Вернуться домой

Вернуться домой

Университет. Пары. какие-то люди, движение, толпа.
Идут минуты, мелькают головы. Где-то бродят студенты. Гуляют парами. Шумят компании.
Гомон. Аудитория. Движение между рядами. Шорох тетрадей. Разговоры. Разбрасываемая информация. Профессор у доски. И как нестройная нота, небольшой темной тучкой по небосводу студенческой беззаботности прошел он и уселся на задней парте. Смутно щурясь на доску, словно пытаясь рассмотреть там что-то. Одиноко. Отчужденно. Не так, как вчера. Собирая на себе взгляды вчерашних друзей, не отвечал на вопросы. Иногда лишь отвлеченно спрашивал "а?", а друзья перешептывались за спиной: "Что это с ним?". Черкал что-то в тетради. Но только наклонившись ближе, можно было понять, что это не конспект. Кривые линии не увидели рисунка. Он глубоко вдавливал ручку. Вновь и вновь слепо оглядывался вокруг себя и снова опускал голову.

Глубоко втянув голову в плечи, не смотрел по сторонам. Лишь мимо наблюдал, просто идя, не отвечая на приветствия, смотрел слепо, стекляно сквозь улыбчивых девочек из офиса, сквозь хитро кивающих менеджеров. Какие-то люди. Кажется знакомые, порой спрашивали что с ним случилось. Он не отвечал. А что, с ним разве что-то случилось?
Внутрь, глубже, в офис. Кресло. Снять пиджак. Посмотреть звонки и почту. Стояла работа. Но сев за свой стол, он только слепо уставился сквозь монитор, ища взглядом где-то глубоко внутри себя.
Пустота. Тихо. Офисные звуки. Где-то работает принтер. Гудит кндиционер. Окно ломит ветер, взывает натужно. Внизу в лужах бродят люди. А он лишь немо смотрел, переводя взгляд на свои пальцы. Заходила секретарша, он не ответил ей. Что-то говорила, кажется. Он смотрел на нее и не различал слов на ее губах. Какие-то люди, двигаются вдоль коридоров, спешат мимо офиса. Что-то непонятно говорят.

Он смотрел вокруг. На людей, которые не обращали на него внимания, брели куда-то, в свои палаты. Такие же больные, лишенные надежды. Едва ли выделялись фоном набольничных стенах. Холодно, холод забирался за шиворот, но он не обращал внимания. Руки искали в слепоте взгляда, но не нащупывали того, давно ушедшего. Он сидел словно парализованный, пустой, истощенный. Медсестра проигнорировала его.
Он видел вокруг себя, но был так слеп на самом деле. И руки. Он смотрел сквозь, и не видел ничего кроме крови на своих ладонях. Что случилось? Почему никто не спрашивал, что случилось? Шли люди, больные, шумел город своей жизнью где-то. Мир вращался. Мир превращался в немое кино. Он переставал различать слова.

Толкотня давка. Снова спешка. Но куда же подевались звуки? Движется ветер. Ломит деревья. Видно перемещаемые пласты воздуха. Холодно. Он не оглядывался на универ, кутался в шарф, пытаясь укрыться. Мелькал на аллеях между деревьями, между листвой, кружащей меж деревьями. Обреченно скулят кроны. Он видел звуки. Скользил мимо медленно кружащих свадебных пар и за ним словно по следу ложилась тишина. Рядом, но немного сторонясь, идут друзья, иногда лишь кидая на него непонимающие взгляды. Пытаются тормошить.
- Что с тобой?
Он не отвечал на вопросы. Он их не слышал. Иногда смотрел на свои руки и его кажется совсем не волновала сдача диплома, что он пропускал.

День шел, близился к концу. Что-то делал, перекладывал какие-то бумаги. Еще секунду назад все казалось таким важным, имеющим огромный вес. Совещание, пречитающая секретарша, клиенты, приходили партнеры, теребили, коллеги звали на пиво, приглашал босс на ужин. Звонила Она. Все спрашивали в чем дело, как дела, что случилось. Он молчал. Он не слышал их, а если бы и слышал, то не знал бы что ответить. Лишь иногда отрывался из своей задумчивости, переводил взгляд на руки, и снова смотрел сквозь стены, сквозь окна, оглядываясь непонимающе, словно спрашивая взглядом "как я сюда попал?". А день шел, день шел к концу. Оставляя за спиной главное, он уходил. Сам из себя.

Встав из-за стола, он медленно перебирая ногами, спустился вниз, во двор. А оттуда ушел прочь. тюрьма не держала.
Улицы, парки, аллеи. Он брел немо. Смотрел на проходящих мимо молодых. Сегодня он им не завидовал. Его обминали, косились порой. плыл как сгусток в течении реки по людным тротуарам. Если бы он присел и протянул руку, ему бы подали. Но он был Здесь совсем не для этого. Было так пусто, холодно ветер забирался под куртку. Обдувал безволосую голову. Слезились глаза. Осень украдкой ждала его за каждым углом, важно взмахивала крыльями, ложа пестрые перья вялых листьев. Но он не думал об этом сейчас. Просто переставлял ноги. Можно было подумать, что никто не видел, куда он идет. Можно было подумать, что он и сам не знал.

