Лена

В Летнем саду.

Хотя сейчас яркая горящая весна, ее глаза напоминают мне застывшее осеннее озеро. Серые, как небо октября, спокойные, как водная гладь спящего моря сентября, тихие, словно уставший ветер на исходе дня. И вся она сама тихая,  спокойная, точно грядущая миру осень. Ее, нежную, хрупкую, осторожно держу за руку и уверенно веду вперед по дорожкам Летнего сада. Сад оделся новой листвой, на песчаных перекрестках дорожек высажены огромные клумбы с тюльпанами. Цветы красные, розовые, белые. Нам не удержаться от подобной красоты, и мы стоим, фотографируемся на фоне душистого разноцветного ковра. У меня лицо доброе, чуть смешное и как будто бы виноватое. Лена смотрит искоса, чуть недоверчиво, но внутри ее взгляда я вижу надежду и тепло. Она говорит, что не любит фотографироваться.
 Селезни спят на гранитных парапетах у пруда. Кругом шумят улицы машинной возней. Поднимают в воздух пыль и сеют смрад собственных нечистых механизмов. А мы идем по дорожке посреди лип и тополей, радостные, приятно взволнованные  встречей наедине.
В руках Лена несет алую розу, первый мой ей подарок.  Символ нашей первой встречи! Стебель цветка гладкий, без шипов. Тоже символично. Обходим пруд с лебедями. Иногда Лена отрывает уставшие листья розы. Она держит некоторое время оторванный листок  в руке и ждет попутного ветра и только тогда вместе с ним отпускает листок на свободу. И после этого жеста что-то качнулось у меня в груди, словно колосок пшеницы в ветреном золотистом поле.
Сегодня ветрено, ветер играючи путает ее шикарную челку, разметает волосы в разные стороны лба. Лена сердиться, морщит лоб, достает зеркальце, пытается поправлять, но ветер продолжает свое весеннее озорство.
Я смотрю в ее глаза и не могу насмотреться, настолько они интересуют меня, волнуют своей загадкой. Сейчас они торжественны и спокойны! Мир всей своей полновесной махиной отражается в них. Последние дни весны, - тихо говорит она мне, и я повторяю за ней: - да, последние дни весны! Смотрим с радостью и одновременно печалью на канал одетый в сухой гранит, по которому река гонит воду вперед.
Перед нами раскрываются драгоценные горизонты, спасительные дали, машут нам издали гостеприимной рукой. Солнце греет ласковым лучом, могучее небо улыбается с голубого далека. Греемся в тепле желтой звезды, купаемся в голубой глазури небес. Лена рада и весела точно пушистый котенок поутру.  Мы купаемся в океане задумчивых перьевых облаков. Я часто смотрю на нее, любуясь  красотой ее лица, тела, походки. Она иногда поглядывает на меня, как бы проверяя, слушаю ли я.  Интересно ли то, что она говорит. Вокруг много точно таких же, как и мы, пар. Все радостны, воодушевлены. Кидаем друг на друга понимающие озорные взгляды. Молодежное могучее бессмертие всюду!
Разговариваем с ней обо всем сразу. Прыгаем с темы на тему, точно майские кузнечики в высокой изумрудной траве. Торопливо рассказываем друг другу о красивых городах Родины, в которых успели побывать. Я говорю о красотах Киева, Нижнего Новгорода. Она, оказывается, тоже была в Горьком. Ее теплый голос течет звонким и  добрым ручейком. Я слушаю, радуясь окружающему миру!
Вот Лена говорит быстрым, волнующимся голосом, рассказывая: - беру трубку в руки на работе в перерыве, а там восемнадцать не принятых вызовов и три сообщения, говорит с явным намеком на меня. При этом поглядывает в мою сторону, ласково улыбается. Я в ответ молча улыбаюсь, даже не пытаясь оправдываться.
Нас окружает величественная природа. Белые цветы вишни, желтые цветочки акации, бордовые цветки яблони. И все они источают свой неповторимый аромат, свою магию разливают вокруг.  Аромат проснувшейся сирени,  нежная светло зеленая листва лип ласкает наш взор. Вот  прямо в лицо  чадят тяжелым пухом издали тополя. Готовиться зацвести могучий куст шиповника. И все это непостижимо торжественно вокруг нас прямо сейчас!
  Дворцы разбитых революцией аристократов, гордо стоят вдоль набережной одетой в вечно холодный гранит. Где-то поблизости стоит грозная «Аврора» печальная в своем историческом поражении. Близкая река, несет нам  спасительную прохладу.  Нева величаво стремит  воды на запад. Поверхность воды искрит бликами и смешными солнечными зайчиками. Осколками разбитого солнца, блеском горящих девичьих глаз! И все это происходит с нами, отражаясь в наших бездонных синих глазах! Мир вместе с рекой заливается в нас, и мы поглощаем его без остатка, целиком…
Сейчас мы не одни.  Незримо присутствует третий, - юный и дерзкий северный ветер! Играет нашими пушистыми волосами, кидает пыль под ноги, сыпет неокрепшей листвой с деревьев. Лена недовольна и периодически достает из сумочки маленькие зеркальце, снова поправить непокорные волосы. Когда она чем-то недовольна, то морщит лоб, и он покрывается некрасивой сеткой серых слепых полосок.
Вот над нашими головами в затейливом танце пролетели две бабочки лимонницы. Мы поднимаем глаза, смотрим им вслед и стремимся за ними!
От нас навсегда уходили последние дни весны 2008 года. Весны многообещающей, щедро посеявшей в наших сердцах семена надежды на лучшее время грядущих лет! Закат прощался с уходящим в небытие днем. Окрашивал на прощанье весь мир в алое горящее знамя. Но в глазах погибающего заката ясно горела надежда…

