А с собаками было так

  (История, рассказанная моим другом)

 

   Когда сестре после окончания школы не удалось с ходу поступить в институт, она себе в утешение купила 3-х месячного щенка. Принесла домой. Бабуля заявила: "В доме собаки не будет". Через два дня все же сторговались: мы соглашаемся на любое имя, которое бабуля даст щенку и он останется. Так появилась Найда, овчарка обычных кровей, не элитная.

   Выдрессировала ее сестренка здорово. Найда понимала и выполняла все мыслимые команды, даже жестами. Не признавала никого, кроме членов нашей семьи.
   Потом у нее родилось два щенка. Девочку я подарил бывшей однокурснице, а Алтай остался у нас. Мы слишком долго искали ему достойного и любящего хозяина. И когда Алтаю исполнилось полгода, поняли, что у нас уже две собаки. Он настолько обожал свою хозяйку, что, казалось, если его с нею разлучить, то он просто умрет.
   Это был очень серьезный пес – черная, башковитая, мощная овчарка в белых носочках и серой грудью. Неизменный победитель в драках с другими собаками, даже с теми, кто был крупнее его. 

    Однажды сестра поехала с ним в клубный питомник. Чтобы не дразнить Алтаем обитателей вольеров, привязала его к здоровенной, чугунной парковой скамейке около хозяйственного домика, а сама пошла вглубь территории смотреть элитных щенков. Минут через пять услышала позади себя шум и скрежет, в вольерах забесновались собаки… Оказалось, Алтай идет по ее следам и тащит за собой скамейку, вывернув ее из земли. Потом эту скамейку четверо здоровых мужчин с трудом водворяли на место.      

    Бывали из-за него и неприятности - укусы, рваные штаны и куртки, когда какой-нибудь дурак провоцировал Алтая на «решительные» действия. Не углядишь, расслабишься на прогулке – приходилось платить. И не мало.

     А потом появилась Штеффи. Это очень красивая, рыжая с чернотой элитная овчарка, внучка чемпиона мира. Щенком ее подарил сестре один из столичных кинологов за успехи в дрессуре. Но Штеффи так и не достигла высот Найды и, тем более, Алтая.

    Да, она успешно выступала на выставках по экстерьеру, но вот с дрессурой у нее было не очень. Взбалмошная собака. Очень ласковая, оближет и приласкается к любому, даже к незнакомому человеку.

    Лет семь назад, после вязки с кобелем-чемпионом, у нее родилось восемь великолепных щенков. Накануне распродажи, когда им исполнилось по полтора месяца, они в одночасье заболели собачьим энтеритом. Мы делали все, чтобы их спасти, даже переливание крови, но щенки погибали один за другим. (От собачьего энтерита не привитый молодняк вымирает целым выводком).
    Вот тогда я позвонил Первому. И он сказал: "Ни один щенок больше не умрет". Каково же было мое изумление и радость, когда спустя три часа, оставшиеся в живых четыре щенка, лежавшие пластом и уже не поднимавшие голов, вдруг поднялись и, шатаясь, побрели к миске с водой, стали пить, как лошади. А ведь при энтерите собаки пить не могут из-за какого-то спазма. С рвотой и кровяным поносом из них выливается жизнь, и они гибнут от обезвоживания.   

   Выжили.
   Конечно, мы еще пару недель их выхаживали. Носили на капельницы, уколы, спецпитание… Трудно было потом с ними расставаться. Малыши, а помнили, как их спасали. Когда приходили покупатели, они старались спрятаться, плакали…

    Все попали в очень хорошие руки и довольно быстро освоились у новых хозяев. Кроме одного, самого последнего, Плутона.  Он тоже у нас "засиделся". Очень привязался к сестре, был готов ради нее на все и страшно ревновал ее к Найде и Алтаю.
    Был такой случай. Как-то сестра увидела в ванной черного таракана-гастролера и вскрикнула от испуга и отвращения. Мгновенно к ней с совсем не щенячьим, а каким-то взрослым грозным рыком ринулся Плутон. Другие собаки в это время успели лишь только уши навострить.
    Плутон погиб на прогулке, попал под машину, погнавшись за дворнягой.
    А потом начались проблемы с Найдой. У нее никак не останавливалась течка. Ветеринар сказал, что без операции собака проживет еще максимум дней пять. Но при ее возрасте - 13 лет - благополучно перенести тяжелую полостную операцию шансов тоже очень и очень мало.
    И я снова позвонил Первому. Ветеринар потом удивлялся, что Найда легко перенесла и наркоз, и саму операцию. Выжила.
    Спустя два года я сказал Первому, что с Найдой опять нелады, она стала тянуть задние ноги и приходится на руках поднимать ее на 3-й этаж после выгула (вниз она спускалась еще сама).

   На этот раз Первый ответил, что собака – не человек, и недопустимо тратить на ее подъем прямой полевой ресурс. Да, животные в доме дают человеку эйфорию, но за счет ресурса их владельцев. Потому что люди абсолютно неправильно, ненормально ведут себя с ними. И нужно лечить Найду обычными методами, и проживет она столько, сколько ей отмеряно.   

   Когда же я ляпнул, что на меня большое впечатление произвела его помощь со щенками, и что именно после того случая я решил освоить полевые методы, он не на шутку рассердился.

   Он сказал, что я не прислушивался к тому, что он говорил мне раньше, и что сейчас я не хочу его слушать, и что мои и сестренкины проблемы, в том числе, связанные с собаками – результат игнорирования Законов управления, непомерно раздутого, ненормализованного «Мне хочется!..», «Я сам знаю!..» царящих в наших головах. И пока я эту дурь не увижу, не уберу, разговаривать со мною нет резона. Ну, не так грубо - про дурь, но смысл сказанного был таков.

   Как всегда, он был прав. На все сто процентов.

   Последняя неделя жизни далась Найде тяжело. Что-то болело, она жаловалась нам. Делали ей обезболивающие уколы, сердечные. На улицу уже не выносили. Надевали ей детские памперсы, стелили пеленки… А последние два часа она уже плакала и кричала, как человек.  А мы ничего сделать для нее не могли. Тяжело это было переносить. Накануне ветеринар уговаривал ее усыпить. Мы не согласились.      

   Потом мы старались убирать тяжелые мысли и воспоминания. Выхаживали бабулю. Она Найду называла подружкой и, конечно же, пошли у нее мысли похоронные применительно уже к себе самой. Заработала этими мыслями гипертонический криз и приступ аритмии. Возились мы с ней, "промывали мозги" по-полевому. Подняли.

   Алтай прожил 15 лет, что по собачьим меркам более чем много. Штеффи пережила его на полтора года больше.
   Вот такую грустную историю о своих собаках рассказал мне мой друг.

   Человеческие истории бывают еще грустнее. Потому что, как ни умна собака, она все равно не понимает, не осознает того, что способен понять и должен понимать человек.

    И только человек может сознательно, не наплевательски относиться к тем возможностям, которые ему открываются Центром управления.