Единственная

               



               
               


                Низкие лучи осеннего солнца освещали часть стены на противоположной стороне комнаты, портреты физиков Ландау, Эйнштейна, супругов Кюри, классную доску, исписанную мелом,  маленький треугольничек её плеча  и  шеи, со спускающимся завитком чёрных волос.
Контрольная работа по физике сразу после  каникул писалась с трудом. - Да ещё эта новая учительница – думал Савелий. - Далась она мне! Он мучительно вспоминал формулы, столбиком подсчитывал четырёхзначные цифры, добросовестно решая свой первый вариант, но стоило лишь оторвать глаза от тетради, как взгляд его буквально приковывался к  античному профилю, к тонкой полоске света на её шее.
                Нелли Антоновна пришла в среднюю школу № 5 в начале  учебного года. Ходили слухи, что она недавно окончила университет, поступила в аспирантуру, и без отрыва от работы пишет кандидатскую диссертацию, что её отец -  известный учёный-физик, а его любимый ученик и помощник- муж Нелли Антоновны.
Новой физичке дали классное руководство как раз в том самом десятом «Б», где учился Савелий Андронов, по прозвищу Сандро.
Савка был  высок, широкоплеч, мускулист, хорош собой,  но имел один серьёзный недостаток – заикание, что, впрочем, не умаляло к нему повышенного интереса со стороны прекрасной половины человечества. Занятия в спортивных секциях плавания и самбо закалили Савкин характер, помогли рано приобрести парню истинно мужские качества - твёрдость, мужественность, выносливость, умение быстро и точно реагировать, оценивать ситуации, принимать ответственные решения, но отнимали  немало времени, и к концу девятого класса бывший хорошист Андронов превратился в начинающего троечника. Директриса Софья Ефимовна помнила Саву с первого класса, с первого  звонка, потому что именно ему, маленькому первоклашке, которого не было видно из-за огромного ранца и букета цветов доверили разрезать алую ленту перед входом в новую школу.
-Сава, Андронов! Имей в виду, если в первой четверти не исправишь все свои тройки - не получишь разрешения  в спортивную школу! Ты умудрился нахватать троек по основным дисциплинам! Что ты себе думаешь?  И дело не только в твоих занятиях спортом. Выпускной год уже начался, не за горами экзамены, аттестат… ты понимаешь, о чём я говорю! Ты же не Глухарёв, который после школы встанет к станку или возьмёт в руки метлу. Ты же умный парень, восьмилетку без троек  дотянул… и что  теперь? Тебе надеяться не на кого, сам знаешь. О семье своей подумай – единственный мужчина остался для  младших сестрёнок, матери и бабушки!
                Софья Ефимовна Беркова была женщиной не злой и справедливой, и говорила она чистую правду. Полтора года назад похоронили Андроновы  отца. Мать, никогда не знавшая  за мужем печали, давно не работала. Она растила детей, смотрела за домом, стирала, готовила, шила, вязала. И всё было так беспечально до того рокового дня, когда в квартиру вошли двое сослуживцев мужа, у порога сняли шапки, потупили взоры, опустили лица. Это случилось в командировке в городе Горьком, куда Сергея Григорьевича Андронова направили для участия в испытаниях нового агрегата, разработанного их институтом по  заказу Минобороны.   Лаборатория, которой руководил Андронов, проектировала ещё несколько важных узлов какой-то сверхсекретной установки. Как сказали военные, на полигоне с ним случился сердечный приступ. Скорая приехала слишком поздно. Вскрытие показало инфаркт миокарда. Сергею Григорьевичу было всего пятьдесят два года.  После похорон оказалось, что семье теперь не на что жить. Пенсия на детей по потере кормильца мизерная, плюс бабушкина - сорок пять рублей, и Алевтина Петровна едва пришла в себя полезла на антресоль искать в старых ящиках, сколоченных мужем для бесконечных переездов, свой институтский диплом врача. Брат мужа, Аркадий Григорьевич, прибывший на похороны из Тулы, где после окончания университета они жили с женой, воспользовался  своими журналистскими связями в столице, чтобы устроить  Алевтину Петровну на курсы повышения квалификации врачей. В последний раз она надевала белый халат двадцать лет назад. С тех пор медицина шагнула  вперёд, и давно не практикующий врач обязан пройти эти самые курсы.  После их окончания бывшего хирурга, а ныне терапевта Андронову направили участковым врачом в одну из  районных поликлиник Москвы. Зарплаты участкового терапевта  не хватало, чтобы прокормить, одеть, обуть немалочисленную семью, и Алевтина Петровна устроилась по совместительству в стационар на полставки дежурным врачом. Дома теперь она бывала редко, детей видела только поздно вечером, или рано утром, то есть на воспитание времени  не оставалось. Бабушка – Евдокия Егоровна, простая полуграмотная женщина, добрая и сердечная отныне целиком,  как могла, держала дом и хозяйство.   У Савелия в семье были свои обязанности. После уроков он забирал из детского сада Татьянку, и по мере необходимости приносил из магазина продукты. Когда из художественного училища приходила средняя сестра Полина, которой недавно исполнилось пятнадцать, несмотря на разницу в возрасте Полина и Татьянка устраивали шумные игры, бегали и прыгали, визжали и смеялись, догоняя друг друга. Чаще всего это заканчивалось тем, что Евдокия Егоровна брала в руки тапочки или веник, разгоняя разыгравшихся сестер.  Тогда, в общем-то, серьёзная Полина садилась за домашние задания и рисовала младшую сестру, рыжего кота, составленный из подручных предметов и продуктов натюрморт, а Татьянка, не умеющая долго позировать вскоре убегала на улицу или продолжала шалить дома. Савелию очень нравились графические работы сестры, особенно курсовая  – графика на пергаменте, рисунки к произведениям Сервантеса.  Отношения Савелия и Полины можно было бы назвать идеальными, если бы не изменившееся в последнее время положение вещей.  Старший брат стремительно уходил из их прошлой детской жизни, из общих секретов, долгих смыслопостягающих разговоров, взаимной поруки и опеки. Девчонки их дома и соседних дворов, как тогда говорили, бегали за ним. Караулили у подъезда после тренировки, подкидывали в почтовый ящик дурацкие записки, приглашали на свидания. С раннего детства испытывая  комплекс неполноценности по поводу своего заикания, Савелий был скорее озадачен, чем польщён этим женским ажиотажем. Даже к  тихой и красивой девочке Оле Зайцевой, из девятого «Б», каждый раз на переменках проходившей мимо него с опущенными глазами, он не решался подойти и задать ей самый банальный мужской вопрос: - А, что ты делаешь сегодня вечером? Тренеры по плаванию и самбо часто хвалили Саву Андронова, ставили в пример другим, как бы, между прочим, замечая, что чистая речь здесь не нужна. Такая бестактность взрослых людей только усиливала его  застенчивость.

               После головокружительного успеха «Битлз» во всём мире, мальчишки  шестидесятых взяли в руки гитары, запели по-английски, сначала на слух, с магнитофонной ленты, потом появились ноты и оригинальные тексты битловских песен. Расцветала и популяризировалась авторская песня  Окуджавы, Высоцкого, Галича, Визбора. Первую гитару Савелию купили в шесть лет. Мальчишка немного побренчал и забросил инструмент, но уже в тринадцать, благодаря стараниям своего товарища Женьки «прозрачного», научился азам игры, стал аккомпанировать себе, исполняя песни бардов и советских композиторов. Оказалось, что сломавшийся к четырнадцати годам Савкин голос обладал приятным тембром, был достаточно силён, и что самое главное – когда Савка пел, он не заикался. В середине девятого класса ребята организовали в школе вокально-инструментальный ансамбль «Радуга», под руководством Борьки Сошальского из параллельного класса,  сына известного композитора,  впоследствии эмигрировавшего за границу.  Борька сам подошёл к Саве на перемене:
-Слышь, старик, мне сказали, ты  неплохо поёшь?  На ритм-гитаре можешь аккомпанировать?
-Н..н..  у..у…
Когда Савелий волновался, он начинал краснеть, и заикался ещё сильней.  Борька не стал дожидаться ответа.
-Ну, я так и понял! Приходи в среду часам к шести в актовый, там у нас будет репетиция, и тебя заодно послушаем.
Савка закивал головой. Дело в том, что игра в ансамбле была заветной мечтой любого мальчишки конца шестидесятых, а ещё в тайне Андронов надеялся, что его стихотворно-музыкальные  баллады  «Радуга» когда-нибудь  исполнит на сцене их школьного зала.
На репетицию Савка явился со словами своей песни, которая, к его удивлению, ребятам понравилась, а Борька Сошальский сказал:
-Молодец, старик! А ещё что-нибудь можешь спеть из своего?
              Вот так в репертуаре школьного ансамбля появилось пять песен, автором стихов и музыки которых был он. Каждый раз ведущий концерта объявлял: «… а сейчас «Радуга» исполнит песню Савелия Андронова…» и это обстоятельство неизмеримо умножало число его почитателей и почитательниц, даже среди учителей.                Преподавательница литературы Алла Ильинична всегда отмечала способности Андронова к литературе. Его сочинения участвовали в конкурсах и, получив призовые места, время от времени украшали стенды лучших работ. Почти всегда это были сочинения на вольную тему, где существовало гораздо больше простора для мысли и чувств. Если же, при отсутствии выбора приходилось писать о «типичных и не типичных» представителях, Сава  не изменял своему правилу, вступая в противоречие с Белинским, и прочими критиками литературы. Своеобразие и неординарность его мышления импонировали Алле Ильиничне, и несмотря на отступления от ортодоксального подхода к изучению литературы она ставила ученику Андронову отличные оценки, никогда не вызывала к доске, подобно многим другим коллегам, не мучила устным опросом. Алла Ильинична постоянно снабжала Савелия книгами русских, советских, и иностранных писателей, они подолгу засиживались после уроков за обсуждением прочитанных книг, иногда он приносил на её суд свои новые стихи, несколько раз сопровождал её шестой класс в Политехнический музей,  музей Пушкина, в Театр юного зрителя. Шестиклашки были просто влюблены в огромного красивого парня, цеплялись за него, висли у него на руках, затягивали в свои игры, мальчишки просили научить их приёмчикам самообороны.
                После окончания восьмилетки классы расформировали. Из  четырёх восьмых получилось два девятых. Поменялись и учителя. Бывшая преподавательница оставалась  в средней школе, а в старших классах за литературу и русский язык отвечала педагог  Маринская Фаина Петровна. Старая дева, не любившая литературы и учеников, Фаина Петровна тихо презирала окружающий мир, свою неблагодарную роль на подмостках этого театра, вечно прибывала в дурном настроении, изредка натягивая на лицо улыбку царственной персоны,  подпуская ближе избранный  круг  подлиз  и высокомерных девиц, прибывших в девятый «Б» из расформированного восьмого класса, нисходила  до почти приятельского общения.   Многие ребята по старой привычке на переменках  бегали к Алле Ильиничне, просто постоять, поговорить, погреться возле доброго приятного человека. Для тех, кто ходил к прежней   учительнице  в арсенале  Фаины Петровны были всегда заготовлены опросы у доски с резюмирующими фразами: «чушь собачья», или «бред сивой кобылы».
-Андронов! Пока ты свяжешь два слова можно родить! Садись, и больше у доски не отвечай, чтобы весь класс часами не смотрел на твои потуги. Письменно буду тебя опрашивать!
 За письменные ответы Сава неизменно получал  двойку, в лучшем случае тройку. Фаина Петровна не позволяла Андронову вступать в спор с Белинским и Чернышевским. И выводя в конце его опросного листа жирную двойку, не забывала добавлять – «Чушь собачья!».  Такая же картина происходила и с русским языком. Всякая помарка, собственное исправление, квалифицировалось как ошибка. Описка или недописка буквы,  слова - тем более. Возмущённая Алла Ильинична  тайком приносила сочинения Андронова на суд своих коллег, преподавателей литературы и русского языка, и этот подпольный педсовет ставил ему только хорошие и отличные оценки. Закулисно многие учителя осуждали непедагогические методы работы Маринской, и некоторых других преподавателей, например математички Вороновой Юлии Николаевны, но не решались высказать своё мнение директору. Хотя поговаривали, что Софья Ефимовна всегда находилась в курсе всех школьных дел и кулуарных сплетен. Итак, закончив девятый класс с двумя тройками  по литературе и русскому языку Савелий понял - другой оценки у этого преподавателя ему никогда не получить.
                Однажды,  разбирая полугодовые работы  девятого «Б»  по «Войне и миру» Фаина Петровна позволила себе зачитать вырванное из контекста предложение из сочинения Андронова, публично, при всём классе заявив: - Это же маразм! Фраза тот час вызвала бурное веселье в клане приближённых и недоумков. Мало кто в школьные годы вообще понимал, что означает это незнакомое слово - «маразм».( А Алла Ильинична потом, уклончиво объяснила ребятам, что этим словом характеризуются скорее представители старшего поколения, и шепнула Савке на ухо - Ты знаешь о ком речь). Учительница стояла между рядами парт, рядом с Савой, злорадно улыбаясь, помахивая перед глазами ученика тонкой тетрадью.  В какой-то момент она коснулась его лица. Савелий резко поднялся с места и выхватил сочинение из рук Фаины Петровны, которая от возмущения потеряла дар речи. Однако положение её головы, находящейся ниже груди ученика не давало ей возможности воздействовать на него физически и даже морально. Отступая к доске, она вне себя от злости шипела -  …Вон из класса!  Сбегая по лестнице, Сава размышлял  о переходе в другую школу и, вылетая из  парадных дверей - столкнулся с директрисой.
-Андронов! Ты почему не на занятиях?  Чей у вас сейчас урок?
-М..маринской!
-А в чём дело?
-Я б…больше  к ней  н..нее  пойду!
-Почему, Савелий, ты можешь  объяснить?
-Н..нет! Я  в   д…друг..гую   школу  п..перейду!
Софья Ефимовна ещё что – то кричала ему вслед, но Савка уже мчался, огромными прыжками своих длинных ног перепрыгивая через штакетники и клумбы школьного двора.
                На большой перемене Софья Ефимовна вызвала к себе Маринскую, долго беседовала с ней за закрытой  дверью. Из кабинета директора  Фаина Петровна выскочила как ошпаренная, с перекошенным и красным лицом. Всё  существо этой женщины выражало возмущение. Короткие, полные ноги резко  и отрывисто вбивали в пол резиновые подошвы зимних войлочных ботинок, прозванных в народе «прощай, молодость». Урок начался десять минут назад, и в пустынной тишине коридора первого этажа её чеканные шаги отдавались  гулким эхом. Подвисающие щёки круглого лица подпрыгивали в такт шагам, тоже  самое исполняли все выступающие части верхней и нижней половины туловища, отдельную партию выводила нижняя губа, то ли трясущаяся, то ли болтающаяся из стороны в сторону, в синкопированном ритме. Едва Фаина Петровна появилась  в дверях, в классе воцарилась мёртвая тишина. Всё так же стремительно она прошла к учительскому столу,  открыла журнал девятого «Б», достала из ящика резинку и лезвие, долго и тщательно что-то подтирала и подчищала. По классу пополз приглушённый шёпот. Она медленно подняла голову, презрительным взглядом окинула учеников:
-Сейчас я проведу письменную работу. -  Стальным голосом сказала учительница. - Приготовьте двойные листки бумаги.
Она написала на доске задание по первой и второй частям «Войны и мира»,  удалилась из класса, со словами: - Приду- проверю!- и до конца урока просидела в учительской.
Вечером того же дня Софья Ефимовна Беркова позвонила Андроновым, позвала Саву и спокойным голосом сообщила:
-Савелий! Завтра, и впредь, ты будешь как обычно приходить на уроки литературы и русского. Ты понял меня?
-П..понял.
                С того дня Маринская больше не задевала парня,  и к остальным её отношение немного переменилось. После контрольных работ, по кабинету теперь не летали диктанты Глухарёва, стекло на столе не лопалось от удара классным журналом, выражения «чушь собачья» и «бред сивой кобылы» больше не сотрясали стены храма литературы и русского языка. Но две свои тройки в годовой аттестации Савка всё равно получил.
Начался новый учебный год, и Сава в полном смысле разрывался между занятиями в школе, в двух спортивных секциях,  домашними заданиями, а ещё, после смерти отца на него  легла вся мужская работа по дому - Ты теперь в доме мужчина и хозяин, сынок! - Сказала Алевтина Петровна.
-Надо  срочно подтянуть математику и физику. По литературе всё равно больше тройки я не получу - думал Савка. - Интересно, новая физичка просто не успела меня вызвать к доске или ей уже кто-нибудь сказал, что я заика? А, какая разница?! Хотя, разница всё-таки есть.  Далась она мне!
                Тёмно-синий костюм  джерси обтягивал стройную фигуру молодой преподавательницы.  За расстегнутой верхней пуговицей жакета скрывалась белоснежная блузка с кружевным жабо. Модная юбка чуть выше колен,  туфли- лодочки на низком каблуке, стройные ноги обтянуты  тонким капроном.  Руки точёные,  длинные пальцы, на безымянном посверкивает обручальное кольцо. Глаза - большие, карие в обрамлении пышных ресниц, на виске маленькая родинка. Она держалась естественно, несмотря на молодость,  отсутствие опыта жизненного и преподавательского. Не старалась выглядеть старше, строже, казаться  синим чулком (даже в тёмно-синем костюме) заискивать со старшим преподавательским составом, сближаться с молодым, не стремилась  заигрывать с учениками,  добиваться их расположения  к себе – они и без того, с первого дня обожали новую  учительницу.  Нелли Антоновна обладала каким-то внутренним достоинством, красотой и равновесием. Девочки перешёптывались и обсуждали на переменах:
-Ну, сколько ей? Двадцать, не больше…
-Ты что? Она ведь уже институт закончила, а сейчас это… самое… ну, дисритацию пишет.
-Какую дисритацию? Может диссертацию?
-Ну, да, в общем, вы поняли. Значит ей не меньше двадцати двух!
-Отлэ! Девчонки, она всего на шесть  лет нас старше!
-Всего?! На целых шесть лет! А некоторых даже на семь! Старуха уже!
Мальчишки были сдержаннее:
-Да, ладно вам! Она ништяк училка. С ней хоть в походы, хоть на культмероприятия, она ж молодая, почти, как мы. Здорово, всё-таки, что ей дали классное руководство нашим 10 «Б»!
-На прошлой неделе  мы спрятали мел, помните? Она ведь не пошла к завучу или директору жаловаться. Взяла в соседнем кабинете и всё! И двойки ни одной за контрольную не поставила. Просто прочерк!
                _________________________________________________________