Он сидел в пабе, смотрел напротив сквозь симпатичную улыбающуюся ему девушку, отводил взгляд, вертел в руках бокал пустой. Крутил его на донышке, смотря сквозь его блики. Но ничего не видел перед собой, не отвечал на вопросы. Что случилось? Что с тобой? Просто вышел из колеи, что ли?
Иногда казалось, что он потух. Алкоголь не бил в голову и не дарил ощущения легкости. Все было плавно и обычно, словно он уже проживал это когда-то. По окну иногда барабанили пустые скупые капли. Руки продрогли. Гудели промокшие ноги. Жаль что не было чувств. Эта осень... он бы за ней плакал.

Час пик, машины. Всем надо куда-то. Спешка. Он давил на газ. Тормозил. Заносил на светофорах. Не кричал, не возмущался. В нем не было той вчерашней спешки, которая охватила всех вокруг. Тихо он плыл в течении, иногда медленно. Нелепо выделяясь на фоне бегущих мимо машин. Спешка не имела над ним власти. Но он не знал об этом. Иногда ему казалось что он плыл. Просто плыл по морю без волн.

Было так легко. Так, как когда-то. Не так как секунду назад. Он ступал следующий шаг все дальше от больницы. И ничто не держало уже. Здесь перестало быть смыслом. Не смотрел никуда, ни на людей, ни на машины. Иногда ему сигналили, пролетали мимо, тянулись улицы, он шел своими короткими шагами, не замечая никого, ни на пути, ни возле. Какие-то люди спрашивали, плохо ли ему. Он не отвечал, он был не здесь.
Казалось он шел прочь. На самом деле у его прогулки была цель. Никто не держал. Он позволил себе сам.

Домой он пришел рано, необычно рано. Хотя осень рамыла весь свет своей водой, исполнив серым. Небо было угрюмо, как он.
Не хлопал дверью. Не возмущался жизнью. Не кричал. Не включал на всю громкость металл. Уселся. Тихонько ел. А мать сидела также тихо напротив и смотрела подозрительно. Он сидел одетый, ел холодный борщ, кутая бледные замерзшие руки в куцые рукава куртки. Он не смотрел на нее, а она не отрывала от него взгляда. Молчала. Никто из них не понимал.

Дом. Гараж. Ключи от машины. Он зазвенел ими, выйдя. Тихо зацокал во тьме каблуками своих дорогих туфель. Отодвинув пиджак, запустил руки в карманы брюк. Тихо шагал по своему двору, высоко задрав голову в свое прошлое. Тучи редели над ним, но он не знал, что когда-то такое уже было.
Ветер трепал полы пиджака. Тоска дневных сумерек глядела сквозь знакомые окна. В них отражалось потухшее небо.
Беззвучно он вошел в дом. Стянул пиджак, повесил небрежно на ручке двери. Пошел на кухню, включил чайник. Полыхнули языки горелки. В их синеватом отблеске замерцал его недвижимый силуэт у огромного незанавешенного окна.

Тишина. Дома была тишина. И пустошь. Он еще не знал, зачем сюда пришел, тихонько осматривая пыльные шкафы, пустующие полки. Нащупал на дальней сигареты. Курение было противопоказано.
Глаза не видели. Он был отрешен. Дочь спрашивала что с ним, почему он приперся. Кричала, закатывала истерику. Он не стал ждать. Проклятия барабанили по нему, как горох по пустой бочке. Инетерсно, оч ем она сейчас говорила?

Наблюдая за ним мать заламывала руки. Смотроела как он доедает, ставит тарелку и не могла сказать ни слова из-за ставшего в горле кома. Лицо ее было бледно. В доме было холодно и сыро. А она такая несчастная сейчас, с потемневшим от усталости худощавым лицом наблюдала за его быстрыми двжиениями. Тяжело по ушам били секунды. Он слышал их, а ее нет.
Это было так банально. Так просто. И так нелепо. Он не взял с собой ничего. Просто медленно застегнул молнию куртки и не сказав ни слова, шагнул в дверь. По ступеням зазвучали шаги.

Да, конечно. Конечно со мной все хорошо. Со мной все чудесно. - он растегнул ворот свободными пальцами правой руки, держа левой телефон. Тяжело приложил холодный ствол в правой руке к виску. - Со мной все хорошо. Почему ты спрашиваешь?
- Мне кажется - ты врешь.
- Может быть. - сказал он, старательно не смотря на пистолет в руке.
Где-то на фоне их взаимного молчания свистел чайник. В кухне было темно. Ветер натужно проламывал окна. Осень шумела высоко в угрюмом небе.

