поворачиваясь, бросила взгляд на отражённого в посеребрённом стекле обладателя баса, в синем спортивном костюме, видимо спустившегося по лестнице.
Он казался небольшого роста, рядом с высоченным шатеном, посмотрел на неё и сразу отвернулся, принимая ящики.
Вадик вдвинул в лифт ещё одну коробку, мужчина прижался к Таниной спине, пророкотал над её ухом,
• Бегите наверх ребята, покажите класс! – и, развернувшись, взялся за поручень с двух сторон, отгораживая Таню от угрожающе заёрзавших при движении лифта коробок.
Старенький совковый лифт медленно полз наверх, и она задержала дыхание, съёжилась в объятиях незнакомого человека.
Он устало прикрыл глаза, и Татьяна поневоле смотрела на отраженное в зеркале лицо с правильными резкими чертами, маленькой испанской бородкой и усами, вокруг чувственных полных губ, прямым, крупным носом и широкими, чуть приподнятыми бровями над по-девичьи длинными ресницами.
Чёрные с заметной проседью волнистые волосы, широкие плечи, спортивная фигура без малейшего намёка на живот... От него пахло хорошим, дорогим лосьоном и ещё чем-то неуловимым, приятным. Этакая смесь Ричарда Гира в «Красотке» и Николая Ерёменко младшего в его лучшие годы. Не красавец. Интересный мужчина лет сорока, и губы всё время сложены в ироническую улыбку.
Лифт привычно дернулся, на седьмом было какое-то переключение в цепи и он как будто случайно, на миг прижался губами, усами к её виску. Татьяна подозрительно посмотрела на попутчика, но он стоял совсем спокойно, даже глаз не открыл, и она уже хотела, не акцентируя внимание, чуть оттолкнуть его локтями, не успела. Между девятым и десятым этажами потух свет, под потолком загорелась красная, аварийная лампочка, лифт ещё раз дернулся и остановился.
• Ну вот, - обречено произнесла Таня, - теперь сиди здесь, пока механик не придёт!
В почти полной темноте мощный бас звучал пугающе громко.
• А дома ждут муж, дети?
Её никто, совсем никто не ждал, даже родители окончательно на даче прописались, и от этого стало так обидно, слезы, быстро поползли по щекам.
Не в силах сдержаться, она закричала,
• Это всё из-за Вас! Из-за Ваших ящиков! - вдруг сообразила, что он всё ещё обнимает её, - И уберите, пожалуйста, руки!!!
Сосед, не меняя положения, проворковал,
• А Вам неприятно?
Несмотря на пугающую мощь, в его голосе явно слышались весёлые нотки, и она с ужасом поняла, что ей действительно приятно, приятно ощущение исходящей от него силы, его запах и этот, как бы не нарочный поход по её виску. Теперь она была просто уверенна, что всё это никакая не попытка уберечь её от коробок, резко повернулась в его руках, топнула ногой,
• Да мне это неприятно! Что Вы себе позволяете!?!
• Пока ничего… - он сильнее придавил её к поручню, нагнув голову, заскользил губами по её лицу, - И так неприятно?
Она точно знала, что должна оттолкнуть его, влепить пощёчину, но как парализованная, стояла, позволяя обнимать, целовать себя, а он надолго, нежно припал к приоткрытым губам, удовлетворённо вздохнув, спросил,
• Приятно?
Стараясь сохранить лицо, Татьяна запоздало попробовала вырваться, заорала,
• Отпустите меня!
Он захохотал,
• Ни в коем случае! Я пытаюсь обороняться! Мне кажется, что Вы готовы меня ударить. Я привык отвечать ударом на удар, но Вы женщина, а меня мама учила, - на сей раз, вздохнул сокрушённо, - что девочек бить некрасиво, пришлось применить другой приём... – снова нагнул голову, но Таня отвернулась,
• А сейчас Вам показалось, что я собираюсь Вас укусить? - сосед иронически хмыкнул,
• Нет! Вы так стараетесь, чтобы никто не заметил, как Вы очаровательны, хмуритесь, прячете глаза, а когда злитесь, теряете контроль, и эти ямочки на щеках... Я подумал, что потеряю покой, если ещё раз не поцелую Вас!
• А мой покой так таки ничего и не стоит?
Она старалась сказать зло, возмущённо, но вышло смешно, сама улыбнулась, и он рассмеялся,
• Вы спросили, как одесситка!
Татьяна возмутилась,
• Вам не нравиться Одесса?
Когда папа служил в Измаиле, он подружился с майором Федотовым, и Таня ещё девчонкой несколько раз приезжала на каникулы к дяде Коле. Жена майора тетя Лена и сын Мишка показывали ей огромную Потёмкинскую лестницу, цветущие бульвары, красивые дома. Они даже два раза водили её в украшенный выразительной скульптурой, серый, строгий снаружи и яркий, сверкающий хрусталём люстр, золотом плафонов, окаймляющих картины, вишнёвым бархатом мягких кресел внутри, оперный театр. Таня тогда влюбилась в этот город Солнца, в его гостеприимных, весёлых жителей, готова была сейчас защитить их, но он сказал,
• У меня мать одесситка! - и как будто это была команда, зажёгся свет, лифт поехал и остановился на десятом этаже.
Мужчина быстро выдвинул на площадку коробки, освобождая проход, легко поднял одну, понёс в открытую настежь дверь квартиры напротив.
Трясущейся рукой, выловив из кармана ключи, Таня проскользнула в свою квартиру, с силой захлопнув дверь, посмотрела на своё отражение в зеркале в прихожей:
Всё как всегда. Тёплая не очень изящная куртка, серый свитер и джинсы, никакой косметики.
Вслух произнесла,
• Вы так стараетесь, чтобы никто не заметил, как Вы очаровательны... – передёрнулась, кажется не от возмущения, сбросив куртку на стул в прихожей, побрела в спальню, в одежде повалилась на постель, совсем некстати вспомнила мужа,
• Не постарела, запустила себя... - и провалилась в беспокойный сон, в котором у блондинистого Сергея были чёрные борода и усы нового соседа.
Это чудовище Франкенштейна старалось её поцеловать и она, задыхаясь, бежала по освещенным красными аварийными лампами лифтам, перескакивала через синие «Мерседесы» в последнюю минуту ускользая от сильных рук, от огромных жадных губ... закричала и проснулась от звука громко хлопнувшей соседской двери. На площадке послышались мужские голоса.
Позвонили. На пороге, улыбаясь, стоял Вадим,
• Серёжа просил отдать ключи. Вы в замке оставили…
Татьяна заставила себя вежливо поблагодарить, и закрыла дверь перед его носом. Надсадно в тишине заработал лифт, большие часы в гостиной пробили двенадцать, она собралась пойти на кухню, привычно, принять снотворное, но ноги сами несли к кровати, прошептала,
• Опять Серёжа!!! - и провалилась в глубокий сон.
Утром в «Метро», направляясь на работу, она удивилась, что приключение в лифте вместо возмущения приятно возбуждает, а вечером, возвращаясь с работы, поднялась наверх и столкнулась с новым соседом.
На площадке, ожидая лифта, он обнимал за талию рыжекудрую Афродиту, модная, дорогая одежда которой, ещё больше подчёркивала установленный нынче стандарт «175х60х60х60». Такие дамы, целый день скучающие в парикмахерских и массажных салонах, мелькающие в окнах дорогих авто и модных ресторанов, на экране, активно отражающего светскую жизнь, телевизора, новые жёны «новых русских» были самыми хлопотными клиентками Татьяны. Они не интересовались милыми безделушками, украшавшими семейное гнездо, при разводе требовали дома, машины, пожизненное содержание, и слушая их мужей, зачастую едва достающих губами до соблазнительной груди супруги, с пеной на губах доказывавших,
• Те два (три) года, что мы были в браке, я работал, как вол, а она только тратила мои деньги, в роскоши купалась! За что!?! За что, я должен платить ей всю жизнь!?! – адвокат, вынужденная по долгу службы выслушивать эти откровения, не испытывала сочувствия ни к одной из сторон процесса.
Деловые люди, уверенные, что молодеют рядом с юной плотью, купившие муляж любви, и теперь отказывающиеся «платить по счетам», молодые красавицы, продавшие своё тело за вызывающе дорогие одёжки и побрякушки, не допускавшие мысли о том, что станут работать, не вызывали симпатии. Они выставляли на всеобщее обозрение не обычный, присущий судебным заседаниям о расторжении брака «сор из избы» откровенную грязь: собранные детективами фотографии, аудио и видео плёнки, рядом с которыми, появившиеся на экранах кинотеатров откровенные сцены, казались невинной «клубничкой».
И примерив к очередному ответчику не этот эталон красоты и молодости, первую жену, в другой жизни, в которой он был, например прорабом, отдававшую ему своё тепло и заботу, воспитавшую его детей, адвокат испытывала к обеим сторонам судебного процесса, странное чувство, как если бы её заставили прикоснуться к скользкой болотной жабе.
Увидев, выходящую из лифта Таню, Афродита бросила, одетой в серое женщине, безразлично-презрительный взгляд, когда её спутник, преувеличенно бодро, поздоровался,
• Добрый вечер соседка! – царственно кивнула.
Татьяна, давно привыкшая на работе к негативной оценке своей внешности такими дамами, как пустое место обошла взглядом «прекрасную незнакомку», преувеличенно вежливо, произнесла,
• Добрый вечер сосед! – войдя в свою квартиру, презрительно бросила зеркалу в прихожей, - Бабник!!! - и устыдилась: Какое мне дело! - постаралась выбросить поцелуй в лифте, а за одно и соседа из головы.
Только генеральша Попова по утрам спала, вечером телевизор смотрела, а этот как будто специально мелькает перед глазами!
Насколько раз они встречались на площадке, возле лифта, и, кажется, через день, возвращаясь с работы, Таня видела, гостей, входивших или выходивших из его квартиры. Вадик, второй грузивший мебель мужчина, несколько молодых парней помогали соседу нести новую сантехнику, обои, вёдра с краской и клеем, а женщины...
Девчонки-подростки, стройные молодые девушки, дамы лет тридцати-сорока, красивые, симпатичные и не очень.
Сосед никогда не застёгивал куртку, выходя из квартиры, сразу распахивал полы укороченной дублёнки, войдя в холл, и, приметив пуловеры пастельных тонов, яркие шейные платки, завязанные фасонным узлом под шёлковыми рубахами, Таня подумала, что он художник, скорее фотограф-художник, и натурщицы естественно на любой вкус. Человек не для себя, для искусства работает!
А один раз она встретила его и его Афродиту на широкой лестнице, протянувшейся от входной двери к подъездной аллее. Он придерживал свою даму за локоток, что-то, улыбаясь, рассказывал ей. Татьяна быстро отвернулась, и щёки покраснели, как будто за чем-то постыдным в замочную скважину подсмотрела.
Проспала! Снег по колено за ночь выпал, а городские службы убирать не спешат, из окна видно, как по проложенным с утра лопатами дворников узеньким дорожкам, пешеходы, как чёрные муравьи гуськом к расположенной за парком станции Метро продвигаются.
По такой погоде всякий кому машина и жизнь дорога из личного авто на муниципальный транспорт пересаживается. Ещё с верхней лесенки отметила, что на подступах к остановке автобусов шапки из коричневой норки, белого песца и жёлтого пыжика шкурку огромной трёхцветной масляной кошки нарисовали, и зелёные огоньки Такси от натуги покраснели...
Совсем ни на что, не надеясь, Татьяна подняла руку, инстинктивно шарахнулась от синего «Мерседеса». Только выбора нет! Опоздать на первую встречу с клиентом против всяких правил адвокатской этики!
Наградив по себя, пробасившего из салона соседа,
• Такси на Дубровку заказывали? – определением: остряк-самоучка! – она уселась в машину, назвав улицу, поёжилась от перехода с холода в тепло, отвечая на громогласный вопрос, - Тепло ль тебе девица? Тепло ль тебе красная? – в соответствии со сценарием фильма-сказки Александра Роу «Морозко», пропищала,
• Тепло дедушка! Тепло Морозушка!
Он на миг обиженно скривил губы, тут же улыбнулся,
• Шубу со своего плеча пожаловать не могу, замёрзну, а вот беспроцентную ссуду на беличью шубку... Она Вам очень пойдёт!
Татьяна рассмеялась,
• Зачем? На улице носить боязно, отберут! В квартире – жарко!
Сосед окинул её заинтересованным взглядом,
• Женщины любят дорогие, хоть и бесполезные вещички!
И услышав неодобрение в его голосе, она резко бросила,
• Не обобщайте! – посчитала нужным пояснить, - О вкусах не спорят, и никого не удивит, что Вы кофе с молоком и сахаром любите, а я без оных! И в еде, и в одежде у каждого свой вкус, только на женщин какие-то странные стандарты распространяются! Есть женщины, которые любят хорошие книги, музыку или свою работу. И даже в этих трёх из тысячи пристрастий у каждой женщины свой приоритет, - зачастила, - классика, фантастика, детективы, женские романы, симфоническая музыка, опера, джаз, рок. А работа... Соседка родителей по даче в Селекционном институте работает, профессор - в университете кафедру ведёт. Домой возвратиться, до трёх часов ночи в парнике свои любимые паслёновые скрещивает, новые гибриды выводит, заработанные честным трудом деньги на электроэнергию для обогрева своих растений тратит. Ей - ехидно перекривила, - дорогие, хоть и бесполезные вещички ни к чему!
Пробурчав,
• Старушка! В позапрошлом веке родилась! – сосед спросил, - Где остановиться?
Забывшая о цели поездки, Таня приказала,
• В начале следующего квартала! – спеша опровергнуть его мнение, быстро сказала, - Не старушка! Женщина Вашего возраста, лет сорока. Муж учёный, сын школу для вундеркиндов оканчивает! – достала кошелёк, - Сколько я Вам должна? – посмотрела на водителя, и удивлённо подняла бровь.
Блаженно улыбаясь, мужчина отрицательно покачал головой,
• Вы мне только что за проезд сполна оплатили! – вроде шутя, сообщил, - Сейчас так мало хорошеньких и одновременно умненьких женщин... – серьёзно добавил, - А чашечку кофе с сахаром, но без молока, из Ваших рук с удовольствием.
Он категорически отказался от денег, и спорить, уже не было времени. Скользко. Ехали почти сорок минут. Опоздала! Клиентка ждёт.
Высказанное, хотя и в шутливой форме, определение: хорошеньких и одновременно умненьких женщин – зарядило хорошим настроением на весь день, и, отрываясь от работы, Таня думала, как рассчитаться за проезд, пыталась понять, что могло вызвать у него эту радостную улыбку...
В общем, как в старом школьном приколе. Скажет одноклассница: Попробуй целый урок не думать о медведе! – и попробуй не думать, когда этот мишка, о котором нужно не думать, наплевав на Жанну Николаевну, рассказывающую о пестиках и тычинках, уже берлогу себе у тебя в мозгах соорудил, на всю зиму там удобно устраивается...
Весна! И тает лёд, капель постукивает по окнам вчерашним снегом. Воробьи орут на проводах песню любви, и сердца прохожих оттаивают, распускаясь на губах весёлыми улыбками.
Пожилой мужчина выглянет из своего киоска, поведёт рукой по стопкам газет и журналов на прилавке, как булочки, прорекламирует,
• Выбирайте! Все свеженькие!
Парень, пропуская в набитый, как бочка селёдками, салон автобуса, задорно подмигнёт,
• Прошу мадемуазель!
Цыганка в яркой юбке и огромном цветастом платке закричит вслед,
• Подожди красавица! – всю правду о красивом, богатом суженом рассказать, пообещает.
Мелочь, но приятно. Весна!
С утра только вышла на улицу, три ступени от широкого крыльца до тротуара не дошла, из подвального окошка появился чёрный кот, помахивая хвостом, перешёл дорогу и скрылся в кустах.
Сообщив себе: Глупости! Суеверие! - Татьяна бесстрашно шагнула с последней ступеньки лестницы на тротуар, и подвернула ногу.
Она забыла в тёплой куртке проездной и всю мелочь, отстояла двадцать минут в очереди за билетом.
В вагоне «Метро» было полно народу, и какой-то тип всё время дышал ей в затылок вчерашним перегаром.
Лидочка с порога сообщила,
• Владимир Петрович Вас уже три раза спрашивал!
В суде адвокат мужа Таниной клиентки, спешащей развестись с распускающим руки ловеласом, избавить двоих детей от контактов с возлюбленными отца, от унижающих их мать сцен, раздражённый тем, что никак не удаётся просто выкинуть женщину с двумя подростками на улицу из, принадлежавшей когда-то родителям ответчика квартиры, сказал,
• Не учите меня, как трактовать закон!!! Вы ещё пешком под стол ходили, когда я свой первый процесс выиграл! – и Татьяна уже открыла рот, чтобы ответить: Стаж работы не является гарантией от ошибок! – не смогла, пусть и в вежливой форме, нагрубить седовласому коллеге, и он, утверждая, что его клиент любит жену и детей, добился переноса слушания дела ещё на три месяца.
В обед: Вот и не верь после этого в пакости чёрного зверька! - позвонил Сергей,
• Ты мне не рада?
Ехидно бросив,
• Просто счастлива! – Таня собралась положить трубку, но он захохотал,
• Мне кажется, ты передумала, но не знаешь, как мне сказать!
Такую наглость нельзя было оставить без ответа. Она похвалила себя за то, что не закричала, прошипела,
• Я не передумала! Я не передумаю никогда!!!
• Никогда не говори никогда! – с угрозой произнёс он, - В этом мире всё относительно! При нынешнем дефиците рабочих мест для женщины, у которой кроме работы ничего нет, лишится и этого просто катастрофа. Так вот! Это самая малая из тех проблем, которые могут у тебя возникнуть!
Таня уверенно сказала,
• Глупости! Владимир Петрович меня не уволит!
• Ты думаешь? – ёрничая, спросил Сергей, - А мне кажется, что есть такие люди, которым Владимир Петрович не сможет отказать, даже если они попросят уволить его любимую Лидочку!
Ничего конкретного. Ни слова, ни намёка, но угроза в его голосе, известная только узкому кругу информация об отношении начальника к своему секретарю, и на белой стене кабинета перед Таниными глазами почти реально проступили три мощные, безликие фигуры, с бритыми наголо головами, затянутые в чёрную кожу.
Рэкетиры! Они приходили каждый месяц двадцатого числа, и не искусственно созданная парикмахером лысина Владимира Петровича мгновенно покрывалась испариной, имитируя цветом спелый помидор.
Ей стало нестерпимо обидно из-за собственного бессилия, от пришедшего понимания, что они хозяева того, что осталось от страны, которую защищал её папа, и которую сейчас некому защищать.
Прошептала,
• Ну, чего ты ко мне прицепился? - вздрогнула, потому что он раздражённо сказал,
• Я не привык повторять дважды! – похвастался, - Партнёры и конкуренты, сотрудники и прислуга, даже жена знает, что у меня есть методы, чтобы наказать за непослушание! - и испугалась по настоящему, когда голос на другом конце провода вызвал ассоциацию с мягким синтетическим бархатом, от которого при прикосновении статические разряды электричества отскакивают, - Только... Помнишь, я в Испанию в командировку ездил? Мы там с Коко прекрасно отдохнули, первый раз... – хохотнул, - но это не важно. Так вот! Самолёт отлетал в шесть утра. Машина, завтрак на борту, гостиница... всё было схвачено, а ты в три часа ночи встала, бутерброды делала, кофе в турке сварила... Только поэтому я готов повторить тебе второй раз!
Сергей сделал ударение на слове: «тебе», опять заговорил жёстко, по-деловому, и может быть, потому что его откровения,
• Мы там с Коко... – даже «по косой» не задели, Татьяна отвлеклась, подумала: Жесток и сентиментален, сейчас бегемота вспомнит!
Приехав в Москву, он почему-то страстно хотел увидеть именно живого гиппопотама, долго, восторженно, как ребёнок, повторял,
• Уродина! Какая уродина!!! - целовал Тане, которая привела его в зоопарк, руку возле клетки.
