Рекламный ход

Казалось, этим диким воинам нет числа. Уже сотни их лежали у подножия стен, но все новые и новые толпы лезли вверх, вопя и размахивая саблями. В столь тяжелый для города миг Дарья просто не могла сидеть дома. Стрелять из лука она не умела, отталкивать рогатиной тяжелые лестницы было просто не под силу. Но вот черпать из котла кипяток и лить на головы врагов, с этим девушка вполне справлялась. Ковшик – и кто-то полетел вниз. Еще ковшик – очередной враг не удержался на лестнице. Но неприятель умел не только карабкаться и кричать. Справа и слева от Дарьи падали защитники крепости. Ее стрелы почему-то обходили стороной.

-- Какая женщина, -- Мурад-бек от восхищения даже прищелкнул языком. – Как раз для меня.
Он бы любовался и дальше, но прискакал гонец с доброй вестью:
-- Мы ворвались на стену.
Мурад-бек кивнул вестнику и вскочил на коня. Пришла пора лично вести людей. Но перед тем, как ускакать, он сурово сказал:
-- Если эту женщину убьют, я…
Окружающие испуганно закивали головами. Они отлично знали, каков Мурад-бек в гневе.

Сжимая в руке чей-то меч, Дарья бежала по улице. Вдруг перед ней вырос вражеский воин.
“Вот и конец,” – подумала девушка, замахиваясь.
Однако воин рубить ее не стал, лишь хохотал, уворачиваясь от неумелых ударов. Похоже, опытный воин. Значит, плен и позор. Дарья села и заплакала. Воин, опустив саблю, подошел вплотную. Девушка шмыгнула носом, беспомощно посмотрела на него и выкинула вперед руку с мечом. В ответ очередной взрыв хохота. Эта скотина, похоже, была готова к любой хитрости.
Воин выбил меч, схватил Дарью за косу и потащил в ближайшую избу. Дом оказался зажиточным, с самой настоящей кроватью. Куда воин и кинул Дарью. Сам тут же навалился сверху, принялся срывать с девушки сарафан.
Чернота. Чернота во весь экран. Ожидание. Никто не свистел, не кричал, все, затаив дыхание, ждали, когда же будет устранена неисправность. А по черному экрану ползли белые буквы:
“Наверное, вы уже расстегнули ширинки в ожидании жестокого порева. Можете их застегнуть, эта сцена вырезана.”
Некоторые еще надеялись, что это – галлюцинация, но следующая надпись убедила и их:
“Мы сэкономили вам двадцать минут для занятий более достойных, чем смакование жесткого порно.”
Потом Мурад-бек валялся на кровати, почесывая голую грудь, Дарья тихо плакала в углу. Народ въезжал с трудом. Мысли витали совсем в другом направлении.
-- Двадцать минут! – Общий вздох разочарования заглушил визг застегиваемых молний. – Целых двадцать минут!

В дирекции студии “Корунардо” кипели страсти.
-- Объясни, какой кирпич упал на твою многомудрую голову. Вырезать один из лучших эпизодов. Ради чего?
-- Во-первых, фильм перешел из разряда “до восемнадцати” в разряд “до тринадцати”. Во-вторых, возбужден интерес, бесплатная реклама в средствах массовой информации. Толпы людей, которые пойдут на картину лишь для того, чтобы увидеть эти надписи.
-- Еще большие толпы пошли бы на сцену изнасилования. И дети с четырнадцати до восемнадцати нашли бы способ поглазеть. Их хлебом не корми, дай увидеть то, что запретили. Ну ради каких соображений ты упустил верную прибыль?
-- Я похож на человека, который упускает верную прибыль?
Это были божественные двадцать минут. Мечта любого онаниста с садистскими наклонностями. Просто любители клубнички тоже были в восторге. Полная версия стоила дорого, что не уменьшало числа желающих ее купить. Личность вора и распространителя так и не удалось установить. Охрана студии стояла на ушах, директора рвали на себе волосы. Но все безрезультатно. Ибо невозможно разоблачить человека, имя которому – студия “Корунардо”.