Пустячок 8

- Привет, подружка!
- Привет, подушка!
- От подушки слышу!
- На себя погляди!
- Кто бы говорил!
- Отвали!
- Щас как дам!

Послышался треск – это полетели клочки по закоулочкам. После  короткой, но яростной потасовки битва прекратилась с ничейным результатом – силы были равны; и противницы, тяжело отдуваясь, разбрелись по уголкам зализывать раны и чистить пёрышки.
- Слушай, а ты что сегодня такая нервная? – вполне миролюбиво спросила одна из оппоненток.

- Да геморрой с вечера замучил! – так же спокойно ответила другая.
- Да ты что! – непритворно возмутилась первая. – Нет, ну что ему надо?! Сколько времени прошло, как вы расстались, а он всё ходит и ходит?! Опять на бутылку просил?
- Ну, да.
- И ты дала?!
- Дала, - с виноватым вздохом ответила вторая.
- Нет, как ты можешь!? Неужели забыла, как он тебя мучил!? А!? Ни сесть, ни встать, сплошные проблемы!

- А самое главное, изменил с лучшей подругой! – ядовито напомнила вторая.
- Да ладно тебе, подружка, - поёжилась первая. – Всего-то и было один раз, причём по-пьяни. Мы же договорились не вспоминать того, что было, а ты нет-нет, да и уколешь!
- Так ведь вся семейная жизнь развалилась из-за этого! – начала всхлипывать вторая.
- А она нужна была тебе, такая семейная жизнь? – вполне резонно поинтересовалась соседка. – Таких геморроев на твою голову найдётся видимо-невидимо, а верная подруга только одна! Иди сюда! – она раскрыла объятья, и подружки обнялись и поцеловались.

Надо отметить, что сей разговор о высоких материях  ведут две близкие (в самом буквальном смысле) подруги. Волею случая они оказались соседками на одной жилплощади – в малосемейке. Одной, левой, комната досталась от бабушки, и она сразу же переехала сюда по достижении совершеннолетия, дабы начать самостоятельную жизнь, а второй, правой, которая явилась из провинции, просто повезло: она арендовала комнату по вполне сходной цене и этим перекрыла надежды левой на узурпирование всей квартиры в целом. Или, может быть, это левая приехала из периферии, а правая – нет? Сложно разобраться: они похожи, как две половинки одного яблока, как два нежных, опушённых персика, как два спелых райских плода, как… простите, что-то меня понесло не в ту степь.

Словом, для краткости и во избежание путаницы мы будем звать одну из них Па, а вторую – Жо. В целом же виде получится ёмкое, выразительное и гордое русское слово, как нельзя более точно характеризующее ситуацию, в которой они с недавнего времени оказались. Так они и уживались друг с другом – ни шатко ни валко – столичная штучка  Жо и неотёсанная, но предприимчивая  провинциалка Па.

Жо была типичной представительницей золотой молодёжи: состоятельные родители, причислявшие себя к столичной элите, дали единственной дочери всё, что было в их силах – обучение в одной из лучших школ города, отдых на шикарных курортах; затем, не расходуя нежную девичью нервную систему, она поступила  в престижное учебное заведение, никогда не считала денег и знала, что  любое её желание незамедлительно исполнят любящие родители.

Па приехала из глухой провинции, можно сказать, из самых низов, от корней! Зачем её понесло в столицу? Ответ вполне очевиден: конечно же, приобщиться к культурному наследию страны, расширить свой собственный кругозор, повысить образование, для чего же ещё? Ведь не в погоне же за презренным металлом? Поэтому всё своё свободное время, которого у неё было вполне достаточно, Па тратила на посещение музеев, концертов и спектаклей, где и знакомилась со столичной пропиской. Простите, с представителями сильной половины человечества, обременёнными несомненным и весомым  достоинством – пропиской в паспорте. Пару раз она нарывалась на таких же, как она, авантюристов, но вот недавно ей повезло – очередной объект её внимания оказался закоренелым жителем столицы, в смысле, корни его росли прямо в самом центре города.