                На ноябрьские каникулы Нелли Антоновна организовала для своего класса двухдневную автобусную экскурсию в старинные русские города Суздаль и Владимир. Из родительского комитета сопровождающими поехали - мама Иры Зотовой, и родители  Дениса Федулова. Накануне поездки к Савке подошли ребята из класса:
-Сандро,  может ты  гитару захватишь? Скучно же будет в автобусе, в гостинице. 
-Д..да  вы что?  П…поо..гонит   н..нас  Н..нелли  с   ги..итарой.
-Нет, не погонит. Она сама сказала, что мол, слышала, что Сава поёт в школьном ансамбле – может он возьмёт гитару?
-Т..так   с..сказала?
-Да!  Хочешь, сам у неё спроси!
Из-за  этой экскурсии  Сава пропускал две тренировки, и, укладывая в рюкзак спортивный костюм, кеды, шапочку и свитер, он думал, что утренняя  пробежка в три-пять километров, пока все спят, поможет ему  не потерять форму. Конечно, если бы не Нелли Антоновна - вряд ли он куда-нибудь поехал.
-Поезжай, сынок! Развейся, отдохни, впереди экзамены, а ты уже измотан. Вон, смотри, похудел как! - говорила ему мама, собирая в дорогу.
Нелли Антоновна стояла в окружении ребят возле школьного автобуса, в белой нейлоновой куртке, узких брючках,   и была  в этом наряде, слегка раскрасневшаяся на морозе, ослепительно красива. Она улыбалась, и Савкино сердце сжималось от какой-то непонятной мучительно-сладкой тоски. Объявили посадку, и шумная ватага ринулась в салон. 
-Сандро, мы забили тебе место на галёрке, иди сюда!
Располагаясь на длинном заднем сиденье  ЛАЗа, Сава следил за тем, как усадив всех, она прошла между рядами, и села на предпоследней паре кресел, занятой для неё девчонками. Рядом с водителем устроилась экскурсовод турбюро, впереди   старшие Федуловы и мама Зотовой.  Нелли Антоновна сидела прямо перед Савкой. Такая нечаянная  близость,  запах её духов волновали  сознание и воображение парня. Покрутив по перекрёсткам и улицам, автобус  выехал на Горьковское шоссе. Балагуры устали отпускать остроты и шутки, веселя молодую учительницу. Девочки прекратили смеяться и визжать, за окнами покатил чёрно-белый ноябрьский пейзаж. В образовавшейся паузе Нелли Антоновна развернулась  к сидящим сзади:
-Ребята, может споёте что-нибудь?!
Савка достал гитару и запел битловскую «Гёрлз», переложенную на русский язык. Припев подхватили двое ребят и Маша Ведерникова, звучало неплохо. Потом запели модную в те годы «Электричку» - тут оживился весь класс, подпевали даже родители и Нелли Антоновна. Так с песнями и прибыли в  старинный  Суздаль.  После двухчасовой увлекательной экскурсии класс  накормили обедом, снова посадили в автобус, и к вечеру перед ребятами предстал славный град Владимир. Проехав по центру через Золотые ворота, в окружении  храмов-исполинов, слегка подсвеченных огнями вечернего города, шофёр свернул на шоссе, ведущее в пригородную гостиницу. Пока взрослые хлопотали по поводу размещения и ужина Глухарёв с Уткиным посетили гостиничный бар, и под завязку затоварились "тридцать третьим" портвейном. Несмотря на то, что их номер находился в другом конце коридора, эта парочка не поленилась обнести горячительным почти всех ребят и многих девчонок. К ужину класс вышел слегка навеселе. Встретившая учеников в обеденном зале Нелли Антоновна сразу заподозрила  неладное, а подойдя поближе окончательно утвердилась в своих подозрениях. Молча она зашла на кухню и заказала двадцать порций крепкого куриного бульона.
Савелий Андронов  наотрез отказался пить вино, и теперь, глядя на опечаленное лицо молодой учительницы, испытывал глубокое чувство стыда за своих одноклассников,  желание хоть чем-то помочь ей, защитить  от глупости и хамства взрослых детей. Под конец ужина некоторые парни в компании Глухарева-Уткина, что пронесли портвейн в зал, и под столом, осторожно наливали всем желающим,  так осоловели, что едва могли подняться с  места, не помог и куриный бульон. Муж и жена Федуловы, казалось, не замечали происходящего, а сдавленным шёпотом  ругались между собой. Зотова - старшая, беспомощно глядя на молодую учительницу, доедала котлету по-киевски. Нелли Антоновна сидела опустив голову над тарелкой, по лицу её текли слёзы. Сава встал  и начал буквально за шиворот вытаскивать парней из-за стола и уводить по  номерам. Сопротивляться Сандро никто не смел, зная его силу, владение самбо, и бескомпромиссный характер. Закончив трапезу, к нему присоединился Федулов-отец. Некоторые девочки разошлись, другие с  виноватыми лицами собрались вокруг учительницы, пытаясь оправдаться и утешить свою Нелли. Когда,  наконец, разведя ребят по их номерам,  Сава вернулся в зал, то обнаружил сидящими у её стола обеих мам с озабоченными выражениями лиц поучающими Нелли Антоновну.
-Сава! Не уходи, ты мне нужен. Ребята все разошлись по своим номерам?
-Да,  Н..нелли Антоновна!
-Сава, я так благодарна тебе за помощь. Честно говоря, я не была готова к подобным ситуациям. Не ожидала, что кто-то из ребят  может злоупотребить моим доверием.
-Н..нии..ч..чего,  всё  б..будет   н..нормально,  я  п..прослежу!
Спустя час-полтора, Сава, проверив все мальчишечьи номера, встретился в коридоре с Нелли Антоновной, завершившей обход девчонок. Учительница уже пришла в себя, и улыбалась, идя ему навстречу.
-Я ужасно переволновалась, не смогу уснуть, наверное. Хочешь, немного погуляем перед сном?
Савка закивал. Они взяли в гардеробе пальто, и вышли на морозный воздух ноябрьской ночи. От гостиницы прямыми лучами расходились в разные стороны освещенные дорожки, как радиусы, упирающиеся  в  большую окружность главной аллеи, за пределами  которой, как забор стоял густой еловый лес.  Группа иностранных туристов только что прибыла в соседний международный корпус. Разноцветная веселая компания высыпала на  владимирскую землю продолжая восторгаться, смеяться, слегка ёжась от  холода. Увидев парочку, иностранцы что-то прокричали. Нелли Антоновна рассмеялась и ответила им по-английски. Туристы замахали руками, заулюлюкали, бросив им на прощанье ещё пару фраз, да воздушные поцелуи, и скрылись за стенами  гостиницы. Савке, конечно, хотелось узнать, что такого сказали иностранцы, но по известной причине, спрашивать не стал. Они не спеша дошли до края леса, свернули на освещённую дорожку следующего луча, потом другого.  В какой-то момент Нелли Антоновна поскользнулась, и, не удержавшись на ногах, едва не упала. Крепкая Савкина рука быстро и уверенно подхватила её под локоть и прижала к себе. Учительница поправила куртку, глаза их встретились, она улыбнулась и сама взяла парня под руку.
-А знаешь, иностранцы приняли нас за влюблённую парочку! Правда, смешно?
-Н..нет.  Покачал головой  Савка.
Проводив Нелли Антоновну до дверей её номера, Савка вернулся на улицу, долго стоял у входа, сняв шапку, чтоб холодным воздухом обдуло голову, в которой Бог знает, что уже творилось. Потом поднялся в номер и уснул, не раздеваясь. Утром, возвращаясь с пробежки, он снова столкнулся на лестнице  с физичкой.
-Доброе утро, пан спортсмен! Я видела из окна, как ты бегал. Не замерз? Ещё раз большое тебе спасибо, Сава! Да, вот ещё, - ты замечательно поёшь! Говорят ты пишешь свои песни…  споёшь мне как-нибудь?
                Каникулы пролетели незаметно, после ноябрьских праздников все вернулись за парты, новые темы, новые задания требовали усиленной подготовки и внимания. Савка изо всех сил старался подтянуться по математике и физике, но на уме было только одно, вернее одна. Мысли о ней не давали покоя ни днём, ни ночью. Хорошо и плодотворно шла работа лишь в школьном ансамбле. За последний месяц Андронов написал две новые песни, и Борька Сошальский сказал:
-Ну, старик, ты превзошёл все ожидания! Твоя «Поздняя осень» просто шедевр. На выпускном будем петь эту песню. Она про школу, про первую любовь, про… ну, в общем про всё что надо. Ты знаешь, Сандро, я показал её отцу. Он сказал: -… у этого парня определённо талант… ему бы всерьёз заняться музыкой, поэзией. Брось ты свой спорт, поступай в музыкалку, я тебе помогу.
Савелий не собирался посвящать себя музыке, занятие это для него было скорее особым способом выражения чувств,  которые в повседневности он не мог проявить  чётко и открыто. Но музыка в целом имела огромное значение в его жизни.
                С трудом парню удалось подтянуть математику, получив пятёрку по устному опросу, и четыре/пять по контрольной.  Оставалась физика. Савка так волновался, когда после уроков Нелли Антоновна садилась рядом с ним за парту. Её колени, плечи, локти иногда касались его. Её духи сводили с ума, голова отказывалась подчиняться, а тут задачи! Руки начинали трястись, авторучка выскальзывала,  а на лбу выступал холодный пот. Видя мучения парня, Нелли Антоновна вставала и уходила на время из класса, пока он не напишет ответ, не решит задачу.  Она спускалась в буфет, покупала чай и пирожки, и, вернувшись, кормила и поила Савку, чтобы тот расслабился и начал работать. В конце концов она подобно гипнотизёру садилась  перед учеником Андроновым, брала его ладони в свои и, гладя  прямо в глаза, повторяла с ним пройденный урок. К середине второй четверти Савка не только перестал  теряться на дополнительных  по физике, но даже меньше заикался, оставаясь  наедине со своей любимой учительницей. Так, мало- помалу опрос из письменного превращался в устный. После занятий Савелий Андронов всегда провожал Нелли Антоновну пешком до метро. От физики разговор незаметно переходил в плоскость личной жизни. Почти забыв про заикание, Савка с интересом рассказывал ей о своём детстве, о семье, о друзьях, о занятиях спортом. Так проходили день за днём, неделя за неделей.
                На новогоднем вечере Ансамбль «Радуга» исполнял уже семь песен Андронова. Сава пел, обращаясь к сидящей в первом ряду Нелли. Его влюблённые глаза, слова  песен, как нельзя лучше говорили обо всём, раскрывая  тайну его сердца не только ей, но и  всем невольным свидетелям этого своеобразного объяснения в любви. Коллеги  ехидно посмеивались в учительской и в её присутствии многозначительно улыбались особенно старшая когорта во главе с Маринской. Старшеклассники с любопытством и бесстыдством наблюдали за школьным романом, осуждая и  обсуждая его по углам. Савка был так пылко влюблён, что  не замечал пересудов. Нелли Антоновна просто не сходила с высоты своих небес, чтобы наступить в болото с пиявками и лягушками, и даже услышать их кваканье. После перерыва ансамбль сошёл со сцены, стулья рядами собрали у торцевой стены,  начались танцы под радиолу. Зазывая в круг прозвучали школьные вальсы и, не найдя поддержки, передали эстафету эстраде. Кто-то принёс новую гибкую пластинку   Валерия Ободзинского, в пахнущей типографской краской суперобложке, аккуратно заправил её в вертушку новенькой Ригонды, и тотчас зал всколыхнула вальсовая мелодия песни «Эти глаза напротив».
Савелий подошел к стоящей в кругу учителей Нелли Антоновне коротко взмахнул головой, прищёлкнув каблуками, как офицер царской армии, взял её за руку, и на глазах у всех повел в середину зала. Впервые он обнимал её  талию, а она,  держа свои тонкие пальцы в его большой ладони, другой рукой чуть дотрагивалась до плеча и ворота  белой рубашки.
«… Эти глаза напротив – пусть пробегут года, эти глаза напротив - сразу и навсегда…Воли моей супротив эти глаза напротив…. Вот и свела судьба, вот и свела судьба, вот и свела судьба нас. Только не подведи, только не подведи, только не отведи глаз!» - взывал томный тенор  певца.
Они, как будто плыли над землей, не касаясь ногами жёлтой мастики паркета, и когда музыка остановилась, ещё некоторое время продолжали своё вращение, пока пустота, образовавшаяся вокруг,  не вернула их в  реальность.  Она очнулась и увидела себя и Саву, стоящими посредине зала под любопытными взглядами всей старшей школы. Выскользнув из объятий ученика Нелли, почти бегом спустилась по лестнице,  и заперлась в своём кабинете. Через минуту вновь ожила радиола. Савка пробежал по коридорам, дёрнулся в её двери, потом в учительскую – закрыто, спустился вниз, спросил у нянечки тёти Паши, не уходила ли молодая физичка, и снова помчался на четвёртый этаж в кабинет физики.
-Н..нелли  Ант..тоновна,  вы здесь? Откройте, это я, Сава!
-П..пож..жалуйста!  М..мне  н..надо  что-то  вам   с..сказать!
Через несколько секунд ключи повернули замок. Нелли Антоновна стояла в темноте дверного проёма,  и растерянным взглядом смотрела на парня.
-М..можно я войду?
-Оставь меня, пожалуйста, Савелий! Мы с тобой и так уже стали посмешищем для всей школы. Так нельзя. Это переходит все границы…
-Я люблю вас!
-Ты с ума сошёл! Что я тебе ровесница! Я учительница твоя! Я замужем, в конце концов!
-Я люблю вас! М..мне  больше н..ничего н..не надо з..знать! Савка протиснулся в дверь и взял Нелли за плечи.
-Включи свет. Не хватало, что б нас ещё в темноте застукали! Он повернул ключ и запер дверь изнутри.
-Что ты делаешь, Сандро?  - почему-то шёпотом произнесла Нелли - открой...
Она не успела закончить фразу, потому что в следующую секунду её губы замкнул его поцелуй, такой нежный и трепетный, что сил противостоять ему в ней уже не нашлось.
                ____________________________________________________

                Все десять дней новогодних каникул Савка не находил себе места. Он не виделся с Нелли и страдал от глупой безысходности своей участи. Потому, что не мог  даже позвонить ей, даже передать записку. Первого дня учёбы он ждал, как никогда в жизни. Физика была в этот день шестым по расписанию, последним уроком в 10«Б». На перемене он мельком видел её греческий профиль в приоткрытую дверь учительской. Как медленно тянется время - думал Савка, каждую минуту глядя на отцовские часы. 
Как всегда приветлива, как всегда обаятельна и мила Нелли Антоновна начала урок, но взгляд её красивых  глаз всё время ускользал в сторону, мимо него. Прозвенел звонок. Савелий  ждал, пока последний ученик не покинет класс, чтобы скорее подбежать и обнять её. Но Нелли Антоновна вышла вместе с учениками и скрылась в учительской. Недоумевая, Савка прождал полчаса, потом заглянул в учительскую. Нелли там уже не было. Он спросил тётю Пашу в раздевалке, и та сказала, что…  - Неля-то Антонна…, минут десять, как оделась и ушла. Савка накинул пальто и бросился догонять её к остановке. Выбегая из-за угла дома, он увидел, как Нелли садится в троллейбус и двери закрываются. На следующий день история повторилась. В среду у Нелли Антоновны методический день, и в школе она не появляется. В четверг Савка караулил Нелли после уроков, укрывшись в беседке детского сада между школой и остановкой. Нелли Антоновна вышла несколько позже обычного, и в сопровождении учителя  биологии.  Биолог Павел Константинович, по кличке Палкан, небольшой,  сутуловатый мужчина лет пятидесяти,  даже в своей котиковой шапке «пирожок» был значительно ниже стройной, выше среднего роста Нелли Антоновны. Он без конца протирал носовым платком  запотевшие стёкла  очков, то надевая, то снимая вязаные  рукавицы. Они вместе дошли до остановки, сели в автобус, и в этот день Савелий снова не поговорил с Нелли. В пятницу Савка сам спешил на соревнования по самбо  в ДК Буревестник, и не мог пропустить, потому, что тренер сказал: - На тебя Андронов вся надежда! Завалишь Быкова из Краснопресненской секции, выйдет наш район по борьбе  самбо на первое место, а тебя из перворазрядников  кандидатом в мастера переведу. Со школой я договорился. Берковой твоей вчера звонил, чтобы с уроков сняли, и всё  было без промашек. Так, что давай, мужик, не подведи нас! Ты последние две тренировки прогулял, но я тебя на первый раз прощаю. Не приедешь на соревнования - сам убью!
                Самбист перворазрядник Быков оказался и в самом деле немного похож на быка. Короткие ноги, длинное мускулистое туловище, шея, как столб, и на верхушке этого столба бритый фонарь головы. Глаза, налитые кровью, крупный нос, с раздувающимися ноздрями, взгляд исподлобья. Первые минуты поединка Сава терпел неудачу за неудачей, и допускал нелепые ошибки. В ожидании скорой победы Быков слегка расслабился, и тут-то Савка  применил серию точных болевых приёмов, а в конце захват-замок. Противник был положен на обе лопатки и принуждён к признанию поражения.  Счастливые  тренер и болельщики поздравляли Андронова, качали на руках, а у самого победителя радости не было, на душе скребли кошки.  Суббота, последний учебный день недели, когда Савка ещё надеялся поговорить с Нелли. Но на сей раз, он решил изменить тактику и поджидать её на остановке троллейбуса. Вместе с Нелли Антоновной к остановке подошли ещё две учительницы младших классов. Савка, стараясь оставаться незамеченным, затерялся в толпе пассажиров. Нелли вышла у метро, простилась с коллегами, постояла у киоска Союзпечать, зашла за теремок «Мороженое» и схватила Савку за рукав.
-Пойдём быстро, пока нас никто не увидел.
Они свернули в переулок, вошли во двор, поднялись на последний этаж дома.
-Зачем ты ходишь за мной, зачем каждый день караулишь у школы?
-П..п..по..ч..чему   вы  из..зб..бегаете   м..меня?
-Меня в каникулы вызывали на педсовет.  Нет, это был обычный, плановый совет, но после него Беркова попросила меня остаться, и целый час, в самых неприятных интонациях читала нравоучения по поводу опасного сближения с учениками. С учеником 10 «Б» класса Андроновым, знаешь такого?! Говорила пафосно  о лице советского учителя, о морали поведения, о личной ответственности преподавателя за неокрепшие детские души…  ясно тебе?
-Ч..чушь  какая-то!  Я же н..не  ребёнок. М..мне  в се.. в с..сентябре  в..восемнадцать  исполнится, я могу  же..же..ениться  на вас!
-Сандро! Опомнись, я замужем, и старше тебя на пять лет! Это же сумасшествие какое-то!
-Да, я с..схожу с ума, когда вас не вижу, м..меня не интересует  с..с..сколько  вам лет, что у вас муж. Я люблю вас!
Его глаза цвета океанской волны, играющей в лучах солнца, смотрели на Нелли  чистой и открытой душой юноши, впервые в жизни познавшего любовь.
Он обхватил её, прижал к себе, повторяя одно и то же: - Н..не отдам, не отдам!
-Савелий, что  ты делаешь? Я не могу, не имею права быть с тобой.

Он целовал её лицо, руки, и  крепче прижимая к себе повторял: - Н..никому не отдам, н..никому!
-Если Беркова узнает, что я с тобой встречаюсь, меня просто выгонят из школы, покроют позором, хуже того – отдадут под суд, за растление несовершеннолетних. А, не дай Бог, узнает муж, или мои родители, даже подумать страшно, что тогда будет.
-М..мне  в сентябре  в..восемнадцать, поженимся?
В квартирном коридоре скрипнула дверь, и пожилая женщина в цветастом халате и пуховом платке поверх головы вышла на лестницу с мусорным ведром. Женщина одарила молодых людей подозрительно-осуждающим взглядом, нарочито медленно опорожняя ведро в ковш мусоропровода, с шумом закрыла его и удалилась надменной спиной в полумрак коридора восьмого этажа.
-Всё, надо расходиться по домам! А то нас в милицию сдадут. Представляешь, приходит в школу письмо из отделения: -…Преподаватель физики такая-то… целовалась в подъезде с учеником…
Они рассмеялись. Савка снова взял её хрупкое тело в охапку, покрывая поцелуями лицо, глаза, и макушку головы. Он чуть ослабил объятия, нагнул голову, и коснулся её губ. И опять,  воспаряя над землёй, они слились в нежном поцелуе.
Спустя несколько секунд она вдруг резко отстранилась, глядя на парня своими огромными карими глазами.
-Мне надо идти. Не преследуй меня больше, в школе не подходи, даже не смотри в мою сторону! Обещаешь?
Савка остолбенел.
Она провела пальцами по его щеке.
-У меня в среду методический день. Хочешь, сходим в кино после уроков?
Савка радостно закивал головой.
-У тебя семь уроков?
-Да.
Встретимся в четыре на Новослободской- радиальной, в центре зала!
Она чмокнула парня в подбородок с ямочкой, и нырнула в лифт. Савка ещё минут десять неподвижно стоял на площадке между седьмым и восьмым этажами, не в силах справиться со своим волнением. Она назначила ему свидание сама, и они пойдут в кино! От счастья кружилась голова, хотелось петь и смеяться. Он даже не вспомнил о тренировке по плаванию, о том, что обещал маме в среду забрать Татьянку из сада. Ничто не могло стать преградой между ним и этой необыкновенной женщиной. Ничего больше не имело смысла в его жизни, да и сама жизнь Савки Андронова посвящалась теперь только ей одной.
                ___________________________________

                -Савка, по-моему, ты влюбился, признавайся!               
-А п…почему ты так решила?- спросил Савелий сестру, продолжая укладывать перед зеркалом свой кудрявый чуб.
-А, что, нет? Просто ты стал уж очень следить за собой, разве это не верный признак влюблённости?
Сава улыбался, не подтверждая и не опровергая  Полинкиной теории.
-А кто, я её знаю? Ну, так не честно! Ты брат мне или не брат, я вот тебе всё рассказываю, а ты…
-Н..нет, ты её не з..знаешь, сестрёнка. И н..не  пытай…  всё равно не скажу кто. П..придёт время – с..сама узнаешь.
-Когда придёт?
-Н..ну,  м..месяцев  ч..через семь,  не раньше.
-Через семь?!  Ты, что жениться на ней собрался?
-Конечно!
-А, как же мы… институт… или ты работать….
Полина вдруг  опечалилась, как маленький ребёнок, у которого хотят отнять любимую игрушку.
-Скажи только, из двора или из школы?
-Из   с..секции  самбо!
-Да, ну тебя, я же серьёзно.
               
                Зимние дни пролетали незаметно. Теперь они регулярно встречались по средам и субботам, намеренно назначая свидания подальше от тех мест, где их могли встретить знакомые. Ходили в  кино, покупая билеты на последний ряд. Савка держал руку на её плече, и время от времени целовал в щёку и ушко. Если на последние ряды билеты были уже проданы, садились с края, касаясь друг друга коленями, держа ладонью ладонь. Ездили гулять в Сокольники, в парк Горького, в музеи, на выставки.  Прохожие любовались красивой парой. Как говорится - невооружённым глазом было видно, что эти двое влюблены, и уж точно никому не приходило в голову, что она учительница, а он ученик. Высокий, статный, и широкоплечий Савка выглядел даже старше  хрупкой и эфирной Нелли. К тому же, как настоящий мужчина и джентльмен, он оберегал её, словно хрустальный сосуд с волшебным вином, и в любую минуту, если понадобится,  был готов вступить за неё в бой со всем миром.
                Отсвистели январские вьюги, отгуляли февральские метели, устали морозы. К концу марта земля сбросила снежное одеяло, солнце понемногу прогрело почву, и кое- где  уже показались  желтые головки мать-и-мачехи. Десятые классы начали подготовку к  экзаменам, и каждый выпускник обязан был посещать факультативы по основным экзаменационным предметам.  Сава больше не ходил в  спортивные секции, но времени всё равно катастрофически не хватало. Выправив положение с точными науками, он увяз в недоученной по причине вечного отсутствия преподавателя химии, в запущенном состоянии была и новейшая история по всей программе 10 класса, не говоря уже о литературе, отягощённой сложными отношениями с Маринской.
                С наступлением тёплых деньков, обычно в середине апреля, Антон Семёнович и Виктория Лаврентьевна выезжали на дачу в Томилино, и жили там до первых заморозков.  Обязанностью Нелли Антоновны  было - два раза в неделю поливать цветы в доме родителей, и, поразмыслив, она предложила Савке заниматься с ним химией в их квартире на Бауманской. Химией Нелли владела так же хорошо, как и физикой, была строга с Савой, не давая передышек и расслаблений, задавая  на дом, и строго спрашивая пройденный материал. Со своей кандидатской диссертацией  она буксовала по всем направлениям, за что получала регулярные выговоры от отца и мужа, которые были хорошо знакомы с её научными руководителями, и  с самого начала  не могли понять, зачем обеспеченной, подающей надежды аспирантке идти  работать, а тем более преподавать в общеобразовательной школе. -…Девочка моя, за целый год ты не сдвинулась с места, застряла на стадии литературного обзора и не подготовила ни одной статьи. Стоит ли объяснять, что без них тебя не допустят до защиты. Я понимаю, на что ты надеешься. Но я категорически запретил Олегу писать за тебя научные статьи! Если ты всерьёз хочешь заниматься наукой – брось всё и займись только ей! –  говорил отец -… кстати, в июне меня приглашает на симпозиум Кембриджский университет, я намерен взять с собой Олега Васильевича.

                С Олегом  Васильевичем  Топорковым, доктором наук, доцентом кафедры ядерной физики известного  института Нелли Антоновна была знакома ещё со времён университетского  студенчества. В ту пору кандидат наук, он работал старшим научным сотрудником на кафедре лауреата Ленинской премии  профессора, члена корреспондента АН Зелинского Антона Семёновича, слыл его лучшим учеником, будущим светилом, и был вхож в дом Зелинских. Профессору нравилось, что талантливый учёный, и приятный во всех отношениях  молодой человек ухаживает за его единственной дочкой, умницей, очаровательной, и всеми обожаемой Нелли. Когда наступил ответственный момент принятия решения Антон Семёнович всецело встал на сторону Олега,  настойчиво убеждая дочь принять его предложение. Мама – Виктория Лаврентьевна- чувствовала и понимала, что Нелли не готова вступить в брак, что её дружеское, тёплое отношение к Олегу – не любовь, и  не раз пыталась объяснить собственную позицию мужу. Где-то в глубине своего аналитического ума Антон Семёнович уже твёрдо решил, что  этот человек станет для дочери надёжным оплотом, единомышленником, опорой на всю жизнь, и  со временем она его полюбит. Весной  шестьдесят восьмого они расписались. В Пекине сыграли пышную свадьбу, через пару месяцев Зелинские разменяли свою большую сталинскую квартиру на Смоленской, и молодожёны переехали в двухкомнатную на Тишинке, а старшие на Бауманскую.