Предпоследний день весны.

Предпоследний день весны. Теплый день. Периодически проходит дождик, но он солнечный, быстрый. Очищает от грязи дороги, сбивает к земле плавающую в океане воздуха пыль.
Я подобно сотне уставших Прометеев вяло иду домой. В голове разноцветный сумбур мыслей, значений, смыслов. Все кружит и мелькает в быстром танце, не знаю на чем остановиться в данную минуту. Хорошее настроение уставшего человека. С интересом смотрю по сторонам, активно верчу головой, стараюсь все увидеть, все заметить.
Кругом светло, уютно, - ранний вечер пятницы, люди воодушевленно, но без ужасающей спешки едут домой. Предвкушая завтрашний субботний и воскресный отдых. Лица большинства веселы и спокойны. Проносятся красивые новые трамваи, желтопузые автобусы летят по проспектам на высокой скорости. А в небе неподвижно весят белые громады тучных облаков, навевая спокойствие.
По дороге в никуда из неоткуда, заглянул в новый пивной футбольный бар. На стенах большие плазменные панели. Идет хоккей. Комментатор что-то воодушевленно комментирует в спортивном запале. Залы просторны и опрятны, но взгляд угнетает пустота. Никого нет, пусто кругом, видны лишь аккуратно улыбающиеся лица работников бара. Они так и липнут к тебе, так и спешат сказать свое ласковое слово. Понравиться, заинтересовать, попытаться опустошить твой и без того скудный бумажник. Спрашиваю про сорта пива, в ответ мне молча с угодливыми выражениями лиц, подают меню сразу несколько человек. Я гордо выбираю ближайшее ко мне, раскрываю и читаю. Отечественного пива нет, все немецкое, голландское и чешское. По цене от 200 рублей за мутно холодную кружку янтарного напитка богов. Хочется просто взять 0,33 самого вкусного пива, тут же выпить его на глазах многочисленного довольного персонала, облизаться и выйти на сверкающее солнце мира! Но сдерживаю себя, берегу трезвость ума для чтения новой книги. Вот, она новая, глянцевая, прочно засела в капкане руки. Надежно держу ее, боясь уронить, или где ни будь забыть. Каждая купленная  книга пока она мною не начата читать, -  для меня всегда редкая драгоценность.
Воздух наполнен ароматом зацветшей яблони и умирающих цветов сирени. Я стою на перекрестке двух широких и шумных проспектов. В руке раскрытая книжка, солнце льется на меня откуда-то сверху горячим водопадом. Я читаю. Книжка свежая, только что купленная в ближайшем книжном магазине за 250 рублей. Чак Паланик – «Колыбельная».  Взгляд и мысли витают на странице номер 5. Введение, предисловие слов и прочие необходимые формальные моменты.
Со стороны это, наверное, выглядит уже старомодно, в горячих лучах солнца стоит высокий парень с черно-синей книжкой в руках и увлеченно читает. А кругом ходят пятничные люди, спешат красивые девушки с глазами залитыми оптимизмом до самых краев. Юноши с веселым пивом  в руках спешат дружными стаями вперед, в поисках новых знакомств и ощущений. Новых впечатлений от  жизни! Лишь парень в черной футболке и джинсах, синей джинсовой куртке стоит на перекрестке и читает книжку, позабыв обо всем на свете. И шумный интересный мир вечера  его сейчас мало волнует. Его здесь сейчас нет, попросту говоря!
Он не просто так читает Паланика. Подобная эпатажная манера чтения ему вовсе несвойственна. Он любит читать дома, лежа на диване или лежа на кухне, на тахте. Дело все в том что, Чак, - любимый писатель его новой девушки. Или может пока еще просто девушки, но которая когда-то захочет быть с ним вместе. Новой, как ясное утро, свежей как утренняя роса в поле. Из всего обилия книг Паланика, она прочитала их львиную часть, плюс просмотрела почти все фильмы, экранизации его письменных работ. В чем же тут зарыта собака? -  вот вопрос, который сейчас занимает молодого человека. Именно поэтому сегодня из неутомимого поклонника этого солнечного, разноликого мира, он превратился в раскапывателя могил дохлых собак. И вот он убежденно режет землю отточенной сталью черенковой лопаты. Земля жирная, плодородная. Сейчас он ищет смысл! Что бы наполнить ими свою голову и понять. Его настолько захватила своим замечательным образом новая девушка, что он готов на многое, что бы узнать, понять ее внутренний мир, ярко осветив его глубины ярким прожектором своей юной любви! Ее первыми несмелыми ростками.
На выходные она уехала из города по срочному делу, скрывшись от его взгляда и горячей физической близости. Поэтому эти два дня он так печален и пытается  развеять грусть чтением «Колыбельной» Паланика. Иногда парень садиться за верный компьютер и открывает файл с их общей фотографией. Долго любуется молодой красивой парой, то, увеличивая изображение, то уменьшая. На душе становиться теплее и вынужденная разлука не так кусает его пылкое сердце.
Она его определенно интересовала. Потайными смыслами глаз, робкими движениями тонких рук, океаном роскошных волос, теплом девичьей души. Он думал о ней, по много часов в день, представлял ее образ, вспоминал в подробностях вместе проведенное золотое время. Где-то за его окном робко шумел северный ветер…
В субботу он ей звонил днем. И они увлеченно обсуждали «Колыбельную». Лена сказала, что рада, что ему понравился роман. И что бы он не расслаблялся, в конце сюжета его ожидает крутой поворот. Кругом цвела майская сирень, из трубки лился  тихий спокойный голос, и его обуревало желание поскорей ее увидеть. Среди привычных домов Питера, его улиц и проспектов. Под его могучими дубами и липами в городских летних парках. На набережных Мойки и Фонтанки. У величественной колоннады Казанского собора, в шуме и стремительном беге Невского проспекта. Его ярких завлекающих кинотеатров и ночных клубов, бильярдных  и маленьких уютных кафе. Город казался ему неполным без нее, ее стройного привлекательного тела и невыносимо чарующего взгляда ее небесно серых глаз, глаз цвета просыпающегося осеннего озера посреди тихого утреннего леса! Через пятнадцать минут разговора они тепло попрощались, и между ними снова выросла каменная стена расстояний.