Но, он не вспомнил о речной лошади, и выслушав,
• Так вот! Я, конечно, могу нанять за деньги любую актрису на эту роль... но в тебе я уверен... Я желаю тебе добра... – и прочее, из чего следовало, что он доверяет ей, знает, что она со своей идиотской порядочностью не станет, как бешеная тратить принадлежащие семье деньги, и поэтому она наиболее подходит для осуществления, придуманного им гениального плана отвлечения старика от дел, Татьяна спокойно сказала,
• Нет! – приняв информацию,
• Мне придётся подъехать к тебе, объяснить, что я теперь причислен к тем, кому не говорят «нет», только... – он сделал паузу, как будто вспоминая, - сегодня сауна с друзьями, завтра у меня Правление... в четверг... в четверг мы с женой идём в гости... а вот в пятницу... – передёрнулась от отвращения.
Уверенный, что она всё ещё любит его, он издевался, насмехался над ней, и она готова была лгать, изворачиваться, только бы не видеть его самодовольную физиономию, не слышать, ставший противным голос, крикнула,
• В пятницу я уезжаю к родителям на дачу! С утра! На три дня!!!
Его видимо не смутила, позабавила злость, прозвучавшая в её голосе, удовлетворённо хмыкнув,
• Кто предупреждён, тот вооружён! Родители, как всегда, на даче! – он с нажимом произнёс, - Так вот! В пятницу Коко девичник устраивает. Кутюрье какой-то знаменитый обещал к девяти подъехать, а я заеду к тебе домой. Поговорим... - сделал многозначительную паузу, - старое вспомним...
Стараясь сдержать слёзы, Таня прошептала,
• Я тебе не открою!!! - но он, снова угрожая, произнёс,
• Не нарывайся на неприятности!!! - проворковав, - До встречи, - первым повесил трубку.
Попросив секретаря отменить, назначенную на вторую половину дня встречу с клиентом, Татьяна заперлась в своём маленьком кабинете, сжала голову руками.
Подонок! Покупает меня, как рабыню, как наложницу для шахского гарема!!! Не умён, он никогда особенно умным не был, но, как и раньше, хитёр и очень напорист. Принял решение, не изменит, по-бычьи нагнув голову, будет идти к цели, ни перед чем не остановиться... Угрозы! – и - Деньги! Деньги! Деньги!!! Что делать? Как избавиться от ставшего совершенно чужим человека, от его дурацкой идеи? Не обращаться же милицию…
Так ничего и, не придумав, она поплелась домой, две ночи не спала, строила и отбрасывала какие-то фантастические, неосуществимые планы, в пятницу с самого утра ушла в суд. После обеда, несмотря на установленный шефом короткий день, устроилась в читальном зале городской библиотеки, разыскивая статью о фирме супруга очередной клиентки, просидела до сумерек, просматривая старые газеты.
Последние читатели ушли, библиотекарь неодобрительно поглядывает, нужно идти домой...
Только вышла из «Метро», пошёл дождь: а зонтик в конторе забыла. Ничего, вот уже большие, ярко освещенные витрины универсама, потом мимо детской площадки и дома.
На подъездной аллее остановился синий «Мерседес», нервы не выдержали, Таня побежала по лестнице, вскочив в холл, пробормотала,
• Всё в порядке, - поднявшейся навстречу тёте Вере, устремилась к открытой двери лифта.
В металлической раме, придерживая плечом, дверь улыбался новый сосед.
Она затравленно посмотрела в горящие любопытством глаза вахтерши, отвечать на её многочисленные вопросы сейчас просто не было сил, потом на, демонстративно отвернувшегося к зеркалу, мужчину и, выбирая меньшее из двух зол, шагнула в лифт.
Как только сомкнулись створки двери, он, не оборачиваясь, участливо спросил,
• За Вами гнались?
Видимо нейроны, – нервные клетки дали мощный импульс быстрее, чем сработал разум, Таня заорала,
• Не Ваше дело! - на ощупь, слёзы застилали глаза, протянула руку к панели управления, собираясь остановить лифт, выйти на втором или третьем этаже, но он нежно сжал её пальцы, обнял, вытирая своим платком её глаза, как ребёнку чуть придавил нос, заставил высморкаться, несколько раз поцеловал в висок.
Она рванулась, оттолкнула его,
• Что Вы делаете?
• А что прикажете делать, когда у Вас от напряжения, кожа на лбу сейчас лопнет?
• Так Вы психотерапевт? – выпустив пар, она немного успокоилась, ехидно спросила, - То-то я смотрю у Вас под дверью каждый день очередь! - он захохотал весело, заразительно и Таня улыбнулась, вытирая ладошкой слёзы, - Чего ржёте! Ответить нечего?
• Ну вот, Вы разозлились и перестали плакать! А очередь – это те, кому нужен совет, помощь...
• И Вы всем, так как мне помогаете?
• Да нет, - он подмигнул, - Так я помогаю только соседке. Для других есть другие методы.
Они уже вышли из лифта и стояли на площадке,
• Какие же?
• Заходите в гости, - пригласил сосед, - я Вам расскажу.
Без всякой связи со сказанным, Таня вдруг вспомнила Сергея, спящего в кресле у неё в гостиной, и испугалась,
• Нет! – увидела его разочарованное лицо, - Мне нужно побыть одной.
Сосед пробурчал,
• Сомневаюсь... – почти крикнул ей в спину, - Я ложусь спать поздно! Заходите!
Прислушиваясь к шорохам за дверью, она походила по квартире из угла в угол, понукая: Думай! Думай! Ведь должен быть выход! – отказывающийся соображать мозг, присела на стул в коридоре. Сначала ей показалось, что лифт остановился на этаже, со скрежетом разомкнул створки. Потом она отчётливо услышала, как поворачивается ключ в замке, и, защёлкнув задвижку, долго вспоминала, оставил ли Сергей, уходя ключи от квартиры.
Позвонил телефон, Татьяна мгновенно севшим голосом, просипела,
• Алё...
На другом конце молчали, и она набрала номер телефона на даче, но мама удивлённо спросила,
• Ты не смотришь «Санта Барбару»? – и рассказывать о том, что у неё свой сериал, покруче телевизионного, беспокоить родителей, занятых придуманными переживаниями чужих людей, расхотелось.
Через полчаса снова перезвонили, помолчали, и запоздало сообразив: Половина девятого! Сергей проверял или я дома! Нужно было не поднимать трубку! - Таня запаниковала. Она не боялась его угроз, боялась, что снова раскиснет, вспомнит ушедшую любовь, оказавшись в его объятиях. Если быть честной хотя бы с собой, она не очень уверена, точнее совсем не уверена в себе, страшно нервничает даже перед обычной встречей с новым клиентом, выступая в суде, порой начинает глотать слова, а уж с Сергеем...
С первого дня, удивляясь, что этот красавец выбрал её, курносую, ничем не примечательную девчонку, Татьяна сама лепила образ умного, сильного мужчины,
• Ты же знаешь Серёжка!
• Мы, конечно, сделаем так, как ты думаешь, Серёжа! – привыкла выдавать свои мысли за его идеи.
И он очень удачно подыгрывал,
• После нашего разговора, я окончательно убедился, что это единственное, правильное решение.
• В споре рождается истина, и твои вопросы, только подтверждают, что я избрал верную линию защиты.
• Я выиграл дело! Я с блеском провёл процесс!
• Я всегда говорил, что последняя постановка Виктюка... работы Глазунова... импрессионисты... органные мессы Баха...- что и сама верила, что это он так хорошо, так умно во всём разбирается.
Ей было страшно оказаться с ним наедине, потому что эти два слова «старое вспомним», как ржавый гвоздь раздирали мозг, и она сама не была уверена, что не хочет, не может больше любить его, что сама не подскажет ему ответ...
Выключив свет: Пусть думает, что никого нет дома! – повторяя - Никого нет дома! Никого нет дома! Никого нет дома! - на ощупь стала натягивать джинсы, собираясь бежать, вздрогнула, услышав первый из девяти ударов часов в гостиной: А если он уже поднимается в лифте, или вышел из машины и идёт по ступенькам к крыльцу? Куда бежать??? - вспомнила слова соседа,
• Я ложусь спать поздно! Заходите! – и, найдя, кажется единственный выход, лазейку, через которую ещё можно убежать из своей вдруг ставшей опасной квартиры, приоткрыв дверь, осмотрелась, проскочила через площадку.
Позвонила, и дверь мгновенно открылась.
Он пробасил,
• Я ждал Вас! – приказал, - Проходите! Не пугайтесь. Ремонт!
В гостиной всё было перевёрнуто вверх дном, банки с краской и упакованный в пенопласт умывальник у стены, два длинных под потолок рулона коврового покрытия прислонились к ящикам, на которых кроме надписей на десятке языков нарисован процесс сборки мебели, покрасочный валик и мастерок в ведре, три новые кисти в целлофане. Только маленький островок уюта перед телевизором: огромное кресло, приставлено к журнальному столику, на широком подлокотнике раскрытая книга.
Сосед притащил откуда-то второе кресло,
• Располагайтесь! Я сейчас приду…
Поставив на столик большой поднос, он вскрыл коробку конфет, пододвинул к Татьяне чашечку с кофе, стал разливать из бутылки с надписью «Арагви» на этикетке, золотисто-коричневую жидкость по бокалам.
Стараясь сдержать нервную дрожь, Таня отказалась от коньяка.
Сосед засмеялся,
• Да не собираюсь я Вас спаивать! – одним глотком осушил содержимое своего бокала, поморщился, налил себе ещё, перекатывая, грея в ладонях усечённый стеклянный шар, сказал, - Так вот! – и она подумала, что совсем недавно слышала уже где-то это: «Так вот!», но вспоминать не хотелось, и он, оправдываясь, продолжил, - Мастеров всё пачкающих, цену себе набивающих, терпеть не могу, и по частям ремонт делать, архаровцев каждый день терпеть, не с моей нервной системой! Вот закуплю все материалы, они придут, и всё сделают.
Смутно представляя себе, кто такие архаровцы, Татьяна решила, что какой-то хозяин свою строительную фирму в честь горного козла назвал или фамилия у него горно-козлиная, проявила практическую смётку,
• Люди сначала мастеров зовут, потом в полностью отремонтированную, вымытую квартиру мебель завозят.
Хозяин кивнул,
• Мебель не моя и квартира не моя! Друга! Пристанище на время пока свою хатку дострою. В благодарность за приют, ремонт потерплю! – он невесело улыбнулся, чуть паясничая, сообщил, - С места постоянной прописки сбежал! Аки заяц сбежал! Ибо одна женщина это салат, шляпка и скандал каждый вечер у гаража, возле подъезда, если дождь или холодно по телефону. Пришлось заплатить, чтобы новый адрес и телефон в справочник не включали. Две дамы, дочь и невеста, под одной крышей - китайский иероглиф обозначающий слово «ссора». А три бабы на одну седеющую голову, - запустил обе руки в свою шикарную шевелюру, - поверьте мне, это катастрофа почти вселенского масштаба!
Подсознательно прислушиваясь к шорохам за дверью, Татьяна почти пропустила его монолог, включившись на последней фразе, чтобы поддержать разговор, уточнила,
• Да! Не жалуете Вы женщин!
• А за что прикажете жаловать? - серьёзно спросил он, - Перевелись! Как вымирающий вид пора в Красную книгу вносить!
Подумав, что это не очень вежливо с его стороны поносить всех дочерей Евы в присутствии одной из них, гостья улыбнулась,
• Так уж и вымирающий! - и вспомнила, - Я Вас на площадке с, кажется, вполне процветающим, прекрасно ухоженным экземпляром видела!
Он, паясничая, бросил,
• Как божество, как вдохновенье, как ангел чистой красоты! – засмеялся, и, чувствуя, что ему совсем не весело, Таня не решилась возразить, а он жёстко бросил, - То, что Вы видели, телесная оболочка без души! А женщина... – жена, мать, преданный друг, рядом с которым чувствуешь себя в два раза сильнее!!!
Совершенно уверенная, что он говорит о конкретном, близком человеке, Татьяна спросила,
• Она предпочла другого? – вздрогнула от сдавленного рыка раненого льва,
• Она умерла! – опасаясь задеть его боль, осторожно сказала,
• Ваша?
• Моя жена... – он простонал, - Сын... мастер спорта...
• Интернациональный долг! Родину защищать! – кричал,
Нервно измерив шагами комнату, сосед сжал голову руками,
• Патриота воспитали... – с ненавистью погрозил кому-то кулаком, - А они необстрелянных мальчишек прямо из учебки в бой! Ребята ни пожить, ни долг выполнить не успели...
Вспомнив, что Сергей тоже говорил о женщине, которую известие о смерти сына, убило, как папа каждый год двадцать третьего февраля список достанет, сто три фамилии медленно вслух прочтёт, водку в гранёный стакан нальёт,
• За них! – скажет, и выпьет стоя, Татьяна подумала: За что? Зачем? Кто этих мальчиков на чужую войну умирать послал? – не заметила, как слёзы поползли по щекам, закапали на широкий ворот свитера.
Мужчина заметил, усевшись на широкий подлокотник кресла, осторожно стёр пальцем слезинки с её щёк, вымученно улыбнулся,
• Десять лет... Время лечит... – но Татьяна не поверила, потому что на его лице, в его глазах была благодарность за сочувствие, и боль, старая боль, которую не лечит время, которая не уйдёт никогда...
Она уже прониклась симпатией к этому совершенно чужому человеку, не по необходимости, как её клиенты, просто так поведавшему ей о своей жизни, а он участливо посмотрел на притихшую Таню,
• У Вас свои проблемы, а я... – и она заставила себя улыбнуться,
• Никаких проблем!
Сосед с сомнением произнёс,
• На площадке мне показалось, что Вы чем-то расстроены... – спросил, - Не хотите говорить?
И стараясь отвлечь его от своей персоны, Таня сказала,
• Мне кажется, что это Вам не мешает выговориться!
Улыбнувшись,
• Стрелки переводите? – он подтвердил, - Вы правы! Накипело! И Вы, может быть, поймёте, что я достоин Вашего доверия! – произнёс, - Так вот!
Она реально услышала, как это: «Так вот!» – несколько раз произнёс во время их разговора Сергей, и захотелось убежать, как в детстве накрыть голову подушкой, чтобы спрятаться от притаившейся за шкафом тени от нового торшера, но, решив: Обратной дороги нет! – когда сосед спросил,
• Если Вы действительно готовы меня выслушать, я расскажу Вам о трёх грациях, - кивнула, соглашаясь.
Смешно дёрнув головой, он ещё раз повторил,
• Так вот! Жена умерла, и у меня осталась только работа, только школа, которую я создал, - он поднёс к Таниному лицу красивые кисти с длинными пальцами, - вот этими руками! Даже просто напиться, чтобы заглушить боль не мог – спортсмен, нужно поддерживать форму! Три года, как одержимый работал, а потом одна из моих учениц однокурсницу с подбитым глазом привела. По её версии, парень за отказ замуж за него выйти побил. О серьёзном спорте не могло быть и речи. Изящный, белый цветочек на стройной ножке, но язычок...
• Вы такой сильный Сергей Георгиевич! У меня так ловко никогда не получится Сергей Георгиевич! Вы такой красивый Сергей Георгиевич!
• Решил: Обычная подлиза! Школу окончила, привычку перед учителями лебезить, в жизнь понесла! – но не тут то было. Давно сложившиеся пары разбивать стала, потом оказалось, чтобы мне свою красоту, неотразимость продемонстрировать. Мальчишки все из-за неё передрались, а девочки на её стороне были, защищали, поддерживали, стихи без подписи мне передавали. У меня всегда правило было: на работе, я учитель... все знали, а Марина при всех в спортзале,
• Я люблю Вас Сергей Георгиевич!
• Выгнать хотел, не смог! Почувствовал, как адреналин в крови подскакивает, когда она на меня восхищённо смотрит. Так старался на тренировке, какой я сильный и ловкий показать, заигрался. От ласк и восхвалений молодой жены размяк, голову потерял, когда во влюблённом взгляде алчный огонёк запылал, не заметил, сообразил, только когда в КПЗ оказался, - улыбнулся, - Да не делайте большие глаза! Я не преступник! Меня за налоги незаконно прихватили!
Неспешно пройдя в угол комнаты, он извлёк из просвета между, стоящими сверху ящиками, колбу электрической кофеварки, наполнил чашки, плеснул коньяк в бокалы, покопался в лежащем на ящике портфеле-дипломате, бросил на столик перед Таней половинку листа из обычной школьной тетради в клеточку, приказал,
• Читайте! - и Таня поняла, что её мнение в данном случае значения не имеет.
Она никому другому не позволила бы так командовать, встала бы и ушла, но его властность почему-то не обидела. Это было, вошедшее в привычку, завоёванное право и она не подчинилась, просто приняла его, пробежала глазами десяток строчек, написанных мелким, бисерным почерком с завитками и росчерками.
«Милый! Следователь сказал, что тебя закроют надолго, и адвоката нанимать, деньги тратить нет смысла. Надеюсь, тебя утешит, что, наконец, восторжествует справедливость, борцом за которую ты себя считаешь. Я отдала тебе свою молодость и красоту. А ты!?! Оболочка молодца, а в душе старик! Ты закостенел, как первородный грех! Вечные разговоры о твоей школе, о твоих архаровцах! Вечные поездки к твоим предкам в Одессу, раз в год? Вечное, как мир кафе «Арагви» раз в неделю? Ребёнок! Ребёнок!!! На кой чёрт мне твой ребёнок!?! Надоело!!! Посиди, подумай. А я пока постараюсь для себя пожить. Может быть, лет через десять, когда тебя выпустят, приду к тебе тренироваться, если вес набирать начну. Любящая тебя Марина».
Аккуратно сложив маленькое свидетельство человеческой мерзости, Таня, трепетно относящаяся к любым документам, положила бумажку на угол стола, подальше от себя, прошептала,
• Какая гадость...
Сосед кивнул, опустил голову, и ей вдруг захотелось провести рукой по непокорным волнистым вихрам, сказать, что они товарищи по несчастью, но он снова решительно боднул головой воздух,
• Так вот! Пока отдел по борьбе с хищениями тогда ещё социалистической собственности в бухгалтерских бумагах школы копался, по навету моей жены, мои несуществующие счета в банках искал, вполне реальное «поместье» размером в пять соток с причалом и «яхтой», именуемой в народе фелюга, под Одессой, доставшиеся мне в наследство от деда, проверял, любящая супруга дом, машину на себя переписала, развод оформила. Антоша с Вадимом постарались, школу сохранили, залог внесли, меня под подписку о не выезде освободили, и адвокат толковый подвернулся, дело даже до суда не дошло. Только там, в КПЗ накладка у них вышла, или действительно понадеялись, что надолго закроют, человечка одного в камеру ко мне подсадили, а он мне очень интересное предложение сделал. Сам, не ожидал, что у меня получиться, а Мариночка почуяла, что денежкой пахнет. До оглашения вердикта: «Решение окончательное, обжалованию не подлежит» - много мне нервов испортила.
Три недели назад,
• Ты гад! – сказала, со слезами из зала суда ушла.
Сосед улыбнулся, посмотрел на Таню и, смутившись под этим пытливым взглядом, она быстро отвела глаза, вместо ответа на вопрос,
• Устали? Совсем Вас заговорил! – только отрицательно повела головой.
Он видимо обрадовался,
• Знаете, Вы умеете слушать. В Вас нет этого назойливого женского любопытства, показной доброжелательности. Вам легко исповедоваться! – как будто проводя границу между только что высказанным комплиментом, и тем, что последует, вставил, - Так вот! Грация номер два – Ольга. Вы её видели. Эта сразу мне на разницу в возрасте указала, о том, что осчастливила меня, намекать стала. Если быть честным, и я не очень пылал, просто устал от одиночества, а вчера по почте пакет с фотографиями «от доброжелателя» получил. Могу показать, только боюсь, что после этого просмотра не смогу посмотреть Вам в глаза...