                ___________________________________________________

                Занятия по средам и субботам на Бауманской, при всей обоюдно-серьёзной  ответственности и подходе к делу, так или иначе, создавали между влюблёнными повышенную напряжённость чувств. Молодой человек не решался, не мог себе позволить переступить последнюю черту, и всё ещё называл любимую по имени и отчеству.  Она – фактически уже женщина, была старомодно целомудренна, и помимо нежных, головокружительных поцелуев не  позволяла более ничего ни себе, не своему юному возлюбленному. Их яркие, взаимно сильные чувства находились по большей части в плоскости платонической, но энергетика их зашкаливала, достигая порой всплеска самой высокой амплитуды. А любые переходы за пределы возможности, как известно, приводят механизм к разрушению – это закон физики. Проще говоря, в один субботний день этот закон ударил Саву Андронова прямо в голову, и он потерял сознание на пороге квартиры Зелинских. До смерти перепуганная Нелли с трудом втащила парня в коридор. После нескольких тщетных попыток привести его в чувство вызвала «скорую». Через три минуты Сава очнулся. Приехавшая бригада скорой помощи оперативно проделала неотложные процедуры, и парню стало лучше. Врач отвела бледную Нелли в сторону:
-Не волнуйтесь вы так, милочка. С вашим мужем всё будет в порядке. У него нервное истощение, но организм молодой, крепкий. По-моему он спортсмен, и судя по всему, последнее время сильно переутомился. Поколите ему витамин В, минимум физических и психических  нагрузок, регулярное питание и только положительные эмоции.
Савка лежал на диване в гостиной, чуть раскинув руки, когда Нелли вошла в комнату, он сконфужено задернул одеяло, прикрыв обнажившийся торс. Она подошла и села на диван.
-Господи, как же я испугалась за тебя! Врач сказал - это сильное переутомление.
Савка хотел что-то сказать, но её мягкая ладошка закрыла его губы.
-Молчи! Тебе надо отдыхать, набираться сил. Сейчас я приготовлю тебе еду. Она попыталась встать, но он удержал её руку, привлёк к себе и поцеловал.
-Не уходите!  Я не..не   х..хочу  есть.  П..посидите  рядом.
Нелли осталась. Она нежно  ерошила его волосы. Её кисть ласково касалась  Савкиного лба, лица, шеи. В какой-то момент она смутилась и убрала руку.
-У меня холодные руки. Я до сих пор трясусь от пережитого испуга.
Савка взял её ладони в свои, поцеловал кончики пальцев, и спрятал их на своей груди, потом притянул её к себе, прижал к обнаженному торсу и укрыл одеялом.
Нелли дрожала как от холода, прижимаясь лицом к гладкой и нежной коже его мускулистых плеч, сильной груди, о которую ей очень хотелось  потереться щекой. Но вспомнив рекомендации врача, вновь попыталась освободиться из его объятий. Сава  только сильнее прижал к себе любимую женщину. Испугавшись, что обморок может повториться, она перестала сопротивляться, отдавая себя его ласкам.
-Савушка, милый мой, нам нельзя этого делать! – Повторяла она шепотом, продолжая целовать и ласкать его сильное тело.
-Милый, нам нельзя этого делать! – Но брюки, блузка, и юбка уже были брошены на пол, уже обнажённая её грудь нашла, наконец, приют и блаженство в его жарких ладонях. - Нам нельзя…-  Она ещё продолжала повторять, как заклинанье эти слова, но  влюблённые уже отлетали в долгожданное путешествие к небесам, в которых нашедшим друг друга половинкам дают одну плоть, один алтарь молитвы во славу и во имя Его.
                __________________________________________________________

                Савка, со всем пылом и максимализмом молодого любовника выступал теперь за радикальные действия, то есть за развод любимой с мужем.  Нелли, как и всякая влюблённая женщина, соглашалась со всем, и обещала ему разорвать свой брак с Олегом Топорковым, как только закончится учебный год, с тем, чтобы не вызвать подозрений в школе. Честный и открытый Савелий, сразу объявил  дома, что осенью женится и пойдёт работать, а в институт будет поступать на вечернее отделение, чем не на шутку встревожил свою родню. Но на вопрос матери: «На что вы будете жить?» - ответа пока не было. В школе, во всю шла подготовка к экзаменам. Как-то на перемене к нему подошла Алла Ильинична, бывшая учительница по русской литературе:
-Сава! Давно тебя не видела. Зайди ко мне на минутку. Савелий, меня и Зою Викторовну включили в экзаменационную комиссию. Мы посоветовались и решили: чтобы Маринская не испортила тебе аттестат, мы сами проверим твоё сочинение. Ну, если надо будет что-то исправить, то исправишь до того, как оно попадёт к ней в руки. По устной литературе на ваших экзаменах снова сидим мы и Беркова. Тебе будут известны номера билетов, лежащих на столе, чтобы ты заранее подготовился.
-А, к..как же Беркова?
-Она не узнает. А если что – сделает вид, что не знает, она ведь тётка не глупая, тем более к тебе всегда относилась хорошо.
-С..спасибо  вам  б..большое!
Прозвенел звонок,  Савка попрощался, чтобы уйти, но Алла Ильинична задержала его руку.
-По поводу Нелли Антоновны, это правда?  - произнесла она тихо, глядя прямо ему в глаза.
Савка отшатнулся. Заданный  вопрос застал его  врасплох.
-Ч..что  п..правда? - сказал он, после некоторой паузы, отведя взгляд.
-Теперь сама вижу, что - правда. Послушай меня, вас видели вместе в кино.
-Н..ну и что?  Кто видел?
-Кто-то из учителей младших классов. Я не знаю, что они там могли видеть, но раззвонили на весь коллектив. Ты понимаешь, как это серьёзно и опасно для неё. Я не сомневаюсь, Сава, что это большая любовь – иначе бы даже не стала говорить с тобой, но прошу вас, будьте осторожнее, не появляйтесь вместе в общественных местах!
-С..спасибо вам за всё, Алла И..ильинична! Он пожал ей руку, как верному товарищу, и побежал вверх по школьной лестнице.
                _______________________________________________________

                В воскресенье, за обедом, в те редкие часы, когда семья собиралась вместе, мама,  Алевтина Петровна сказала:
-Савелий! Ты должен познакомить нас с девочкой, на которой ты собираешься жениться. Сначала с ней, потом с её родителями, так положено.
-Зачем? - спросил Савка, а про себя  подумал - этого ещё не хватало!
-Ну, как же, сынок, это твоя будущая жена, моя будущая сноха, и её родители тоже наши будущие родственники.
-Х…хорошо, я подумаю.
-Что тут думать? Приглашай свою девочку в следующее воскресенье к нам. Я приготовлю обед, испеку пирог. Как,  кстати, её зовут?
-Н..нелли, её зовут.
-Красивое имя.
-Она,  мам,  с..старше  н..нее..много меня.
-На сколько, сынок, старше?
-Не важно,  мам,  г..г..главное,  я  её  оч..чень   люблю!
-Понимаю, сынок, ну приводи скорее, познакомимся!
               
                В ближайшую среду, на Бауманской Савка поведал любимой о семейном разговоре и передал приглашение мамы. Нелли поблагодарила, но отказалась знакомиться с его семьёй.
-Почему? – Удивился парень.
-До твоего совершеннолетия мы не имеем права обнародовать наши отношения. Я и так вынуждена всё время врать.
-Да, ты п..права. - Савка вспомнил недавний разговор и предупреждение Аллы Ильиничны.
-Перед Олегом виновата. Он же всё чувствует, измучил подозрениями. В школе опять напряжённое молчание Берковой, шушуканье за спиной, в учительской. На прошлой неделе мама приезжала на пару дней в Москву – спрашивает: - Ты «Скорую» вызывала? - соседка ей сказала зачем-то. Пришлось соврать, что мне стало плохо. Кругом вру, это просто кошмар какой-то. Скорее бы этот учебный год заканчивался.
-П..потерпи,  любимая,  с..скоро  уже,  очень скоро  з..закончатся наши мученья.
-А, что дальше, Савушка? Ну, разведусь я с Олегом, а где мы будем жить? Я не знаю, смогу ли я сказать всю правду родителям.
-Я  п..пойду   работать,  мы  б..будем   с..снимать комнату, потом  п..получим квартиру,  в..всё образуется,  вот  увидишь,  малыш!  – говорил Савка, целуя свою Нелли.
               
                В этот день Полина Андронова пришла домой очень взволнованной. Прошла по всем комнатам, заглянула на кухню:
-Бабуль, Савка не приходил из школы?
-Нет пока, а что?
-Да, так, ничего.
-Сегодня среда – у него занятия в спортивной школе.
-Ну, да…- Задумчиво и с сомнением произнесла Полина, глядя на фотографию брата, висевшую на стене.
Вечером в Савкиной комнате долго горел свет. Евдокия Егоровна несколько раз подходила к двери, но слов было не разобрать. Говорили тихо, почти шепотом, изредка педалируя высокой нотой Полины или низкой Савы. Внуки часто о чём-то спорили: о культе личности Сталина, о легкомыслии Наташи Ростовой, о стилягах и моде, о поэзии и прозе, о поисках смысла жизни, и ещё Бог знает о чём.  Привыкшая к проявлениям их искренней дружбы бабушка не обращала внимания на дебаты взрослых детей, но этот разговор, судя по всему, был другой - серьёзный и тайный.
-Я всё узнала про тебя и учительницу из вашей школы. Это на ней ты задумал жениться?
-Кто  т..тебе  с..сказал?
-Чудак, Сава! Вся школа, весь микрорайон знает, а ты спрашиваешь «кто сказал?»
-Н..ну  и  что?
-Ты с ума сошёл. Как матери скажешь, как приведёшь в дом? Она ведь в воскресенье ждёт твою Нелли на обед…
-Она не п.. придёт.
-Понятно, не придёт! Зачем ты ей нужен? У неё дома муж – доктор наук. Отец – профессор. Квартира, машина, дача. А ты, что ей можешь дать? Вот в эту комнату приведешь жить, на эту хромую кровать? Она играет с тобой. Интересно же – мальчишка влюбился! Поиграет и бросит!
-З..замолчи! Ты же  н..ничего  н..не   знаешь!  Она любит меня!
-Савушка, очнись, открой глаза. Найди себе девчонку по возрасту, а с этой старухой, какая у тебя получится семья?
-Я у..ударю  тебя, если ты  н..не   з..за..замолчишь!
-Хорошо! Я – то замолчу, а другие?
-М..мне  плевать  на  других!
-И на маму тоже?
-С мамой я  п.. поговорю сам!
               
                В пятницу 27-го апреля,  Алевтина Петровна  за завтраком спросила сына:
-Сава, сынок, ты договорился с Нелличкой о визите к нам в воскресенье?
-Нет, мам,  она  не..не   с..сможет  п..придти.
-Жаль! Ну, давайте перенесём на следующее воскресенье.
-Н..наверное  н..ничего не п..получится. У неё  с…сейчас   м..м...ного  работы.
-А, что ты так волнуешься, слова сказать не можешь? А где она работает?
-Она п…преп..од..даёт  в ш..ш..школе.
-Как в школе? Она учительница что ли?
-Да,  в  н..нашей  ш..школе.
У Алевтины Петровны округлились глаза. Но тут же она догадалась:
-А, после училища… в начальной школе? Ей, наверное, восемнадцать, девятнадцать?
-Нет мам. Нелли у  н..нас   к..к..классный  ру..ру..ководитель, ф..физику п..преподаёт  в   с..старших  классах.
-Это ваша Нелли Антоновна? Глаза матери ещё больше округлились, и Алевтина Петровна взялась за корвалол. Накапала в мензурку и выпила залпом.
-А она знает, что  ты собираешься на ней жениться?
-Она  л..любит меня.
-Сумасшедший дом! Тебя нужно показать врачу. Ты же пока несовершеннолетний, какое она имеет право!? Да я к директору пойду, я такое там …
-М..мама, если  т..ты  это  с..сделаешь  –  с..считай  у тебя  б..больше  нет  с..сына!
Алевтина Петровна схватилась за сердце, опустилась на стул и заплакала.
               
                Пятого мая, в субботу, на родительском собрании  во всех старших классах говорили о предстоящих экзаменах и выпускном вечере. Директор школы Софья Ефимовна Беркова собрала родителей обоих выпускных классов в актовом зале. После  краткого ознакомления с предварительными итогами года в десятых «А» и «Б»,  и сорокаминутного обсуждения формы одежды учащихся на экзаменах и выпускном вечере, меню праздничных столов для педсостава и выпускников, включая спиртное, классные руководители пригласили  собравшихся родителей в свои кабинеты. Алевтина Петровна прошла в класс физики и села на последней парте в крайнем ряду. Потихоньку аудитория заполнилась, вошла Нелли Антоновна, поздоровалась с родителями и начала собрание. По всему было видно, что она, обычно такая спокойная, размеренная, безупречная во всём, волнуется, не находит места рукам, теряет слова, и старается не попадать взглядом на последнюю парту крайнего ряда у стены.  Кое – как справившись со своим волнением  молодая учительница, перешла  к персональному разбору  итогов  каждого ученика. Поскольку Нелли Антоновна вела десятый «Б» только последний год, и была мало знакома с родителями, разбор  предложила осуществить следующим образом: начиная с правого ряда от окна, каждый присутствующий вставал и называл фамилию своего ученика. Когда в самом конце поднялась Алевтина Петровна и назвала фамилию Андронов, почти все родители  разом повернули головы в её сторону, с интересом наблюдая немой межстрочный диалог матери с учительницей.
Савка  сорвал в школьном саду   несколько пушистых  веток  сирени  и ждал Нелли у метро. Было ещё светло, когда издалека он увидел любимый силуэт, грациозно спустившийся со ступеней автобуса, но девушка, казалось, чем-то огорчена, даже подавлена.
-З..здравствуй, солнышко моё! Почему ты  та..такая?
-Привет. - Сказала она грустно.  Ты меня сегодня не провожай,… мне надо побыть одной,… я очень устала.
-Д..да,  что с..стряслось,  с..скажи  м..мне   на милость?
-Ничего такого, чего нельзя было ожидать, милый.
-Я..я     п..прошу  те..тебя!  Это с..связано  с..с   моей  м..мамой?
-Это связано с нами двоими! А твоя мама… - очень хорошая мама, любящая своего сына, которая переживает за него и готова терпеть…   вот мы и познакомились. Правда, не за пирогами в вашем доме, а под  перекрёстными взглядами тридцати шести родителей твоих одноклассников. Мы взошли с ней на нашу Голгофу и достойно пережили распятие. И за это я её очень уважаю, а она имеет полное право меня ненавидеть.
-Н..надеюсь   она  н..никогда  не  в..в..воспользуется   этим  правом!
-Я решила. В понедельник  напишу Берковой заявление об уходе. В школе не может работать преподаватель, про которого все знают, что … она любовница своего ученика.
-Ты не любовница, т..т..ты любимая! А скоро б..будешь   женой!   Н..никто и  ни..иикогда   не..не   посмеет обидеть тебя!
Она прижалась к нему и заплакала вдруг, как ребёнок, навзрыд с волновыми придыханиями, нарушая всхлипываниями тишину безлюдного переулка и разрывая Савкино сердце.
-Всё,  н..не  могу  больше  т..так!   Б..брошу  школу – п..пойду  работать.
Нелли перестала плакать, посмотрела на него испуганными глазами.
-Савка, ты соображаешь, что говоришь? Тебе остались Госэкзамены и – прощай, школа! Тебе учиться дальше надо!
-К..кроме  тебя  м..мне  ничего  не надо!
-Надо. Надо, любимый. Я же не пойду замуж за недоучку! Она улыбнулась, и у парня на сердце немного отлегло.
-П..пойдёшь, сначала за н..недоучку, а потом  у   те..тебя будет  п..повод  мною гордиться.
-Дурашка ты мой, я буду любить тебя всякого, только не губи ради меня жизнь.  Дай слово, что доучишься!
-Х..хорошо! Только и т..ты  дай  с..слово,  что до  к..конца  года не..е  уйдёшь с  раб..боты.
-Я напишу заявление, а там пусть директор решает. Скорее всего, она будет рада избавиться от этой истории.
-Не  с..смей!  Слышишь, не с..смей  этого делать! Я умру, если не  б..буду видеть т..тебя каждый день!
 -В конце июня папа и Олег уезжают на месяц в Англию, представляешь, сколько времени мы сможем проводить вместе. А пока ты должен сидеть за учебниками, и усилено  готовиться. Объявляем мораторий на личные встречи до конца экзаменов! Савка попытался было возразить, но Нелли быстро взяла сирень и исчезла за дверью метро.
               
                Три дня Алевтина Петровна хранила дома напряжённое молчание. На день Победы из Тулы в Москву приехал дядя Аркадий с женой. За праздничным столом шутили, поднимали тосты за Победу, за счастье и здоровье, за любовь и дружбу. В тёплой атмосфере родственного общения Алевтина Петровна понемногу оттаяла.
-Савелий Сергеевич! Ты что-то даже рюмку не допил?
-Мм..мне не хочется, д..дядя Аркадий,  да и н..нельзя, к экзаменам г..готовлюсь.
-Похвально, молодой человек! Я смотрю, за год ты ещё вытянулся, возмужал, вон уже щетина на щеке. Мужик вырос! Спорт не бросил?
-Пришлось оставить спорт. Сава не успевал заниматься, а год выпускной, экзамены на носу.
-Да, да, учёба - прежде всего! Куда надумал поступать, племяш?
-В А..автодорожный, думаю.
-Сава у нас с детства машинами увлекается. Ему вообще скоро водительские права дадут!- Гордо вставила Полина.
-Права?
-Да, у них же в школе автодело спец предмет. Сава один из лучших по автоделу!
-Ну, что ж, окончишь институт, найдёшь своё место в жизни, и всё у тебя будет и должность, и зарплата, и машина…, а главное семью крепкую надо создать, семья – это всё, семья для мужчины залог его успеха, его надежный тыл. Ты должен найти себе такую девушку, с которой потом через всю жизнь пройдёшь, так, чтобы раз и навсегда!
Наступила неловкая пауза, и Алевтина Петровна захлопотала, доставая  из серванта чайный сервиз. Раиса Михайловна толкнула мужа в бок. Он слегка охмелевший не сразу понял, что сказал что-то не так.
-Алечка, прости дурака старого. Выпил, и полез не в свои дела. Прости,  и ты, Сава! Вы сейчас, молодые, лучше нас знаете, как жить надо.
Вечером туляков проводили на Курский вокзал. Бездетные родственники сунули на прощанье деньги в карман племянника. Возвращаясь назад в полупустом вагоне метро,  Алевтина Петровна, наконец, нашла в себе силы заговорить с сыном:
-Сынок, она ведь замужем. У неё колечко обручальное на пальце.
-З..знаю.  Она  скоро  раз..раз..ведётся.
-Алевтина Петровна замолчала, и больше не возвращалась к этому разговору.
               
                В понедельник утром, Нелли Антоновна вошла в кабинет директора до начала  уроков. Софья Ефимовна оторвала глаза от приказа Гороно, из-под очков посмотрев на раннюю визитёршу без особого удивления.
-Что случилось?
-Вот. - Нелли протянула директору заявление об уходе.
Беркова бегло просмотрела бумагу, и засунула в ящик стола. Потом медленно повернула голову и, глядя в окно, начала так:
-Что мне сказать тебе, девочка! Извини, что я на «ты». Я не перестала тебя уважать, просто по возрасту, ты мне годишься в дочери, и говорить я с тобой, Нелличка буду, как мать.
Я тоже женщина, и всё понимаю.  Поступаешь ты сейчас правильно, по совести. - И помолчав, добавила- и по уму. Мне уже поступило заявление, не буду говорить от кого, с просьбой разобрать этот вопиющий случай на педагогическом совете, и сделать соответствующие выводы. Ты понимаешь, о чём может идти речь? Поэтому я приняла твоё заявление. Заявление есть – проблема снята. Но вот подписать его не могу. Ты же понимаешь, девочка, что заменить преподавателя в конце учебного года, перед экзаменами невозможно! К тому же тебя как основного предметника  ввели почти во все экзаменационные комиссии.
-Но, Софья Ефимовна, работать я больше не смогу!
-Как хочешь, красавица, но стисни зубы, и работай! В конце концов, за всё в жизни надо уметь  отвечать! Со своей стороны могу обещать тебе только одно – довести это дело до сведения Районо не допущу! До конца года сумею удержать ситуацию под контролем, и закрыть некоторые поганые рты. Иди, работай, Нелли Антоновна!

                Отцвели сирень и черёмуха, дурманящие ароматы весны уступили место пряным, сладким благоуханьям липового цветенья. Как мучительны, как томительны эти весенние проявления природы  для влюблённого  в разлуке со своей половиной.
Савка, не разгибавший последние полтора месяца спины от учебников, успешно выдержал выпускные экзамены в школе. Алла Ильинична, как и обещала, помогла Саве. Вместе с коллегами и директрисой Софьей Ефимовной  она отстояла его заслуженные пять/пять за устную литературу и сочинение. Несмотря на то, что Маринская вывела Андронову две тройки за год, в результате получилось четыре/четыре. Обойдённая со всех сторон Фаина Петровна не скрывала своего раздражения  к участникам заговора.
Накануне выпускного вечера Сава, впервые за эти полтора месяца встретился с Нелли на Бауманской. Едва захлопнулась дверь, как влюблённые неистово бросились в объятия друг друга.
-Солнышко моё! Я чуть не сошёл с ума. Видеть тебя каждый день, и не подходить, даже не смотреть. Мне никогда не было так плохо, как в эти дни.
-Поверь, мой любимый, мне было ещё хуже. При всём, при том же,  надо было  сохранять  лицо учителя, и стоять перед учениками и коллегами, теперь особо пристально рассматривающими меня.
-Всё позади, любимая,  т..теперь всё  п..пойдёт  по  д..другому.
-Надо как-то ещё пережить выпускной вечер - вздохнула Нелли- а вообще говорят, что не бывает так плохо, чтобы не было ещё хуже…
-Всё,  малыш, к чему этот  п..пессимизм.  Мы вместе и  т..теперь  навсегда!
               
                На выпускном вечере все девчонки преобразились: белые, розовые, голубые, кремовые платья, туфли на высоких каблуках. Ребята – в тёмных костюмах, светлых рубашках, при галстуках, наглажены, начищены и причёсаны – ну, просто женихи и невесты. После вступительной речи Берковой, поздравлений, вручений аттестатов и медалей все сели за длинные столы, расставленные в фойе третьего этажа. Холодные закуски, шампанское, фрукты и соки быстро исчезали, обнажая после себя горы посуды. Через два часа в актовом зале начался бал. На эстраду вышел школьный ансамбль «Радуга». Барабанщик Лёшка Гарагин подошёл к микрофону, поздравил всех ребят с окончанием школы и объявил:
-Выпускникам 1970 года посвящается! «Единственная», слова и музыка Савелия Андронова. Зал ударил громом аплодисментов и ансамбль запел. Савка в тёмно-синем костюме, потрясающе красивый и такой взрослый стоял с ритм-гитарой в руках,  искал взглядом  и не находил в переполненном зале свою Нелли. Отыграв первое отделение концерта, музыканты покинули эстраду, из радиоузла запустили катушечный магнитофон «Маяк» с низкого качества  перезаписями Битлз.
Савка  спрыгнул со сцены, продолжая искать глазами Нелли, и, не найдя, направился быстрым шагом к выходу.  Стоящая в  дверях Алла Ильинична перегородила ему дорогу.
-Не ищи её. Она в кабинете Берковой, передаёт ей  классные журналы, контрольные, протоколы экзаменов, инвентарь, ну, словом сдаёт дела. Не стой, как истукан, пойди к ребятам, потанцуй  в конце концов!
У раскрытых настежь окон актового зала, впускающих истому ароматов июньского вечера, столпились оба  класса, учителя и родители. Каждый старался подойти поближе, чтобы увидеть необычный спектакль, разыгранный учеником 10»А»  Димой Канарейкиным. Внизу, во  внутреннем  дворе стоял импровизированный деревянный крест. На кресте, как на распятье висел школьный костюм бывшего ученика Канарейкина из толстого, серого сукна. Улучшив момент, когда в окнах пятого этажа соберётся максимальное число зрителей, он облил форму бензином и поджёг. Действо оказалось зрелищным, но недолгим, оставив после себя разносимые ветром  искры, и неприятный запах тлеющей шерсти. Снова  в динамиках зазвучала музыка, Битлы уступили место песням советских композиторов. Сава стоял в кругу парней - одноклассников, в котором живо обсуждались условия экзаменов и проходные баллы  в некоторые популярные вузы Москвы. За разговором никто не услышал, как в микрофон радиоузла объявили белый танец, к Савелию подошла Оля Зайцева из параллельного класса и, смущаясь, спросила:
-Можно тебя пригласить?
-Меня?
-Ну, да, тебя.
Сава, с секунду поколебавшись, пошёл вслед за Олей.  Медленный танец на пять минут соединил их, и снова отпустил. Сава поблагодарил девушку  и вернулся в круг приятелей.
-А ты ей нравишься, старик! Послушай, как тебе удаётся всех баб в себя влюбить?
-П..придержи язык! - Сава грозно посмотрел на Уткина.
-Утя, лучше заткнись, пока Сандро всерьёз не рассердился.  – посоветовал Костя Фролов.
Через несколько минут в зале появились директор и завуч. Музыка смолкла, Софья Ефимовна поднялась на сцену:
-Ребята, дорогие мои выпускники! Вот и закончился ваш последний школьный бал. Впереди вас ждёт целая жизнь, полная интересных открытий, серьёзных испытаний, побед, а иногда  поражений. В ваши руки отдаём  мы грядущее нашей страны. Пройдёт немного времени, и вы, будущие инженеры, учёные, военные, врачи, учителя, рабочие, встанете к штурвалам кораблей, самолётов, поведёте машины, будете двигать научно-технический прогресс, и делать всё, чтобы процветала и крепла наша могучая Родина- СССР. Вашему поколению выпала честь достойно прожить век нынешний и войти в век двадцать первый. Куда бы не забросила вас судьба в вашей, теперь уже взрослой жизни – будьте, прежде всего,  достойными гражданами своей страны, любите её, и умножайте её славу и богатство. Прощаясь со школой, не забывайте тех, кто дал вам не просто знания, а отдал вам частичку своей души, своей любви. Не забывайте своих учителей, свою школу, эти стены, которые десять лет были вашим вторым домом. Приходите, двери школы всегда открыты для вас! Доброго вам жизненного пути!
Сейчас классные руководители проводят вас к автобусам, и продолжение этого вечера начнётся от стен Кремля. Просьба соблюдать дисциплину и порядок. Десятый «А» класс выходит вместе с классным руководителем – Абалковой Верой Степановной,  десятый «Б» с классным руководителем – Зелинской Нелли Антоновной.
В автобусе Савка сел рядом с Нелли. Никого уже не удивляло и не шокировало это обстоятельство, более того – казалось всем очевидным, обретшим своё законное право.
Пройдя по булыжнику Красной площади, дождавшись боя курантов и смены караула выпускники сотен Московских школ двинулись в Александровский сад, к вечному огню. В этом столпотворении уже трудно было различить своих. У Кутафьи собрались  только три четверти класса. Часа два посидели попели, потанцевали,  под стенами Кремля, и к четырём утра разошлись парами и мелкими компаниями по улицам и переулкам  Москвы.
Нелли  и Сава шли по набережной. Он пел ей под гитару романсы и свои новые песни, ведь она не слышала их на балу. Под Большим Каменным мостом им повстречались девчонки и парни из класса.
-Нелли Антоновна! – обрадовались ребята. Правда, красивая сегодня ночь?!
-Скорее утро, ребята!
-Да, уже светает.
Девчонки расцеловали на прощание учительницу, ребята пожали Савке руку, хитро подмигнули и скрылись за поворотом.
-Что  б..будем  делать, солнышко?
-Хочешь, поедем на Бауманскую?  Я ведь теперь свободна. Олег с папой в Англии до конца июля, никто за ночное отсутствие с меня не спросит.
-З..здорово! Д..давай  только  м..маме  позвоним, что я не приду.
               
