Житие упыря Марии гл. 03

Глава  3    РОДОСЛОВНАЯ  УПЫРЯ  МАРИИ                Пречистая Дева открыла много тайн и призвала Россию к очищению от печатей Бесородицы  Симбирской. Куда нас путеводит Приснодева? Из Египта нашего невежества и бесчестия путеводит Она нас из пустыни хулы, одиночества, мрака, отчуждения, злобствования и лжи. Последуйте за Приснодевой, чада мои. Нетрудолюбивые исследователи правдивой Истории КПСС много лет пережёвывают вопрос об иудейских корнях матери Владимира Ульянова, бессердечного погубителя православной  России. А всё потому, что они пашут ниву прошлого не глубоко, подобно ленивому крестьянину. Поэтому от их взора сокрыто имя Александра Николаевича Голицина, великого грешника, масона богопротивного. Это он отравил ядом человеконенавистничества и богоборчества местечкового иудея Сруля Давидовича Бланка из села Староконстантиново Волынской губернии Российской империи. И случилось сие несчастье на наше горе вот как. Родился упомянутый Христопродавец в 1802 году и по достижению необходимого возраста окончил в 18-летнем возрасте поветовое училище в Житомире. Да не успокоился на достигнутом, а пересёк с братом Исааком черту осёдлости для сынов Израиля и направил стопы свои  аж в столицу Державы, в город Санкт-Петербург. Гордец возмечтал о поступлении волонтёром в Медико-хирургическую Академию не глядя на жёсткий процент ограничения в русских законах о приёме в подобные учебные заведения лиц иудейского вероисповедания. Предприимчивый Сруль ещё в Житомире замыслил сменить свою  веру на православие, но не смог там  устроить сей гешефт. И не Бог, а злокозненный Сатана, сотворил так, что крестным отцом выкреста Бланка стал князь Голицин , обер-прокурор Святейшего Синода, министр Духовных дел и Народного просвещения царского правительства. Каков пронырливый иудей, а? Князь был человеком доброго сердца, но ум и рассудок его были весьма тесные. Он в годы своей молодости набрался незрелых духовных идей, которые переросли в мистицизм. Вот почему сей высокий царский сановник примкнул к сильнейшей тогда в России секте геригутеров и богомилов! Для простых православных поясню, что название упомянутой секты произошло от названия немецкого местечка Геригута, куда в 1727 году бежали из Чехии «Моравские братья» – исповедники мерзостного адамитства. Многие из сектантов до того  погрязли в  грехе гордыни, что даже именовали себя, - Господи прости и помилуй моё невольное словоблудие!-  Праотцем Адамом, первым творением Бога…  Мерзкие  адамиты проповедывали среди крестьян и горожан Богемии ожидание нового потопа, да потопа не морского, а кровавого! - Скоро, - твердили проклятые сектанты, - кровь затопит Землю по уздечку коня! А мы в этом мире – коса Божия, которую прислал-де Господь для выкашивания и уничтожения всякой скверны на планете… Знайте, глупцы, что прощение обид ближнему – это восьмой смертный грех, а милосердие христианское – несмываемый позор! Адамиты убивали всех христиан окрест своих таборов за то, что они не исповедывали их кровожадного учения. Сектанты сжигали по ночам целые сёла и города вместе с населением, ссылаясь на то, что в Библии якобы сказано: - «В полночь раздался крик!»    На свои религиозные сборища адамиты ходили без одежд, не скрывая срамных мест на теле… Они считали, что только оголёнными они становятся чистыми от житейской скверны. Бесстыдные блудники не признавали церковного венчания супругов – каждый из них мог выбрать для блуда любую женщину из секты, какую вздумается. Стоило похотливому скоту лишь провозгласить вслух: -«Для этой сестры мой дух воспламенился!» - как их священник, самозванный Адам, торжественно благословлял блудодеев  на случку: -«Ступайте, плодитесь, размножайтесь и населяйте Землю нашими единоверцами и единомышленниками!» Божьи Небеса «Моравские братья» называли крышей мира и говорили, что там нет Бога, как нет никаких чертей в Аду. Господи, прости что скажешь ради правды. Еще зловреднее было учение секты богомилов, занесённое в Россию из Болгарского царства. Сектанты исповедывали совсем непотребное уму: - небо, звёзды и земную твердь – создал, дескать, не Господь Бог, а