Их роман развивался стремительно и закончился вполне ожидаемым финалом – бурной и разнузданной свадьбой, куклой, безжалостно распятой на бампере взятого напрокат автомобиля, криками «Горько! Горько!» и пьяными слезами жениха, прощавшегося со свободой.  Несомненно, дальнейшая жизнь тоже протекла бы так как надо, если б не вмешалась судьба-злодейка в виде предприимчивой соседки! Ей, видите ли, стало завидно, что этой дурочке из деревни Помряськино так повезло! На неё-то парни из столицы так не клевали! Она почему-то была востребована только на определённый период времени – погулять, поболтать, по… и прочее в том же духе.

И вот, желая доказать то ли себе, то ли соседке, что для не ещё не всё потеряно, Жо самым беспардонным образом подпоила и без того постоянно находящегося в подпитии муженька Па и окрутила его. Конечно, вернувшаяся Па мгновенно выгнала зарвавшегося супруга и осталась одна, с пропиской и комнатой. Да, и ещё с соседкой, которая поневоле делила с ней суровые будни. Иногда они ссорились и даже дрались, но это бывало редко, а порой вели философские разговоры «за жизнь» и были весьма довольны друг другом.
Навестим же их сейчас, когда, вполне утихомирившись, они удобно разлеглись на диване, поедая  сушёных кальмаров и запивая их пивом.

Подруг одолевал нешуточный вопрос: они решили узнать, зачем они живут на этом свете и в чём вообще смысл их существования. Несмотря на то, что над этим вопросом бились и продолжают биться лучшие, просвещённейшие умы, каждый из нас, простых смертных, решает его по-своему, потому что претензии к миру не могут быть одинаковыми. Вот и наших героинь волновало кое-что своё.

- Ты знаешь, подруга, меня давно мучает один вопрос, - начала, по обыкновению, неуёмная Па.
- Какой именно? – заинтересовалась Жо.
- Чьи мы с тобой, мужские или женские? – философским тоном закончила Па.
Жо чуть не поперхнулась пивом:
- А тебе-то какая разница?
- Ну, как, всё-таки интересно, какого мы с тобой пола и в чём заключается наше предназначение.

- Твоё высокое предназначение, чтобы на тебе сидели – и всё! – Жо потянулась за сушёным кальмаром.
- Нет, подруженька моя! – с хитрой улыбкой протянула Па. – Я думала над этим!  Одно дело, если ты  жилистая мужская задница, постоянно покрытая гусиной кожей, и совсем другое, если ты – это нежное, упругое, трепещущее полушарие, благоухающее неземным ароматом!
- Это каким-таким неземным ароматом ты пахнешь? -  вытаращила глаза Жо. – И причём тут уши?

- Какие уши? – не поняла Па.
- Ну, как же, сама только что сказала: «ухающее», - терпеливо, словно бестолковому двоечнику, объяснила Жо. – Где ты видела у ягодиц уши? Только в кино «Нашествие – 3», в котором землю заполоняют ягодицы-мутанты! Помнишь, мы ходили на ночной сеанс? – и она сделала гигантский глоток пива, чтобы протолкнуть в горло застрявшего кальмара.
Па молча смотрела на неё,  напряженно надувшую щёки. 
«Вот о чём можно говорить с этим существом?» - думала она.

–  Мы говорим с тобой  на разных языках, - вслух  вздохнула она. - Нас разделяет настоящая пропасть.
- И вовсе не пропасть, - бормотнула нахлебавшаяся пива соседка. – Это у нас одна морщина на двоих. Глубокая, вертикальная, но одна! Нам с тобой повезло, подружка! Ягодицы не стареют и не покрываются морщинами, мы до глубокой старости остаёмся молодыми и стильными.

Па оглядела стильную, молодую и изрядно окосевшую Жо, развалившуюся на диване с банкой пива в одной руке и сушёным кальмаром в другой,  и расхохоталась.
- Ты надо мной смеёшься? – обиделась Жо.
- Нет-нет, что ты! – успокоила её развеселившаяся Па. – Слушай дальше, что я ещё надумала! Если ты мужская, то жизнь твоя не очень-то разнообразна.

- Почему это?
- Во-первых, за тобой вообще не ухаживают: ну, там, разок потрут мочалкой в бане  - и всё! А если ты принадлежишь дамочке, она будет о тебе заботиться не меньше, чем о собственном лице: мыть гелем или специальным кремом для душа, втирать душистое масло и ласковую эмульсию,  чтобы ты была мягкой и гладкой, делать массаж и многое, многое другое!

