Main Stream

Всегда что-то болит. Она говорит мне это, потому что уже знает. Ей семнадцать теперь, через десять лет будет двадцать семь - проживёт не дольше, чем живут люди. Чудо не случиться - всё придёт в свой срок. Её маменьке уже сделали четыре операции. Она наставляет доченьку: «Не запускай себя, цоца». А папа её всю жизнь обещает маменьке большой белый автомобиль к подъезду, но пока что по-настроению лепит из глины фигурки животных. За этот год потемнели её локоны.  Умное, детское, улыбчивое лицо стало злым. Моя бабэ вспоминает, что в молодости могла поднять семидесятикилограммовый мешок и нести, укладывать его, смахивая со лба весёлые капельки трудового пота. Также мне становится известным, что за два часа она сшивала модные мужские брюки (в старости своей она вовсе не шьёт). А дед мой больше не в состоянии пить чай с расчётом восемь ложек сахара на стакан кипятка. На вопрос не видел ли он какую-то новинку, он отвечает  вопросом - «А что ещё я могу увидеть тут?», имея ввиду, полагаю, нашу поднебесную. Я, теряющий значимость эксгибиционист, уже никогда не смогу съесть в один присест кило сгущённого молока. Я понял, что жизнь катит в одну сторону.