В кино.

Вечером он снова бредет домой, уставший, но радостный. Вокруг густая зелень деревьев, кустов, травы. Собаки рыщут по полянам чем-то неописуемо довольные. Начинает идти мелкий дождик, небо хмуриться, что-то наверху рвется наружу.
 Он звонит ей. Рассказывает про дождик. Она сильно удивляется, смотрит в окно и отвечает: - «ой, у нас тоже дождик накрапывает!». «Видишь, как мы близко друг от друга живем» –  он говорит с оптимизмом в голосе. Над нами одно небо! «Два края города, - но все равно близко», - соглашается Лена. Завтра они идут вечером в кино. Она пообещала залезть в Интернет, узнать время сеансов и скинуть его через смс сообщение.  Разговор завершается, усталости как не бывало, с шумом рассекая воздух руками и ногами, он спешит домой.
Поднимается сильный ветер, наверное, скоро будет гроза. Пусть сильнее грянет буря, - вдруг ему захотелось  громко сказать. Но он вспомнил Лену, почувствовал с полной силой свое лирическое настроение, завтрашние безоблачные планы, и передумал!
Они встретились у  метро в назначенный час. Он высокий в белоснежном свитере, черных джинсах и блестящих черных ботинках, она стройная, красивая в черной курточке подпоясанной ремешком с пряжкой. Черные джинсы, бежевые блестящие туфли лодочки. Неторопливо идут к торговому центру «Балканский». Заходят, внутри всюду блестящая претензия на роскошь. Стекло, металл и дешевый пластик господствуют здесь. Где-то вверху притаился современный кинематограф.
Поднимаются по извилистому эскалатору на третий этаж. При этом играют во взгляды. То он посмотрит на нее и быстро отведет глаза в сторону, то она. До встречи глаз несколько долей секунды. Наконец, глаза встречаются и оба дружно смеются игре.
Покупают в кассе билеты в 8 ряд в самой середине зала. Усаживаются, мягкие сидения нежно поглощают их тела. И тут оказывается, что перепутан ряд, Лене неловко, но народу мало, и он предлагает остаться здесь. Свет ламп гаснет, начинается неизбежная как война, реклама.
Наконец,  начинается фильм, - «Незнакомцы», ужасы. Начало напоминает заштатную мелодраму. Двое  еще молодых людей, разбитая любовь, темный вечер, одни дома. Шампанское в ведерке с растаявшим льдом, лепестки роз повсюду, на кровати и в ванной комнате. Атмосфера отмененного праздника. Но, что-то не получилось, что-то не то. Отношения чем-то разбиты, за один вечер в пару минут. Навсегда, вдребезги! Это какой-то лирический ужастик, - весело говорит Лена. Он смеется, и произносит: - «Я этого и хотел! Не понимаю, правда, ужасы как жанр кино».
Когда на экране появлялись дергающие сердце неожиданные кадры, Лена в страхе прижималась к нему. Льнула всем телом, он брал ее руки и держал в теплых бесшумных ладонях. Иногда зал дружно смеялся, и они смеялись вместе со всеми. Фильм больше напоминал остросюжетный триллер с элементами комедии.
Через 95 минут страха фильм кончился, и они быстро вышли в зал вместе со всеми. Поднялись этажом выше и сели в уютном кафе. Народу было мало, обстановка располагала к спокойной отвлеченной беседе двух интересных друг другу людей.
-  Мне после этих ужасов нужно придти в себя,  успокоить нервную систему - пошутил он и заказал себе бокал светлого пива. Она предпочла стаканчик грейпфрутового сока. В кафе играла приятная музыка с «Ретро ФМ».