- А во-вторых? – проявила признаки интереса соседка.
- А во-вторых, что хорошего от жизни получает мужская попа? Ничего!
- Неужели так-таки ничего?! – испугалась Жо.

- Одни неприятности! Пинки под зад от друзей, коллег, собутыльников, ментов,  гаишников, родителей, когда они посчитают, что чадо выросло, от девушек и женщин, когда ты им надоешь, учителей, врачей, психиатров и дантистов, потому что они все предпочитают работать с женским полом, от начальства, потому что оно считает (и совершенно верно!), что ты ни черта не делаешь, а только штаны протираешь! Кстати, о штанах, - не на шутку разошлась Па. – Это сущее наказание! Их ещё можно терпеть весной и осенью, когда не очень холодно и не слишком жарко, но летом и зимой!! – она покачала головой.

- Но почему? – не поняла туповатая Жо. – Ведь зимой штаны тоже лучше, чем юбка?
- Эх, ты! – презрительно усмехнулась её просвещённая соседка. – Они же не носят теплое нижнее бельё! Представляешь, каково это – дрожать от стужи, съёживаться и покрываться ледяной коркой в джинсах, которые на морозе превращаются в железные трубы!
- Бррр! – вздрогнула впечатлительная Жо. – А летом?
- А летом ещё хуже! – воскликнула Па. – Они трутся друг об друга, потеют, опять трутся, покрываются опрелостями и дурно пахнут!

- А женские?
- Женские не потеют никогда! – категорически отрезала Па. – А потом, существует множество способов избежать этого!
- Откуда ты всё это знаешь? – воззрилась на неё Жо.
- Книги надо читать, а не по кино шастать! – наставительно сказала образованная провинциалка. – Книга – источник знаний и лучший друг человека, а ты привыкла всякую дрянь смотреть: «Моя прекрасная Ягодица»,  «Попоносец»,  «Не родись ж…»…
Па не успела закончить: Жо стремительно вскочила, как будто её подбросили:
- Не смей покушаться на святое! Я же к тебе не цепляюсь! Лучше расскажи про женские проблемы!

- У женских ягодиц нет проблем! Одни только плюсы! Их любят все: и хозяева, и пользователи, как постоянные, так и приходящие! – авторитетно заявила Па. – Их холят и лелеют, гладят, пощипывают, целуют просто и взасос, кусают, ласково похлопывают, облизывают, щекотят и доставляют массу других удовольствий! О них пишут стихи и сочиняют прозу! Поют песни и гимны!

- Ну, это уж ты загнула! – не поверила Жо.
- «Есть уПОенье только в бою»! «ПОлтава»! «ПО Руси»! «ПОследний из могикан»! Продолжать? – завелась   Па.
- Не надо, не надо, верю! – успокоила её Жо.

 – Но ты знаешь, - задумалась она. – Мне кажется, это ничего не меняет в восприятии  мира. Ведь самое главное, как ты лично себя ощущаешь и кем осознаёшь, верно? А мужская ты или женская – всё равно. Если тебе внушают, что ты чудесная, милая, очаровательная, а ты считаешь, что ты толстая, противная и морщинистая, вряд ли слова других людей окажутся для тебя важнее собственного мнения.   Так, подруга? – спросила Жо.

- А ты соображаешь! – удивилась Па.
- Я ведь тоже хожу по жизни с открытыми глазами, не только ты! – похвасталась Жо.
Обнявшись, они сели на диван, открыли ещё по одной баночке пива и одновременно вздохнули.
- Знаешь, подруга, - сказала Па. – Давай оставим умствования профессионалам? Пусть они бодаются из-за вечных истин и решают проблемы, терзающие человечество, а мы будем просто жить, радоваться жизни и выращивать свой сад, согласна?

- Согласна! – ответила Жо.
- А мужа мы тебе ещё найдём, да такого, что все обзавидуются! – пообещала оптимистка Па.
И они, довольные друг другом и всем миром, погрузились в спокойный, освежающий сон, в котором, как водится, осуществляются все самые заветные желания. Спокойной ночи, подружки, до новых встреч!