отпавший от него старший Сын Его по имени Сатанаил… Помолимся же, чада мои, дабы произнесённое вслух  сие богохульство простилось нам, грешным. Богомилы отрицали крещение детей, ненавидели и уничтожали православные церкви и кресты… Та несмотря на всё это, болгарские еретики чувствовали в столице Святой Руси безбоязненно. Да и как могло быть иначе, коль министр Духовных дел и народного просвещения Империи князь Голицин  был ревностным исповедником сих ложных учений, да попадёт его душа за это в Преисподнюю, за то, что тесный умом и рассудком обер-прокурор Святейшего Синода Русской Православной церкви тешил свою гордыню бредовыми мыслями о принадлежности себя к Адамам, к первому творению Господа Бога… Тьфу! При жизни князя обстали невежи, проходимцы и негодяи, отчего этот добрый и почтённый человек сделался орудием гонений, преследований и почти злодеяний его окружения против честных людей. В то же время старик делал много добра  бедным и страждущим  людям, щедро награждая своих подчинённых, но не тех, кто заслужил щедрот, а интриганов и лизоблюдов опять же. Одним из проходимцев вокруг Министра оказался и Сруль Мовшевич Бланк из Волынской губернии. Сей шельмец обогнал многих себе подобных из роя приживал и нахлебников вокруг российского адамита. А обогнал, чада мои, вот как. Будущий волонтёр  за большую мзду  выкупил у княжеского лакея прядь волос с главы господина. Заключил свою покупку в золотой медальон дабы сотворить из него ложную семейную реликвию рода Бланков. Повесил медальон себе на шею, каналья. Вооружившись подобным образом, обманщик напросился на аудиенцию к высокому сановнику с заверениями  о том, что он является-де побочным сыном князя Голицина!  Исповедник блудного учения геригутеров да богомилов в годы своей телесной бодрости был вельми до любовных утех с «Евами». А что скажешь: Адам! Был ли проездом обер-прокурор Святейшего Синода Русской Православной церкви  в местечке Староконстантиново? Была ли мать самозванного сына в Санкт-Петербурге? Бог весть! Но после аудиенции у Министра Российской империи предприимчивый иудей безбоязненно объявил православному люду столицы о том, что он внебрачный сын Александра Николаевича, а золотом медальоне на шее прядь волос отца! Вот почему князь Голицин и сенатор Дмитрий Осипович Баранов стали воспреемниками из святой купели вновь окрещённых в православную веру Сруля и Абеля Бланков. Сие событие случилось 10 июля 1820 года в Петербургской консистории, что подтверждается  архивными записями. Оба брата по принятию нового вероисповедания отказались от прежних личных имён, но  прежнего отчества Мойшевичи. Они стали Дмитриевичами от имени сенатора Осипова, воспреемника старшего из Бланков. Из бумаг Центрального Военно-исторического архива Российской империи известно, что братья Бланк – Дмитрий и Александр  предписанием № 2479  Министерства Духовных дел и Народного просвещения были зачислены в июне того же года  24 дня в Медико-хирургическую академию, кою и окончили оба в 1824 году июня месяца 19 дня, получив врачебную специальность: хирурга-акушера. Про карьеру старшего выпускника академии Дмитрия осталось мало известий. Младший же  брат, Александр Дмитриевич Бланк, всего  год служил дамских дел мастером в смоленской губернии, где переждал в глуши бунт русских дворян на Сенатской площади и благополучно вернулся в Санкт-Петербург как в свою вотчину. В Северной столице он служит семь лет в должности полицейского врача  и получил звание штаб-лекаря. Практику по акушерству доктор Бланк осваивал не в родильных домах, а в публичных домах свиданий, на фасадах которых всю ночь горели красные фонари. Блудницы уличные и из публичных домов почитали полицейского врача за своего ангела-хранителя и едва не молились на него. Грех сказать, но было за что: чай и плод неосторожной любви из греховной утробы вытравит, да и снадобьем противозачаточным снабдит девок по сходной цене. А другой раз, вместо денег полицейских доктор требовал от своих подопечных плотских утех. И никто из начальства и сослуживцев не осуждали за блуд молодого, сытого и статного хирурга-акушера. Кроме служебного оклада содержания