У него был не несчастный скорее растерянный вид, и Таня, сопереживая, пояснила,
• Это может быть монтаж! Сейчас на хорошем компьютере, специалисты, что угодно подделать могут! – заметив недоверие во взгляде собеседника, повысила голос, - Я знаю! Шесть лет на бракоразводных делах специализируюсь! Только за последние два года из пятнадцати экспертиз, в шести случаях подделку доказали! – ожидая вопросов об экспертах, собралась сообщить адрес лаборатории, в которой работает проверенный специалист, но сосед удивлённо поднял бровь,
• Извините за бестактность! Сколько Вам лет?
Видимо коньяк уже с остатками трёхдневного напряжения смешался, понукая к бесшабашности, Татьяна, как торговка на базаре, поинтересовалась,
• А сколько дадите? – благосклонно приняла,
• Двадцать два - двадцать три... – как шпрехшталмейстер на манеже цирка выкрикнула,
• Двадцать восемь!
Он чему-то обрадовался, улыбаясь, прошелся по комнате, нагнулся, взял за подбородок, с интересом рассматривая её лицо, процитировал Станиславского,
• Не верю!
• Я могу доказать! Свидетельство о рождении, паспорт, трудовая книжка.
• Сами только что сказали: Сейчас на хорошем компьютере, специалисты, что угодно подделать могут!
Таня засмеялась,
• Я честная женщина! - и пробормотав,
• Похоже на то... – сосед сообщил, - Я болван! Как я могу проверить истинность Ваших слов, если даже не удосужился спросить, хотя бы как Вас величать. Меня зовут Сергей Георгиевич, хотя когда так называет кто-то кроме моих архаровцев, я чувствую себя таким древним, как одно из «Семи чудес света». Как хотите Сергей, Серёжа! – запнулся, как будто что-то прочёл на её лице, - Хотя я предпочёл бы, Серж – так меня мама называет.
Большие часы, где-то в глубине квартиры тренькнули двенадцать раз. Прекрасный повод подняться, представиться и раскланяться...
Она чуть заёрзала, собираясь выбраться из слишком глубокого кресла, и Серж протянул руку, легко освобождая её из плена удобной мебели, на миг прижал к себе, когда она сказала,
• Татьяна! – безапелляционно проинформировал,
• Я буду звать Вас Таня! - приказал, - Всё! О третьей грации, моей дочери Кате я расскажу Вам как-нибудь в другой раз!
При упоминании о ребёнке, Татьяна проявила профессиональную осведомлённость,
• Мать запрещает Вам видеться с девочкой?
Он засмеялся,
• Девочке почти двадцать пять, и неистребимое желание как можно реже встречаться с её супругом побуждает меня свести контакты с нею к нулю! – не давая времени углубиться в проблему, сообщил, - У Вас сейчас глаза, как у китайского диктатора Чан Кайши! Пора спать!
Серж провёл её до двери, вышел с нею на лестничную площадку. Таня, прощаясь, подала руку, но он не пожал, нагнул голову, прижался к её кисти губами, кажется, на миг больше, чем положено по протоколу, может быть, поэтому у неё покраснели щёки, предательски задрожало где-то внутри, и она никак не могла попасть в скважину замка.
Он забрал ключ, открыл дверь, пророкотал,
• Нервишки шалят! Попробую помочь... - ещё раз взял её за руку, большим пальцем массируя, лаская пульс.
Они стояли на лестничной площадке, но Татьяне вдруг показалось, что ветер звенит в ушах, потому что они летят, как две фигуры на картине Шагала, как Мастер и Маргарита, всё выше поднимаясь над землёй.
Загудел лифт, разбивая вдребезги чары, он отпустил её руку, прошептал,
• Спокойной ночи... – и она еле добрела до кровати, погрузилась в прекрасный летящий, как в детстве, сон...
Совсем не желая встречаться с бывшим мужем, Татьяна вторую неделю ждала звонка от Сергея. Просто измучилась от неопределённости, от страха, что он придёт без предупреждения, неожиданно, и она не успеет собраться, не сможет высказать ему всё, в полной мере продемонстрировать своё отвращение.
Постоянно пребывая в напряжении, сама не поняла, чему обрадовалась при виде приоткрытой соседской двери, услышала шаги, и машинально доставая ключ из сумки, уже точно знала, что зря, потому что ей в другую сторону.
Серж улыбнулся, с укором пробасил,
• Я жду Вас уже час! У меня проблемы! Войдите!
Несмотря на улыбку, это был нагоняй от начальника, и обречёно вздохнув, Таня позволила ему освободить её от куртки, молча прошла в гостиную, повинуясь нетерпеливому жесту, уселась в кресло.
Сегодня на журнальном столике пыхтел самовар, не электрический, настоящий самовар, и от пропитавшей воздух в комнате смеси из хвои и трав нестерпимо захотелось пить.
Наполняя гранёные стаканы в ажурных подстаканниках ароматным прозрачно-оливковым напитком, Серж проинформировал,
• Зелёный чай стабилизирует деятельность нервной системы, снимает усталость! - без перехода, вставив своё любимое, - Так вот! - сообщил, - Мой расчудесный адвокат в Америку собрался. И поскольку из нашего прошлого разговора следует, что Вы тоже адвокат, я подумал, что консультант за стеной, это очень удобно. Вы сможете взять на себя обслуживание, - иронически улыбнулся, - моего заведения? Можем заключить договор. Могу рассчитываться наличными...
Пообещав,
• Я подумаю! – Таня, собираясь откланяться, уже решила, что не станет у него работать, встала, но он не стал дожидаться её согласия, взяв за плечи, легко возвратил на место,
• Школа у меня оформлена, как Общество с ограниченной ответственностью. Здание арендовано на десять лет с преимуществом при пролонгации договора. Соучредители я, Вадик и Антон. Оборудование мелочь, копейки стоит. Источник дохода – тренерские услуги, – демонстрируя, что информация была лишь прелюдией к серьёзному разговору, нахмурился, приказал, - А теперь давайте перейдём к делу. У меня возникла проблема!
И мгновенно забыв о своём решении, Татьяна обеспокоено спросила,
• Что у Вас произошло?
Поплевав через левое плечо, Серж пояснил,
• Я как все спортсмены, суеверен! - успокоил, - Слава БоГУ, пока ничего страшного! – снова вставил, - Так вот!
Она улыбнулась, отметив, что у него, как и у большинства людей, есть своё любимое «маленькое предложение паразит», кивнула, подтверждая, что внимательно слушает, и он продолжил,
• Одна из моих учениц вчера, возвращаясь, к себе домой, в парадном избила трёх студентов и теперь боится, что её осудят за превышение необходимой самообороны.
Таня из-под ресниц следившая, как он между предложениями, прихлёбывает крутой кипяток, подумала: Выпил? Обкурился? Не похоже! - пробормотав,
• Что!?! – уставилась на него.
Он захохотал,
• Да нормальный я, нормальный... - долил в свой стакан чай, - Просто забыл, что Вы не знаете, мне всё время кажется, что мы уже сто лет знакомы. Я хозяин школы «Карате», а Алёнка у меня с семи, уже восемь лет, чемпионка. Она не только трёх студентов техникума пищевой промышленности, пятерых неподготовленных взрослых мужчин побить может!
Таня недоверчиво уставилась на него, Серж подошёл к, стоящим в углу, не распакованным ящикам, легко рубанул ребром ладони и большой фанерный короб раскрылся, расползся по всем швам.
• Девочка пятнадцати лет, - она быстро сложила семь и восемь, - и три парня. Какие же проблемы?
• Пошли мы с ней в милицию, заявление подавать, не в первый раз, мои орлы иногда такие драки устраивают чертям тошно, а у них какая-то ревизия, комиссия, холера их знает, говорят только родители или адвокат, а у неё родители… - он, осуждая, махнул рукой,
• Хорошо, - Таня поднялась, - Завтра в девять у меня встреча с клиентом, я постараюсь быстро закончить и к одиннадцати буду в милиции,
• Ну, зачем же. Ровно в десять мы с Алёнкой будем ждать Вас возле конторы, - решил он.
Она уже была в дверях, когда Серж очень натурально изобразил, что вспомнил,
• Кстати! Вы в лифте очередью у двери ехидно попрекнули! Так вот! Девчонки-спортсменки, мои ученицы, которые давно за серьёзные клубы выступают и те, которые спорт бросили, замуж вышли, мамы моих архаровцев посоветоваться приходят! – обиженно насупился, - А Вы мне не доверяете! – решительно сказал, - Расскажите! Может быть, я смогу помочь!
Точно зная, что совсем не готова говорить о своих проблемах даже с мамой, Таня улыбнулась,
• Спасибо! Только у меня действительно всё нормально!
У себя в гостиной, слушая по телевизору новости о разделе, развале, разрушении и расхищении, приправленные информацией о расстрелянных, взорванных, отравленных «новых русских», принесенных в жертву новому порядку, она подумала, что благодарна Сержу за заботу, за желание помочь, и сразу, без объяснений решила, что никогда не расскажет ему о Сергее, не попросит помощи именно в этом вопросе.
Анализируя последний разговор, зачем-то вспомнила их первую встречу в лифте, свой монолог в его машине, его исповедь, письмо его жены Марины. Обозвав эту Марину дурой: Разве он похож на старика? Интересный, деловой, решительный мужчина! - отметила, что если его сын в Афганистане погиб, то ему не сорок, больше, просто хорошо выглядит, – улыбнулась, польщённая его предложением, - Такой просто соседку на работу приглашать не станет, наверное, уже у кого-то справился, узнал, что я к каждому процессу готовлюсь, практически всегда дело выигрываю.
Таня считала, что ей повезло. Совсем не надеясь на молодую неопытную сотрудницу, Владимир Петрович пришёл вместе с нею в суд, заявив двух адвокатов, скромненько уселся в стороне, предоставив Татьяне возможность показать себя. Мучительно краснея, она кое-как завершила допрос свидетелей, трактуя статью «Кодекса о браке и семье» процитировала комментарий, и краем глаза заметила, как, судорожно дёргая листы маленькой книжки, что-то ищет адвокат другой стороны. Растерявшись, коллега пропустил вопрос судьи, смешался, запутался, перечисляя требования своего клиента.
Это был хороший урок, и в конторе, устроив «разбор полёта» начальник, опытный юрист объяснил своей молодой подчинённой, что некоторые их коллеги, готовясь к заседанию суда, как бы репетируют спектакль, планируют не только свою роль, но и ответные реплики противника, теряются, если что-то идёт не по их сценарию. За первым открытием пришло второе, потом третье, и сейчас всё ещё смущаясь «выступать на публике», Татьяна десятки раз пересматривала дело, уже зная большинство коллег-противников, специализирующихся на бракоразводных процессах, искала нестандартные подходы.
Только сосед совсем другую сферу юридической деятельности предлагает. Стоит ли соглашаться... хотя, кажется, уже согласилась... - даже себе не решилась признаваться в том, что новый сосед заинтересовал её не только как работодатель. Весь вечер так мыслями о девочке Алёнке, которая пятерых неподготовленных мужчин побить может, занята была, о Сергее ни разу не вспомнила.
Утром Таня быстро отправила расфуфыренную госпожу лет двадцати пяти, которая вместо «здравствуйте» с порога сообщила, что разводится, потому что муж её не удовлетворяет как мужчина, и она требует в качестве возмещения морального ущерба пожизненное содержание и автомобиль «БМВ», прошептала,
• О времена! О нравы! - и побежала к Владимиру Петровичу отпрашиваться.
Ровно в десять она вышла из конторы, увидела синий «Мерседес», хотела вскочить обратно, но возле машины, по-хозяйски облокотившись на капот, стоял Серж. Небольшая девчонка что-то втолковывала ему, размахивая руками. Он кивал, соглашаясь, чуть иронически улыбался.
Сегодня утром весело барабаня по стёклам, Таню разбудил летний Слепой дождь. Крупные прозрачные капли, вобрав Солнечные лучи, неслись к асфальту тротуара, выбивали маленькие фонтанчики, набухая пузырями в большой луже под окном её спальни. А потом, когда, приняв душ, она устроилась с чашечкой кофе у кухонного окна, над Воробьёвыми горами, зацепившись, за шпиль университета, повисла яркая радуга, и, повторяя про себя коротенькую фразу-подсказку для тех, кто не может запомнить последовательность цветов спектра: Каждый охотник желает знать, где сидит фазан, - Татьяна заглянула в платяной шкаф.
Кажется, впервые за прошедшие после развода с Сергеем три года, захотелось надеть что-нибудь новое, и девочка явно оценила, с интересом осмотрела модный, подаренный родителями на день рождения, светло-коричневый брючный костюм, тоненькую золотую цепочку с ажурным кулоном, подняла глаза, и восхищенно уставившись на золотисто-платиновые волосы, дернула Сержа за рукав, громко прошептала,
• Чем она красится?
Он обернулся, быстро пошёл навстречу, ни один мускул не дрогнул на его лице, только в глазах что-то мелькнуло, как отсвет пожара, и сразу погасло,
• Здравствуйте! Мы зайдём к Вам в контору, оформим договор. Я думаю, эти бюрократы в погонах потребуют официальную бумагу.
• Всё в порядке! Договор в сумке, только фамилию героини проставить, - засмеялась Татьяна, удивлённо подняла бровь, - Это и есть Алёна? – и, услышав недоверие в её голосе, Серж повернулся к девчонке,
• Это твой адвокат Алёнка. Её зовут Татьяна и волосы она, по-моему, не красит. Покажи-ка ей, что умеешь…
Девочка самодовольно улыбнулась, шагов на десять разбежалась, как Вандам в кино, перемахнула машину, перекувыркнувшись над крышей, опустилась на полусогнутые ноги, бросила на Таню почти враждебный взгляд, ожидая одобрения, посмотрела в глаза учителю,
• Неплохо! - одобрил Серж, - Только кувырок затянула.
Молоденький участковый стал развивать мысль о нанесении телесных повреждений средней тяжести. Адвокат уточнила, что её подзащитная, как объект нападения, скорее всего, испытала шок, однако, как и нападавшие, никакого оружия не использовала, даже баллончик с парализующим газом из сумочки не вытащила, и, следовательно, нет оснований, говорить о превышении пределов необходимой самообороны.
Посматривая на Таню, грозно потребовавшую ознакомить с материалами дела, милиционер проявил чудеса оперативности, без волокиты нашёл всего одну бумагу - заявление потерпевшего, сообщил,
• Утром мама привела, - рассматривая Алёнку, спросил, - Ты, что его мордой об асфальт возила? Вся кожа ободрана, но справка от врача гласит «Повреждений костей и внутренних органов нет». Повезло тебе девочка!
• А пусть не лезет! Я три раза сказала, что другого люблю! – Алёна покосилась на, устроившегося в углу Сержа, - Подкрепление привёл, думал, я с этими хиляками не справлюсь!
• Ладно! Пишите заявление, - улыбнулся Татьяне лейтенант и погрозил девочке пальцем, - Через недельку получишь предупреждение, поскольку без предметов, одними руками, а будешь приходить домой поздно, мать оштрафую! Смотри, сам прослежу!!!
Возле «Мерседеса» Серж приказал притихшей Алёнке,
• Всё!!! Быстро в школу горе ты моё!!!
• Да! А в Чехии на Кубке? - зашипела девчонка, ревниво посмотрела на Таню, - А в Бремене тоже горе?
• Иди, иди воображала, - захохотал он, - Ты ещё на шестой урок успеешь!
В машине он, с чуть приправленным иронией, уважением произнёс,
• Впервые так быстро и без хлопот! Хороший адвокат, это оказывается великая сила. Отвезти Вас в контору адвокат?
• Нет! Пятница – короткий день. До любой станции «Метро» по дороге, домой я сама доберусь,
• И что Вы будете дома делать? Телевизор смотреть? Лучше я Вам свою школу покажу! – решил он, и она снова удивилась, что без обиды подчиняется его диктату.
Школа разместилась в здании детского сада, так называемый типовой проект, двухэтажная трех секционная коробка с огромными окнами.
В довольно просторном садике, окружавшем здание, трудились десятка полтора подростков. Они старательно подметали дорожки, выгребали граблями из травы опавшие листья.
Подходя к лестнице, Таня услышала за спиной,
• Видала, какую Вист чувиху привёл? Интересно чем она красится! - хотела обернуться, но Серж, открывая дверь, придержал её за локоть.
В холле наводили порядок дети помладше, третий-пятый класс.
Пригласив,
• Проходите… - он провёл её в большой кабинет, - Сейчас выпьем кофе, пока мои архаровцы уборку закончат, и пойдём смотреть. Я просто умираю от жажды! А Вы может, чаю хотите или минеральной воды?
• Спасибо, кофе. У Вас сегодня субботник? – поинтересовалась Татьяна,
• У нас служанок нет!!! Три тренера, два охранника. Всё!!! Охранники за всё, что вне помещения: ворота, забор, скамейки, подрезка деревьев, отвечают. Вадим с Антоном за оборудованием следят, мелкий ремонт делают, я документацию веду, вот кофе себе готовлю, - он поставил перед Таней большую чашку, - Корона не падает!!! Они у меня каждый год договор подписывают, сколько часов должны отработать в школе. Это дома большинство хозяева, домработницы, горничные, родители в глаза заглядывают, а здесь я хозяин!!!
• Да Вы просто Макаренко! - засмеялась она.
Серж улыбнулся тепло, без иронии,
• Я просто учитель…
• Вы просто диктатор!
Он внимательно посмотрел в смеющиеся глаза, но не принял шутку,
• Нет, я учитель! – в его голосе зазвенел металл, - Каратэ, это не только спорт, это мировоззрение и учитель не какая-то школьная «училка», постоянно глядящая на часы, только бы поскорее закончить урок. Учитель это наставник, советчик, друг и хозяин. Понятно?
• Понятно! - бесстрашно поддразнила Таня, - Нерон Виссарионович Бонапарт!!!
Он грозно посмотрел ей в глаза, они целую минуту, сверлили друг друга взглядом, и одновременно не выдержали, засмеялись.
В дверь постучали. На пороге стояла девушка лет шестнадцати, протягивая Сержу оцарапанный палец,
• Сергей Георгиевич, производственная травма.
Он достал из стола пластырь, наклеил,
• Скоро заканчиваете Анна?
• Минут через десять Сергей Георгиевич, - девчонка не уходила, откровенно рассматривая Таню,
• Что ещё! – прорычал он, и Анна выскочила, тихо закрыв дверь, - Видели! Специально палец оцарапала. А Вы говорите диктатор!
• Ну ладно! Я пошутила, - призналась Татьяна и вспомнила, - А почему Вист?
• Девчонки за глаза называют, сокращенно - женоненавистник,
• Вы женоненавистник? - засмеялась она,
• А как же? - он стал загибать пальцы, - Четыре года официально разведен. Отец грузин. Мама француженка. Ни к одной из них до сих пор ни разу не приставал. Конечно женоненавистник…
• А мать действительно француженка?
• Ага, француженка из Одессы, - подтвердил он, - Её прапрапредок, один из основателей города. Я себе даже визитки на компьютере сделал – «Князь Серж де Воллан», имею право. В Грузии каждый, у кого два барана есть, уже князь, а фамилия мамина. Правда, потом передумал, так баловство. Архаровцы расставят мебель в квартире, разберут ящики, я Вам эти визитки покажу…
Они шли по блестящим чистотой коридорам.
В большом зале подростки под руководством Вадима упражнялись на кольцах, на брусьях, прыгали через козла. Серж открыл дверь, раздалась трель свистка, и ребята моментально построились в шеренгу по росту,
• Это наш адвокат! Подробности у Алёны, - сообщил он, - Вопросы есть?
Анна подняла руку с оцарапанным пальцем, но он не стал дожидаться вопроса,
• Волосы не красит, натуральные! Полная информация только для тех, кто нуждается в услугах адвоката!
Мальчишки довольно засмеялись, девочка обиженно надула губы, но не выдержала, улыбнулась,
• Спасибо за разъяснение Сергей Георгиевич, - и тут же ехидно спросила, - Вы, что себе подслушивающий прибор купили?