Он взял с собой пачку. Ему было нельзя и он никогда не курил. Сигареты внука. Дочь кричала что-то вслед, может быть что-то обидное.
Она не понимала, что происходит. Он понимал, что должно быть так, как он хотел. Он не слышал и не подчинялся ни речи, ни суете, ни шуму. Гулко отдавались шаги и редкий треск сухих листьев, неудержимо катящихся по чернеющему трещинами асфальту.

Долгое бегство не принесло ничего. Он тупо таращился в окно на проезжающие мимо витрины, окна зданий, какие-то чужие люди. Сейчас он плыл мимо, невесомый во времени, стараясь быть незаметным, сам не слушал ничего и не слышал.
Когда вдруг оно разверзлось во все окно, не глядя и не дожидаясь остановки, он ступил наружу прочь из автобуса. Душа взмолилась - это здесь. Он был на месте.

Стрелка тахометра медленно перебегала от двойки к тройке. Он тихонько вдавил педаль, не смотря на дорогу, мчался вдоль. А в стороне видел, как выползает величественно и вальяжно оно. Стрелка скорости перевалила на правую сторону спидометра. Он разгонялся, но нет, не чувствовал ни машины, не рва мотора, ни ураганного ветра в окно.Только звезды в распахнувшемся небе сияли, покалывая взгляд. Где-то звонил мобильный. Он бросил пистолет и нажал на гашетку до упору.

Ему не нужны были колеса, не нужен был транспорт. Он ничего больше не хотел. Он знал все теперь, выходя прямо на обрыв.
Такое чисто небо, безграничое звездами.
Ночь и ее дыхание. Он смотрел на море, искрящее отражениями. Холодное. Плещущее. Осеннее. Злое. Ветер ломил кости, он не думал больше. Хотелось не знать и не быть.
Осень. Сумрак. А ведь когда-то было так светло... Он достал сигареты. Чиркнул спичкой.

Онемели пальцы. Онемел рот. Тяжело было дышать. Он стоял жмурясь, когда в лицо ударяли порывы ветра, донося до него соль брызг. Море было совсем близко, у ног рядом. Не теплое и не романтичное, совсем не летнее. Ветер обвивал со всех сторон. Тяжело давил на уши. Продувал насквозь куртку. Было невыносимо холодно, если бы только сейчас он мог чувствовать. Просто стоял и смотрел на море. Смотрел на звезды. Как когда-то давно, в ненаступившем прошлом.

Тяжело ступая по гравию, он накинул пиджак небрежно, скомкав ворот. Сунув руки в карманы, вышел на самый край обрыва. Такой нелепо одетый в таком осеннем пейзаже. Ветер трепал волосы. Машина застыла позади неподвижно, ударив фарами в ночное небо. А он просто шел прочь, оставив двери распахнутыми. Хотя что сейчас оставило себе значение?
Он шагал, зная одно - сейчас нужно уйти. Не на отдых. Не побег от проблем. Просто отвернуться и уйти от всего, что казалось было своим. Не время делать перемены. Цель утратила смысл, а игра давно не стоит свечь. Он просто шел один, здесь и знал, все что ему сейчас нужно, это два шага, второй из которых кончается там, за гранью обрыва, за занавесом.

Он взглянул вниз, с обрыва. Поднес сигарету к губам, глубоко затянулся, посмотрел по сторонам, где слева стоял неуверенный подросток, ушедший из дома. Его развеял ветер. Где справа стоял уверенный бизнесмен, бросивший всю свою карьеру, людей, жизнь. Он расстаял в сигаретном дыму. А по середине стоял он. В глазах других - седой и беспомощный, подглуховатый юезумный старик, герой своего времени, которое так и не настало. Сколько раз он приходил на этот обрыв. С одной лишь целью - спросить, неужели в нем до сих пор есть нужда?
Нет, он врал. Сейчас он хотел того же, чего и всегда - вернуться домой.
В такие моменты, он точно знал кто он, где он, и за что здесь.
В такие моменты, он вспоминал родной язык, и забывал тот, на котором его привыкли слышать Здесь.
В такие моменты, он различал Здесь и Дом.
В такие моменты он смотрел туда, домой, в звездное небо...
А потом оглядывался на этот чужой мир, на непонятные и непонимающие существа, окружавшие его. И вновь просил. Просился обратно, домой.
Никто не отвечал. Как и все разы до этого. И он уже собирался сомневаться, кто же он на самом деле. Но заглянув в себя, понимал, что ему здесь не место, а Земля ему не дом. И тогда вновь и вновь просился обратно, домой. И звезды лишь немо и холодно сверкали сквозь темное полотно космоса.

Написано и опубликовано 18.09.08,
(с) AntonGorodezkiy aka (он же) Козачек Эдуард.
Впервые опубликовано на СПЕКТРЕ, 18.09.2008 15:38