Deja vu, или крамольные мысли о литературе

М-м-м-м…э-эээ…ну-у-у…даже не знаю, как сказать… В общем, ТОЛЬКО недавно я сподобилась, наконец, прочитать «Гарри Поттера». Да-да (и не смотрите на меня с укоризной), в то время, как добрая половина читающей публики по всему миру вот уже несколько лет впадает в экстаз от приключений маленького волшебника, я, как могла, долго сопротивлялась эпидемии «поттеризации», испытывая традиционное недоверие к имеющему нарочито коммерческий успех про…(хотела сказать «продукту») произведению. Но любопытство!! Но подначки знакомых: «Как? Ты? НЕ ЧИТАЛА «ГАРРИ ПОТТЕРА»?!?!

Вот теперь, друзья мои, могу сказать, что читала, но с престранным, доложу я вам, ощущением: будто раньше что-то очень похожее уже было читано-видено-слышано, но – когда и где, вот в чём состоял вопрос, мучивший меня до тринадцатой страницы. А потом – ррраз! ну конечно же: «МАСТЕР И МАРГАРИТА»! МакГонагалл, превращающаяся в кошку (кот Бегемот!), летающий мопед Хагрида (Наташа, летающая на борове! про тривиальные полёты на мётлах персонажей обоих романов умалчиваю), мелькание лиловых и фиолетовых мантий (как не вспомнить «белый плащ с кровавым подбоем»), маг и волшебник профессор Дамблдор («поэт успел разглядеть на карточке напечатанное иностранными буквами слово «профессор»…А какая у вас специальность? – Я – специалист по чёрной магии»), Lord Voldemort – в русском варианте Волан-де-Морт (Воланд????? неужели у нас с переводчиком схожие ассоциации???), серебряная зажигалка Дамблдора, гасящая и зажигающая фонари, и золотой портсигар Воланда, в котором волшебным образом появлялись сигареты нужной марки…

Первая глава «Гарри Поттера и философского камня» открывается представлением малосимпатичных мистера и миссис Дурсль, которые «неодобрительно относились к любым странностям, загадкам и прочей ерунде». Начало романа Булгакова – дуэт Берлиоза (жизнь которого «складывалась так, что к необыкновенным явлениям он не привык») с Бездомным, рассуждавших о том, что бога нет.

Далее из повествования Роулинг мы понимаем, что что-то необычное вот-вот должно произойти («вскоре по всей стране начнут происходить странные и загадочные вещи»). А затем появились совы, падающие звёзды, толпы странно одетых людей на улицах Лондона. У Булгакова – то же самое предчувствие, предвосхищение грядущих мистических событий. «Да, следует отметить первую странность этого страшного майского вечера. Не только у будочки, но и во всей аллее…не оказалось ни одного человека…Тут приключилась вторая странность, касающаяся одного Берлиоза…»
Ну а появление Альбуса Дамблдора! «В дальнем конце улицы…появился человек. Появился неожиданно и бесшумно, будто вырос из-под земли или возник из воздуха». Читаем явление Коровьева у Булгакова: «И тут знойный воздух сгустился перед ним, и соткался из этого воздуха прозрачный гражданин престранного вида».

Директор школы волшебников у Роулинг «был высок, худ и очень стар…Он был одет в длинный сюртук, поверх которого была наброшена подметающая землю лиловая мантия, а на его ногах красовались ботинки на высоком каблуке, украшенные пряжками. Глаза за затемнёнными очками были голубыми, очень живыми, яркими и искрящимися…». Булгаковский же Воланд «росту был не маленького и не громадного, а просто высокого…Он был в дорогом сером костюме, в заграничных, в цвет костюма, туфлях…Правый глаз чёрный, левый почему-то зелёный…».

О, поверьте, я вовсе не хочу сказать, что «Гарри Поттер» создавался с открытым романом Булгакова на столе, но, но, но…

В сущности, это вот ощущение d;j; vu и всплывающие на поверхность сознания неожиданные аналогии, вероятно, и составили наиболее сильное впечатление от прочитанного…

Признаюсь, нечто похожее было у меня, когда я, опять же под давлением авторитетного мнения окружающих, совершила попытку постичь творчество Виктора Пелевина. Эмоциональные комментарии по сему поводу опускаю, но вот, НАВСКИДКУ, три маленьких кусочка из, скажем, его «Затворника». Ничего не напоминает?