Сидели, разговаривали на разные важные темы. О дружбе, о детях, об отношениях между людьми. О ее еще ненаписанной дипломной работе, хотя сроки стремительно приближаются. Лена тоскливо пожимала плечами и признавалась, что мыслей нет совсем, но сдавать работу надо. Не просто же так пять лет отучилась, - весьма резонно замечает она.  Перед семьей будет стыдно, перед мамой в первую очередь, - добавляет, чуть помедлив.
Вспоминали, как познакомились в ночном клубе. Лена рассказывала, как ей показалось, что у него глаза разного цвета, и она сказала об этом своей подруге Валентине. Валентина, которая, в тот вечер танцевала танец стриптиза на блестящем шесте, пилоне. Подруга согласилась, что у парня действительно разноцветные глаза, один серый, другой зеленый. Парень долго смеялся ее смешным словам. Я же не кот, что бы быть с разноцветными глазами. Там лампа такая была синяя, вот она и в ответе за свой неверный свет, - весело отвечает он.
Немного обсудили Чака Паланика, его «Колыбельную». В конце он спросил, не помнит ли она текста баюльной песни. В ответ она понимающе улыбнулась, и спросила в ответ: а ты что запомнил? Небольшая интригующая пауза. Там негде нет самого текста песни, - произнес эти слова с легкой досадой.
Иногда он ее фотографировал. Но она бурно протестовала. А он бросался  доказывать, что она отлично получается и не стоит жалеть такой красоты для фото. Иногда между ними вырастала стена немоты. Оба о чем-то думали, отводя лица в разные стороны. Смотрели на веселые компании, расположившиеся вокруг, о чем-то грустили, что-то вспоминали.
Наконец, когда время стало намекать им, что еще немного, и опоздают на метро, они встали и тронулись в обратный путь. По пути она спросила его о росте, он ответил и спросил  в ответ об этом  же. На лестнице  попросил, что бы она дала ему свою руку. Когда рука была протянута, негромко сказал спасибо! Как это трогательно, мимоходом заметила Лена. Ладонь мягкая, чуть большего размера, чем он предполагал. Полностью не ложиться в его большую ладонь. То ли с непривычки, то ли с недоверия, - быстро подумалось ему.
Выйдя на улицу, их снова встретил северный приятель. Взлохматил  чудесные волосы Лены и притаился где-то над головами. Она стала еще краше и привлекательней - спасибо тебе ветер, мысленно поблагодарил он приятеля.
- На нас навалился какой-то вредный ветреный циклон, - задумчиво говорит она. Везде и всюду с нами, сопровождает на каждой встрече. Ты заметил? – вопросительно смотрит на него. Да, - заметил, быстро отвечает. Но ведь это не помеха, ведь нам после фильма ничего уже не страшно, с иронией продолжает он. Точно, - со смехом говорит Лена и улыбается своему спутнику. Идут к метро,  к его черным длинным тоннелям.
Сели в вагон, двери закрылись, поезд заскользил по отполированной стали в черную дыру подземного лаза. Последние минуты перед разлукой молодые люди прикидывали варианты будущих встреч. Что это будет, - бильярд, шашлыки в весеннем лесу с большой веселой компанией или просто прогулка белой ночью по центру Питера, пока было неясно.
Когда поезд прибыл на ее станцию, она сама потянулась его поцеловать. Мягко  поцеловала в теплую щеку на прощанье.  Начинала подниматься с сидения, и он успел поцеловать ее нежные губы, и она успела ответить…
Черные двери автоматически захлопнулись, и, стремительно набирая ход, поезд помчался в другой край города. И мужчина ехал домой, полный редкостного тихого счастья…


Четвертый день  желтого лета.