                Две недели, как счастливые молодожёны Сава и Нелли прожили в квартире Зелинских. Влюблённые и опьянённые свободой,  в  уютном уединении от всего мира они  праздновали торжество любви, иногда забывая даже про хлеб насущный.
Десятого, в субботу с дачи неожиданно вернулась Виктория Лаврентьевна.
-Мама? А, что случилось, почему ты не на даче?
-Я приехала забрать папин серый костюм. Перед отъездом он просил меня  сдать его в химчистку. А ты почему не дома?
-Я зашла полить цветы…
Виктория Лаврентьевна поцеловала дочь, сняла туфли, и прошла в комнату.
-Здравствуйте! – Сава поднялся с кресла.
-Здравствуйте, молодой человек! Мама удивлённо посмотрела на дочь.
-Мамочка, это мой… бывший ученик, Сава Андронов, помнишь, я тебе рассказывала. Мы случайно встретились, и он проводил меня сюда. Зашли попить чай.
Обстановка в квартире: разобранная кровать, дочь в халате и чужой мужчина в домашних тапочках на босу ногу красноречиво говорила сама за себя. Задавать вопросы или оправдываться было  глупо.
-Мамочка, я тебе всё объясню, позже. Мы сейчас уйдём, а потом мы с тобой поговорим. – тихо произнесла Нелли, отведя мать в сторону.
-Нет, милая, уйду я! Вот, возьму только папин костюм и уйду. Виктория Лаврентьевна говорила тихим, спокойным голосом, боясь только посмотреть дочке в глаза.
-Мама, ты же отпустила шофёра! Я вызову тебе такси.
-Ничего не надо, я доберусь до вокзала на трамвае, а в Томилине сяду на автобус. Ничего,  я налегке.
Через три минуты Виктория Лаврентьевна уже спускалась по лестнице.
-Боже мой! Так я и знала, что это плохо кончится…
-Нелли,  м..может  лучше  было  с..сказать ей  п..правду?
- Ты думаешь, она не догадалась?
-С..скажи ей, что ра..разводишься  с  м..мужем,  и  с..скоро будешь  м..моей  женой!
-Нет, милый, пока, что рано. Но может и придётся срочно что-то решать…
               
                Две медовые недели закончились огромной ложкой дёгтя. И, как уже повелось в их отношениях : он  просто, хотя и весьма огорчённый, возвращался домой, а она – снова попадала в капкан обстоятельств, из которых надо было выбираться и выпутываться самой.
На следующий день, с самого утра Нелли отправилась на дачу, чтобы поговорить с мамой, посоветоваться и попытаться решить проблемы в отсутствии мужа и отца.
Они уже пообедали, помыли посуду, обсудили цветение любимых растений в саду, и ещё многое, а  Нелли всё не решалась приступить к главному. Виктория Лаврентьевна напряжённо ждала от дочери хоть какого-то объяснения. Но рано или поздно, а этот неприятный разговор надо было начинать:
-Мама, я не знаю, как ты это воспримешь, но должна тебе сказать – я не люблю Олега!
-Ну, допустим, это для меня не новость, и что ж?
-Я полюбила. Полюбила впервые в жизни! Что мне теперь делать?
-Он твой ученик Сава Андронов?
-Да!
-Сколько ему лет, доченька?
-В сентябре исполнится восемнадцать.
-То есть ты хочешь сказать, что он ещё несовершеннолетний? - Виктория Лаврентьевна от волнения раскраснелась, но держала себя в руках.
Он, что второгодник, почему всем десятиклассникам по шестнадцать-семнадцать, а ему восемнадцать?
-Ну, что ты, мама, он окончил школу без троек. Когда Сава был маленьким, их семья часто переезжала из города в город из страны в страну. Его отец работал секретным специалистом по военным разработкам, когда Саве исполнилось семь лет, они  как раз находились в Индии. Поэтому Сава пошёл в школу не в семь, как другие, а в восемь.
-Хорошо, что ты думаешь делать? Будешь и дальше встречаться с ним втайне от Олега? Девочка, ведь это грех!
-Нет, я разведусь с мужем, как только они вернуться в Москву. И, наверное, выйду замуж за Саву.
-Нелли, дочка, ведь он ещё мальчишка! Тебе диссертацию писать надо, какой груз ты на себя взваливаешь? Я понимаю твои чувства, но прошу тебя, девочка, - подумай! Если б хоть он был постарше, уже состоявшийся человек, а то юнец без образования, без средств, без жилья.
-Мама, я люблю его, всё остальное не имеет значения.
-Имеет, Нелличка, это пока вы парите над землёй, не замечая ничего, а чуть привыкнете друг к другу – встанете пред горами проблем.
 Он хоть любит тебя? Хотя я видела…конечно любит, и парень он, сразу видно,  хороший. Но сумеет ли он преодолеть все трудности, и не утратить свою любовь? Ты старше его на пять лет. Ему всегда будут напоминать об этом другие…!
С работы из-за него пришлось уволиться? Надеюсь, по собственному желанию?
-Мама! Не надо, прошу тебя. Мне и так тяжело.
-В любом случае, дочка, до возвращения Олега ещё десять дней, есть время обдумать и решить…
-Мама, а ты всегда любила отца?
-По крайней мере, у меня никогда не было мысли изменить ему!
-Мам, скажи, ты случайно приехала вчера или…
-Мне позвонила на дачу соседка, Валентина Филипповна. Сказала, что у вас там  живёт молодая пара, женщина похожа на Нелличку.
-Господи! Что же им всем нужно от нас?
-Поезжай, дочка, и крепко подумай, прежде чем всё переломать в своей жизни.
         Влюблённые провели в квартире Зелинских ещё десять счастливых дней, и, расставаясь,  договорились, что теперь Нелли будет звонить Саве домой, а он немедленно начинает готовиться к вступительным экзаменам в институт.
            
                Прошло три дня, потом ещё два, прошла неделя, но Нелли не звонила. Савка терял терпение, не находя себе места. Куда бежать, где искать любимую он не знал. Не знал даже точного адреса её квартиры на Тишинке. Парень мучился и страдал, в голову лезли самые плохие мысли, самые ужасные предчувствия заполняли подсознание.

                Из Англии Олег привёз  жене целый чемодан подарков. Совершенно равнодушно Нелли смотрела на платья, сумки, чулки и перчатки. Только флакончик любимых французских духов долго держала в ладонях, сосредоточенно думая о чем-то или заглядывая внутрь себя.
Когда на следующий день муж уехал на работу,  Нелли собралась было позвонить Саве, но в это время раздался телефонный звонок. Кто-то на том конце провода сопел и молчал. Нелли положила трубку. Звонки повторились ещё трижды. – Странно, кто бы это мог быть…- подумала она и набрала телефон Андроновых. Подошла Евдокия Егоровна:
-Алло! Слушаю!
-Здравствуйте, позовите, пожалуйста, Савелия!
-А его нет дома, он в институт поехал.  А, что ему передать?
-Нет, спасибо, ничего не надо, я перезвоню. До свидания!
Назавтра звонки – молчание снова повторились, но уже  вечером в присутствии Олега.
-Кто это звонит всё время?
-Не могу понять. И вчера так молчали несколько раз. Может ученики мои резвятся?
-Если ещё позвонят, я подойду сам.
Но в этот вечер больше не позвонили.
В воскресенье Зелинские пригласили молодых на дачу. После обеда Нелли почувствовала себя нехорошо. Немного отдохнув в гамаке под зелёными ещё деревьями старого сада, она попросила мужа вернуться в город.  Дома приступ  повторился. Нелли лежала вся бледная, её,  то бросало в жар, то колотило от холода. Врача вызывать не стали. Олег не отходил от жены ни на минуту, поднося мокрое полотенце и составляя какие-то микстуры. Едва тошнота отступила, и Нелли перестало знобить – раздался звонок. Олег поднял трубку. После секундной паузы женский голос сообщил:
-Олег Васильевич?
-Да, это я! С кем имею честь разговаривать?
-Это по поводу вашей жены. Она вам изменяет. У неё роман на работе.
-Что? Кто это говорит, чёрт возьми, я вас спрашиваю?  Откуда этот бред? – закричал Олег, но в трубке уже слышались короткие гудки.
-Олег, кто звонил? – ослабшим голосом спросила жена.- Почему ты так кричал?
-Да, так, никто. Идиоты  какие-то  развлекаются.
-А, я думала, опять в молчанку играют…
На следующий день приступы снова повторились, и Олег повёз жену в закрытую поликлинику Академии наук.
-Поздравляю вас, Олег Васильевич! – сказал сияющий доктор. Всё в порядке, ваша жена беременна, скоро вы станете отцом!
Счастье, внезапно свалившееся на Топоркова, после двух лет бесплодного брака, не могло до конца наполнить  радостью его сердце. Не давала покоя засевшая со вчерашнего вечера мысль. Как червь, поедающий здоровый плод она точила, не отпуская сознание – ..А, вдруг это правда? Ведь в последние полгода жена заметно охладела к нему, под любым предлогом вечно исчезая из дома, и уклоняясь от близости с мужем. Он почти каждый день звонил ей из Англии  и ни разу  за месяц не застал дома. Олег  застыл с глупой гримасой на лице. То ли счастливый, то ли несчастный,  не в состоянии произнести ни слова.
-Спасибо!  - едва совладав со своими чувствами,  ответил Топорков. Мы очень ждали этого ребёнка!  А, какой срок?
- Восемь – девять недель, трудно точно сказать.
-Где она?
-Нелли Антоновна одевается, сейчас выйдет. Токсикоз продлится ещё месяц – полтора, потом всё успокоится. Мама здорова, плод нормальный, анализы в порядке. Я написал назначения и рекомендации… Она пока тоже в шоке, ну, это бывает у беременных. Сейчас для неё очень важен режим и покой. Никаких нагрузок и стрессов. Ну, ещё раз поздравляю! – доктор пожал Олегу Васильевичу руку. Появилась  Нелли бледная и растерянно смотрящая куда-то поверх головы мужа. Он подошёл, обнял и быстро поцеловал  её.
-Наконец-то, какое счастье! – С деланной улыбкой на лице произнёс Топорков.
В машине ехали молча. Её растерянность и его сомнения не делали эту пару счастливой от нечаянной радости.
Под предлогом беременности Нелли переселилась в другую комнату. Всю ночь она, не смыкая глаз, сосредоточенно думала, осмысливала своё теперешнее положение, свою жизнь, в свете новой реальности. Любое решение заводило её в тупик. Главная проблема состояла в том, что она не могла точно ответить на самый важный вопрос – кто отец ребёнка. Поэтому, не переставая,  корила себя за легкомыслие и беспечность. За то, что вышла замуж не любя, потом за то, что полюбила, будучи замужней женщиной,  что сама создала безвыходную ситуацию для себя и двух близких мужчин.
Олег тоже не спал, решая свои, не менее важные проблемы. Сказать или не сказать жене о злосчастном звонке, может лучше сделать  вид, что ничего не произошло, и продолжать жить с Нелли, а там - время покажет. А, если это не мой ребёнок – думал Топорков – и я обманутый муж, рогоносец, буду дважды  идиотом, приняв чужого.  Если сказать ей о звонке, и посмотреть на  реакцию- всё равно развод  неминуем. Тогда прощай Англия, карьера, всё!  Кембриджский сенат  уже прислал  приглашение. Наше участие в совместном  проекте, это три года работы в Англии,  новые возможности моих исследований,  ступень к пьедесталу научной иерархии, и всё полетит в тартарары. Развод с Нелли не даст мне даже возможности выехать за границу и, оставшись здесь, под руководством профессора Зелинского – я уже обречён!   А, главное, несмотря ни на что,  я люблю свою Нелли. Но, как могла она, моя возвышенная, глубоко нравственная  жена, воспитанная немного старомодно, в пуританских традициях, как могла она так поступить?!  А если у неё просто появились завистники, которые  хотят разрушить её счастье, её жизнь, а я дурак, так легко попался на их удочку, усомнившись в своей очаровательной супруге, дал наполнить себя желчью сомнений, и даже толком не обрадовался известию, что у нас будет ребёнок! К утру Олег решил – буду молчать, а дальше посмотрим.
          
                Обеспокоенные родители  вечером  позвонили  справиться о здоровье дочери. Антон Семёнович был на седьмом небе, узнав о ребёнке,  по этому поводу он даже раскупорил бутылку коллекционного коньяка, подаренного  ему  армянским  коллегой, профессором Галукяном, и на радостях  выпил лишнего. Виктория Лаврентьевна сразу  догадалась о причинах недомогания дочери, но, в отличие от супруга, не сумела испытать  детского восторга, а только сильнее опечалилась, замкнулась, стараясь не подать виду.
-Виточка, принеси мне чая, покрепче, душа моя!  Я позвонил в гараж, и попросил Степана Емельяновича  приехать сегодня позже, к десяти.
-Вот и замечательно, я поеду с тобой. Заеду домой, полью цветы, и к Нелличке. Ей сейчас нужно помочь, приготовить обед, убраться в квартире, да мало ещё что...
-Да, душа моя, поезжай, поцелуй и поздравь её от меня. Витось, я говорил тебе, что этот Браун, из Кембриджского университета зовёт меня работать в совместной  исследовательской программе.  Академия дала добро. Так вот, я подумал и решил направить вместо себя Олега Васильевича, его научная работа идёт как раз в этом направлении. Пусть они с Нелличкой едут в Англию!
-Постой, а как же,…. она ведь ребёночка ждёт! Когда надо ехать?
-Вот и чудесно! Ехать надо в начале сентября. Там и родит. В Англии клиники лучше. Через три года вернуться – малыш уже будет большой, и мы с тобой ещё успеем понянчиться. -  Антон Семёнович обнял супругу.
Бежевая Волга, с  блестящим оленем на капоте ровно в десять подъехала к калитке. Степан Емельянович  дал два коротких гудка.
-Виточка, тебя на Бауманскую сначала или к Нелличке?
-Давайте Степан Емельянович сразу на Тишинку.

-Мамочка! – обрадовалась Нелли, со вчерашнего дня не встававшая с постели – как я рада, что ты приехала. Я сейчас приготовлю  кофе.
-Ничего не надо, мы только что позавтракали, и папа довёз меня сюда на служебной машине. Как твоё самочувствие, дочка? Мы, конечно рады за тебя. - Виктория Лаврентьевна поцеловала дочь. - Папа вчера на радостях  хватил полбутылки коньяка, а сегодня болел с утра. Они немного посмеялись.
-Ну, что скажешь, доченька.  Не успела с одной проблемой разобраться, как на тебя другая навалилась. Бедная ты моя девочка. Наломала дров, а теперь лежишь, гадаешь, что делать.
Нелли опустила глаза.
-Не знаешь, конечно, чей у тебя ребёнок…
-Я почти уверена, мама – это ребёнок Савелия, ведь мы с Олегом прожили два года и ничего…
-Почти – это не факт, это гипотеза, как говорит твой отец. Ну, как бы там ни было. Новый человек  зародился, и его надо произвести на свет божий.
-Ты считаешь надо? А я уже подумываю об аборте.  Виктория Лаврентьевна округлила глаза и очень строго посмотрела на дочь.
-Даже думать об этом не смей! Помимо всего, что ты уже натворила, хочешь стать ещё убийцей?
Нелли отпрянула и испугано посмотрела на мать.
-Это Богом данное тебе существо – человек  и ему не интересны твои любовные метания, он должен родиться и жить независимо от того, кто его отец. Ты понимаешь, что первый аборт чаще всего становится причиной  бесплодия!
-А, что мне делать, мама? Остаться с мужем,  сказать, что это его ребёнок, и  жить с ним обманывая и  не любя? Или повязать молодого парня возможно чужим ребёнком, он – то точно всегда будет сомневаться,  да и разница в возрасте.  Я уже была готова сказать Олегу о разводе  и уйти к Саве, но тут  произошло  непредвиденное.
-Ой- ли? Чего уж тут для женщины особенно непредвиденного? Тем более что твой молодой любовник вряд ли  побеспокоился о тебе.
-Мама, прошу тебя!…  Он чист, как херувим. Сава был девственен душой и телом, и мы оба  далеки от мысли о недоверии друг другу.
-Ой, дочка, молодо-зелено.  Я, не скрою, рада за тебя, что ты нашла свою любовь, рада, что у тебя будет ребёнок, но любой матери  больше всего хочется, чтобы её дитя было счастливо, а вот счастье в формулу твоей сегодняшней жизни не заложено. Ты правильно сказала, чтобы ты теперь не решила – всё будет не хорошо. Ну, ничего, не вешай нос, даст Бог всё образуется, в жизни бывают задачки и потрудней.  Папа сказал мне сегодня, что уступил своё место участия в британском проекте Олегу, и вы  в начале сентября отправляетесь с ним в Кембридж, сроком на три года.
-Нет, мама, я ни за что не поеду за границу, тем более с Олегом.
-Эта поездка решит одним махом почти все твои проблемы. Пусть всё остаётся по-прежнему.  Олег будет счастлив, он ни о чём не догадается, малыш родится в нормальной семье, в нормальных условиях, а любовь… есть в жизни потери пострашнее любви. Послушай меня, доченька, и не мучай себя больше сомнениями.
Виктория Лаврентьевна уехала домой, а Нелли весь оставшийся день проплакала, так и не придя к окончательному решению, подошла к телефону и автоматически набрала  номер Андроновых.
-Я слушаю. Алло, я с..слушаю вас!
Его голос, такой родной и любимый, низкий и глубокий обволакивал её сознание, и рыдания вырывались из горла. Она хотела крикнуть ему: - Сава, любимый, единственный, как мне сейчас не хватает тебя, мне очень трудно и одиноко! Но вместо этого зажав рот от рыданий, Нелли повесила трубку.
            
                Прошло уже девять дней, как они не виделись, и даже не разговаривали с Нелли. Сава ходил на подготовительные курсы в МАДИ, бегал по книжным, в поисках учебников и методичек,  ни на минуту не переставая думать о своей Нелли. Видя страдания брата, к поискам его возлюбленной готова была подключиться сестра Полина. Даже маленькая Татьянка иногда садилась старшему брату на коленки, и сочувственно  заглядывая в глаза говорила: - Хочешь, Савочка,  я расскажу  стихотворение  про дядю Стёпу или принесу тебе компот?
-Скажи, что тебе известно о ней?
-Вв..всё,  к..кроме  адреса  и  т..телефона.
-Вот это здорово! Значит, ты ничего о ней не знаешь, а собираешься жениться.
-Я  з..знаю,  что  она  ж..живёт  на  Т..тишинке,  но  на  к..какой улице, в к..каком  доме? Потом там у неё муж. И  тт..телефона  не  з..знаю,  з..знаю точно  т..только где  ж..живут  её  родители.  Я п..познакомился  с  её  ма..амой.
-Ну, это уже кое- что! Давай адрес её   родителей, я съезжу к ним завтра.
-Н..напрасно  съездишь,  они  с..сейчас  живут  н..на  даче.
-А где дача?
-Не знаю, в Т..томилино,  кажется.
-Эх ты, Сава, Сава, горе моё, едим в выходной в Томилино. Если ты не ошибся в названии, думаю, что дачу профессора Зелинского нам покажут местные жители. Томилино не Москва.
Сава был очень благодарен своей семье за то, что поддерживали его, сопереживали, и готовы были помочь, чем только возможно. Даже Алевтина Петровна подсказывала сыну, что действовать надо через адресное бюро, но Сава и Полина решили ехать в Томилино.
Выйдя из пригородной электрички, они у всех кого встречали на пути спрашивали, как пройти к даче профессора Зелинского, но, увы - никто не знал, где она находится. Они побродили недалеко от железной дороги ещё час, пока им не встретилась пожилая миловидная женщина, судя по всему, дачница.
-Постойте, Зелинский, это же Лауреат Ленинской премии?
-Да, да, он!
-Так вам надо на Госдачи! Садитесь на пятьсот шестьдесят третий автобус, в ту сторону. У шофёра спросите – Госдачи, он вас высадит, где надо.
Они поблагодарили даму, и побежали к автобусной станции.
В женщине, обвязывающей за забором кусты пионов, Савелий без труда узнал маму Нелли. Он сделал Полине знак отойти в сторону, и прошёл за калитку.
-З..з..здравствуйте, В..виктория Лаврентьевна, вы  м..м.меня помните, я  Са..са..велий Андронов!
Женщина вздрогнула, но тотчас  опомнилась. – Сава? Зачем ты приехал сюда?
-П..понимаете, с..сегодня ровно две н..недели, как Нелли п..пропала куда-то и не звонит мне…
Виктория Лаврентьевна взяла парня за локоть и вывела его через  калитку к соседнему участку, скрытому от дома Зелинских развесистой кроной  старой липы.
-Я увела тебя сюда, чтобы не узнал Антон Семёнович. Вот, что Савелий, с Нелли всё в порядке, она дома. Но она с мужем скоро уезжает в командировку за границу на несколько лет. Ты не ищи её, не пытайся уговорить быть с тобой. Она всё решила и остаётся с Олегом Васильевичем. Ты ещё очень молод, у тебя всё впереди и любовь тоже будет, а может и не одна. Забудь её поскорее, и не держи обиды ни на неё, ни на меня. Жизнь гораздо сложнее, чем ты думаешь, дружок. Она поступила так, как надо было, в том числе и для тебя, не осуждай её за это и прости. А сейчас ступай, пока Антон Семёнович не увидел нас. Господь с тобой!
Виктория Лаврентьевна скрылась за забором, а Сава стоял как парализованный, не в силах сдвинуться с места, осознать и осмыслить услышанное.
-Что? Что с тобой случилось, Савушка? Что они тебе наговорили? Не верь им, я знаю, она тебя любит! Я нарочно тогда сказала, с досады, что она бросит тебя, не верь!
-Она  д..действительно бросила меня. Н..нелли  уезжает  с  мужем  заграницу.  Н..на  несколько  лет.
-Ты должен это услышать от неё, а вдруг они её заставили так  сделать? А она любит тебя!
-Замолчи!  З..замолчи, п..пожалуйста.  Она  пре..пре..дала  любовь, и г..говорить  с ней я не хочу!
             