• Да! – он грозно свел брови, - Японский слуховой аппарат для старцев, как у твоей прабабушки! Я ещё с тобой за Виста разберусь!!! – перекрывая общий хохот, приказал, - Всё!!! Всем тренироваться!!! - посмотрел на хохочущих ребят, пригрозил, - Сейчас переоденусь, загоняю, чертям тошно станет!
Отметив про себя ещё одну его любимую фразу: Чертям тошно станет! - Таня вдруг поняла, что он играет, как любимый артист, купается в обожании своих почитателей, без остатка отдает им себя, свой талант и профессионализм, свою любовь и заботу в обмен на этот восторженный хохот, на это признание его власти.
В нём заложена, эта потребность побеждать, покорять, восхищать, руководить и он, кажется бессознательно, распространяет её на всех, кого выбрал для поклонения себе, в том числе и на неё и испугалась, почувствовав, что она, как эти дети, готова на многое, только бы заслужить одобрение этого божества…
Во вторник Таня догнала Сержа возле лифта, сияя, протянула копию Предписания из милиции, пришедшего в контору.
Участковый предупреждал обе стороны «о недопустимости взаимных действий…» не указывая о мерах и штрафах.
Все десять этажей он, очень внимательно изучал документ, на площадке придержал её за локоть,
• Заходите в гости, всё равно по телевизору ничего интересного.
• Нет, сегодня Вы ко мне, - неожиданно для себя предложила она, - Я у Вас два раза в гостях была.
• Сколько я Вам должен? - с порога спросил он,
• Во-первых, проходите! - Таня сделала приглашающий жест рукой, - Во-вторых, Вы мне ничего не должны! А в-третьих, хотите кофе? – улыбнулась, - Я ещё за проезд не рассчиталась.
Когда она внесла в комнату поднос с кофейником, чашками и тарелкой печенья, Серж уже поставил на стол, извлечённую из портфеля, бутылку коньяка, уверенно подошёл к бару, достал бокалы,
• Нашу победу нужно обмыть!
И размышляя о том, что он как будто знал, что она его пригласит, если, конечно постоянно этот «Арагви» с собой не таскает, Татьяна молча кивнула, сама удивилась, точно зная, что любопытство не из её грехов, но сейчас просто не могла больше ждать, наливая кофе в чашки, спросила,
• Почему Вы занимаетесь Алёнкой? У неё нет родителей?
• Отца видимо, нет, во всяком случае, я его никогда не видел, а мать очень занята, - он презрительно скривил губы, - Насколько я в курсе у неё работа в шоу бизнесе, новый муж и старый любовник. Ей некогда заниматься дочерью!
• Насколько Вы в курсе!!! Может она просто любит свою работу, а Вы с таким презрением!
• Я изначально презираю женщин способных иметь мужа и любовника одновременно!
• А мужчины?
• Мужчина – другое дело. В нем на уровне генной памяти заложен навык охотника - заметить, выследить, победить!!!
• А в женщине навык дичи годной в рабыни или в суп? Вам привет от Гиммлера «церковь, кухня, дети». Вы считаете, что это всё, что может женщина?
• Ну почему? – он иронически улыбнулся, - заботиться, создавать уют в доме, любить, наконец,
• Да это «Домострой» какой-то!!! А Жорж Санд!!! А Склодовская–Кюри!!! Ваши девчонки чемпионки, наконец, - кипятилась Татьяна,
• Ну, это приятные исключения из правил, но они только подтверждают правило, - захохотал Серж, и ей вдруг показалось, что он специально дразнит её,
• Хорошо!!! Талант – это вообще исключение, но в мире полно обычных женщин, которые сегодня прекрасно выполняют всегда считавшуюся мужской работу, - она на минуту задумалась, - Например врачи, адвокаты,
• Вы знаете много женщин Плевако или Мечниковых? - он погладил себя длинным, сильным пальцем по усам и её вдруг нестерпимо захотелось, чтобы этот указательный палец, так же нежно очертил её рот.
Ещё в начале беседы, пригубив коньяк, Таня запила горячим кофе. Пропитанное чуть резковатым спиртовым настоем, вобравшим запахи винограда и дубовой бочки, послевкусие придавало кофе необычный, сладковатый аромат. Споря с Сержем, не заметила, как в обеих ёмкостях напитки закончились, почувствовала, как кровь быстрее побежала по венам, разгоняя уже привычный в последнее время страх, снимая напряжение. Наверное, алкоголь возбудил фантазию, на миг почувствовала эту ласку, и у неё пересохло во рту от удовольствия.
Стараясь прогнать наваждение, резко бросила,
• Я не говорю об исключениях, я говорю об обычных женщинах, возьмите хотя бы меня!
• Ну, нет! – Серж улыбнулся, - Вас брать мы не будем! В последнее время я к Вам, кажется, очень необъективно отношусь...
Голос у него изменился, и Таня подняла глаза, ожидая увидеть обычную иронию, но он смотрел, вопрошая, как будто пытая разглядеть, что-то важное на её лице,
• Ладно! – прошептала она, только бы что-то сказать, как-то отвлечь его от этого внимательного созерцания, - Вы сами знаете много женщин, которые прекрасно справляются с мужской работой, но много ли Вы знаете мужчин способных постирать бельё или сварить обед...
• Возьмите хотя бы меня! - он отдал ей её фразу, в его больших глазах снова заплясали шкодливые чёртики, и Тане захотелось вернуть ему: В последнее время я к Вам, кажется, очень необъективно отношусь! - но он внимательно посмотрел ей в глаза, и она поняла, что он понял.
Ей показалось, что Серж читает её мысли, только непонятно, как он это делает,
• Так вот! – он легко ударил ладонью по столу, - Давайте возьмём Антона! Во время соревнований за границей он сам готовит и стирает, чтобы сэкономить валюту…
• Мы договорились не заклиниваться на исключениях! Давайте спросим его жену, что он делает дома…
• Всё сдаюсь!!! – Серж поднял вверх обе руки, - Ещё пять минут и мы подерёмся, а я не бью маленьких девочек,
• Я не маленькая девочка! – обиделась она, - Мне двадцать девять лет через три месяца!
Он взялся руками за подлокотники её кресла, констатировал,
• А мне сорок девять через полгода!
В его голосе промелькнула грустная нотка, и Таня ударила его по руке,
• Только, пожалуйста, не стройте из себя старика Хоттабыча!
Она увидела совсем близко его глаза, вжавшись в кресло, замерла. Ей вдруг показалось, что он сейчас поцелует, и она напряглась, страшась и ожидая, но он каким-то неуловимым движением, перелетел через её голову, мягко приземлился за креслом.
Татьяна вскочила, пораженно глядя в смеющиеся глаза,
• Ой, простите! Забыл сказать «Трах – тибидох - тибидох», - он подошёл близко, близко, прошептал, - Совсем маленькая девочка... - она почувствовала его дыхание на своих губах, разочаровано вздохнула, услышав, - Пора прощаться! Завтра рано вставать!
Адвокат за стеной! Прекрасно понимая, что он придумывает вопросы, на которые сам знает ответ, Татьяна, как могла, отбивалась от оплаты за мнимые услуги, бурчала, что от такого количества конфет и тортов скоро ни в одно платье не влезет, и наставляя,
• Все диеты ерунда! Калории просто нужно вовремя сжигать! – Серж пораньше вырвавшись от «своих архаровцев», вёл её гулять по вечерней Москве.
А если шёл дождь или ногу давно в шкафу лежавшими туфельками растёрла, они, как старик сапожник и его старуха из старой сказки ходили, друг к другу в гости, и Тане уже тоже казалось, что они знакомы сто лет, что она знает о нем, если не всё, то очень много.
Серж рассказывал о школе, о своих спортсменах, о поездках за границу, о том, как в двадцать семь лет после травмы на соревнованиях в Польше вышел в тираж,
• Образование заочное. Я тогда в сборной был. Ко мне профессора принимать экзамены на базу приезжали. Тренировки с утра до вечера, какая тут учёба. В общем, диплом есть, медали есть, больше ничего, так ноль без палочки. Жена, Алёшке девять, Катька родилась. Покрутился год в школе «Руки вместе, носки врозь», чувствую не моё. Пришёл к директору Дворца пионеров, пока разговаривали, дочка его Люська вся в слезах прибежала. К подружке шла, какой-то паразит среди бела дня с двенадцатилетней девчонки в парадном шубку новую снял. Показал ей пару приёмов, она через неделю трёх подружек привела, потом за девчонками мальчишки пришли. Горбачёв разрешил, оформил кооператив, со мной тогда уже начальник РОНО за руку здоровался, а потом этот самый начальник за определённую мзду предложил мне детский сад под школу снять. Мы тогда уже с Антоном и Вадимом вместе работали…
Прекрасный рассказчик, любитель розыгрышей и смешных историй мог говорить часами, и ей было интересно просто идти рядом, или сидеть и слушать, иногда задавать вопрос и снова слушать, слушать. Только бы не дать втянуть себя в очередной спор о равенстве, равноправии мужчин и женщин.
Тут их мнения резко расходились и, отстаивая каждый своё, они спорили до хрипоты, и он обзывал её маленькой феминисткой, поборницей матриархата, а она его имамом, мечтающим запереть всех женщин в гаремы. Под конец, они обычно ругались, но уже назавтра Таня прислушивалась к движению лифта, ожидала хлопка соседской двери и, услышав звонок, бежала открывать...
Изъятые из обращения юбки, яркие блузки, туфли на высоких каблуках, постепенно перекочевали из огромного пяти-створчатого шкафа в спальне родителей в Танину комнату, вернулся старый набор косметики, нарядные украшения. Волосы она ещё собирала в узел, но как бы случайно, игривая прядка выбивалась возле виска, придавая задорный вид.
Серж, кажется, ничего не замечал, иногда иронически улыбаясь, одаривал Татьяну цветистым восточным комплиментом, и хохотал до слёз, заметив, как она смущается, как девчонка.
День выдался утомительно жаркий, а вечером на город опустилась прохлада. Серж пришёл необычно рано, приказал,
• Пошли, погуляем!
Когда он на улице распахнул перед нею дверцу своего автомобиля, Таня рассмеялась,
• Гулянье в карете? – и он пояснил,
• У нас мало времени!
В Большом зале Консерватории симфонический оркестр Парижской «Гран опера» играл Моцарта и Сибелиуса. Любительница классической музыки, слушая знаменитый «Реквием» на миг открыла глаза, посмотрела на своего спутника, и пропустила часть восхитительной музыки в прекрасном исполнении, поражённая тем, как изменилось, постарело всегда улыбчивое, весёлое лицо.
Ещё позавчера они привычно спорили, и она доказывала, что женщины сегодня обошли мужчин, потому что проникли в, кажется все сферы человеческой жизни, даже в космос, а миллион, который оставил не то Нобель, не то Чаплин, в качество премии мужчине, который выносит и родит ребёнка, до сих пор не востребован.
Серж пробурчал,
• Не спорьте с пожилым человеком!
Таня вспомнила, как он во время их первого разговора в этой квартире процитировал Станиславского, сказала,
• Не верю!
Он жёстко бросил,
• Зря!!! Я биологически старше Вас почти в два раза! В Советском спорте год, как на войне за три считался! Мы первые!!! В Антарктиде! В космосе! И телевизоров у нас на душу населения больше, чем в 1913 году, когда ещё телевизоров не было!!! Мы должны всем рекордам наши звонкие дать имена! А как! Какой ценой! С какими потерями! Это никого не интересовало! Я крепким оказался, а Юлька... – Серж улыбнулся ласково, светло, грустно, грустно, и Татьяна поняла, что он говорит о жене, - подорвалась.
Врачи говорили,
• Сердце не выдержит! Нельзя рожать!
А она смеялась,
• Дураки! Это если я любимому сына не рожу, сердце не выдержит!!!
• И родила! Сына, потом дочку! И воспитывала, сколько могла за жизнь держалась! Не её вина, что двенадцатилетней девочке не объяснишь, что в любви не только сердце своё слушать, к разуму иногда обращаться нужно. Моя вина! Стеснялся с дочерью о плотской любви говорить, и баловал, капризам потакал, а Катька быстро замуж выскочила, под руководством мужа за год, - Серж скривился, как от боли, - светской львицей стала. Время пропустил, а теперь уже не докричишься... – замолчал надолго, задумался, помотал головой, как будто разгоняя грустные мысли, - Привык на Вашу голову Таня свои проблемы сбрасывать! – стал рассказывать, как на тренировочной базе с будущей женой познакомился,
• Каратэ тогда новым видом спорта было. Ни секций, ни тренеров. До сих пор не пойму, почему обычный вид спорта, как идеологически вредный, запрещали. Первый чемпионат стран социализма, а у нас выставить некого. Папа меня с шести лет в секцию самбо записал, я уже в соревнованиях среди юношей участвовал, призы получал, чиновник какой-то и с ним узкоглазый иностранец пожаловали. Илюмжин, не иностранец, калмык, троих ребят, из нашей секции, в том числе и меня, отобрал, в свободную комнату увёл, три часа нам о каратэ рассказывал. Тренировал, все соки из десяти мальчишек выжимал, а когда до дела дошло, заявку на чемпионат юниоров уже отправили, оказалось, что у каратистов своей базы для тренировок нет. Уж не знаю, почему нас к пловцам подселили, только для меня эта поездка стала первой станцией на дороге к счастью. Юлька на три года старше была, маленькая, весёлая, курносая. Я её сразу приметил, в пятнадцать лет лестно, когда девочка старше и рядом с тобой здоровяком хрупкой кажется. В общем, застукал нас её тренер в раздевалке. Целовались, а он такой скандал раздул, на закрытом комсомольском собрании вопрос о совращении несовершеннолетнего поставили.
Её вызвали, и я пришёл,
• Какие у комсомола могут быть секреты от рядового члена? – спросил, все их дешёвые рассуждения о девичьей гордости, о достоинстве советского спортсмена выслушал, слова попросил, - Поскольку я на гордость и достоинство девушки посягнул, придётся мне на ней жениться. Приглашаю весь комсомольский актив на комсомольскую свадьбу! Какие у них лица были! – Серж захохотал, - Поженились мы только через четыре года. Спорткомитет вмешался. Нам не только на базах, в Москве встретиться не давали, а Вы говорите: Не верю! Двадцать один на три, шестьдесят девять, и на гражданке жизнь помотала. Так что имейте уважение, не спорьте со столетним старцем!
Укладываясь спать, Таня подумала, что, говоря: «Не верю» совсем не лукавила, не старалась польстить. Весёлый, крепкий, подтянутый мужчина с сединой на висках казался ей ровесником, усыпая, решила, что он кокетничает возрастом, а сейчас, вглядываясь в сосредоточенное, одухотворённое лицо заметила морщины, перерезавшие высокий умный лоб, маленькие скорбные складочки в уголках губ. До ста конечно ещё время есть, но... И нестерпимо захотелось пальцами разгладить эти морщины, вернуть его лицу, его губам на время утраченную молодость.
Возле маленького кафе, распустившего свои зонтики на самой кромке Нескучного сада, устроились уличные музыканты. Совсем молодые ребята, видимо студенты, играли вальсы Штрауса, и несколько пар среднего возраста танцевали прямо на тротуаре, не обращая никакого внимания на удивлённые и завистливые взгляды молодого поколения.
Серж затормозил, пристраивая машину на постой, протянул руку, Таня положила ладошку на его широкое плечо, отметив, как снова помолодело его лицо от нежной улыбки, откинула голову, послушная твёрдой руке. Он танцевал прекрасно, легко, уверенно вел свою партнёршу, и она плыла по реке удовольствия под нежную музыку, но когда мелодия кончилась, и они устроились за столиком кафе, как всегда некстати вспомнила Сергея.
Бывший муж танцевал плохо и, она всегда чувствовала себя ведущей, а сейчас, отбросив свои убеждения о равенстве, поняла, почувствовала, как приятно быть ведомой, если ведущий умный, сильный мужчина.
Может быть, что-то отразилось на её лице, Серж с беспокойством посмотрел ей в глаза, улыбнулся, отвечая на её улыбку, прижался губами к её пальцам,
• Вы прекрасная партнёрша Танюша. С Вами легко танцевать.
Приехавший к концу рабочего дня Сергей, сразу заметил перемены,
• Ты просто расцвела! Так и знал, что ты одумаешься, примешь правильное решение!
• Конечно, нет! - жёстко ответила Таня,
• Конечно да! – самодовольно произнёс он, - Ты женщина умная, всё уже взвесила, просто цену себе набиваешь!!!
Пробурчав,
• Я не торговка! А ты... – стараясь обидеть, она зашипела, - ты в евнуха султанского гарема превратился, как на невольничьем рынке рабыню для старца-повелителя покупаешь!!!
Она попала в цель, он обиделся, заорал,
• Я не евнух! Мне на него плевать!!! С ним Коко разберётся! Твою жизнь наладить хотел!!! И удобно! Коко бы не сообразила, что я с женщиной тестя... Она всех его пассий априори старухами считает! - и снизил тон, проворковал, - Я тебя хочу... ты мне снишься... нам было хорошо вместе, - слезливо повторил, - Я хочу тебя...
Татьяна просто услышала другой голос,
• Я изначально презираю женщин способных иметь мужа и любовника одновременно! – передёрнулась от отвращения: А этот сам любовника для любовницы сватает! - и пропустила момент.
Сергей со всей силы прижал её к себе, больно ухватил за волосы, пытаясь поцеловать. Она сопротивлялась, но он был значительно сильнее и, понимая, что физически ей с ним не совладать, Таня прошипела,
• Отпусти меня!!! У меня есть мужчина!!!
Он нехотя убрал руки, недоверчиво посмотрел ей в глаза, и она не отвела взгляд, мысленно похвалила себя, что сдержалась, не закричала, не заплакала, поняла, что он поверил.
Когда он хрипло заворчал,
• Именно сейчас, когда мне нужен твой совет, помощь! С этой дурой не поговоришь, и вокруг одни враги! На кой чёрт он тебе нужен! – почувствовала такую силу, такую уверенность в себе, как Давид, презрительно глядя, на этого огромного, раскисшего Голиафа вложила в пращу последний камень,
• Я люблю его!
Намного побушевав,
• Дура! Идеалистка! Любишь!?! Добрые дела ты творить любишь! – он пробурчал, - Небось какого-нибудь убогонького пригрела, одевать, учить будешь, а он выжмет тебя, как апельсин, и сбежит! – когда Таня ехидно ухмыльнувшись, отметила,
• Тебе виднее! Опыт есть! – сказала, - Прощай! – схватил её за руку, злобно прошипел,
• Ладно! – и на его губах заиграла сатанинская улыбка. Сергей вынул из внутреннего кармана пиджака прямоугольник плотной бумаги, - Через неделю в банке презентация в честь нового Председателя Правления. Коко тестя уговорила, он мне все дела передаёт. Приходи со своим мужчиной… но если ты врёшь, я заставлю тебя сильно пожалеть об этом!!!
В «Метро» она ругала себя, удивляясь своей лжи, ужасаясь, что сама втравила себя в безвыходную ситуацию: С кем я приду на эту презентацию? Как выкрутиться и не потерять лицо? О чем я думала, говоря о любви? - чуть не проехала остановку, сообразив: Не о чём... О ком… - поняла, что думала о Серже: Но это же чистое безумие!!! Он как будто случайно между делом всё время о том, что я моложе,
• Когда Вы в первый класс пошли, я как раз учителем устроился. Вполне мог Вам физкультуру преподавать! – или, - Катька Вас Танюша всего на четыре года младше. Но не сумел! Дурёху вырастил! - напоминает.
Умный, в литературе, в музыке, как профессионал разбирается, но со мной всё больше шутит, как со своими девчонками и мальчишками играет, что мы друзья, всё время говорит... Но я люблю его! - призналась она себе, и от этого открытия стало радостно, и очень страшно,
• Я люблю его!!! - произнесла вслух и знакомая улица, слезящаяся первым осенним дождем, засияла от маленьких, летящих с неба бриллиантовых капель.
Эти частички космической влаги переливались в свете уличных фонарей, как искорки, выскакивающие из, творящей чудо, волшебной палочки. Желто-красные, уже коричневые и ещё нежно-салатные листья платанов, превратившись в прекрасные цветы, распускались, разлетались на ветру, и их пахнущие мокрой свежестью огромные лепестки неслись к земле, мимоходом, ласково задевая её разгоряченное лицо.