На следующий день, вечером он снова звонил ей. В трубке играла приятная медленная музыка, удачно заменившая скучный гудок. Она напоминала ему далекие дискотеки юности, горячие медленные танцы. И огромным мир всего того, что с ними было связано. Мыслей, чувств, ощущений, памяти…
 Но он так и не дозвонился. Ведь  она считает, что мир болен чрезмерным обилием звуков и нужно больше тишины. Тишина располагает к спокойствию, к тихому осмыслению вещей и явлений, поступков и значений. Поэтому звук на ее мобильном телефоне был постоянно отключен.
Он слегка опечалился и занялся вечерними повседневными делами. Накормил кошку, поел сам, залез в верный  компьютер с большим черным дисплеем и принялся за новый очерк из новой серии. Защелкали быстрые пальцы по белой клавиатуре, полетела мысль в далекий край. Густой клубок разноцветных мыслей начал быстро расплетаться, катясь все дальше и дальше по заповедным тропинкам его волшебного летнего сада!
Но через полчаса Лена позвонила сама. Он был несказанно рад  и  даже вышел на свежий воздух балкона, что бы чище ощущать ее голос и полнее наслаждаться разговором. Первым делом  поинтересовался ее дипломной работой. Как оказалось, она сегодня была на высоте: - весь день кропотливо делала работу, написала введение, обоснование, начала производить необходимые экономические расчеты. Всего свыше двадцати листов. Сделала большое трудное дело. Он ее радушно поздравил, в ответ она тепло поблагодарила.
Он кратко рассказал о своем сне ночью, после просмотренного вместе фильма.  Ночь, поэтому выдалась для него беспокойной, встал он тяжело, еле-еле отодрав голову от глубокой заманчивой подушки. В этом сне они были вместе, но не одни.  С ними были  те самые вчерашние страшные  «Незнакомцы».
Сказал, что хочет поделиться небольшим секретом. Лена ответила, что очень любит секреты. Он рассказал ей о том, что начал писать новый большой текст. И что, они главные герои в нем. Повествование идет от третьего лица, неожиданная находка для него, за прошедшие пять творческих лет.
 Написал уже более шести листов. Предупредил, правда, что сразу ей текст не покажет, а потом, через какое-то время.  В ответ Лена важным тоном  сказала: - «А вам студент Борис к концу недели сдать сочинение на проверку!».
Он просил о новой встрече. Ему нужно было ее увидеть, ему требовалось еще несколько глотков вдохновения, что бы жить, так радостно и смело, как он прожил последнюю неделю, после знакомства с Леной. Он сильно хотел ее увидеть!  Вся сила его творчества сейчас жила в Лене, точно поселившись в ней. В  богатом образе красивой девушки и интересного человека. И его путь сейчас лежал через ее образ!
Она не знала, сможет ли встретиться. На конец недели была намечена встреча с дипломным руководителем. Предстоял важный разговор по уточнению темы работы, и она должна была сдать черновой вариант. А в воскресенье ей грозила неизбежная дача. Мама, старшая сестра и маленький племянник, нуждающийся в уходе. Оставалось очень мало надежды на встречу в конце этой недели. Но все равно он сказал ей, что позвонит на днях и еще раз все уточнит, вдруг ситуация как-то измениться и их встреча станет вполне возможной.
Ее голос был уставшим и каким-то равнодушным, и это его слегка опечалило. Точно подрезали крылья, совсем чуть-чуть, не намного, но это давало о себе знать. Весь поздний вечер, до самой ночи он был тревожен и огорчен…

***

На следующий день после обеда на работе, он позвонил ей. Она ответила веселым, светлым голосом. Ездила устраиваться на новую работу. Будет работать бухгалтером, заниматься расчетом заработной платы сотрудников. Не совсем по профилю, но очень близко. Диплом писать, не было времени. А завтра ответственный день: - сдача чернового варианта дипломному руководителю. С юмором в голосе сообщила, что придется надеть самую короткую юбку.
Он тоже поведал ей о событиях своего дня. С утра немного работы, беготни и рабочей суеты, а сейчас чтение увлекательных пьес Максима Горького. «Дети Солнца»; «Дачники»; «Мещане».
Неожиданно Лена спросила о том, как продвигается его литературное творение. Да, - написал еще почти два листа, для меня это большое достижение. Обычно я скуп на количество строчек. Безоглядно жаден на слова и не видно этому просвета, - прибавил с некоторой долей горечи в голосе. Главное ведь качество, а не количество, - резонно замечает она мягким добрым голосом-советом. Да, ты права, - спешно отвечает он. Я сегодня на работе придумал еще пару стоящих текста строчек, скорей бы домой добраться, а то забуду, - продолжает с юмором. В ответ от Лены в трубку слышится короткий смешок. В конце разговора договорились созвониться на следующий день. На прощанье она сказала ему короткое и неброское: - «Пока Борь!».
На улице набирала силу летняя жара, начала цвести рябина, сникли цветы вишен и яблонь. Люди стремительно раздевались, многие уже выглядели вполне летними гражданами. Асфальт жарил улицу на медленном раскаленном огне.
Когда он вечером шел с работы домой, все казалось ему кругом счастливым и гармоничным, праздничным и веселым. Птицы весело щебетали в низких лиственных небесах, парк шумел густой листвой, северный ветер значительно потеплел и угрюмо плелся чуть позади его. Ему начинало нравиться жить жизнью влюбленного мужчины!
Вечером он увлеченно читал «Подземные», короткий роман Джека Керуака расположившись на крохотной кухне. Его увлекал этот бессвязный текст, полный наркотического дурмана и чистой настоящей любви. Любви белого американского южанина к чернокожей девушке из Сан-Франциско. Текст, написанный в горячечном бреду, напрочь лишенный каких либо знаков препинания. Но таинственно заключающий в себе огромное множество удачных словесных находок, новых смыслов, ощущений и истин. Щедрых красот, красочных описаний, чистой глубины переживаемых чувств, волнений, эмоций. И он лежал, читал и восхищался мастерством Керуака, читал и радовался, перелистывал страницы и улыбался бездонной улыбкой счастья…