                Прохладное, дождливое лето подходило к закату. В середине августа пожелтели листья на деревьях, и утренняя температура воздуха заставляла ёжиться от холода и поднимать воротники, спешащих на работу москвичей.
Нелли всё ещё мучил токсикоз, она не выходила из дома, почти не вставала с кровати,  ещё больше похудела  и стала бледной. Прежними на  лице оставались только глаза, да и те не просыхали от слёз. Олег уже успел оформить ей загранпаспорт, получить визы, и забронировал два авиабилета на самолёт Москва- Лондон. Он всячески старался угодить жене, оберегая от  любых нагрузок и огорчений, создавая вокруг неё атмосферу уюта и покоя. Но покоя  не было. Разрываясь между сердцем и разумом, она страдала от разлуки с любимым человеком, от того, что не может сказать ему правду, от того, что окончательно запуталась в своей жизни. Только  близкой подруге Инге Кремер, с которой выросла в одном дворе, Нелли могла доверить  тайны души. Она очень надеялась, что именно Инга, с её трезвым, аналитическим умом, с её проницательностью, умением просчитывать жизненные ситуации, как шахматные ходы, поможет ей советом и делом, подскажет ей какое-то новое неожиданное решение.
Инга Кремер на правах близкой подруги, конечно же, с самого начала была в курсе   романа Нелли со своим учеником. Она даже бралась поспособствовать подруге, предлагая свою комнату в коммуналке в качестве пристанища  для их встреч. Но к удивлению Нелли, теперь  Инга заняла консервативную позицию, удивительно схожую с точкой зрения Виктории Лаврентьевны, и даже  их аргументация  и логическая схема были до смешного похожи, что только сильнее раздражало Нелли, чаще всего руководствующуюся велением сердца.
-Подумай сама, - говорила Инга - узнает Сава о ребёнке и скорее всего сразу даст задний ход. А если нет, то всю жизнь будет упрекать тебя и сомневаться.
-Ты не знаешь Саву! Понимаешь, что я лишаю его права выбора. Права быть счастливым, зная, что любимая женщина ждёт от него ребёнка, а я думаю, что он был бы счастлив, узнать  это…   и я была бы с ним счастлива.
-А ты уверена, что это его ребёнок?
-Да, почти уверена!
-Почти! … Теоретически существуют такие генные экспертизы, где абсолютно точно можно определить отцовство, но практическое применение такой методы, насколько я знаю, лежит в области криминалистики. Конечно  Антон Семёнович, с его связями, мог бы устроить такую экспертизу…
-Ты с ума сошла, Инга! Посвящать отца в мои любовные дела… он за Топоркова горой стоит, Олег его любимый ученик, это исключено.
-Ладно,  попробуем  иначе. Есть у меня один знакомый человек в МУРе.  Да, но анализ возможен только после рождения ребёнка…
-Всё, хватит с меня, сейчас позвоню Саве, и расскажу ему всю правду! Нелли подняла трубку, но Инга  задержала рычаги.
-Не спеши, обдумай сначала. Сказать просто, а что дальше?
-А дальше пусть решает сам. Надо было сделать это сразу и никого не слушать!
Нелли набрала номер. К телефону подошла Полина.
- Савы нет дома, а кто его спрашивает?
-Это… Нелли…
-…Вы уезжаете с мужем за границу?
-Наверное…
- И вы звоните, чтобы это ему сказать?
-Нет,…  то есть,… не только это.
-Так не трудитесь, он уже всё знает!
-Как знает, откуда?
-Не важно, ему уже всё про вас доходчиво объяснили.
-Я бы хотела поговорить с ним.
-Хотите сделать ему ещё больнее? Оставьте хотя бы теперь его в покое!
-Извините…  - сказала Нелли, и быстро положила трубку.
-Ну, что? – спросила Инга, заинтригованная услышанным.
-Сказали, что он всё знает и чтобы я оставила его в покое.
Нелли сидела, как подстреленная птица, опустив руки, чуть заваливаясь вперёд, и глядя куда-то вдаль.
-От кого же он мог об этом узнать, Неллик? Давай-ка, подумай, кто из ваших общих знакомых мог ему про тебя рассказать?
-Не знаю, у нас нет общих знакомых, мы же подпольщики. Только в школе, но там никто ничего не знает.
-Он наверняка искал меня. Мы договорились, что я буду ему звонить.  Тут я узнала, что беременна, и моя жизнь пошла по другому сценарию, а он остался прежним.  Подожди,… он не знает ни одного моего телефона или адреса, кроме Бауманской. В квартире родителей сейчас никого нет. Может он приезжал на дачу, хотя… он не знает, где она находится. Возможно приезжал  на Бауманскую и встретил там соседку, у которой спросил адрес дачи, а может приезжала мама и они случайно встретились.  Да, нет, она бы позвонила мне.
-Что гадать теперь, дорогая. Главное – он узнал, и не хочет с тобой разговаривать. Наверняка и родственники его обработали.
-Похоже на то…- задумчиво ответила Нелли. Но всё равно, я должна с ним поговорить, хотя бы объяснить ему всё.
-Ты всегда усложняешь. Не надо тебе никаких выяснений отношений, в твоём положении. Что врач сказал? – Покой! Перед отъездом напишешь ему записку - я передам, и всё! И забудь про него. У тебя другая жизнь начинается.
             
                Вступительные экзамены в институт прошли не то чтобы успешно, но пропускной балл абитуриент  Андронов набрал. В фойе института вывесили списки, где его фамилия числилась в поступивших на вечернее  отделение факультета АТ.
В самом начале сентября ему позвонила некто Инга.  Представилась подругой Нелли и попросила о встрече.  Они договорились  встретиться  в метро.  Инга передала ему конверт. В конверте лежало письмо в несколько предложений, написанное аккуратным почерком Нелли: - Прости меня  любимый мой! Всё против нас!  Видно не судьба нам быть счастливыми. Я не хочу, не имею права  сломать тебе жизнь. Прошу тебя, Савушка, не думай обо мне плохо, лучше  поскорее забудь! Очень хочу, чтобы ты был счастлив.   Люблю тебя! Твоя Нелли.
-Она уже уехала?
-На днях уезжают.
-Я х..хочу увидеться с ней.
-Это невозможно.
-Тогда  п..передайте ей,  что  я  б..буду  любить  её  всегда!  Несмотря на то, что она  п..променяла меня на удобную жизнь.
- Неправда, она спасла вас!
-Спасла?  С..скорее   п..погубила.
-Вы бы не выдержали такой обузы.
-Любовь  н..не  обуза! Как же она могла? Передайте,  я  же..желаю  ей счастья!
Сава развернулся и быстро вскочил в вагон поезда.
             
                В Аэропорту Нелли и Олега провожал только близкий круг людей. У Нелли почти прекратился токсикоз, она немного поправилась, и в слегка округлившемся животике  время от времени ощущала слабое шевеление. Пару часов назад, в ресторане, Инга рассказала подруге подробности своей встречи с Савой.
-Послушай, Нель, я не хотела говорить тебе, но глядя на него, я сама чуть не заплакала. Кто тебе сказал, что он знает всё?
-Полина, его сестра.
-Я так поняла, что про ребёнка он ничего не знает.
Нелли схватила подругу за руку  и подняла  полные слёз глаза.
-Ну, хватит, хватит, теперь уже всё равно ничего не изменишь.
До начала регистрации на рейс оставались считанные минуты. Виктория Лаврентьевна нервно теребила платок, то и дело промокая набегающие слёзы.
-Доченька, не забывай писать часто и подробно. Когда наступит срок рожать – ничего не бойся! Все женщины через это проходят. Главное, чтобы ты была здорова. Через год,  полтора может приедете в отпуск, а мы с папой будем ждать вас втроём. Виктория Лаврентьевна  тревожно и виновато посмотрела на дочь:
-Не гляди ты по сторонам, не придёт он.
-Почему ты так в этом уверена?
-Он приезжал в начале августа на дачу, я ему всё объяснила.
-Боже, что ты ему сказала, зачем? Мама, почему ты до сих пор молчала?
-Для тебя, дочка, для твоего спокойствия и благополучия.
-Мама, что именно ты ему сказала?
-Сказала, что ты едешь с мужем в загранкомандировку, чтоб  не тревожил тебя, постарался забыть, словом всё, что б вам двоим  было спокойнее жить.
-Зачем, мама?
-Он искал тебя  и,  в конце концов, нарвался бы на Олега или папу. Тебе только этого не хватало. А так ушёл и всё.
-Ты про ребёнка ему сказала?
-Нет, конечно, иначе бы он не отстал.
-Что же ты наделала, мама?
-Разве это я наделала? Я только помогла тебе немного облегчить последствия, дочка.
-Эй, женщины мои дорогие, что это вы припустились снова реветь? Хватит уже! Ты, душа моя, напоила б нас лучше кофе из термоса.
Виктория Лаврентьевна достала из сумки термос  и наполнила стаканчик.
-Витось, у тебя кофе с коньяком всегда получается лучше чем без коньяка. Антон Семёнович выпил кофе, налил ещё и протянул Олегу. Как приедете, сразу позвони нам. В лондонском Хитроу  вас будут встречать люди Беркинсона, отвезут  в гостиницу. Попросишь в вестибюле мэтра, он соединит с Посольством, а потом с Москвой. Результаты последних испытаний будут  расшифрованы на той неделе, сразу перешлём образцы. Описания, диаграммы, расчёты отправлены вчера диппочтой, получишь через Посольство. Ну, вроде  бы всё. Береги её, не давай раскисать. Когда родится ребёнок – найми прислугу, там это несложно. Следи за знакомствами, помни о провокациях, не давай Нелли сближаться  с жёнами  твоих коллег и дипработников. Ну, тебе в Комитете все руководства дали.  Ладно, ступайте!
-Спасибо вам за всё, Антон Семёнович! Всё сделаю. И для науки и для Нелли с ребёнком.
-Ну, прощайте!
Объявили посадку, пассажиры вышли на летное поле, а провожающие  столпились за стеклом. Нелли повернулась что-то сказать Инге, но посмотрела на родителей и передумала.
         
                Прошёл год. Сава работал шофёром на почтовой малолитражке, перешёл на второй курс института и каждый вечер, после работы,  спешил к началу  лекции. Иногда он успевал заскочить перед занятиями в гараж, иногда приезжал к институту  на почтовой  машине. В выходные, если не сидел за учебниками,  читал художественную литературу, частенько ходил на концерты в консерваторию,  посещал новые выставки, особенно  молодых художников на Малой Грузинской улице. Сава предпочитал одиночество, лишь изредка его спутницей становилась преданная Полина.
В августе 1971 года, в Москве гастролировали ВИА «Песняры» - самая популярная группа семидесятых. Билеты на их концерты достать было невозможно. По району прошёл слух, что пару концертов они дадут в зеленом театре на ближней ВДНХ.
-Савочка, меня Сережка зовёт  на Выставку, Песняров послушать, пойдём с нами.
-У  м..меня  и  б..билета  нет.
-Ну, и что, у нас тоже нет.
-Ты д..думаешь, что п..прорвётесь?
-Может быть прорвёмся. А если нет, так, за забором послушаем, пойдём!
-Нет, н..не пойду, мне ещё  английским  п..поз..заниматься  надо.
Вечер был тёплым и безветренным, дома никого.  Даже бабушка, Евдокия Егоровна,  ушла посидеть на лавочке в соседнем дворе. Алевтина Петровна с Татьянкой  отдыхала на даче у подруги. Учебник английского языка  был раскрыт всё на той же странице, что и час назад. В голову лезли мысли, которые ему удавалось всё это время прогнать от себя. Они приходили образами, запахами,  звуками, обрывками фраз, и неизменно заканчивались теми несколькими строчками  её прощальной записки. Савка вынул из кармана пиджака записную книжку,  достал аккуратно сложенный листок, раскрыл и долго смотрел на него, как будто видел перед собой свою любимую Нелли. Слеза скатилась по небритой щеке и упала на бумагу, чернила расплылись на слове «твоя». Впервые за всё время он позволил себе расслабиться, позволил  вытащить из памяти,  запертые на сто замков, сладко-горькие воспоминания о своей любви, и ужасно корил себя за эту слабость. Сава посмотрел на часы –  половина восьмого. Полчаса, как начался концерт в зеленом театре. Он выбежал из дома, на троллейбусе доехал  до Хованского входа, и  ровно в восемь был на месте. На эстраде  выступали кумиры миллионов советских людей -  белорусские  Песняры.  В зале летнего театра сидело человек пятьсот счастливчиков,  за забором, втрое больше. По всей его окружности люди стояли в два ряда. Первые могли что- то увидеть в редкие щелки высокого забора, вторые ряды могли только слышать, но слышно было хорошо, поэтому и те и другие были довольны.
-Сава! Мы здесь!
Справа от него, метрах в тридцати,  стояла Полина со своим Сергеем. Она махала рукой и звала брата к себе.
-Н..ну,  что  не..не  удалось  п..прорваться?
-Не-а! Милиция, как встала в круг, как сцепили ряды, никого не пропустили без билета. Вот теперь здесь слушаем. Молодец, что пришёл. Здесь наших полно. Вон  кажется Борька Сошальский со своей девушкой.
Сава подошёл поздороваться.
-О-о-о! Здорово, старик! Парни ударили по рукам.
-Знакомься Сандро – это Нина! Нина- это Сандро! Тот самый, про которого я тебе рассказывал, и песни его пел.
-Очень  п..приятно!
-Мне тоже!
Девушка кокетливо улыбнулась  и что-то тихо спросила у Борьки. Он толкнул её в бок, посмотрел на Саву и поправил очки. Сава почувствовал некоторую неловкость и поспешил уйти. Вернувшись к Полине,  он помог Сергею подсадить сестру на дерево.
-Ребята,   здорово! Отсюда всё видно! Они в белых расшитых костюмах, в белых ботинках, а Борткевич, оказывается, небольшого роста…
-Здравствуй, Сава!
Сава повернулся, за его спиной стояла Оля Зайцева.
-Тт..ты откуда  взялась?
-Мы с подружками пришли на концерт, а билетов не достали, вот и стоим здесь. А ты один?
-Да,  тт..то есть,  нет, я  с с..сестрой  пришёл, а она  с..со  своим  п..парнем.
-Как у тебя дела? Ты учишься или работаешь?
-И  т..то,   и  д..другое!  Учусь  в  М..МАДИ,  на вечернем,  р..работаю  ш..шофёром.  А ты?
-Я учусь в Плехановском, на дневном.
-А  ты давно здесь?
-Тт..только пришёл!
-А я так хотела попасть на их концерт,  и ничего не вышло, жаль.
-Н..ну  ты же  с..слышишь,  что  они  п..поют.
-Мне ещё очень хочется их видеть!
-Хочешь я т..тебя п..подниму?
-Как поднимешь?
-Вот  т..так!  Сава показал Оле на парней, усадивших своих девушек на плечи.
-Хочу! Смущенно сказала девушка.
Сава  взял Олю под локти, повернул, и ловко перекинул  её ноги через голову, усадил на шею, слегка придерживая за штанины джинсов. 
-У..удобно?
-Шикарно! Я вижу всё, как будто в зале.
Высокий и сильный он вскинул субтильную Олю как пушинку. Девушка, нежно касаясь его головы, замирала от переполняющих её восторга и радости.  Песняры тем временем перешли ко второму отделению концерта. Объявили «Александрину» и народ, по обе стороны забора, засвистел и захлопал в ладоши.
«…Александрина, такою ты сдалася в семнадцать год моих…»- пел  Владимир Мулявин, слова и музыка бередили  душу, и снова, из глубины сознания всплывала горькая память,  сдавливая дыхание, подступая к горлу, и не было сил проглотить этот ком.
Оля, как  будто, что-то почувствовала, рукой коснулась его лба, нагнулась и тихонько спросила:
-Может быть мне спуститься на землю?
Сава очнулся, взял её руки в свои  и так держал пока не грянули аплодисменты. Концерт длился три часа. Музыкантов несколько раз  вызывали «на бис», публика желала продолжения праздника. Тёплый, августовский вечер, утопающий в зелени садов и аллей  Выставки Достижения Народного Хозяйства качал на волнах блаженства тысячи собравшихся здесь на свидание с кумирами. Песняры вышли через запасной выход, прошли коридором  милицейского оцепления, сели в автобус  и уехали, под свист, крики и овации  толпы. Понемногу люди начали расходиться. Сава и Оля брели  узкой аллеей, ведущей к главному входу, поскольку все остальные были уже закрыты. Долго ждали на остановке. Время перевалило за полночь, и последний троллейбус, стоявший тут же,  на конечной остановке, не спешил надеть дуги.
-А, где же т..твои подружки?
-Разошлись уже!
-И  мм..моя  с..сестрёнка   к..куда-то  п..подевалась  со..со   своим  парнем. Уже поздно, я  п..провожу тебя.
-Я буду рада!
Савелий проводил девушку до подъезда, попрощался, пожал ей руку.
-Сава! Я знаю, ты ходишь  в Консерваторию, возьми меня, пожалуйста, как-нибудь, с собой!
-Х..хорошо, если б..будет время.
Дорога от Олиного дома проходила через школу, и воспоминания,  нахлынувшие накануне, растревожили  его  душу  с новой силой.
               
-Об этом пора забыть! Всё, старик, точка! – говорил ему лучший друг Генка Широков. - Не должен мужик из-за бабы, из-за женщины, извиняюсь, так страдать. Имей гордость, плюнь, и найди себе  другую, вон - сколько их ждут, когда ты обратишь на них внимание! Я понимаю, Сава, что тебе нужна только она. Ну, нет её, и не будет! Я не хочу лезть тебе в душу, но если она так решила – значит, не любила! Клин клином… знаешь пословицу? Тебе надо начать с кем-то встречаться, а там, глядишь, всё прошлое забудется.
В выходной Сава позвонил Оле Зайцевой, и пригласил её  на скрипичный концерт. Все три части концерта «До-бемоль мажор» Яна Сибелиуса молодые люди просидели не шевелясь. В следующую субботу Оля достала  два дефицитных  билета на  испанского гитариста Фрэнсиса Гойя, приехавшего на недельные гастроли в Москву. А Саве посчастливилось купить билеты в Современник.  Иногда они просто гуляли, беседуя на разные темы. Последние три месяца их часто видели вместе, людская молва уже соединила этих молодых людей узами любви.
      
                Небольшой городок  Сент-Ниотс в графстве Кембриджшир, где поселилась семья русского учёного, как и все провинциальные города Англии, отличался сонным спокойствием,  и уютной элегантностью. Жители, одетого в изумруд  декоративных кустарников и аккуратно постриженных газонов Сент-Ниотса  любили выращивать цветы, причудливые растения и овощные культуры, хвастаясь и соревнуясь между собой результатами своих достижений. По субботам мужчины ходили на крикет и гольф. Поклонники азартных игр  проводили время за покером, бриджем, или домино пополняя и тут же опустошая свои кошельки. Третьи до позднего вечера просиживали в пабах,  ведя неторопливые беседы за пинтой  другой пенного пива. Что делали в это время их жёны  доподлинно неизвестно, но помимо забот о воспитании детей и поддержании пламени домашнего очага  миссис  провинциального городка любили читать классиков английской литературы, просматривать периодическую печать, посещать клубы садоводов,  наведываться в городской театр, афиши которого давно уже  выцвели от времени, как впрочем,  декорации спектаклей, костюмы персонажей и реквизит  сцены. Здешний воздух  от бесконечных дождей отдавал  сыростью и дымом каминных труб.
                Семья русского физика жила в каменном, двухэтажном доме на Энтенстрит 4, занимая большую пятикомнатную квартиру на последнем этаже, с отдельным входом и внутренней лестницей. В  двух других квартирах  этого этажа дома проживали милые одинокие старушки миссис  Блэкмурт  и миссис  Элиотс.  В конце января 1971 года Нелли родила сына - крепкого,   крупного мальчика. Имя ему дали Пётр. Молодая мать не чаяла в сыне души, не выпуская его из рук.  Помощница по хозяйству и няня Синди каждый раз удивлялась тому,  как эта русская балует своего малыша.
-…Маленький Петенька – это всё, что у меня есть, в теперешней моей жизни… - писала Нелли своей подруге. - Чужая страна и чужой человек рядом – всё, что я получила за  моё малодушие. Несчастна  я,  несчастен Сава, да и Олега трудно назвать счастливым. Только мой сын – утешение и награда за всё, что мне пришлось пережить, и что ещё придётся…
      
                Пришло время, и Оля Зайцева, так и не дождавшись инициативы со стороны своего друга, решила действовать смело и безотлагательно. Для такой цели, как нельзя лучше, подходила загородная  вечеринка  институтской группы, устроенная по поводу сдачи экзаменов и празднования рождества. Местом проведения вечеринки выбрали зимнюю  дачу сокурсницы. Оле пришлось долго уговаривать  Саву быть её спутником, и последний аргумент: -… я же буду поздно возвращаться назад из-за города…- всё-таки  заставил парня пойти на праздник в чужую компанию. За студенческое братство - как говорили Олины однокашники - различных родов войск, было выпито немало. Магнитофон Яуза,  выставленный на подоконник оглушал всю округу  новой песней «Синей птицы»  «…синий, синий иней, лег на провода…»,как только заканчивались последние аккорды, волосатый парень в протёртых камнем джинсах перематывал ленту, и «синяя песня» начиналась  заново. Пустые бутылки, банки из-под консервов, колбаса и солёные огурцы валялись под столом, ребята парами разошлись по комнатам. Почти трезвый Савелий  ухаживал на мансарде за перебравшей вина подругой. Оле стало чуть легче. Она обняла сидящего на кровати возле её ног Саву, что было не принято между ними, и начала целовать. Сава, привыкший к их дружеским отношениям, в которых ему было комфортно, отстранился, снимая с себя Олины руки.
-Л..лежи  с..спокойно,  а то  опять  за..замутит.
-Ты меня совсем не хочешь? Или претворяешься, чтобы помучить?
-Т..ты  что?  У  м..меня  и в  г..голове  н..не было  н..ничего  такого…
-Я тебе не нравлюсь?
-Нравишься,…   к..как  друг!
-А  любви между нами не может быть, друг?
-П..прости, я не могу!
-Из-за неё?  Её любишь, не можешь забыть, да?
-Прости, Оля,  н..наверное,  я  н..не  должен  был…
-Уходи!
С того дня они больше не встречались, и, даже увидев его издалека Ольга сворачивала в другую сторону. 
               
                Здравствуй, мамочка! 
Последний месяц не удавалось написать ни строчки. Солнце редко выходило из-за туч. Туманная мгла окутывала не только остров, но и моё сердце. У Пети резались  зубки, он стал очень беспокоен, поднялась температура, и мы были вынуждены вызвать доктора. Мистер  Хенел- серьёзный мужчина лет сорока пяти осмотрел Петю, оставил лекарства и сделал на прощание пространное заключение: - Возможно, русские относятся к своим чадам подобно слегка  экспрессивным итальянцам. Англичане, как я уже писала, весьма своеобразный народ. Они воспитывают своих детей в строгости, без родительского тепла, ласки и  опеки.  Увидеть в Британии  отца или мать с умилением смотрящих на своего ребёнка, а уж тем более целующих его - почти невозможно! Зато, с какой любовью они относятся к растениям и животным.  Наша соседка миссис Элиотс не просто ухаживает за своими цветами в маленьком палисаднике возле дома. Она разговаривает с   хризантемой, нежно касается куста  любимой голландской розы, стараясь не причинить ей малейшей боли обрезкой. Она живёт одна, одевается  и питается более чем скромно. На рождество из Шефрилда  к ней приезжал сын.  Наша няня Синди говорит, что здесь не принято жить вместе со своими престарелыми родителями. (Видимо и помогать им). По-моему это ужасно!  Мамочка, очень соскучилась по тебе, по папе, по Москве.  Если бы не Петя, мне совсем было невозможно жить в этой красивой стране с переменчивым климатом и одинокими людьми.
               

               
               Прошёл  ещё  год. Аркадий Григорьевич Андронов, используя свои связи, устроил племянника на работу в гараж Совета Министров. Савелию сначала дали УАЗик  фельдпочты, а вскоре пересадили на новую Волгу, которая была приписана к отделу внешних сношений. Ездил на машине, разумеется, начальник отдела, точнее начальница.  Дама, лет сорока пяти, приятная во всех отношениях, умная, современная, демократичная, хорошо образованная, не лишённая женского шарма, и желания нравиться всем и всегда.
-Савелий…  люблю старые русские имена, в них есть что-то основательное,  могучее, характерное для русской души – сказала Маргарита Андреевна  при первой встрече с новым шофёром. Прошла пара месяцев, и Маргарита Андреевна прониклась уважением и симпатией к своему молодому водителю. Несмотря на определённую трудность разговора, ей нравилось общаться с Савой по дороге на работу, с работы, в кураторских поездках по Москве и Подмосковью. Философия его  была свежа, неординарна и всегда интересна этой женщине.
-Савелий, а, как тебя дома зовут?
-Сава.
-Чудесно! Разреши я тоже тебя буду так  называть?
-П..пожалуйста.
-Так вот, Сава, у меня есть хороший знакомый, который владеет гипнозом. Слышал о таком методе?
-Да.
-Этот самый экстрасенс, так их ещё называют, излечил уже, в том числе и от заикания, десятки людей. Давай я организую вам встречу. Такой красивый, умный, и образованный мужчина, как ты, не должен иметь дефектов речи.
Немного поразмыслив, Сава согласился. Первый сеанс  гипноза длился два часа, и Маргарита Андреевна изъявила желание сама присутствовать при нём.
-Сава, скажи мне, если не секрет, кто такая Нелли?
Парень внутри вздрогнул, как от удара током, и вопросительно посмотрел на шефа.
-Ты под гипнозом всё время повторял это имя.  Нелли, Нелли… любимая… и так далее, а главное – не заикался совсем!
-П..правда?
-Ну, конечно! Что за Нелли, девушка твоя?
Сава промолчал.
-Браво! Я догадывалась, что ты из тех мужчин, у которых об их чувствах можно узнать только под гипнозом.
Пять сеансов у экстрасенса  дали положительный результат. Отныне Савелий лишь изредка чуть задерживал дыхание на согласном звуке, но слово произносил правильно.
    
