Колодец

Ох, душа прочь! Хороша водка... Что, уже третий был? Ну ладно, начну, раз обещал. Да как начать, уж и не знаю! Обычный день  был, обычный рабочий день. Пришел, похмелился в одиночестве, работы нет -- стоим, вокруг ерундища какая-то, и словом перекинуться не с кем, так уж вышло. Ну, и прикемарил я, как обычно.
 И, понимаешь, приснился мне странный сон... Дай спички... Явился мне во сне том... уф-ф... бородатый ангел, явился и сказал, представь: “Несчастный алкоголик! Сколько же ты можешь организм-то свой калечить!”-- ангел! Борода лопатой, крылья прямо из тумана какого-то растут... ну, понимаешь, туман  во весь обзор, а за спиной у него -- гуще, чем вокруг, и вроде крылья. “ Оглянись на мир свой, -- говорит, -- упрямый безумец!”-- и говорит так, будто не в моем пьяном сне он, а в Евангелии на странице, ей - богу! “ Оглянись и посмотри раскрытыми глазами на всех тех, кого в пьяной слепоте своей считаешь такими же, как ты сам. Все они,-- рассказывает, значит, мне, я двадцать лет на автобазе проработал! -- Все они: и слесаря, и шофера, и парни из стройцеха -- ходят, будто бы как ты, хмельные, да лица-то, ты приглядись, у всех светлые, глаза ясные, -- это у наших-то! -- и печень  их не мучает и ни похмелье, ни стыд за пьяные чудачества им не ведомы! -- вот так вот. Но, знаешь, оглянулся я, и впрямь, вот диво: вокруг все бодрые, веселые, работа спорится; ни одного лица усталого, ни одного угрюмого. А ангел мне:
“ Задумайся, как так? Что за секрет?”
Пожал я плечами во сне -- не знал в чем тут дело. Да и откуда знать, не видал я никогда слесарей счастливых, только во сне том и довелось, но так казалось гладко все, как будто только так и было всегда, как ангел мне представил. Растерялся я, а он ко мне нагнулся, значит, и шепчет на ухо, да дышит так жарко, что даже гадковато стало: “Здесь, рядом с автобазой, -- говорит, -- есть колодец один, канализационный люк с виду. В том колодце ни вентилей, ни труб, ни прочей ерунды в помине нет, одна лестница голая висит на двух болтах, а под ней, в глубине -- грязища жирная, пахучая. Лежит, будто бы пол прикрывает. Да не дай-то бог в нее ступить - жирафа засосет, не то что человека. У колодца того дна вообще нет и грязи этой нет конца”.
А что же, - спрашиваю, в этой грязи-то?
А он мне говорит: “Так вот именно ее-то, эту грязищу, здесь все едят. Все поголовно: слесаря и шоферы, электрики и инженеры - все. От нее они ходят счастливые, будто пьяные, да ни на грамм здоровья ни у одного не убавляется, наоборот даже, все, как цветы от этой грязи распускаются, все праведны, счастливы и не болеют никогда”.
Я ошалел от слов, таких, а ангел мне:
“Найди тот колодЕц и будешь молодец! Будешь, как все здесь, жить и Бога славить, за то, что родился на свет”. Найди тот колодЕц и будешь молодец...
Как проснулся я, чуток подумал, тяпнул еще стопочку на прощанье да отправился искать колодезь тот. Верь не верь, а такое затмение нашло, будто сон тот сердце от головы отгородил напрочь. Три дня мотался по округе, как в угаре. Работу забросил, есть-пить почти забыл, но к концу третьего дня похожий колодец нашел: ни вентилей, ни труб, ни воды и канализацией не воняет вроде. Чудо, думаю, сон сбывается! Но сразу не полез, решил до свету подождать - больно уж боязно что-то стало.
Пришел на следующий день - фонариком, с ведром. Заглянул поглубже - дыра дырой и чернота внутри. Ну, думаю, была не была. Полез.
Спускаюсь потихоньку, вниз гляжу, а там ну ни зги! Хоть фонарь и мощный, да в пустоту свети не свети, все одно - пустота. Но ничего, лезу! А сам думаю себе, уж три дня все думал, да так и не выдумал: что ж это за грязь такая? Раз ангел мне дорогу к ней указал, значит, дело чисто, дело богово. Да что-то больно уж колодец страшный и никакой в нем грязи не видать пока. Но, думаю, может, поисчерпали охламоны наши - небось так разгрузили Господа, что полдня теперь ползти придется до нее! - Успокаиваю, значит, себя.