Неспешно гуляя под дождём, она спорила с ним: И совсем не старый... сильный, ловкий... – вспомнила, как он о Марине сказал, - и язычок где нужно подвешен... не только такую неудачницу, как я, любую красавицу до обожания заговорить может! – удивилась пришедшей мысли, - И совсем я не неудачница! Не каждой красавице на пути такой принц... - засмеялась, - не принц, трефовый король попадается!!! - вспомнила, как он сказал в первый день в лифте,
• Вы так стараетесь, чтобы никто не заметил, как Вы очаровательны... – как целовал, как полушутя бросил в машине,
• Сейчас так мало хорошеньких и одновременно умненьких женщин... - как он смотрел на неё позавчера, как целовал её руку...
Татьяна пыталась убедить себя, что такой интересный, решительный мужчина может найти себе кого-нибудь интереснее, чем серенькая адвокатесса, возражала себе: Но зачем же он тогда почти каждый день ко мне приходит? - и маленькие, солёные капельки сомнения из её глаз смешивались, смывались ещё тёплыми, тяжёлыми, каплями надежды почти летнего дождя. Так ничего, не решив, мечтая просто увидеть его, ещё раз посмотреть ему в глаза, услышать нежно рокочущий бас, стала подниматься по лестнице, быстро вытерла рукавом плаща лицо, входя в холл.
Вместе с Таней в лифт вошла рыжекудрая Афродита, не взглянув на попутчицу, уставилась в стену.
Она была чем-то расстроена, злилась, губы кривила презрительная и жалкая улыбка, и от этого её красивое лицо подёргивалось, становилось асимметричным, отталкивающим.
Подъезжая к десятому этажу, обе женщины подготовились. Ольга натянула на лицо беспечно-доброжелательное выражение. Татьяна достала ключи, не хотела, чтобы Серж сейчас видел её.
Она успела, первой выскочила из лифта, проскользнула в свою квартиру, приникла к двери, прижалась глазом к обзорному глазку, впервые в жизни подслушивая, подглядывая.
Он не впустил гостью в квартиру, вышел, прижался спиной к косяку прикрытой двери,
• Зачем ты пришла? Мы уже, кажется, все вопросы решили!
Женщина заговорила о любви, потом заплакала, помахивая накрашенными ресницами, чтобы не испортить макияж, схватила его за руку, но он отобрал свою кисть, почти раздельно произнёс,
• Не говори глупостей! Ты не умеешь любить! Не научили! – улыбнулся, - А я... я, кажется, нашёл женщину, которую искал долгие десять лет...
Не меняя позы, он стоял и смотрел, и ставшая под его взглядом ниже ростом Ольга нажала кнопку вызова лифта. Таня из своего укрытия видела только её спину, её поникшие плечи, ещё не осознав смысл последней, сказанной им фразы, просто пожалела, видимо по-настоящему расстроенную женщину, и вздрогнула, как от удара, вдруг всё поняла. Из металлической кабинки появилась красивая, со вкусом одетая блондинка, в черных солнцезащитных очках, в дождливый вечер, и он сказал,
• Проходи Люся, я жду тебя!
Татьяна уже насколько раз видела эту Люсю, в лифте и у его двери, а совсем недавно она шла рядом с Сержем по улице. Они о чём-то увлечённо беседовали, и он соседку не заметил.
Не то, что Ольга, как плющ, готовая повиснуть на любом дереве, дающем золотые, совсем другой тип: интеллигентная, скорее всего деловая женщина, уверенная в себе, выработавшая свой стиль одежды и поведения.
Сказав зеркалу,
• Вот! Женщина, которую он искал долгие десять лет, - Таня в плаще и сапогах уселась на стул в прихожей.
Ей было холодно, вечные льды проникли в желудок, замораживая кровь…
Не имея сил поднять, сдвинуть эти льды, разогреть промёрзшие мысли, заледеневшие чувства, она постукивала себя рукой по колену, и этот звук мерно отдавался в отвечающих болью висках: Адвокат... наперсница, которой легко поверять свои проблемы... даже ни разу поцеловать не попытался... потому что женщина... женщина, которую искал долгие десять лет... Вот она женщина!!!
Звякнул звонок. Она не хотела открывать, рука сама потянулась к замку, щёлкнула задвижка.
Серж потёр ладонями покрасневшее от злости лицо,
• Вы такое видели? У неё под глазом фингал сине-фиолетовый. Так вот! Сколько я с ними возился, пока они в «Любит, не любит» игрались. Родители на ушах стояли: «Восемнадцать лет! Они ещё дети! Ранний брак!». Дениске уже восемь, а они всё ещё дети, каждый раз забывают, с кем дело имеют. Павлик – мастер спорта международного класса, Люся прямо перед свадьбой золото на спартакиаде взяла, сейчас дизайнер детской одежды...
Чувствуя, как лёд внутри тает, течёт горячими струйками из её глаз, Таня прошептала, первое, что пришло в голову, естественно оценив ситуацию с профессиональной точки зрения,
• И что разводятся?
• Я им разведусь!!! – зарычал он, - Банальная драка на бытовой почве! Он её, видите ли, к коллеге приревновал! Всё в квартире переколотили, ребенка в истерике бабушка увезла!
Серж впервые посмотрел на Таню,
• Что случилось? - она не ответила, что она могла ответить, и он схватил её за плечи, затряс, прижал к себе, - Я спрашиваю, что случилось?
Отогреваясь, оживая на его груди, трясущиеся, холодные пальцы поползли по стальным плечам, ощущая, как под тканью спортивной куртки перекатываются от напряжения мускулы, а он стащил с неё плащ, уселся на единственный в прихожей стул, как ребёнка, усадил её к себе на колени. Его тепло, согревая, проникало в неё, крепкие горячие руки нежно растирали застывшую спину, плечи, затылок и она затихла: Кто даст гарантию, что завтра будет Солнце? Греет сегодня, наслаждайся в его лучах…- на миг потеряла сознание, и пришла в себя на диване в гостиной.
Серж стоял на коленях, растирал ей виски, уселся рядом, обнимая за плечи, поил её чаем, обычным сладким чаем, вся прелесть которого в рекламе по телевизору. Он подносил чашку к её губам, и она пьянела от этого чая, от ласкающего губы края чашки, от руки, сжимающей её плечи, а потом он взял её за подбородок, заставил поднять голову, серьёзно посмотрел в глаза,
• Расскажите! Мне кажется, что мы друзья! Неужели я до сих пор не заслужил Вашу откровенность?
Татьяна не могла сказать, как пушкинская тёзка признаться в любви: Он не будет смеяться, пожалеет, - а она просто не переживёт его жалость... и вдруг вспомнила, быстро сбиваясь, заговорила, как на исповеди выкладывая всё о прошедшей жизни, об ушедшей любви, чувствуя, как с каждой фразой ей становиться легче, как уходит напряжение.
Никогда, даже в самые счастливые дни она, кажется, так не любила Сергея. Сейчас она просто обожала его, его богатую жену, его банк, его дурацкую презентацию, потому что могла говорить, говорить, и не сказать: Я люблю Вас Серж!
Смущаясь, стараясь быстрее закончить унизительную для неё предательством Сергея историю, Таня всё время изучала узор ковра на полу, не заметила, как Серж несколько раз нервно дёрнул скулой, прошипел себе под нос,
• Вот так значит! – подвела итог,
• Я конечно ни на какую презентацию не пойду!
Он помолчал, играя желваками, заверил,
• Пойдёте! Обязательно пойдёте! Мы пойдём на презентацию вместе! – запел, очень похоже, подражая Розенбауму, - Дурить, так дурить! Крутить, так крутить! Играть, так играть! Мы им такой сабантуй устроим, чертям тошно станет!!! – покосился на неё, - Мой знакомый артист, - похвастался, - я за него трюки в фильме работал, рассказывал, что, играя любовь, актёры сначала друг к другу привыкают, вне работы встречаются. Жаловался, что пять раз, по роли влюблялся, женился, только фильм отыграли, а в жизни всё совсем иначе получается... Мы не артисты, так что не знаю, как Вам, а мне нужно вжиться в образ.
Коварно улыбнувшись, Серж присел на диван. Не прикасаясь к ней руками, он ласкал её губы, делал с её ртом, что-то такое, от чего сладко заныло всё тело, закружилась голова, задрожали колени, и она сама прижалась к жаркому телу, обвила руками мощный затылок. Ей показалось, что... но он резко отстранился, посмотрел на часы,
• Всё!!! Половина второго!!!
Стараясь скрыть дрожь, Татьяна встала, надеясь, что он уйдёт до того, как она заплачет, но в дверях Серж остановился,
• Времени у нас мало, а работы много, поэтому сегодня переходим на «ты»! – пошутил, - Официальный ритуал с употреблением алкоголя перенесём на более подходящее время! А сейчас... – сделал интригующую паузу, - Танюша ты мне друг и я тебе доверяю! - приказал, - Теперь ты!!!
Она пролепетала,
• Я тебе доверяю!! – губы сами сложились бантиком для поцелуя, но он уже вышел за порог, фиглярствуя, как актёр из провинциального театра, прошептал,
• Спокойной ночи любимая...
Вторую ночь Таня не могла уснуть, вспоминала, как он поцеловал и сразу почти грубо оттолкнул её: Танюша ты мне друг, - и его голос, когда он сказал: Спокойной ночи любимая...
Она ругала себя, ругала Сержа и тут же оправдывала его, потому что: Это всё я, а он, он ни разу не дал мне повода, вёл себя, как друг, только...
Просто физически почувствовав вкус его губ, Татьяна лишь на миг прикрыла глаза... и проснулась от мерзкого, напоминающего о бормашине, звука. Дрели ответил мерный стук молотка, потом что-то противно, как ножом по тарелке, заскрежетало. Только девять, а какой-то сосед уже ремонт затеял. Поспать в субботу не дают! - возмутилась она, и тут же вспомнив, заулыбалась, - Это, наверное, архаровцы у Сержа порядок наводят, - представила длинные изящные кисти, гибкие пальцы музыканта профессионала, - Интересно, как такие руки держат молоток?
Зазвонил телефон и она, потягиваясь, не спеша, взяла трубку,
• Здравствуй Танюша! Мы тебя разбудили? К тебе можно? - пророкотал бас,
• Через десять минут!
Она забегала по квартире, почти натянула чёрный свитер, сняла, закинула в шкаф, надела оливкового цвета, блестящую блузку, коричневые брюки от нового костюма, быстро расчесала мягкие платиновые волосы.
Когда она вставила в собранный на затылке пучок последнюю заколку, тренькнул звонок. Серж в темно-сером пуловере и белой, в мелкую серую клеточку рубахе с открытым воротом был просто неотразим.
Она восхищенно посмотрела на него, и он улыбнувшись,
• Извини, мне необходимо вжиться в образ, - привлёк её к себе.
Сегодня он целовал совсем иначе, страстно, требовательно раскрывая её губы, запрокидывая ей голову, зарываясь рукой, в только что тщательно причёсанные волосы и Таня, забыв о том, что это просто репетиция, уже бездумно отдалась вихрю, уносящему её куда-то, как сорванный ветром лист, хотела ответить, вспомнила: Ты мне друг... Сама всё испортила, напряглась... он почувствовал... – отпустил, проинформировал,
• Эти гады прогнали меня! Я им, видите ли, мешаю наводить порядок в квартире. Даже кофе выпить не дали!
Она потянула его за руку,
• Пошли на кухню!!!
• Слушай! У меня идея, - сказал он, грея руки о большую чашку, - Меня уже Вадик в глаза Вистом назвал. Он атаман в этой банде. Когда какие-то проблемы: «Сергей Георгиевич помогите!» Я из-за них с этой бездарью, сыном хозяина клиники «Гинеколог», третий год мучаюсь, а как щёчкой о плечо потереться, так «папа Вадик»,
• Так уж никто потереться не хочет? - Таня с интересом посмотрела в смеющиеся глаза и, испугавшись, прошептала, - Гинеколог? Они же совсем девочки, он им что…
• Не что, а полугодовой контроль! - раздраженно сказал Серж, - Они у меня все анализы сдают, кардиограммы, всё, как положено... Силовой вид спорта, травмы, перенапряжение, стрессы на соревнованиях, я не хочу сделать из них калек! И вообще эти современные девочки, только позволь... - с отвращением произнёс, - Вист!
• Что я должна сделать?
• Просто подыграть, заодно и прорепетируешь. Пусть они думают, что... - замолчал, внимательно посмотрел на Татьяну, - что у нас роман!
• Пусть думают!!! – совсем не узнавая себя, решительно сказала Таня, - Хочешь ещё кофе?
Немного поговорили о её работе.
Серж сказал,
• Как мне тебя все эти годы не хватало, - и у неё часто, часто застучало сердце, но он уточнил, - как адвоката. Сейчас я и сам почти юрист, а тогда пришлось повозиться. Одна из моих первых учениц, лет пятнадцать назад, с другими студентами в колхоз поехала. Ты, конечно, не помнишь, совсем маленькая была, тогда студентов убирать урожай посылали. Пошли девушки вечером на танцы и местный «герой любовник», когда Оксана с ним танцевать отказалась, табачным дымом ей в лицо дыхнул, - он с удовольствием глотнул кофе.
Татьяна хотела заметить, что она склерозом не страдает, и школьников тоже урожай собирать посылали, и студенткой успела, ни разу не увильнула, посмотрела в блестящие искорками смеха глаза, поняла, что он уже привычно дразнит, и передумала хвалиться подвигами на ниве сельского хозяйства, спросила,
• И что?
• Нанесение телесного повреждения средней тяжести. Руку она ему сломала. Еле от суда спас. В общем, припугнул я этого типа, что статью напишу в газету с его фотографией, и вся страна будет пальцем показывать на героя, которого девчонка побила. Помогло – забрал заявление из милиции.
• Значит, так ты их проблемы решаешь? – вспомнила разговор в лифте Таня,
• Иногда так, но в основном – три круга по залу на корточках, а особо зарвавшимся скакалкой по мягкому месту! Очень помогает… - он замолчал, прошёлся по кухне, и она опять вспомнила лифт,
• Как там твоя Люся?
• Не моя, Павлика! Когда уходил, они в ванной комнате целовались. Кстати их там, в квартире десять человек. Покормить нужно, а у меня шаром покати и негде… Они уже, наверное, все комнаты разгромили!
Быстро проверив небогатое содержимое холодильника, она покопалась в кухонных шкафах, достала консервы,
• Десять человек этим не накормить!!!
• Двенадцать. Их десять и мы с тобой.
Серж улыбнулся, и она на правах хозяйки приказала,
• Пошли в магазин. Здесь покормим!
Натолкав в духовку побольше картофеля, они в четыре руки мыли овощи, чистили лук и селёдку. Когда по всей квартире поплыл сладковатый запах печёной картошки, уже накрыли стол, и Серж пошёл за архаровцами.
Таня услышала через открытые двери,
• О!!! Хозяин вернулся!!! – и через пять минут в её просторной гостиной стало тесно от высоченного Вадима, широкоплечего Антона, коренастого застенчивого Павлика с красно-синим пятном на скуле, Люси, Дениски, Алёнки и Анечки, трёх смущенных ребят лет по восемнадцать.
Серж сказал,
• Познакомьтесь, это Таня! - и эти незнакомые люди сразу приняли её в свою компанию, потому что этого хочет он, их учитель.
Мужчинам он купил коньяк, для женщин грузинское марочное вино. Таня уже собралась идти на кухню за штопором, но Серж одним ударом руки ровненько сбил горлышко бутылки. Ни на кого кроме Татьяны этот фокус впечатления не произвёл, и она поняла, что это сделано специально для неё.
Пили совсем немного, только чуть, чуть пробовали губами – спортсмены, зато ели и смеялись с удовольствием. Вспоминали смешные случаи на тренировках, во время соревнований, рассказывали анекдоты.
Серж сидел рядом, положив руку на спинку Таниного стула. Она хотела убрать посуду, но он обнял за плечи, нежно прижал к себе, приказал,
• Сиди! Девчонки уберут!
Ей всё-таки пришлось встать за чашками, но девочки уже поставили на стол вскипевший чайник, торт из холодильника, один из парней принёс гитару, протянул Сержу.
Сначала пели знакомые и незнакомые песни о спорте, о спорте, снова о спорте.
Таня никогда раньше не слышала как хором, за столом поют «Гимнастику» Высоцкого.
Владимир Семёнович – это было святое…
Когда они мотались по пограничным заставам, иногда кто-нибудь из друзей её родителей приносил магнитофонную бобину, и, обязательно шёпотом, сообщал маме «Высоцкий». Папа перетаскивал старенький магнитофон в самую большую комнату в квартире - коммунальную кухню, где одновременно готовили, стирали бельё, обсуждали новости и сплетни жёны четырёх-пяти военных волею Министерства обороны, поселённые в каком-нибудь бараке с общей кухней и туалетом на всех. Оставив, кто обед, кто кино по телевизору на хрипловатый голос сходились соседи. Дети играли в уголке, взрослые пили чай. В этих посиделках на кухне было что-то запретное, и от этого ещё более волнующее… Магнитофон замолкал, и дети шли спать, точно зная, что их родители за полночь будут что-то обсуждать, говорить уже не о песнях, а о чём-то непонятном, но тоже запретном.
Повзрослев, Татьяна с удовольствием слушала фабричные, не шипящие, не искажающие голос, пластинки и поняла, что этот невысокий человек был обычным пророком, на всю огромную страну хрипевшим об общей боли. А тогда она хранила в коробочке под подушкой малюсенькую, вырезанную из журнала «Советский экран» бумажку - кадр из фильма «Вертикаль», рыдала, что он ушёл, так и не узнав о её любви…
Стемнело. Вадим посмотрел на Таню, показал на подсвечники, она кивнула, и он зажег свечи, погасил свет.
Девушки, шутя, молитвенно сложили руки, Антон сказал,
• Не ломайся!
Повернувшись к ней, Серж по-французски запел арию из модного мюзикла «Нотр Дам де Пари».
Его рокочущий бас ласкал, нежно звал, просил, требовал, и Таня замерла, наслаждаясь прекрасной музыкой, чувственной, полной страсти манерой исполнения, услышала по-русски,
• И даже в смерти мне не обрести покой,
Я душу дьяволу продам за ночь с тобой, - и ей показалось, что её сердце остановилось, подпрыгнуло и запело, повторяя припев.
Гитара затихла, Люся поднялась, поцеловала Сержа в седой висок, а он, у всех на глазах, прижался губами к Таниному уху,
• Я пел для тебя…
Пока девочки мыли посуду, мужчины тихо беседовали, и он всё время не отпускал, нежно прижимал Таню к себе.
Поздно вечером, когда, выслушав замечания и задание на завтра, архаровцы ушли, Серж, не забыв напомнить, что проводит репетицию «для вживания в образ», поцеловал и приказал спать,
• Завтра в час у нас серьёзное мероприятие! - но Таня опять долго не могла уснуть, злилась, потому что Сергей так целовать не умел, а Серж...
Только это его: «для вживания в образ», коробит, расслабиться, хоть на миг себя желанной почувствовать, не даёт! - думала о том, что если их спланированный обман так приятен, то, как должна быть счастлива женщина, которую он любит по-настоящему. Ей было легко играть роль рядом с таким прекрасным партнёром, только она всё время старалась сдержаться, чтобы он не увидел, не почувствовал, как у неё по-настоящему трясутся колени, как руки сами тянутся к его затылку, как от его ласки кружится голова.
Усыпая, она подумала, что эта игра становиться слишком опасной, почти уверила себя, что просто так из любви к искусству так не целуют, засомневалась и успокоила себя, совсем как Скаррлетт О'Хара решив,
• Я подумаю об этом завтра, - но завтра думать об этом, не было времени…
Сладкий сон кружил и баюкал сильными нежными руками, плыл незнакомыми, непонятными образами, вдруг оборвался яркими огнями фейерверка, оставляя давно забытое ощущение счастья...
