Не стреляйте в белых лебедей...

  После обильных дождей на улицах посёлка образовалась непролазная грязь. Пятилетняя Верка, пытаясь перейти на противоположную сторону дороги, застряла в густой, липкой жиже. В панике оглянулась по сторонам. Как назло, ни одного прохожего! Помощи ждать неоткуда: мама занята с младшим братишкой, вряд ли скоро хватится её... Увязнув по колено, не в силах вытащить ног, девочка впервые почти по-взрослому ощутила чувство отчаянного одиночества и безысходной тоски: "Я не нужна маме... Я никому не нужна!.."
    Зарёванную «потерпевшую» спасла соседка. Доставила домой. Мама крепко отшлёпала дочку, потом отмыла от жирного, трудно смываемого чернозёма.
    - В кого ты только такая неудалая? - сердито ворчала она. - Грязнуля! Вот уж горечко уродилось на мою голову!
    Отец дома бывал редко. Да и вернувшись из очередной служебной командировки, он занимался сугубо своими делами: сидел с бумагами, составляя отчёты, или готовил пыжи и дробь для двуствольного ружья. Он был заядлым охотником. Любил выпить. Характер у отца был крутой: ни с того ни с сего он мог обидеть жену.
    Мать заметно радовалась его частым отлучкам, несмотря на то, что носить воду из дальнего колодца, колоть дрова, топить печь в их тесной однокомнатной квартирке ей приходилось самой...
    Не раз Верка была свидетельницей того, как пьяный отец обижал мать, даже бил... Под горячую руку доставалось порой и Верке. Она не любила отца и боялась, а маму жалела и злилась на неё за то, что та терпит унижения.
    Как-то отец привёз с охоты уток-подранков, вывалил из рюкзака во дворе и начал бить по одной об угол сарая. Утки вытягивали шеи и жалобно хрипели... В ту минуту Верка сама себе казалась одной из этих подранков! Эту картину она запомнила на всю жизнь. Девчонка убежала в огород, подальше, чтобы не слышать предсмертных звуков, а главное - не видеть выражения отцовского лица. Ему нравилось то, что он делал.
    К блюдам, приготовленным из дичи, Верка даже не притронулась. Она росла ребёнком «без кожи»...
    - Девочка, ты дома совсем одна? - спросила незнакомка, постучавшись в окно.
    - Одна. Под замком сижу.
    - Дай-ка мне в форточку мамино пальто, я очень замёрзла!
    Женщина, стоявшая под окном, выглядела настолько оборванной, несчастной, что девчонка, не задумываясь, откликнулась на её «слёзную» просьбу...
    Воровка не успела скрыться со свалившимся ей щедрым подарком. Появился Веркин отец и отвёл мошенницу в отделение милиции.
    - Вот, овца безмозглая! - отругал он дочку. - Всех не нажалеешься! После войны побирушек развелось, хоть пруд пруди. А эта, твоя «бедная тётенька» посмеялась бы над тобой вволю и продала б на барахолке мамкино пальто! Головой думать надо, альтруистка чёртова!
    - Подумать только, - жаловалась мать своей подруге, - эта дурёха опять фокус выкинула! Подарила свои новые туфли детдомовской девчонке! Хорошо, что воспитательница порядочной оказалась, вернула.
    - Лупить её надо почаще, - советовала приятельница, - не то она у тебя весь дом растащит!
    Наказывала мама Верку всегда одинаково: широким солдатским ремнём всыпала дочери «по первое число». Шлёпала не так больно, как страшно! За то, что стену углём изрисовала; за то, что из маминых гамашей «пуловер» сделала, вырезав дырку для горла... Фантазировала Верка неуёмно! Игрушек у неё в то время, когда страна только начинала залечивать военные раны, не было. Играть приходилось с пуговицами, какие сохранились с довоенного времени. Однажды Верка срезала с отцовского парадного кителя красивые блестящие пуговички со звёздочками! Мать обнаружила «преступление». Опять шкодливой девчонке досталось!
    Отца повысили в должности, перевели в комендатуру районнного центра. Теперь у них была двухкомнатная квартира в доме, где жили в основном семьи сослуживцев отца. Наконец-то, у Верки появились подружки. Но замкнутая, ершистая Верка вызывала у сверстниц недоумение и настороженность. Она легко обижалась, быстро начинала сердиться. Дружить с ней оказалось непросто. Постепенно она научилась ненавидеть всех: подружек, которые её не понимали, вечно раздражённую, испуганную мать, отца за его пьянки и дебоши, и даже младшего братишку. «Вовку не бьют, - плача ночью под одеялом, думала она, - а меня только и знают дубасить...»
    Но бывали радости в жизни! Верка готовилась идти в первый класс, и ей подарили набор красок, альбом для рисования. Девчонка увлеклась «живописью» !
    Родители обустраивались на новом месте. Купили на рынке красочный ковёр, нарисованный маслом на клеёнке. В послевоенное время это было роскошное приобретение. Соседи сбежались полюбоваться покупкой: на берегу голубого озера, в котором среди нежных лилий плавали два белоснежных лебедя, сидела неотразимая красавица в розовом кружевном платье.
    - Боже ж ты мой! - воскликнул капитан, приятель отца. - Это немка или француженка. Так и хочется поцеловать!
    Покупку обмыли. Над столом весь вечер вился папиросный дым, нескончаемо тянулся разговор об открытии охоты. Когда гости ушли, отец начал придираться к матери: с чего это она была так приветлива с капитаном? Он замахнулся, но подбежавшая Верка вцепилась зубами в его руку.
    - Ах ты, зверёныш! - рассвирипел отец, с силой отшвырнув дочь.
    На следующий день, придя со службы домой, отец испытал настоящий шок. Замечательный ковёр, вызвавший всеобщий восторг, приобрёл новый сюжет: у «француженки» появились тараканьи усы, её улыбка превратилась в жуткий оскал, из-за прибрежных кустов выглядывал охотник с ружьём и погонами энкавэдэшника на плечах, а из белоснежных лебединых шей крупными каплями стекала алая кровь...
    Прошли годы. Отца уже давно не было в живых. Иногда мать, смеясь, вспоминала ту историю с ковром. И пальто, и отрезанные пуговицы вспоминала... Ох, и шкодливой, строптивой росла Верка! Да и сейчас с ней непросто. Уж очень она жёсткая.
    «Ну, почему ты такая неласковая? – однажды спросила её мать. - Никогда от тебя слова доброго не дождёшься.»
    Вера невесело улыбнулась, хотела, было, что-то сказать, но сдержалась. Так они и промолчали остаток вечера, каждая думая о чём-то своём...
               
Декабрь 2004 Лемго