36 Непризнанный гений

  Каким образом старлей очутился в середине рабочего дня в библиотеке, останется на веки вечные неразрешимой загадкой как для него самого, так и для всех грядущих поколений землян. Тем не менее, что произошло, то произошло, и старлей, пользуясь случаем, озирал медлительным, слегка затуманенным крепкими напитками взором книжные полки. Он решил, что раз уж его сюда забросила озорная шалунья-судьба, не мешало бы килограммом-другим книжной культуры чуток пополнить интеллектуальный багаж. Он подошёл к шкафчику с детективами и, повернув голову набок, принялся читать корешки. Ему всегда импонировали хлёсткие задорные названия кримроманов, словно авторы стремились в заголовке сконденсировать весь свой недюжинный талант. "Силикон для Бабы-Яги", "Карлики расчленяются быстро", "Слепой порнорежиссёр", "Мертвецы убивают запахом"... И вдруг фсбэшника будто шандарахнуло молнией прямо в мозг - его зрачки примагничивала к себе потёртая книженция в мягком переплёте - "Убийца знаменитостей". Автор - Дмитрий Душкинс. Схватив томик лихорадочными пальцами, старлей узнал, что она вышла почти десятилетие назад микроскопическим тиражом.
  Герой произведения Михаил Веденский на протяжении всего 240-страничного романа систематично и трудоголично плодил мертвяков. Его коронкой, так сказать специализацией, были литераторы и певцы, поэтому в прессе его окрестили Дантесом, а сам он с поистине королевской скромностью величал себя "убийца знаменитостей №1 в мире" или "звёздный ликвидатор". Ликвидатор вёл отшельнический образ жизни и до 200-й страницы беседовал лишь с собственной персоной (да изредка в приступе запоздалой человечности с трупешниками). Через эти монологи автор раскрывал богатый внутренний мир героя и его ранимую как весенний цветок душу. Ликвидатор коллекционировал материалы о нашумевших убийствах и анализировал на досуге досадные ляпы в работе предшественников. В своём дневнике в дни плотного общения со звёздами он делал непонятные для непосвящённого пометки : "песня спета", "роман дописан", "зачистка пыльного ковра" и т.д. После ареста он превратился в мегазвезду таблоидов и телешоу, в икону стильного человекоистребления. День-деньской неиссякаемым потоком к нему текли интервьюеры, в том числе зарубежные, в чьих странах маньячины были острым дефицитом. Психопаты всей планеты посвящали ему своих жмуриков, экзальтированные дамочки присылали бандероли с надушенными французским парфюмом трусами, пииты воспевали как идейного борца с гламурнёй и обществом потребления. Его признали человеком года по версии целого ряда изданий, скульптор Бургацелли приступил к ваянию памятника маньяку, представляющего собой двухметровый пистолет, из рукояти которого росли ноги, стоящие на звёздах, а из середины ствола - руки, комкающие покорёженные звёзды. У самого дула расположились огромные, наполненные необычайным трагизмом глаза. Собственно, эта скульптура и была изображена на обложке романа. В последнем слове на суде ликвидатор признался: "Я так долго гасил звездунов, что погасил свою душу!" А судебный зал плакал и аплодировал, аплодировал и плакал...
  Старлей предъявил старушке-библиотекарше свою корочку и изъял детектив как вещдок. Выйдя из здания, он на всякий пожарный вырвал из книги лист с библиотечным штампом.
  Найти адрес писателя было делом техники и через пару часов старлей уже попивал с ним чаёк в его однокомнатной, бедно обставленной квартирке. Душкинсу было немногим меньше сорока, его измождённое интеллектуально-детективным трудом лицо кромсали ранние, но беспощадные морщины. Наполовину седые взъерошенные волосы падали спутавшимися змеиными клубками на глаза. Писатель задумчиво курил, рассеянно выдыхая дым на лежащую у него на коленях дородную кошку.
  -Ваши романы опасны. Они могут стать для кого-то руководством к действию. Похоже, уже стали.
  -Напротив. Они несут скорее позитивные импульсы. Своего рода сублимация - человек понимает, что у него не хватит духу совершить это в жизни, так хоть в фантазиях выпадает шанс побыть суперменом. Подражания литературным героям, бесспорно, имеют место. Достаточно вспомнить эпидемии самоубийств после выхода "Анны Карениной" и "Страданий юного Вертера". Но я склонен полагать, что у тех подражателей были серьёзные отклонения в психике. А, может, то были просто чертовски талантливые романы. В любом случае, при всей моей самовлюблённости вынужден констатировать, что я не Толстой и не Гёте. Я не считаю себя властителем умов до такой степени, что поведение моих персонажей станут копировать реальные люди. Детектив ведь скорее игра, нежели литература, особенно в том виде, в котором мы имеем его в нашем отечестве. Характеры схематичны, психологизм на нуле, речь одинакова у всех героев и так далее. Мои романы, вне всяких сомнений, намного превосходят писанину моих так называемых "коллег по цеху", но законы жанра держат мою музу в тесных рамках: детективы набоковским слогом не слагаются. Был у меня в своё время философский детектив "Мертвецы убивают запахом", - писатель увидел, что собеседник понимающе кивнул головой, и гордо продолжал, - должно быть, Вам посчастливилось его прочесть. Там присутствовала отнюдь не мистического порядка мысль, что мёртвые не перестают влиять на мир живых, но книга не смогла достучаться до хромых сердец книгопродавцев и нашла своё пристанище на свалках и в библиотеках, что по сути одно и то же.
  -А Вы не пытались писать более серьёзные, чем детективы, вещи?
  -Я их даже публиковать пытался в пору наивной молодости. Например, сборник филосовских эссе "СУки и сукИ", зарубленный на корню редактором. Дескать, некоммерческое произведение. Такой бумажно-денежный монстр и апостолов с их некоммерческим Евангелием отшил бы. С момента зарождения капитализма на рынке любого товара или услуги мы наблюдаем одно из двух: либо диктат потребителя, либо диктат производителя. И только на книжном рынке мы лицезреем такое непристойное извращение, как диктат посредника, коим является издательство. Именно оно решает, что читать читателю, что писать писателю.
  -Вам следует написать ещё одно философское эссе "Издатели - сУки".
  -Но его уж стопроцентно не опубликуют!
  -Ладно, хватит причёсывать дикобраза - пора перейти к сути. У Вас были какие-нибудь особо рьяные поклонники? В частности у книги "Убийца знаменитостей"?
  -Да, в своё время мне писал один поклонник, он многословно восторгался сюжетом книги, и я ему отвечал.
  -По email-у?
  -Нет, старомодной почтой. Он спрашивал, как стать известным. Я поведал ему о своём жизненном пути. Пути затворничества и аскезы. Как ради творчества я отказался от женщин (точнее, они от меня отказались). Многолетний беспросветный труд. Перекройка сотни раз одной фразы. Сжигание рукописей килограммами. Эшафот бессонниц и вечногудящий улей головы, пропитанные никотином слёзы, обесточенные мозги, сломанные ручки и пальцы в крови чернил. Презрение издателей, драки с редакторами, бесплотные призраки гонораров... Художник, в конечном счёте, приходит в эту жизнь не для того, чтобы жить, а лишь для того, чтобы показать людям правду, которая всегда стоит перед ними, голая и оплёванная, а они не в силах поднять на неё глаза...
  -У Вас сохранились его письма? - нетерпеливо перебил старлей.
  -Конечно.
  Через пять минут они уже ехали на пожилой иномарке Душкинса в адрес, указанный на конверте.