Она проснулась в десять. Будильник не позвонил, и за стеной было тихо.
Блаженно потянулась и запаниковала: Серж придёт через полтора часа!
Таня побежала в ванную. Впервые за три года не собрала старческий пучок, расчесав, тщательно вымытые волосы, чуть смазала гелем, как школьница поплевала в тушь и целых полчаса красила ресницы.
Позвонила родителям на дачу и отвечая на мамины заинтересованно - радостные вопросы только,
• Быстрее вспомни мамочка! За мной скоро придут… - побежала к стенному шкафу.
Мама сохранила всё, что Татьяна считала уже не нужным и, одеваясь, она радовалась, что не поправилась и вишнёвый бархатный костюм с удлинённой юбкой сидит как влитой. Вишнёвые замшевые туфельки на высоком каблуке. Комплект из гранатов с первой зарплаты подарил Сергей: Плевать на Сергея!!!
В половине двенадцатого Серж не пришёл, и она забегала по квартире, нервно покручивая на руке гранатовый браслет. Хотела вытереть глаза, но вспомнила: Тушь! - и только быстро помахала ресницами, кусая губы.
В двенадцать позвонили, и ещё раз посмотрев на себя в зеркало, она открыла дверь.
Глаза Сержа метали молнии, но, взглянув на Таню, он улыбнулся,
• Хорошо, что не двенадцатый век. Тебя бы сожгли прямо на лестнице возле лифта! Ты же русалка!!!
• Тогда лифта не было! - парировала она, - А ты опоздал и не бритый, так что неизвестно кого бы сожгли…
• Мальчишки в семь разбудили, - оправдывался он, - Смирнова Алёшку в милицию забрали. Подрался из-за Лариски.
• Ну? – обеспокоено спросила Таня. Его мальчишки и девчонки были уже и её заботой, - Может нужно…
• Всё в порядке, - захохотал он, - У нашей милиции законы на зелёных бумажках написаны! Уже отпустили! - наигранно задумался, - Я бы тебя поцеловал, но боюсь, защекочешь…
• Иди! Иди! – подтолкнула его к двери Татьяна, - Не знаю куда, но мы уже, наверное, не успеем…
На двери маленького магазина «Мадам Мари» висела табличка «Закрыто». Серж требовательно постучал и красивая, худенькая женщина в элегантном платье обняла его, поцеловала в щеку,
• Проходите!
Таня не заметила, как ревниво насупилась, а Серж, видимо заметил, удовлетворённо улыбнулся, пропуская её в дверь,
• Мне нужно, чтобы ты сделала из этой девчонки принцессу, тётка! – задумался, - Нет! Не принцессу! Королевну!
Удивляясь, что тётя и племянник почти одного возраста Таня подавила улыбку: Тётка! Так называл собачку клоун из Чеховской «Каштанки»!
Женщина легко ударила Сержа по щеке,
• Она и так королевна, а ты хам!
Он кивнул, соглашаясь, пояснил,
• Эти новые капиталисты должны просто пасть от восторга. Покажи класс Мари!
Три часа Татьяна одевала и снимала длинные платья из парчи, шёлка и бархата, с почти полностью открывающими грудь декольте, разрезанными до самого бедра, пышными хвостатыми юбками, модные у подражающей аристократам публики. Обе женщины уже устали, но Серж, сидящий в большом кресле с чашкой кофе, только отрицательно поводил бородой из стороны в сторону.
В конце концов, Марианна Сергеевна сказала,
• У меня тут девчонка появилась. Талантище! Новый Зайцев... только уж очень смело!
Краснея от смущения, Таня вышла из примерочной комнаты в костюме от нового великого модельера. Облегающий корсет из тонкой чёрной кожи, со шнуровкой сзади, длинные, выше локтя, кожаные перчатки и брюки-лосины, из того же материала, очень короткая, сильно расклешенная, белая с чёрными разводами юбка. Слишком смело! Из-за этих брюк с глубокими вырезами по внутренней стороне бёдер, даже примерять не хотела. И ещё чёрно-белый стек с круглым набалдашником в придачу! - но Серж, наконец, улыбнулся, а сидящий на подлокотнике его кресла, полный седой мужчина с чёрными бровями и усами на веселом круглом лице, показал большой палец,
• Красавица!!!
• Красавица, красавица … только, - Серж обнял мужчину, хитро посмотрел на тётю, - к этому платью нужно что-то… - он сделал неопределённый жест,
• Ну, подберу я что-нибудь интересное на один вечер, - улыбнулась она, - Заедете в пятницу. Всё, поехали быстрее к нам! Видите, Отарчик волнуется, что шашлыки подгорят.
Теперь они встречались почти каждый день.
Утром он ждал её на площадке возле лифта, чтобы сказать,
• С добрым утром! – поздно вечером, возвратившись с работы, забегал пожелать – Спокойной ночи.
Серж говорил,
• Для того чтобы всё выглядело естественно, мы должны привыкнуть друг к другу.
И Таня с ужасом думала, что будет в следующий понедельник, после презентации. Она привыкла к нежно рокочущему басу, не в силах совладать со своей любовью, уже согласная на фальшивку, замирая, ждала репетиций «для вживания в образ», только он целовать перестал...
Вчера пока они говорили о его архаровцах, она быстро набросала проект договора аналогичный тем, которые подписывают военные и милиционеры, только вместо недопустимости использования табельного оружия без особой необходимости, указала, что учащиеся школы могут использовать полученные знания и навыки только в случае возникновения реальной угрозы жизни и здоровью.
Пробежав текст глазами, Серж кивнул,
• Умница! – подошёл совсем близко, нагнулся, положив руки на подлокотники её кресла, и, чувствуя, как учащённо забилось сердце, она уже была готова, согласна на репетицию, но он по-отцовски поцеловал в макушку, - Мы что-то похожее у Илюмжина подписывали. Забыл! Старый дурак!
Он не изменил позы, заглядывая ей в глаза, Татьяна поняла, что он чего-то ждёт от неё, сообразила: Опровержения! – помолчала, чтобы наказать за бахвальство возрастом, не выдержала, ехидно хмыкнула,
• Не стар! Супер стар!!! – приметила удовлетворённую улыбку, повинуясь не разуму, чувствам провела рукой по его волосам.
Серж поймал её руку, надолго прижал к своей щеке, поцеловал в ладонь, и очень, очень захотелось впервые в жизни проявить инициативу, но он уже выпрямился, отошёл, стал рассказывать анекдот.
Татьяна его не слушала, пыталась сообразить, что значит эта, кажется искренняя нежность тающая, как снежинка на ладони...
Она просто забыла о Сергее, но в пятницу утром он пришёл в контору, без стука ввалился в комнату, приказав Таниному клиенту,
• Выйдите! Нам с адвокатом нужно поговорить! – никак не среагировав на возмущённый вопрос хозяйки кабинета,
• Что ты себе позволяешь Сергей? – развалился в кресле, закинул ногу на ногу,
• Я хотел уточнить. У тебя есть вечернее платье или дать денег?
• У меня теперь есть всё, кроме желания видеть тебя! - стараясь вложить в голос как можно больше яда, произнесла Татьяна, слушая хвастливые, циничные рассуждения,
• Это ты зря! Завтра! Завтра я стану Председателем правления!!! Даже не ожидал, что всё так легко сложиться. Мои орлы одному тачку взорвали, второму пару зубов выбили, все остальные хвосты поджали! Люди - грязь под ногами! Я их всех в бараний рог сверну!!! Они у меня... - поняла, что он страшно боится кого-то или чего-то, спросила,
• А тесть? – он пробурчал,
• Коко папе турне подарила! Он в субботу в Париж улетает... – как капризный ребёнок, требующий новую игрушку, заканючил, - Поехали... Я хочу тебя...
Напомнив,
• У меня есть мужчина! Завтра увидишь... – Таня пожала плечами, отвечая улыбкой на грозный окрик,
• А мне плевать! Я заеду за тобой сегодня, и мы поедем к тебе! – предупредила,
• Не нарывайся! Он тебя одной левой в асфальт закатает! – подняла голову, бесстрашно посмотрела ему в глаза, демонстрируя насколько ей плевать на его угрозу, и вздрогнула, потому что Сергей бархатным голосом, произнёс,
• Спасибо, что предупредила! Я приму меры! – после его ухода, весь день не могла найти себе места.
Они договорились, встретиться сегодня возле конторы, заехать в «Мадам Мари».
• Кое-что забрать, - загадочно говорил Серж.
Она была уверена, что Сергей способен на любую гадость, несколько раз звонила в школу, но Вадим каждый раз отвечал, что Сергей Георгиевич ещё не вернулся из банка, продиктовал номер телефона. Таня постеснялась позвонить, подумала, что в такой серьёзной организации даже старого клиента из-за пустяков никто искать не побежит, а объяснять: Как такое объяснишь? Холодея от беспокойства за Сержа, который точно полезет в драку с любым количеством охранников драгоценной персоны исполняющего обязанности главы правления, на десять минут раньше вышла из конторы, надеясь увидеть первой, предупредить.
Она волновалась весь день, а всё произошло в считанные секунды и запомнилось, как кадры, спроецированные на стену старым фильмоскопом.
Сергей стоял за дверью, прижавшись к стене, пресекая попытку вырваться, обхватил её сзади двумя руками, поволок к своей машине. Извиваясь в медвежьих объятиях, она приметила, что рядом остановился ещё один синий «Мерседес», как брат-близнец похожий на авто Сергея, двух молодых здоровяков, бегущих на помощь своему хозяину от микроавтобуса с надписью «Банк» и силы удвоились. Лягнув бывшего мужа в икру, вырвалась, встала между Сергеем, и выскочившим из машины, Сержем, подняла сжатый кулачок,
• Я не дам тебе искалечить его! – уже открыла рот, чтобы орать: Помогите!!! Милиция!!! – и вдруг сообразила, что никто не нападает.
Охранники, остановившись в двух шагах от места, так и не начавшегося сражения, нерешительно переглядываются, мнутся на, кажется, ватных ногах, и Сергей замер, как в детской игре «Море волнуется раз», с занесенным для удара кулаком, прохрипел,
• Вы!?! – хотел ещё что-то сказать или спросить, но Серж перебил его, с кривой ухмылкой прорычал,
• Не могу проехать мимо, когда обижают женщину! – повернулся к открывшей от удивления рот Татьяне, распахнул дверку машины, - Садитесь! Я отвезу Вас домой!
Усевшись в «Мерседес», Серж как будто для себя отметил,
• Эти мальчишки у меня учились! – и точно зная, что Сергей был мальчишкой в другом городе, сейчас уже в другой стране, что Серж работает только с талантливыми детьми, и развлекать, желающего сбросить пару лишних килограммов бизнесмена ни за какие деньги не станет, Таня хотела прояснить ситуацию.
Только он не дал ей возможности слова вставить, остановился на стоянке, сунув деньги в руку, подбежавшему сборщику дани, поднял тонированное стекло, повернул Таню к себе лицом, зарывшись двумя руками в платину волос, поцеловал её губы. Она не успела сгруппироваться, изобразить холодность, и, наверное, поэтому Сергею, его охранникам, улице и прохожим, даже мысли о том, что так долго и страстно он не целовал её никогда, не осталось места в этом мире.
Татьяна ещё приходила в себя, а Серж уже вырулил на мостовую, заговорил об Алёнке опять устроившей разборку со своим Ромео, отметил, что им опять придётся ехать в милицию, и хотя ревизия, видимо уже окончилась, без адвоката, очаровавшего участкового инспектора им никак не разобраться.
Пропуская Таню в дверь магазина «Мадам Мари», он как-то странно посмотрел на неё, но Марианна Сергеевна сразу достала из-под прилавка довольно большую бархатную коробку в форме сердца. Открыла и посмотрела на Таню, наслаждаясь произведенным впечатлением.
На блестящем лазурном атласе играли жемчужины, обрамленные тонко-плетеным чернёным серебром. Большие, ажурные капли серёжек, полукруг колье на толстой, крученой цепи, изящные парные браслеты были сработаны великим мастером в едином стиле, поражали красотой и совершенством форм,
• Доволен? – повернулась она к Сержу, - Ты мне головой отвечаешь. Свадебный подарок! Твой дядя специально для меня у Кубачинского мастера заказывал…
• Знаю! Отвечаю! Не беспокойся! – зачастил Серж, - А, кстати, где дядя?
• Сейчас подъедет. Просил подождать! – она провела рукой по Таниной щеке, - Эти слёзы моря принесли мне счастье, мне кажется, принесут и тебе!
Отар Иосифович с порога протянул племяннику обувную коробку,
• Помоги девочке!!!
Серж стал на колено, надел на её ноги элегантные туфельки на высоченном каблуке, казалось отлитые из чернёного серебра, на миг, как бы случайно прижался щекой к её колену,
• Пройдись!
• Что пройдись? - заворчал дядя, - Глаз алмаз! Тридцать седьмой размер, как у моей Мари.
• Большое спасибо! Действительно хороши, - Таня прошлась по комнате, - Сколько они стоят?
• Женщина!!! – паясничая, с грузинским акцентом заговорил Отар Иосифович, - Зачем обижаешь? Это подарок!
• Приличные женщины от едва знакомых мужчин подарки не принимают, - в тон дяде пробасил Серж, кидая на стол деньги, - Это часть гонорара!
• Ладно, я с тобой потом разберусь! - краснея, прошептала Таня.
Он затравленно посмотрел на неё, опустил глаза, и стало не по себе, как будто ребёнка испугала.
По дороге домой он всё время мрачно молчал, открыл дверь своей квартиры, приказал,
• Проходи! Нам нужно поговорить! – и у неё оборвалось сердце, но Серж прошёлся по комнате, уселся верхом на стул, улыбнулся,
• У меня в Грузии дед Сосо есть, мудрый старик – сто лет живёт. Так вот! Он меня когда-то учил,
• Серго! Он меня Серго называет! – привычно паясничая, заметил, - Видишь, сколько у меня имён! Как у Джеймса Бонда! – и Татьяна, чувствуя, что сейчас умрёт от злости на этого человека старающегося превратить любой серьёзный разговор в шутку, а потом прибьёт его за это наигранное веселье, выдавила из себя жалкую улыбку, потому что он продолжил с грузинским акцентом, - Любовь, как виноградная лоза. Весна! Деревья цветут, зелёная трава, земля пробудилась и душа просыпается. Идёшь вдоль виноградника – ничего особенного, и вдруг увидишь стройный молодой кустик среди корявых стволов, вдохнешь запах ещё фиолетовых, как маленькие веера, резных листочков, поймёшь, что ради этого стоит жить и сердце понесётся вскачь, значит, ты влюбился! Придёт лето. Ты станешь ухаживать за своею лозой, совершая безумства, хвалясь своей силой и ловкостью, и твоё сердце будет замирать от красоты солнечного луча, пробившегося меж зелёных листьев, на миг озарившего волшебным светом чёрные, как её глаза, плоды, созревающие на длинной кисти. Осенью её взгляд будет пьянить, как молодое вино нового урожая, и вы будете пить его вместе, вкушая счастье. А потом придёт зима, и ночью в пургу на горном перевале ты поймёшь, - он поднял вверх указательный палец, - что все эти восторги ерунда! Только глоток огненной чачи, сделанной из отходов того самого винограда разгонит кровь, согреет душу, спасёт тебе жизнь!
• Я тогда смеялся... молодой, глупый был, а сегодня, когда ты прикрывала его собой от меня, - невесело засмеялся, - как Матросов амбразуру, понял... – он надолго замолчал, стал уговаривать, - Не нужно со мной лукавить! Расскажи, легче станет... Мы же друзья!
Друзья! Сил больше нет! На кой чёрт мне его дружба, забота, сочувствие? Обхватив плечи руками, Татьяна подняла голову, уже открыла рот, чтобы сказать, что ей надоела эта детская игра в дружбу, что она уже была с ним достаточно откровенна, и это он втянул её в эту аферу с презентацией, и всё ещё больше запуталось, но поймала полный муки взгляд.
Зябко поёжилась, когда он, скрывая за кашлем смущение, пробасил,
• С первого дня, я видел, чувствовал, что ты страдаешь! Хотел помочь, вызывая тебя на откровенность, выворачивал душу наизнанку, но ты молчала! Даже когда ты рассказывала о Сергее, о презентации, я не понял... – простонал, - не хотел понимать! – и от этих трёх слов, оттого, что голос у него сорвался, захрипел, Тане стало легче, появилось второе дыхание: Такое нельзя сыграть! - не спросил, констатировал, - Ты любишь его!
Она просто сказала,
• Нет! – прочитав сомнение в его взгляде, решила, что лучше расставить все точки над «и», - Я тебе не всё рассказала! Он не для себя! Хочет меня с каким-то стариком, тестем своим познакомить! – и чуть не потеряла сознание.
Совсем буднично Серж сообщил,
• Старик-тесть это я, – и от этой информации всё, всё: оскорбляющие, унижающие предложения, приготовления к презентации, инцидент возле конторы, показалось мелким, неважным, слёзы поползли по щекам, мешая разобраться в этом клубке, опутавшем её душу.
Уже привычно вытирая платком ей глаза, он попросил,
• Не плач! – пробурчал, - Это я во всём виноват! – и вдруг сообразил, заорал, - Нет!!! Нет!!! Я не знал!!! - пробормотал, - Чёрт!!! Всё предусмотрел, о главном забыл! Чуть самое дорогое вместе с водой в реку не выплеснул! - видимо, не в силах сдержаться, несколько раз ударил кулаком правой по ладони левой руки, - Подозревал, что он что-то затевает за моей спиной, но о таком даже подумать не мог!!! – проревел, - Сволочь! Я ему такое устрою, чертям тошно станет!!! - нервно дёрнув головой, - Я действительно не знал!
И совсем не желая разбираться в своих мотивациях, Таня поверила, удивляясь вдруг пришедшей, не требующей доказательств, уверенности, что он очень старается скрыть от неё за своими бесконечными шуточками, рассказами и исповедями, не сказать важное для него, для неё...
Быстро среагировав на признание,
• Я человек влюбчивый, - уточнила,
• Бабник! – улыбнулась сквозь слёзы, принимая пояснения,
• Да нет, не бабник... Сам не знал, кого искал... а сегодня, когда ты защищала его от меня... – перебила,
• Я защищала тебя!
Серж зарычал,
• Какого чёрта! Да я десятерых таких, как он по стене размазать могу!!! Я ег... – и замолчал на полуслове, долго тёр ладонями лицо, видимо, стараясь переварить полученную информацию, не веря, посмотрел ей в глаза.
Таня кивнула, подтверждая, что он понял правильно, возмущённо проворчала,
• Ты зачем целоваться полез, если думал, что я его люблю, его защищаю?
• Понимаешь... – он серьёзно сказал, - Я испугался, что ты спросишь что-нибудь такое, чего я не успел тебе рассказать! - стараясь разрядить обстановку, горестно вздохнул, - Вру! Я надеялся, что ты превратишься в царевну...
И, пытаясь справиться с начинающейся истерикой: Сердце и от счастья разорваться может! – Татьяна заорала,
• Значит сейчас я жаба? Жаба? Жаба!?! - размахнулась, собираясь ударить... не успела...
Улыбнувшись,
• Холодная лягушка... – Серж обнял, согревая губами её губы.
Он целовал, и она подставляла лицо, шею, крепко держась за его затылок, ершила жёсткие чёрные волосы, искала губами глаза, щёки, губы. На страсть, на желание не было сил, только нежность, всепоглощающая женская нежность, только ласка, трепетная мужская ласка, сводящая с ума, отбирающая и дающая силы, поднимающая над таким жестоким, таким прекрасным миром...
Потом они сидели вдвоём в одном кресле, тесно прижавшись, друг к другу.
Серж шептал,
• В лифте... ты была грустная, грустная, потом закричала, и я, как отец, поцеловал тебя в висок... Только когда задохнулся, от губ твоих оторвался, сообразил, что сделал, от стыда чуть не сгорел, паясничать стал... Сразу влюбился, как мальчишка, и испугался... Алёшка сейчас был бы тебя на год старше... – пожаловался, - Я уговаривал себя, что ты девчонка, что все женщины одинаковые, что это пройдёт, но не мог ничего поделать с собой. Я хотел видеть тебя, говорить с тобой, и я придумал, что мне нужен адвокат...