1. Вот это да! - Чего? - подозрительно спросил Затворник. - Вон, гляди! Новое появилось! - Ну и что? - В центре мира так никогда не бывает. Чтобы сразу три светила. Затворник снисходительно хмыкнул. - А я в свое время сразу одиннадцать видел. Одно в зените и по пять на каждом эпицикле. Правда, это не здесь было. - А где? - спросил Шестипалый. Затворник промолчал.
 
2. - Ну что ж, - сказала Одноглазка, - тогда я хочу пожелать тебе успеха на твоем пути, каким бы он ни был. Ты ведь знаешь, как я тебя люблю. - Я тоже очень тебя люблю, Одноглазка, - сказал Затворник, - и надеюсь, что мысль о тебе поддержит меня. Удачи тебе. - Прощай, - сказала Одноглазка, кивнула Шестипалому и исчезла в темноте так же мгновенно, как раньше появилась.

3. Реально для тебя это значит, что ты каждый день будешь заниматься с этими гайками, пока не будешь делать так же, как я. А для меня это значит, что я буду следить за тобой так, будто для меня твои успехи и правда важны.

Совсем ничего??? А так?

1. Вот это да! - Чего? - подозрительно спросил Затворник. - Вон, гляди! Новое появилось! - Ну и что? - В центре мира так никогда не бывает. Чтобы сразу три светила. Затворник снисходительно хмыкнул. - А я в свое время сразу одиннадцать видел. Одно в зените и по пять на каждом эпицикле. Правда, это не здесь было. - А где? - спросил Шестипалый. Затворник промолчал.

- Однажды я за один день видел заход солнца сорок три раза!
     И немного погодя ты прибавил:
     -  Знаешь...  Когда  станет  очень  грустно,  хорошо поглядеть, как
заходит солнце...
     - Значит, в тот  день, когда ты видел  сорок три заката, тебе  было
очень грустно?
     Но маленький принц не ответил.

2. - Ну что ж, - сказала Одноглазка, - тогда я хочу пожелать тебе успеха на твоем пути, каким бы он ни был. Ты ведь знаешь, как я тебя люблю. - Я тоже очень тебя люблю, Одноглазка, - сказал Затворник, - и надеюсь, что мысль о тебе поддержит меня. Удачи тебе. - Прощай, - сказала Одноглазка, кивнула Шестипалому и исчезла в темноте так же мгновенно, как раньше появилась.

- Прощайте, - сказал он. Красавица не ответила.
     - Прощайте, - повторил маленький принц.
     Она кашлянула. Но не от простуды.
     -  Я  была  глупая,  -  сказала  она  наконец.  -  Прости  меня.  И
постарайся быть счастливым. Да, да, я люблю тебя, -  услышал он. - Моя вина, что ты  этого не
знал.  Да это и не важно.  Но ты был такой же глупый, как я.  Постарайся
быть счастливым... Да не тяни же, это невыносимо!  Решил уйти - так уходи.

3. Реально для тебя это значит, что ты каждый день будешь заниматься с этими гайками, пока не будешь делать так же, как я. А для меня это значит, что я буду следить за тобой так, будто для меня твои успехи и правда важны.

Но у тебя золотые волосы.  И как чудесно будет, когда ты меня приручишь!   Золотая пшеница  станет  напоминать  мне  тебя.  И  я полюблю шелест колосьев на ветру...


Такие вот параллели (и, хочется добавить, меридианы)…

Да ладно вам, знаю я, что количество сюжетов в литературе ограничено, уж не будем спорить, сколько их там на самом деле – 4 или 36. Сюжетные совпадения у разных писателей – это даже интересно, но совпадение в мелочах-подробностях-деталях рождает вопросы: у автора бедновато с фантазией? автор намеренно повторяет уже сказанное, полагая, что читатель не узнает? или автор уподобляется персонажу Валерия Гаркалина из киношки «Ландыш серебристый», который создавал аранжировки (хорошего, кстати, качества) известных музыкальных произведений и искренне удивлялся тому, что эти произведения написал не он?