                В начале весны 1972 года Сава случайно столкнулся в метро с Ингой Кремер. Она сама заметила его в толпе, и подошла.
-Здравствуйте, Сава!
-Здравствуйте!
-Не узнали?
-Узнал.
-Не спешите? Может быть, сядем здесь?
-Сядем.
-Как вы? Работаете? Учитесь?
-Работаю  и учусь на третьем курсе института.
-Не женились?
-Сава ничего не ответил, глядя Инге прямо в глаза.
-Понимаю…
-Как Нелли? – произнёс Сава, после некоторого колебания.
-Нелли? Хорошо. Они живут в Великобритании,  в городе Сент-Ниотс, недалеко от Кембриджа. Муж её занимается научной работой, а она сидит дома, растит сына.
-Сына?
-Да, Нелли родила сына  в конце января семьдесят первого. Вообще всё у неё нормально!
Сава с трудом поднялся с места, поблагодарил Ингу  за рассказ, извинился  и ушёл.
    
                Здравствуй, Неллик!
…Очень скучаю по тебе, даже не думала, что буду так скучать. Живём с тобой на разных материках,  и даже письма идут так долго, как будто их переправляют через океан парусные суда, а потом почтовые кареты. У меня всё по-старому: живу, работаю, творю. Принц на белом коне, что-то задерживается, поэтому приходится иметь дело с дворовой челядью. Да, встретила тут в метро твоего знакомого. Он работает, учится, не женился, мужик красивый, огромный. Да, Неллик, ты не поверишь – он перестал заикаться, вполне подходит на роль принца. Спросил про тебя – я сказала, что всё хорошо, что родился сын. Он в миг с лица спал, попрощался и ушёл. Жаль, что у вас так получилось нескладно…
Нелли читала письмо, и по щекам катились слёзы.
          
                -Что-то ты,  душа моя, зачастила в церковь? Никак ты богомольная  стала?
-Ладно, Тош, я всегда была верующей, только в церковь не ходила, а сейчас так за дочку переживаю…- говорила Виктория Лаврентьевна мужу.
-А, что переживать?  По-моему у Нелли всё в порядке.
-Эх, отец!  Хоть ты и учёный с мировым именем, а чего-то под носом у себя не видишь, не понимаешь.
-Что именно?
-Да, так…
-Начала – уж говори! Мне не нужны в доме тайны мадридского двора!
-Да, что говорить? Зачем ты замуж её за Олега толкал. Ведь знал же – не любит она его!
-Любовь быстротечное чувство, душа моя, а, что после неё остаётся? Семья, общие дети, общие радости, заботы друг о друге, уверенность  в завтрашнем дне, потому что рядом с тобой близкий, надёжный  и верный человек. Вот, что должно быть навсегда, и у Олега с Нелли. А любовь… она иногда даже мешает!
Антон Семёнович разгорячился, хотел было добавить ещё что-то, но посмотрел на жену, махнул рукой и закрылся в кабинете. Он походил по ковровой дорожке, что-то обдумывая, подошёл  к телефону и набрал номер 07.
-Здравствуйте, мне нужно заказать разговор с Великобританией, в кредит. Да. Сент-Ниотс,  номер 0222181674. В течение часа?  Спасибо. Жду.
-Алло! Здравствуй, дочка!
-Папочка, как я рада тебя слышать. Что случилось, почему ты звонишь?
-Ничего, милая, у нас всё в порядке. Мама передаёт тебе привет. Как вы там, чем занимаешься, как себя чувствуешь, как Петенька?
-Всё нормально, пап. Я всё время дома, чувствую себя хорошо, Петя с няней  в саду, говорит уже много слов, он очень забавный, серьёзный такой мальчик. На кого похож? …на меня. Я пришлю вам новые фотографии.
-Как Олег?
-По-моему всё хорошо.  Его работа над проектом идёт по плану, дома бывает мало. В выходные, если благоволит погода,  мы садимся в машину и едем за город. Здесь очень красиво: живописные деревни, фермы, старинные замки, водопады, озёра. Время здесь как  будто  остановилось лет двести назад.  Петушок играет с кроликами, которые совсем не боятся людей. В прошлый выходной были в Лондоне. Гуляли в Гайд-Парке, посетили Национальную галерею, потом Кью-Гаднз  с  оранжереей, аквариумом и домом бабочек.    У вас точно всё в порядке, пап?
-Да, Нелличка, просто соскучился!
-Я тоже очень соскучилась. Уговариваю Олега попросить отпуск,  хотя бы на месяц. Очень хочется вас обнять, повидаться с Москвой.
-Не грусти, доченька, время идёт быстро. Срок вашей командировки уже перевалил за половину. Думаю, что Беркинсон сможет убедить вице канцлера университета Роджера Брауна организовать вам небольшие каникулы, я позвоню ему. Береги себя, милая, береги сына, береги семью! До свидания, Нелличка, целую вас!
               
              Всё лето в Подмосковье, как и на большей части страны стояла сильная жара. Температура в городе достигала тридцати пяти градусных отметок. Повсеместная засуха дала начало  пожарам. В Шатурском, Егорьевском, Ногинском районах  горели леса, торфяники, огонь подбирался к жилым массивам.  Отзвуки пожаров доносило в столицу дымкой и запахом костра. В конце лета циклон, причинивший столько бед, переменил направление, и московский регион  попал под действие другого климатического «разбойника», который принёс с собой порывистые ветры, проливные дожди и низкие ночные температуры воздуха.
Этим вечером Сава отвез Маргариту Андреевну на Шаболовку, посмотрел на часы – до концерта оставалось всего двадцать минут и если поторопиться, ещё можно попасть к началу. Он пересёк трамвайные пути, свернул направо,  на Донскую улицу. Проскочил мимо автобусной остановки и окатил водой из лужи девушку, стоявшую ближе всех к бордюру. Сава по инерции проехал ещё несколько метров, остановился и подал назад. Девушка, опустив  пёстрый зонт, беспомощно смотрела на мокрое  платье, туфли. Сава вышел из машины:
-Простите меня, пожалуйста, это вышло случайно.
Девушка приняла извинение, и продолжала рассеяно смотреть  на своё мокрое одеяние.
-Послушайте,  я виноват перед вами и готов исправить положение. Куда вас отвезти?
-Я живу в Тушино… - робко ответила незнакомка и подняла глаза.
Савелий на мгновенье задержал на них взгляд. Ещё не успев понять, что такого особенного в них есть, он уже сажал девушку на переднее сидение своей Волги.
-Ещё раз, извините меня, пожалуйста! Я очень спешил.
-Тогда, наверное, вам не стоило брать меня с собой. Вы же куда-то опаздываете.
-Уже опоздал. Ничего, пустяки!
Сава включил в машине печку и в салоне стало тепло, даже жарко. Девушка согрелась, платье начало подсыхать.
-Какое ровное сиденье, спинка выставлена прямо, а не наклонно, как обычно.
-Я вожу начальницу. Она очень следит за своей осанкой, и ставит спинку кресла под прямым углом.
-Красивая женщина?
-Наверное.
Девушка  вынула шпильку, и распустила  намокшие волосы, встряхнула головой. Боковым зрением Сава следил, как  тонкими пальцами она грациозно расправляла пряди волос, как вскидывала голову, и при этом  неизвестно чему или кому улыбалась. Во всех её движениях было что-то  знакомое, волнующее.
-А вас не будут ругать из-за меня, что не приехали вовремя?
-Я уже закончил работу, и спешил на концерт. У меня абонемент в консерваторию. Сегодня выступает Академический камерный хор.
-Вы любите хоровое пение? Девушка повернула к водителю лицо, и с удивлением посмотрела на него.
-Да!
-Это большая редкость.
-А вы не любите?
-Я не могу не любить, я музыкант.
-Забавно! Еду слушать хор, по дороге обливаю из лужи музыканта и сам не попадаю на концерт.
Дождь лил, как из ведра, щётки не успевали очищать стекло. Сава прижал машину к тротуару:
-Немного постоим, подождём, пока стихнет ливень.
-…Я вас люблю мои дожди…- девушка процитировала строчку из стихотворения Вадима Егорова.
-Мои  тяжёлые, осенние   - продолжил Сава.
-Феноменально! Вы и поэзией увлекаетесь?
-Увлекаюсь? Скорее люблю.
-Вы просто чудо какое-то!
-Думаете? Нет, я заурядный шофёр, студент третьего курса института, и обычный парень, каких миллион. Таскаюсь в одиночку по концертам и выставкам,  не хочу впускать в свой мир ни своих,  ни чужих, боюсь нарушить  в нём хрупкое равновесие.
Сава и сам не знал - почему он сейчас рассказывает о чём-то очень личном посторонней девушке  и,  мысленно отвечая себе на этот вопрос,  вслух произнёс:
-Хорошо разговаривать со случайным попутчиком. Вы меня не знаете, я  вас, разошлись и забыли.
-Кажется, у вас в жизни случилась какая-то драма.
Сава промолчал, завел мотор, и, набирая скорость, выехал на Волоколамское шоссе. В тушинском тоннеле стояла огромная лужа, перед въездом собралась вереница машин. Водители разувались, закатывали брюки и помогали друг другу вытолкнуть заглохшие автомобили наружу. Савкина Волга проехала почти до середины пути, вода попала в трамблёр и мотор замолчал.
-И нас не минула сия участь – сказал Савка, снял туфли, закатал брюки до колен, и выскочил из машины. Вода хлынула в открытую дверь. За бортом оказалось глубоко. Он залез в багажник, взял ключи и ветошь, просушил и прочистил контакты. Машина завелась.
-Эй, друг, помоги толкнуть тачку! Ты всё равно уже промок по это самое, ну… выше колен!
Сава помог вытолкнуть из лужи три машины, потом сел в свою и потихоньку выехал из тоннеля.
Он  остановился возле дома незнакомки, ожидая, когда девушка откроет дверь и выйдет, но девушка не уходила.
-Спасибо за компанию! И ещё раз извините!
 Она чуть посидела, глядя на запотевшее стекло, протёрла его ладонью:
-Вы вымокли почти до пояса, как вы поедете? Можно пригласить вас немного обсохнуть и выпить чай.
-Нет, спасибо, не стоит. Высохну по дороге.
-Вы же не оставили меня мокрой на остановке, и я вас не оставлю. Пойдёмте, меня бабушка заждалась, наверное, волнуется.
Дверь открыла опрятная пожилая женщина, с гладко зачёсанными седыми  волосами, и взятой сзади в пучок косой. Сава поздоровался.
-Бабушка, этот молодой человек сначала окатил меня из лужи, а потом спас и сам изрядно вымок. Его надо просушить и напоить чаем.
-Я не поняла, Наташа, кто кого вымочил, но чая налью всем. Снимайте, молодой человек, пиджак, желательно и брюки! Наташенька, а как зовут нашего гостя, ты нас не представила?
-Ой, а мы ещё не успели познакомиться…
-Прелестно!
-Савелий  - представился он.
-Наташа – сказала девушка.
-Ну, а я – Анастасия Дмитриевна, Наташина бабушка. Вот и познакомились!
             
                -Олег Васильевич Топорков? Вас беспокоит секретарь Советского Посольства. Сейчас с вами будет говорить атташе по культуре Мироненко Андрей Михайлович.
-Слушаю вас!
-Здравствуйте Олег Васильевич! Посол  приглашает вас с супругой на приём по случаю празднования 55 годовщины Великого Октября. Приём состоится седьмого ноября, в семнадцать часов по лондонскому времени.
-Благодарю за приглашение!
- На празднование приглашены представители науки, культуры, дипломаты, военные бизнесмены, политики, как с Советской, так и Британской стороны. Приглашения  на ваше имя и имя вашей супруги получите почтой. В ближайшие дни с вами свяжется  мой секретарь и ознакомит с протоколом.  В день приёма вам надлежит явиться в Посольство не позднее пятнадцати часов. Перед приёмом я лично проконсультирую вас.
                Прошло уже два года, как вступили они с Нелли на землю туманного Альбиона. Британские коллеги позаботились о достойных условиях  жизни семьи молодого русского учёного. Когда  должен был появиться ребёнок, Нелли поместили в лучшую  Лондонскую клинику. Плодотворно и успешно  шли  научные дела Топоркова, а вот семейные отношения с каждым месяцем становились  холоднее. После рождения сына жена всё своё время, любовь и нежность отдавала малышу. Олег Васильевич не мог упрекнуть её в измене или невнимании к себе. Нелли помогала мужу с переводами  научных работ, расчётами и многим другим. Следила за его внешним  видом, пересказывала новости, прочитанные в газетах, и практически ни с кем не общалась, кроме няни Синди и двух пожилых соседок в доме. Несмотря на загруженность  работой,  Олег никак не мог  забыть о своих подозрениях, о злосчастном телефонном звонке. Он приезжал домой уставший и редко брал сына на руки. Только по выходным  играл с Петей, покупал ему игрушки, и,  подходя вечером к его кроватке,  долго разглядывал спящего малыша, пытаясь отыскать свои черты, как доказательство отцовства.  Зеленоглазый Петя с чёрными колечками волос и маленькой ямочкой на подбородке не напоминал Олегу никого из известных ему родственников, ни своих, ни даже жены. И последнее - Нелли, не утруждая себя аргументацией,  настояла на том, чтобы сыну дали фамилию Зелинский. Он не имел доказательств её вины, но ревность и сомнения, как голодные псы, глодали  душу Олега Топоркова. Ему было бы гораздо легче – признайся она во всём.  Нет, он уже особенно не беспокоился за свою карьеру. Как учёный, Топорков  сумел подняться на высокую ступень, приобрёл  международную  известность, его приглашает Посол, но расставание с Нелли не укладывалось в его сердце.  Несмотря на все сомнения, он любил Нелли, не мысля себя в отсутствии её. В конце концов, он был даже готов принять её чужого ребёнка, лишь бы она оставалась с ним. Его измученная душа хотела ясности и покоя и однажды он прямо спросил её:
-Нелли, ты любишь меня?
-Никогда раньше ты не задавал мне этого вопроса.
-Я глупец! Самонадеянный глупец! Прежде мне казалось, что сам факт супружества  является доказательством любви. Ты никогда не впускала меня в свой мир, я не знал, о чём ты думаешь, о чём грустишь, чему радуешься, о чём сожалеешь. Мне казалось  - я овладел несметными сокровищами, а оказывается  я банкрот! Меня нет в твоём сердце, и я не знаю, чтобы я мог сделать, как изменить это положение вещей.
-Прости, Олег. Наверное  ты заслуживаешь лучшей участи, и мне нельзя было соглашаться на этот брак. Я не стану возражать. Как только вернёмся в страну я дам тебе развод.
-Развод? Мне не нужен развод. Мне нужна моя жена, которая бы любила меня. Я никогда не отпущу тебя. У нас ребёнок, у нас семья.
Олег привлёк Нелли в свои объятья,  попытался  поцеловать её, но жена отстранилась,  отошла в сторону, потом повернулась, чтобы  что-то сказать, но передумала или не решилась.
          
                -Мам, ты не доставала мой пропуск из пиджака, когда чистила?
-Нет, сынок, а что?
-У меня куда-то пропал  пропуск на работу. Придётся дубликат выписывать.
После смены Сава загнал машину на ТО, и спустился в диспетчерскую сдать путевой лист.
-Андронов, для тебя записка из отдела кадров.
-Из кадров?
-Ну, да, пропуск потерял свой? А люди нашли, позвонили.
Сава прочёл: Найден ваш пропуск. Позвоните по телефону…
-Алло, здравствуйте. Мне передали, что вы нашли мой пропуск?
-Здравствуйте, Савелий, это Анастасия Дмитриевна, бабушка Наташи. Мы нашли ваш пропуск на полу под столом. Видимо выпал из кармана, когда вы сушили пиджак. Мы не знали где вас искать, вот и нашли в справочной телефон вашей организации, позвонили.
-Спасибо большое, Анастасия Дмитриевна! Когда я могу подъехать за ним?
-Приезжайте хоть сейчас. Через сорок минут придёт Наташа, попьём чай.
Сава купил торт  и поехал в Тушино.
-Здравствуйте, никак не ожидал, что снова увидимся… Спасибо, что позвонили. Нас ругают за утерю удостоверения.
-Савелий, это хорошо, что вы пропуск у нас оставили – говорила Наташа за чаем – я же вам ещё концерт должна!
-О, да, я и забыл! Как же я мог упустить такой важный момент?
Они посмеялись и вновь разошлись. По просьбе Наташи, прощаясь,  Сава оставил свой телефон. Через несколько дней Наташа позвонила и пригласила Саву на  выступление Берлинской хоровой капеллы.
            
                Здравствуй, Инга!
…Сегодня  вспомнила, что не писала тебе уже  три недели. Извини, дорогая! У Олега был очень жёсткий график проведения последних испытаний, я естественно,  готовила  для  него всё теоретическое обоснование,  расчёты. Кстати,  сенат университета ввёл меня в штат проекта.  У нас всё по-прежнему. На днях у меня с Олегом был неприятный откровенный разговор, но пока всё повисло в воздухе.  Петенька  растёт, радует меня своей сообразительностью и добрым нравом.  Нас пригласили на приём в Посольство, по случаю празднования  годовщины Октября. Звонил папа. Мне показалось, он был чем-то обеспокоен. Я прошу тебя, позвони, пожалуйста, моей маме, поинтересуйся, как её здоровье, я почему-то волнуюсь. Напиши о себе, о своих творческих планах, о Москве…
                Целую тебя.      Нелли.
            
                Сава сидел у окна и смотрел, как  дождь чертил на стекле наклонные штрихи, а  ветки берёзы качались на ветру, как ветер срывал с них последние уцелевшие листья. В рамке на письменном столе  стояла школьная фотография, откуда улыбающаяся  Нелли смотрела на него из их светлого прошлого.
-Сава, тебе звонила Наташа.
-Спасибо,  мам!
Нет, не надо мне встречаться с Наташей, она лишь чем-то напоминает Нелли, но зачем себя обманывать.  Любовь у меня единственная, и другой не будет. Останусь один.  Так честнее и по отношению к другим, и к себе – думал Сава. Он снял со стены гитару, и сделал несколько переборов.
-Сынок, я рада, что ты начал встречаться с девушкой.
-Мам, это не то, что ты думаешь, просто вместе сходили на концерт.
-Опять концерты? Опять дружба? Ты что теперь, никогда не влюбишься?
-А разве можно влюбиться, если уже любишь?
-Кого, свою учительницу?
-Да, я люблю, и буду любить только её!
Алевтина Петровна села на диван, обхватила голову руками. Сын снова притянул к себе гитару.
-Знаешь, - Сава прикрыл ладонью звучание струн - вообще,  я уверен, что у каждого человека на земле есть его единственная любовь. Конечно, нет никаких гарантий, что ты её встретишь. К некоторым она приходит позже, иногда совсем поздно. Мне посчастливилось  встретить свою единственную сразу. Чего же мне ещё искать, если я точно знаю – это она!
-Откуда ты можешь знать это? Люди обычно находят свою настоящую любовь путём долгих поисков, проб и ошибок,  учитывая свои представления о том, какой она должна быть - делают  выбор. Потом уж возникает та самая искра любви.

-Нет, мам! Выбирать можно вещь, понравившуюся тебе. Любовь  озаряет! Я думаю, что где-то там, в космосе, где живут Боги и ангелы, ещё до рождения наши души знакомят друг с другом и говорят - Вот твоя половинка, которую ты должен встретить на земле! И каждый знает свою единственную и хранит её образ в душе. Человеку иногда кажется, что он встретил её, но проходит время и он понимает свою ошибку, и всё равно  будет искать  Её!  А если нашёл и потерял – всех остальных станет мерить её меркой, и останется один, потому что никому, решительно никому не подойдёт туфелька Золушки! Судьба за что-то наказала меня, отняв единственную, но другой в моём сердце быть не может – там просто нет места!
- Господи, какое горе! Мой сын однолюб!
-Успокойся, мама, значит это моя судьба.
Алевтина Петровна посмотрела на сына и беззвучно заплакала.

-Послушай, ты никогда со мной не разговаривал на эту тему – сказала, слегка успокоившись, Алевтина Петровна. – Почему Нелли не захотела остаться с тобой, ведь она любила тебя?
-Прости, мама, я не хочу об этом говорить.
-Понимаю, сынок. Мне больно смотреть, как ты страдаешь. Может я, как женщина смогу понять её поведение и хоть как-то  тебе помочь.
-Чем ты поможешь, мама? Она уже два года живёт с мужем в Англии.  Разве можно отмотать плёнку жизни назад и вернуть нас в тот июльский вечер, когда в последний раз мы были вместе, были счастливы, и она любила меня?!
-Подожди, Савелий, а что же тогда могло случиться?
-Я до сих пор не могу этого понять. Есть только одно объяснение – она подумала и выбрала обеспеченную, заграничную жизнь. Но это так не похоже на Нелли! - Сава в сердцах стукнул кулаком по спинке дивана.
-А что она тебе сказала, как объяснила своё поведение?
-Вот всё, что я от неё получил. – Сава вынул из кармана записную книжку и протянул матери прощальную записку Нелли. – Остальное мне на словах объяснила её мама.
Алевтина Петровна внимательно несколько раз перечитала письмо.
-Смотри сынок, она  же пишет, что любит тебя! Значит не всё ещё потеряно, вам надо только поговорить, только выяснить между собой,- что случилось? Что заставило её принять такое решение. В её словах чувствуется какая-то преграда.
Постой, а что тебе сказала её мать?
-Сказала – иди парень и не возвращайся! Не ломай жизнь ни ей, ни себе. Нелли остаётся с мужем, они уезжают на три года в загранкомандировку.
-И всё?
-А, что ещё надо?
-А почему ты не поговорил с ней самой?
-Она же скрывалась от меня, разве ты забыла, мама?!
-Надо было её найти любой ценой, поговорить, выяснить.

- Я приехал в Аэропорт перед самым их вылетом. Посмотрел на неё издалека, но подойти было невозможно. Рядом стояли муж, отец, мать. Нелли плохо выглядела, мне показалось, она больна. Я видел как самолёт взлетел над полем, как набрав высоту сделал поворот на Запад, и провожал его полёт пока тот не скрылся из виду. Во мне разом оборвалось всё. Не помню, как я добрался до дома, как нашёл в себе силы жить дальше.

-И ни одного письма тебе не написала?
-Нет. Этой весной я встретил в метро её подругу. Она сказала, что у Нелли всё нормально, родился ребёнок!

-Ребёнок?
-Да.
-Ребёнок  у них теперь, семья…


Алевтина Петровна обняла сына, прижала его голову к себе, прильнула щекой к его макушке. Так раскачиваясь, она постояла над ним несколько минут, потом вдруг отпрянула.
- Когда, говоришь,  Нелли родила?
-В конце января 71-го, кажется, а что?
-Значит, когда она перестала с тобой встречаться – она уже была беременна.
Саву вдруг охватило непонятное волнение. Он вскочил, заходил взад-вперёд по комнате, заламывая кисти рук.
-Сынок, вот тебе и причина, всё просто! Не за хорошей жизнью она уехала, а потому, что не хотела связывать тебе руки чужим ребёнком! Теперь понятны все её прощальные слова.
-Тебе понятны, а мне не понятны! – почти кричал взволнованный Савка – Почему она решила, что я не возьму её с ребёнком? Я же люблю её, полюблю и его!
Савка вдруг остановился, побледнел и замер на месте.
-Что, сынок? Тебе плохо?  - подскочила к нему испуганная мать.
-…А  если это мой ребёнок?!
-А  он может быть твоим?
-В конце января… да, может!
Сава снова заметался по комнате.
-Но почему она не сказала мне, почему увезла от меня моего сына?
-Сава пойми, ты уже взрослый мужчина. Она ведь замужем, поэтому не могла точно знать, чей будет ребёнок, оттого  так  и поступила.
-Зачем?
Сава плюхнулся на диван, по его лицу текли слёзы.
-Я должен найти её, я должен поговорить с ней, повидаться с сыном! Я уверен – это мой сын! Всё равно - мой!
-Ты, что в Англию к ней поедешь?
-Хоть на край света!
Инга!...  Мне надо найти её подругу, и прямо задать вопрос. Попрошу её адрес или телефон, срочно!  Нелли говорила –  Инга работает  на телевидении, её фамилия… э-э-э… Кремер, точно, Инга Кремер.
               
                На следующее утро, по пути на службу,  Сава обратился к шефу:
-Маргарита Андреевна, скажите, если надо найти человека, а известна только фамилия, имя, и примерно  место работы, можно разыскать его?
Маргарита Андреевна подозрительно и ехидно посмотрела на шофёра.
-Его, или её?
-Её.
-Напиши мне всё, что о ней знаешь – постараюсь  тебе помочь.
-Вечером Маргарита Андреевна села в машину, и загадочно улыбаясь, протянула Саве листок бумаги.
-Вот,  твоя  Инга Кремер. Работает в редакции детских и юношеских программ. Здесь телефон и адрес.  Эх, мужики!
      