оборотистого «сына министра» стали тайные акушерские услуги  столичным замужним дамам по прерыванию беременности либо вынужденным родам втайне  от доверчивых мужей. Но самой доходной статьёй бюджета стал систематический шантаж неудачливых изменниц семейным узам в знатных либо богатых домах. На сей скользкой жизненной стезе доктор Бланк не только разбогател, но и удостоился личного дворянства, чему поспособствовал его высокий покровитель, адамит Голицин. Но не нами сказано, не нам и забывать о том, что Бог шельму метит! Развратный и корыстный блудник  заразился сам французским недугом от одной из своих сожительниц. Да не жаль его, жаль его безропотную и беспорочную супругу Анну Ивановну Гроссшопф.  Таинство бракосочетания над  ними было совершено по православному обряду в 1829 году, а через семь лет у супругов  было 6 детей: Аня 5-ти лет, Люба  4-х; Катя З-х; Мария 1-го года  и новорожденная Софья. Кроме пяти дочек у внешне счастливых супругов  старшим был санок Митя 6-ти лет. После штатного медицинского осмотра  штаб-лекарь вынужден был подать в отставку и не служил нигде более года, скрытно ото всех излечивая свой позорный недуг. Другой бы человек от стыда наложил бы на себя руки, а этот и не подумал держать ответ перед Богом и людьми за грехи свои. Тихой сапой дождался  полного забвения скандала среди петербуржцев, да шасть к князю Голицину  с поклоном в ножки. Старый адамит пристроил молодого адамита не в какую-нибудь нищую богадельню для бедняков, а в столичную лечебницу, состоящую под покровительством самого герцога Лейхтенбергского. Но очередной взлёт карьеры Александра Дмитриевича Бланка окончился заслуженным скандалом. В 1838-м году  его несчастна супруга наложила на себя руки после того, как узнала о своей грязной болезни от распутного супруга и о передаче ею бытовым путём французского недуга младшим дочерям своим  - Марии и Софьюшке! В этот раз мерзкому вдовцу не помогли избежать высылки из столицы ни шантаж высокородных и влиятельных распутниц, ни заступничество перед Законом сановных покровителей. И так в виде милости блудник был выслан из Санкт-Петербурга в город Златоуст в штат горнозаводского ведомства Урала. Теперь медицинский инспектор горняцких госпиталей в летнее время года брал длительные отпуска и уезжал на большом пароконном рыдване в далёкие края. Аж до целебных вод в Карловых Варах  путешествовал, которые били ключом из земных недр в местах обитания  «Моравских братьев». Такие разорительные поездки  нынешнему медицинскому инспектору были нужны по двум тайным причинам: долечивания за кордоном грязного недуга, во-первых; и присутствия его самого на ежегодных шабашах гаргутеров, во-вторых. И  князь-масон Голицин  потакал си затеям Бланка до самой своей земной кончины в 1844 году, от Рождества Христова. Без высокого покровительства Министра прослужил в Златоусте бывший штаб-лекарь всего три года, получив неожиданную отставку из Горного корпуса. На скопленный капитал Александр Дмитриевич Бланк купил имение в деревне Кокушино под Казанью и вскоре приписался к дворянскому собранию этой губернии. На  новом местожительстве под присмотром родной тётки, Екатерины Ивановны Гроссшопф, бедовали свою печальную жизненную долю дети безбожника. Сын Дмитрий не захотел проживать с тираном-отцом, поэтому остался навсегда на Урале в семье горного мастера на правах зятя-примака. Дочь Катенька наложила на себя руки из-за издевательств над собой  выжившего из ума вдового родного батюшки. Исповедник мерзких ересей неиствовал в злобе потому, что никто из его дочерей не хотел принимать  прививки от упыря Бланка. Характером своим отставной инспектор горняцких госпиталей был крут и в молодости, а уж на седьмом десятке лет жизни безжалостная французская болезнь совсем изъязвила мозги  бессовестного распутника. Мудрено ли, что стоустая молва о дураке-барине и о домашнем его самодурстве и тиранстве вполне заслуженно распространилась далеко окрест от  приобретённого имения. От них страдали не только дворня, но и дочки. Так во время очередного сумасбродства  тесный умом и старый годами тиран начал ратовать за употребление православными