Черное и белое…

В конце недели его ждало разочарование. Лена уезжала на дачу на все выходные. К тому же двусмысленно заявила ему, что возможно поедет с друзьями отдыхать за город. За неделю устала с дипломом и всеми этими нервами, суетой и раздумывала, побыть ли ей в спокойствии на даче с мамой и сестрой или же окунуться в шумную вечеринку с друзьями, постараться отвлечься от проблем буден. В понедельник она выходила на работу. Снова предстояла нервная и непростая рабочая неделя в  большом отделе логистики.
  После разговора он был крайне взволнован. Был нанесен удар по его самолюбию и гордости.  Что-то медленно шевельнулось в груди. Точно так же как тогда, - в Летнем саду, когда она неповторимым, замечательным жестом, отрывала листья розы и отпускала их лететь с попутным северным ветром. Только теперь что-то колыхнулось в другую, противоположную сторону. Лене он ничего об этом не сказал, в последнее время он старался быть с ней максимально вежливым и спокойным. Да и характер их отношений не позволял таких замечаний.
 Он понимал ее растерянность и усталость в борьбе за высшее образование,  грядущее напряжение выпускных экзаменов. Все же, в конце разговора, они договорились в среду идти играть в бильярд, но это тоже еще было под большим вопросом.
Печальным и одиноким возвращался он с работы домой в желтом пустом автобусе. Хмуро смотрел на мир, ее ответ как бы раздавил его на месте. Руки сделались вдруг тяжелыми и какими-то чужими. Голос на время потерял свой серебряный звон. В глазах потух разноцветный калейдоскоп смыслов и значений. Мысли спрятались, - их живое цветущее поле накрыла серая пелена немоты и тоски. И окружающие люди стали вдруг ему скучны и даже излишни в этом пустом стеклянном  шаре одиночества…
Поздно вечером, когда ленинградская белая ночь вступала в свои права, она неожиданно ему позвонила. Сейчас она была далеко от города, долгих 150 километров разделяло их. Лена занималась трехлетним племянником, а он смотрел замечательный старый фильм «Весна на заречной улице». Закат быстро гас, растворяясь в белой дымке мерцающей ночи. У них  на даче было холодно, дул настойчивый северный ветер, неизбежный спутник их каждой встречи.
Ее голос лился спокойным тихим ручьем, как сильно он контрастировал с звонким тембром главной героини фильма, - Татьяны Сергеевны. В те годы плавили сталь, и голоса героев были звонкие как сталь.
И он находил  приятным ее тихий спокойный голос. Лена говорила мало, она больше спрашивала и слушала. И он долго и увлеченно что-то говорил, расхаживая по комнате, жестикулируя сам себе, точно дирижер невидимого оркестра. Часто подходил к окну и разглядывал  вечерний мир. Мир без греха!
 Рассказывал ей о красотах Выборга. О старом шведском замке, его высоченной смотровой площадке, о мощеных брусчаткой мостовых, обилии старых финских домов в центре города. Говорил нежным, не свойственным ему, голосом.
 Как, один его знакомый, пообещал девушке, что ночью доедет от Питера до Выборга на своем автомобиле за один час. И сдержал  слово, правда, оно стоило ему капитального ремонта двигателя. Но это были мелочи по сравнению с главным призом этой залихватской гонки, - признанием с ее стороны его твердого мужского слова. И ее изменившимся к нему отношением с холодного и равнодушного, на теплое и  близкое…
Потом  рассказал Лене о том, что из всего романа Льва Толстого «Война и мир» он прочитал только первые двенадцать листов. Она смеялась в ответ, тихим мягким смехом. Он представлял себе ее нежную улыбку в этот момент и был на седьмом небе от счастья. На прощанье просила звонить, не забывать. Ответил, что обязательно позвонит завтра.
Как мало ему было нужно для радости и краткого счастья. Своим неожиданным звонком она снова вдохнула в него надежду на  счастливое завтра…
А за окном по городу шла первая летняя гроза. Горизонт был темно синим, даже серым. Где-то совсем близко сверкали белые гордые молнии, через какое-то время их догонял тихоходный гром и грохотал от души. Дул сильный северный ветер, большие деревья гнулись, словно тонкие стебельки слабых полевых растений. Кошка дрожала и пряталась под диван при каждом раскате грома. Гроза смеялась и резвилась, идя дальше тяжелыми семимильными шагами. Темные облака в страхе быстро бежали на далекий запад. Вот пошел сильный ливень, смывая всю грязь мира. С силой ударил в хрупкое стекло, потек очищающими струями по бетонным стенам вниз.
Первый грозовой ливень в этом желтом лете. Люди в ужасе забегали как деревянные куклы, каждый ищет укрытия, спасения от воды, которую бесстрашно пьют каждый день литрами. Тротуары черные, глянцевые, на них появились многочисленные лужи. Небо серое, непроглядное. Каменноостровский проспект залит водой по колено. Люди прячутся под козырьками вывесок, на лестницах подземных переходов, в цветочных стеклянных магазинах. Лужи пузырятся надуманным негодованием падающих с небес капель дождя. Пузыри быстро лопаются и все повторяется сначала. Мокрые дома 19 века, горбатые неуклюжие мосты, пестрый поток вечных автомобилей. Река, беременная неожиданным  небесным пополнением.
В воздухе ощущается беспокойство. Сильный ветер лишь усиливает его. Кроны деревьев сильно раскачиваются, кажется, как будто кланяются кому-то, просят простить. Воздух пахнет мокрым асфальтом и летним дождем. В городе первая летняя гроза!