Он говорил о том, как, предлагая ей вместе пойти на презентацию, обрадовался, что это сблизит их, целовал, и еле сдерживался, чтобы сразу не повалить ей на пол в гостиной, в кухне, в коридоре, упрекнул,
• Ты была холодна, отстранялась, контролировала себя, как будто всё время ждала подвоха, и я боялся спугнуть, обидеть тебя, - пробурчал, - Я боюсь тебя…
Таня спросила,
• Меня? – услышала,
• Я боюсь тебя потерять!!! - сжала ладонями его лицо, поцеловала глаза, щёки, потёрлась щекой о мягкую бородку, закрыв глаза, нашла рот, нежно лаская, прошептала в его губы,
• Я люблю тебя!!! – и отстранилась, вскочила, забегала по комнате.
Две долгих недели она не знала, мучилась, не верила, и сейчас не могла спешить, сама не понимала, что ей хочется продлить этот миг ожидания, преддверия счастья. Серж понял, он всегда понимал, её, как никто другой... не торопил, долго молчал, пытаясь унять мелкую дрожь, сжимал руками спинку стула, хрипло попросил,
• Пожалей меня, я больше не могу… - и она поверила, взяла его за руку,
• Пошли…
На лестничной клетке он легко подхватил её на руки, перенёс через порог, целуя, прижал к закрывающейся двери, прошептал,
• Ты дрожишь, как девчонка... – и она хотела сказать: А ты, как мальчишка... – чувствовала, как трясёт его руки, его губы, каждую клеточку тренированного сильного тела, но… не могла спешить, побежала в спальню, забыла зачем, вернулась, кинула на стул в прихожей куртку.
Он ходил за ней по квартире, и она вслушивалась в учащенное дыхание, всей кожей ощущала его нетерпение, хотела и не могла остановиться. Серж почувствовал, опять понял, нежно обнял, привлекая её к себе...
Когда он, удовлетворенно простонав, на миг отпускал, Таня дивилась его мощи, силе его страсти и, шепча сорванным от наслаждения голосом,
• Я люблю тебя! - каждый раз ощущала, что в его прекрасной песне есть для неё ещё один куплет, опять, млея от счастья, принимала его, повторяя, как припев,
• Я люблю тебя... Я люблю тебя! Я люблю тебя!!!
Он ласкал её всю ночь, как всегда почувствовал, что она изнемогла от наслаждения, обнял, нежно прижимая к себе, разрешил,
• Отдохни... – грозно припугнул, - но завтра... – поцеловал счастливую улыбку, и удобно устроив голову на его груди, Таня увидела первые лучи восходящего Солнца, позолотившие шёлковые занавески, уже зная, чем отличается супружеский долг от чуда любви, убаюканная нежным шёпотом,
• Я искал тебя все эти годы... Я не могу тебя потерять... - уснула и, кажется, сразу проснулась от звука закрывшейся двери, маминого крика и весёлого,
• Здравствуйте тёща! Успокойтесь! Я думаю нам давно пора познакомиться!!!
Натянув халат, Таня побежала в кухню, но, свернув в ванную, быстро приняла душ, расчесала волосы. С утра обычно бледные щёки горели, губы покраснели, припухли от его поцелуев и, чуть подведя блестящие счастьем глаза, она вошла в гостиную.
За столом, как дорогие гости сидели её мама и папа. Серж по-хозяйски расставлял на столе чашки, что-то, как учитель, поясняя родителям.
Она услышала,
• А это как Танюша захочет, можно и в церкви, хотя я попам не верю, но свадьба будет такой, чертям станет тошно. У меня только учеников человек двести, а ещё родственники… - и застыла в дверях, восторженно разглядывая молодое, весёлое, любимое лицо.
Серж увидел её, нежно обнял за плечи, подвёл к родителям,
• Как благословлять будете? Иконой или Армейским уставом? Я всегда за ЦСКА выступал!!!
Он увел папу к себе, хвастаться кубками и медалями, и Таня занервничала, ревнуя его даже к своему отцу. Мужчины быстро возвратились, чуть, чуть «под шафэ», в кабинете долго о чём-то говорили, то, почти перешёптывались, то, оглашали всю квартиру весёлым смехом, а когда, наконец, вышли в гостиную, у папы был очень довольный вид.
Родители, категорически отказавшись от Таниной помощи, собрались на кухню готовить обед, и проинформировав,
• А мы с Танюшей пойдём, поболтаем! – Серж, балуясь, приложил руку к голове, отдавая честь, ответил на мамин приказ возвратиться к часу, - Есть мэм!
Таня пошутила,
• К пустой голове, руку не прикладывают! – и он обречёно вздохнул,
• Что делать? Я от любви к тебе все мозги растерял...
Он поставил бокалы на стол, откупорил бутылку, но не стал разливать коньяк,
• Будущей матери алкоголь вреден!
Таня улыбнулась,
• До этого ещё... – Серж не дал ей договорить, закричал,
• Ты меня недооцениваешь!!! Я могу доказать!!! – и точно зная, что за весёлой бравадой, он, привычно, скрывает вполне серьёзное желание выведать, хочет ли она родить ребёнка, Татьяна сказала,
• Обязательно, но не сегодня! – отвечая на притворно-слезливое,
• Я старый человек! Я не могу долго ждать! – вдруг вспомнив, бросила,
• Вист! Не очень спешил, а сейчас: «не могу ждать!» - перекривила, - У меня мужской коллектив! Простите, но я с дамами вести дела не привык!
Удивлённо подняв бровь, он долго смотрел на неё, стараясь сообразить, и вспомнил,
• А я всё думал, откуда я отца твоего знаю! – легко встал на колени, долго целовал её руки, повторяя, - Болван! Идиот! Бестолочь! – голосом трагика из провинции возопил, - Как? Чем я смогу искупить свою вину!?!
Потребовав,
• Ответь на вопрос! – Татьяна заметила, как он встревожился. Всё-таки спросила, - Ты серьёзно считаешь, что женщины работают хуже, чем мужчины? – почувствовала, как Серж расслабился, поняла, что он ожидал другого, нежелательного для него вопроса, приняла решительное,
• Уже нет! – и задумалась: Он столько о себе рассказал, но что я о нём знаю?
Подозрительно посмотрела на усевшегося верхом на стул, обхватившего голову руками Сержа, и насторожилась, предвидя серьёзный разговор, вся в слух обратилась, когда он сказал,
• Я хочу, чтобы ты знала обо мне всё! Человечек, с которым я встретился в КПЗ, бухгалтером оказался. Только не простым бухгалтером, хранителем «общака». У них законы не то, что у государства, «вышка» ему грозила, а он не о себе, об общественных деньгах думал. Первый раз мужскую истерику видел. Впечатляет!!! Как он по камере метался,
• Волк; позорные!!! Кто? Кто сдал!?! Узнаю, зубами глотку порву!!! – орал. Потом успокоился, - Ты кто? – спросил, когда я,
• Учитель... – сказал, полчаса хохотал, пальцем на меня показывал. А там, в камере, может быть, потому что с непривычки, в первый раз очень неуютно, и письмо от любящей жены оптимизма добавило. В общем, он у меня быстро всё выведал, совершенно бесплатно «за идею» предложил, пацанов к Марине направить. За пять минут, пока он мне рассказывал, что они с нею делать будут, у меня виски поседели, но не настаивал, отказ мой без возражений принял, разоткровенничался,
• Гниды! Отца родного за копейку удавят! Никому не верю! Время камни собирать! Рубль завтра копейкой станет, и всё! Всё что собрали реально в дерьмо обратиться!!! А я на нарах!!! – выл, снова, - Кто? Кто? Кто сдал!?! –у стен, у железной двери спрашивал, за голову хватался. Потом на меня, оценивая, посмотрел, - Вроде, не падла и терять нечего! - себе под нос пробурчал.
Серж хмыкнул,
• Одной фразой:
• Верю, поэтому пугать не стану! – меня, как мальчишку купил!
• Я о том, что не деловой – лох ему говорил, а он не слушал, учил, сотню раз на ухо мне адреса, имена повторял. Я идиот, тогда не очень понял, во что ввязался!!! Да и выхода у меня не было... Вышел на волю, сразу, до бани к бабушке одной в гости зашёл, ягодицу ей свою показал. Что он мне там час рисовал, не знаю.
Наказал,
• Если менты спросят, скажешь: Наколку Платону в карты проиграл. Он нарисовал, а наколоть не успел!
• Старушка долго картинку на моей коже изучала, старый чемодан откуда-то приволокла, матрас ножом вспорола.
Домой еду, а навстречу деловые люди, под руководством Борового, трёхцветный флаг несут.
К самому – Серж закатил глаза, - у меня пароля не было, но пацаны, сявки из его окружения мне на следующий же день адвоката, который быстро пакет документов подготовил, банк зарегистрировал, подсказали, в райисполком, где мне без волокиты, за малую мзду помещение в аренду сдали, провели.
Потом, как приказали: золотая цепь с крестиком под рубашку, Вадик и Антон в кожаных куртках, охрану изображают. Их в приёмной оставлю, войду, по имени без отчества назову, привет от Платона передам, назавтра банк двух, трёх новых клиентов имеет.
Сокрушённо покачав головой, Серж сказал,
• Ну, какой из меня банкир! – спросил, - Я похож на банкира?
И уже зная слабость любимого, привычно ругая дуру Марину и её дурацкое письмо, Татьяна, нисколько не лукавя, поспешила порадовать,
• Ты похож на мальчишку, натянувшего папин пиджак! – смеясь, ответила на поцелуй, приказала, - Дальше! – и молитвенно сложив руки,
• Слушаю и повинуюсь! – он продолжил, - Думаю, выехал на том, что в дела не лез, всё профессионалам, которых мне подсказали, доверил, тогда много безработных специалистов по Москве бродило. И Платон, не расстреляли, мне «из глубины Сибирских руд» очень помогал. Месяца через два главного бухгалтера прислал. Хороший мужик толковый, только я его до сих пор побаиваюсь, быстрее компьютера считает, все проводки банка за пять лет помнит. И клиентам банка «малявы», Платон не напрямую, через меня посылал.
Старушка его звонила,
• Зайди касатик, проведай бабусю, - говорила.
• Такой паблисити мне создал, - Серж смущённо улыбнулся, - большинство меня его правой рукой считают, слова поперёк сказать не смеют.
Месяца три назад объявился, полный отчёт: дебет-кред;т, процент, от главного бухгалтера принял. Похвалил! И квартира эта, которую я ему спихнул, понравилась! – вздохнул, - Для себя покупал. Переехал, на следующий день старик-генерал в лифт на седьмом этаже вошёл. Понимаю, что нужно поздороваться с соседом, а рот открыть не могу, мысль: Может быть, это он моего Алёшку в этот проклятый Афганистан послал, приказ подписал? - зубы свела. Если бы не ты, сразу бы куда-нибудь жить съехал...
Таня сказала,
• Папа не... – запнулась, не зная, как сформулировать, благодарно улыбнулась, принимая помощь,
• Поговорили по-мужски! Я ему свои медали, он свой «иконостас» и ещё всякое показал. Не посылал, вместе с мальчиками шёл. Война! Кому жить, а кому... – сопереживая и млея от удовольствия, провела рукой по жёстким, седеющим вихрам, услышав хвастливое,
• Я для нас с тобой такой домик построил! Лес, речка, птицы поют! - грозно напомнила,
• Моя работа! – благосклонно приняла заверения,
• Обязуюсь доставлять тебя на работу с понедельника по пятницу без опозданий, и в школу по субботам. Ты у меня быстро спортсменкой станешь! - огрызнулась,
• Я знаю другой прекрасный способ умереть молодой и здоровой! Лев Николаевич Толстой в романе «Анна Каренина» подсказал! – и тут же пожалела о своей циничной шуточке.
На Сержа стало жалко смотреть, минуту назад молодое, улыбающееся лицо постарело, осунулось. Сильная рука, отведенная, для удара, остановилась за миллиметр от её губ, и, сжав, эту мгновенно задрожавшую руку двумя ладонями, она сама била себя по губам, целуя длинную, чётко обозначенную линию жизни, повторяла,
• Прости! Прости! Прости!
Он прохрипел,
• Никогда!!! Слышишь, никогда так не шути!!! Ты самое дорогое, что есть у меня!!! – помолчал, приходя в себя, вставил своё любимое,
Так вот! Так обрадовался, когда узнал, что Платон у меня высокий пост принять готов. Три-четыре часа жизни в день коту под хвост, с умным видом председательствовать, изображать, что разбираюсь, что обманут трястись, и причитающихся, по его мнению, мне процентов, - со значением посмотрел Тане в глаза, - нашим внукам хватит.
Катька уже, наверное, год с подачи своего муженька,
• Папочка! Пожалей себя! На двух работах разрываешься! – щебечет.
• А ты помоги! Школу на себя возьми! – отшучивался, - а тут дурака свалял, - Всё! Председательское кресло передаю! - похвастался.
Она мужу своему доложила, а зять – полным идиотом оказался! Юрист!!! Столько лет в этом котле варился, запанибрата с реальными пацанами водку жрал, ни черта не понял!!! – Серж заметил, - Ты ему жизнь спасла! - отвечая на недоуменный взгляд Татьяны, притихшей после своей дурацкой шуточки, пояснил, - Эти из него и из его правления винегрет уже завтра сделали бы, если бы ты мне этот пригласительный на презентацию, на которой зять мой решил власть захватить, не показала. Увидел, чуть сознание не потерял, но меры принять, переговорить, уговорить успел.
Платон и раньше зятька моего не очень жаловал, сразу,
• Дерьмо – парень! – охарактеризовал, - Ты извини, но я его из правления вышвырну! На должности оставлю, потому что ты меня очень выручил, но двух юристов, которые из этого начальничка Ваньку-встаньку сделают, на работу возьму! – сообщил. А как узнал, - Я его в порошок сотру!!! Он у меня кровью своей умоется!!! – час орал. Такое говорил, у меня волосы от ужаса дыбом встали!
• Пришлось всё взять на себя! Кажется, придумал, как жажду крови друга моего в законе удовлетворить... – сказав, - Я бы из-за этого мерзавца пальцем не пошевелил, но дочь... Катька его любит... У нас с ней и так из-за этого подонка пакт о ненападении, если с ним, что-то случится, она мне век не простит… - Серж поднял глаза, посмотрел на пытающуюся скрыть страх Таню, подозрительно пробурчал, - И что это вы в нём нашли? Ничего своего! Даже это дурацкое - «Вот так» - у меня прихватил. Считает, что оно ему вес придаёт!
Выдавив улыбку,
• Он не умный, но с женщинами очень хитрый и самоуверенный, а ты у меня умный, но нерешительный, - она, думая совсем о другом, сказала, - Серёженька... – выставила руки вперёд, защищаясь от грозного рыка,
• Это я нерешительный!?! – забыв обо всём, послушно запрокинула голову, подставляя шею, когда он прошептал в её грудь, - Я думал, что это имя ещё долго будет стоять между нами! – улыбнулась,
• Просто не знала, как правильно! Может быть, лучше Серженька?
И они почти на час опоздали к обеду...
Татьяна была уверена, что вопрос исчерпан. Под утро уже просто теряла сознание от счастья любви, почти уснула на его плече, но Серж разбудил, хрипло прошептал,
• Я думал, ты никогда от него не избавишься!
Она спросонок не поняла,
• От кого?
• От моего зятя…
• От Сергея? Я очень давно избавилась от него Серженька, - пропела Таня, целуя его в бороду, но он прорычал,
• Две недели назад, когда ты рассказывала о том, что он пригласил тебя на презентацию, я бы этого не сказал!
• Тебе показалось любимый, - дразнила она,
• Да! – шипел он, - Мне показалось! Ты сначала застыла, как льдинка, а потом когда рассказывала, горела в огне!!!
• Я застыла, когда ты сказал Люсе: «Проходи. Я тебя ждал», а горела потому, что в тот день поняла… - она специально замолчала, и он навалился, сжал её в объятиях,
• Что? Что ты поняла!?!
Прошептав,
• Я поняла, что люблю тебя Серженька... – она ещё пыталась вразумить его, Завтра у тебя...
Он захохотал,
• Сегодня! Уже сегодня... но сейчас... – и понимая, что от неё уже ничего не зависит, Таня успела пробурчать,
• Легкомысленный мальчишка... – и всё...
Больше ничего сказать не успела.
Утром Серж куда-то уехал, а Татьяна, предоставив свои лицо и волосы маминым, умелым рукам, только улыбалась в ответ на её вопросы. Она ответит потом. Так устала от счастья прошедшей ночи, уже млеет, ожидая счастье ночи будущей. Только бы пережить пришедший день...
Он возвратился к полудню, хмурый и решительный, сообщил,
• Ты никуда не едешь! – улыбнулся, испуганной Татьяне, - Опасности никакой! Просто я не думаю, что там будет очень весело! – и, сообразив, что на пояснения, что она боится не за себя, за него нет времени, зная, что его в таком настроении не переспоришь, она, изображая священнослужителя, молитвенно сложила руки,
• И в горе и в радости, пока смерть не разлучит нас! – засмеялась, заметив, как помолодело от удовольствия его лицо, - Кто же тебя защитит от них Серженька? – забыв о макияже, измазала помадой его лицо, его губы... и проворковав,
• Не могу... глупость... но не могу даже в этом тебе отказать... – Серж приказал, - Переоденься скорее! У нас мало времени! - предупредил, - Ничему не удивляйся! И постарайся понять, и не осудить меня!
Ехидно напомнив,
• Ты мне друг, и я тебе доверяю! – Таня побежала исполнять указание.
Он очень спешил, но когда она на миг остановилась возле большого зеркала в коридоре: Очень смелый фасон! Серж знает, что делает... но в этих лосинах вырезанных почти по ягодицы так неудобно! - притормозив, встал рядом, и она посмотрела не на себя, одним восторженным взглядом окинула незнакомого спутника.
Чужой, пугающий «малиновый пиджак», не яркий безвкусный, тёмный, мужской цвет гнилой вишни, белая шёлковая рубаха, шейный платок в цвет пиджака заколот крупным тёмным аметистом в серебре, гордая посадка головы, серебро висков. На первый взгляд никакой тяжёловесной спортивной силы, только грациозность, изящная уверенность французского аристократа.
Серж улыбнулся, подмигнул,
• Ты очаровательна! – и от этой улыбки смелый фасон переспал раздражать.
Гордо вскинув голову, Таня, пристроила стек под мышку, сжала в пальцах шарик, приняла галантно поданную руку.
Ожидавший их возле «Мерседеса» Антон, улыбнулся Татьяне, на миг прижался губами к её щеке,
• Поздравляю! – выполняя команду,
• Хватит лизаться! Опаздываем! - приложил два пальца к голове, повязанной смешной чёрной косыночкой «вандамой» недавно вошедшей в моду у молодняка,
• Есть сэр! - уселся за руль.
Воскресным вечером машин на улице не так много, как в будни. Без остановок на светофорах одолев широкий проспект, водитель почему-то не повернул к парадному входу, вырулил на маленькую, тихую улочку, затесавшуюся среди широких магистралей уже не нового, отстроенного к Олимпийским играм восьмидесятого года района столицы. Сто метров неширокой мостовой сейчас напоминали часть выставочного салона фирмы «Мерседес».
Одинаковые чёрные авто шестисотой модели с пойманной в круг металлической птичкой, подтверждающей, что производителю доступны три стихии: земля, вода, воздух, на капоте, заняв обочину, чопорно взирали тонированными стеклами на, объезжающего строй синего собрата.
Антон затормозил, принял из рук подбежавшего мальчишки маленькую коробочку, передал Сержу.
Таня, чтобы отвлечься, совладать с нервной дрожью, собралась подумать, почему парнишка сказал,
• Настроено! – а из приёмника доносится какой-то непонятный шум, обрывки далёких разговоров, и вздрогнула.