А лестница поскрипывает, тоскливо так... И тягостно что-то на душе становится. И мысли-то от скрипа этого такие лезут, что хоть окольными путями-загогулинами, но явно обратно наверх ведут.
Думаю, например: вот буду я, значит, счастливый. Ну день, ну два, а потом? Не надоест ли? Все, почему-то, так думают. Хотя, пить-то не надоедает! Но там, все-таки, разнообразие: то пьяный, то с похмелья, то денег нет и трезвый. А тут... каждое мгновение - счастливое и каждое счастьем полно до краев, (а ведь пьяный-то угар полным никогда не бывает - хоть маленький, совсем крохотный, но трезвый уголок всегда внутри найдется, даже когда в луже плашмя лежишь!) И получается, нет в этом счастье места ничему кроме него! Во всяком случае, я так понимаю. Жуть какая-то, и меня будто бы и нет.
А лестница все вниз и вниз - хоть думаю всякое, а обратно не поворачиваю. не охота в дураках-то оставаться - все люди как люди, живут себе да радуются счастью, один я незнамо что: угрюмый, бессмысленный.
Решил спускаться дальше да не думать совсем.
Ползу себе, ползу... Темно. Фонарик включишь - холодно вокруг, страшно. Наверх, на светлый пятачок смотреть тоскливо, и чем дальше от него, тем на счастье и на поиски его души все меньше. А в темноте кромешной не думать невозможно: хоть в голове все мутью какой-то заволокло, и кажется, уж ни на что она не годна, мысли сами лезут в эту муть, как тараканы. Вот, например же, люди думают: что ж такое Бог? А может, эта грязь-то - он и есть? То есть Бог - одно только счастье и ничего больше, ничего хитрее сверх? Ведь это так просто, думаю... А то, такая мысль случится: вот все, что думал сейчас о счастье, что скучно, мол, такое однообразие - быть может, это оттого, что душа у меня чем-нибудь слишком тяжела? Ведь говорят же умные люди, что грешника не херувимы от рая отгоняют, а сам он, едва завидев счастье издали, по собственному почину дает задний ход. А там уж, что верно то правда, какая причина измыслится, такая и явится: и херувимы привидятся, и ворота запертые, и скука, и бессмыслица - в общем, все, чем у самого душа полна. И если правильно все это умные люди говорят, (хотя, с ними такое  не часто случается, но вдруг!) тогда все ясно ведь становится, весь механизм налицо! Ох, да что там... Что там думать - доползти б до грязи, а там... Силком себя в рай затащу! Я не я буду!
Такие вот мысли и вроде них. Одно меня развеселило: подумал я вдруг, представилось мне, как приду домой, карманы выверну да детишек созову, смотрите, мол, милые, папка гостинцев принес! И грязь-то эту на стол и вытряхну. Расхохотался аж, как представил, что за лицо у Гальки моей будет! Я через каждую идею новую насчет грязи непременно это лицо вспоминал. Так и шло: задумаюсь, расхохочусь, опять задумаюсь и так всю дорогу. Но дальше.
Так брежу, значит, я, все эти мысли полощу в башке, однако чую, что-то путь мой затянулся - сказка-то быстро сказывается, а на самом деле метров на пятьдесят уж под землю спустился, а грязи все нет. И мыслей больше, чем надежд гораздо, и чувства - самые простые: страшно, холодно, тоскливо. Несоразумно даже как-то с целью моей. А Бог, как в мыслях моих побывал и стал счастливой грязью, совсем уж человеческие черты потерял: то мотор какой-то, то облако... звезды, планеты, пыль всякая внутри... Вот, вот! Это ты верно, да... “Когда у отца - плита могильная вместо лица...” Умный ты парень, Колька, чую, нить улавливаешь! Когда плита вместо лица, тогда и поклонятся. Психолог! Что-то вроде этого у меня тогда и шевельнулось. Конечно, не так - не тот момент был, чтоб словами все понять. Просто виноватым почему-то вдруг себя почувствовал из-за мыслей всех этих. Да и не только виноватым... Совсем плохое да непонятное чувство во мне заворочалось тогда, серенькое такое, ворчливое: а что если возьмет, да упырем отец вылезет из-под камня? Это я, конечно, с твоих слов сейчас так понимаю, а тогда просто вроде испугался, да как будто не всерьез, но... В общем, понимаешь.
Уселся я на перекладине, вверх глянул - тоска, вниз - плюнуть охота да ежит от пустотищи и больше ничего. И грустно сквозь раздражение, жуть как грустно - знаю, что не полезу я вниз больше, не полезу. И что ж делать-то? Сидеть да плеваться? Ясно дело - возвращаться пора. Собрался с духом, взгрустнул еще разок тихонько, да и напопятную. Ох, думаю, ползти-то сколько обратно! Небось, к обеду не вылезу... Да не тут-то было.