в пищу… жаренного собачьего мяса! Ну и вкушал бы сию пакость, якобы целебную самолично либо со своим собутыльником и собеседником доктором Пономарёвым, приживалкой! Нет  же, ирод заставлял давиться  поганой едой и дочек своих, успокой Господь его душу грешную в кромешном аду. Из всех дочерей собакоядца одна только Мария, уже привитая от упыря-отца, не ужаснулась даже, а с любопытством наблюдала за очередным богопротивным поступком папеньки. А тот после утверждения Пономарёва  о необходимости обязательного употребления в пищу людей животного белка затеял диспут: - А если это так, - не поверил греховодник словам приживальщика, - то почему вы не едите собак?  А ведь какая разница: - собака, свинья, баран? Какая? Какая? - Да никакой, барин! – отвечал доктор. – Поэтому можно кушать и собаку, посколько в ней есть животный белок. -Ага! Можно! Василий! – окликнул адамит лакея. -  Иди, поймай на деревне собаку, да не чью-нибудь, а бродячую, беспризорную собаку. Доставь её повару, и прикажи немедленно изжарить её к обеденному столу… С картошкой подай! Всё село сбежалось смотреть, как ухмыляющийся Василий ловил бродячего пса. Повар, засунув рукава и отвратив лицо, прирезал несчастное животное ножом поплоше, который потом выбросил с негодованием. Лакей Васька подал жаренную собачатину  на обеденный стол. - Ну как, ели господа? – спросил повар  лакея, выбрасывая остатки необычного жаркого на помойку. - Кушали-с, - ответил Васька, - ковырнули по кусочку, исжевали и говорят: «Что ж, ничего, похоже на зайца, потреблять в пищу вполне можно», - а только большн кушать не стали. –«Отнеси, - говорят, - на кухню». - И из барышень кто-то вкусил блюда? - Одна Мария Александровна-с. Другие блевали-с…   Подобные  художества родитель вытворял днём!  А ночью истязатель обёртывал несчастных дочек мокрыми простынями: Анну и Любу ради мучения их за строптивость, а у поражённых французским недугом Марии и Софьи – ради вызова у них в организме искусственной лихорадки, губительной якобы для бледных спирохет в человеческой крови. Тьфу… Старшие дочери тирана часто плакали в подушку с досады на папенькины эксперименты, но с неистребимым упорством  беглецов с каторги всегда тянулись вон из неласкового отцовского дома. Аннушка и в детстве, и в  невестах, всегда бунтовала против мокрых полотенец и простыней в ночных постелях, против солдатской муштры до тех пор, пока не повстречалась Казани с учителем математики Веретенниковым, скоропалительно вышла за него замуж и поспешно уехала со своим ссуженным в город Пензу. Люба, тоже едва-едва дожив  до своего совершеннолетия, поторопилась под свадебный венец с земским доктором Ардашевым. Даже младшая Софья после первых же встреч с женихом из семьи Лавровых обвенчалась с ним и как-то сразу оторвалась от семьи. Одну дочь Марию упырь любил нежнее и сильнее всех из детей. В ней адамит усматривал серьёзность и правоту своих педагогических идей и методов. И то сказать: она выросла крепче и краше всех сестёр; не любила пустой болтовни и безделья. Мария и шила, и готовила, и вставала в доме раньше всех. Во всём обличии её было колдовское очарование, которое так обожал «внебрачный сын Голицина». - Моя дочка! – гордо говорил Бланк соседям, знакомцам и гостям, которые и не догадывались какой зловещий смысл вкладывал в свои слова бывший полицейский доктор Санкт-Петербурга. А исповедник мерзкого учения  адамитов всё больше и больше слабел и телесами и умом. Целыми Божьими днями, чада мои, бездельник-барин спорил до хрипоты со своим оппонентом Пономарёвым из-за пустяков. Оба заумных спорщиков часто  крупно ссорились, не признавая никаких примирений, решительно расходились по своим жилым покоям, откуда неделями писали друг другу письма, которые носил из комнаты в комнату барского дома недовольный причудами бар лакей Васька. Вестимо, что сей слуга Сатаны уже не мог разрушить Православную Россию, поэтому его дочка Мария стала для еретика-адамита единственной преемницей на нашей Земле. Так соберитесь с духом, чада мои, дабы выслушать мою повесть о злых деяниях её! Да поможет нам Бог в деле обличения упыря Марии, Бесородицы Симбирской!  Аминь.