В кафе.

Вечером они сидели в кафе. Планировали пойти играть в бильярд. Но на Лене сегодня были красные туфли на высоченном каблуке в которых она героически отходила весь день. К вечеру ноги устали и подло ныли, требуя себе покоя. Помещение было узким и  длинным. Посетителей немного, играла музыка 80-ых годов. Лена пила экзотический коктейль, он просто светлое душистое пиво. Они неприхотливо о чем-то разговаривали, что-то вспоминали, чему-то смеялись.
После кафе пошли на остановку маршрутных такси. Ей было отсюда недалеко до дома. На остановке они долго и увлеченно фотографировались. Лена поначалу была против, но потом уступила, лишь бросив короткое «зачем?».
Она быстро просматривала фотографии и сразу их браковала, требуя их немедленно уничтожения. Он безоговорочно выполнял просьбы.  Парень, которого попросили фотографировать, печально поглядывал на свою маршрутку и стоящее открытым на асфальте пиво. Наконец, было получено четыре удачных снимка и парень облегченно вздохнув, пошел садиться в микроавтобус.
Смотрел на нее тихим прощальным взглядом полным  хитро скрываемого обожания. Она нравилась ему вся, целиком, без остатка. Ведь именно такой он  представлял себе свою возлюбленную. Глядел во все глаза на нее и не мог насмотреться. Ее шелковистые светлые волосы, аккуратный носик, чувственные губы, серые глубокие глаза, - все привлекало его, все нравилось. В красных сверкающих туфлях на высоком каблуке она казалась ему стройным аистом. Белокрылым, высоким и добрым!
Мимолётный поцелуй, и она уже в салоне. Вот микроавтобус, пошумев дизельным двигателем, скрылся из виду. Но мужчина все стоял, он чувствовал, что здесь что-то осталось от нее, небольшая, но важная частица ее аромата. Надышавшись вдоволь, он неохотно полез в бетонный ход подземного перехода.

***
В среду он неожиданно решил позвонить ей поздним вечером. Хотел сказать, что отправил ей фотографии по электронной почте и спросить готовиться ли к просмотру матча Россия-Швеция. Но она отклонила вызов и выключила телефон. Кровь ударила ему в лицо. Он долго еще набирал номер, но безрезультатно. Ее телефон был мертв. Несколько дней прошло в тишине. Она молчала. Больше он не звонил ей, и она ему тоже…
И еще не раз посреди летнего дня его лицо будет задумчиво, и будет слеп он к радостям мира, его ритму и бегу, прыжкам и стремлениям. Стального натруженного организма полного энергии, жажды действия! Краски мира погаснут в глазах, чудесная музыка умолкнет в ушах, все потускнеет и посереет как перед дождем, словно перед чудовищной бурей. Немым апокалипсисом городского значения! Картон мыслей размякнет под набатным дождем совести, покачнется пушистое небо под ногами…
 Мир бетонных улиц, могучих многотысячных проспектов, красивых замечательных людей! Людей летних, гордых, радостных, волосы которых будут развиваться на теплом южном ветру! Однажды и он почувствует на своей коже прикосновение южного теплого ветра… И кто-то летний, замечательный, милый, простой, будет держать его за руку и бесстрашно вести вперед по миру! Улыбаться открытым радостным лицом, гореть глазами полными радости и счастья!
Новый смысл бытия откроется ему, и он бесстрашно кинется вперед, в самое жаркое пекло новых ощущений, ярких чувств, нестрашных уже общих тягот и забот…

Вечер.