                -Олег, у вас уставшее лицо, вам необходим отдых.  Вы не возражаете, если я приглашу вас с женой и маленьким Питером в этот уик-энд  в свой загородный дом.  Мои девочки будут очень рады, я давно обещал  познакомить их  со своими русскими коллегами.
-Спасибо, Рэй! Мы обязательно приедем!
Старинный дом Рэймонда Беркинсона в пригороде Питерборо показался Нелли сошедшим с полотен Джорджа Морленда. Двухэтажный  каменный особняк,  принадлежавший роду Беркинсонов в течение полутора сотен лет, имел вид строгого пожилого джентльмена, попыхивающего трубкой камина, в изрядно  поношенном, но аккуратно заштопанном сюртуке хорошего английского сукна. Бронзовые ручки дубовых дверей, медная кухонная утварь, мебель, лестничные марши, большой камин с бронзовыми щипцами, всё здесь было построено прочно, красиво, основательно,  на века. Всё напоминало  в  нём о славном прошлом землевладельцев, предков Рэймонда. Нелли, ведомая Лиз, переходя из комнаты в комнату, с этажа на этаж  любовалась обликом этого величественного старца, всем нутром ощущая дыхание времени, и потустороннее присутствие его прежних обитателей.
-Полюбуйтесь нашим цветником. - очаровательная жена Рэя Лиз пригласила гостью в сад. Среди множества различных  растений и цветов взгляд Нелли остановился на трогательных, маленьких крокусах, спрятавших свои жёлтые и синие лепестки среди сочной зелени газонов.  Большой ухоженный  сад  вокруг дома, без сомненья был гордостью семьи. За живой изгородью  отделяющей сад от угодий раскинулись пологие холмы, где на  сочных лугах мирно паслись стада овец. Одинокий развесистый дуб,  виднеющийся вдали шпиль сельской церкви, придавали  этой живописной провинциальной картине особое настроение, особый английский дух.  Не согласным с этой замшелой стариной было здесь только одно - пристроенный за правой частью дома гараж, где напоминая о сегодняшнем уровне цивилизации, гордо красовались немецкие  Мерседес и БМВ владельцев поместья. Пока Рэймонд показывал Олегу свою  коллекцию старинных монет,  Лиз отдавала последние распоряжения на кухне,  а маленький Петя изучал комнату и игрушки  своей новой знакомой Кетти,    Нелли с удовольствием бродила  меж ровно посаженных кустарников, и цветников. Она вошла под свод дубовой беседки, доверху обвитой вьюном, присела на скамейку, и, наблюдая, как быстро несутся по небу облака,  невольно улетела в свои воспоминания. 
Незадолго до расставания, в их последние счастливые  каникулы,  они с Савой гуляли в парке и набрели на уединённую беседку, чем - то похожую  на эту. Сава держал Нелли на коленях, они целовались и мечтали о будущем. Нелли вспоминала, как однажды ночью непонятно от чего  проснулась и увидела, что в лунной дорожке света он, положив голову на ладонь, смотрит на неё глазами полными счастья и любви. Как бы ни хотела  она  теперь забыть этот взгляд,  с тех пор мгновенье  оно приходило к ней почти каждую ночь настойчивой явью ощущений. Сава  взял её на руки  завернул в одеяло и укачивая пел: «…а  я сперва шёпотом, потом полушёпотом, потом уже молча – любимая, спи!»
             Нелли  забрала детей, и в  зелени беседки завела с ними потешные игры в кукольный театр. Из-за перил выскакивал клоун, управляемый её правой рукой, и догонял Петрушку, надетого на кисть левой. Для маленькой Кетти Беркинсон спектакль звучал на английском языке, а для Пети – по-русски. Дети смеялись и огорчались,  принимая всерьёз все приключения персонажей, иногда вскакивая с мест, и стараясь помочь Петрушке спрятаться от клоуна. Кетти, будучи старше своего русского друга на два года вскоре догадалась, как управляются куклы. Она попросила тётю Нелли дать ей Петрушку, а Петя взял клоуна. Нелли с умилением наблюдала за смешной игрой детей, говорящих на разных языках, но прекрасно понимающих друг друга.
Позвали к столу.  Кетти и Петенька сидели рядом. Девочка старалась ухаживать за маленьким русским  Питером и помогала ему резать на кусочки, специально приготовленную для детей крольчатину. Петя вежливо кланялся и смешно произносил: «Сенкю, Кетти!» После обеда супруги Беркинсон пригласили гостей в просторный зал второго этажа, где стоял лакированный, чёрный рояль. Нелли подошла к инструменту, взглянула на  клавир. Это была Песня Сольвейг из второй сюиты  Пер Гюнт  Эдварда Грига. 
- Рояль никто не открывал после смерти моей матери, но если вы владеете  игрой,  мы с Лиз были бы счастливы послушать вас дорогая Нелли!
 Гостья раскрыла клавир. Олег  стоял, облокотившись  на крышку рояля, и не сводил восхищённых глаз со своей жены.  Все,  затаив дыхание, слушали музыку, уносимую ввысь, под сводчатые потолки замка, сквозь хрустальные призмы витражей прямо в голубовато-серую мглу  британского неба.  Вот смолкли последние аккорды,  Нелли вскинула кисти рук и медленно опустила. Восторженные аплодисменты заглушали бой старинных часов.
Нелли! – Рэй взял её под руку. Я говорю русский, чтоб не услышать моя жена комплимент другая женщина. Ви  удивитьельная женщина. Красивая,  умная, талантливая. Я не так хорошо знать русский, чтоб выражать мой восхищение вас! - Рэймонд перешёл на родной язык. - Я приготовил вам небольшой сюрприз-  Канцлер даёт мистеру Топоркову короткий отпуск, на три недели, но это лучше, чем ничего! Так русские говорят? Вы можете уехать на Родину в ноябре.
Нелли так обрадовалась известию, что,  даже забыв приличие, долго говорила о чём-то с сыном на родном языке. Рэймонд вопросительно посмотрел на Олега.
-Жена рассказывает Пете о Родине.
Беркинсоны понимающе переглянулись.

Вернувшись домой, Нелли набрала номер родителей. Телефон не отвечал. На Бауманской тоже  никто не брал трубку. Она забеспокоилась, и утром позвонила Инге.
-Ингуш  здравствуй, это я!
-Господи, Неллик, ты откуда звонишь, почему на работу, случилось что-нибудь?
-Нет, всё хорошо, надеюсь! Нам дают отпуск на три недели. В середине ноября прилетим в Москву. Не могу найти родителей. Вечером позвоню им, обрадую.
-Неллик, это так здорово, я очень рада! Не терпится увидеть вас! А твои уехали в Крым на пару недель.  Захотели отдохнуть на море. С ними всё в порядке. Я разговаривала в пятницу с твоей мамой.
-А-а, в Крым! По морю соскучились. Ладно, вернутся – позвоню.
-Нелли, как Петенька, как вы?
-Петя уже здорово говорит, воспринимает параллельно английский от Синди и русский от нас. Вчера он был в гостях у Кетти Беркинсон. Когда вечером ложился спать сказал мне: - Кетти хорошая девочка! А потом добавил: «Вери, вери гут литл гё”лз!».  Всё остальное по-старому. Очень скучаю по Москве, по друзьям и родителям, считаю  недели и дни до отпуска.
-Ты писала мне о каком-то неприятном разговоре с Олегом. Ты открыла ему карты?
-Не совсем. Я просто сказала, что хочу развода… это не телефонный разговор.
-Понимаю, понимаю.
-Как ты?
-У меня сдаётся новая программа. Сейчас идёт последний прогон. Пожелай мне удачи.
-Успехов тебе, гладкой редакционной сдачи, хороших отзывов тебе, подружка! Целую тебя, дорогая. До встречи!
               
                В кабинете  помощника редактора снова зазвонил телефон.
-Алло! Я слушаю.
-Простите, я могу услышать Ингу Кремер?
-Это я.
-Здравствуйте, Инга! Это Савелий Андронов.
-Сава?
-Да, мне нужно с вами поговорить.
-Как вы меня нашли?
-Не важно. Давайте встретимся сегодня. Вы сможете?
-Ну, не знаю, когда и где. А главное – зачем?
-Вы заканчиваете в семь? Давайте я подъеду к редакции, мы встретимся, и я всё вам объясню.
Ровно в семь вечера  Волга стояла у входа в редакцию. Вышла Инга, Сава пригласил её сесть в машину.
-Инга, мне нужно спросить у вас одну очень важную вещь.
-Ну, спрашивайте, если, конечно, смогу вам ответить.
-Мне нужен телефон или адрес Нелли, мне не к кому больше обратиться!
Кокетливая улыбка сошла с лица Инги, она,  раздумывая, смотрела на молодого человека, потом потянулась к ручке двери.
-Я пойду, извините! Не в моих правилах вмешиваться в личные дела моих подруг.
-Стойте!  – Сава крепко держал её руку – Нелли перестала встречаться со мной, когда узнала, что беременна? Я не пущу вас, пока не узнаю всю правду! Она касается меня непосредственно. Передавая её письмо,  вы сказали – «она спасла вас». От чего?
-Пустите!
Сава ослабил руку.
-Вам  нельзя  общаться с ней. Все телефоны прослушиваются, письма просматриваются. Инга внимательно посмотрела на Саву и, преодолевая свои сомнения, всё-таки сказала: - Они приедут в Москву в середине ноября. В отпуск на три недели. Сами у неё и спросите, если Нелли решит с вами встретиться, а меня увольте от этой миссии.
-Скажите только «да» или «нет», я вас очень прошу, неужели вы не понимаете, как это важно для меня, для нас обоих,… для нас троих!
-Ну, допустим,- да! И, что это меняет?
-Многое, очень многое! Спасибо вам большое, Инга!
Девушка вышла из машины и, не оглядываясь, поспешила в сторону метро.
-Что это меняет? - Сава повторил про себя слова девушки – Всё это меняет!
      
                -Алло, Неллик! Не пугайся, что звоню. Все живы, здоровы. Просто письмо дойдёт  не скоро, а мне надо сказать тебе, что-то важное, до твоего приезда в Москву.
-Да  что случилось, Инга?
-Мы с тобой в понедельник поговорили, я только положила трубку – следом звонок. Звонит Сава, назначает мне свидание. Говорит, что ему что-то надо срочно мне сказать. Встретились. Представляешь, Нель, он спрашивает меня твой телефон или адрес, ну я, естественно, не даю. Он держит меня, не отпускает, говорит: -…скажите, она рассталась со мной из-за ребёнка? Он догадался, и полон решимости. Извини, я не удержалась и сказала ему, что вы приедете в ноябре.
Нелли молчала, она держала трубку похолодевшей рукой, кровь отлила от лица.
-Что ты ответила ему?
-Извини, Неллик, я сказала только «да»!
-А он?
-Он очень обрадовался. Он всё ещё любит и ждёт.
-Спасибо! - тихо сказала Нелли и положила трубку.
Сидевший на её руках Петя спросил:
-Мама, ты пачешь?
-Плачу, сынок.
-А я не пачу, я бойсой! - малыш гордо поднял руку вверх.
          
                Сентябрь, а за ним октябрь пролетели незаметно. В институте начался семестр, прибавилось забот. Домой Сава приходил поздно вечером, уходил рано утром. Занимался в машине, ожидая шефа в разных точках Москвы, перекусывал на ходу и всё время считал дни до приезда Нелли. Наступили ноябрьские праздники.
Тем временем в Лондоне, на Kensington Palace Gardens, в Посольстве СССР в Великобритании, украшенном цветами и разноцветными флагами, по случаю празднования  55 Годовщины Октября  Михаил Николаевич Смирновский – Чрезвычайный, полномочный Посол  Советского Союза принимал почётных и знаменитых гостей России и Англии.
Она была великолепна в длинном  платье  цвета жасмин, на фоне которого  её чёрные,  волнистые волосы, тонкие дуги бровей, огромные карие глаза, лёгкий румянец, восковая прозрачность кожи становились ещё ярче, ещё контрастнее, ещё нежней.
-Эта красивая дама, рядом вот с тем лысоватым господином – кто она? – спросил  Фрэнк Уотли  Советника Посольства, своего  давнего знакомого  Эдуарда Панаева.
-Сейчас спросим.
Он подозвал к себе атташе по культуре Мироненко.
-Это  миссис Зелинская, дочь известного профессора физика и  жена нашего молодого учёного.
-Особенная женщина. Есть в ней что-то не из сегодняшних дней. Не просто красота, а свет внутренний и лёгкая грусть в глазах.  Я хочу её рисовать!
-Фрэнки, вы неисправимый романтик, но будьте осторожны, она не похожа на натурщицу. И к тому же при ней супруг.
-Разрешите пригласить вашу даму на танец?
-Пожалуйста.
-Вряд ли вы запомнили меня. На банкете мы сидели напротив. Я не сводил с вас восхищённых глаз. Боже, что я говорю! Разве возможно запомнить всех, кто не сводит с вас восхищённых глаз?  Я художник, меня зовут Фрэнк Уотли. Простите, что я позволил себе любоваться вами в таком многолюдном собрании. Мне очень хотелось бы нарисовать ваш портрет.
Нелли улыбнулась уголками губ.
-Понимаю, может быть вам будет интересно взглянуть на мои работы?
-Благодарю! Мы с мужем иногда посещаем выставки и галереи художников. Ваши картины интересны, авангардны, но вряд ли мой портрет сможет украсить вашу коллекцию.
-Отчего вы так думаете?
-Я не подхожу для авангарда.  И ещё -  мы редко бываем в Лондоне.
-Позвольте вас спросить, где вы живёте?
-В Сент-Ниотсе.  Мой муж сотрудничает с Кембриджским университетом.
-Это тот господин, с которым вы стояли?
-Да.               
-Надеюсь  он не ревнив?
-Надеюсь, что у него нет повода для ревности.
Музыканты отыграли  медленную композицию Мишеля Леграна.  Фрэнк Уотли подвёл даму к её кавалеру, поклонился, поцеловал ей руку. И чуть отойдя в сторону, послал  Нелли долгий взгляд, как бы давая понять, что диалог ещё не окончен.
          
                Время уже перевалило за середину ноября, разноцветные листья, плотно укрывшие землю, припорошило инеем, поверх него лёг первый снег, ночные заморозки сковали коркой льда лужи и небольшие пруды.
Сава несколько раз звонил Инге, но застать её на месте всё никак не удавалось. Он уже не на шутку встревожился, как вдруг…
Субботним  вечером вся семья сидела у телевизора, Сава занимался в своей комнате, в квартире Андроновых зазвонил телефон:
-Здравствуйте! Я могу поговорить с Савелием?
Алевтина Петровна сразу узнала голос Нелли.
-Да, минуточку, он сейчас подойдёт.

-Сава, тебе звонит… Нелли.
Сын соскочил с места и подлетел к телефону.
-Нелли? …  - не в силах поверить в чудо спросил Сава.
-Здравствуй, Савушка!
Земля уходила у него из под  ног.  Два долгих года  не слышал Сава её  любимый голос.
-Здравствуй, Нелли! Где ты? 
-Я в Москве.
- Я немедленно хочу тебя видеть!
- Не сейчас,  давай завтра в  двенадцать встретимся у театра Советской Армии. У меня будет не так много времени.
-Почему?
-Я же не одна… 
-Я понял.
-До встречи, милый!
- До встречи…
В телефоне  послышались короткие гудки, и её волшебный голос  исчез в паутине проводов, а Сава всё держал трубку  обеими руками, прижимая её к груди, как  будто обнимая  свою Нелли. Теперь он был уверен, что какой-то светлый ангел на небесах подумал и  решил вернуть ему любимую, утраченную, казалось, уже навсегда.
В эту ночь Сава долго не мог уснуть.  Воспоминания и мечты кружили его в своей карусели, и только суеверный страх - проснуться и понять, что всё это сон,  долго не позволял ему  упасть  в объятия Морфея.
               
                Зелинские поспешили открыть дверь. На пороге стояла Нелли, а рядом с ней  ещё незнакомый пока неизвестный, но уже такой родной и любимый внук. Малыш поздоровался со взрослыми:
-Здрасьте, я Петя Зелинский!
Старики от умиления прослезились и расцеловали внука и дочь.
-А где Олег, дочка?
-Он вчера уехал в родной Тобольск повидаться с мамой и сестрой, вернётся через четыре дня.
-Мы ждали вас  в середине месяца.
-Не удалось, папочка! Перед самым отъездом Олега на несколько дней вызвали в Лондон. Надо было утрясти все формальности с визой, поменять билеты и прочее, поэтому мы вылетели на неделю позже.
-Ну, Петенька, давай знакомиться – я твой дедушка Антон Зелинский, А это бабушка Вита. Мы приготовили  тебе подарок, сейчас принесу. Антон Семёнович направился в кабинет.
-Господи!  – всплеснула руками Виктория Лаврентьевна.- Петенька, родной мой! – и, не заметив, что вернулся Антон Семёнович,  добавила – Копия отец, просто одно лицо.
-Ты полагаешь, душа моя? А мне так кажется, он на Олега не похож, больше на Нелличку.
Счастливые бабушка и дедушка не знали куда посадить внука, чем лучше накормить, передавая  его с рук на руки.  Весь вечер Зелинские просидели за столом, слушая рассказы дочери и делясь московскими новостями. Утром Нелли попросила Викторию Лаврентьевну:
-Мама!  Мне надо ненадолго уехать по делам. Пусть Петя побудет у вас. Пока привыкните друг к другу.
Мать внимательно посмотрела на дочку:
-Смотри, Нелли, снова не наделай глупостей!

          
                В полдень у театра Советской Армии было многолюдно. Пришедшие к началу двенадцатичасового спектакля толпились у входа. В разноцветной и многоликой суете   не просто  обнаружить того, кого ищешь. Сава и огромный букет роз возвышались над толпой. Всё ещё не в силах поверить в реальность происходящего Савелий жадно вглядывался в лица публики, боясь снова упустить или пропустить своё счастье, свою единственную, дарованную ему судьбой.
Неожиданно сзади…  Прежде чем увидел, он почувствовал лёгкий аромат её духов. Сава медленно повернулся. Перед ним была Нелли. Он смотрел на любимую, чей облик стал ещё прекраснее, изысканнее, а  она, обретённая вновь - многократно дороже и желаннее ему.  Так, глаза в глаза  они какое-то время стояли друг против друга, и не было слов.  Если бы в эту минуту всё вокруг вдруг замолчало – стало бы слышным биение их сердец. А если б было темно – загоревшийся меж ними шар света озарил бы всю площадь. Будто в невесомости,  будто отделённые от всего мира  тонкой оболочкой своего микрокосма, в этот миг соединились две разлученные половинки их единственной любви.
Решив скрыться подальше от любопытных глаз, они пересекли дорогу, и вошли в парк ЦДСА. Первые минуты влюблённые не могли говорить, только целовались, крепко прижавшись  друг  к другу.
-Любимая, единственная моя, как же так, почему ты решила всё за меня? Почему не доверила мне?
-Савушка, ведь ты ни в чём не виноват, так почему…
Он прижал её к лицу, не давая закончить фразу.
-А в чём виновата ты? Почему ты всё взяла на себя, и обездолила нас троих? Девчонка  моя, и ты ещё утверждаешь, что старше меня. Ты просто испуганная девочка, попавшая в беду, которая  убежала от себя, от проблем, от того, кто тебя любит.

-Это странно, милый, но рядом с тобой я действительно чувствую себя девочкой.
-Покажи мне его!
Нелли достала из сумочки снимок.  Сава долго смотрел на фотографию  сына. Портретное сходство  с отцом было неоспоримым.
-Как ты назвала его?
-Петенька!

-Пётр Савельич Андронов. Вот как надо!

-Пока он Зелинский.
-Где он сейчас? Очень хочу с ним скорее познакомиться!
-Петя у родителей, на Бауманской.  Савушка, подожди, любимый, не всё сразу!
               
                В старом деревенском доме под Тобольском, где тридцать четыре года назад родился Олег Топорков его  ждала мать, Прасковья Тихоновна, сестра Варвара, и её дети. Пятистенок, вросший в землю, с покосившейся крышей, печным отоплением, без воды и газа, построенный ещё дедом Олега, девяносто шесть лет назад никогда капитально не ремонтировался. Мужчины в роду Топорковых-Гаевых, становясь на ноги, уезжали работать или учиться в город и больше не возвращались. Так когда-то подался на заработки и отец Олега - Василий Топорков. Так в свою очередь поступил и сам Олег. После окончания восьмилетки уехал в Тобольск,  где получил среднее образование. Будучи от природы настойчивым, трудолюбивым и амбициозным  учился он прилежно и примерно.  В Тобольске  задерживаться не стал,  а махнул сразу в Москву. И с первого раза поступил на физический факультет Московского Государственного университета.   Не избалованный,  провинциальный парнишка быстро освоился в  столице. Умудрялся готовиться к семинарам в шумном общежитии и не умирать от голода на скудную стипендию. Иногда, чтобы купить нужные книги, или лишнюю пару штанов, подрабатывал  ночами на разгрузке вагонов. Регулярно удивлял преподавателей сообразительностью и усердием, к третьему курсу снискал себе славу  способного и подающего надежды студента.  Уже в  аспирантуре взялся за самое популярное направление  двадцатого века – ядерную физику. Здесь и обратил на него внимание, и взял под своё крыло профессор Антон Семёнович Зелинский.
-Ой, Олешынка! – Всплеснула руками Прасковья Тихоновна. Радысь - то кака! И не написал,  не предупредил, как снег на гылву! Господь Вседержитель! Иде день-то такой, на чём записат? Годами ждём, не дождёмся, а тута  рас…  радысь-то! Ты шас откудва? С Москвы, ан прям с Аглии? А куды ш Нелийку с рыбёнышком дел? Мы сильна уш  поглядет хотели.
-Нелли с Петенькой, мам, в Москве остались. Я вам вот фотографии привёз и подарки. А я денька три с вами побуду и обратно. Мне ведь только небольшой  отпуск дали. И в Москве многое  надо успеть сделать до отъезда.
          
                -А ты совсем не заикаешься, это чудо произошло какое-то?
-Это чудо называется гипноз. Пять сеансов у знаменитого экстрасенса – и одного серьёзного недостатка я лишился. Мне сказали, что в гипнотическом сне я повторял твоё имя.
-У тебя не было, и нет недостатков – ты полон достоинств! Я очень люблю тебя!
-Единственное моё достоинство, - что ты любишь меня! Как же ты жила в этой Англии?
-Я не жила, любимый, я просто существовала. Если бы не Петенька, наверное, умерла бы. Бывало, смотрю на него и вижу тебя. Петя, как только родился, сразу было видно – твои черты. Я несказанно обрадовалась, что мой сын от любимого человека. Прости меня, Савушка, что поддалась на уговоры близких, что не послушала своё сердце!
-Не надо сейчас об этом, любимая. Я тоже мог бы проглотить  свою обиду, и не дать тебе исчезнуть из моей жизни. Давай договоримся больше никогда не расставаться! Сейчас пойдём к твоим родителям,  забёрем сына, и вы переедите жить ко мне. Я тебя больше не отпущу! – Сава крепко обнял Нелли.
-Подожди, сумасшедший, так нельзя! Надо всё обдумать!
-Не надо! Неужели ты ещё не поняла, что если люди любят друг друга -им обязательно надо быть вместе не раздумывая!
-Но это неправильно!  Ведь есть ещё…
-Правильно!  Любовь   даёт это право, только любовь  права!
- Наверное, это так. Но, Савушка, милый, как- же всем сразу обо всём сказать?
- Поедем сейчас к твоим родителям, я сам им всё расскажу. И с Олегом поговорю тоже я.
-Нет, Сава, я сама.
-Только сегодня, сейчас!
-Хорошо.
Сава проводил Нелли до дома Зелинских. Они долго целовались в подъезде пока этажом выше не загремели ключами.
                ___________________________________________________________

                -Варя, мне нужно сказать тебе кое-что. Олег отвёл сестру в светлую комнату. Вот вам с мамой деньги, купите что надо, остальные положите на книжку.
-Олешка, зачем так много? 
-Пусть будут, неизвестно, когда ещё увидимся.
-Олеш, я затопила баню, тебе молока парного туда принесть, я с фермы тока што?
-Не надо, Варюх, дай лучше самогонки!
Варвара  удивлённо посмотрела на брата, и поспешила в погреб.
-Варюх, позови, что ль Силина, что ж мне одному тут…
Брат показал на принесённую Варей запотевшую бутылку с мутноватой  жидкостью.
После баньки Олег Васильевич, и его школьный товарищ  Федька Силин выпили по стопке, потом ещё, пока не прикончили окаянную.
-Хороша самогоночка!
-А-а-а!  Эт  те не коньяк ваш клопоморный! Пей, Топор, в Аглии,  бля, такого не попробываш!
-Это точно!
-А ты чо, Нельку – то свою с пацаном не привёз?  А-а-а, брезгують, бля, профессорския дочки нашим  гавном. А мы всю жизню у гавне, и этим гордимся! Федька двинул себя с размаха кулаком в грудь.
Эт вот как называца, чо мы шас  жрём  с тобой?
-Каперсы.
-Да, залепухи недозрелый набрат, да засолит – вот те и памперсы!