Где-то, совсем рядом, показалось здесь в салоне машины знакомый, усиленный микрофоном голос Сергея громко, чуть визгливо, выдавая волнение, объявил,
• Господа! Всех членов правления прошу собраться в зале через десять минут!
Серж спокойно произнёс,
• Пора!
Антон резко надавил на газ.
Вслед за синим, чёрные авто, выстроившись в шеренгу, въезжали во двор.
В свете фонаря над запасным выходом мелькали малиновые пиджаки, быстро скрываясь в открывшейся двери.
Ей казалось, что их очень много, но в полутёмном коридоре собралось всего пятнадцать мужчин. Серж быстро прошёл вперёд, на ходу подавая каждому руку, и Таня уже собралась остаться здесь, подождать, пока решаться мужские дела, но он, крепко держа за локоть, провёл её к высокой с вычурным орнаментом двери, первой пропустил в огромный, ярко освещённый зал.
Чудом сохранившийся, старинный дубовый паркет с дорожками и стилизованными остроконечными розами-звёздами о шести лепестках. На потолке плафон с натянувшим стрелу белокурым младенцем Амуром, целящимся в спящую деву. Лепные виноградные лозы с дозревшими алебастровыми кистями плодов спускаются по стенам до самого пола. Обратив внимание на то, что пластиковые столики из кафе на металлических ножках устроившиеся в просветах между десятком окон, совсем не гармонируют с минимум сто лет назад продуманным первыми хозяевами убранством помещения, Татьяна нырнула в угол в тень помпезного дверного косяка-колонны, осмотрелась.
У глухой, без окон левой от входа стены в нише для маленького оркестра устроена сцена. Настил на две ступени вздымающийся над полом из-за обилия букетов и гирлянд из искусственных цветов, напоминает альков новобрачных с трибуной вместо кровати.
Устроившийся на возвышении Сергей уже говорил в микрофон,
• ...от имени и по поручению бывшего председателя правления банка, - улыбаясь, уточнил, - моего тестя, я рад сообщить вам, что сегодня, закрытым голосованием двенадцать «за» при трёх воздержавшихся избран нов... - и кажется, потерял дар речи, окаменел на полуслове.
Намеренно медленно идущий по залу Серж, остановился примерно в центре, дождался хорошенькую крашеную блондинку, которая, подбежав, театрально приложила руки к полуприкрытой, напудренной груди, капризно, как избалованный ребёнок, которому вместо мороженого подсунули манную кашу, взвизгнула,
• Папа!?! Ты же должен быть в Париже! – и засмеялся,
• Сведения о моей смерти несколько преувеличены!
Татьяна, одними губами прошептала,
• Дурак... и плагиатор... – испугалась, когда в открытую дверь стали быстро проходить люди в чёрных брюках и спортивных майках, с такими же, как у Антона «вандамами» на головах, но Павел, проходя мимо, ободряя, подмигнул,
• Здравствуйте Таня! - и она успокоилась, улыбнулась: Свои!
Бывшие и нынешние ученики Сержа, поблескивая спортивными медалями на полосатых ленточках, занимали места по периметру, на расстоянии метра друг от друга, одинаково заложив руки за спину, угрожая, поигрывали мускулами, чуть склонив головы, осматривали каждый свой сектор зала.
Дамы в пышных кринолинах, изображающие аристократическую тусовку начала уже позапрошлого века, замерли у накрытых «а ля фуршет» столов, а на открытом пространстве, стали собираться мужчины. Одни решительно шли к трибуне, другие быстро занимали места за спиной Сержа, третьи крутили головами, взвешивая, к кому выгоднее примкнуть, несколько «смельчаков» так и не выбрав, нырнули в тень, спрятались за женскими юбками...
Две враждебные группировки, как в униформу одной армии затянутые в одинаковые, малиновые пиджаки, молча сверлили противника взглядами, выжидая, ожидая от врага первого хода.
Хохотнув,
• Кто-то же должен начать! – Серж требовательно махнул рукой зятю, когда Сергей демонстративно, как уличённый, но не желающий сдаваться мальчишка, спрятал за спину микрофон, чуть повысил голос, - Господа вкладчики! Сегодня решением Правления нашего банка, - он сделал ударение на трёх последних словах, - избран новый председатель! Антон Федорович стоял у истоков финансовой структуры, но другие, более важные дела помешали ему сразу занять кресло главы правления!
Не меняя положения, он чуть отвёл руку назад и вытащил из-за своей спины до сих пор совсем незаметного маленького, лысенького человечка.
Таня удивилась: Почему Антон? – но в зале зашептали,
• Платон! Платон! – и сообразив, что «Платон» это кличка, она внимательно пригляделась к уголовному авторитету.
Стандартный, кажется, не новый серый костюм, серый галстук, серое лицо, человека долгое время испытывавшего недостаток свежего воздуха, круглые очки в тонкой чёрной оправе. Типичный бухгалтер из старого советского фильма, только сатиновых нарукавников не хватает. Однако лоб мыслителя, и взгляд острый, цепкий, жёсткий.
Обойдя взглядом, как пустое место, Сергея, новый Председатель правления, пристально осмотрел десятерых, стоящих у трибуны мужчин, каждый раз, выигрывая зрительную дуэль, заставляя оппонента уставиться в пол, тихой серой мышкой, почуявшей чуть слышный звук когтей матёрого кота, уползти в тень, раствориться в женской толпе.
Наверное, нервы не выдержали, крикнув в микрофон,
• Вы не имеете права!!! Банк – собственность семьи!!! – Сергей дёрнулся от страха, потому что не Антон Фёдорович – Платон тихо, таким же бесцветным голосом, как и его внешность, и от этого ещё более страшно, произнёс,
• Мне кажется, что этот пацан слишком долго испытывает наше терпение... – и все почувствовали, что это не просто фраза, это приговор!
Нарушая шелестящую медленными передвижениями тишину, Серж ехидно ухмыльнулся,
• Слишком просто, как зуб вырвать! Раз и нету! У моего зятя в этом мире две ценности: деньги и самомнение! Только совсем не поэтому сегодня утром, я подписал завещание, согласно которому моя дочь не получит ни одной копейки из принадлежащего мне имущества пока я жив, и в случае моей смерти до расторжения брака с этим человеком, потому что...
Краснея до слёз, Екатерина перебила,
• Но папа!!! Как ты можешь!!! Серёжа...
Удивлённо приподняв бровь, благородный отец из старинных водевилей, картинно заломил руки,
• Я чем-то обидел твоего супруга дочь моя? Считаешь, что я строг, придираюсь к зятю? – вставив своё любимое, - Так вот! - Серж извлёк из кармана пиджака приличную пачку платёжных документов, продолжил, с того, на чём его перебили, - потому что мне тут всю бухгалтерию за полгода подобрали! - стал перебирать бумажки, перечисляя, - Костюм мужской от Юдашкина! Сервиз, Саксонский фарфор, восемнадцатый век! – почесал лоб, - Насколько я помню, подарок жене в годовщину свадьбы! Портсигар золотой с сапфирами и дарственной надписью «Великому князю Михаилу Александровичу...» думаю подделка, слишком дёшево для раритета. Всё остальное просто мелочи! Ужин в ресторане для двоих. Попойка в баре казино. Сауна. Билеты на секс шоу. Комплект женского белья... Только всё почему-то за счёт банка! Бухгалтер, делавшая проводки в обмен на – ехидно хмыкнул, - «любовь», уже допрошена под протокол и уволена.
Забыв о микрофоне, Сергей проблеял,
• Я... я...
И Тане стало его жалко, а Серж благодушно улыбаясь, пожурил,
• Всё начинается с мелочи мальчик! - как радушный хозяин, указал рукой на пирамиды заморских фруктов, большие блюда красно и чёрно зернистых бутербродов с икрой от отечественных осетров и лососей, почему-то пластмассовые подносы с пирожными, как клумбы, пестрящие цветами, и листьями из кремов, желе и шоколада, - Этот банкет я успел оплатить со своего счёта! А потом подумал. Проводки по накладным расходам проверить приказал! - не повернув голову в сторону нового Председателя правления банка, беспечно бросил в ответ на бурчание Платона,
• Банкет, это я!
• Сочтёмся! – развернулся к притихшей Екатерине, невесело хохотнул, - Потерять, так королеву, полюбить так миллион! Только твой муж и на это не способен, по мелочам ворует!
Неспешно ведя свой монолог, Серж смотрел на свою дочь, а Татьяна сбоку, с неудобной позиции не отрываясь, следила за маленьким человечком, отмечая, как звериный оскал на его лице медленно, по слогам сменяется умиротворением оттого, что при нём, при большом скоплении публики унижают, распинают его врага.
Оторвавшись, поискала глазами того, кто слева от неё восторженно прошептал,
• Во даёт! По стене мажет, и отмазывает! Мне бы такого адвоката в восемьдесят седьмом! – но все «малиновые пиджаки», их жёны, спортсмены, изображающие охрану, смотрели на Сержа.
И он уже открыл рот, видимо для того, чтобы довести до непосвящённых ещё какую-то информацию о прегрешениях зятя, удовлетворённо хмыкнул, на лету принимая подарок судьбы, прекрасную возможность сменить тему, увести хищника от его добычи, когда какой-то господин за его спиной, оценив толерантный подход к делу, загоготал,
• Ну, ты даёшь Серёга!!! – развернувшись, уставился на одного из союзников,
• Уважаемый Пётр Михайлович! В этом зале находятся только два человека, две дамы, коим дозволено обращаться ко мне на «ты». Моя дочь Екатерина. Она известна Вам как Коко, но я, видимо, слишком консервативен и всё эти имена, - он иронически улыбнулся, театрально поклонился сбившимся у стола в яркую стайку дамам, - Коко, Жужу, Фифи ассоциируются у меня с кличками комнатных болонок.
Приметив, как, среагировав на лёгкое изменение тоненького белого разреза на лице Антона Федоровича чуть растянувшегося к ушам, изображаю улыбку, подобострастно захихикали мужчины, по жёнам который только что прошлись грязной тряпкой, Татьяна оторвалась от стены, пошла навстречу направившемуся к ней Сержу.
Он взял её за руку, извлёк из кармана кольцо, надел на Танин палец,
• Я планировал сделать это в более интимной обстановке, но цветы, шампанское, - улыбнулся, изображающим ОМОН спортсменам, - друзья, - иронически хмыкнул, - родственники. Только что на ваших глазах господа состоялась помолвка! Приглашение на свадьбу близкие нам люди получат на днях, и с этой минуты моей невесте разрешается называть меня: Серёжа, Серёга, Серёжка, в общем, как ей заблагорассудится, а Вас уважаемый Пётр Михайлович, я нижайше прошу обращаться ко мне на Вы и по имени и отчеству Сергей Георгиевич!
Растерявшаяся под взглядами чужих, ей показалось очень враждебно настроенных людей, Татьяна заставила себя поднять глаза, чуть переборщила, чиркнув над рядами голов, совершенно случайно встретилась взглядом с длинным Вадимом, увидела, как его просто распирает от сдерживаемого смеха, чуть скосила глаза на любимого. Губы Сержа растягивала ехидная улыбка, но в глазах резвились шкодливые чёртики. Не очень стараясь для не очень взыскательной, не знакомой с работами корифеев сцены публики, он, завершив роль прокурора, играл чопорного аристократа, снисходил к толпе, позволяя этим Вованам, Колянам с их Жужу и Фифи разделить с ним праздник.
И, сообразив, что должна подыграть, исполнить отведенную ей роль избранницы короля, Таня капризно улыбнулась,
• Серёга? Фи! С какой стати Серж! – дождавшись реплики партнёра,
• Разрешите представить господа! Моя невеста Татьяна Алексеевна! - вспомнила, когда-то давно отрепетированный с мамой лёгкий, изящный поклон, принимая аплодисменты.
Милостиво подавая мужчинам руку в перчатке для поцелуя, чуть прикасаясь щекой к щекам дам, Таня думала о том, что Серж гений, радовалась, что действо, устроенное для отвлечения внимания этого Платона и иже с ним от персоны зятя удалось любимому на сто процентов: Все эти «дамы и господа» просто забыли о Сергее... – удивилась, - Только этот дурак ничего не понял!
Сергей решил напомнить о себе, мстительно щурясь, истошно, как припадочный, заорал,
• Отпустите её!!! – даже пена или слюна изо рта брызнула, - Как Вам не стыдно!?! Вы же старик!!! Она Вам в дочки годиться!!! - направив указательный палец в грудь тестя, он безжалостно бил по больным местам, вымещая злость на человеке, который только что спас ему жизнь, прошипел, - Как!!! Как Вы могли подумать, что она любит Вас!?! – самоуверенно провозгласил, - Она всегда любила... Она любит меня!!!
Оттолкнув, как докучливое препятствие воющую на одной ноте вторую жену, Сергей развернулся к первой.
Готовый взять реванш, как угодно, любой ценой, он, гипнотизируя, смотрел Татьяне в глаза, жёстко без тени нежности требовал:
• Вспомни! Вспомни, как нам было хорошо вместе!!! Это я! Я! Я был твоим первым мужчиной! Это я! Я! Я научил тебя любить!!!
Эти бесконечные: «Я! Я! Я!» - вбиваемые, как гвозди в кирпич, сам Сергей, уверенный в своей неотразимости… Таня уже готова была расхохотаться в лицо давно бывшему мужу, но он завопил,
• На кой чёрт тебе сдался этот старик!?!
Она скосила глаза на всё это время стоявшего рядом Сержа, и утонула в океане отчаяния. Он весь, целиком превратился в гримасу боли. На миг обиделась: Мне не верит!?! – и сразу отбросила эту мысль. Да, и не смотрел на неё жених, сжимая кулаки, уставился на пристроившегося, на возвышении у трибуны Платона. Полным ненависти взглядом криминальный авторитет скользил по лицам главных действующих лиц и каменная маска презрения ко всему в этом зале, в этом мире не расползалась, чуть деформировалась: сжались зубы, чётче обозначились скулы, на долю секунды распахнулись глаза. «Великий и ужасный» серенький человечек, сочувствуя Сержу, по-своему, по понятиям готов защитить его, прилип глазами к ней, и, прочтя в сузившихся, как для прицела бесцветных зеркальцах души смертный приговор не только Сергею, но и себе, Татьяна не испугалась, подмигнула Антону Фёдоровичу, приглашая в свой балаган.
Осмотрела чужих безразлично-заинтересованных людей.
Пока они все заняты монологом Сергея, рассказывающего, о том, что он всегда любил и сейчас любит только её Татьяну, потому что она умная, устремив палец в декольте жены взвизгнул,
• А ты дура Катька! Простую вещь, выдрать дарственную на банк не смогла! - отвела руку назад, изо всех сил сжала пальцы Сержа, приняла боковым зрением крик: Всё пропало! – прикрыв лицо перчаткой, задорно улыбнулась ему, только ему: Я защищу тебя Серженька!
Возмущенный тем, что она не отвечает на его призыв Сергей пошёл в атаку, заорал,
• Зачем? Зачем тебе этот старик!?! Ты же не любишь его! Ты любишь меня!!!
Для них это шоу, просто шоу... - и она решила - Я устрою им всем шоу!!!
Сделала два шага навстречу бывшему мужу, протянула к нему руки, как будто собираясь упасть в его объятья, но не упала, с надрывом, не зря мама учила, произнесла,
• Это правда! Я любила тебя Серёженька, когда ты был моим мужем, и потом, когда ты ушёл, я любила тебя, кажется ещё больше, чем когда ты был рядом! – почти прорыдала, - Я люблю тебя Серёженька... – и замолчала...
Она не смотрела по сторонам, присосалась взглядом к выпученным, вылезшим из орбит от напряжения, серым, холодным глазам Сергея, держала паузу, которой, наверное, позавидовали бы Блюменталь-Тамарина и Раневская, может быть сама великая Комисаржевская...
Глянула на самодовольно улыбающегося, празднующего победу, давно ставшего чужим, просто ненужным главного героя пьесы, когда он подскочил, попытался обнять, со всей силы ударила его стеком пониже спины, проворковала,
• Я люблю тебя Серёженька, как тёща зятя!
Приметила краем глаза, как под гогот и ржание публики спортсмены выволакивают из зала изрыгающего оскорбления и проклятия Сергея, Вадим очень бережно подталкивает к двери, всхлипывающую Екатерину.
Посмотрела на так и не сменившего позицию у трибуны Платона. Сморщившееся от удовольствия личико, три беззвучных хлопка в ладоши, подтверждающие, что он понял для кого и для чего это действо, кивок головы – знак, что вопрос исчерпан, Таня удовлетворённо вздохнула.
Роль почти сыграна, однако спектакль нужно довести до конца.
Повернулась к Сержу. Он смотрел на неё с восторгом, как ребёнок на чудо, кажется, помолодел от восхищения и, констатировав, что спор о равенстве женщин и мужчин закрыт, решила, что имеет право подумать о себе.
Ткнув перстом указующим в толпу малиновых пиджаков, приказала:
• Шампанского мне! – выпив, бросила бокал на пол, разбивая вдребезги, положила свободную от стека руку на затылок Сержа,- Горько любимый! Горько!
Женоненавистник
© Copyright: Зинаида Оксенгорина, 2009
Свидетельство о публикации №209101200105
Свидетельство о публикации №209101200105
Рецензии
Действительно, красивая сказка про Золушку.
Только вот сказка ли?..
Единственно, что немного напрягает - это большая разница в возрасте у главных героев. Наблюдал я на Рублевке у одного нового русского такое: вторая жена моложе дочери от первой жены. Так они друг друга надух не выносили! Но это в жизни.
А вообще очень понравилось. Легкий язык, читал с интересом. Что бы еще такое почитать?
С уважением, Алексей.
Алексей Бойко 3 13.01.2015 22:23 • Заявить о нарушении
Только вот сказка ли?..
Единственно, что немного напрягает - это большая разница в возрасте у главных героев. Наблюдал я на Рублевке у одного нового русского такое: вторая жена моложе дочери от первой жены. Так они друг друга надух не выносили! Но это в жизни.
А вообще очень понравилось. Легкий язык, читал с интересом. Что бы еще такое почитать?
С уважением, Алексей.
Алексей Бойко 3 13.01.2015 22:23 • Заявить о нарушении
Что же мне Вам посоветовать Алексей?
О работе милиции на Украине - «Последнее дело капитана Жиглова», о работе полиции в Германии – «Напарник»,
Путешествие на шхуне вокруг двух Америк – «Пират», Париж – «Деловая женщина» и «Сказка», Карпаты – «Хозяин в доме», Крым «Когда жизнь почти кончилась», Израиль – «Чудо» и «Рыжая»…
Спасибо за рецензию
Весёлого и сладкого Вам Старого Нового года!!!
Зинаида Оксенгорина 14.01.2015 00:41 Заявить о нарушении
О работе милиции на Украине - «Последнее дело капитана Жиглова», о работе полиции в Германии – «Напарник»,
Путешествие на шхуне вокруг двух Америк – «Пират», Париж – «Деловая женщина» и «Сказка», Карпаты – «Хозяин в доме», Крым «Когда жизнь почти кончилась», Израиль – «Чудо» и «Рыжая»…
Спасибо за рецензию
Весёлого и сладкого Вам Старого Нового года!!!
Зинаида Оксенгорина 14.01.2015 00:41 Заявить о нарушении
В сказке ложь, да намёк, если понять черевички Екатерины Второй по туфлям Золушки, почему стариков тянет к молодым и происходит деградация-деда=грация Снегурочки, которая не будет стареть натуральным реальным путём, тк пасха совпала с днём космонавтики именно в 2015 году. АЛЕКС: АНДР(Саша)+ЕЙ(Лёша)=Андрей, который заменит Адама и даст даму без братоубийства, если начать календарь с апреля. Январь дан для мёртвых душ из-за числа сорок-колдовство, для чего и срубили ёлку. Июль-август и декабрь-январь нет чередования, чтобы медовый спас отдали февралю в прощение, что и начинает медовый месяц, не яблочный говорить.
Даша Новая 09.04.2024 03:52 Заявить о нарушении
Даша Новая 09.04.2024 03:52 Заявить о нарушении