О демонах

В тридевятом царстве, в тридесятом королевстве, во стольном граде, накануне одного из осенних праздников случилась история – посреди городской площади, напрочь уничтожив статую Его Величества, прямо в асфальте разверзлась воронка не воронка, а натуральный тартар, кишма кишащий крошечными демонами. Ростом с ноготок, чёрные как смоль, они роились в своей яме, не выползая, однако, наружу, и было их столь изрядное число, что кружилась голова.
Вмиг выстроилась очередь – каждому хотелось иметь собственного демона; посовещались, единогласно проголосовали «ЗА» и решили выдавать по десяти штук на рыло; торговля шла бойко, демонов выменивали на всё, что угодно – соль, спички, мыло, галоши; но наибольшим спросом у добровольно подряженных менял отчего-то пользовались живые олени. Чем крупнее (и живее) был олешка, тем больше чёрненьких уносил в корзинке счастливый покупатель – сверх положенных десятерых.
Само собой, стало не до праздников.
Скоро не осталось среди горожан человека, в чьей голове не шевелились бы маленькие подземные демоны. Дольше всех держалась гордая соборная нищенка, но – свет не без добрых людей – собрали миром ей на оленёнка и – заставили, заставили.
Весть о столичном чуде моментально облетела державные земли до самых до окраин, чему отчасти способствовали вдруг прекратившиеся праздники; провинция недоумённо чесала затылок, но уже вскоре, обнявшись запанибрата со столицей, истово поддавала уголька в горнило мечты идеалистов всех времён о нерушимости и сплочённости союза свободных республик. Рог демонского изобилия иссякать не собирался, и никто не ушёл обиженными. На запылённых скрижалях рядом с набившими оскомину «Землю – крестьянам» и «Фабрики – рабочим» чеканилось свежее «Демонов – каждому». Однако вернёмся в столицу.
Город было не узнать. На его помолодевших улицах бушевал подлинный Ренессанс – переименованная в Демону Лизу Джоконда улыбалась совершенно по-иному, понятной каждому улыбкой; добрый демонарх объявил амнистию демоньякам и единодушно переизбрался на следующий срок; монисты переквалифицировались в свою диалектическую противоположность и, с удивлением узрев обилие новых горизонтов, застрочили демонографии; Демоника и Демоникон твёрдо стояли на первых местах среди имён новорожденных; некий Демо, объявившись реинкарнацией Александра Дюма, издал «Графа Демонте-Кристо», после чего сделался завсегдатаем «Форбса»; вообщем, всё стало демонолитно и демонументально.
Однако была и другая сторона медали. Практически полностью истреблённое поголовье оленей закономерно создало пустоту в фауне означенного королевства; огромный отлаженный механизм дрогнул и заскрежетал; гигантские суслики, прежде сотнями гибшие под копытами изюбров, неимоверно расплодились и стали настоящим бедствием для крестьянских посевов; нешуточно участились случаи волчьего бешенства – как известно, олень, этот «санитар леса», никогда не пройдёт мимо больного волка, и всегда закалывает его из сострадания; наконец, оказалась парализованной вся транспортная сеть северных народов королевства, которым, к тому же, пришлось срочно осваивать вегетарианство; о бедных эсквайрах, лишённых возможности преумножать свои настенные коллекции, и говорить не приходиться.
Но и тут имелись свои плюсы. Разорились и были вынуждены пустить с торгов наворованное многочисленные «Рога и Копыта», что привело к ощутимым изменениям в городской казне и общем моральном облике; избавившись от грозного конкурента, бурно развивалось коннозаводство; заготовленная в умопомрачительном масштабе оленина позволяла не опасаться близящейся зимы, причём оптимизму горожан нисколько не мешал тот факт, что пищевая ценность конкретно данной породы крайне невысока.
Позитив лидировал с большим отрывом, и кабы не тщедушный «Гринпис» да редкие секты демонофобов… Хилую оппозицию добил неизвестный доселе поэт-демонстрант, написав враз ставшую хитом поэму «Демос»:
Инь-Ян великой Поднебесной –
И тьма, и свет в едином круге…
Напрасен спор, мой враг любезный,
Какой из тех цветов превыше.

И – успокоились. И – угомонились. Одно вычеркнули, другое перекрасили, третье рассеянно не заметили – и умиротворённо затихли. Животу сыто и уютно, в голове демоны шебуршатся, на дворе благословенный Золотой век – и захочешь чего – а всё уже есть! Живи-поживай, добра наживай!
А государев памятник так поныне и валяется там, рядом с опустевшей демонской дырой. Отчего-то не стали его трогать, обходят, сторонятся, а если и глядят – непременно искоса да украдкой; о празднике том осеннем, до коего, помнится, дня три оставалось, поговорили-поговорили, да и забыли; а его название какой-то сорванец намалевал жёлтой светящейся краской прямо на каменной королевской мантии.
Куда только стража смотрит…