               
                Виктория Лаврентьевна поставила в духовку пироги, а на плите готовила манную кашу для Петеньки, помешивая  её деревянной ложкой.  Нелли тихо вошла в кухню и сзади обняла мать, положив ей голову на плечо.
-Ну, что скажешь, дочка?
Нелли молчала, продолжая вдыхать любимый мамин аромат «Красной Москвы» с примесью кориандра, гвоздики и земляничного мыла.  Виктория Лаврентьевна повернулась к дочери, взяла её за руки, чуть отодвинув от себя, внимательно посмотрела в глаза.
-Что вы надумали?
-Сава будет ждать меня завтра в семь у подъезда. Мы с Петей переедем к нему. В Англию я не поеду.
-А как же Олег?
-А, что Олег, его карьере уже ничто не угрожает, он вернётся один и спокойно закончит свою работу. Я думаю он даст мне развод.
-Как же вы втроём будете жить? Насколько я понимаю, у Савы большая семья.
-У него своя комната. Пока будем там, а дальше посмотрим.
-Нелли, это невозможно! Растить Петеньку в таких условиях…  на худой конец вы можете  пока жить в вашей с Олегом квартире.
-Вряд ли Сава с этим  согласится.
-Значит надо найти другой выход. Пусть Петенька поживёт пока у нас.
-Что ты, мамочка, я не смогу без него!
Виктория Лаврентьевна погасила огонь, перелила кашу в тарелочку с золочёным ободком.
-Папе  когда скажешь?
-Наверное, сейчас.
-Подожди, пока он покормит Петеньку.
-Вот и бабушка пришла, кашку Пете принесла!
Антон Семёнович держал внука на коленях, покручивая в руках серебряную ложечку.
-Дедуска, мозно я сам!
Петя вытащил ложку из рук деда, и начал ловко отправлять кашку в рот, которая почему-то по пути терялась, попадая на дедушкины брюки. Антон Семёнович прибывал в восторге и умилении от всего, что делал внук. Он смотрел счастливыми глазами  на перемазанного Петю, на быстро опустошающуюся тарелочку, на свои домашние брюки, залитые манкой.  Виктория Лаврентьевна слегка подтолкнула Нелли.
-Папочка! Ты только не волнуйся… - я разведусь с Олегом.
Антон Семёнович посмотрел на дочь, как на лишившуюся рассудка.
-Я не люблю его, папа,… и никогда не любила!
-Считай, что я этого не слышал, иначе мне придётся убедиться в твоей адекватности, Нелли!
-Папа, я адекватна. Прошу тебя, выслушай меня сейчас до конца. Не девочку, которой я была в девятнадцать лет, а взрослую женщину.
Не любя,  я согласилась выйти замуж за Олега потому, что ты настаивал на этом браке. С детства  меня  приучали не  поступать против воли родителей, но этой волей ты лишил меня права выбирать самой, любить, быть счастливой. Мне больно говорить эти слова,  потому, что я люблю вас, но теперь я хочу исправить всё, что ещё можно исправить!
-Что ты говоришь, Нелли? У тебя семья! В какое положение ты поставишь мужа, как объяснишь ему и другим причину разрыва. Подожди хотя бы окончания командировки, подумай, взвесь, и тогда… ведь у вас ребёнок. Ты  хочешь оставить сына без отца?
-Олег не отец Петеньки.
Профессор  округлил глаза, недоумённо глядя то на дочь, то на  жену.
-А, кто его отец?
-Тот, кого я люблю, и с которым, наконец,  хочу быть рядом.
-Кто это?
-Антоша, не волнуйся, мой родной, это хороший парень, я его видела - заступилась мать.

-И ты всё знала? И молчала?  – Антон Семёнович  передал внука дочери - Понятно, почему в церковь зачастила.

Профессор встал, быстро прошёл в свой кабинет и закрылся на ключ. Спустя примерно  четверть часа дверь отворилась.

-Как зовут этого хорошего парня, где он работает, есть ли у него условия, чтобы жить с вами? Как ты поступила с Олегом, как он уедет без тебя?
-Папочка, Савелий работает и учится в институте. У его семьи трёхкомнатная квартира.  А Олег… скажет и там и здесь, что я заболела. Сейчас его уже никто не посмеет задержать в Союзе. Он даст мне развод, и мы с Савой поженимся. Петенька, наконец, будет носить фамилию и отчество настоящего отца.
-Мне надо поговорить  с этим отцом, немедленно!
-Папа, он завтра вечером приедет за нами, тогда и поговорите.
-Не-ме-длен-но!
             
                -Здравствуйте, Алевтина Петровна! Это Нелли.
-Здравствуйте, Нелличка! А Сава поехал покупать мебель. Он уже привёз маленький диванчик для Петеньки, а теперь они с Геной поехали за тахтой. Мы уже всё переставили в квартире, ждём вас с малышом.
-Спасибо вам большое, Алевтина Петровна! Вы такая хорошая мама!  Скажите, пожалуйста, Саве, как только он вернётся, чтобы сразу приехал на Бауманскую, к моим родителям, он знает. Ещё раз - спасибо!
Сава примчался к дому Зелинских на такси. Часы показывали половину десятого.  Нелли вышла ему навстречу.
-Савушка, папа хочет поговорить с тобой.
-Это именно то, о чем я тебя просил сегодня. Это нормально, когда двое любящих тебя мужчин хотят познакомиться поближе.
-Да, но будь осторожен, милый. Папа рассержен, и может  наговорить тебе много неприятного.
-Ничего, солнышко моё, за меня не переживай!
Нелли внимательно посмотрела на любимого, такого знакомого, и уже незнакомого взрослого мужчину, которого ей ещё предстоит узнать заново, но данная метаморфоза времени  только сильнее притягивала её к этому человеку.
-Петя уже спит, поэтому проходи сразу  в папин кабинет.
-Жаль, что он спит.
Сава поцеловал Нелли и вошел в комнату. 
-Здравствуйте, Виктория Лаврентьевна!
Сава, подобно фокуснику раскрыл пиджак, достал оттуда  букетик хризантем, и вручил его хозяйке дома.    Глаза Виктории  Лаврентьевны  потеплели, в них замелькали весёлые искорки. Она нарочито нахмурила брови  и тихонько сказала:
-Ну, иди уже,… постарайся его убедить…
-Постараюсь!
Антон Семёнович сидел за письменным столом, покручивая карандаш, и   смотрел в окно.  Когда в дверях появился молодой человек, он поднялся с места подошёл к нему и протянул руку:
-Антон Семёнович Зелинский.
-Савелий Андронов.
-А по отчеству?
-Сергеевич, но зачем…
-Так вот, Савелий Сергеевич! Моя дочь, как я понимаю, из-за вас решилась на отчаянный поступок. Она хочет коренным образом изменить свою жизнь и жизнь близких ей людей. Я знаю свою дочь, и далёк от мысли, что это блажь избалованной вниманием молодой женщины. Следуем далее, моему внуку Петеньке скоро исполнится два года, а я только сегодня узнаю, что его отец не муж Нелли, а некто молодой человек, которого любит моя дочь. Когда, позвольте вас спросить, Савелий Сергеевич вы успели совершить столько славных дел? Сколько вы знакомы с Нелли и почему теперь  хотите увести её из семьи? А понимаете ли вы всю свою ответственность  за этот  поступок?  Чем вы занимаетесь, как живёте, сможете ли обеспечить Нелли и сыну достойную жизнь?
-Я не знаю, с чего начать… начну с главного.  Я люблю Нелли. Если бы я знал, что она ждёт ребёнка, а не просто бросила меня, то никогда не позволил бы ей уехать. Я думал, что потерял её, но никогда не переставал любить. Петя мой сын. Наш с Нелли сын. Мы больше не можем быть врозь, нам ничего не нужно, кроме того, чтобы нам не мешали быть счастливыми! Не знаю, как вы понимаете, что такое  достойная жизнь. Я работаю и учусь на третьем курсе института, у меня небольшая комната в трёхкомнатной квартире, где проживают ещё две мои сестрёнки, мама и бабушка, но Нелли и Петю там никто не обидит. Они уже члены нашей семьи, и я сделаю в жизни всё, чтобы они были счастливы!

-Пламенная речь. Только в такого парня она и могла влюбиться - сказал Антон Семёнович,  как бы самому себе, глядя в оконную темноту зимнего вечера. - Сколько вам лет, Савелий?
-Двадцать.

-У вас отсрочка от армии из-за учёбы, но через три года вас всё равно призовут служить и что- же будет с ними?
-Я думаю, что ничего страшного не произойдёт. Отслужу год и вернусь.
-Так, так, так…
Антон Семёнович несколько раз прошёлся по кабинету, что-то обдумывая на ходу.
-Вот  что… пусть Петя пока поживёт у нас. В вашей квартире малышу  не хватит места для нормального развития, и вам на первых порах будет полегче.
-Нет,  Антон Семёнович, ни Нелли, ни Петю я больше от себя не отпущу. Слишком дорого мы уже заплатили за иллюзию справедливости.
Профессор  открыл дверь кабинета, как будто ему не хватало воздуха. Сидящие  за столом жена и дочь взволнованно и  испуганно посмотрели на него.
-Душа моя, объясни этому истукану, что Пете пока будет лучше у нас!
 У Виктории Лаврентьевны отлегло от сердца, она  взглянула на дочь и  незаметно ей подмигнула.
-Антон Семёнович! Могу лишь обещать вам, что вы будете часто видеться с внуком, когда только захотите. У нас или здесь, всё равно.
-Ну, что, душа моя,… я сделал всё, что мог, но разве с таким молодцом поспоришь?
-Ладно, отец.  Садитесь,  будем пить чай.
 -Виточка, принеси- ка нам лучше коньячку,  ведь и познакомиться ещё не успели, а уже положили друг друга на лопатки.
Сава стоял у Петиной кровати и,  не отрывая глаз, смотрел на спящего сына.  Нелли была рядом, положив руку и голову на плечо любимого.
-Смотри, у него твоя родинка на  виске.
-Зато  всё остальное твоё.
Бабушка и дедушка, глядя на счастливых влюблённых,  понемногу смирились со всеми  сногсшибательными новостями этого дня.  Выпили по рюмке коньяку.
-Ну, мне пора. Утром  в половине шестого вставать. Завтра приеду за вами в семь.
               
                -Мама, я в Милюково вам дом присмотрел. Завтра хозяин приедет, о цене договоримся. Надо бы и тебе поехать с нами.
-Зачем ты, сынок,… таки траты.  Мне ит  помират скоро, а ты дом новый затеваш.
-Это вопрос  решенный, мама. Не успокоюсь пока в новый дом вас не переселю. Я ведь теперь надолго уезжаю. Что ж ты хочешь, что б я там извёлся, как семья моя в старой халупе проживает?
-Ну, Бог с тобой, Олешынка! Делай, как знашь. Дом, дак дом. Люди не осудють, куры не заклюють.
На следующее утро они втроём тряслись в тесной  кабине  грузовика, пробирающегося  по убитым сибирским дорогам  в село Милюково той же Тобольской губернии.
-Тихоновна, ты, бля, держись, не то дашь  башкой у потолок и мозги вдребизгя!
-Ты, Федька сам, того, поосторожней  давай, скорость сбавь, а то уж и мне все кишки вытряс.
-Топор, ты в Аглии,  бля, руководи, а тута я  начальник, натяни её на чайник.
-Сколько тебя помню, Федька,  ты всё такой же оболдуй. Хоть бы женился, что ли, может  ума прибавится.
-Олегыч, у мне нрав весёлый, мне всяка баба любить, дак зачем женица, а ум бабам не нужон, им другое нужно. Вот ты вучёный вродя, а баба тя не уважат, морду, воротить. Так получаца!
-Заткнись, Силин, или я тебе в морду дам!
-А-а-а, бля, правда глаза колить!

Дом в Милюково оказался большим и просторным.  Двор с колодцем, банькой, сараем и гаражом. А к дому тридцать пять соток земли.
-Олешынка, куды ж страсть-то така!
-Что, мам, не нравится?
-Шо ты, шо ты, сынок,  нравица!  Ну гараш-то  накой?
-Пусть будет. Вот Витёк подрастёт, машину купим…
-Витька-та?
-Ну, да.
-Сопля крокодилья, он ишо ссаца не перестал, а ты яму машину…  а  дом хорош, уж больно хорош! Сени просторныя, комнаты светлыя, печка - прям навеста  нецелована.
-Вот и хорошо. Значит берем!
Пока Топорковы осматривали дом и договаривались с хозяином о продаже, Федька Силин принял ещё грамм двести самогонки и уснул в кабине своего грузовика под монотонный рокот мотора. Во сне Федька неловко перевернулся, задев рычаг коробки передач. Грузовик дёрнулся, протаранил забор и завалил новые ворота. От удара Силин проснулся.
-Ты, чо делашь, сука! Заорал хозяин, схватил из сарая лопату, дернул ручку двери, чтобы  вытащить шофёра и воздать ему по заслугам.
-Оставьте его, Егорыч!  Чёрт с ним, с пьяной скотиной. Считайте, я уже дом у вас купил. Стало быть, и ворота теперь мои.
Егорыч  махнул рукой, в сердцах плюнул, бросил лопату и затворил сарай.
               
                -Нелличка, когда вернётся Олег?
- В четверг, кажется.
-Вот  что, дочка. Пусть приедет сюда, и ты одна приезжай. Не надо, чтобы Сава с ним говорил, а то, чего доброго, драку устроят.
-Ну, что ты, мама! Какая драка, они оба интеллигентные люди.
-Ой, дочка, когда дело доходит до спора за женщину, мужчины становятся как дикие звери. А уж  Сава - то твой  в бараний рог Олега свернёт!  Не дай - то  Бог!    При нас спокойно поговорите. Мы с папой тебя поддержим. Постараемся уговорить Олега расстаться по-человечески. Отец поможет ему загладить всё в Академии и за границей. Поживете немного у Савелия, пока Олег не уедет в Лондон, потом переедете на Тишинку. Олег пришлёт согласие на развод – разменяете квартиру.
-Мы не поедем  на Тишинку.
-Сумасшедшие, втроём в двенадцатиметровке  собираетесь  жить?
- Ничего, вы с папой начинали хуже.
- Мы для того и старались всю жизнь, чтобы тебе было лучше!
-Мамочка, мы теперь вместе, и нам уже хорошо, а остальное со временем уладится. Лучше с любимым на двенадцати метрах, чем с нелюбимым в золотой клетке.
-Ой, упрямые вы оба. Что же ты будешь делать? Сава днём на работе, вечером в институте…
-Я с сыном  буду. А потом - у Савы замечательная мама, сестрёнки, бабушка. Через год отдадим Петю в садик и я, наконец, вернусь к своей диссертации. Для неё теперь материала предостаточно. Я писала тебе, что многое делала для кембриджского проекта.
-Не позволю! Не позволю отдать Петеньку в сад. У него есть бабушка, есть дом, где он может находиться пока ты работаешь!
-Хорошо,  мамочка, не сердись. Конечно,  Пете будет лучше с тобой.
               
                -Маргарита Андреевна, отпустите меня сегодня пораньше, мне очень нужно.
-Что экзамен в институте или зачёт?
-Нет, я жену с ребёнком  к себе перевожу.
-Вот тебе раз! Говорил, что не женат и бездетный, а теперь выясняется, что и жена есть и ребёнок. Ох, и тёмная ты лошадка, Савелий.
-Я светлый, Маргарита Андреевна.  Моя Нелли вернулась! Сын у нас с ней, год и десять месяцев!
-Ах,  всё-таки Нелли?… А  как же Инга, о которой ты наводил справки?
-Инга её подруга.
-Если так, можешь завтра не приезжать! Даю тебе выходной. Хороший ты парень, Сава! Повезло твоей Нелли.
-Это я должен благодарить Бога, что такая женщина полюбила меня.
-Счастливая она…
            
                В среду Олег отправил жене телеграмму: « - Задерживаюсь. Семейные дела. Буду в субботу».
                В конце ноября в Западной Сибири уже стоят лютые морозы. Скованы  льдом Тобол и Иртыш. Пурга заметает таёжный тракт, и ползут по нему  трактора и тягачи, гружённые лесом, разбивая под собой зыбкую колею. Второй день, несмотря на сорокаградусный мороз,  перевозили односельчане Топорковых.  Пятьдесят километров зимой по таёжному тракту – не шутки! Федькин  стотридцатый  ЗИЛок, да выделенный председателем  колхоза КамАЗ, гружёные под завязку два дня месили снег и лёд от Выселок до Милюково.
Новоселье получилось знатное.  Из погреба Топорковы достали две кабаньи тушки, солёные грузди, квашеную капусту, мочёные яблоки, картошку, налепили пельменей, сорокалитровый бидон самогонки поставили рядом со столом, а к нему  подвесили пол-литровый черпак. В четверг днём гости уселись за столы, а разъехались только в пятницу вечером.
-Дай Бог, как гритца, Тихоновна! Таку домишшу купил те сын! Таку новоселю отгрохали… Вона, смотри, как гуляють. Токи второй денёк, а самогонку  уш по дну черпаком шкребуть! А от кабанов токи рожи с улыбкимя осталися.
 Олег долго стоял на крыльце. Покидать дом и родных на сей  раз было для него мучительно и больно. Он расцеловал мать, сестру,  племянников и напоследок обронил: - Прощайте, не поминайте лихом!- и слёзы покатились из глаз. Доктор наук Олег Васильевич Топорков, как когда-то в детстве снял шапку с головы, смял,  по-деревенски  утерев ей лицо,  поклонился матери и вышел.
               
                Алло, Антон Семёнович, добрый вечер! Нелли с Петей у вас?
-С приездом Олег Васильевич! Нелли у нас. Ждём тебя к ужину.
-Спасибо! Буду через час-полтора.
         
                Прошло уже пять дней, как Нелли с Петенькой переехали жить к Савелию.  Алевтина Петровна души не чаяла во внуке, проявляла заботу и внимание к невестке. Полина, стараясь загладить прошлые недоразумения,  помогала Нелли во всём, что потребуется. Восьмилетняя Татьянка каждый день с нетерпением  ждала конца занятий в школе, чтобы  поиграть  с малышом и ложилась спать только тогда, когда уснёт Петя.
-Мама, у меня много бабушков?
-Да, сынок, и один дедушка.
-И папы два?
-Нет, Петенька, папа у тебя один – вот он! Нелли показала сыну фотографию, висящую над столом.
-А папа Олег?
-Он просто Олег, он не папа.
       
                -Ну-с! Как съездил Олег Васильевич! Как там сибиряки твои?
-Хорошо, Антон Семёнович, хорошо.  Холодно там только, за сорок. Мои все здоровы, привет вам передают и гостинцы.
-Спасибо!
-А, где Петенька? Я привёз ему таежные подарки- шишки кедровые, и заячью шапку.
-Петя сейчас у Неллиной подруги.
-Почему? -  недоумевая спросил Олег.
-Ты ешь, ешь!
Топорков отставил тарелку.
-Что тут происходит, Нелли, где сын?
-Олег, я должна тебе сказать… просить у тебя прощенья.
-За что?  - Спросил совсем растерянный Олег.
-Я ухожу от тебя.
-Что?
-Прости, не могу больше мучить ни тебя, ни себя.  Я люблю другого человека! 
Топорков вскочил с места,  бледный с трясущимися руками.
-Так, значит это правда! …А меня предупреждали…
-Кто предупреждал, о чём?
-Мироненко меня в Лондоне, спросил – какие у вас отношения в семье, нет ли у вас подозрений в измене супруги?  Перед отъездом в Англию мне позвонила женщина, не представилась, сказала  – … У вашей жены роман.  Я не поверил. Я и сейчас не верю! Скажи, что всё это неправда!
-Прости,  Олег, я виновата перед тобой.  Прости! Ты хороший, ты внимательный, добрый, но ведь сердцу не прикажешь. Возвращайся в Сент-Ниотс  без меня.
-Я не дам тебе развод! Ты понимаешь, что ты говоришь? Как я вернусь в Англию один? Чем объясню твоё отсутствие?
- Не беспокойся, Олег Васильевич, об этом, я сам позабочусь.  Спросят - скажешь, что жена должна остаться из-за сына или что-то другое, я подтвержу. Сам позвоню в Академию и Беркинсону. Не обессудь, дорогой. Сам знаешь, как хорошо я к тебе отношусь, но что тут поделаешь? Лежит у Нелли душа к другому человеку. Да и Пете он отец.
-Что вы говорите, Антон Семёнович! Как это могло произойти, чтобы Нелли изменила мне? Как вы можете утверждать, что Петя не мой сын?
- Петя - фотография своего отца. Прости, дружище, я в этом сам убедился. Разумеется, на наших рабочих отношениях  твой развод с Нелли  никак не отразится. Всё останется по-прежнему. А ты, вернувшись в Лондон, вышлешь ей согласие на расторжение брака. Вашу квартиру в Большом Тишинском переулке мы разменяем, и через год ты вернёшься в свою, отдельную.
-Нелли, скажи мне, почему тогда ты поехала со мной, а не осталась здесь, с ним?
-Это моя вина! Казни меня, Олег! – Вступила в разговор Виктория Лаврентьевна. Я не дала Нелличке разрушить  ваш брак. Я думала, так будет лучше для всех,  а вот, что из этого получилось.
Олег снял с вешалки пальто и шапку, открыл дверь, чтобы уйти. Потом вдруг остановился на пороге, развернулся, подошёл к Нелли и упал  на колени, обхватив  её бёдра.
-Скажи, что всё это неправда! Скажи, что неправда! Обмани! Я всё забуду, только останься со мной!
-Встань Олег, не надо! Ты ни в чём не виноват. Ты достоин лучшей судьбы. Зачем тебе жена, которая тебя не любит!
               
                Прошёл год. Олег Топорков  так и не прислал Нелли согласие на развод. Каждый вечер, возвращаясь  в огромную, пустую квартиру на Энтенстрит 4, он чаще всего ложился на диван, ставил в проигрыватель  пластинку с композициями Поля Мориа и пил виски, глядя на портрет жены, работы Фрэнка Уотли, написанный художником  перед  их отъездом в Москву, прямо здесь, в Сент-Ниотсе.
                Саву, Нелли и маленького Петеньку  теперь часто можно было встретить прогуливающимися по тенистым аллеям Парка Дзержинского, Ботанического сада и ВДНХ, счастливых и влюблённых.               

                В декабре 1973 года Би Би Си, передало сообщение, что Советский учёный Олег Топорков попросил в Великобритании политическое   убежище. Долгие два года Сава и Нелли добивались расторжения  её брака с Топорковым. В марте 1974-го умерла Виктория Лаврентьевна.  Квартиры  на Бауманской,  и  Тишинке  разменяли на пятикомнатную  в Бутырском хуторе и  Антон Семёнович  поселился там с семьёй дочери.  Сава и Нелли, наконец, смогли зарегистрировать свой брак и дать Петеньке  фамилию и отчество  отца. Ещё через год у Андроновых родилась дочка. В честь бабушки её назвали Виктория.  Нелли защитила диссертацию, и приступила к работе над темой Зелинского-Топоркова. Сава по окончании института перешёл работать на завод малолитражных автомобилей АЗЛК инженером-испытателем. Инга Кремер сделала популярную программу, в течение многих лет не сходившую с экранов телевизоров.  Полина  уехала учиться в Ленинград.  Алевтина Петровна вышла на пенсию.  Софья Ефимовна Беркова  в начале восьмидесятых эмигрировала в Израиль, а Фаина Петровна Маринская всё работала в средней школе № 5.