Вечер полон чудес! Белая чайка в глубинном недосягаемом небе. Искриться в теплых лучах позднего ленинградского вечера. Небо, точно глубокий, живой аквариум. И мы сидим на самом его песчаном дне, поглядывая наверх, на свободу! Копошимся точно суетливые крабы. А она далека, высока, иллюзорна, как линия желанного горизонта на закате…
А на поверхности неба летают птицы! Смотрят в ясную глубь на скрупулезно выстроенный человеческий мир, на заполненный людьми трудолюбивый муравейник. На высокие башни, крыши домов, полоски шоссе и улиц, голубые вены городских гранитных рек. Между этими чудесами ходят неунывающие городские люди. Большинство и в мыслях не допускает, что находится на самом дне неба. Лишь некоторые озорные и веселые, бесстрашно веселые смотрят вверх и понимают всю глубину неба!
Юноша, лет восемнадцати гуляет с маленьким котенком. Котенок серый, какой-то невзрачный. Черты мордочки еще слабо сформированы. Смотрит глупыми глазами вокруг, совершенно ничего не понимая. Носом усиленно нюхает теплый воздух. Но в синих, как небо глазах, виден неподдельный интерес к миру. Парень держит серого котейку за пазухой. Из-за оберегающего борта куртки торчат лишь голова да две передние лапы. Лапы белые, нарядные, точно вязаные рукавички.
Иногда низко пролетают воробьи, - и котенок боязливо прячется в безопасную теплую норку. Пережидает там опасность и снова высовывает мордочку на уходящий, прощающийся солнечный свет. Юноша задумчиво ходит по новым песчаным дорожкам парка, о чем-то то ли грустя, то ли размышляя. Волосы длинные пушистые, как у доброго льва Бонифация из мультфильма. Плечи сутулые, руки длинные, худощав телом. На ногах спортивные белые кеды, сини джинсы, черная куртка ветровка. Сам как котенок!
Люди беззаботно гуляют по улицам, пользуясь теплым летним вечером. С чистыми, ясными глазами, голубыми как небо. Сколько таких вечеров было за лето? Может пять, семь, не больше. Лето в этом году выдалось коварным, ненадежным. Это вовсе не то желтое лето, как мне сперва показалось! А ласточки и стрижи продолжали рассекать небо в стремительном полете. Я был дома и наслаждался столь очаровательными летними зарисовками мира с высокого белокаменного балкона, затерянного где-то в голубом поднебесье…

***

Она поздняя и ночная пришла домой. Не зажигая свет, не раздеваясь, сразу прошла в комнату, и остановилась перед молодым мужчиной в ожидании слова. Бросила белую кожаную сумку на диван…
Стоит полная запахов ночного города, дождя, почвы, первых опавших листьев.  Мужчина повелительно посмотрел на нее, - продолжительный гордый взгляд. Немой, царапающий тело точно острая сталь. Режущий кожу, словно тонкую бумагу. Праведный, законный взгляд опечаленного чем-то, уважающего себя человека!
Наконец, она первая прерывает молчание: - ударь меня, я заслужила! Потянулись секунды немоты. Девушка размокала, точно картон под дождем, разваливалась, словно неважная кирпичная кладка на части, под этим чистым взглядом.
- я, не буду тебя бить! – наконец вымолвил он. Я не разу не ударил тебя за все наше время и не собираюсь! – интонации холодной жалости, высокомерия. Голос громкий, отчетливый, слова вылетают изо рта как стальная чеканка. Вот если бы он умел всегда так говорить...
- Нет, ударь, я заслужила! –  падает на колени перед ним и креслом. Начинается истерика, - она сейчас мечтает о крепких ударах по щекам, голове, шее, плечам. Как это часто и с удовольствием проделывал ее прежний «возлюбленный». Ей сейчас кажется, что это частично искупит вину перед ним. Ударь, ударь, ну же! – снова уже кричит она. Он неумолим, руки замерли в неподвижной немоте, сидит и печально смотрит на нее, во взгляде суровая простота…
Она обхватывает его обнаженные ноги и плачет. Плачем громко, сильно, навзрыд! Белые мужские колени быстро покрываются женскими слезами. Водит белым лицом по его ногам, втягивает ртом так ей сейчас нужный воздух, в носу неизбежные сопли… руки замерли на внутреней стороне его бедер.
Красивые светлые волосы, чудесно уложенные утром, перед старинным бронзовым зеркалом, на его глазах, - сейчас растрепаны и спутаны. Тонкий белый носик покраснел и слегка припух. Серые, бездонные точно осеннее озеро, глаза покраснели и их заволокли болотца слез. На лице вместо очаровательной улыбки, - искривленная гримаса боли и стыда! Тело бьется в безудержном плаче, край юбки закинут вверх, оголив красивые стройные ноги. Глянцевые ухоженные бедра вызывающе отсвечивают в огне яркой настольной лампы. Большой свет выключен, в комнате полумрак. Туфли острыми набойками царапают светлый ламинированный пол. Рыжая кошка в недоумении выглядывает из-под голубого дивана. Он гладит нежно  руками ее шелковые волосы и смотрит отсутствующим взглядом в черное окно. А Лена все плачет и плачет…
За синими занавесками окон кусок черного июльского неба. Несколько звезд выкатились из вселенского рога изобилия, и светят мертвым утраченным блеском. Ранняя ночь наползала на мегаполис, давя его своей тяжелой печалью...


май 2008 года.