Не знаю я ответы на эти вопросы. Но вот прямо сама себя спросила: стала бы я читать более десяти страниц Джоан Роулинг, Виктора Пелевина (Харуки Мураками, Ричарда Баха, Чака Паланика, Пауло Коэльо, Олега Роя, …..), если бы творения их не были бы так растиражированы, разрекламированы и так расхвалены? Честный вопрос – честный ответ: нет, no, non, nein.

Чего греха таить, не хочется отставать от моды и проявлять литературное невежество в глазах окружающих, но вот читаешь общепризнанных гениев современного пера, а в голове вертятся непозволительные мыслишки: а не голый ли всё-таки король? а такой масштабный интерес публики не по принципу ли Василия Алибабаевича: «Фсе пабижали, и я пабижал»???

Вообще, размышляя о наиболее (нет, не ярких, а) нашумевших представителях современной литературы, частенько думаю о рассказе Андре Моруа «Рождение знаменитости». Помните, рассуждения писателя Глэза, дающего советы своему другу художнику Душу:

-Нет!  Так  ты  никогда  не  добьешься   успеха. Мастерство у тебя есть, и талант, и честность.  Но  искусство  твое  слишком обыденно, старина. Оно не кричит, не лезет в глаза… А картин  куда больше, чем покупателей, и глупцов гораздо больше, чем знатоков… Есть  только  одно  средство  вывести  из  спячки тупиц:  решиться  на  какую-нибудь  дикую  выходку!  Объяви  всем,  что   ты отправляешься писать картины на Северный полюс. Или нацепи  на  себя  костюм египетского фараона. А еще лучше-создай какую-нибудь новую школу!  Смешай  в одну  кучу  всякие  ученые  слова,  ну,  скажем,-экстериоризация,  динамизм, подсознание, беспредметность -и  составь  манифест.  Отрицай  движение  или, наоборот, покой; белое или черное;  круг  или  квадрат-это  совершенно  все  равно.  Придумай какую-нибудь "неогомерическую" живопись, признающую только красные и  желтые тона,  "цилиндрическую"   или   "октаэдрическую",   "четырехмерную",   какую угодно!... всякий раз, как тебя попросят что-либо  объяснить, ты, не торопясь, молча  зажги  свою  трубку,  выпусти  облако  дыма  в  лицо любопытному и произнеси эти вот простые слова: "А  видели  вы  когда-нибудь, как течет река?"
- А что это должно означать?
- Ровным счетом  ничего. Именно  поэтому  твой  ответ покажется всем необычайно значительным.

И была выставка идео-аналитических портретов, и был триумф, и были комплименты от признанного критика и заказ на новые полотна от известного торговца картинами. И вот, когда дверь за последним из восхищавшихся шедеврами новоявленного мастера закрылась, а Поль-Эмиль Глез стал потешаться над тем, как ловко одурачили они с другом почтенную публику, художник восклицает:

- Болван!
- Я - болван?  -  разозлившись,  крикнул  писатель. - Да  сегодня  мне удалась самая замечательная проделка со времен Биксиу!
Художник   самодовольно   оглядел   все   двадцать   идео-аналитических портретов.
- Да, Глэз, ты и правда болван,-  с  искренней  убежденностью  произнес он.- В этой манере что-то есть... Писатель  оторопело  уставился  на  своего друга.
- Вот так номер! -завопил он. -Душ, вспомни! Кто подсказал тебе эту новую манеру?
Пьер Душ помолчал немного,  затем,  выпустив  из  своей  трубки  густое облако дыма, сказал:
- А видел ли ты когда-нибудь, как течет река?


Вот и я думаю: может, все уже видели, как течёт река, а я про-гля-де-ла? А-а-а-а-а!!!

Читающие други, так покажите же мне, где та река! И куда она течёт...