Эх, вспоминать-то больно грустно... Только я на первую перекладину вверх ногу поставил, мне как дыхнет чем-то в спину - укоризной какой-то, ей-богу! Только я не очень-то расчувствовался. Не на того напали, думаю, - умник, башка негвоздимая! Знаю, мол, что ловушка это все, просто ловушка, а грязь - приманка. Рванул наверх, как наскипидаренный. А в голове вдруг голос какой-то взорвался, будто чужой, и давай причитать: ”Знал же, знал все с самого начала! И колодец прямой, ни извилины, ни развилки, и препятствий ни каких, тишь да гладь, ни решать, ни делать ничего не надо, ползи себе в божью благодать! С ведром, с фонариком, ха! С ведром за Богом! Где ж это видано, чтоб счастье так добывали!? Любой тебе скажет, его только страданиями великими, да трудами в поте лица заслужить можно...” - такие вот бредни и вроде них. А снизу - сзади все та же волна: хлобысь, хлобысь - прессует меня, аж мозги все набекрень. Взлетаю я вверх по лестнице под эту скороговорку - волна толкает, мудрости беглые тянут. Глам-глам-глам - уж не ползу, бегу на четвереньках! И вдруг находит на меня что-то, все страхи-мудрости отбрасываю, да сам не свой...ух, крикнул ему, как живому: “Кто ты?!” - и почему так крикнул, сам не знаю. Просто изнутри пошло - без мысли, да словом. А в ответ - даже эха, и то не дождался. Завелся, да как гаркну во все горло опять: «Кто ты?! Кто?!»- тишина в ответ. И волна стихла. Омертвел колодец - я прям почувствовал, что омертвел.
Ну, полез я наверх, наконец - уже будто в бреду. Как вылез, смутно помню. Воздуха свежего глотнул, в голове зашумело, пошел на базу, как пьяный - мутный, угрюмый, шатаюсь. Но как-то потихоньку, пока шел, развеялся: зелень вокруг, светло, небо синее-пресинее, захватило меня все это после черноты колодезной, и счастье, кажется, уж никакое кроме этого немыслимо. Отвлекся я совсем, забылся. Иду, размышляю, а может, и не размышляю, а так... И почти уж дошел - вот он, забор ПАТП. И тут как громыхнет что-то в небе, я аж присел. Да так присел, что подо мною мокро стало - ты не смейся - в грохоте том мне почудилось... А оно и еще, и опять, и уж точно слышно...
Ох, Колька, зря я завелся тебе все это рассказывать! Да и что рассказывать-то? Как слесарь шестого разряда в канализации счастье искал... да ничего, кроме себя самого не нашел. Да нет, я ничего. Окошко? Лучше еще по одной. Ох, господи, как же я пить-то стал, как баба - до слез! Водка, говоришь! Да что водка-то? Что водка, когда сама душа - отрава, вороний глаз! И кто ее изведает - своей же души - сейчас, считай, пропал. Да... А что в громе слышно было? “Кто ты! Кто ты!!?” - понимаешь? Прямо из дыры этой огненной. Кто ты...
Знаешь, как гляну на солнце теперь, так все мерещится: ползет в нем человечек, по огненному раструбу его - маленький такой, пятнышко темное. Ползет-ползет... и фонариком светит. Ведром гремит... Задумается, расхохочется, опять задумается…
Вот так вот ангел меня за счастьем поводил... Что-то совсем я пьяный уже, в голове все клочьями... Наливай что ли?.. Да ну его, ну его навзничь, наливай давай! Нет, по последней и все, и за работу. Давай-давай, оп, оп! Вот, это по-нашему! Прикури мне, что-то руки не слушаются... Вот, хорошо.
Ну, вздрогнем!?


Рецензии
Браво, Роман! В рассказе много интересных рассуждений, что же касается стиля письма - то, как всегда, на уровне!

Татьяна Волкова Яковлева   25.01.2010 18:15     Заявить о нарушении
Спасибо, Татьяна! Интересных рассуждений много потому, что писалось в тинэйджерском возрасте - единственный рассказ, остальное все как только сочинялось - сразу сюда, прорвало попросту: кризис, работы мало, а я привык пахать по 14 часов в день без выходных и проходных... И тут нашелся этот рассказ на дискетке, перечитал - понравилось, вот и решил писать дальше!

Роман Самойлов   25.01.2010 19:14   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.